Поместье Кларенс (Айви)

Глава 30

Айви резко проснулась. Кресло, на котором она заснула, было таким неудобным, что у нее онемела левая нога. Рука отца обнимала ее за плечи, и он ослабил хватку, когда она села прямо.

События прошлой ночи нахлынули на нее с новой силой. Больница. Палата Зейна. Молчание мониторов, когда его сердце перестало биться.

Сокрушительный крик Элоры.

Прошлой ночью Зейн дважды умирал. Первый раз, когда Айви стояла рядом с Эдвином в отделении интенсивной терапии. И еще раз, когда она была в комнате ожидания, прижавшись к отцу, точно так же, как сейчас. Врачи оба раза возвращали Зейна, но ужас от того, что он был всего в нескольких футах от него, в то время как ее брат стоял на пороге смерти, Айви не скоро забудет.

— Доктор вернулся? — спросила она, поднимая глаза на отца. Сегодня он казался старше. Изможденный. Убитый горем.

— Около тридцати минут назад. — Папа кивнул. — Зейн в стабильном состоянии. Они внимательно следят за ним.

В его голосе не было надежды. Либо доктор ничего ему не давал. Или он готовил себя — и свою дочь — к худшему.

Нет. Айви не позволит себе попасться в эту ловушку.

— С ним все будет в порядке.

Папа одарил ее вымученной улыбкой.

Она вздернула подбородок.

— С ним все будет в порядке.

Его глаза остекленели, когда он наклонился вперед, упершись локтями в колени, и закрыл лицо руками. Когда его плечи начали трястись, Айви обхватила его руками, прижимая к себе, стараясь прогнать собственные слезы.

Не плачь. Не плачь.

Она не была самой сильной в семье Кларенсов. Это была роль папы. Зейна. Эдвина.

Но она крепко прижимала к себе отца, словно передавая силу из своих собственных мышц в его. Если бы это было все, что она могла сделать сегодня, убедиться, что ее отец не упадет в обморок, тогда она бы это сделала. Поэтому она закрыла глаза и крепко прижимала его к себе, пока дрожь в его теле не прекратилась и он, шмыгая носом, не сел прямо.

— Прости. — Он откашлялся и вытер щеки.

Никогда, ни разу Айви не видела своего отца плачущим.

— Все в порядке, папа.

Он заправил прядь волос ей за ухо, проведя большим пальцем по ее подбородку. Ее кожа была шершавой от соли высохших слез.

— Сегодня нам нужно будет сделать несколько телефонных звонков. Мне нужно позвонить твоим бабушке и дедушке и сообщить им последние новости. Свяжись с менеджером «Измены». Его друзьями.

Тейт.

Дерьмо. Ей следовало позвонить Тейту.

Вчерашний день прошел в такой суматохе, что лишь горстка людей была уведомлена об аварии. Может быть, Эдвин обзвонил людей. Айви не была уверена. Она не прикасалась к телефону с тех пор, как вчера утром позвонила ее мать.

— Будет сделано, — сказала она. Не то чтобы она имела хоть какое-то представление о том, что сказать. Айви хотела сообщить хорошие новости, но у нее их не было. Пока нет. Но с Зейном все будет в порядке, и тогда у нее будут хорошие новости. — Вероятно, нам следует подождать еще немного. Пока он не проснется.

На лице папы снова появилась вымученная улыбка.

— Хорошо.

Волна раздражения прокатилась по телу Айви. Почему он уже отказался от Зейна? Он молод. Силен. Он пройдет через это. Прежде чем она успела огрызнуться на отца, она отвела глаза и оглядела зал ожидания. Там было пусто.

— Где мама и Эдвин?

Где Элора?

— Они пошли прогуляться после того, как зашел доктор. Ты спала, и они не хотели тебя будить.

Истощение — физическое и психическое — заставило ее организм отключиться.

Она вздремнула не больше часа, но чувствовала себя так, как будто проспала несколько дней. Адреналин и страх были ее топливом в данный момент. Встав, она сделала три шага, затем повернулась и пошла обратно.

