Последователи

Глава 8

Ненавижу.

Всех и каждого в этом доме.

Почему я одна из них? Почему не могу быть кем-то другим?

Мне непозволительно даже быть самой собой. Я – лишь то, что из меня пытаются вылепить. Но я никогда не поддамся. Папе нужно понять это.

Наказания не действуют на меня.

Со мной могут сделать что угодно. Я вытерплю это.

Сегодня не стало исключением. Его ублюдки-солдаты исполнили приказ Босса.

Один из них спустил с меня штаны, и я впервые успела испугаться их, поэтому следующие пять минут, пока крепкие руки сжимали меня, удерживая на одном месте для удобства, врезающийся в мои бёдра и ягодицы ремень был не таким страшным, как то, о чем я успела подумать.

Тем не менее это было больно. До сих пор.

Кожу саднило. Я чувствовала, как кровь пропитывает мои чёрные штаны и пачкает простынь, но ничего с этим не делала. Следующие несколько дней прикасаться к раненым участкам будет просто невыносимо.

Ничего, вынесу.

Обидно только, что о короткой школьной юбке можно будет забыть на ближайший месяц. Если я вообще смогу встать с этой кровати завтра утром.

Ненавижу пропускать школу.

Ненавижу оставаться дома.

В коридоре послышались шаги, и ручка на двери моей спальни повернулась, без проблем впуская внутрь гостя.

Мне даже не пришлось открывать глаза, чтобы узнать, кто пришёл. В этом доме жил всего один человек, который заходил в мою комнату. Остальным это было неинтересно.

Папа.

Он остановился у кровати, по пути захватив стул. Всё внутри меня сжалось, когда я почувствовала его присутствие. Парфюм проник в мои ноздри, вызвав дрожь. Ещё пару часов назад он пах иначе.

Будто был другим человеком.

Это он?

Подбородок задрожал.

– Талия, – позвал папа и аккуратно убрал пряди, закрывающие мне обзор, за уши.

Я дёрнулась, почувствовав на разгорячённых щеках кончики его холодных пальцев, прямо как у меня. Заметив, по всей видимости, следы от слёз, он спросил:

– Кто-то обидел тебя?

Из меня вырвался смешок.

А затем ещё один.

Вскоре это превратилось в истерику. Я стала смеяться так громко, что у меня заболел живот, но пришлось остановиться, когда я перевернулась на спину, позабыв, что в моём нынешнем положении не стоит этого делать.

Меня пронзила адская боль. Я зашипела, когда нижняя часть тела вспыхнула, будто в неё вонзили сотни раскалённых кинжалов. Новая волна слёз пролилась из глаз, заставив дыхание прерваться.

Папа внезапно сжал мои щёки и повернул голову в свою сторону.

– Кто это сделал? – прорычал он, склонившись надо мной.

Кто это сделал?

– Ты.

Вся злость, которая сидела в его глазах с тех пор, как он увидел мои слёзы, превратилась в растерянность. Сначала он замер, а затем покачал головой, словно отрицал сказанное, но я видела, что он допускал эту мысль.

– Ты! – повторила я громче и, подскочив, устроилась на коленях.

Промолчав, папа уселся обратно на стул.

Ему нечего сказать? Совсем? Никакого «извини»? Ничего?

Я знала это выражение лица. Видела его уже не впервой. Он обо всём забыл. Ему отшибало память по щелчку пальцев. Удобно. Хотела бы я тоже уметь так.

– Ты не помнишь? Как ты можешь не помнить? – Я схватила его за воротник чёрной рубашки. – Очнись, папа!

Меня трясло. Тело пребывало в агонии.

– Как? – снова спросила я у папы.

Ноль реакции. Его голубые глаза смотрели сквозь меня. В пустоту.

Не выдержав, оттолкнула его от себя. Слёзы душили.

– Уйди! Не хочу тебя видеть!

Он послушался.

