Порочная связь. Часть 1

ГЛАВА 10

Асхан

Мне рвет крышу, становится тяжело дышать. Я очень жестокий и хорошо это знаю, но сейчас смотря на ее жалобный вид, словно теряю над собой контроль. Встаю и хватаю ее за тонкие запястья, широко раскрытые от ужаса глаза смотрят на меня, губы дрожат. Какого хрена я так жестко то…

— Это, Леся послушай.

Она скатывается по стене, сотрясается в беззвучных рыданиях, а я поднимаю ее с пола и прижимаю к себе. Вот дебил, зачем я так резко это сказал? Не подготовил. Ни хрена я не умею с бабами обращаться. Она ревет, даже не вырывается, а я прижимаю ее к себе крепче.

— Это ты виноват. Ты ублюдок.

Леся вырывается и с ненавистью смотрит на меня.

— Это ты виноват мразь. Чтоб ты сдох.

Оглушительная пощечина, я хватаюсь за лицо, вот же сука, на меня никто никогда не поднимал руку. Но сейчас я об этом не думаю, больше о ней. Она начинает кричать, топать ногами, я хватаю ее и прижимаю к стене. Резко встряхиваю.

— Замолчи. Успокойся, приди в себя тряпка. Да я ублюдок, я виноват, но я обещал ему, что не брошу тебя. Поэтому успокойся. Он был сильным.

— Леся что случилось?

Резко оборачиваюсь, на пороге кухни стоит худенькая девчонка и смотрит на меня большими глазами. Леся отталкивает меня.

— Все хорошо Полин, иди к себе.

— Почему ты плачешь? — недоумевает девчонка и смотрит на меня.

— Все хорошо Полин, с парнем поссорилась. Иди спать.

Полина кивает, продолжает с интересом смотреть на меня и развернувшись идет к себе. Леся прижимается к стенке, ее плечи вздрагивают.

— Леся, — я касаюсь рукой ее волос. — Завтра ты отсюда уезжаешь. Будешь жить в другом месте, я не брошу.

Она разворачивается и смотрит на меня, в глазах столько ненависти и злобы, что меня внутри передергивает.

— Зачем ты вообще появился в нашей жизни? — шепчет одними губами она. — Я никуда не поеду и помощь мне твоя не нужна. Убирайся.

Я молчу, не знаю, что сейчас на моем лице, но внутри у меня целый ураган. Никто так никогда со мной не разговаривал, я знаю, что виноват, телефон разрывается в кармане, это отец, он небось уже в курсе. В том, что случилось полностью виноват я, но видеть такое презрение к себе, я не намерен.

— Мне плевать, что ты говоришь, — жестко произношу я. — Так хотел Олег, он спас мне жизнь и просил позаботиться о вас, так что приходи в себя и завтра ты уезжаешь, хочешь ты этого или нет. Поняла?

Она сужает глаза, сжимает руки в кулачки. Я мысленно считаю до десяти, эта девчонка на меня магнетически влияет, хочется схватить ее, прижать и никуда не отпускать. Тем более сейчас, ведь по моей вине они остались совсем одни.

— Убирайся, — произносит она. — Вон. Пошел отсюда вон.

Я продолжаю молча разглядывать ее, телефон надрывается еще сильнее, я представляю уже заранее все, что мне скажет отец.

— Похоронам займусь я тоже, — я достаю телефон. — Приходи в себя и собирайся. С утра мы уезжаем. Я никуда не уйду и мне плевать, хочешь ты или нет.

Она с ненавистью смотрит на меня, потом разворачивается и грубо выругавшись, идет по коридору. Я устало опускаюсь на стул. В голове не укладывается, что все так вышло.

Отец уже в курсе всего, опустив все детали, я из всего его лексикона обрушившегося на меня, вынес самое мягкое, что я дол…еб. Допиваю остатки и смотрю в окно, она плачет в ванной. А че я сижу, как идиот и не подхожу. Я не знаю, что ей сказать, я не умею быть ласковым совсем и смотреть, как она рыдает и ненавидит при этом меня, вдвойне погано. Нахрена я поехал за этими сука деньгами? Дверь в ванную открывается и выходит она. Лицо опухло от слез, медленно подходит и садиться на табуретку.

— Ты че его там бросил?

Я достаю сигареты.

— Там менты. Отец заберет тело, похороним по достойному.

Она вздрагивает, и смотрит на меня.

— Там серьезные бабки. Я не мог не поехать.

— Из — за этих бабок, я брата потеряла. Родного брата.

Я молча смотрю на нее. Понимаю, что должен ответить.

— Я его не знал, но он храбрым был. Достойным.

Леся тянется к сигарете.

— Ему 23 года было. 23… Ни семьи, ни детей, ни жены. Зато тебя спас.

Последняя фраза звучит, как пощечина. Я прикуриваю сигарету.

— Деньги искать будут. Поэтому я вас заберу. Они найдут на вас выйдут.

Девчонка вся дрожит, я едва борюсь с желанием обнять ее.

— Не спорь. Ты поедешь.

Холодный пустой взгляд скользит по мне, Леся обхватывает руками свои плечи.

— Я не хочу никуда с тобой ехать. Я брата потеряла из — за тебя.

— О ней подумай, — машу рукой в сторону комнаты. — Еще и ее потеряешь. Люди разные есть, кто-то и ребенком не побрезгует. Вдали от твоего серого убого мира, есть мир еще хуже, ты о нем даже не подозреваешь.