За ночь стены зала ожидания будто немного сдвинулись, пространство стало меньше, чем было раньше. Солнечный свет струился сквозь окна, желтое сияние утра было слишком жизнерадостным.

Слишком знакомым.

Рассвет и ужас. Они закружились в воздухе, унося ее обратно в другую больницу другим утром, не сильно отличающимся от этого.

Холодок пробежал по ее плечам, заставив ее вздрогнуть. Айви обхватила себя руками за талию и принялась расхаживать взад-вперед. Три шага. Разворот. Три шага. Разворот.

Это было то, что должно было разозлить ее отца. Неумение сидеть на месте. Беспокойство. Когда она была маленькой, он часто ругал ее за то, что она дрыгала ногами под обеденным столом. Но он не отрывал пустого взгляда от окон.

Она прочистила горло и резко обернулась, когда Эдвин и их мать вошли в комнату ожидания. Мама в какой-то момент привела в порядок свои волосы, и теперь они были заплетены в светлую косичку, перекинутую через плечо. Но ее лицо все еще было бледным. Ее глаза были такими же затравленными, как у папы.

— Привет. — Эдвин подошел к Айви и притянул ее к себе. За последние двадцать четыре часа он обнимал ее больше раз, чем за двадцать четыре месяца. — Есть какие-нибудь новости?

Айви покачала головой, прижимаясь к нему. Они прислонились друг к другу. У них была вся их жизнь.

— Ничего.

Мама подошла и села рядом с папой, заняв место, которое освободила Айви. Он повернулся к ней, прижал к себе и поцеловал в висок.

Было странно видеть, как они цепляются друг за друга. Айви не могла не уставиться на них. В последний раз она видела их вместе, похожих на влюбленную супружескую пару, много лет назад.

В другой больнице, другим утром, не сильно отличающимся от этого.

Дрожь вернулась.

— Ты в порядке? — спросил Эдвин.

— Нет. — Она с трудом сглотнула, прогоняя прочь прошлое. Сегодня у нее не было времени переживать это заново. У нее не было сил. — Где Элора?

Эдвин указал в сторону коридора.

— Дальше по коридору есть еще одна комната ожидания. Она пошла прилечь.

— Одна? — Айви напряглась. Элора не должна быть одна, не сегодня.

— Я только что проверил ее. Она спит.

— Мы не можем оставить ее одну.

Эдвин вздохнул.

— Похоже, я что-то пропустил, да? Элора и Зейн?

— Да, — она понизила голос, чтобы скрыть это от их родителей. Что бы ни происходило между Элорой и Зейном, не она должна была об этом рассказать. Все, о чем она заботилась в данный момент — это то, что он будет здесь, чтобы проложить этот путь. Что он будет здесь, чтобы любить Элору так же, как она любила его.

Эхо того вопля в отделении интенсивной терапии застряло у Айви в голове.

Она никогда не слышала такой агонии, как тогда, когда Элора плакала в комнате Зейна. У ее лучшей подруги был талант скрывать свои эмоции и переживание, но прошлой ночью стены рухнули. Может быть, они и расстались, но это не могло быть концом.

Элора заслуживала Зейна. А он заслуживал ее. Так что ему придется очнуться. Им нужно разобраться в своем дерьме и перестать скрывать свои отношения от всего мира.

— С ним все будет в порядке, — сказала Айви больше себе, чем Эдвину.

— С ним все будет в порядке. — Эдвин прижал ее еще крепче. — У тебя все в порядке? С тем, чтобы быть здесь?

В больнице.

Конечно, он заметил.

— Я пытаюсь не думать об этом, — прошептала она. — Расскажи мне что-нибудь. Что угодно.

Он кивнул в сторону кресел у окна. Они зашаркали вместе, вне пределов слышимости своих родителей, которые все еще держались друг за друга, закрыв глаза и сцепив руки.

— Что было последним, что ты сказала Зейну?