Значит, был здесь. Просто не хотел объясняться передо мной.

Захлёбываясь, я смотрела, как он встаёт и идёт к выходу. Его шатало из стороны в сторону.

Что с ним? Почему он такой?

Я хотела помочь ему, только как?

Папа закрыл за собой дверь, и я тут же спрыгнула с кровати, когда услышала, как он вставляет ключ в скважину, собираясь запереть меня в комнате. Однако, едва добравшись до входа, замерла. Он закрыл меня, как я и думала, но затем просунул ключ под дверью и тот оказался лежать у моих ног.

Я могла отпереть её обратно. Зачем он это сделал?

И тут меня осенило…

Папа не запретил выходить отсюда мне.

Он запретил входить сюда себе.

Снова оказаться в этой комнате было странно.

Особенно осознавая тот факт, что папа больше никогда не войдёт в неё. Я старалась не думать об этом, засыпая здесь изо дня в день, только это давалось не так легко, как хотелось бы. Мысли о нём всё равно находили меня.

Я так и не расспросила никого о том, как это случилось, кто его убил и при каких обстоятельствах. Не была уверена, что мне станет спокойнее, когда я узнаю обо всех этих подробностях.

В последний день, когда я видела его, он не был собой. Папа не присутствовал на моей помолвке. Ублюдок внутри него – да. Я ненавидела его.

Мне хотелось также убить его, но я не могла. Тогда бы и папа исчез вместе с ним. Оставалось лишь терпеть.

Именно это я и делала, в тайне желая ему покоя.

И чтобы он уже оставил в покое меня.

Проглотив горечь в горле, прислушалась к дыханию человека, обнимающего меня со спины. Горячая рука Джулии прижималась к моему животу. Майка ещё давно приподнялась из-за шевеления, поэтому её тёплая кожа соприкоснулась с моей ледяной. Это обжигало, но я не жаловалась. Знала, что ей важно чувствовать контакт с живым телом, хоть температура моего не так уж сильно и напоминало его.

Я знала всё о Джулии Де Сантис.

Как она дышит, когда спит, почему выковыривает морковь из всех блюд, в которые её добавляют. Что она любит просыпаться на рассвете. Ненавидит романтические комедии. Пускает слюни на моего старшего брата, думая, что я не вижу. Всегда улыбается незнакомцам на улице. И каждый раз извиняется перед червяками, после того как давит одного из них, копаясь в грядках.

– Почему не спишь?

Я повернулась на другой бок и встретилась с её расслабленным лицом. Она выглядела спящей, но открыла глаза, перестав притворяться, когда поняла, что меня не провести.

– Боюсь, что ты снова исчезнешь, – прошептала Джулия.

Моё сердце пропустило удар.

Её любовь всегда ощущалась так приятно. В ней не было места для боли или страданий. Если бы не она, я бы никогда не узнала, что может быть по-другому.

– Я никуда не уйду, Джулия, а вот тебе следовало бы. Наверное, твоему мужу не нравится, что ты проводишь ночи не с ним.

С того дня, как я вернулась, она засыпала со мной. Тридцать три ночи подряд. На месте Себастьяна я бы похитила её обратно в супружескую спальню уже на второй день, не выдержав.

Однако он боялся моей комнаты как огня, а Джулия не торопилась уходить. Я была довольна. Не знаю, зачем заговорила на эту тему. Мне не хотелось, чтобы она покидала меня.

– Ладно, не будем об этом, – выдохнула я и отвернулась обратно.

– Нет, будем.

Джулия потянула меня за плечо, но я воспротивилась ей. Я всё ещё была не готова к этому разговору.

Хотя о чём здесь говорить? Моя лучшая подруга вышла замуж за моего старшего брата, которого я ненавидела всю сознательную жизнь. У них всё было хорошо. Конец.

– Пожалуйста, Талия, – взмолилась она. – Я чувствую себя предательницей.

