Последний танец телохранителя

Глава 9

Rihanna – Russion Rulette

Аманда

Я стояла у окна, всматриваясь в вечернюю жизнь городка на окраине Майами. Вдали друг от друга одиноко стоявшие фонари отбрасывали тени от невысоких живых изгородей на массивные дома. Только вид на побережье в окнах напротив напоминал, что это Майами. Всегда тихий район, независимо от шумных туристов, приезжавших летом на побережье, сейчас казался вообще вымершим. Такая же пустота съедала меня изнутри, обрушившимся грузом воспоминаний. Питер… Я так и не смогла его забыть, снова и снова мучая себя и вспоминая.

Глаза вновь защипало от слёз, а в горле стал расти ком. По телу пробежала дрожь, обдавая позвоночник неприятным холодком.

Я осознавала, что Питер был надуман мной, просто моей фантазией, моей мечтой…Я пыталась привлечь его внимание, хотела ему доказать, что я смогу, я справлюсь, мы вместе преодолеем все трудности… Призналась ему в любви…Видимо одной моей любви мало. Он разбил все мои призрачные надежды, в одночасье рухнувшие и разлетевшиеся на мелкие осколки, как тонкое стекло, отдаваясь гулкой болью в душе.

Я не поделилась своей болью ни с мамой, ни с подругой. Не смогла. Не было сил.

Осмотрев себя перед выходом в зеркале, вспомнились мамины напутственные слова еще на одном из первых уроков танцев в детстве, хорошо и чётко усвоенные мною: «На сцене дивы не показывают своих истинных эмоций. Ты тоже актриса и ты должна уметь играть».

– Играть… и жить дальше, – смахнув слезинку, глубоко вдохнув и кивнув отражению женского силуэта в длинном вечернем платье и меховом манто в зеркале и горько улыбнувшись, я выхожу из дома.

Тристан Корс снова прислал за мной машину. Черная, с тонированными стёклами, и выдержана в строгом стиле, она точно отображала статус своего владельца. Забираться в неё не хотелось, но ещё больше я боялась противоречить этому человеку.

Оказавшись в салоне, я снова обнаружила на сидении небольшую коробочку, туго обтянутую плотным бархатом. Очередной знак внимания от него. Пугающий знак.

Нервно перебирая пальцами, я дотянулась до коробочки и осторожно с опаской приоткрыла её. Браслет. Тонкий, изящный, с инкрустированными изумрудами и бриллиантами.

- Ох! – из меня вырвался благоговейный стон. Ничего себе! В груди зарождается чувство тревоги и с громким хлопком закрываю коробочку. Нет, нет, нет! Это слишком дорого. Я не могу такое принять. Это уж слишком обязывающий подарок. Возможно он станет отрицать, что это что-то значит, но мы оба будем прекрасно понимать, что если я приму этот подарок, то буду чем-то ему обязана или, что ещё хуже, стану его содержанкой.

Машина остановилась возле казино. Водитель открыл мне дверь, подав руку, помогая выйти из машины. Взглянув на разноцветные огни вывесок и мерцающих баннеров при входе в казино кричащих своими зазывающими слоганами, я направилась в фойе.

Назвавшись стоявшему у входа охраннику, я проследовала за ним.

Стук рулетки, дорогие костюмы громкие возгласы и смех, летящие фишки, едкий тяжёлый табачный запах – вот она, раскрывшаяся во всей своей красе, вечерняя жизнь бессмысленных трат накопленных миллионов. И ты в ней как на весах – отсюда ты выйдешь либо хозяином жизни, либо без единого цента.

В кабинете Тристана Корса было людно. Бармен расставлял на стол тяжёлые массивные бокалы с тёмной жидкостью. За спиной Корса стояли несколько телохранителей и снова она, та самая брюнетка с пронизывающим взглядом.

Почувствовав на себе его тяжелый оценивающий взгляд, захотелось отсюда побыстрее убраться. В горле запершило. Я попыталась взять себя в руки. Прежде чем уйду отсюда, я верну владельцу не принятый мною столь дорогой и обязывающий подарок. И попытаюсь его внимание ко мне свести к минимуму.