Она вздрогнула. Это не было отвлекающим маневром. Он просто повел ее по тому пути, по которому шел их отец.

— Я не знаю, — отрезала она. — И я правда не хочу об этом думать.

Эдвин нахмурился, проведя рукой по лицу. Его щетина царапала ладонь, в то время как взгляд был сосредоточен на оконном стекле.

— Он пытался дозвониться мне на прошлой неделе. Я был в библиотеке кампуса и не ответил.

Эдвин, вероятно, сидел в том тихом уголке на третьем этаже библиотеки рядом с автоматом. Его автоматом. Персонал всегда следил за тем, чтобы там были его любимые конфеты, за которые он платил вместе со стипендией в качестве компенсации за проделанную работу.

Это было снисхождением со стороны кампуса, потому что имя Кларенсов имело большое значение в «Астоне», особенно в библиотеке.

На первом курсе дедушка пожертвовал «Астону» десять миллионов долларов от имени Бриджит, попросив использовать их на ремонт библиотеки. Бриджит любила книги, а дедушка любил Бриджит.

Замечательная. Любящая. Прекрасная Бриджит.

У нее не было ни их имени, ни их крови, но она была ярким пятном в семье Кларенсов. Ничего не изменилось с тех пор, как ее не стало. В сердце Айви была пустота. И Эдвина тоже. А их дедушка превратился в жалкого ублюдка.

У Элтона Кларенса были все деньги в мире, но он был беспомощен, когда она заболела. Они все были беспомощны, вынужденные наблюдать, как рак лишает Бриджит света.

Эдвин поднимался на третий этаж библиотеки, чтобы вспомнить Бриджит. Только не Айви. Она ходила на занятия только в случае необходимости. В основном она брала свои книги из частной коллекции исторического факультета. Именно там, погруженная в страницы потрепанного текста, Айви вспоминала Бриджит. Бабушка ее сердца. Человек, который научил ее радости убегать от реальности, погружаясь в историю.

Бриджит также была тем человеком, который проявил твердость во время последнего собрания семьи Кларенс в зале ожидания больницы. Бриджит ни секунды не теряла надежды, пока врачи не констатировали смерть.

— Хотела бы я, чтобы Бриджит была здесь, — прошептала Айви.

— Я тоже, — голос Эдвина был хриплым.

— Я ненавижу находиться здесь. — У нее задрожал подбородок. — Это слишком знакомо.

Эдвин потянулся к ее руке и крепко сжал ее.

— Я знаю.

Ее мышцы начали подрагивать. Дрожь зародилась в кончиках ее пальцев и поползла вверх по рукам, прежде чем спуститься по позвоночнику к ногам.

Внешне она стояла совершенно неподвижно. Ее рука неподвижно лежала в руке Эдвина. Но дрожь поселилась у нее под кожей, ползая, как насекомые, по венам.

Айви вырвала свою руку из хватки Эдвина, ей нужно было убраться к чертовой матери из этой комнаты ожидания. Она развернулась, готовая бежать куда угодно, затем замерла. В комнату вошел доктор Чен.

Мама и папа вскочили со своих мест, их руки все еще были сжаты вместе, когда доктор кивнул в знак приветствия.

— Как он? — спросил папа.

— Состояние стабильное, — сказал доктор Чен. — Мне особо нечего сообщить, кроме того, что его состояние стабильно. И прямо сейчас это хорошая новость. Мы собираемся дать ему больше времени, а затем провести повторную оценку сегодня днем. Но мы на правильном пути. Ему стало значительно лучше со вчерашнего вечера. У него сильное тело. Нам просто нужно помочь ему зажить.

Воздух вырвался из легких Эдвина. Папины плечи расслабились, и напряжение на мамином лице спало.

Это был облегчение. Так почему же Айви все еще дрожала?

— Спасибо вам, доктор Чен. — Папа пожал хирургу руку.

Как только доктор ушел, мама достала из кармана свой телефон.

— Мы должны рассказать людям, что происходит. Мои родители ждут новостей. Как и твои.

