Полуночные тайны

Глава 5

Марк встал из-за высокого стола и спустился с помоста. Старейшины уже ушли, и он мог подняться к себе в спальню, чтобы переодеться в сухое, после того как Данстан облил его водой. Большой зал был предоставлен заботам целого роя слуг, которые из-за собрания не успели накрыть столы к следующей трапезе. Войдя в коридор, где начинала крутой подъем каменная лестница, он услышал, как его позвал тихий голос:

– Лорд Марк… – произнесла Ида из темноты бокового коридора. Из этой скудно освещенной норки она слушала его речь и, подглядывая из-за угла, наблюдала, как Данстан изображал из себя шута. – Прошу, уделите мне минуту вашего времени.

Марк с удивлением повернулся к взволнованной женщине. Он заметил ее, когда лишал управляющего высокого поста. Неужели она имеет какое-то отношение к этому человеку, раз так явно расстроена?

– Боюсь, это единственное спокойное место, где можно днем поговорить. – Марк обвел рукой мрачный коридор вокруг себя.

Если не считать визит Элизии прошлой ночью, у него не было привычки приглашать благородных женщин переступать порог своей спальни – тем более такого возраста и таких добродетелей, как у Иды.

Ида сцепила руки, пытаясь собраться с духом и сожалея, как никогда, что не обладает бойкостью языка.

– Лорд Олдрет был хороший человек, – наконец удалось ей произнести.

Марк ожидал, сейчас Ида вступится за Данстана, и в первый момент растерялся, услышав, что речь идет о бывшем хозяине. Он выдал свое замешательство, только слегка приподняв темные брови и то на такое короткое мгновение, что Ида разглядела лишь кивок, побудивший ее продолжать.

– Пожалуйста, не думайте плохо об Олдрете. – Ида подавила подступивший к горлу комок, понимая, что начала неудачно. Но и дальше речь ее текла очень медленно, слова давались с большим трудом. – Он был очень образованный человек… заботливый хозяин и любящий отец.

Проведя при королевском дворе много лет, Марк научился разбираться в дворцовых интригах и благодаря этой выучке сразу почувствовал тонкие нюансы. Так, он отметил про себя, что Ида называет бывшего хозяина по имени, забывая произносить титул. Неужели такая легкая фамильярность в обращении – просто результат длительной службы? Это было возможно, но маловероятно.

Марк задал вопрос, не скрывая цинизма.

– Как же мог мягкий заботливый человек позволить, чтобы его люди впали в нищету?

Выпрямившись во весь свой маленький роет, Ида нашла смелость вступиться за честь человека, который больше не мог говорить за себя.

– Уже два года, как лорд Олдрет ушел из жизни, и его нельзя корить за упадок Рокстона.

Марк скривил губы в насмешливой улыбке. Эта женщина напомнила ему возмущенную наседку, которая, взъерошив перья, защищает своих цыплят, но такая преданность не могла его не восхищать.

– Я не сомневаюсь, что имение сильно порасстроилось после его кончины, но чтобы дойти до такой степени обнищания, нужно гораздо больше времени, чем два года.

Ида снова заломила руки. Долгое знакомство с Данстаном позволило ей разглядеть в нем мало хорошего, но в эту секунду она пожалела, что не обладает его красноречием и способностью фонтанировать правдоподобными отговорками. А потом Ида вспомнила, что перед Черным Волком даже Данстан смалодушничал. С этой неутешительной мыслью она начала свою сбивчивую речь:

– Умоляю, поверьте: Рокстон начал постепенно разрушаться из-за любви.

Изумление, отразившееся в проницательных серых глазах, послужило просьбой объяснить сказанное.

– Лорд Олдрет любил леди Энн всем своим преданным сердцем. – Ида прямо взглянула в серые серьезные глаза, чтобы убедиться, насколько внимательно слушает ее лорд Марк. Потом с глубоким вздохом добавила: – Но леди Энн больше любила Бога.

И вновь темные брови взметнулись в молчаливом вопросе.

