Последняя любовь

2

Оуэн застегнул пояс для инструментов и сверил свой список недоделок с Райдеровым.

– На третьем этаже полно женщин, – сообщил брат с оттенком горечи в голосе.

– Голых?

– Мама…

– Хорошо, давай об одетых.

– Мама, Кароли, управляющая гостиницей. Клэр, наверное, тоже там. Просто кишмя кишат, все время спускаются вниз и что-то спрашивают.

Райдер взял банку «Гаторейда» с кухонного «острова», заваленного чертежами и прочими бумагами, – он перебрался сюда после того, как Хоуп выставила его из своего будущего кабинета.

– Ты их позвал, тебе и отвечать на их дурацкие вопросы. И вообще, где тебя носило?

– Я же предупредил, что пойду к Эйвери – сделать пару звонков. Инспектор осмотрит третий этаж и скажет, можно ли обставлять номера. Я договорился насчет мебели для верхних номеров, будут расставлять завтра утром. С жалюзи тоже решили – начнут установку после обеда. Продолжить?

– У меня от тебя голова болит.

– Вот поэтому мне приходится звонить самому. В два часа займусь окончательной отделкой.

– Третий этаж, братец. – Райдер ткнул Оуэна пальцем в грудь. – Женщины. И все в твоем распоряжении.

– Ладно-ладно.

Оуэну хотелось работать, включиться в ритм перфораторов, молотков и электродрелей. Однако он обошел гостиницу, проклиная холод, взбежал по ступенькам и оказался в царстве женщин.

Пахло духами, лосьоном и моющим средством с лимонной отдушкой. Звонкие женские голоса перекрывали доносящийся снизу шум. Мать была в «Пентхаусе» – стоя на коленях, отмывала пол в душевой кабине. Жюстина собрала свои темные волосы в узел и закатала рукава мешковатого серого джемпера. Она была в наушниках и ритмично двигала под музыку обтянутым джинсами задом.

Оуэн обошел стеклянную конструкцию, присел на корточки. Мать не вздрогнула от неожиданности: по ее собственным заверениям, она обладала еще одной парой глаз, на затылке, и Оуэн ей верил. Жюстина подняла голову, улыбнулась сыну и сняла наушники.

– До чего же классно! – сказала она.

– Ты готова к этому, мам?

– Конечно. Отдраим все до блеска, хотя, честно говоря, я забыла, что такое въевшаяся строительная грязь. Мы разделились. Кароли убирает в номере «Уэстли и Баттеркап», а Хоуп занимается своей квартирой. Клэр обещала прийти помочь после обеда.

– Я только что вернулся из «Весты». Фрэнни заболела, а Эйвери ждет автобус с туристами. Она тоже хочет поучаствовать в уборке. – Оуэн бросил взгляд на ведро с мыльной водой. – Один бог знает почему.

– Такая работа приносит определенное удовлетворение. Ты только посмотри, Оуэн. – Жюстина переколола пару шпилек и огляделась. – Посмотри, что вы с братьями сделали.

– Мы с нашей мамой, – поправил Оуэн, вызвав у нее улыбку.

– Ты прав, черт возьми. Раз уж ты здесь, вытащи из этой коробки полочки. Одна будет здесь, а другая – вон там, – показала она.

– Здесь будут полки?

– Да, когда ты их повесишь. А потом можешь позвать кого-нибудь из ребят, пусть помогут повесить зеркало в спальне. Скажешь, как будешь готов, я покажу, куда.

– Подожди, я запишу.

Значит, ему все-таки удастся поработать инструментами, подумал Оуэн. Может, и не так, как он привык – со списком, из которого вычеркивается все, что уже выполнено, – но все-таки удастся.

Повесив декоративные полочки, Оуэн позвал рабочего, чтобы тот помог ему занести большое настенное зеркало в узорчатой позолоченной раме. Жюстина стояла, подбоченясь, и командовала:

– Чуть левее, чуть выше, нет, ниже…

Она вновь занялась уборкой, пока Оуэн отмечал, измерял и сверлил.

