Порочные удовольствия

Глава 3 Холли

Спустя несколько часов, после бог знает какого количества выпитого виски, мы останавливаемся на перекур. Я бреду в свой автобус – тот, в котором изначально должна была ехать со своей группой и, возможно, с кем-нибудь еще, у кого нет своего автобуса. Никто так и не потрудился ознакомить меня со всеми деталями поездки. Но поскольку я ничего не решаю, я не теряю времени на размышления об этом.

В пьяной надежде, что я, возможно, плохо искала в сумке, я вытряхиваю все ее содержимое на кухонный столик.

Несколько тампонов. Около дюжины тюбиков помады и блеска для губ. Зажигалка – не знаю, откуда она там взялась, потому что я не курю. Мой бумажник. Ключи от машины. Блокнот для записи песен. Еще один блокнот, поменьше. Шесть ручек разных цветов. Два карандаша. Жевательная резинка. Обертка от жевательной резинки. Несколько мелких монет. Какие-то ниточки.

И никакого телефона.

Прежде чем выйти из автобуса Буна, я попросила Чанса дать мне номер телефона Таны, на всякий случай. Он написал его у меня на ладони и большими печатными буквами приписал «Позвони мне».

Я подхожу к водителю автобуса.

– Чез?

– Да, мэм?

– Я тебе уже раз десять говорила, зови меня Холли. – Честно говоря, я просила его об этом больше десяти раз.

– Да, мисс Холли.

– Можно взять твой телефон?

– Конечно.

Он достает его из бокового кармана сиденья и протягивает мне, не отрывая при этом взгляда от дороги.

– Спасибо.

Я возвращаюсь на свое место и кладу большой палец на клавиши телефона. Я смотрю на номер, написанный у меня на ладони, и осознаю, что я должна была бы позвонить Крейтону, а не Тане.

– Но он даже не позвонил тебе, – говорит мне моя обида.

Это правда, но все же…

Я откидываю голову на спинку сиденья, осознав, что даже если бы я хотела позвонить Крейтону, я не помню наизусть ни одного из его номеров. И навряд ли в справочной мне скажут номер его телефона. Я могу набрать в Гугле «Карас Интернэшнл», но где гарантия, что меня соединят с ним? Даже когда у меня был номер его телефона, его секретарша сначала не поверила, что я – его жена.

Так что мой единственный шанс – вернуть свой телефон.

Я набираю номер Таны, и она отвечает мне лишь с третьей попытки.

– Алло? – В ее голосе звучит неприкрытая подозрительность, и я осознаю, что она не узнает номер, с которого я звоню. К тому же сейчас уже почти полночь.

– Это я, Холли. Прости, что звоню так поздно.

– Ерунда. Не беспокойся. Ты же знаешь, что я в любом случае ложусь очень поздно. В чем дело? Этот парень уже разыскал тебя?

Я закрываю глаза. Черт, если бы Крейтон и хотел разыскать меня, я думаю, что даже ему это не удалось бы. Я нахожусь в автобусе, который едет в город, не значащийся в графике моих гастролей.

Но, с другой стороны, я не знаю, какие в его распоряжении есть средства и захочет ли он прибегнуть к ним, чтобы найти меня. Надежда согревает мое сердце. Та надежда, которая зародилась во мне, когда мы сидели на обеденном столе и ели суши. И я до отчаяния хочу, чтобы он бросился за мной в погоню с извинениями.

– Холли?

– Прости, я немного пьяна после всего этого виски, и ты можешь винить за это Буна.

– Ох, этот парень очень крут. Если бы ты не была замужем за миллиардером, я посоветовала бы тебе увести его от этой сучки, его подружки, хотя я не одобряю браконьерства ни на каком уровне. Но это не имеет значения. Итак, ты позвонила своему парню?

– Нет, потому что я забыла телефон дома, как я полагаю, а все его номера были записаны в нем. Могу я попросить тебя об огромном одолжении?

– Черт, ты же знаешь, что можешь просить меня о чем угодно, детка.

– Можешь ты поехать ко мне завтра утром, набрать номер моего телефона и отыскать его? А если ты его найдешь, не могла бы ты отправить его по почте в Даллас? Я могу прислать тебе адрес.

– Конечно. Хотя, если бы я так не любила тебя, я бы сказала тебе, что для таких поручений у меня есть личная помощница. Ты моя должница, девочка. Я хочу, чтобы ты пригласила меня на роскошную вечеринку, когда ты и твой миллиардер помиритесь. Или, может быть, на неделю в Париж. Я слышала, что у него там есть собственность.

В Париже? Я этого не знала.

– Прости, что прошу тебя об этом. Ты же знаешь, я не стала бы беспокоить тебя, если бы у меня был еще кто-то, кому я могла бы доверять.

– Я просто дразню тебя, малышка. Я позабочусь обо всем завтра утром.

– Спасибо тебе, Тана.

– Но я хочу сказать тебе одну вещь.

Я напрягаюсь.

– Давай.

– Готова поспорить, что ты уже жалеешь, что не написала в этой записке больше, чем просто «прощай».

– Это подразумевает фразу «Я же тебе говорила».

– Прости, малышка. Но это правда.

– Может быть, он еще пока не осознал, что меня нет, – говорю я, размышляя, возможно ли, что так все и обстоит.

– Полагаю, что этот мужчина найдет тебя раньше, чем ты его, – отвечает она. – Он не похож на человека, который будет долго терпеть то, что его жена пропала.

– Полагаю, мы это скоро узнаем.

Я надеюсь, что она права, и меня снова преисполняет надежда, смешанная со страхом. Я все испортила, но и Крейтон не невинный младенец.

– Мне пора идти, – говорю я. – Мне нужно проспаться после виски, чтобы утром я могла мыслить здраво.

– Хорошо, детка. Иди проспись. Поговорим позже. Я люблю тебя.

– Я тоже люблю тебя, Тана. Спасибо тебе.

Мы отключаемся, и я возвращаю Чезу его телефон.

– Спасибо, Чез. Я собираюсь отправиться на боковую.

– Конечно, мэм. Спокойной ночи.

Я слишком устала, чтобы поправлять его, и направляюсь к спальне, расположенной в хвосте автобуса. К моему удивлению, никто еще ее не занял.

Я стягиваю джинсы, забираюсь на огромную кровать и накрываюсь простыней. У меня нет с собой пижамы, так что я сплю в футболке и трусиках. Но, учитывая, что мои коллеги уже видели меня в этом, а возможно, и в более откровенных нарядах, меня это не волнует. Они все женаты или состоят в длительных отношениях. И к тому же настоящие бродяги, которые отправлялись на гастроли больше раз, чем я могу вообразить.

Шуршание шин по асфальту убаюкивает меня, и перед тем, как погрузиться в сон, я думаю о том, не подпадает ли мой отъезд под какие-то пункты брачного соглашения, позволяющие Крейтону расторгнуть наш брак.

Ладно, если совсем честно, это неправда. Последней мыслью, прежде чем я погрузилась в сон, стала мысль о том, что это причинит мне нестерпимую боль.