Папа накрыл ее руку своей.

— Я сделаю это. Тебе нужно отдохнуть. Я могу остаться здесь, а тебе следует пойти…

— Нет, Дэвид. Я не могу вернуться домой. — Она покачала головой. — Я не пойду домой.

— Хорошо. — Он поцеловал ее в лоб. — Мы оба останемся.

— Я принесу кофе, — тон Эдвина говорил о том, что он тоже останется.

Айви должна была тоже хотеть остаться. Чтобы быть поближе к своей семье, пока они ждут. Вот только нервная энергия рвалась на свободу. Дрожь высвобождала ее. Ей хотелось покинуть эту комнату ожидания и никогда не оглядываться назад.

Бежать. Бежать. Бежать.

Это отдавалось в ее голове с каждым гулким ударом сердца.

Что, черт возьми, с ней не так? Прошлой ночью она себя так не чувствовала. Почему именно сейчас?

Может быть, тяжесть всего этого становилась слишком велика. Несчастный случай с Зейном. Больница.

Она чуть не потеряла своего брата в автокатастрофе.

Это было совершенно не похоже на то, что случилось с Кристофером.

И одновременно слишком похоже.

— Я, эм… — Пульс Айви участился. У нее закружилась голова. Стены медленно надвигались, запирая ее в этом пространстве. — Мне нужно пройтись или что-то в этом роде.

— Пойдем в кафетерий, — предложил Эдвин с грустной улыбкой. Мог ли он видеть, как в ней нарастает паника? Мог ли он почувствовать ее дрожь?

— Воздух. — Она втянула воздух через ноздри. — Мне нужно подышать свежим воздухом. Элора. Не мог бы ты…

— Я проверю, как она.

Не сказав больше ни слова, Айви вылетела из комнаты. Она выбежала в коридор, перепрыгивая через каждые три ступеньки, не сводя глаз с лифта впереди. Она была уже почти там, еще несколько шагов, и она смогла бы сбежать, когда воздух наполнился звоном, и двери лифта открылись.

И вышел Тейт.

Сердце Айви упало. Ее колени подогнулись.

— Ого. — Он подхватил ее прежде, чем она успела упасть, притягивая к своей груди. — Это Зейн?

Она покачала головой, впиваясь кончиками пальцев в его руки и прижимаясь к нему.

— Нет. Он стабилен.

— Спасибо, черт возьми. — Он прижал ее крепче, прижавшись губами к ее волосам. — Я приехал, как только узнал.

— Как? — Айви вдохнула его запах, молясь, чтобы этот пряный аромат заставил ее перестать дрожать. Этого не произошло.

— Эдвин. Написал мне около тридцати минут назад. — Тейт взял ее за подбородок, изучая ее лицо. — Ты дрожишь.

Она кивнула.

— Я не могу остановиться.

— Пошли. — Он потянулся за спину и нажал кнопку вызова лифта. Двери мгновенно распахнулись, и он втянул ее внутрь, не ослабляя хватки.

Ей не нужно было говорить ему, что ей нужно. Он повел ее на первый этаж и через двойную дверь вывел на утреннюю прохладу, где холодный воздух обжигал ей ноздри.

Свежий воздух должен был подействовать. Дрожь должна была прекратиться. Но она все еще лезла из кожи вон.

Много лет назад психотерапевт посоветовал ей следить за приступами паники. Был ли это он?

— Я не могу… — Она покачала головой, вырываясь из объятий Тейта и спеша вниз по тротуару.

У нее кружилась голова. Она чувствовала себя пьяной. Мимо прошла медсестра в нежно-голубом халате, окинув ее оценивающим взглядом, но Айви продолжала идти, пока не добралась до пешеходного перехода.

Прежде чем она успела ступить на дорогу, рука Тейта обхватила ее, потянув влево. Его широкие шаги заставили ее перейти на бег трусцой, но в ней было достаточно беспокойства, чтобы пробежать марафон.

