Полночный час

18

Полицейские – Филипп Петерс и Аарон Стейн – первыми прибыли на место происшествия. Грейс препроводила двух симпатичных молодых людей в спальню дочери. Джессика, успевшая переодеться в джинсы и пушистый свитер, замыкала процессию. Она явно боялась оставаться одна внизу.

Бледно-желтое стеганое покрывало с кружевными оборками по-прежнему застилало кровать, и две подушечки, тоже обшитые кружевами, аккуратно лежали на своем месте в изголовье. Окна были задернуты занавесками, лампа на прикроватном столике уютно светилась. За исключением спортивного костюма Джессики, брошенного на кресло в углу, в спальне не наблюдалось никакого беспорядка.

Джессика спрятала дрожащую руку в руке матери, когда Грейс сделала шаг по направлению к ванной комнате.

Полицейские заглянули туда. Свет в ванной тоже был включен и сиял ярко, отражаясь в бело-розовом кафеле и фаянсе. Тесное пространство все было залито светом. Пар от душа, который принимала Джессика, уже почти рассеялся, занавеска душевой кабины была отдернута. Против душа располагалась белая фаянсовая раковина, над ней зеркало в форме многогранника со шкафчиком для лекарств и косметики.

Чтобы увидеть раковину, зеркало и шкафчик, нужно было войти в ванную и прикрыть наполовину за собой дверь.

Офицер полиции Стейн вошел первым. По пятам за ним следовал Петере. Грейс и Джессика, держась за руки, остановились сразу же за порогом. Четверо людей, вторгшихся в крохотную ванную, сразу же заполнили ее.

Грейс указала на зеркало.

– Вот, взгляните.

На стекле был грубо очерчен контур могильной плиты, а внутри нее надпись: «Джессика. Р. и П.». «Джессика» на одной строчке, а «Р. и П.» – пониже.

Рисунок был сделан каким-то маслом, так что оставался невидимым до той поры, когда пар оседал на зеркало, но влага не попадала на проведенные прозрачной масляной жидкостью контуры. После того как пар почти исчез, рисунок и надпись стали едва различимыми, но все же их можно было увидеть.

– Мы были на пробежке. Кто-то пробрался в дом в наше отсутствие и сделал эту надпись, – сказала Грейс.

Какой-то момент Стейн и Петере молча разглядывали зеркало, потом озадаченно посмотрели друг на друга.

– Вы заперли дверь, когда выходили? – осведомился Стейн.

– Да, конечно.

– Мы осмотрим окна и двери – нет ли где следов взлома, – сказал Петере. Это был весьма приятной наружности молодой человек, не старше тридцати, высокий, стройный, с правильными чертами лица и густыми каштановыми волосами. Стейн был пониже ростом, румяный блондин с короткой стрижкой.

– Кто-то мог проникнуть через заднюю дверь в кухню. Там замок не всегда защелкивается, – добавила Грейс.

– Мы сейчас проверим.

Весь квартет спустился по лестнице обратно на первый этаж. Пока полицейские занимались осмотром, Грейс и Джессика поджидали их на кухне. Минут через десять оба офицера присоединились к ним.

– Никаких признаков взлома, – заявил Стейн, разведя руками. – Мы можем принять у вас заявление.

Грейс, не выпуская из пальцев дрожащую руку дочери, решительно покачала головой.

– Что толку от этого заявления? Я хочу, чтобы тот, кто это сделал, был пойман.

– Да, ваша честь. Мы постараемся, мэм, – уважительно кивнул Стейн.

Дверной звонок ожил. Грейс, зная, кто это, поспешила откликнуться и потянула за собой Джессику. Полицейские заняли позицию в тылу.

Грейс открыла дверь. Сквозь сетчатый экран на нее глядел Тони Марино. Рядом стоял Доминик. Грейс позвонила на пейджер Тони еще раньше, чем в полицию Бексли.

Встретившись взглядом с Тони Марино, Грейс, к своему удивлению, осознала, что рада видеть его. По крайней мере, он знает достаточно, чтобы отнестись к происшествию вполне серьезно, рассматривая его в общем контексте.

– Привет! – произнес Тони Марино и, едва ему освободили проход, сразу шагнул вперед. Доминик не отставал от брата и напарника. Оба они тотчас устремили взгляды за спину Грейс, где стояли полицейские.

– Фил Петерс? – спросил Тони.

– Так точно, детектив. А это мой напарник Аарон Стейн.

– Доминик Марино, – представился Домни.