Но Корс был не один. Лежавшая на подлокотнике морщинистая рука в кресле напротив, свидетельствовала, что сидел немолодой мужчина.

– А вот и она, – Корс обратился к своему собеседнику, сместив взгляд с меня на него, – через час собрание персонала и дирекции, а сейчас давайте обсудим наши планы по вашим благотворительным миссиям.

– Аманда, – ровным голосом, но я заметила, как уголки его губ слегка дрогнули в улыбке, обратился ко мне Тристан и указал на второе кресло, пустовавшее рядом с незнакомым мужчиной, - прошу присаживайтесь к нам, у нас есть к Вам предложение.

– М-да, недурна… – задумчиво окинув меня оценивающим взглядом, произнес, слегка скрипящим голосом, незнакомец в кресле. – Да, – он повернулся к Корсу, – я согласен, она подойдёт.

– Для чего подойду? – я села в кресло и непонимающе посмотрела на незнакомого мужчину в кресле рядом со мной.

– Давайте я, – Корс прищурившись, словно давая какой-то знак своему собеседнику, обернулся ко мне. – Аманда, – произнёс он как-то гортанно, словно пропев моё имя и внимательно смотря мне в глаза, отчего я почувствовала себя неловко и щеки залило краской. Ощутив лёгкий прилив возбуждения и замешательства, я опустила глаза. Заметив мою реакцию он хищно улыбнулся, но буквально через мгновение его лицо снова стало непроницаемым и серьёзным. Всё-же эмоции этому человеку были не чужды, просто они были очень и очень своеобразны.

Почувствовав себя жертвой между двух хищников, я вжалась в спинку своего кресла и мысленно ощетинилась. Меня настораживал0 их безмолвное переглядывание и их речь.

– Это мистер Эдвард Моррисон. Помимо бизнеса он занимается благотворительностью и предложил мне частично стать инвестором благотворительного фонда. Но я человек жёсткий, мне нужен человек, который станет моим помощником и представителем. Я хочу предложить это Вам.

Благотворительность? Корс будет заниматься благотворительностью? Помогать детям или обездоленным? Образ этого железного, жёсткого и непроницаемого человека у меня никак не вязался с помощью нуждающимся. А влезать в какие-то грязные аферы я не имела ни малейшего желания. Но и отказываться было еще рано, не зная, что же мне предстоит и во что меня втягивают. Быть может мои опасения напрасны, и тут нет тёмной подоплёки и не будет ничего противозаконного. Но настораживало ещё и то, что выбрали меня. Я не имела никакого понятия о благотворительности, кроме того, что видела из сюжетов новостей или социальных проектов по телевизору. Да, моя семья занималась благотворительностью, отчисляя средства на банковские счета благотворительных фондов, но не более того.

– Мне? Но я не знаю об этом ничего.

– Так же как и я, – тяжело откинувшись на спинку стула, Корс развел руками, – из тех людей, которые на меня работают, именно Вас я бы хотел сделать моим представителем. Вы из хорошей семьи, известны, образованы. Кроме того мы подключим к Вам волонтёров и Вам всё расскажут и помогут. Поверьте, Вы справитесь. Речь идёт о детях и общении с ними, а это у Вас получится лучше, чем у меня.

– Детьми? – я снова недоуменно перевела взгляд на пожилого мужчину.

– В реабилитационном психологическом центре помощи детям-сиротам, забранными социальными работниками из неблагополучных семей и перенёсшим психические расстройства.

– О Боже! – от понимания, в каком месте я могу оказаться, я шумно выдохнула. Мне было жаль таких детей только по сюжетам, а оказаться среди них – это тяжелее вдвойне. – Я… мне надо подумать.

– Мы дадим Вам немного времени, пока будет проходить наше собрание дирекции. Я хочу сегодня получить от Вас ответ.

– Уже сегодня? Вы даёте мне так мало времени? – я не могла решиться сразу на такое. Мне нужно было подумать, хорошо подумать.

