Последняя ночь

19

Гарт завел фургон в гараж и бросил быстрый взгляд на Ванессу. Она уже проснулась. Джейсон посапывал у нее на руках, Пуни тоже дремал, сидя на плече у Мальчика. Они представляли собой такую трогательную картину, что Гарт всю дорогу с умилением поглядывал на них. Оба сладко спали, и не хотелось останавливаться, не хотелось открывать дверцу машины чтобы не разрушать очарования этого момента.

Роб успел рассказать ему о видеокассетах, которые он обнаружил в покоях Большого Папы. Уже сейчас Гарту было понятно, каким трудным будет дело о разводе. Ванесса держалась прекрасно, но ребенок был абсолютно беззащитен. Ради мальчика он обязан выиграть этот процесс.

Гаражная дверь с щелчком захлопнулась за въехавшей внутрь машиной, и это напомнило Гарту, что пора выходить. Эту процедуру он ненавидел. И именно по этой причине он не любил подвозить женщин. Не было ничего более унизительного, чем вытаскивать инвалидную коляску, которая располагалась за его сиденьем, открывать ее и вынимать свои мертвые ноги, чтобы пересесть из машины в кресло. И все это под взглядом прекрасных женских глаз.

– Могу я помочь вам? – спросила Ванесса, протягивая руку.

– Нет! – В его голосе прозвучало раздражение, от которого он уже и сам успел отвыкнуть. Он даже не оглянулся, не желая видеть сочувствующий взгляд Ванессы, не желая чувствовать себя от этого менее мужчиной.

Свет внутри автомобиля разбудил Пуни, который тотчас принялся ругаться:

– Тебе крышка! Всех урою!

– Пуни, – пробормотал Джейсон сонным голосом.

– Джей-сон, Джей-сон, Джей-сон.

Гарт в рекордно короткий срок оказался в своем кресле и уже через мгновение открывал дверь Ванессе. Он протянул руки, чтобы взять Джейсона. Мальчик почти ничего не весил. Джейсон был в восторге от попугая, медленно вышагивающего вниз по его руке. Он даже не заметил, что Гарт сидит в инвалидной коляске. Гарт вставил кодовую карточку в прорезь, и дверь из гаража в дом, щелкнув, распахнулась.

– Вот это да-а-а, – протянул Джейсон, – как Рейнджер-Молния.

Гарт не был знаком с последними телевизионными идолами детей, но знал, что в детских программах сейчас одни сплошные роботы, космические корабли и насилие.

– Ты хочешь уложить Пуни спать?

– Да, – ответил Джейсон.

Гарт слышал шаги Ванессы за своей спиной, и ему было ужасно интересно, о чем она сейчас думала.

Он въехал на кухню. Это была небольшая комната, обращенная к океану. Здесь стояла большая клетка Пуни, окруженная со всех сторон живыми папоротниками.

– Посади его на эту деревянную жердочку.

– Спокойной ночи, Пуни, – произнес Джейсон. Затем Гарт поднял его на руках и сказал:

– А теперь накрой клетку, а утром мы снимем это покрывало.

Сделав, как сказал Гарт, Джейсон соскочил с колен на пол и какое-то время молча изучал его. «Сейчас что-нибудь выдаст», – с замирающим сердцем подумал Гарт.

– Что с тобой случилось? – спросил Джейсон.

– Я попал в автомобильную аварию и теперь не могу ходить.

Джейсон кивнул. Ему было достаточно. Краем глаза Гарт заметил, как стало неловко Ванессе от этого простого вопроса. Но Гарт знал, что дети куда быстрее, чем взрослые, привыкают к его увечью и начинают воспринимать его совершенно естественно. Некоторым из их родителей это не удается никогда.

– Пора спать. – Ванесса взяла сына на руки. Гарт повел их вниз через холл в крыло для гостей.

– Джейсона, пожалуй, положим в этой комнате. А вы можете пройти в другую, места достаточно.