Наши взгляды встречаются, я понимаю, что нахамил вновь, не хотел, но нахамил. Задел ее, она лишь молча кидает недокуренную сигарету в раковину и встав, идет в сторону комнаты, я смотрю ей вслед. Хочется догнать, прижать к стене, развернуть и целовать, накрыть ее губы страстным поцелуем. Никуда от себя не отпускать, закрыть ее собой, своим плечом, не дать ей увидеть этот мир какой он на самом деле. Я ее не знаю, она не знает меня. Так какого хрена, я так смотрю на нее? Так растворяюсь в ней? Ничего не выйдет, обычная помощь, я уже заранее знаю, что ничего не получится. Мы разные, разные слои, разные представления о жизни, но крышу рвет не по — детски, именно сейчас, именно в этот момент, я знаю, я нужен ей, а она нужна мне, безумно, до дрожи, как никто и никогда.

Леся

Я собираюсь, как в бреду. Вся в слезах, я держусь ради Полины которая проснулась и не спит, спрашивает меня про Олега. Я не могу поверить, что его больше нет. Моего брата, родного близкого мне человека. Я одна не считая Полины, совсем одна. Виноват ли Асхан? Он втянул его, но еще больше я ненавижу Веронику и эти гребаные деньги. Всю жизнь жила без них, в них нет счастья. Из-за них потеряла брата. Руки дрожат, я складываю вещи и собравшись смотрю на Полину, она уснула, за окном почти рассвет. Он сидит на кухне, я слышу, как постоянно курит. Олег всегда твердил мне, что мой мужчина должен быть сильным и волевым, что хочет видеть рядом со мной настоящего пацана, а никак наш отец.

Смахиваю слезы с глаз, пытаюсь убрать дрожь. Асхан прав, с меня начнут выбивать эти деньги и последнее, что у меня есть это Полина. Я обещала ее забрать с детдома, теперь точно заберу. Иду на кухню, сажусь на табуретку, он смотрит в окно.

— Собралась?

Я киваю, сил нет, внутри пустота, словно оторвали часть души, как кусок мяса безжалостно бросили при этом растоптав.

— Куда ты нас повезешь?

Смотрит на меня своими жгучими глазами, от его взгляда, по коже мурашки.

— Домой. Отец в курсе.

Я молчу. У него, наверное, девушка есть, а он со мной здесь сидит.

— Олега похороним, когда, разбираться буду. Обещаю.

Я молчу. Что толку уже, мне это не надо.

— Тот, кто стрелял, уже мертв.

Обжигает меня своим взглядом, я продолжаю молчать. Он убивал, это видно, те гопники, которые в клубе были, перепугались сразу. Для него человека убить спокойно. Жестокость… Может быть у меня серый и убогий мир, но я не хочу крутиться в его мире, жить там, бояться и знать, что это страшно. Очень страшно…

— Как твоя девушка не боится быть с тобой? — внезапно спрашиваю его я, сама не понимая зачем.

Он тянется вновь к сигаретам, смотрю на его вульгарно дорогую печатку, а Асхан закуривает.

— У меня нет девушки. Их много, н одной нет.

— Почему?

Он прищуривается.

— Хочешь об этом поговорить? Уместно? У меня много баб, одна мне не нужна. Такой ответ устроит?

Я тоже беру сигарету, кручу ее в руках, устроит, я не сомневалась. Девушкам обычно такие нравятся, как он, жестокие, сильные. Не сопливые романтики, а такие… Волевые, он за свое порвет, а девчонкам только это и надо. А мне надо? Нет, я давно перестала ощущать себя девчонкой, все свои проблемы решала сама и даже частенько кулаками, я разучилась быть слабой и не жалела об этом, слабым в этом мире тяжело выжить. Поднимаю голову и нечаянно сталкиваюсь с ним лбами, он тоже зачем-то наклоняется ко мне. Какой-то взрыв, внутри все обрывается, Олега больше нет, с ним я чувствовала защиту, старалась никогда ничего не рассказывать, но знала, он рядом. Он защитит, случись что, а теперь вообще одна, сама… В горле встает ком, к глазам подступаются предательские слезы. Я не могу, так страшно одной, больно, не хочу больше быть такой сильной, такое детство, детдом, а мама вышла, и мы ей стали не нужны. Все происходит за долю секунды, его пальцы вцепляются мне в волосы, я ощущаю его сильные руки, ощущаю себя девчонкой, наверное, первый раз в жизни, слабой и хрупкой, рядом с ним. Его губы становятся настойчивее, жаркие, очень. Прижимает меня к себе так крепко, что внутри все переворачивается, все дрожит. Не хочу, чтобы отпускал, страшно… Руки такие сильные, такие нужные мне, словно укрывают меня от всего мира, от всей это боли.

— Никуда не отпущу. Моя, — внезапно хрипло произносит он.

Я отрываюсь и смотрю на него, цепляюсь за его плечи. Что это? Что со мной? Что с нами обоими? Твою же мать… Я не хочу это чувство, не хочу, но понимаю, что мне словно сорвало крышу, вместо того чтобы вырваться и залепить ему вновь пощечину, я прижимаюсь лишь крепче, к нему, ближе, еще ближе…

Внезапный звонок в дверь отрезвляет нас обоих, я удивленно смотрю на Асхана, а тот прикладывает палец к губам и достает пистолет, у меня внутри все немеет, куда я вообще вписалась… Почему за пару дней так кардинально поменялась моя жизнь? Что будет дальше?

— Тихо, пока я рядом ничего не случится. Обещаю.

Он сжимает мою руку, а меня словно бьет током, только сейчас я понимаю, что это правда, вот что, наверное, стать хоть на минуту слабой, услышать от мужчины эти слова, именно эти, такие нужные каждой женщине.