Попаданка для ректора. От ненависти до любви

Глава 5. Был бы друг, найдется и досуг

После вкусного и сытного ужина поспешила в библиотеку. Курта нашла в читальном зале, он сидел за учебниками и что-то искал. Уселась напротив него, достала лист бумаги и ручку.

— Что ищешь? — посмотрела на первую книгу без названия.

Парень быстро написал на листочке несколько фраз и протянул мне.

— Ты хочешь найти способ, чтобы заговорить? — в ответ кивнули.

— Ты с самого детства не говорил? — отрицательно помотал головой.

— Была причина, из-за которой это произошло? — Курт кивнул.

— А что произошло? — парень посмотрел на лист бумаги.

— Ой, прости, — поспешно ответила, — написать всё ты вряд ли сможешь. Но я не думаю, что заклинания тебе помогут.

Брови Курта удивленно приподнялись, он с какой-то надеждой посмотрел на меня.

— Знаешь, в моем мире есть люди, которые теряют речь из-за определенных травм. И есть центры, в которых им помогают её восстановить. Процесс хоть и долгий, но результат имеется. Я в этих вопросах не сильна, но можно попробовать. Ты как думаешь?

Книгу парень отложил, щелкнул пальцами, и вся стопка исчезла прямо на глазах. Он сел ровно, готовый уже к первым занятиям.

— Вот смотри, я когда-то читала статьи. В них говорилось, что восстанавливать речь нужно с того, что в памяти сохранилось лучше всего. Может это имена близких, счет цифр, стихи, песни. Не важно, но тебе оно должно быть очень дорого.

Парень призадумался, нахмурил брови. Я же заволновалась. Вдруг у него было не совсем хорошее детство. Я ведь о нем совсем ничего не знаю.

Курт подтянул к себе лист и стал писать. Долго и уверенно выводил на листе четверостишье. Мне протянули исписанную бумагу, быстро пробежалась глазами по строчкам.

— Колыбельная?

Курт опустил глаза и кивнул.

— Отлично, значит, начнем с неё.

Перечитав текст, подумала о том, как же лучше помочь. Текст парень знает наизусть, но его произнести не может. Что если мне подвести его воспоминаниями к тому времени. Могу я спеть эту песню? Могу. Для него могу. У меня отличный голос, я ходила в школьный хоровой кружок и мечтала о том, что когда-нибудь буду заниматься пением профессионально. Но родители так и не смогли меня нигде устроить. Слишком дорого было в то время для них.

— А ты можешь сделать так, чтобы нас никто не слышал?

Курт щелкнул пальцами и кивнул. Только после этого я запела.

Голос постаралась сделать как можно мягче и ласковее, песня была тихой и чувственной. Я растягивала слова, пробуя их на вкус. И мне нравилось. Красиво получалось, нежно. Настолько увлеклась, что забыла про некроманта. А когда подняла голову, то наткнулась на удивленный взгляд.

— Не понравилось? — переспросила на всякий случай.

Лист у меня вырвали и быстро написали ответ.

Читать я боялась, но когда увидела одну единственную фразу: «Ещё», выдохнула.

Спела я как минимум раз шесть. Курт же прикрыл глаза и тихо шевелил губами. Мне иногда казалось, что я слышу некоторые слова. Не все, но часть.

Больше двух часов мы потратили на пение. Курт был счастлив. Его глаза горели, словно в них появилась частичка жизни. И у меня даже на душе стало как-то спокойнее.

Договорившись, что встретимся завтра снова вечером, разошлись по общежитиям.

А весь оставшийся вечер я потратила на изучение новых заклинаний. Сегодня я решила освоить заклинание «сила» и «страх». Первое придают силу на мгновение, например, чтобы подвинуть шкаф. А страх действует на протяжении десяти минут. Но если заклинание «сила» я привязывала себе, то со вторым не знала что делать. Однако выучила и то, и другое, потренировалась с вливанием силы. Даже выучила несколько сложных заклинаний из учебника, но без помощи профессора побоялась использовать силу. Был шанс разнести здание на мелкие кусочки. Ведь выбрала я не простые и безобидные заклинания. Одно только заклинание «ураган» чего стоит. А моя проблема с вливанием нить силы может привести к катастрофе.

Поздний ужин привычно появился на столе. Перекусив, приняла душ и села за брошь. Время пролетело незаметно. До начала первого занятия оставалось три часа. С сожалением побрела в кровать. Встану, как и все по будильнику. Не высплюсь, буду с синяками под глазами, но зато половина работы уже сделано. У меня есть готовое брюшко и голова. Вечером доделаю крылья. А течении для напишу список заклинания, которые хочу влить в свой оберег.