Мы вышли из кабинета Тристана и проследовали в небольшой зал. Отчего-то Тристан взял меня под руку, а я всё шла и размышляла над предложением.

– Мистер Купер выиграл 500 тысяч на рулетке. – Как отдалённый фон раздавался голос главного крупье с отчетом о вчерашнем дне. – Мистер Грин сыграл в миллион на картах и держал банк мистера Бронса, но потом решил не продолжать. Мистер Бронс сыграл в миллион двести. Теперь прошу просмотреть сводку у вас на столе, – он указал пальцем на стол, где лежали листочки бумаги с распечатанными данными. – По рулетке 2 миллиона 800 тысяч, баккара – ... – крупье перечислял все суммы по отдельности от каждого вида игры, а я снова переключилась на то, что последние полчаса не давало мне покоя. Всё это слишком странно. Благотворительность от Корса. Корса! Он забирает в казино деньги у богатых и отдает их нуждающимся больным детям? С тем мнением, которое успело у меня сложиться об этом человеке, всё это как-то не вязалось. Как я не пыталась, у меня никак не получалось представить рядом с Тристаном ребёнка и что тот с ним возится. Но ведь он так и сказал, что сам не сможет таким заниматься, а вот я? Смогу ли я? Признаюсь честно, я боюсь. Найти к детям подход всегда умела моя мама, а вот я… я очень редко помогала маме с занятиями в школе и как найти подход к ребёнку, который мог подвергнуться насилию в семье или просто лишён родителей, вот об этом я понятия не имею.

Нет, это сложно, наверное, лучше всё же отказаться. Я уже хочу повернуться к Тристану, чтобы отказаться, но вспоминаю про Гвинет. Она была маминой ученицей. Ее мать и отца лишили родительских прав за издевательство над ребёнком и недосмотр, и именно танцы стали её вдохновением и помогли реализоваться в жизни. Она не стала великой и известной танцовщицей, но танцы помогли ей обрести себя. Когда она к нам пришла, девочка боялась громких голосов, мужской поднятой руки, но в танцах она была прекрасна. Она раскрывалась, как маленький цветочек в плавных движениях и резких разворотах. Танец ей дарил спокойствие, умиротворение, а вскоре дал уверенность в себе. Со временем эта девушка преодолела свои страхи, счастливо построила свою жизнь и нашла в ней своё предназначение.

Вспомнив этот случай, я снова задумалась. А что если и я так смогу? Что если там кто-то нуждается в моей помощи, и именно я смогу помочь? И даже если я буду представлять интересы Корса, то что? Я же помогу этому маленькому человечку реализоваться, я сделаю для него что-то хорошее.

– Когда собрание подошло к концу, я уже была чётко уверена в своём решении.

– Тристан, мне дать Вам ответ сейчас?

– А Вы уже готовы?

– Я согласна с этим предложением, если конечно в мои обязанности будут входить только поездки и общение с детьми.

– Я, как меценат или инвестор, должен буду тоже иногда ездить с Вами туда первое время. Следующие поездки вы уже сможете совершать сама. Также придется оперировать некоторыми счетами, Вы сможете взять на себя такую ответственность?

Я смотрела в эти темные, почти черные, яркие как угольки глаза, прокручивая снова и снова все сегодняшние разговоры и пытаясь уловить смысл сделанного мне предложения. Для меня он еще оставался неразгаданной тёмной лошадкой. За этим статным видом, строгим костюмом, манере держаться, сдержанным и серьёзным взглядом явно скрыта не одна тайна. Но этот человек умеет к себе расположить. И его предложение… слишком заманчиво, чтобы от него отказаться, ни теперь, когда мы с Питером расстались. Я лишь была связана с ним собственными мечтами влюблённой девушки.

У меня сжимается сердце. Я вздыхаю. Питер – моя несбывшаяся мечта. А этот человек – реальность.

Но меня не покидает сомнение. Помимо уважения, Тристан Корс вызывает острое чувство страха и благоговения. Обладая мощной покровительственной силой, распространяющейся на всё близлежащее окружение, я чувствую себя маленьким беззащитным зверьком в лапах у свирепого хищника. Я боюсь стать жертвой, но понимаю, что он не отступится, всегда добиваясь желаемого.