– Лучше я останусь с Джейсоном. Я не хочу, чтобы он проснулся среди ночи и испугался, не поняв, где он находится.

Гарт заметил, что Джейсон уже уснул; его белокурая головка удобно устроилась в чувственном изгибе шеи его матери. Гарт подождал, пока Ванесса откинула покрывало и осторожно положила Джейсона на кровать. В ее глазах была такая нежность и любовь, что Гарт отвел взгляд.

Его мать обычно смотрела на него с такой же любовью и привязанностью. Ему до сих пор не хватало родителей, погибших в той автомобильной катастрофе. Он скучал по ним, но больше всего он скучал по матери. Он думал, что со временем рана в душе заживет, но этого не произошло. Сейчас ему не хватало матери даже больше, чем когда-либо.

Есть ли на свете что-нибудь ценнее, чем материнская любовь? Увидев, как Ванесса дотрагивается губами до лба своего сына, он почувствовал такую непреодолимую тоску, что ему пришлось поспешно выехать из их комнаты, чтобы не выдать себя.

Сможет ли кто-нибудь однажды полюбить его, хотя бы вполовину меньше? Полюбит ли он сам кого-нибудь? Скорее всего нет. У него есть работа, карьера, и этого достаточно.

Он выехал из комнаты и направился в холл. Только очутившись там, он избавился от безысходного ощущения собственной ущербности.

– Черт, я забыл предупредить Ванессу, что буду в другом крыле. Ну и ладно, разберется – не маленькая.

Гарт пересек громадную гостиную, выключив на ходу свет. Почему он разозлился? Врожденное чувство гостеприимства сидело в нем так глубоко, что он сам поразился своей несдержанности. Хорошо хоть не ляпнул чего-нибудь вслух.

Правда, в последнее время ему случалось испытывать какое-то неясное чувство не то одиночества, не то смысл существования неумолимо ускользал от него. Он объяснял это затянувшейся паузой в работе, отсутствием интересных дел. Но сейчас он вдруг подумал, что причина кроется гораздо глубже. Он включил свет в своей комнате и остался там. «Хватит об этом», – приказал он себе.

– Гарт, – вдруг услышал он голос Ванессы.

Это было так неожиданно, что он вздрогнул и обернулся. Она стояла в дверях – тень в каскаде золотистых волос. Ее стройные ноги казались еще длиннее в белых коротких шортах.

– Извини за беспокойство, нельзя одолжить какую-нибудь футболку на ночь? Я успела захватить с собой только вещи сына.

– Конечно. – Он было направился к большому платяному шкафу, но Ванесса опередила его.

– Позволь, я сама.

Он остановился. Черт, неужели он выглядит таким жалким и настолько беспомощным, что всем кажется, будто он не в состоянии открыть обычный шкаф! Открыв шкаф, Ванесса с лучезарной улыбкой спросила:

– Какой ящик?

– Третий снизу. – Гарт попытался сдержать раздражение в голосе, но попытка не увенчалась успехом.

Гарт подкатил к застекленным створчатым дверям, выходившим к бассейну, и распахнул их. На веранде он перебрался из инвалидной коляски в диван-качалку, где часто сидел в часы бессонницы. Гарт устремил взгляд на море, надеясь, что это немножко успокоит его. По гавайским поверьям, в лунные ночи духи выходят из глубин океана, чтобы потанцевать на волнах. Волны, озаренные их сиянием, становятся серебристыми, вот как в эту ночь. Он услышал, как Ванесса подошла к двери, но не повернулся.

– Я сделала что-то не так? – спросила она.

Он редко лгал, но в этот раз ему захотелось что-нибудь соврать, чтобы побыстрее отвязаться от нее. Вместо этого он освободил для нее место на диване рядом с собой. Ванесса заколебалась, но потом все же присела, держа в руках его любимую футболку.

