Порочная месть

3

Не в силах разорвать наш гипнотический контакт, я миную запоздалый стыд и по очереди выпутываю плечи из широких рукавов халата. Плотная ткань падает к моим ногам, и лишь после этого мрачное сияние темных глаз дает мне освобождение: спускается ниже, оставляя огненный след на шее, и затихает на груди. Прикосновение взгляда к коже ощутимо так же, как если бы Кейн дотронулся до меня рукой: тело покрывается новой волной мурашек, и соски твердеют, вызывая нелогичное для поставленной цели желание прикрыться.

Через несколько секунд осмотра его взгляд вновь возвращается к моему лицу и падает на рот. Машинально пытаюсь его облизнуть, но твердое прикосновение пальца, прижимающее верхнюю губу к зубам, останавливает мою попытку.

– Открой, – голос Кейна, вибрирующий и глубокий, проникает в уши, растекаясь по венам горячей дрожью и требованием повиновения.

Я робко приоткрываю рот и просто жду, что произойдет дальше. Твердая подушечка большого пальца задевает зубы, проскальзывая внутрь, и слегка надавливает на язык, распространяя пьянящий табачно-солоноватый вкус по рецепторам. От неожиданности я мычу, но Кейн пригвождает меня взглядом, как препарированную амфибию, и посылает следующий приказ, от которого волоски на теле встают дыбом, а в животе закручивается странно-горячий спазм:

– Обхвати его ртом и соси.

Превозмогая смущение и пробирающую под кожей дрожь, я послушно обжимаю губами палец и подаюсь вперед, ощущаю грубоватую кожу и гладкость ногтевой пластины. Кейн следит за моим действием из-под завесы опущенных ресниц и, когда я отстраняюсь назад, чтобы вновь повторить движение, негромко произносит:

– Язык.

Я сглатываю собравшуюся слюну и осторожно дотрагиваюсь языком до пальца, ощущая, как его вкус, словно смертоносный вирус, распространяется по крови, за доли секунды достигая мозга. Кейн проталкивает его глубже, и я, боясь, что он захочет прекратить или сочтет меня скучной, старательно глажу его по всей длине.

Это странное действо отзывается в теле волнительным восторгом, поэтому я инстинктивно вытягиваю вперед шею и целиком вбираю его в себя, отчего веки Кейна вздрагивают, на короткое мгновение лишая его лицо равнодушия. Мой рот невольно дергается в улыбке от того, что мне удалось его удивить, но торжеству не суждено длиться долго, потому что в то же мгновение звучит:

– Пока ты в моей спальне – ты подчиняешься, – и в подтверждение этих слов его палец, словно наказывая меня за неповиновение, проскальзывает так глубоко, что я закашливаюсь.

Я моргаю в знак того, что поняла, после чего Кейн, не отрывая от меня глаз, находит мою висящую вдоль тела ладонь и кладет ее себе на живот. От соприкосновения с его горячей кожей и упругими мышцами глаза распахиваются шире, и я машинально вдавливаю пальцы сильнее. До сих пор происходящее кажется мне сном: Кейн позволяет мне дотрагиваться до себя, а я стою перед ним в одних лишь трусиках. Но даже если это и сон, тогда я не хочу просыпаться, потому что знаю, что о том, что происходит сейчас, я никогда не пожалею.

Тяжелая ладонь накрывает мою и тянет вниз, к ребристой резинке спортивных штанов.

– Трогала когда-нибудь член? – без тени заигрывания или флирта спрашивает Кейн, слегка поднимая темную бровь.

Настойчивая прямота его взгляда обескураживает, а влажный палец, лениво массирующий нижнюю губу, отвлекает, поэтому все, что я могу сделать – это отрицательно мотнуть головой. О каких членах он говорит, если мое сердце и тело хранят верность ему одному с тех пор, как мы впервые встретились?

Глаза Кейна прищуриваются, словно берут на себя функцию детектора лжи, и внимательно изучают мое лицо, после чего он ровным голосом отдает свой очередной приказ:

– Спусти руку вниз и потрогай меня.