– Она жила в женском монастыре, когда ее отец решил закрепить свой союз с лордом Олдретом, отдав английскому аристократу стою младшую дочь Энн.

– Значит, невеста была монахиней? – Хотя бывали случаи, когда детей, отданных на службу Богу, возвращали в мирскую жизнь (в обмен на весомое вознаграждение), случалось это так редко, что Марк очень удивился.

– Просто послушницей, которой еще предстояло дать последний обет. – Ида вновь взъерошила перышки. – Поэтому путь к браку был для нее открыт. – Женщина замолчала, внимательно вглядываясь в своего собеседника, чтобы убедиться, понимает ли он огромную разницу между монахиней и послушницей, но лицо его оставалось непроницаемым. – Я приехала с невестой из Нормандии и задержалась, чтобы ей не было так одиноко в чужой стране.

– Но как же любовь лорда Олдрета к своей жене привела к упадку Рокстона? – Марк был не прочь услышать рассказ о жизни бывшего хозяина, но он предпочел бы сделать это в другое время, а не сейчас, стоя в холодном каменном коридоре в промокшей одежде.

– К тому времени, когда родилась Элизия, Олдрет уже понял глубину преданности своей любимой жены Богу и подарил ей то, чего она больше всего желала. Он разрешил ей вернуться в монастырь Святой Марии в Нормандии. – Ида широко развела пухлыми ручками. – Там она живет и поныне.

– Так она все еще здравствует? – Марк нечасто по-настоящему удивлялся, но эта новость привела его в изумление.

– О да. – Ида так энергично закивала, что чуть не лишилась своего чепца. – Энн процветает в тех святых стенах.

Марк справился с удивлением и вернулся к вопросу, на который до сих пор не получил ответа.

– Но это само по себе не объясняет, почему расстроилось хозяйство.

– После отъезда Энн, лишившись своей возлюбленной жены, Олдрет еще больше ушел в книги, которые ценил превыше всего. Веря в способности Данстана, он с радостью передал управление Рокстоном в его руки, требуя для себя лишь достаточной суммы, чтобы покупать новые книги.

– Он тратил все свое время на чтение книг?

Слишком часто убеждаясь в вероломстве, царившем в дворцовых кругах, Марк рано понял, как важно уметь прочесть любой документ, прежде чем скреплять его печатью. А научившись читать предписания, он стал получать подлинную радость от книг. Но никогда они не заслоняли от него более важную реальность.

– Не только на чтение. – Ида покачала головой с тем же жаром, с каким чуть ранее кивала ею. – Лорд Олдрет занимался таким кропотливым делом, как перевод греческих и латинских текстов на наш родной язык.

Это произвело впечатление на Марка. Хотя некоторые аристократы понимали необходимость научиться читать, большинство из них отказывалось терять время, предоставляя сидячую работу монахам и писарям, а сами оттачивали свое мастерство в ратных делах и охоте. Да, некоторые лорды умели читать и писать, но Марк никогда прежде не слышал, чтобы кто-нибудь из них пытался переводить, к тому же не с одного, а сразу с двух иностранных языков.

Увидев искреннее восхищение Марка, Ида вся просияла.

– Олдрет работал над псалтырем с прекрасными цветными рисунками, который собирался преподнести в дар монастырю Энн, когда его настигла смерть. – Она робко предложила: – У меня сохранилась эта чудесная работа, если захотите ею полюбоваться.

– Значит, лорд Олдрет не сумел закончить псалтырь, и леди Энн не получила, последнего подарка от своего мужа?

Ида скорбно покачала головой.

– Но после его смерти Энн получила в дар нечто гораздо более важное.

Нескрываемое любопытство Марка заставило Иду продолжить.

– Смерть Олдрета дала ей возможность наконец постричься в монахини. Энн больше всего на свете желала, чтобы ей было даровано это благо, прежде чем закончится ее жизненный путь.

– Они оставались женаты, пока смерть супруга не положила конец их союзу?