Чувство вины отвратительно. Я знаю, что оно делает с людьми, ведь видела, как Джулия и Доминик боролись с ним. Каждый по своим причинам и со своими последствиями.

Поддавшись ей, перевернулась обратно.

– Я не заставляю тебя выбирать сторону, – начала первой. – Если ты беспокоишься об этом.

Я люблю её. И всегда буду желать ей лучшего.

Даже если её лучшее – худшее для меня.

– И всё же… Ты, должно быть, обижена на меня.

– Не знаю, Джулия, – призналась я. – Может, немного.

– Скажи, что мне сделать, чтобы ты не сердилась?

– Ничего.

– А если подумать хорошо?

Если подумать? Хм…

– Ты разведёшься с ним, если я попрошу?

– Талия…

– Я никогда не стала бы просить тебя об этом, – успокоила её. – Не волнуйся. Я к тому, что уже ничего нельзя сделать. Ты любишь его, он любит тебя. Рано или поздно я привыкну к этому.

– Не веришь, что Себастьян любит меня?

Невозможно не любить её. Она такая… живая. Энергия буквально плещет из неё. Люди начинают улыбаться, только увидев её. Такие, как она, притягивают к себе без причины. Просто потому что они есть.

– Не верю, что он заслужил твоей любви.

Только это беспокоило меня с тех пор, как я догадалась о её влюблённости. Джулия была готова отдавать свою любовь безвозмездно. Я не разделяла её позицию.

Никакой безусловной любви в моём присутствии.

– Хочешь, расскажу тебе немного о том, что было?

Э-э-э, можно, наверное…

– Без сексуальных подробностей? – решила уточнить на всякий случай. Мы лучшие подруги и всё такое, однако я не желаю знать, как трахается мой брат. Фу, даже думать об этом не хочу.

Румянец пополз по щекам Джулии. Темнота в комнате не помешала мне заметить его.

– Без! – воскликнула она.

– Хорошо, вперёд. – Я хлопнула в ладоши и уселась на кровати. Джулия повторила за мной. – Но предупреждаю, я буду драться с ним за тебя, если узнаю, что ты растаяла от мелочей по типу кофе по утрам.

Она фыркнула, заправив пушистые пряди за уши.

– Завтраки – моя зона ответственности. Они лежат на мне.

– Замечательно. – Я закатила глаза. – Что на нём? Существование? Дарить тебе себя прекрасного?

Её смех, последовавший за моим ответом, заставил меня улыбнуться.

– Как насчёт самого большого сада в нашем частном секторе? Ни у одной из наших соседок нет такого, – похвасталась Джулия.

Я прищурилась.

– Уже неплохо. Продолжай.

Следом она рассказала мне об его аллергии, о которой я, кстати, не знала. Неудивительно, я вообще мало что о нём знаю. Как он выдвинул Доминику условие об обмене Джулии на должность Босса Ндрангеты. Самоубийца. Практически дословно пересказала мне его признание в любви. Мило. И раскрыла значение клятвы-татуировки под сердцем, которую он сделал, когда она думала, что между ними всё кончено. Поскольку не знала, что когда-то папа посвятил её мне, а я Кристиану. А он, как оказалось, уже через годы — своей жене.

К слову, о татуировках…

– Не стоило.

– О чем ты?

– Четыре, два, шесть, – объяснила я.

Джулия насупилась.

– Всё равно не понимаю.

– Не знаю, как Себастьян узнал, но не стоило бить их. Это ничего не поменяет.

– Не поменяет чего?

– Моего отношения к нему.

– Извини, Талия, но… – Она пропустила нервный смешок. – При чём здесь ты?

Теперь ничего не понимала я.

Это ведь не могло быть совпадением, правда?

– Дэниел реанимировал меня. Я умерла на четыре минуты и двадцать шесть секунд, прежде чем он завёл моё сердце заново, поэтому я решила, что…

Абсурдность логики, которой я придерживалась всё это время, уничтожила часть моей самооценки.