И я, словно запрограммированная его командами кукла-робот, скольжу подушечками вниз: с замиранием сердца миную преграду в виде плотной ткани и сразу же упираюсь во что-то тугое и горячее, оставляющее влажный след на пальцах.

– Трогай.

Я обхватываю член неуверенной рукой, ощущая, как под тонкой атласной кожей перекатывается внушительная твердость. Я не знаю, каков среднестатистический размер мужского достоинства, но уверена, что у Кейна он больше, чем просто средний: крупная вершина с туго натянутой кожей, объемный ствол и выпуклые вены, оплетающие его длину.

– Обхвати его рукой и двигай вверх и вниз в том же темпе, в каком я буду трахать твой рот. – И до того, как до меня успевает дойти смысл его слов, его палец вновь толкается в мои приоткрытые губы.

Памятуя о прошлых инструкциях, встречаю проникновение в рот языком и, одновременно сжав головку ладонью, тяну вниз. Несколько неуклюжих движений спустя, в процессе которых Кейн продолжает неотрывно следить за мной, я постепенно нахожу нужный ритм и начинаю ласкать его более уверенно.

То, что происходит между нами сейчас – это странно и скандально, но почему-то дико нравится мне, настолько, что чувство смущения окончательно уплывает в небытие и все, что остается на поверхности – это мое раскалившееся добела нутро, набухшая твердость в руке и палец Кейна, покоряющий мой рот.

Устремленные на меня глаза темнеют, хотя, кажется, чернее их бездонной пропасти быть уже не может, и я ощущаю в ладони новую порцию влажности. В ту же секунду уверенная рука фиксирует мое запястье и Кейн твердо командует:

– Хватит.

Я отдергиваю ладонь и, впившись ею в полы халата, смотрю в его лицо, пытаясь понять, что я сделала не так, но, к счастью, Кейн не выглядит злым или разочарованным. Застывший на моих губах палец приходит в движение и снова надавливает мне на язык:

– Смочи его слюной.

Стараясь не думать, к чему ведет эта просьба, я провожу по длине пальца губами и, когда уже собираюсь выпустить, слышу приказное:

– Еще.

Когда он вытягивает палец из моего рта, он мокрый настолько, что тонкая нить слюны тянется по подбородку, заставляя меня краснеть. Не обращая внимания на мое смущение, Кейн прижимает его к моей левой груди и спускает вниз, наэлектризовывая каждый пройденный дюйм ожиданием. Когда прикосновение достигает напрягшегося соска, начинает медленно распределять по нему влагу, отчего внизу живота рассыпаются горячие искры, а с губ срывается изумленный стон от того, что мое тело способно такое чувствовать.

Я невольно опускаю глаза вниз, упираясь взглядом в выпуклость под тканью трико, и в этот момент промежность простреливает влажный спазм, потому что пальцы Кейна с силой сжимаются на моем соске.

– Продолжай смотреть на меня, – сощурив глаза, он сканирует мое лицо. – И избавься от белья.

Я спускаю ладони вниз и, не решившись наклониться, чтобы не мешать Кейну исследовать мою грудь, стягиваю трусики до середины бедер. Его взгляд незамедлительно прослеживает это движение и замирает в области лобка, отчего мои щеки мгновенно покрываются румянцем. Я никогда не делала эпиляцию, как Кристин или Анжела, обходясь бритвенным станком во благо гигиены и узких плавок купальника, и сейчас впервые об этом жалею. Наверное, у меня внизу все не так, как он привык видеть.

– Расставь ноги шире, – произносит Кейн, и в его голосе угадываются совершенно новые ноты, хриплые и завораживающие, отчего к горлу взвивается трепет восторга. Потому что теперь я уверена: он тоже меня хочет.

Незаметно сглотнув, я раздвигаю ноги, чувствуя, как тугое кружево трусиков больно впивается в бедра, и в этот момент Кейн неуловимым движением руки резко дергает их вниз, отчего белье с надрывным треском съезжает до колен.

– Смочи, – два пальца, на этот раз указательный и средний, упираются мне в губы, и я, повинуясь напору, втягиваю их в рот и щедро прохожусь языком.