Тейт не сказал ни слова, пока вел ее к своему «Лэнд Роверу» на стоянке для посетителей. Он достал ключи из кармана джинсов и, щелкнув замками, распахнул заднюю дверь.

Айви нырнула внутрь, скользнув по кожаным сиденьям.

Он сел рядом с ней, закрывая их изнутри. Затем он положил руку ей на затылок, прижимая ее голову к коленям.

— Дыши.

Воздух обжигал, когда она с силой втягивала его в легкие, расширяя их до предела. Она задержала его, считая секунды. И досчитав до пятнадцати, она выдохнула.

— Еще раз, — приказал Тейт.

На этот раз она досчитала до двадцати.

Только на третьем вдохе, когда она досчитала до двадцати трех, в голове у нее начало проясняться. Головокружение прекратилось.

Но дрожь. Эта чертова дрожь.

Она протянула к нему дрожащие руки. В комнате ожидания ей удавалось сдерживать ее. Теперь она вырвалась наружу, и Айви не была уверена, как засунуть ее обратно.

— Я ненавижу больницы, — прошептала она. — Как я, по-твоему, должна туда вернуться?

— Я пойду с тобой. — Рука Тейта поглаживала ее вверх и вниз по спине, пока она смотрела на свои руки.

Она сжала их в кулаки. Расслабила. Снова сжала. Они все еще дрожали.

— Боже.

— Поговори со мной.

Как она должна была это объяснить? Это был не просто страх за жизнь ее брата. Это были воспоминания. Это была та чертова комната ожидания. Это было повторное переживание опустошения, когда врач пришел с плохими новостями вместо хороших.

Вчера Айви справилась с этим, но сегодня игнорировать прошлое было невозможно. Ей нужно было отвлечься. Освободиться.

В машине пахло одеколоном Тейта. С тонированными стеклами они были словно в безопасном коконе. Поэтому она взяла одну из своих трясущихся рук и положила ему на бедро.

В тот момент, когда ее ладонь коснулась его джинсов, дрожь прекратилась. Облегчение разлилось по ее телу.

Тейт напрягся, когда она скользнула рукой к его молнии.

— Айви…

— Не говори мне «нет». Заставь меня забыть. — Она повернулась к нему лицом. — Пожалуйста.

Между его бровями образовалась складка.

— Пожалуйста, — снова взмолилась она. Если понадобится, она встанет на колени.

Он зарычал.

— Это не то, как я хотел, чтобы это произошло.

Прежде чем она смогла снова начать умолять, его рот прижался к ее губам, заставив ее судорожно вздохнуть.

Айви ожидала услышать «нет», поэтому ей потребовалась доля секунды, чтобы понять, что это было то самое «да», которого она ждала неделями.

Она открылась для него, его язык медленно скользнул по ее собственному. Затем он сплел их вместе, грубо и жестко. Он грабил там, где другие мужчины могли бы начать проявлять мягкость. На вкус он был как мечта, сладкий и гладкий, с легким привкусом мяты.

Боже, этот мужчина умел целоваться. Айви обмякла в его объятиях, тонула в его вкусе и прикосновениях.

Он пососал ее нижнюю губу, и дрожь в ее руках стала историей. Мир за пределами машины исчез. Все, что имело значение — это страстное желание, скручивающееся внизу ее живота.

Ее зубы ударялись о его. Ее руки блуждали по его груди, как будто она пыталась прикоснуться ко всему, прежде чем чары рассеются.

Она обхватила ладонью его растущую выпуклость, чувствуя его твердость под джинсами. Вспышка желания, более сильного, чем все, что она испытывала раньше, пронзила ее тело. Ее сердцевина сжалась. Сильно.

Тейт застонал и оторвался от ее губ. Хмурый взгляд омрачил его красивые черты, но в его темных глазах нельзя было скрыть чистую похоть.

Заставь меня забыть.

Слова так громко прозвучали в голове Айви, что она могла бы поклясться, что Тейт тоже их услышал.