Узнав об отъезде Энн, Марк заинтересовался, в каком положении оказался их брак, а следовательно и статус девицы, которая была ему предложена в качестве невесты. Генрих, его друг и монарх, был сыном известного Вильгельма Бастарда, который покорил всю Англию и никому не вменял в вину его незаконное рождение, Марк высоко ценил подобную милость, но далеко не многие разделяли этот взгляд.

– Разумеется. – Ида была шокирована, что он мог подумать иначе. – Они оба слишком любили свою дочь, чтобы опорочить ее рождение и положение в обществе, расторгнув брак.

Марк криво усмехнулся, но тем не менее взгляд его потеплел. Лорд Олдрет, который предпочел одинокую жизнь, лишь бы не запятнать имя дочери, заслужил большее уважение Марка, чем большинство известных ему людей могло бы заслужить за всю их жизнь. Марк слишком хорошо знал последствия такого злодеяния. Его собственный отец, ради того чтобы получить свободу и жениться на норманнской аристократке, от которой у него родились бы сыновья-норманны, разорвал связь, установленную древним обычаем, с саксонкой. Этот разрыв наградил Марка бременем носить титул незаконнорожденного.

Да, придав будущему дочери первостепенное значение, лорд Олдрет совершил поступок чести, каким не многие знакомые Марка могли похвастать. И все же, по мнению Марка, даже это не могло служить оправданием человеку, забросившему свое имение. Он просто стал лучше понимать характер лорда Олдрета и почему, несмотря на все его недостатки, люди Рокстона так высоко его ставили.

Ида надеялась, что не ошиблась, почувствовав, как смягчился ее собеседник, и поспешила упрочить хорошее мнение о своем хозяине, найдя ему еще одно оправдание.

– Олдрет хорошо относился к людям и был к ним справедлив.

– Мне рассказывали, что крестьяне отзываются о нем очень тепло. – Марк кивнул, но лицо его оставалось непроницаемым.

Продолжать эту тему он не собирался. Привычки покойного лорда не имели отношения к тому, что сейчас предстояло сделать, чтобы выправить положение в имении. Этой заботой ему необходимо было заняться в самом скором времени, после того как он лично проследит, чтобы из спальни Данстана вынесли все украденное этим человеком.

Несмотря на нетерпеливое желание уйти и переодеться в сухую одежду, прежде чем выполнить эту задачу, Марк все же еще немного задержался. Он не мог упустить возможность удовлетворить свое любопытство, разожженное первыми словами Иды, которое только усилилось от того, что он узнал потом.

– Почему, когда леди Энн вернулась в Нормандию, вы остались в Рокстоне?

Не готовая к подобному вопросу, в котором она чутко уловила подвох, Ида вновь выпрямилась и гордо выпятила первый из своих нескольких подбородков.

– Разумеется, затем, чтобы заботиться о дочери леди Энн.

Марк медленно кивнул. Это была весомая причина, но, выслушав пламенную речь в защиту лорда Олдрета, он понял, что дело тут гораздо серьезнее, чем кажется на первый взгляд.

– Вы такая хорошая мать и никогда не были замужем?

– Я дважды вдова! – В своем негодовании по поводу невысказанного намека Ида еще больше стала похожа на раздраженную наседку, взъерошившую перья.

Пустив в ход свою обаятельную улыбку, Марк молча успокоил возмущение женщины. Ему рассказали, что мальчишка, который совершил эту дикую выходку – выбросился из окна – приходится ей сыном. Марк готов был поклясться, что такой прыжок должен был неминуемо привести к смерти, но тело тем не менее не нашли. Мальчишку или унесло в море, или… Марк цинично усмехнулся. То, что ни мать, ни Элизия не поинтересовались результатами поиска, только убедило Марка в верности своего предположения.

– Я бы никогда не потребовал от вашего сына заплатить такую высокую цену за свой проступок, какую заплатил он.

Эти слова, правдивость которых усиливалась бесстрастностью тона, сопровождались пронзительным взглядом серых глаз.

