Пособие по воспитанию Темного Властелина

Глава первая. Детский ад и группа «Деремовочка»

– Итак, соплежуи! Добреньким быть – империю просадить! – слышался страшный рев.

Мрачные стены сотрясались, а под кем-то из черной шеренги растекалась лужа.

– Ты! Да, ты! Еще раз увижу доброту в глазах – выколю!

– Папа! Забери меня обратно! – послышался скулеж в конце стройных рядов будущих темных властелинов.

От страха бедняги понимали только одно слово из трех. Но даже оно их пугало.

– Вырос, не пролезешь! Но могу стереть в порошок! И тогда желание сбудется! – хрипло рявкнула черная тень, сощурив страшные глаза.

Если такими глазами смотреть в бездну, то есть шанс, что бездна робко отведет взгляд.

Тьма сгустилась над дрожащим красавцем в черных одеждах, обильно усыпанных драгоценными камнями. На голове красавца гнездилась черная корона, а он дрожал так, что корона неуклюже съехала на уши.

– И вот этими дохлыми зубочистками ты собираешься удержать Империю? – рявкнул страшный голос.

Огромная лапища подняла вверх изящную руку темного принца, потрясая ею перед присутствующими. Еще немного и принц с рукой встретятся только с помощью нитки и иголки. – Что ты сделал, чтобы свою Империю держать в страхе?

– Я… Я… Я налоги поднял! Они те-те-теперь меня бо-бояться до-до ужаса! – гордо ответил красавец, пытаясь сдвинуть корону на место и вырвать свою дохлую руку.

– Да я в твоем возрасте уже три соседние Империи уронил! Случайно, шел мимо! – послышалось свирепое дыхание.

Чудовище отпустило руку, а красавец выдохнул с таким облегчением, словно только что узнал, что его отчислили.

– Пустите меня домой. Меня жена ждет, – проскулил его сосед, переминаясь с ноги на ногу. Светловолосый красавец жалобно и с надеждой заглядывал в горящие огнем глаза, которые смотрели на него пристально из тьмы.

– Не тебя, соплежуй, а темного властелина! – рявкнула тьма, заставив весь строй содрогнуться. – И не факт, что им окажешься ты!

– Простите, пожалуйста! – послышался голос с другого конца строя. – Ваше Темнейшество!

А если я здоровьем слаб для темного властелина? Мама подтвердит! Я рос очень болезненным ребенком…

Могли бы вы освободить меня от занятий, а то у меня что-то сердце колет и почки распускаются!

– Подаришь свой букет мамочке на могилку, когда она узнает, что у тебя освобождение от занятий из-за головы! – огромная тень нависла над «болезным». Принц нервно сглотнул, быстро идя на поправку.

– В твоем возрасте я уже сидел на черном троне, а мир стоял передо мной на коленях! Я сразу пересел с горшка на трон!

После погремушки сразу двуручник в одну руку взял. Какая разница, чем махать! Я еще погремушкой десять слуг уложил, поэтому отец решил, что меч безопасней! И то его от меня прятали!

– От меня тоже меч прятали! – пылко воскликнул еще один темный принц с бледным лицом и серыми волосами, задрав голову.

– Это чтобы ты не порезался! – прорычала жуткая тень, глядя на принца сверху вниз. – Единственный способ для вас удержать Империю, чтобы я женился на вас! Но вам, заморыши, не повезло. Я больше по бабам!

– Мы – мужчины! – возмутились темные принцы. По залу прокатился рокот возмущения.

– Кто у нас тут территорию пометил? – рявкнула тень, глядя на лужу, которая растекалась по каменным плитам. – Кто у нас тут самый оборотень?

– Это мама компотик давала… Просто я случайно разлил… Вы так сильно громко шепчете, что я … эм… – замялся крепкий и мрачный мужик с бородой, осматриваясь по сторонам.

– Поддержку ищешь? Я тебя ща поддержу, Компотик! – загребущая черная лапа с длинными когтями схватила принца за ухо, поднимая над полом. – Видал? Там конец моей Империи. А ты – конец своей!

– Нам нужно на ком-то тренироваться, Ваше Темнейшество. Пока что вы нас …эм… пугаете… А нам тоже нужно кого-то пугать и терроризировать! – произнес уверенный в своей правоте голос. Присутствующие одобрительно закивали.

– Дэлион, сын самого Бельфегора! Подойди к зеркалу и обделайся! Позор отца! – хрипло произнесла зловещая тень, закрывая бледное и красивое лицо еще одного темного принца. – Рыдайте в подушку громче. Чем громче вы рыдаете, тем больше меня бояться. Раньше, когда бабы рыдали, народ чихнуть боялся. Теперь, когда мужской плач услышат, так даже болеть перестанут!

– Нам нужно кого-то стращать! Мы же – демоны, вампиры, оборотни! – спорил Дэлион, пока его держала на весу вытянутая рука, на которую принц одной из могущественных Империй нервно косился.

– Нет, вы ангелы, сосунки и щенки! Но я подумаю! Надо будет какого-нибудь смертного притащить! – когти разжались, а ноги Дэлиона снова ступили на пол. – Первого, кто попадется под мою горячую руку…

– Но это несправедливо! – возмутился Дэлион – наследник демонической империи. – Я думал какого-нибудь преступника!

– Сейчас посмотрим! Короче, вижу тварь ушастую, мохнатую с топором! Сойдет! – чудовищная тень усмехнулась. – Что? Уже обделались? Все претензии к Дэлиону! Это он "народ" для стращания просил!