Кейн осматривает их, словно оценивает тщательность выполненного задания, после чего фиксирует меня тяжестью своего взгляда и впечатывает влажное прикосновение мне в лобок. Из горла вырывается непроизвольный стон, когда его пальцы движутся вниз и касаются там, где все пульсирует и пылает, как никогда раньше.

– Кажется, смазка была лишней, – хрипло констатирует Кейн, пока, не сводя с меня глаз, растирает сложенными пальцами влагу между раскрытых складок. До этого момента я даже не подозревала, что мое тело способно настолько терять над собой контроль: внизу живота зреет что-то сильное, что лишает меня всех цивилизованных рефлексов: глаза закатываются, а с губ рвется мольба не останавливаться.

– Продолжай смотреть на меня, – врывается в пелену моей ускользающей осознанности.

Твердый палец неглубоко проникает в меня, заставляя всхлипнуть и с силой впиться зубами в губу. Так вот почему все эти актрисы так стонут во время секса – они просто не в силах держать распирающее наслаждение в себе.

Повинуясь зову телесных инстинктов, впервые нашедших выход, я неосознанно расставляю колени шире, успевая уловить языки пламени во взгляде Кейна.

– Ты уже трогала себя так? – палец проникает в меня глубже, и к нему присоединяется второй, к моему смущению, вырывая из недр тела звонкий чавкающий звук.

Я молчу, потому что не способна произнести ни слова. Ощущения внутри меня настолько острые, что мне становится страшно от того, что наслаждение переступит ограничительную черту и мой мозг будет не в силах справиться с его последствиями.

– Отвечай.

– Нет, – выдыхаю полустоном и фокусируюсь глазами на Кейне, как на единственном, что может удержать меня в реальности.

И снова мучительно медленное движение пальцев, раздвигающих отяжелевшие складки, и следующее за ним горячее прикосновение, сосредотачивающееся на той самой точке, от которой спазм в животе натягивается до финального предела.

– А этот влюбленный в тебя неудачник касался тебя здесь?

Я ловлю ртом воздух и успеваю мотнуть головой, перед тем как кровь отливает от лица и устремляется вниз, туда, где через мгновение происходит мощнейший взрыв, сметая за собой крупицы моего сознания. Я падаю вперед, обхватывая ладонями твердые плечи, жмусь ртом к гладкой ключице, выплескивая в нее бессвязные междометия и стоны.

В лоне все еще не стихает бешеная пульсация, когда две жесткие ладони подхватывают меня под ягодицы и, подняв вверх, относят в кровать.

Облизав пересохшие губы, разгоняю кратковременную слепоту и вижу, как Кейн освобождает себя от штанов: прижатый тканью член, тяжело покачиваясь, опускается под прямым углом, давая недвусмысленный намек, что то, за чем я пришла, сейчас свершится.

– Ты предохраняешься? – Кейн скользит взглядом по моему распростертому на одеяле телу, не спеша начиная двигать ладонью по своей длине. – Потому что я не собираюсь использовать резинку.

– Да. – И пусть это не так, у меня всего пару дней назад закончились месячные, а из курса анатомии я знаю, что шансы забеременеть в этот период практически равны нулю.

Кейн упирается коленом в кровать, пружинящую под тяжестью опускающегося на меня тела, отчего из легких вырывается благоговейный вдох. Я в окружении тепла его кожи и пьянящего запаха мужской терпкости, как всегда и мечтала, и я ни о чем не жалею.

Темные глаза фокусируются на моих, и подбородок обжигает требовательный ультиматум:

– Будь тихой, поняла? Если Артур о чем-нибудь узнает, ты об этом пожалеешь.

Я утвердительно трясу головой, после чего Кейн слегка приподнимается, направляя эрекцию к моему входу. Прижимает ее к раскрытым складкам и, надавив сильнее, делает несколько вертикальных движений вверх и вниз, отчего мое едва получившее расслабление тело нагревается снова. Я инстинктивно раздвигаю ноги шире и в этот момент чувствую вторжение массивной плоти, отчего резко дергаюсь и сгребаю пальцами пододеяльник. Мне вдруг становится страшно, что я не смогу принять Кейна целиком, и что боль будет настолько невыносимой, что я закричу и разбужу брата.