– Все готово! – крикнул он.

– Секундочку!

Мать с шумом выплеснула из ведра воду и, войдя в комнату, снова уперла руки в бока.

– Мне нравится!

Подойдя к Оуэну, она встала так, чтобы зеркало отражало их обоих, улыбнулась и обняла сына за талию.

– Отлично. Спасибо. Сходи, пожалуйста, за Хоуп. Она знает, что нужно поднять наверх. А мне предстоит отмыть еще целый акр кафеля.

– Я могу кого-нибудь нанять.

Жюстина покачала головой:

– Пока это семейное дело.

Оуэн шел через холл и думал, что, похоже, Хоуп Бомонт приняли в семью. Его мать сразу нашла с ней общий язык.

Бывшая королева красоты стояла на стремянке в кухне и полировала дверцы шкафчиков. Темные волосы закрывала бандана, из заднего кармана заляпанных белой краской и продранных на правом колене джинсов свисала тряпка.

Хоуп оглянулась и резко выдохнула, сдувая со лба колючую челку.

– Теперь выглядит гораздо чище.

– Строительная грязь въедается, – заметил Оуэн.

Стоит ли говорить, что скоблить и чистить придется еще много дней? Сама поймет, решил он и сказал:

– У вас неплохо получается.

– Это точно. – Хоуп присела на табурет, взяла со стола бутылку с водой и открутила крышечку. – Неужели завтра мы уже поднимем наверх мебель?

– Почему бы и нет?

Хоуп сделала глоток и улыбнулась. У нее был хрипловатый голос, который как нельзя лучше подходил к образу томной красавицы с большими темными глазами и чувственным ртом. Оуэн считал, что не помешает, если гостиницей будет управлять такая красотка, но гораздо больше ему импонировали организованность и сноровка Хоуп, которые могли бы соперничать с его собственными.

– У тебя есть свободная минутка? Мама сказала, что ты хочешь поднять кое-какие вещи на второй этаж.

– И на первый тоже, если сумеем туда их втиснуть. Чем больше коробок и ящиков мы освободим, тем легче будет убрать номера и занести мебель.

– Дельное замечание, – кивнул Оуэн, отметив, что эта женщина говорит с ним на одном языке. – Что тебе здесь сделать?

– Повесить несколько полок.

Похоже, сегодня день полок…

– Хорошо.

– Буду очень признательна. Они в другой квартире, позже принесу.

– Я могу кого-нибудь послать.

– Да, если найдется не слишком занятый человек. Но сначала нужно разобраться с делами на месте. Я приготовила все, что Жюстина хочет повесить в номере «Джейн и Рочестер».

«Мы одинаково мыслим», – мелькнуло у Оуэна.

– Принести тебе пальто? – спросил он, когда Хоуп поднялась со стула.

– Обойдусь, идти-то всего ничего.

Тем не менее она опустила закатанные рукава джемпера.

– Утром я разговаривала с Эйвери, – сообщила Хоуп, когда они с Оуэном шли к заднему выходу. – Она совсем замоталась из-за нехватки персонала. Я надеялась, что смогу ей сегодня помочь, но, похоже, мы проведем здесь весь вечер.

На улице Хоуп придержала рукой бандану, чтобы ее не сорвал ветер.

– Готова поспорить, что Эйвери замучают заказами на дом. Кому захочется выходить в такой холод?

Хоуп протиснулась в номер «Джейн и Рочестер», потерла руки.

– Можно заняться номером «Уэстли и Баттеркап». Или, раз уж мы здесь, начнем отсюда, будем двигаться назад, ко второму этажу. Сюда нужны полки в ванную и зеркало. – Она постучала по аккуратно подписанной коробке. – А вот и зеркало.

Она перечислила и показала аксессуары для всех номеров до первого этажа включительно.

– Да, тут есть чем заняться, – сказал Оуэн. – Давай начнем прямо отсюда.

– Отлично. Я покажу, что куда вешать, а потом не буду путаться у тебя под ногами. Если возникнут вопросы, пошлешь кого-нибудь за мной наверх.