Тяжело выдохнув, я пытаюсь принять решение, довольно непростое для меня. Если я соглашусь, то свяжу себя с этим человеком еще не до конца понятными мне отношениями.

Еще раз вспомнив жёсткий взгляд Питера, его напряженную осанку и категоричное «нет» я делаю свой выбор и, подняв лицо к своему собеседнику, ожидавшему ответ, спрашиваю: – А почему именно я, Тристан? Мне очень лестно услышать от Вас такое предложение, но не будет ли это означать, что я под Вашим покровительством?

– А Вы еще этого не заметили? – он в притворном удивлении вскидывает брови. Выглядит как-то совсем не естественно, он не удивлён. Такое впечатление, что этот человек просчитал мою реакцию и всё уже решил вместо меня.

– Вы привыкли иметь всё, что захотите, правда? – набравшись смелости, решаюсь прямо спросить, с вызовом глядя в лицо.

– Как смело. Видимо, я не ошибся, именно Вас выбрав на эту должность.

– Но я – танцовщица. Какой из меня волонтёр? Тем более представитель от… эм…– я чуть не выпалила, «игорного магната», но вовремя осеклась, – крупного бизнесмена. Не лучше ли на эту роль было пригласить хорошо зарекомендовавшего себя человека из отрасли благотворительных фондов?

– Аманда, там волонтёров хватает и без Вас. Вам нужно мелькать перед камерами, подписать пару бумаг от нашего фонда и общаться с детьми, только-то и всего.

– Ладно. – Решила полностью согласиться, пока снова не передумала, но, ещё не совсем понимая, на что соглашаюсь. – Только я хочу вернуть вот это, – достав из клатча коробочку в бархате, кладу её на стол перед ним. – Я не могу принять, извините, – категорично мотаю головой.

– Будем считать это подарком за Ваше согласие.

– Тристан, нет, – слегка понизила голос, настаивая на своём – я не могу это принять.

Он пристально посмотрел мне в глаза, слегка сощурившись, как бы изучая, потом ответил: – Делайте то, что считаете нужным. Паспорт от этого украшения записан на Вас, Ваше право распоряжаться им, как заблагорассудится.

– Я отдам его детям, – внимательно наблюдаю за реакцией Корса, но на его лице не дрогнул ни один мускул. Как можно быть таким непроницаемым? Или, возможно, он мог ожидать такой реакции от меня.

– Ваше право, – пожав плечами, он встает, и, засунув руки в карманы, выходит из зала. Я его не понимаю. Или в силу своего бизнеса этот человек научился хорошо скрывать свои эмоции, или он совсем чёрствый, или… да, он по прежнему для меня тёмная лошадка.

Еще немного в замешательстве от предложения Тристана, я покидаю казино.

И вот, спустя два дня, перенеся свои репетиции я еду одна, без Тристана, увидеть центр и познакомиться с его работниками, волонтёрами и самими воспитанниками.

Меня ещё немного охватывают сомнения, правильно ли я поступила, согласившись помогать Тристану, и я очень волнуюсь о предстоящей встрече с детьми.

Машина въезжает на территорию реабилитационного центра и останавливается. Вижу детскую площадку, приведенную в порядок с окрашенными, но довольно старыми качелями и чуть дальше серое 4-этажное здание. И мои сомнения развеялись полностью. Этому месту однозначно нужна помощь.

Управляющая центром для реабилитации оказалась очень приятной женщиной. Выслушав её, я была совсем расстроена. Дела у этого дома обстояли не очень. Здесь работали психологи и психотерапевты, но в основном это была волонтёрская помощь, так как платить особо было нечем. Помощь детям из государственного бюджета оказывалась только в самом необходимом. Вот в чём теперь заключалась моя задача, так это с помощью фонда помочь обеспечить этих детей всем необходимым, в том числе квалифицированным медицинским персоналом.