Ида попятилась, испугавшись, что человек, пострадавший от глупой галантности Джейми, узнал, что мальчик приходится ей сыном. И все же в ее глазах промелькнул проблеск отчаянной надежды.

– Если бы мальчик вернулся сейчас в замок, – произнес Марк в ответ на явное желание женщины поверить ему, – мой приговор был бы вынесен ему со знанием того, что он действовал против меня из честных побуждений.

После такого туманного заявления Марк повернулся и начал подниматься по лестнице в свою спальню.

Марк вынул сухую одежду из сундука, куда несколько часов назад были сложены его скромные пожитки. Как рыцарь и доверенное лицо короля он большую часть жизни проводил, переезжая с места на место, хотя и являлся хозяином имения Валбо в Нормандии. Поэтому он научился обходиться весьма скромным багажом. Он скинул тунику, облитую Данстаном, и принялся натягивать другую, темно-малинового цвета, когда сзади него отворилась дверь, а потом закрылась с решительным стуком. Почувствовав чье-то присутствие, Марк медленно обернулся и встретился с горящим взглядом ярких глаз. Под туникой, оставшейся незастегнутой, была видна бронзовая кожа.

– Добро пожаловать в мою спальню… в который раз. – Марк усмехнулся. – Для вас, видно, привычно искать компанию мужчины в его спальне, к тому же когда он один.

Перспектива остаться без наследного имения из-за коварства этого человека привела Элизию в бешенство. Именно этой цели он добивается, раз так сильно уменьшил доход Рокстона, что не может не вызвать ярости короля.

– Я бы последовала за вами не только в спальню… – На секунду ужас сковал лицо Элизии. Что за чертенок дернул ее за язык? Она быстро постаралась исправить промах. – Даже в ад я бы пошла за вами, если бы такова была цена за то, чтобы вы изменили свое решение урезать королевские налоги Рокстона и сместить Данстана с его почетного поста.

– Не только в спальню, говорите, значит, и в кровать? – Марка не так-то легко было сбить с толку. Он расхохотался, с неторопливой грацией опустившись на мягкое ложе. – Что ж, давайте. – Он похлопал по покрывалу рядом с собой. – Клянусь уделить пристальное внимание каждому вашему слову.

Еще больше рассердившись из-за собственной ошибки, Элизия беспомощно сжала кулачки.

– Не прикидывайтесь, что не расслышали, с какой целью я сюда пришла.

Улыбка Марка стала как никогда соблазнительной, а голос проникновенным.

– Отчего же, я расслышал.

Помимо многозначительной улыбки и бархатного голоса на Элизию подействовал вид мужчины, вальяжно восседавшего на кровати. Она даже почти позабыла о своем гневе, и ей понадобилось усилие, чтобы восстановить угасший пыл.

– Я не позволю отстранять от дел Данстана. Он исполнял свои обязанности десятилетие и даже больше. Мой отец доверял ему точно так же, как теперь доверяю ему я.

Черные ресницы сомкнулись, глаза Марка сузились до узких стальных щелочек.

– Вы все время повторяете, что я не могу сделать что-то, когда это уже сделано.

От досады Элизия чуть не затопала ножками, как капризный ребенок, но тут же разозлилась на себя за такую ребячливость, и на ее щеках запылал румянец.

– И вы готовы защищать Данстана? – с укором спросил Марк, глядя на нее ледяным взором. – Неужели вы настолько бессердечны, что титул леди Рокстон означает для вас только благосостояние и высокое положение?

Элизия готова была с жаром отвергнуть это чудовищное предположение, но Марк опередил ее.

– Как еще вы можете оправдать нищенское существование, которое влачат ваши люди благодаря усилиям Данстана?

– Вы лжете! – Элизии хотелось бы чувствовать уверенность в своей правоте, но сомнение уже закралось в ее душу. – Люди Рокстона довольны своей жизнью.