Господи, какая я идиотка! С чего я вообще взяла, что он сделал её в мою честь? Откуда ему знать о подробностях того, что произошло в тот день? И татуировка была далеко не свежей.

У Дэниела была такая же на груди, чуть ниже шеи. Я знала, что он посвятил её мне ещё до того, как я пришла в себя после комы.

– И я… – внезапно заявила Джулия. – Умерла.

– Что? – совершенно растерянно переспросила её.

– Помнишь о нашем с Себастьяном расставании?

– Конечно, ты говорила о нём минуту назад.

– Перед ним произошло кое-что…

Затем она рассказала о нападении, после чего подняла край своей пижамной рубашки и показала шрам на животе. Я уставилась на узкую светло-розовую полоску, слегка приподнятую над уровнем кожи, с углублением по центру.

Себастьян ранил её, спутав с одним из ублюдков.

– Почему ты не рассказала мне сразу?

– Не хотела, чтобы ты злилась на него ещё больше.

– Ну, теперь я злюсь на тебя, Джулия.

– Не-е-ет, – простонала она и кинулась на меня с объятиями.

Я упала на спину, держа руки на её спине. Пушистые волосы лезли мне в лицо и щекотали кожу. Я плевалась, улыбаясь, потому что, конечно, не могла злиться на неё больше пяти секунд. Затем мы много смеялись. Ровно до того момента, пока она не решила напомнить мне кое о чём… О моей ошибке.

– Ты произнесла его имя, – прошептала Джулия. – Это значит, что мы можем поговорить о нём?

– Нет. – Мой ответ прозвучал резко, заставив её напрячься.

Она оторвалась от меня и вернулась на своё место.

Блядь. Я обидела её?

Она больше не смотрела мне в глаза, и уголки её губ опустились.

– Что ты хочешь узнать?

– Ничего, Талия. Я хочу поговорить о нём не из-за себя. Это для тебя.

Для меня?

– Чтобы тебе стало легче.

– Мне… нормально.

– Нормально, – повторила Джулия, покачав головой. – Ты дрожишь во сне, находясь на грани истерики в расслабленном состоянии, когда перестаёшь контролировать себя. Знала?

Что? Почему она скрывала это от меня?

Наверное, потому что понимала, что я прогоню её в спальню к Себастьяну, чтобы она больше не видела это.

Джулия взяла меня за руки в знак поддержки.

Но не давила, заставляя говорить.

Если бы я была чувствительна и сентиментальна на уровне Авроры, то лила бы слёзы из-за этого жеста.

– Ты знаешь, я никогда не боялась темноты. Я всегда чувствовала себя в темноте. Даже при свете дня, потому что была невидима. Но после комы всё изменилось. Темнота стала пугать меня, – прохрипела я, вдаваясь в подробности, лишь бы не переходить к главному. – Дэниел не ложился, не убедившись, что я уже сплю.

Я всегда старалась заснуть как можно быстрее, чтобы он не терял времени, так как ему приходилось просыпаться раньше меня.

Мы заботились друг о друге, будто всё происходящее между нами было правдой. Для меня – да. Для него? Понятия не имею.

Ком образовался в горле. Я прикусила щёку изнутри, чтобы не дать давлению, образовавшемуся в груди, вырваться наружу.

И прежде чем я успела рассказать Джулии о том, что ещё он для меня делал, меня настигли отголоски прошлого.

Внезапно я почувствовала резкое напряжение мышц рук. Кости будто схватили невидимыми тисками. Боль была острой. Режущей. И быстро нарастающей. Я непроизвольно сжала ладонь Джулии ещё крепче, позволяя ей заметить неладное.

– Талия? Что с тобой?

– Ничего. – Я сжала зубы. – Скоро пройдёт.

Она отпустила мою руку, и я осторожно разогнула пальцы. Пришлось приложить немало усилий, чтобы сделать это, не закричав.