Уже к вечеру у меня были списки, что нужно было закупить для центра, в том числе и игрушки для детей. Всё это нужно было подготовить до приезда Тристана, когда будет официально объявлено о новом меценате фонда поддержки этого центра.

В казино я не появлялась около недели, и каждый день ездила в этот центр. Каждый день, сидя рядом с психологом и делая пометки в блокноте, я присутствовала на групповых занятиях психологов с детьми. Насколько тяжело это было, иногда невозможно было скрыть слёз, когда ребёнок просил плюшевого мишку, зайца, куклу, машину на радиоуправлении или пакетик сладостей. Я ни в чём не могла отказать этим детям и я держалась, стойко держалась пока не увидела её…тёмные слегка вьющиеся волосики длинной до плеча, в тёмно-сером платьице и великоватом мохеровом свитере, в руках мишка с порванной лапой. Карие глазки, курносый носик, густые реснички, насупленные бровки и очень серьёзный взгляд… такая милая, она тихо сидела и единственная, так и не подошла ко мне.

– Почему она не подходит? – шепотом я обратилась к психологу, сидевшей рядом со мной.

– Девочку зовут Дженна, ей 5 лет, она у нас примерно год. Нелюдима, вся в себе. Родителей лишили прав опекунства за издевательство над ребёнком.

– А родственники?

– Ищем. В городе не оказалось. Они сами были воспитанники домов, казалось бы, вроде и семью должны хотеть создать крепкую, которой сами не имели, но…

Я не смогла усидеть на месте и подошла к девочке. Присев рядом с ней на корточки я заглянула в её личико.

– Эй, привет. Меня Аманда зовут, а ты Дженна?

Девочка молча кивнула.

– А что произошло с твоим Тедди? – я перевела взгляд на порванную лапу плюшевого медведя.

– Это Митчелл порвал. – девочка еще больше насупилась.

– А хочешь мы тебе нового мишку купим?

– Нет. – Она притянула медведя к себе и обняла. Похоже этот мишка был очень ей дорог. Меня это тронуло. В горле запершило. Эта девочка была настолько милой. И трепетно относилась к своему другу, пусть и не живому.

– А хочешь, мы твоего мишку полечим?

Сдвинутые к переносице насупленные бровки, поползли вверх и девочка посмотрела на меня.

– Полечить?

– Ну да. Пришьём ему лапу, перебинтуем, заклеим цветным пластырем и дадим печенье за смелость, - уже последнее я говорила, не скрывая улыбки, так как моё предложение ей явно понравилось, у девочки заблестели глазки, и она очень внимательно посмотрела мне прямо в глаза. В тот момент я что-то почувствовала, не могу понять, что именно, но… меня потянуло к этой девочке. – Подожди, сейчас всё исправим, - улыбнувшись ей, я подошла к психологу попросить оставить эту девочку со мной и не уводить с группой. Остальных детей увели, а мы с Дженной, взяв у воспитателя нитку с иголкой и цветной пластырь с печеньем, принялись чинить её медвежонка.

Лапа была зашита, перебинтована и на ней красовался яркий пластырь с разноцветными котятами.

Пока я возилась с медведем, рассказывала Дженне чем занимаюсь, где бывала и что видела. Глаза девочки сияли таким ярким блеском, выдавая искренний детский интерес, что я не удержалась.

– А хочешь я возьму тебя в танцкласс?

– Я не умею танцевать, – буркнула Дженна и снова насупилась, прижав мишку к себе.

– И я не умела. Джен, – я аккуратно погладила маленькое детское плечико, – я тоже не умела, но если тебе интересно, то ты можешь просто прийти и посмотреть, я не буду тебя заставлять делать то, чего тебе не хочется.

Так мы с Дженной, можно сказать, договорились о её поездке в школу танца к моим родителям. Мы пригласили всех детей. Я очень не хотела, чтобы моё внимание к Дженне заметили другие дети, и девочка пострадала от других детей, не меньше требующих к себе внимание.