– Вы уверены? Настолько, что готовы поклясться? – Он вопросительно приподнял черные брови и цинично улыбнулся. – Когда вы в последний раз посещали фермы? Селения?

Не имея возможности дать ответ, который не упрочил бы его аргументы, Элизия упрямо молчала, стоя в двух шагах от сидящего мужчины, который выводил ее из себя.

– Завтра на рассвете я повезу вас осматривать имение, – невозмутимо заявил Марк тоном, не допускающим возражений. – Тогда мы оба убедимся в размерах бедствия, которое навлекла на Рокстон алчность Данстана.

Элизия поняла, что попалась в ловушку – теперь ей придется провести неизвестно сколько часов в неприятной и даже опасной компании этого соблазнителя. Не могла же она уклониться от тех обязанностей, в игнорировании которых он ее обвинял. Да, она крепко попалась в его силки. Но оставалось еще одно дело, которое она не могла отложить.

– Завтра, – согласно кивнула Элизия. – Но не на рассвете, а в полдень.

– Так рано вам не проснуться? – поддел ее Марк, хотя прекрасно понимал причину, по которой она предложила задержать отъезд.

Вспыхнув, Элизия ответила сквозь стиснутые зубы:

– Вовсе нет, но я хозяйка Рокстона, и у меня есть еще и другие обязанности.

Когда ее опасный собеседник неожиданно поднялся, Элизия сделала шаг назад. К несчастью, в спешке она наступила на край платья и наверняка упала бы, если бы Марк мгновенно не подхватил ее.

– Вы боитесь меня. – Искренне удивившись быстрому переходу настроения от ярости к настороженности, Марк уставился в широко открытые глаза, мгновенно потемневшие от страха, как у загнанной лани. – Интересно почему?

Элизия изо всех сил пыталась остаться неподвижной в руках Марка, чтобы не съежиться, не растаять от его внушительной силы. Рядом с Джервейсом, своим нареченным, она ни разу не испытывала подобных чувств. Впрочем, он редко подходил к ней так близко, только при прощании или приветствии. Ее взгляд приковала темно-малиновая туника с незастегнутым воротом, пока Элизия подыскивала достойный ответ вопреки противоречивым чувствам.

– Клянусь, я никогда не овладевал женщиной против ее воли. Или вы боитесь, что я могу соблазнить вас? – Марк опять коварно улыбнулся. – Даю вам слово, я не собираюсь этого делать.

Он так и не выпустил Элизию из сильных рук, и она почувствовала, как мощные плечи передернулись в явном равнодушии. Бессильная ярость почти потопила безудержное желание ласково дотронуться до нежной кожи на его ключице. Она облизнула губы, с отчаянием уставившись ему в подбородок из страха, что он догадается, какие мысли ее терзают.

– В этом нет необходимости, – тихо продолжал Марк. – Я ведь могу объявить вас своей невестой и получить с благословения людей и Господа.

Он сказал правду, которую нельзя было отрицать, и Элизия вся передернулась.

– Ага! Это пугает вас больше всего. – Марк коротко хохотнул. Его рука невольно приблизилась к ее лицу, и он медленно провел пальцем по изящному подбородку, коснулся стройной шеи. – Быть может, вас успокоит, если я скажу, что не убежден в своей готовности отдать свободу ради вас или любой другой женщины. Как видите, я не больше вашего уверен в мудрости нашего союза.

В противоречие этим словам его рука опустилась ей на затылок. Элизия не знала: то ли ей радоваться, то ли возмущаться. Марк, видя ее смятение, только больше развеселился.

– Но какое бы решение я ни принял относительно женитьбы, я намерен вернуть Рокстону былое процветание, прежде чем отпущу вас… если отпущу.

С этими словами он выпустил ее из рук. В первую секунду, когда рука, лежавшая на ее затылке, была убрана, Элизия почувствовала сожаление и сильную потребность снова приблизиться к нему. Но раздув угольки потухшего гнева, она сумела собрать остатки попранной гордости и, сохраняя внешнее спокойствие, удалилась из логова Черного Волка.