Утро добрым быть не может — однозначно. Тело болело с удвоенной силой. Даже утренний эликсир мне не помог. Выбралась из кровати, побрела в душ. Ни о какой зарядки речи не шло. Мне бы спуститься вниз, да не свалиться.

Пока шла в столовую, думала о подлости судьбы. Попала в другой мир, необычный и волшебный, почему же я сталкиваюсь с трудностями. Или вся моя жизнь ими наполнена. Ева всегда и везде была виноватой, начиная со школьной скамьи, где меня называли «зубрило». Если класс шумит и не ждет тихо учителя, кто виноват? Ева! Она же самая умная и правильная, почему не остановила других, почему не призвала к дисциплине? А что если Еву до это очень «культурно» попросили не строить из себя правильную. Иначе… Таких иначе было много. Угрозы, угрозы. Школа, дом, улица. Проходу не давали, все время смеялись. Не только из-за стремления хорошо учиться. А ведь это единственное, где могла доказать, что не хуже других. Ведь смеялись надо мной и из-за одежды. Конечно, простая рабочая семья не могла себе позволить многое. Я часто носила вещи за соседскими девочками. Мама хоть и следила за чистотой и опрятностью, но видно все равно — вещь поношена и не один раз.

Что уж говорить о косметике. Только в девятом классе мне позволили накрасить ресница. «Зублило», «замарашка» — мои привычные имена в то время. А после школы появилась Анастасия Михайловна с Дарьей и Марией. К моим старым кличкам прибавились и другие. Теперь я должна была отзываться на «эй», «девица», «как там тебя».

Ни одного доброго слова, ни одной фразы. Ева должна была сначала хорошо учиться, потом хорошо работать. А мне никто и ничего не должен. Боги, кому я там так сильно задолжала?

Зайдя в столовую, привычно набрала небольшой завтрак и поспешила подальше от пристальных взглядов. Совсем скоро ко мне присоединился Курт. Парень выглядел довольным и совсем не уставшим, что не скажешь обо мне. Видимо, заметив моё состояние, сам достал блокнот и ручку.

«Всё хорошо?»

— Да, — вымучено улыбнулась, — осваиваю пропущенный материал по ночам.

Парень удивился, потом глаза его стали еще больше.

«Прости, совсем забыл, что ты не из нашего мира и тебе тяжело. А еще сам со своими просьбами отвлекаю»

— Эй, все нормально. Отвлекаться полезно. Иначе мозг уедет.

Курт улыбнулся, потом помог убрать посуду.

«Вечером придешь в библиотеку?»

— Конечно, не знаю, правда, в какое время освобожусь, но буду»

Подойдя к нужной аудитории, отошла чуть в строну от группы. Сегодня у нас новый предмет — менталистика. Не знаю, чему будут учить, надеюсь, сложностей не возникнет. За своими мыслями не сразу услышала, что меня обсуждают.

— … видели в библиотеке, — прошептала моя одногруппница.

— И в столовой вместе сидят, — ответила другая чуть тише.

Девушки столпились в круг.

— И не боится его совсем, есть за одним столом, разговаривает. Другие чуть ли не убегают, стоит ему показаться.

— Да, его силы бояться. А если произойдет очередной выброс, как в детстве…

Договорить они не смогли, прозвенел звонок, в коридоре появился преподаватель и открыл кабинет.

Интересно, что же произошло в детстве? Может, это связано с тем, что Курт не может говорить? Я зашла в класс одна из последних. Заняла одиночную парту у окна.

— Рада видеть группу боевиков! — поприветствовала женщина. — Ко мне можно обращаться, как профессор Суар или госпожа Одье. Прошу мой предмет не пропускать. Тем более, с вас много требовать не стану. Мы весь год будет учиться ставить щиты от ментального воздействия.

Курс вводной лекции был снова прочитан мне одной. Все со скучающим видом смотрели в тетрадь или учебник. И только я быстро записывала самую важную информацию. На этом предмете нас будут учить закрывать свои мысли и чувства от других. Боевому магу так же нужно уметь контролировать других, а без воздействия не обойтись. Поэтому затронем тему по внушениям.

Если судить по небольшому рассказу госпожи Суар, то закрыть свое сознание можно с помощью мысленного щита. Каждый выстраивает его самостоятельно, опираясь на внутренний мир. Мой мир просил и требовал спрятаться за семью годовыми замками. Я не возражала, осталось только узнать, как это сделать. Передернула плечами, представляя, что до этого дня была словно открытой книгой для всех. Стало противно и мерзко, даже мурашки по спине побежали. Хорошо еще, кроме учебного материала в моей голове не наблюдалось посторонних мыслей.

