Пообещай мне счастье

Глава 3

Когда два месяца спустя увидел записку от Олив Монро на своем столе, Гуннар был почти уверен, что это галлюцинация. Она преследовала его, как призрак, так что он даже почти не удивился. Гуннар проснулся ночью, запутавшись в своих простынях, мокрый от пота. Когда он чего-то хотел, то получал, был ли это шоколадный кекс или женщина. Но в этом и заключалась давняя проблема Олив Монро. На планете не было другого человека, которого Гуннар понимал бы так хорошо. Будь он человеком другого сорта, мог бы назвать все происходящее… любовью. Но он всегда старался смотреть правде в глаза, поэтому называл это очарованием. С тех пор, как она превратилась в красивую восемнадцатилетнюю девушку, смотревшую на него голодными глазами. Потому что да, он взял то, что хотел. И желание было взаимным. Олив знала, чего она желала.

Гуннар очень не хотел стать мерзавцем, похожим на отца, которого в детстве боготворил.

Он не желал быть похожим на тех мужчин, которые использовали и отвергали женщин, разрушали окружающую среду, разлучали семьи и платили рабочим жалкую зарплату за работу на производствах, сопряженных с риском для здоровья, и это удерживало его от того, чтобы когда-либо прикоснуться к Олив. Но не ослабляло его привязанности к ней. Его одержимость. Гуннар не соперничал с ней, отчаянно желая насладиться собственной неотразимостью и самоутвердиться. Ему не нужны были такие моменты власти над ней. Он соперничал с ней, потому что ему это нравилось, потому что это было лучше чем секс.

Прогнать Олив в ту ночь стоило ему нечеловеческих усилий. Конечно, ее неприкрытый интерес подогрел в нем чувство морального превосходства. Однако теперь он сдался. И много раз за последние два месяца подумывал о том, чтобы позвонить ей. Почему бы им не продолжить роман? Он все еще сопротивлялся своему влечению по инерции. Но его тело хотело именно эту женщину.

И это была еще одна особенность его характера – он привык получать все самое лучшее. Его похоть оставалась полностью неудовлетворенной в течение последних двух месяцев, потому что все, чего его тело хотело, – лишь Олив, и замена была невозможна.

Но нет. Это не было галлюцинацией. Имя Олив действительно значилось в этой записке, и его помощник, Джейсон, стоял рядом, нервничая. Мужчина, казалось, чувствовал себя не в своей тарелке.

– Вся информация содержится здесь, в письме, – сказал он, – но я также чувствую, что мне нужно поговорить с тобой. Ты знаешь, как Олив смогла выиграть контракт на автомобильное обеспечение?

Для Гуннара это не было тайной. Простая истина заключалась в том, что Олив уничтожила его презентацию. Ее продукт был объективно лучше, и поэтому он даже гордился ею.

– Она видела нашу продукцию. И нашу презентацию. Она заплатила за информацию мне.

Казалось, мир повернулся вокруг своей оси и разбился вдребезги. Гуннар был ошарашен. Он гордился своим умением разбираться в людях. И вот теперь он столкнулся с предательством своего помощника и… Олив. Олив, которую он хотел защитить.

Ему вспомнилось, как он приносил ей кексы. Все деловые встречи, когда они сражались за контракт. Случай, когда он поднял ее из вазона с растением, неуклюжую девочку-подростка, задолго до того, как возжелал ее. Первый момент, когда он понял, что действительно хочет ее. Странную смесь гордости и соперничества, которую он испытывал, наблюдая за ее работой. Гуннар всегда находил ее особенной. Гораздо более светлый ум, чем у ее отца. И он верил, что она… хорошая. Оказалось, маленькая Олив, которую он считал особенной, была не более чем обычной воровкой.

Гуннар моментально превратился в лед.

– Итак, вы работали на нее?

– Да, – сказал Джейсон.

– Почему вы признаетесь в этом сейчас?

– Потому что теперь я не думаю, что будущее за ее компанией, как мне казалось еще недавно. Есть проблемы… Она сама не своя. Все в ее команде заметили. Она стала меньше бывать на работе, приходить поздно. Интересно, что с ней творится и как это можно объяснить. Но человек ее положения в ее возрасте может сломаться под грузом проблем.

– О чем ты говоришь? Может быть, проблема с алкоголем? Наркотики?

– Я не уверен. Но похоже, что она не является будущим компании, в которую я изначально верил.

Даже сейчас Гуннару хотелось защитить Олив. Она была молода и потеряла отца, на нее свалилось руководство компанией. Он мысленно вернулся к ночи похорон ее отца. Как она плакала! Какой мягкой она была! Неужели это притворство, как и все остальное? Потому что как могла женщина, предавшая его, поднять к нему свое лицо в молчаливой просьбе о поцелуе?