Хоуп вытащила из кармана складной нож и вскрыла коробку.

– Мне нравятся женщины, у которых всегда найдется нож.

– С тех пор, как я сюда переехала, мой запас инструментов изрядно пополнился. Я даже хотела купить перфоратор, но потом поняла, что это уже слишком. – Она вытащила две резные медные полочки. – Пришлось компенсировать офисными принадлежностями. Как насчет новых папок и разноцветных стикеров?

– Я-то не против.

Они весело болтали, пока Хоуп показывала высоту и место, а Оуэн замерял, ровнял и сверлил.

– Превосходно. Посмотри, как старое золото рамы сочетается с медью ванной, кафелем и полочками. Жюстина будет в восторге. – Обойдя ванную, Хоуп направилась в спальню. – Ужасно хочу поскорее обставить эту комнату! Все комнаты! Думаю, что благодаря камину и роскошной кровати этот номер станет одним из самых популярных.

Она вытащила из кармана записную книжку, проверила предметы по списку, сделала несколько пометок и сунула книжку обратно. Оуэн ухмыльнулся.

– Хорошо, что кто-то меня понимает!

– Записи значительно облегчают дальнейшую работу.

– И снова согласен.

Они вместе собрали пустые коробки и вынесли на террасу.

Хоуп хотела войти в номер «Ева и Рорк» и едва не налетела на Райдера.

– Мама просит повесить люстру. Где она, черт возьми?

– У меня в руках, – сказал Оуэн.

– Тогда ты и вешай.

– Что я и собирался сделать. Хоуп оставила вещи в своей старой квартире. Может, сходишь за ними?

– Сама потом принесу, – вмешалась Хоуп.

– Какие вещи и где они конкретно?

– Настенные полки для ванной и гостиной. Лежат в подписанных коробках в кладовке. Вернее, во второй спальне. Я использую ее как кладовку.

– Я принесу.

Райдер хотел было уйти, но Хоуп его остановила.

– Тебе понадобится ключ, – сказала она, достала ключ из переднего кармана и вручила Райдеру.

Райдер сунул ключ в карман.

– В этих коробках есть дверные вешалки?

– В некоторых, – ответил Оуэн.

– Ради бога, достань. Не хочу больше о них слышать. Где вешалка для номера, оборудованного для инвалидов?

У Хоуп затекли руки, и она поставила коробки на пол.

– В номере «Джейн и Рочестер» возле стены, выходящей на улицу Св. Павла, в коробке с надписью «Вешалка для одежды, «Маргарита и Перси»[5]. Если ты ее возьмешь, то, может, захочешь забрать сразу и полочки для ванной, они в двух коробках с надписью «Полки для ванной, «Маргарита и Перси». Только не вешай их без меня или Жюстины. И еще, возле раковины мы хотим повесить маленькую угловую полочку.

Хоуп вытащила записную книжку, пролистала.

– Вот примерные замеры.

Райдер подозрительно прищурил глаза.

– Это еще зачем?

– Затем, что, принимая во внимание планировку номера и Закон об американцах с инвалидностью, там нет места даже для зубной щетки. А теперь будет.

– Дай сюда чертову бумажку.

Хоуп вырвала листок из блокнота.

– Если ты слишком занят, этим мог бы заняться Оуэн, Бекетт или кто-нибудь из рабочих.

Райдер молча сунул листок в карман и вышел.

– Ты уверен, что он твой брат? – пробормотала Хоуп.

– Конечно. Он просто нервничает из-за сжатых сроков, а еще ему приходится следить за строительством дома для Бекетта и заканчивать проект булочной.

– Да, работы хватает, – согласилась Хоуп. – Ты-то почему не нервничаешь? Ты же тоже этим занимаешься?

– Мы в разных категориях. Мне не нужно быть начальником. Я веду переговоры.

Он поставил на пол в ванной коробку. Хоуп осторожно открыла ее и вытащила стеклянную полочку.

– Просто мелочь, деталь, которую никто и не заметит.

– Зато заметят, если ее не будет.