Уже сидя в машине, я всё думала о маленькой и милой Дженне. Почему-то именно для неё мне хотелось сделать что-то особенное, чтобы заблестели её глазки, и она улыбнулась.

Через день, подготовившись, мои родители и ученики школы встречали воспитанников детского центра. И Дженна была с ними. Детям показывали школу и как проходят уроки танцев. Среди детей были желающие, кто захотел попробовать. Движения были простыми, а танец весёлый и задорный. Мы прыгали и хлопали в ладоши, визжали и веселились от души. Дети были счастливы, им было весело.

После танцев всех детей собрали на ланч. Спустившись в столовую я стала искать Дженну, и найдя её, кивнула девочке. Увидев меня, Дженна робко заулыбалась.

Сердце дрогнуло и я на миг задержала дыхание. Дженна улыбнулась, впервые за всё время нашего знакомства, её робость и страх понемногу отступали.

Детей увезли, а я целый день думала о девочке. Вспоминая и её усилия выучить танец и улыбку, мне хотелось её увидеть снова, больше всего рассказать и показать. Мне просто хотелось побыть с ней рядом.

Но в следующие дни я не могла приехать в центр. Эмили снова дала новую программу и нас звали в новое место для выступления. Было понятно, что после официального представления детского центра, я снова с головой уйду в репетиции и не увижусь с малышкой.

Дни в репетициях и только отдалённых разговорах с управляющей центра по телефону шли один за другим. Мне не хватало малышки, и я понимала, что тоскую по этой улыбке и тому горящему детскому взгляду. И еще я чувствовала вину за то, что пропала, ведь я могла дать ребёнку надежду на новую дружбу, а теперь меня нет, и девочка могла скучать за мной, как я за ней.

Но время к открытию центра приближалось и снова я еду в казино, где меня уже ждёт Тристан. И снова этот тяжёлый запах табака и мужского пота от напряжения исхода игры.

– У нас с управляющей центра всё готово официально Вас представить. Журналисты приглашены на завтра.

Он смотрит в свой органайзер, пальцем пролистывая встречи и события, и напряженно вздыхает.

– Тристан, я не могу переносить. У меня новая программа от Эмили, я должна готовиться, простите.

– Ладно, завтра так завтра. Здесь для Вас есть ещё бумаги от Моррисона. – Он показывает на папку, лежащую на его столе и, встав с кресла, выходит из-за стола набирая что-то на мобильном. – Я устал и буду в зале. Если возникнут вопросы, найдёте меня возле рулетки. Предлагаю присоединиться и Вам, обсудим подробности в более неформальной обстановке – вытащив из кармана 6 фишек и оставив их возле меня, Тристан выходит из кабинета, оставив меня изучать бумаги.

В папке оказались отчёты от управляющей центра и новые предложения от волонтёров. Заинтересовавшись некоторыми, которые можно было озвучить именно на официальном событии, я взяла фишки, решив присоединиться к Тристану.

Неформально, так неформально. Оборудовать новой электронной библиотекой центр мне казалось нужной и очень хорошей идеей.

Перебирая фишки в руке, я вспоминала Дженну. Я снова её увижу. Уже завтра. И я ей всё объясню. Объясню, что не пропала, что я её друг и расскажу о своих выступлениях и гастролях.

Спросив у охранника, где я могу найти Тристана, меня проводили к рулетке.

В зале чувствуется напряжение от игры, ожидание финала. И вот оно – зелёное полотно, визг волчка и стук фишек, громкий голос крупье, объявляющего ставки. Вижу Тристана с охраной и подхожу к столу ближе, отвлечь его от игры и озвучить мои мысли.

Только моему плану, видимо, свершиться не суждено. Случайно обведя взглядом присутствующих за столом, я замираю. Дыхание перехватывает и воздуха не хватает совсем, я словно задыхаюсь. Нет, не может быть! Сосредоточенный взгляд, слегка виднеющаяся татуировка под распахнутым воротом рубашки, инвалидное кресло. Такое не может привидеться. Это ОН.

– Питер… – шепчу одними губами, а рука тихо опускается, роняя фишки с гулким шумом на пол…