– Откуда ты знаешь? Это уже не впервой?

Я кивнула.

Далеко не впервой. Черепно-мозговая травма повредила нервные пути, контролирующие мои мышцы, что приводило к постоянным судорогам и спазмам во время реабилитации и после. Дэниел отслеживал моё состояние: делал массажи и заставлял принимать лекарства, которые я, конечно же, оставила в Рино, когда сбежала от него.

– Ещё долго? – начав паниковать, спросила Джулия.

Я запрокинула голову и зажмурилась от новой волны боли. Глаза защипало. Господи!

– Не знаю… Раньше проходило быстрее.

Я давно не разминала себя. На самом деле я никогда не делала этого самостоятельно, наверное, поэтому забыла об этом, вернувшись в Ндрангету.

Джулия поднялась с кровати.

– Я разбужу…

– Нет! – не дав ей договорить, вскрикнула я. – Пожалуйста. Можешь спуститься и посмотреть, нет ли здесь… – В голове была каша, но я вспомнила несколько названий. – Баклофен, Диазепам, Тизанидин?

– Да, конечно. – Она кивнула мне. – Баклофен, Диазепам, Тизанидин, – направившись на выход, повторила Джулия. – Баклофен, Диазепам, Тизанидин. Баклофен, Диазепам…

Она исчезла в коридоре, а я в это время попыталась избавиться своими силами от боли, которая напоминала чувство, когда в тебя втыкают сотни иголок одновременно. Судорога добралась до локтя, поразив половину руки. Замечательно.

Послышались шаги.

– Нашла? – спросила, ещё не увидев вернувшуюся Джулию.

Она ничего не ответила и остановилась на пороге, что заставило меня напрячься. Сильнее, чем ранее.

– Что?

Вместо долгожданного ответа из-за её спины показалась…

Аврора.

Я схватила подушку второй рукой, прижала её к лицу и закричала от негодования. Послышалось несколько смешков.

– Кажется, она в норме.

– Именно так, – проворчала я.

Нельзя было отпускать Джулию одну. Хорошо, что она не привела с собой одного из моих братьев. Надеюсь… Я откинула подушку и посмотрела в сторону девушек, пристально следящих за мной.

Никто не последовал в комнату за Авророй.

– Не слушай её, – сказала Джулия.

Она прошла вперёд и вернулась на своё место на кровати.

– Зачем ты позвала её? – негодуя, прохрипела я.

– Я не звала. Мы пересеклись на кухне.

Я подозрительно прищурилась.

– Бессонница, – объяснила Аврора.

– И я должна вам поверить?

Они переглянулись. Их ответ прозвучал синхронно:

– Да.

Хорошо. Даже если так, она здесь не нужна.

– Ну, со мной всё в порядке. Спасибо за беспокойство. Можешь идти.

– Это любимый ответ твоего брата, – оповестила Джулия. – Поэтому я не верю тебе, Нери.

Я чуть не сорвалась на рычание. У неё всегда имелся характер, несмотря на то, что она создавала иное первое впечатление.

– Что с тобой? – спросила Аврора, подойдя ближе.

Однако я не успела повторить «Ничего, со мной всё в порядке», как моя лучшая подруга практически прокричала:

– Что-то с её рукой, нужно срочно ехать в больницу!

– Чего? – возмутилась я. – Нет, я не собираюсь никуда ехать.

Девушки переглянулись, и между ними словно произошёл невербальный диалог, во время которого они приняли решение, не спросив моего мнения. После этого Джулия скрутила ладони вокруг моих лодыжек: я поменяла положение незадолго до её прихода, вытянув ноги вперёд.

– Знаешь, ты не спрашивала, натягивая на меня корсет, пока я корчилась от боли, – заметила Аврора, вспомнив тот случай, когда мы с Джулией нашли её со сломанными рёбрами в школьном коридоре. – Так что…

Затем они схватили меня.