– Вроде места для зубной щетки. – Хоуп улыбнулась и постучала по стене. – Вот здесь. Если я тебе не нужна, то я пойду.

По дороге она заглянула в номер «Уэстли и Баттеркап», где Кароли усердно мыла пол в спальне.

– Кароли, ванная смотрится потрясающе! Блестит и сияет!

Сестра Жюстины, разрумянившаяся от работы, поправила светлые волосы.

– Клянусь, я уже сто лет так не драила! Впрочем, овчинка стоит выделки. Мне ведь здесь работать. Буду все время заходить в этот номер. Что еще сделать, босс?

Хоуп рассмеялась.

– Ты меня опережаешь! Я отвлеклась, чтобы показать Оуэну, где вешать полочки и прочую дребедень. Сейчас посмотрю, как дела у Жюстины, и вернусь к себе в квартиру. Квартиру управляющей отелем! Да, чуть не забыла. Если в ближайшие пару дней у тебя найдется время, давай-ка еще раз посмотрим программу бронирования. Мы начинаем принимать заказы.

– О, боже! – Кароли восторженно взмахнула руками. – Вот это да!

Торопливо шагая дальше, Хоуп испытывала те же чувства. В последний раз она так радовалась, когда начала работать в джорджтаунском отеле «Уикхем». Не слишком хорошее сравнение, напомнила она себе, учитывая, как все обернулось. Тем не менее именно фиаско с Джонатаном Уикхемом и решение уйти с поста менеджера привели ее в «Инн-Бунсборо». Красивое, прекрасно оборудованное здание в очаровательном городке, где живут ее две самые близкие подруги. Да, еще никогда работа не доставляла ей столько удовольствия.

Хоуп заглянула в «Пентхаус» и увидела, что Жюстина сидит в кабинете на широком подоконнике и смотрит на улицу.

– Отдыхаю, – сообщила Жюстина. – Ванная просто огромная.

– Давай домою.

– Я уже закончила, но нужно будет еще раз пройтись там щеткой перед приемом в честь открытия. Сижу вот и вспоминаю, каким было это здание, когда я в первый раз притащила сюда мальчиков. Ужас!.. Томми был бы доволен и гордился. Правда, наверняка бы расстроился из-за того, что ему не дали забить пару гвоздей.

– Он научил сыновей забивать гвозди, значит, его участие в стройке ничуть не меньше.

Взгляд Жюстины смягчился.

– Спасибо за добрые слова. Верно.

Она взяла Хоуп за руку и притянула к себе.

– Жаль, что не идет снег. Я хочу увидеть, как выглядит наша гостиница под снегом, а еще весной, летом и осенью. Хочу, чтобы она сверкала в любое время года.

– Для вас я постараюсь.

– Знаю. Ты будешь здесь счастлива, Хоуп. Я так этого хочу и еще хочу, чтобы всем, кто здесь останавливается, было хорошо.

– Я уже счастлива.

Вновь принимаясь за уборку, Хоуп думала, что сейчас она гораздо счастливее, чем раньше. У нее есть возможность хорошо поработать на хороших людей. Склонив голову набок, она осмотрела кухонные шкафчики и решила, что заглянет в магазин подарков перед закрытием и купит те великолепные вазы, на которые давно положила глаз. Маленький подарок себе самой на новоселье.

Райдер привез тележку, нагруженную коробками.

– Почему все женщины обожают полки? – сердито спросил он. – Сколько погонных футов горизонтальной поверхности требуется одному человеку?

– Это зависит от того, – с достоинством ответила Хоуп, – сколько предметов этот человек хочет на них поставить.

– Пылесборники.

– Для кого-то пылесборники, а для кого-то сувениры и элементы стиля.

– Куда вешать эти чертовы горизонтальные поверхности для твоих сувениров и элементов стиля? У меня мало времени.

– Оставь их. Позже сама разберусь.

– Отлично.

Райдер сложил коробки на полу и повернулся.

В дверях стояла мать, сложив на груди руки. От ее взгляда Райдер невольно съежился.