Во второй половине занятия нам предложили представить свою защиту мысленно и влить в неё силу. После этого профессор самолично попробует пробраться в наши головы. А вот этого делать не надо.

Сначала образовала вокруг себя что-то подобное мыльному пузырю. Красивая и яркая оболочка, гибкая. Но не лопающаяся. Влила в неё силу, представляя, как она будет растягиваться под напором воздействия. Потом на оболочку наложила первый слой защиты. Он был тонким, но прочным, на мой взгляд. Я почувствовала себя словно за каменной стеной. Защита хорошо прилепилась к пузырю. Потом поставила еще одну преграду, затем следующую. За отведенное время я и правда успела сделать так, чтобы полностью отгородиться от этого чужого для меня мира. Казалось, я создала свой собственный. Который никто и никогда не сможет сломать. Почувствовала себя улиткой, у которой есть надежный домик — раковина. Кажется, вот она я, но в случае опасности прячусь.

Госпожа Одье по очереди подходила к студентам и прощупывала их сознание. У кого-то получилось отлично, женщина не смогла прочитать мысли. Хотя, если бы сильно хотела, то пробралась бы. Чьи-то щиты рушились моментально. И вот настал мой черед. Я поднялась из-за парты, а мысленно спряталась в свою раковину.

Женщина смотрела на меня с улыбкой, которая постепенно сползала с её лица.

— Сколько уровней защиты ты поставила? — к нашему разговору моментально прислушались, многие стали оборачиваться.

— Не считала…, - не буду же говорить точное число, чтобы не было желания их вскрыть.

Профессор Суар долго стояла напротив меня, но лишь покачала головой.

— Невероятно! Многоуровневая защита мыслей и чувств. Невозможно надломить, расплести. Словно единый щит, сцеплен с чем-то еще.

Знала бы она, как близка к догадкам. Каждый уровень моей защиты, был привязан к другому. Кажется, мой облегченный выдох заметили все.

— Так не желаешь делиться мыслями? — удивилась женщина.

— Совсем не желаю, — ответила я, пристально смотря ей в глаза.

И надо же, я увидела защиту вокруг неё, достаточно хорошую, но прозрачную. Я не считывала мыслей профессора, я их видела. Картинки, переливающиеся, не яркие. Кажется, вот я в её кабинете, вот она касается моей головы, мои глаза полные ужаса, слезы. Я дергаюсь, но ничего не происходит. Профессор держит крепко и её глаза становятся совсем белыми.

— Сразу прошу надо мной эксперименты не ставить, — сказала прямо в лицо, но так, чтобы никто не услышал.

— Ты смогла прочитать? — женщина раскрыла свои удивительно голубые глаза.

— Нет, увидела.

Села на свое место и стала ждать конца занятия. Хочу уйти из кабинета и спрятаться ото всех. Преподаватель очень странно на меня поглядывает. Сжимаю пальцы под столом. Боже мой, я так стану нервной истеричкой. Ведь не может же мне казаться интерес с её стороны.

— А теперь я предлагаю вам такое задание, — улыбается госпожа Одье, — кто взломает щиты Евы, получит от меня зачет на экзамене.

Вся группа мгновенно поворачивается ко мне. Профессор уселась на свое кресло и наблюдает со стороны. От волнения возвожу еще не меньше пяти железобетонных стен защиты вокруг себя любимой.

Я не знаю, что должно происходить при взломе защит, но такое ощущение, что на меня со всех сторон давит. Ощущение мерзкое. Как от него избавиться не знаю. Начинаю переводить взгляд с одного студента на другой, вокруг каждого стоит защита, но она слетает под моим напором. Я собираюсь защищаться. И есть не умею драться и правильно использовать магию, то хотя бы буду срывать их защиты, немного от себя отвлекая.

Что и делаю. Один за другим, стена за стеной. Где-то сложнее, где-то проще. Вот плетение — разрезать и распутать. Вот стена — разбить любой ценой.

Звонок с урока слышу через пелену. Подхватываю вещи, быстро бегу к двери, чтобы выскочить наружу. Голова раскалывается, но я не сдалась. Уже второй раз смогла себя хоть как-то не дать в обиду.

Бегу вниз и в кого-то врезаюсь. Извиняюсь и вновь бегом спускаюсь вниз. У нас перерыв и мне нужно время на отдых.

Демидион Хорс.