Четверо мужчин обменялись рукопожатиями. Затем Тони вновь посмотрел на Грейс.

– Что на этот раз? – Вопрос был задан, впрочем, без обычного иронического подтекста.

– Кто-то проник в дом, пока мы с Джессикой были на пробежке, и написал…

Грейс заколебалась, не зная, как Джессика воспримет то, что она сейчас скажет.

– Кто-то оставил очень неприятную надпись на зеркале в ванной комнате Джессики.

– Угрозу убить, – тихо произнесла Джессика.

Грейс ощутила, как дрогнула рука дочери.

– Угрозу убить? – с преувеличенным интересом переспросил Марино. Судя по всему, он и на этот раз был настроен скептически.

– Если вас не затруднит подняться наверх, я покажу вам, – едва сдерживая гнев, произнесла Грейс. В тоне ее звучала издевка, но, разумеется, ей не хотелось, чтобы это ощутили и Джессика, и полицейские.

Получив подкрепление в лице братьев Марино, объединенное войско вновь отправилось в рейд на второй этаж. Когда шесть человек разом очутились в ванной комнате, то Грейс поняла, как тесна ванная дочери. Джессику плотно притиснули к ней. Все мужчины были крепкого сложения и гораздо выше ее и Джессики. Чтобы увидеть зеркало из-за плеча Тони Марино, Грейс было недостаточно даже стать на цыпочки. Обладающая властным характером и привыкшая контролировать происходящее, Грейс на какой-то момент почувствовала себя униженной в окружении существ более рослых и сильных, чем она, маленькая, слабая женщина.

– Никаких следов насильственного проникновения нет, детектив Марино, – продолжал Стейн. – Мы уже проверили.

– Судья Харт сообщила, что замок на кухонной двери не в порядке. Кто-то мог воспользоваться этим, – добавил Петере.

– Похоже на какое-то масло, – сказал Доминик, склонившись к зеркалу и потрогав его поверхность пальцем. Он растер вещество между кончиками пальцев и сделал глубокомысленный вывод: – Да, это, несомненно, масло.

– Сфотографируйте. Возьмите образчик вещества на анализ. Снимите отпечатки пальцев. Везде – и в ванной, и на дверных ручках в спальне, кухне и на входной двери, – приказал Тони полицейским.

Затем обернулся, заметил Грейс, которая топталась у него за спиной, обратился к ней:

– Возможно, это просто чье-то озорство. Давайте выйдем из ванной и поговорим.

– Я не думаю, что это озорство, – возразила Грейс.

По-прежнему держась за руки, они с Джессикой направились вниз. Мужской эскорт последовал за ними. Полицейские в штатском через парадную дверь вышли наружу, к машине, за фотокамерой. Тони и Доминика Грейс пригласила в кухню.

– Я считаю, что это продолжение того, что происходило с Джессикой в колледже.

– Может быть, – сказал Тони. Его сомнения остались невысказанными, но для Грейс был очевиден сделанный им осторожный вывод: «А может, и нет».

– Посиди, детка, – обратилась Грейс к дочери и слегка подтолкнула Джессику к высокому стульчику возле бара. – Я сделаю тебе горячий шоколад.

Тони и Доминику, стоящим в несколько глупом положении посреди кухни и переминающимся с ноги на ногу, она предложила:

– Хотите что-нибудь выпить? Джессика будет шоколад, я – кофе.

– Я тоже кофе, – сказал Тони. Доминик отрицательно качнул головой:

– Мне ничего. Спасибо.

– Садитесь, пожалуйста.

Доминик устроился на стульчике по соседству с Джессикой, Тони облокотился о стойку. На братьях были темные спортивные костюмы и кроссовки. В Грейс проснулся неожиданный интерес. Чем это они занимались, когда приняли от нее сигнал. Пробежкой, как и они с Джессикой? Почему-то она в этом сомневалась. Грейс отогнала от себя эти несвоевременные мысли и занялась приготовлением напитков.

– Сливки? Сахар? – спросила она у Тони, разливая по чашкам кофе.

– Сахар. Одну ложку, – сказал он.

Грейс достала из микроволновки шоколад для Джессики, добавила в одну из чашек сахар и протянула Тони.

– О'кей. – Он попробовал кофе. – Вы считаете, что кто-то неизвестный проник в дом в ваше отсутствие и оставил Джессике послание?

– Да. – К этому моменту она уже отпила несколько глотков кофе и почувствовала себя несравненно лучше.

– Как долго вы отсутствовали?