– Хоуп, я прошу прощения за сына. Похоже, он забыл о хороших манерах.

– Ничего страшного. Райдер просто занят. Сегодня все заняты.

– Занятость не оправдывает грубости. Правда, Райдер?

– Так точно, мэм. – Он повернулся к Хоуп. – Буду рад повесить ваши полки, если покажете, куда вешать.

– Уже лучше.

Жюстина бросила на него последний грозный взгляд и ушла.

– Ну? – требовательно произнес Райдер. – Куда их деть?

– Есть у меня одна мысль, но она не имеет отношения к стенам.

К удивлению Хоуп, Райдер широко улыбнулся.

– Так как у меня нет желания засовывать что-либо себе в задницу, еще предложения будут?

– Просто поставь полки у двери и иди.

Он заложил большие пальцы рук за пояс с инструментами и смерил Хоуп взглядом.

– Тебя-то я не боюсь, а вот ее… Если я не повешу полки, мне потом не поздоровится. В общем, я не уйду, пока ты не покажешь, куда что вешать.

– Все уже отмечено.

– Что именно?

– Я измерила полки и отметила, где они должны висеть. – Хоуп показала на пространство между окнами, потом махнула рукой в сторону ванной. – Можешь начинать прямо оттуда.

Она швырнула на пол салфетку для полировки мебели и с достоинством удалилась, решив помочь Оуэну, пока его раздражительный братец не закончит работу.

О происходящем в здании гостиницы Эйвери узнавала из эсэмэсок и от заглянувшей на минутку Клэр. Автобус с туристами уехал, стало спокойнее; появилась возможность немного передохнуть в заднем обеденном зале и наскоро перекусить.

Игровые автоматы пока молчали. Эйвери прикинула, что еще есть час или два до того, как после уроков набегут школьники и начнется звяканье и дзиньканье. Впрочем, мелочь, которую оставляют в автоматах, тоже деньги.

– Я так хотела забежать и посмотреть!

Эйвери глотнула из баночки «Гаторейд» – нужна энергия, чтобы продержаться до закрытия.

– Хоуп прислала мне на телефон несколько фотографий.

– И у меня не хватает времени помочь по-настоящему. Пришлось возиться с туристами, благослови их бог. – Клэр улыбнулась и принялась за салат. – Бекетт сказал, что инспектор разрешил обставлять гостиницу. Полностью.

– Неужели?

– Да, осталось уладить кое-какие мелочи, и он еще вернется, но уже можно завозить мебель.

Эйвери хмуро ткнула вилкой пасту.

– Я тоже хочу поучаствовать!

– Эйвери, это займет несколько дней, а может, и недель.

– А я хочу сейчас! – Эйвери тяжело вздохнула. – Ладно, не сейчас, я едва стою на ногах от усталости. Тогда завтра, если получится.

Она отправила в рот очередную порцию макарон.

– Взять, к примеру, тебя. Ты выглядишь такой счастливой!

– И с каждым днем становлюсь все счастливее. Сегодня утром Йода заблевал постель Мерфи.

– Ага, достойный повод для радости.

– Конечно, нет, но Мерфи прибежал за Бекеттом. Это было чудесно!

– Да, хотя хорошо бы обойтись без подробностей о собачьей рвоте.

– Это один из факторов. – Глаза Клэр радостно блестели. – Я очень рада тому, что мальчики любят Бекетта и доверяют ему. Он теперь часть нашей жизни. Я выхожу замуж, Эйвери! Я так счастлива, что мне довелось любить и заполучить в мужья двух потрясающих мужчин!

– Думаю, ты присвоила мою долю. Могла бы оставить Бека мне.

– Ну, уж нет, я его не отдам! – Клэр покачала головой, и ее собранные в хвостик волосы весело заплясали. – Забирай кого-нибудь из братьев.

– Может, сразу обоих? Две пары рук здесь не помешают, особенно сегодня. И я еще не делала покупки к Рождеству. Почему мне всегда кажется, что впереди куча времени?