Никогда не видел столько ужаса и боли в глазах. Ева бежит на меня и словно не замечает. Врезается. Хорошо хоть подставил руки, и она утыкается в мою грудь. Быстро шепчет слова извинения, и стремиться вперед. Меня не видит, никого не видит.

Уверенным шагом направляюсь в аудиторию менталистов. Госпожа Одье сидит на своем месте, задумчиво рассматривая притихшую группу.

— Что у вас стряслось? Почему студенты сбегают с урока, словно их тут мучают.

— Научный эксперимент, — отвечает Суар и переводит взгляд на меня. — Она поставила такие ментальные щиты, что даже я не смогла их взломать. А потом прочитала мои мысли, точнее, увидела.

Еще раз обвожу взглядом группу, которая прикладывает руки к головам.

— А с ними что? — до сих пор не могу поверить в сказанную фразу.

— А это я предложила студентам взломать щиты Каримовой за зачет, — женщина задумчиво постучала пальцами по столу, — никто не смог, а она взломала всех.

Перевожу недоуменный взгляд с группы на профессора.

— Вы уверены? — уточняю.

— Более чем. Все происходило на моих глазах.

— Думаю, на ваш предмет студентка больше не придет, — я неплохо стал разбираться в человечке. И если судить по тому, что здесь произошло, не придет.

— И не надо. Отмените мои занятия у неё. Девочка достигла высшего уровня.

Кивнул, покидая аудиторию.

Теперь нужно найти одну испуганную девушку и постараться её успокоить.

Еву нашел в комнате, точнее в ванной. Она сидела под струями холодной воды прямо в одежде и смотрела в одну точку. Рядом лежала пустая бутылочка из-под лекарства. Осторожно понюхал — успокаивающее. И если судить по тому, что я вижу, Ева выпила почти все содержимое за один раз.

Выключаю воду, создаю поток горячего воздуха.

— Ева, — тормошу девушку за плечо, она на меня даже не обращает внимание. Чуть раскачивается из стороны в сторону, беззвучно шевелит губами. Из глаз тонкими дорожками текут слезы.

Отдал мысленный приказ своему помощнику, чтобы пригласил Одье Саур в мой кабинет. Её эксперимент стал для одной студентке нервным срывов. Следом срочно приглашаю Нерли. Последняя появляется в комнате через пару минут, находит глазами Еву, вздрагивает.

— Бедная девочка, — женщина оттесняет меня, проверяет пульс, смотрит глаза.

— Срочно в моё крыло, она словно теряется за гранью, — женщина испуганно оборачивается, я сжимаю кулаки и переношу нас всех в палату.

Сразу стягивают одежду с девушки, обвешивают артефактами восстановления, вливают в дрожащие губы темную жидкость.

— Господин Демидион, помогите, — просит женщина.

Подхожу ближе и вижу, как целители пытаются раскрыть маленькие кулачки. Даже мне видно, как сильно они сжаты, ногти входят в кожу, ладошки в крови. С госпожой Нерли растираем руки и плечи, пытаемся расслабить каменные мышцы. Наконец, одна рука поддается, пальцы медленно раскрываются. Ассистенты быстро обрабатывают раны и перевязывают ладонь. Вторая рука расслабляется следом.

Из палаты в свой кабинет вернулся спустя минут сорок. Профессор Одье сидит в приемной, нервничает. И правильно делает.

— Вы довели студентку до нервного срыва, и она чуть не выгорела, — говорю спокойным холодным тоном, — вы лишаетесь преподавательского места в Академии, в таких профессорах мы не нуждаемся.

— Вы не имеете права! — женщина вскочила со стула, тот с грохотом упал.

— Имею, — холодно ответил мужчина и обратился к секретарю, — подготовьте документы об увольнении.

Глаза госпожи Одье стали белеть. Гнев и ярость клокотали внутри женщины. Уволить её из-за какой-то человеческой девушки? Немыслемо! Она, лучшая в своем роде или… Или ректор Хорс желает выучить и поставить девочку на её место? Конечно, ведь она только что сама призналась, что не смогла снять с неё щиты, а значит человечка сильнее. Но не опытна.

— Ваш приказ, распишитесь, — я положил лист бумаги перед женщиной, но она словно о чем-то думала, пришлось позвать.

Расписавшись, Одье посмотрела на меня с прищуром. Казалось, профессор что-то для себя решила, а её брошенные при уходе слова, насторожили.

— Мы еще встретимся, Демидион Хорс. Обязательно встретимся. Но только я буду уже в роли руководителя, а вы подчиненного.

На что она намекает? Неужели решила угрожать? Зря. Но женщины коварны, об это не стоит забывать.