Падальщики. Книга 4. Последняя битва

Глава 3. Аахен

18 февраля 2071 года. 09:00

Тесса

Я бесшумно вошла в плексигласовый бокс Лилит-Роуз, надеясь, что не разбужу ее. В таком случае я смогу с чувством выполненного долга сообщить Кейну, что я пришла, а она спала, и вообще я молодец. Но только я хотела развернуться и убежать, как женщина открыла глаза и посмотрела прямо на меня.

Теперь же я выглядела каким-то извращенцем, подкрадывающимся к спящим женщинам.

– А я все ждала, когда же ты наконец придешь, – прохрипела Роуз.

Я нахмурилась.

– Ребята много о тебе рассказывают, – пояснила она. – Ты для них как неофициальный предводитель.

Я хмыкнула. А потом прошла к табурету рядом с кроватью Роуз и села. Чего уж теперь пытаться сбежать.

– Почему так долго тянула? – спросила Роуз.

Я замерла, не зная, что ответить.

– Ты… тут было так много желающих послушать тебя, – произнесла я неуверенно.

И Роуз эту неуверенность прочла чуть ли не по слогам, но никак не прокомментировала. Блин, она и впрямь душка.

– Ну давай, – она чуть качнула головой, зазывая меня, – задавай свои вопросы.

Я набрала воздуха в грудь и понеслась:

– Что ты помнишь?

– Уже много что. Поначалу было тяжело. Все равно что пытаться вспомнить слово, которое на языке застряло, – говоря, Лилит-Роуз постоянно теребила голубые бусы своими мощными уродливыми пальцами, тем самым вновь и вновь доказывая, что внутри чудовища сидит самый настоящий человек. – Ребята принесли мне телевизор и гигабайты контента, так что теперь вспоминается быстрее.

Я чуть откашлялась, пытаясь вернуть вопрос туда, куда я нацелила его изначально.

– А что ты помнишь из последних лет? Когда была…

Монстром? Чудовищем? Кровососом?

– …когда блуждала по лесам?

Я просто дипломат хренов.

Роуз ответила не сразу.

– Я скорее помню ощущения, нежели конкретные образы.

Я чуть пригнулась, чтобы расслышать каждый звук ее речи.

– Я была в каком-то тумане что ли…все было бесконечным невесомым серым. Пустота. Ничто. И в этой серости было так тоскливо.

Я понимала каждое слово Роуз, она описывала ощущения, что посещали меня во снах, когда изредка меня уносило в ту пустоту без стен, без верха и низа, без запаха, без света. Смотря на ее клыкастую морду, я с грустью осознавала, что у меня много общего с этим монстром.

А потом она произнесла:

– Я помню тебя.

От слов Роуз у меня все похолодело внутри, а позвоночник в миг оброс солевыми отложениями, и я уже не могла разогнуться.

Роуз смотрела на меня, я – на нее, мы молчали наверное минут пять, а может целый час, прежде чем я преодолела ступор.

– Это невозможно, – произнесла я, голос стал таким же хриплым как у старикашки с соленым позвоночником. – Я родилась много позже Вспышки.

– О, нет. Я знала тебя, уже будучи бессознательным существом.

– Это невозможно, – повторила я.

Почему-то мне было необходимо доказать Роуз, что ничего общего у меня с ней нет.

– Ты увидела меня одной из первых, когда пробудилась, воспоминания наложились, и теперь тебе кажется, что ты видела меня раньше.

– Когда я проснулась и увидела тебя, я знала твое имя.

– Это…

– Невозможно? – Роуз улыбнулась.

Но улыбнулась она как-то по-доброму, как тупому ребенку, который не прекращает чушь молотить.

– Я видела тебя в том тумане, – уверенно произнесла она. – Ты так ярко светилась. По крайней мере, ярче остальных.

Ну все. Кейн покойник. Говорила же, что мне не стоит сюда приходить. Но почему-то и уходить отсюда не хотелось. Я очень боялась того, что говорила Роуз, но больше всего меня пугало то, что я знала, что все, что она говорит – правда.

Правда, которую я не хотела признавать.

– Ты ведь чувствовала их? Всех тех людей, запертых в тумане. Они там. Они как призраки, которые не видят друг друга. Каждый в своей собственной реальности, но чувствующий присутствие других.

Твою мать, как четко она описывала то жуткое место! Она провела в нем без малого сорок лет, и неудивительно, что помнит каждую молекулу, каждый атом того проклятого туманного ничто.

– Ты светилась, как… забрызганная грязью фара. Такой тусклый свет лампочки, когда она готова перегореть. Но тем не менее… ты светилась.