– Потому, что ты всегда его находишь. Ты уже говорила с Монтгомери о том местечке через дорогу?

– Пока нет, думаю. Ты не сказала Бекетту?

– Нет, я же обещала. Хотя удержалась с трудом. Я привыкла все ему рассказывать.

– Любовь, слюнявая любовь. – Вздохнув, Эйвери пошевелила затекшими пальцами на ногах. – Иногда это кажется совершенно безумной идеей, особенно в такое время, как сейчас. Но…

– У тебя бы получилось.

– Ты так говоришь потому, что у меня уже получилось. – Эйвери рассмеялась, и усталость покинула ее лицо. – А еще ты меня любишь. Ладно, мне нужно работать. Ты вернешься в гостиницу?

– В магазине остались Лори и Чарлин, так что, думаю, вернусь на часок. Потом заберу мальчишек.

– Пришли мне еще фоток.

– Хорошо. – Клэр, стройная и гибкая, встала, спрятала под шерстяную шапку блестящие светлые волосы, надела пальто. – Поспи немного, милая.

– Не вопрос. Как только мы закроемся, я поднимусь наверх и придавлю подушку часов на восемь. Увидимся завтра. Я сама уберу, – сказала Эйвери, когда Клэр потянулась за грязной посудой. – Все равно я иду на кухню.

Она проводила Клэр, размяла уставшие плечи и вновь принялась за работу. До семи часов она трудилась не покладая рук: засовывала пиццы в печь, доставала, раскладывала по коробкам для доставки, передавала официантам. В ресторане было шумно и людно, и Эйвери напомнила себе, что этому надо только радоваться. Она раскладывала пасту, подавала тарелки с бургерами и жареным картофелем, поглядывала на мальчугана, который так увлекся игровым автоматом, словно тот стал всем его миром.

Эйвери убежала на кухню за ингредиентами для пиццы, когда вошел Оуэн. Он окинул зал взглядом и нахмурился, не увидев подругу за стойкой.

– Где Эйвери? – спросил он у официантки.

– Где-то здесь. Участники школьного хора зашли перекусить пиццей после репетиции. Мы сбиваемся с ног. Она, наверное, на кухне.

– Ясно.

Не раздумывая, Оуэн подошел к кассе, взял блокнот для записи заказов и направился в задний обеденный зал. Когда Оуэн вернулся, Эйвери с раскрасневшимися от жара щеками стояла у стойки и поливала тесто соусом.

– Вот еще заказы, – сказал Оуэн, положив бланки на прилавок. – Я принесу напитки.

Эйвери раскладывала моцареллу, добавляла начинки и наблюдала за Оуэном.

«На Оуэна можно положиться, – думала она, – что бы ни случилось, на него можно положиться».

Следующие три часа Эйвери работала без передышки. Запеченные спагетти, пицца, баклажаны с пармезаном, кальцоне, сэндвичи. К десяти часам она двигалась, словно в трансе: сняла кассу, протерла столики, закрыла духовки.

– Возьми пива, – сказал Оуэн. – Ты заслужила.

– Может, присядешь?

– Конечно, когда закроемся.

Проводив последнего работника и закрыв двери, Эйвери обернулась. На стойке ее ждал бокал красного вина и кусок пиццы «Пепперони». Перед Оуэном, который устроился на табурете, тоже стоял бокал вина и кусок пиццы.

Да, на кого-кого, а на Оуэна всегда можно положиться.

– Садись, – велел он.

– С удовольствием. Спасибо, Оуэн, огромное спасибо.

– Довольно интересно, если только не нужно заниматься этим каждый день.

– Все равно интересно, большей частью. – Эйвери села и сделала первый глоток вина. – Господи, как вкусно! – Она откусила пиццу. – И это тоже.

– Никто не готовит пиццу лучше тебя.

– Может показаться, что мне надоела пицца, но я по-прежнему считаю ее своим любимым блюдом. – Едва не падая от усталости, Эйвери со вздохом проглотила еще кусок. – Клэр сказала, что вам дали разрешение завозить мебель. Как идет уборка?

– Отлично. Мы на финишной прямой.

