Всего две мысли на краю сознания: холодно и хочется спать. В итоге и спать не спиться, и погреться никак. Так и дремала, дремота была больше похожа на тяжелое забытье. Не могла ни проснуться, ни уснуть нормально. Вокруг постоянно чудились шорохи, хруст веток и рычание. Поначалу вздрагивала, потом стало уже все равно. Моральных сил не осталось даже на страх.
Сожрут, и ладно, только бы быстро и, желательно, безболезненно. Так оно, быть может, и к лучшему. Прошлая жизнь не задалась, эта тоже выходит комом, быть может, в следующей повезет.
После шума, скрежета и мягкого толчка стало вдруг тепло и мягко, а еще снова запахло силой, не такой, как у белого, более яркой, насыщенной.
В этом аромате, казалось, было все: и ощущение заботы, и нежность, и спокойствие, и ощущение, что меня ждали слишком долго и наконец-то нашли.
Очень хотелось открыть глаза и найти источник запаха, но отчего-то никак не получалось, видимо, вымотали меня все эти эмоциональные качели капитально.
Потом была темнота, мягкая, уютная и без единой мысли. Мне понравилось. Вот бы так каждую ночь и день тоже!
Несколько раз почти просыпалась от рычания, жуткого, пробирающего до самых костей, но стоило задуматься о том, чтобы открыть глаза, как по телу мягким поглаживанием проходили волны легкой вибрации, расслабляя и снова погружая в сон.
И снова рычание, более громкое, но не страшное, угрозы от него я не ощущала, только небольшое неудобство. Ухватилась за что-то мягкое, слегка подтянулась, поерзала, укладываясь удобнее, и опять рычание. Снова сползла, снова подтянулась, снова улеглась. После раза пятого поняла, что выспалась и пора бы вставать. А вставать откровенно не хотелось, сильнее зарылась руками в мягкую шерсть и глубоко вдохнула исходящий от нее запах. Беловолосый пах почти так же. На губах растянулась улыбка. Все же нашли. А то, что запах немного другой, так, скорее всего, Зэн обернулся окончательно.
Обиды больше не было, только решимость вытрясти из них всю правду. В сонном сознании мысли ужасно путались, наслаиваясь одна на другую.
Состроила обиженное лицо и открыла глаза. Первая мысль была о зебре, вторая о моей жизни. Причем тут моя жизнь? Так она как зебра: черный, белый, черный, белый, хвост и … До этого «и», что расположено под хвостом, я надеялась никогда не дойти.
Приподняла голову, машинально пригладила рукой мягкий помятый мной мех и подняла глаза. Прямо на меня смотрели темные омуты на огромной тигриной морде. Глазами видела огромного белого тигра, чувствовала, что лежу на его вытянутой передней лапе, вцепившись в нее, как обезьянка, понимала, что должна сейчас бояться, быть в ужасе и биться в истерике, но не получалось. Чувство защищенности и спокойствия пересиливало все остальное.
Медленно, стараясь не отрывать взгляда от темных омутов, попыталась сползти с лапы тигра-переростка. Рубашка задралась, и по моей попе, слегка прикрытой кружевами, стал гулять теплый ветерок. Немного смутилась, но тут же вспомнила, что Зэн и Владен на меня никак не отреагировали там, у реки. Стало обидно, зато смущение пропало.
Ноги коснулись влажной травы, и я поспешила принять вертикальное положение. Тигр размером больше, чем самая упитанная корова, лежал, не шелохнувшись, и умильно шевелил носом. Хоть раз наблюдали за кроликом? Я могла смотреть на них часами, точнее, на их шевелящийся носик, и едва не впадала в экстаз, так они умильно им двигали. Мгновенно захотелось затискать эту милоту, останавливало только осознание того, что роль кролика тут играю я. Это ж хищник, огромный и опасный!
Не для меня, тут же пришла уверенная мысль.
– Саша.
Взвизгнула от неожиданности и с укором посмотрела на синеволосого. Сзади послышался недовольный рык.
– Я хотел только привлечь ее внимание, – огрызнулся в ответ Эрин, глядя мне поверх плеча.
Он сейчас что, разговаривает с тигром?
Смотрю на троицу, стоят рядышком, и выражение лиц сразу и не разберешь, то ли восторженные, то ли испуганные, то ли вообще виноватые.
Что-то во всей этой картине меня напрягало, сонный мозг не мог сообразить ничего путного, кроме как подсказать мне о насущных проблемах. И если голод я могла потерпеть, то уединиться вооон за тем огромным деревом очень уж хотелось, и прямо сейчас.
Сделала несколько шагов в сторону дерева, троица от меня не отставала. Собралась уже попросить их меня подождать, так как мне ну очень надо было, но тут между ими и мной встал белый тигр.