– Послушай. – Он готов был вот-вот взорваться. Гнев душил его. Гарт сделал глубокий вдох и сосчитал до трех и только потом продолжил: – Если мы собираемся вместе работать, то стоит уяснить себе с самого начала вот что. Я стал калекой, когда мне было восемнадцать лет. Я самостоятельно, без всякой помощи закончил колледж и юридический факультет. Каждый день я езжу на работу и прекрасно справляюсь. Меня унижает, когда люди бросаются мне помогать. Например, открывать дверь шкафа. Можно подумать, что я не в состоянии сделать это самостоятельно!

– Извини, – запинаясь пробормотала Ванесса, – я как-то не подумала.

Искренность, прозвучавшая в ее голосе, мгновенно погасила гнев, с которым он безуспешно сражался еще секунду назад.

– Я скажу, если мне понадобится помощь, – произнес он уже мягче. – Порой она действительно мне требуется, но это случается крайне редко.

– Расскажи, как это вышло? – тихо попросила она.

Он пожал плечами, не желая возвращаться к тяжелым воспоминаниям.

– На нас наехал пьяный водитель. Мои родители погибли сразу. А мне… – Он замолчал, чтобы не сказать, что ему повезло меньше.

С каких это пор он стал жалеть себя? Что это с ним сегодня? Перед его глазами встал образ маленького мальчика с попугаем. Он подумал о детях, о доме, о семье и понял, почему он сегодня сам не свой, раздражительный и желчный. Только сейчас он понял, что работа, карьера не самое главное в жизни. Конечно, в свое время чувство, что его карьера состоялась, помогло ему справиться с потерей родителей и смириться со своим увечьем. Выбранная профессия принесла ему чувство собственного достоинства и уважение коллег. Наконец, она дала ему финансовую независимость, но всего этого было недостаточно.

– Невероятно! Почти то же самое случилось с нами. Мне было шестнадцать, когда мой отец свернул в сторону, чтобы не столкнуться с пьяным водителем. В ту ночь Дана и я стали сиротами. Нас отдали в приют. Это было ужасно. Мы убежали и в конце концов оказались здесь.

Гарт понял, что услышал лишь часть всей истории. Он вел дела разных людей и прекрасно чувствовал, когда от него что-то утаивали.

– Я понимаю, глупо сравнивать твои страдания с нашими, – прошептала Ванесса. – Это несоизмеримо.

– Не жалей меня, – предупредил он, и гнев снова стал подниматься у него в груди. – Я ненавижу это, так же как и добрых самаритян с их трогательной заботой. Не все раны носят физический характер. Многие люди лелеют свои психические травмы, вместо того чтобы преодолевать их, вот им действительно можно посочувствовать. Я, по крайней мере, смог найти выход.

Воцарилось долгое молчание. Гарт почувствовал себя неуютно. О чем она думала? Может, на ее долю выпало гораздо больше несчастий и страданий, чем на его? Она казалась ему просто совершенством. До этого Момента он был уверен, что она не знала ни горя, ни Нужды, но рассказ о ее юности заставил его по-иному взглянуть на Ванессу. У них много общего, гораздо больше, чем он предполагал.

Теперь-то ясно, ей досталась нелегкая доля, даром что выглядит она как модная кинодива. Гарт часто вел дела беглецов из приютов, которые стали преступниками. С Ванессой этого не произошло, она оказалась везучей хоть в этом. Но он был абсолютно уверен, что все было не так просто. Такие дороги не бывают гладкими.

Гарт опустил глаза и увидел, что рука Ванессы пытается найти его руку. Ее пальцы сплелись с его, и она слегка сжала их. Он посмотрел на ее руку и не смог отвести взгляда от ее длинных красивых ногтей, которые едва касались его тонких пальцев. Растущее между ними притяжение ошеломило его.

– Я никогда не встречала никого, похожего на тебя, – сказала Ванесса.