– Хватит зажиматься, – слышится стальной голос. – Так ты сделаешь хуже себе.

Я снова киваю, давая знак, что поняла его, и, сделав несколько глубоких вдохов, пытаюсь заставить себя расслабиться. Это ведь то, чего я хотела, правда? Потерять невинность с любимым человеком, которого, скорее всего, больше не увижу.

Тугое проникновение, расширяющее меня изнутри, стопорится через пару секунд, словно упершись во что-то. Горячее тело Кейна накрывает меня, рассыпая идеальное блаженство по коже, и в это же мгновение промежность обжигает нестерпимая боль, от которой из глубины легких вырывается крик, а из глаз брызжут слезы.

– Тихо, – предупредительно рычит Кейн, и его рот накрывает мой, когда он толкается в меня снова. Я ахаю, потому что держать такую боль в себе выше моих сил, но этот звук тонет в прижатых ко мне губах. И нет, он не целует меня, хотя я и мечтаю о первом поцелуе с ним, лишь глушит мои стенания, продолжая терзать меня изнутри: выходит до конца и снова пробуривает мое лоно, отчего соленая влага сильнее струится по щекам.

Острой боли уже нет, что означает, что факт дефлорации состоялся, но об удовольствии речи идти не может. Все слишком туго, как будто размер Кейна для меня велик, слишком мучительно обжигающе.

Чувствую, как его ладонь вклинивается между нашими телами и ложится мне на клитор. Распахиваю глаза и испуганно смотрю на Кейна: он хочет выжать из моего тела это снова?

– Ты кончишь, – хрипло сообщает он, очевидно прочитав мои мысли во взгляде. – Не пытайся сопротивляться.

Его пальцы так правильно касаются меня, что, даже несмотря на ноющую боль внутри, тело не может противиться новой волне наслаждения. Всхлипнув, я впиваюсь пальцами во влажные от пота плечи и, непроизвольно подавшись бедрами вверх, насколько позволяет вбивающееся в меня тело Кейна, принимаю на себя неумолимый апокалипсис.

Кажется, я снова кричу, но мои возгласы гасятся ладонью, сдавливающей мне скулы.

– Продолжай сжимать его, Эрика, – глухо шипит Кейн, приблизив ко мне лицо. – Сильнее.

Толчки внутри меня становятся еще суровее, и когда мое тело готово распасться на атомы от изнуряющего испытания болью и наслаждением, требовательный рот накрывает мой, жадно толкая язык мне навстречу. Мой первый поцелуй, от которого каждая клетка начинает звенеть счастьем. Я целую его в ответ, вкладывая всю свою страсть и будущую тоску, но Кейн почти сразу же разрывает наши рты и начинает так агрессивно вбивать меня в кровать, что та бьется изголовьем в стену.

Внезапно внутри становится так тесно, что кажется, меня разорвет на части, слышится сдавленный хрип Кейна, и в то же мгновение промежность обжигает расплавленной магмой. Движения во мне не прекращаются, но становятся более сбивчивыми и постепенно замедляются, и я ощущаю, как из меня вытекают горячие струи, орошая ягодицы.

Упершись локтями в кровать, чтобы удержать себя на весу, Кейн замирает, и сквозь собственное истеричное сердцебиение я ловлю его прерывистое дыхание. Это случилось. Моим первым поцелуем и моим первым мужчиной стал Кейн Колдфилд, парень, которого я люблю до ломоты в грудной клетке.

Через несколько секунд влажный жар его тела покидает меня, и Кейн, ничуть не стесняясь своей наготы, направляется в сторону ванной. Я сажусь на кровать и, опустив глаза вниз, рассматриваю расплывшееся по хлопку красное пятно со следами вытекшей спермы.

– Собери свои тряпки и постельное белье и уходи из моей комнаты, – несется из приоткрытой двери ванной металлический голос. – Мы с тобой закончили.