Я прямо умилилась его сообразительности и едва не кинулась к нему с поцелуями. Вместо этого галопом припустила к вожделенной цели. Сзади слышались недовольные голоса, что-то вещающие про мою беззащитность и опасность леса, но мне сейчас было на все наплевать, тем более что тихий недовольный рык говорил о том, что моя тигра ко мне никого не пустит.
Вышла из-за дерева с блаженной улыбкой и застыла столбом. Их было трое! Трое и один тигр! Я-то решила, что тигр – это Зэн, он ведь был беловолосым, а оказалось… А оказалось, собственно, что всю ночь обо мне заботился огромный хищник. Прищурила глаза. А если… да неет, хотяяя…
– Что, явились, конспираторы? – прищурив глаза, уставилась на троицу. – Ладно, они, – вперила взгляд в зеленоволосого. – А ты-то за что так со мной?
Владен пристыжено опустил голову, даже спину немного сгорбил. Чувствует себя виноватым, вот только толку от этого ноль. Я для него никто, даже если и спасла его жизнь, но их он знает практически всю жизнь, так что тут и к бабке ходить не надо, чтобы понять, кого из нас он выберет.
– Саша, а кто такие эти консира… конпира… – попытался Эрин выговорить незнакомое для него слово.
– Конспираторы – это люди такие, которые вечно шифруются, – не задумываясь, дала объяснение, а потом до меня дошло, что они и этого слова наверняка не знают и ничего не поняли.
И тут по моим губам расплылась довольная улыбка.
– Которые вечно что делают? – подал голос Зэн.
– Партизанят почем зря, – пожала плечами с самым невинным видом.
Стою, жду. Троица стоит и переваривает сказанное мной.
– А…
– Кто такие партизаны? – перебила Эрина, пытавшегося задать мне новый вопрос. – Это сторонники определенной общественной группы, партии, – выдала я на одном дыхании.
Мужики окончательно запутались, казалось, еще чуть-чуть, и я увижу, как в их мозгах крутятся шестеренки. Они, бедные, не только ничего не поняли, но даже вопрос сформулировать не могут.
– Бедненькие, – пропела я нарочно жалостливым голоском. – Совсем ничего не поняли, да? А ведь я так старалась ответить на ваши вопросы, – сокрушенно покачала я головой и потом как рявкну: – Что, неприятно находиться в моей шкуре, да?!
Все вздрогнули, даже полосатый, чем и привлек мое внимание.
– Что, в их полку прибыло? – кивнула я на троицу. – Или хоть ты превратишься и все мне нормально расскажешь?
Полосатый виновато опустил голову, а я снова начала закипать.
– Он не может принять человеческий облик, – голос Эрина прозвучал слишком глухо и безжизненно, на что я просто не могла не обратить внимание.
Именно таким тоном он рассказывал мне о том, что они пришли сюда умирать. Молча уставилась на него в ожидании. Вот клянусь, если и сейчас промолчат, то в жизни их больше близко к себе не подпущу!
– Когда подходит наш срок умирать, мы можем сделать выбор: умереть или прожить еще одну жизнь, только в облике животного.
– И что, обратить назад никак? – спрашивала я у Эрина, но смотрела на тигра.
Не хотелось при нем разговаривать так, будто его здесь нет. Раз охранял меня всю ночь и не навредил, значит, разумный, возможно, даже разумнее этих троих, они-то за мной к дереву поперлись, и только моя тигра сообразил, куда я и зачем пошла.
– Такие никому не нужны, – от такого заявления стало совсем тошно, я даже не уловила, кто это сказал, так и продолжала смотреть на потерянного полосатого.
– Ты ведь меня понимаешь, да? – подошла я к полосатому огромному зверю и, дождавшись его утвердительного кивка, протянула к нему руку.
– Вот как ты можешь быть ненужным? – спрашивала, почесывая его за ушком, умом понимала – он мне не ответит, а так этого хотелось! Быть может, хоть он расскажет мне, что со мной происходит, и подскажет, как мне быть дальше.
– Знаешь, – принялась рассказывать полосатому, нежно его наглаживая. – В том мире, откуда я пришла, есть потрясающие животные, их называют белыми тиграми. Гордые, опасные хищники. Ты на них очень похож, только намного больше, и к тебе я могу спокойно прикасаться, не боясь, что ты меня съешь. Хочешь остаться со мной? Я буду тебя гладить и чесать за ушком, а ты будешь согревать меня холодными ночами, – предложила я тигру, которого уже стала считать своим, и которого отчего-то хотелось звать не иначе, как «мой тигра».
– Ты не можешь с ним спать! – возмущенно взвилась все троица.
– А вы мне запретите! – смело огрызнулась на трех здоровенных мужиков.