В том, как они раздевались, не было ничего грациозного. Руки шарили между небрежными поцелуями. Срочность туманила воздух, прилипая к окнам. Времени на обольщение не было. Как и для прелюдии.

Тейт схватил ее за бедра, поднимая и разворачивая Айви, чтобы усадить ее к себе на обнаженные колени. Ее колени уперлись в сиденье, руки нашли его грудные мышцы, а пальцы скользнули по копне темных волос. Их дыхание смешалось.

Его рука обхватила ее сзади за шею, притягивая для поцелуя. Его член, обтянутый презервативом, пульсировал между ними. Когда его губы скользнули по ее губам, рука на ее шее прижала ее рот к его рту, в то время как другая рука обхватила его член, проталкивая кончик через ее щель.

Ее очень влажную щель. Она вся промокла из-за этого мужчины.

Он сильнее схватил ее за шею, и Айви опустилась на его член. Ее глаза распахнулись от напряжения, от его размера у нее перехватило дыхание.

Глаза Тейта открылись, встретившись с ее глазами, их рты все еще были сомкнуты. Его рука легла ей на бедро, сжимая ее плоть так крепко, словно он хотел вытатуировать свои отпечатки пальцев на ее коже. Завтра будут синяки.

Ей не терпелось увидеть их в зеркале.

Айви наслаждалась уколом, поднимаясь, чтобы снова обрушиться на него. Ее спина выгнулась дугой. А губы оторвались от его губ, когда волна экстаза прокатилась по ее спине. Ее стон наполнил кабину.

— Черт, детка, — прошипел Тейт, обхватывая ее груди ладонями. Он один раз покрутил ее соски, сильно ущипнув их, отчего ее удовольствие взлетело до небес. Затем его губы оказались там, втягивая их в свой рот.

Ее пальцы запутались в его волосах, когда она двигалась на нем в погоне за собственным освобождением. Запах секса наполнял воздух, смешиваясь с его пьянящим ароматом. Звук шлепков по коже смешивался со звуком прерывистого дыхания, когда они раскачивались вместе.

Глубокий стон, вырвавшийся из широкой груди Тейта, заставил ее двигаться быстрее.

Ей хотелось закрыть глаза, раствориться в ощущениях трахающего ее Тейта, но вместо этого она запоминала его тело.

Его пресс был рельефным. У него была сильная грудь, на руках бугрились мускулы. Позже, когда они окажутся в постели и у нее будет возможность исследовать его, она прикоснется к каждому пику. К каждой впадинке. К каждому дюйму его кожи. Сейчас она сосредоточилась на точеном очертании его челюсти, на том, как она сжималась каждый раз, когда Айви опускалась на него.

Он входил в нее все сильнее и сильнее. Снова и снова, пока ее кожа не покрылась капельками пота. Кончики пальцев Айви впились в его грудь, ее ногти оставили красные следы. Именно вид царапин подтолкнул ее к краю пропасти.

Затем его палец коснулся ее клитора, слегка потирая его.

С ней было покончено.

— Тейт, — закричала она, когда взорвалась, покидая этот мир ради небес. Все ее существо пульсировало, когда волна за волной накатывал оргазм. Кровь застучала у нее в ушах. Ее сердце, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди.

— О, черт, это хорошо. — Тейт застонал, прежде чем откинуть голову назад, его глаза крепко зажмурились, когда он потерялся в своем собственном освобождении.

Обмякшая и насытившаяся, она прижалась к нему, уткнувшись носом в изгиб его шеи. Их груди вздымались, когда туман от их оргазмов рассеялся. Ей хотелось зарыться ему под кожу, раствориться в его сильном теле, где было безопасно. Притвориться, что реальность не ждет их снаружи.

Они оставались соединенными, прижавшись друг к другу, пока, наконец, его рука не заскользила вверх и вниз по ее спине.

— Теперь ты можешь рассказать мне, что это было.

— Ты заставил меня забыть.

— Что забыть?

Забыть о другой больнице и о другом утре, не так сильно отличающимся от этого.

— Все, — прошептала она.