– Я бы сходила посмотреть, но вряд ли дойду.

– До завтра гостиница никуда не денется.

– Все, кто сюда сегодня заходил, только о ней и говорили, особенно местные. Ты, должно быть, очень гордишься. Помню, как я себя чувствовала, когда заканчивала работу над рестораном: вешала картины, распаковывала кухонное оборудование. Гордилась, радовалась и немного боялась. Это мое детище, Я его создала. Я до сих пор испытываю эти чувства. Конечно, не сегодня, – добавила она со слабой усмешкой. – Иногда.

– Тебе есть чем гордиться. Славное местечко.

– Я знаю, многие считали, что твоя мама сошла с ума, раз сдала мне его в аренду. Чтобы я да управляла рестораном?

Оуэн покачал головой, отметив, что Эйвери очень бледная, почти прозрачная. Она не кипела, как обычно, энергией, и оттого ее усталость была еще заметнее. Он решил, что будет болтать с Эйвери, пока та не доест пиццу, – по крайней мере, уснет не с пустым желудком. Оуэн собирался отвести ее наверх и уложить спать.

– Я так не считал. У тебя получается все, за что ты берешься. И всегда получалось.

– Я не смогла стать рок-звездой, хотя очень хотела.

Оуэн вспомнил, как Эйвери бренчала на гитаре, проявляя больше рвения, чем умения.

– Сколько лет тебе тогда было, четырнадцать?

– Пятнадцать. Папа чуть не упал в обморок, когда я покрасила волосы в черный цвет и сделала татуировки.

– Хорошо, что они были переводные.

Эйвери улыбнулась и отпила вина.

– Не все.

– Да? А где… – начал было Оуэн, когда зазвенел телефон. – Погоди-ка. Что случилось, Рай?

Соскользнув с табурета, он слушал, отвечал, смотрел сквозь стеклянные двери на освещенную гостиницу. Закончив, пристегнул телефон к поясу, повернулся и увидел, что Эйвери крепко спит, сложив на стойке руки и уронив на них голову. Она съела половину куска пиццы и недопила вино. Оуэн убрал со стойки посуду, выключил лампу на закрытой кухне, прошел по всем помещениям и везде потушил свет, оставив только дежурное освещение.

Теперь нужно было что-то делать с Эйвери. Он мог бы отнести ее наверх – весила она немного, – но сомневался, что сумеет одновременно держать ее на руках и запирать дверь пиццерии. В конце концов, Оуэн решил отнести Эйвери наверх и вернуться, но когда он попытался ее поднять, она резко дернулась, едва не ударив его плечом в лицо.

– Что случилось?

– Пора спать. Давай я отведу тебя наверх.

– Я заперла двери?

– Передняя закрыта. Я закрою заднюю.

– Все нормально, я сама.

Эйвери вытащила ключи, но Оуэн их забрал. Он решил, что было бы странно взять ее сейчас на руки, и потому просто обнял за талию и помог идти.

– Я на минутку закрыла глаза…

– И не открывай еще часов восемь-девять. – Оуэн запер дверь, затем повел Эйвери к лестнице. – Вперед.

– Я как в тумане. Огромное спасибо за все и сразу.

– Пожалуйста, за все и сразу.

Оуэн отпер ее квартиру, стараясь не морщиться при виде вещей, которые Эйвери не успела распаковать, хотя со дня переезда прошло больше месяца. Положил ключи на столик у двери.

– Закрой за мной.

– Угу. – Она улыбнулась ему, пошатываясь от усталости. – Ты такой милый, Оуэн. Я бы выбрала тебя.

– Для чего?

– Моя доля. Спокойной ночи.

Оуэн подождал у двери, пока не услышал щелчок замка. Что еще за доля? Он покачал головой и зашагал вниз по ступенькам к выходу на задний двор, где стоял его грузовичок. Садясь за руль, Оуэн бросил взгляд на окна Эйвери. Он все еще чувствовал аромат лимона от ее рук и волос. Этот запах не покидал Оуэна всю дорогу домой.