Грейс вопросительно взглянула на Джессику.

– Около двадцати минут?

Джессика кивнула.

– Значит, у незнакомца в распоряжении было всего двадцать минут, чтобы каким-то способом проникнуть в ваш дом, написать на зеркале масляной жидкостью или чем-то сходным свое послание и при этом ожидать в тревоге вашего возвращения в любую секунду. Давайте это обмозгуем вместе. Двадцать минут не такой уж большой отрезок времени.

– Достаточный, как вы могли убедиться, – мрачно откликнулась Грейс, прихлебывая кофе.

– За эти двадцать минут злоумышленник должен был войти в дом – неважно как – с помощью ключа или воспользовавшись неисправностью замка, – мы это обязательно выясним чуть позже, подняться в комнату Джессики, начертить рисунок и сделать надпись какой-то неизвестной субстанцией, взятой у вас или принесенной с собой, и незаметно исчезнуть из дома. Хоть мы не знаем, кто это – он или она, неизвестный действовал с достаточной быстротой и сноровкой.

– Вы издеваетесь над нами? – спросила Грейс, сжимая пальцами тонкую кофейную чашечку.

– Нет. Просто уточняю детали и произвожу расчет времени.

– Я думаю, что у него было больше времени, – вмешалась Джессика. – Мы еще поговорили с мамой на крыльце минут пять.

– Пять минут? – Как будто детектив не поверил, что мать может о чем-то беседовать с дочерью на крыльце своего дома так долго в вечерние часы. – А может, дольше? Десять, например, или…

– Нет! – твердо оборвала его Джессика. – Потом я пошла принять душ.

– И вам не казалось, что кто-то находится у вас в доме?

– Нет, мы ничего не видели.

– И не слышали никаких подозрительных звуков? – продолжал допытываться Тони Марино.

– Если б я что-то услышала, то завопила бы во весь голос, а не пошла бы преспокойно в ванную, – с достоинством заявила Джессика.

Грейс уловила момент, когда при взгляде на Джессику у Тони мелькнула на лице добрая улыбка.

Она обрадовалась, что дочь немного взбодрилась.

– Так я и думал. – Тони теперь обращался главным образом к Джессике. – Послание было намалевано на зеркале еще до вашего возвращения, а злоумышленник уже улетучился. Это означает, что он – кто бы он ни был – следил за тобой и твоей матерью и улучил момент, когда дом опустеет. У вас вечерние пробежки вошли в привычку?

Мать и дочь дружно ответили «нет». Грейс пояснила:

– Раза три в неделю, но никак не регулярно. Иногда по будням, иногда в выходные. Лишь тогда, когда у нас появлялось желание.

– А кто об этом знает?

– Не понимаю, что вы подразумеваете?.. – вскипела Грейс.

– Я разрабатываю версию о том, что вы находились под постоянным наблюдением злоумышленника.

Грейс охватила дрожь, а Джессика воскликнула:

– Какой ужас!

– У вас, мои дорогие леди, нет среди косметики масляной жидкости, которой было начертано послание?

– У меня есть масло для ванн, – выступила Джессика. – Я держу его в шкафчике, как раз рядом с зеркалом. Я, правда, ни разу им не пользовалась. Я предпочитаю душ.

Грейс наморщила лоб, размышляя.

– У меня тоже есть такое же масло. И жидкий детский крем. И еще жидкость для снятия грима – она похожа на масло.

– Проверим, все ли на месте? – предложил Тони.

Снова они поднялись наверх. Братья Марино отправились вслед за Джессикой в ее комнату, а Грейс извлекла из своего шкафчика в ванной флаконы, о которых упоминала. В холле она столкнулась с Петер-сом. Он выходил из ванной Джессики с серьезным видом.

– Мы отсняли зеркало. Что еше требуется?

Он обращался к детективам, Грейс была здесь как бы ни при чем. В ванной Стейн еще возился с видеокамерой, выискивал, словно репортер, более удачный ракурс. Тони распорядился:

– Снимите отпечатки с дверных ручек внизу. Ванную оставьте напоследок.

– О'кей.

Петере и Стейн удалились. Их место в ванной комнате заняли детективы. Джессика не изъявила желания войти туда вместе с ними и уселась в спальне на стул в ожидании, когда к ней обратятся с вопросами. Грейс встала на пороге и, таким образом, могла наблюдать и за Джессикой, и за мужчинами.

Используя полотенце, Доминик с величайшей осторожностью открыл шкафчик и извлек прозрачную пластиковую упаковку разноцветных ярких шариков с маслом для ванн.