– Чего ты хочешь? – спросил Гуннар.

– Я хочу получить надежную должность в компании. Я могу предоставить доказательства того, что она получила контракт нечестным путем, и вы можете убрать ее с дороги и сами заключить контракт с «Ямамото».

Гуннар рассмеялся.

– Я не веду переговоров с предателями, у которых нет понятия о чести и достоинстве. Забирай свои вещи и катись отсюда на все четыре стороны.

Олив была несчастна. Она чувствовала себя больной в течение нескольких недель и просто не могла смириться с потенциальной правдой, боясь даже думать об этом. Конечно, она понимала, почему чувствовала себя разбитой, усталой и больной по утрам после того незащищенного секса. Они с Гуннаром были двумя величайшими умами в области технологий, а также двумя идиотами, которые занимались сексом без презерватива.

Конечно, она во всем винила его. Олив была девственницей, черт возьми, и опытный мужчина сам должен был обо всем позаботиться! Она ошиблась, она все испортила и теперь получала последствия ошибки. Предполагалось, что она возглавляет компанию, но едва могла сидеть прямо за своим столом. Олив была выбита из колеи в течение нескольких недель, ее мозг совершенно отказывался работать.

Она забеременела от своего конкурента по бизнесу. Олив тошнило, и она не могла есть ничего, кроме соленых крекеров. Олив сидела на полу у стола, достав пачку крекеров из верхнего ящика, прижимая ее к груди. Когда наклонилась к ящику, у нее закружилась голова, и ей пришлось сесть.

Олив чувствовала себя несчастной и напуганной. Она вышла на первое место, когда дело дошло до контракта, но когда дело дошло до всего остального… Как теперь выбросить Гуннара из головы, если то, о чем она подозревает, окажется правдой? Она хотела от него избавиться, но теперь это совершенно невозможно. От этой мысли ее затошнило прямо здесь и сейчас. И вдруг она услышала шум снаружи, а затем суматоху. Дверь в ее кабинет распахнулась. Олив вскинула голову, как сурикат, выныривающий из норы, а потом увидела его и слегка съежилась, так что была уверена, что над столом видны только ее глаза.

– Олив, – сказал Гуннар, и ее имя прозвучало на его губах предупреждением.

– Что, дружище? – спросила она, изо всех сил стараясь изобразить на лице яркую и убедительную улыбку. Вышла кривая гримаса.

– Ты думала, что тебе это сойдет с рук?

Ужас пронзил ее. О чем он?

– Ваш корпоративный шпионаж.

Олив почувствовала почти облегчение, услышав эти слова. Сейчас она поневоле думала вовсе не об успехе компании. Абсурдность происходящего обрушилась на нее. Он был ее смертельным врагом в сфере бизнеса, поскольку интересы их фирм часто пересекались. По сути, им приходилось постоянно соперничать с самого детства и юности. Но в других отношениях он был человеком, которого она знала лучше всех на свете. Ее отец умер, горе не утихало, и у нее никогда не было времени завести друзей.

Насколько Олив знала, Гуннар тоже мало кого подпускал близко к сердцу. У него были любовницы, список которых она успешно (успешно? – ничего себе ирония!) пополнила. Но они действительно знали друг друга очень хорошо. И прямо сейчас она хотела бы доверить ему свои горести, но он был их источником и не должен обо всем узнать. Гуннар заставил ее почувствовать себя виноватой за шпионаж, и это было нелепо. Его отец, безусловно, привил ему те же ценности, что и ей. Когда дело доходило до бизнеса, ценились любые средства для достижения цели, ее отец ясно дал это понять. Ведь Магнус всегда действовал таким же образом – напористо и уверенно.

– Я собираюсь отомстить тебе. – Он сказал это как бы между прочим. – То, что ты сделала, незаконно.

Олив резко стало плохо, у нее закружилась голова. И что еще хуже – она чувствовала себя виноватой. Потому что Гуннар был зол, и этого она ожидала. Но возникло ощущение, что она… разочаровала его. Отец не учил ее, как отступать. Он всего лишь научил ее копать глубже в любой сложной ситуации. И прямо сейчас было важно защищать себя. Потому что, скорее всего, она беременна.

Олив отбросила крекеры.

– Этот проныра, Джейсон, он сдал меня, не так ли?

Олив резко встала, готовясь дать отпор. Но внезапно голова закружилась. Напряженный и взволнованный взгляд Гуннара – последнее, что она увидела перед тем, как рухнуть в обморок.