Дана переоделась в халат и отправилась в ванную. Она умылась и мельком взглянула в зеркало, но своего отражения не увидела. Перед глазами у нее все время был Роб, лежащий в шезлонге с пакетом льда на скуле. Он не захотел вернуться в дом.

Она так сильно переживала из-за него, что все равно не смогла бы сейчас заснуть. Она всерьез опасалась, что эти костоломы что-нибудь повредили ему внутри, а он скрывает это из пустого молодечества. У нее сердце обливалось кровью, когда она вспоминала, как Роб отбивался от бандитов.

Дана пыталась бороться со своими чувствами, но с каждым прошедшим днем, с каждым часом она привязывалась к нему все сильнее. Рядом с Робом она впервые в жизни почувствовала себя в безопасности. Странно, но именно сегодня она поверила в то, что он не оставит ее в беде.

Она почувствовала укол совести, когда подумала о том, что оставила его одного, израненного, на террасе. Видите ли, он делает все по-своему! Иди, говорит, спать, а я посижу один. Однако, если он хочет, чтобы между ними что-то было, он должен научиться уступать.

Дана вернулась на террасу и нашла Роба все в том же шезлонге с пакетом льда на щеке.

– Ты знаешь, для этого вообще-то нужны двое, – заявила вдруг Дана.

Роб опустил пакет со льдом, и открылся кровоподтек, от вида которого она вздрогнула.

– Для чего? – оторопело спросил он.

– Для отношений. – Она села около него. – Я хочу знать, о чем ты думаешь. Ты же ни слова не сказал с тех пор, как ушли эти подонки.

– Что ты хочешь услышать? Что меня тошнит от самого себя?! – По его лицу, искаженному болью, она поняла, что во всем он обвиняет только себя. – Я должен был это предусмотреть, должен! А я даже не подумал о том, что Большой Папа может просто позвонить по телефону в Гонолулу и послать к нам здешних бандитов.

– Но кто же знал, что он обнаружит пропажу кассет так быстро.

– Мог бы догадаться. Я был у него, видел все эти электронные штучки. Должно быть, задел какое-то скрытое устройство, да не все ли равно. Опытный детектив, называется!

– По крайней мере, тебе удалось избавить от него Ванессу и Джейсона. Я очень рада этому. Ты просто герой!

– Прекрати! Ты спасла меня сегодня, – безрадостно произнес он. Его уныние Дана списала на мужскую гордость. – От меня же пока было мало прока. Я не нашел шантажиста. Кассеты, добытые с таким трудом, уплыли из моих рук. Хорош списочек побед!

– Твои победы впереди. Я в этом нисколько не сомневаюсь.

– Клянусь, больше я не подведу тебя.

– Ты и не подвел меня. – Она взглянула в его бездонные голубые глаза, и нужные слова нашлись сами собой. – Ты сделал меня счастливой.

Она забралась к нему на шезлонг и прижалась к его груди. Морщась от нестерпимой боли, он обнял ее. Глухие удары его сердца эхом отозвались глубоко внутри ее. Они проникли в ее душу, разбудив в ней чувства, о существовании которых она не подозревала. Дана всегда искала близости не только физической, но и духовной. Ей нужен был человек, с которым она могла бы разделить свою жизнь.

Она подняла глаза и встретилась с его внимательным взглядом. Ей казалось, что он видел ее насквозь. Роб улыбнулся, но из-за разбитой губы улыбка вышла кривая и какая-то ужасно смешная. Дана поняла, что окончательно пропала.

– Тебя могли убить, – прошептала она.

– Ну и что? Я бы все равно не позволил им прикоснуться к тебе. Никто больше не посмеет обидеть тебя…

– Больше? – Это слово прозвучало громче, чем она хотела. Оно эхом прокатилось в ночи подобно звону доспехов ночных воинов.

– Тот подонок, он получил по заслугам, напоровшись на нож. Этот мерзавец изнасиловал тебя.