Этот подарок Джессика нашла у себя в носке на Рождество.

Тем временем Тони потрогал надпись, понюхал жидкость на кончике пальца, потер ее между пальцами. Доминик раздавил масляный шарик, и оба мужчины поморщились, когда вокруг распространился сильный цветочный запах.

– Это не то! – с уверенностью заявил Тони. – Мы бы унюхали такое за милю.

Он перевел взгляд на Грейс.

– Давайте взглянем на то, что имеется у вас.

Грейс протянула ему всю собранную у себя в ванной коллекцию.

Аккуратно сняв крышечку с розового стеклянного флакона с маслом, которым Грейс пользовалась очень редко, Тони капнул на подушечку пальца немного жидкости. Запах лаванды был таким же концентрированным, как и цветочный, но, несомненно не тот, что источала надпись на зеркале.

– Опять осечка, – заключил Доминик.

Тони исследовал каплю детского масла, понюхал.

– Вот оно! – сказал он. – Или что-то похожее. Чтобы убедиться окончательно, надо сделать анализ. Проверь и ты, Доминик. Посмотрим, что ты скажешь.

Доминик коснулся зеркала. Понюхал свой палец, потом то, что было на пальце брата.

– Я с тобой согласен. Нужно проверить, нет ли на флаконе отпечатков.

– Может, он принес средство с собой?

– И такое возможно.

Братья вытерли поочередно руки тем же полотенцем, что уже использовал Тони, когда открывал шкафчик, и шагнули к выходу. Грейс посторонилась, уступая им дорогу.

– Вам понятно, что существует и другая возможность? – обратился к ней Тони.

– Интересно, какая? – Грейс удивленно вскинула брови и скрестила руки на груди.

– То, что это было сделано раньше. До того, как вы ушли на пробежку.

– Наверняка мы бы это заметили.

– Вы уверены? Джессика, когда вы в последний раз пользовались ванной?

– Этим утром. Перед школой.

– И очевидно, ничего не заметили на зеркале?

– Ничего.

– А вы смотрелись в зеркало, когда выходили из-под душа утром?

– Я не помню. Нет, я уверена, что смотрелась.

– Поверьте, что так и было. Она всегда смотрится в зеркало, – поддержала дочь Грейс.

Джессику чем-то задело вмешательство матери.

– Помолчи, мам, – пробормотала она в сторону.

– Однако допустим, что надпись была сделана днем. Кто побывал в доме сегодня?

Грейс нахмурилась, припоминая.

– Что ж, давайте прикинем. Линда, Джекки с детьми. И вы! Вот и все, кто имел доступ. Разумеется, еще мы с Джессикой. – Грейс вопросительно взглянула на дочь.

– Кажется, ты никого не упустила, – подтвердила Джессика.

– Возможно ли, что кто-то из ваших кузенов намалевал это в шутку? – спросил Тони у Джессики. – Я их видел. Мне кажется, что они способны на такого рода проделки.

Подобное заявление поразило и мать, и дочь.

– Я так не думаю. Они же совсем малыши. Полу только шесть, а Кортни четыре. Я вообще сомневаюсь, что они смогли бы написать такое, даже если б очень захотели.

– Вы уверены? Моя девчушка в первом классе, а уже прекрасно пишет, – подкинул хвороста в огонь Доминик.

Бредовые измышления насчет детей Джекки возмутили Грейс.

– Я позвоню сестре. Пусть она допросит детей прямо среди ночи. Чтобы у детективов Марино не оставалось сомнений. Или вы предпочитаете допросить их сами?

Ее гневную тираду прервал возглас Джессики:

– Мам! Годзилла пропал.

– Что? – Грейс устремила взгляд на книжную полку, где находилась теперь уже пустая клетка. Джессика одним прыжком пролетела туда.

– Дверца не заперта! – Джессика тронула пальцем крючок, запирающий дверцу. Он был откинут.

Грейс подошла и встала рядом с дочерью, глядя на двухэтажный проволочный домик Годзиллы. Игровое колесо было на месте. Выкрашенная в красно-белую полоску пластиковая конура, куда хомячок любил забираться поспать, тоже была на месте, как и палочки, которые он любил грызть, блюдечки для воды и пищи.

Грейс просунула руку и разворошила гнездышко из бумажных салфеток, где он иногда прятался.

Все, чему полагалось находиться в клетке, там и было, кроме только самого хомячка.

Годзилла действительно покинул свое уютное убежище.