– Ой, а можно другой "народ"? – послышался голос из середины строя. Вихрастый красавец с каштановыми волосами дерзко задрал голову. К его плечу был пристегнут черный плащ с черной меховой опушкой. – Этот «народ» какой-то странный!

– Кто это сказал? Ты – щенок? – хрипло произнесла тень, потрепав вихрастого принца лапищей по голове.

– Я? Щенок? Ты хоть знаешь, с кем разговариваешь? – послышалось рычание. Все отшатнулись, с нескрываемой надеждой глядя, как черный плащ падает на пол, а тело принца корчится в трансформации.

Руки обрастают шерстью, желтые глаза зверя свирепо смотрят на мрачную тень которая дышит так, что другие предпочитают рядом не дышать.

– Я – наследник Империи Кровавой Луны! Наследный принц Карат!

Недолго думая дерзкий оборотень яростно бросился в бой. «Покажи ему!», – подбадривали «надежды темных империй».

«Давай! Оборотень! Нечего издеваться!», – орали наследники, мотивируя храбреца. Молниеносный рывок в сторону мучителя, зубастая пасть зверя раскрылась и....

– Так! Сделал морду посвирепей! Морщи нос! – послышался довольный рев, а волчья пасть неожиданно даже для себя сомкнулась на огромном кулачище. Когтистый палец тьмы прижался к волчьему носу. – Я кому сказал морщить нос? Тебя крестьяне должны бояться, но даже кошки не уважают! Судя по запаху, тебя недавно обоссали!

Страшное рычание, сморщенная морда, и почему-то уже жалобные собачьи глаза оборотня как бы намекали, что кулак мало того, что не такой вкусный, как показался на первый взгляд, так еще и пахнет неприятностями.

– Я из таких как ты, мохнатыш, шапочку маме дарил, когда мне было десять лет. Сам убивал. И сам шил, – послышался хриплый голос тьмы, а молодой оборотень нервно сглотнул, вися на чужом кулачище. – Еще один такой фортель и будешь плоскомордым, будто тебя кирпич в лицо догнал.

– Мы – принцы! Вы не смеете с нами так обращаться! Мы равны вам по статусу! – возмутился еще один храбрец, бросаясь с оскаленной пастью и налитыми кровью глазами на черную пугающую тень. – Я – принц темной империи вампиров! Кристиан!

Кровосос был пойман на подлете, едва успев приклацнуть зубами в воздухе. Принца держали за горло, пока ноги в дорогих сапогах бессильно дрыгались в воздухе.

– Слышь, граф Недодракула! У тебя еще кол не вырос, чтобы меня отодракнуть! Вот из таких зубов я в детстве мамочке украшения делал! Сначала ловил, осторожно выбивал и к ниточке привязывал! Однажды мне повезло. Я нашел склеп. Получилось славное ожерелье! – послышался хриплый голос, пока ручище держала вампира на весу.

Кристиан дергался, орал, пытаясь прокусить могучий кулак зубами.

– Прокусишь руку – выдам диплом! Кусай! Вампир попытался присосаться, но после третьей попытки послышался визг и горестный вопль. – Че орешь! Ну выпал и че? Ты просто позднеклыкастый! – послышался насмешливый хриплый голос тьмы, а следом на весь притихший зал раздались повизгивание и рыдания принца. – Зуб – не нога. Отрастет! Хотя, у некоторых и ноги отрастали. Когда от меня убегали.

– Да отец вас завоюет! – послышался отчаянный крик, а на жуткую черную тень, стоящую на границе тусклого света, бросился еще один возмущенный принц с огненным мечом.

Все произошло так быстро, так молниеносно, что наследники шарахнулись в сторону, делая вид, что слабо знакомы с лежащим на полу телом.

– Так, – отряхнулись огромные руки Его Темнейшества, пока принцы с ужасом смотрели на распростертого в позе, не совместимой с королевской честью и будущими наследниками, героя. – Кто помнит, как его звали?

– Кто я? – вяло прошептал светловолосый герой, потирая ушибленную об чужую руку голову. Огненный меч лежал рядом, а принц даже не обратил на него внимания. – Где я?

Никогда еще в истории Темных Империй не было такого, чтобы все резко объединились и слиплись в одну трясущуюся кучу, забыв про войны, распри, и дележ территории.

Не бывало такого, чтобы правители так сильно дружили, как в тот момент, когда страшные глаза тьмы обвели дрожащую кучку несчастных наследников. – Позовите наших родителей! Пусть они заберут нас отсюда! – послышался отчаянный крик, который дружно подхватили. Кто-то даже жалобно подвывал.

– Они просят, чтобы их отсюда забрали! – обрадовался сидящий на полу золотоволосый принц – чье-то уже безрадостное будущее. – Очень просят! Вы слышите, как они просят!

– Хорошо! – послышался страшный голос, а в глазах принцев тут же появилась надежда.

– Папа! – орал молодой вампир, видя, как из тьмы появилась большая летучая мышь. Кровососик бежал к отцу и нес на ладошке выбитый зуб. – Шмотри, што он шделал!

– Отец! – Дэлион бросился к порталу, видя, как из него выходит силуэт огромного рогатого демона. – Отец! Я не хочу здесь больше оставаться!

Принцы бросались к родителям, умоляя забрать их отсюда немедленно. Тьма молчала, словно затаившись. Она насмешливо смотрела на родственников, явившихся по первому зову. В магическом светящемся шаре виднелся заснеженный лес, по которому пробиралась странная лохматая зверюшка с топором наперевес. За собой зверюшка тащила санки, оставляющие след от полозьев на девственном снегу.

– Родительская минута окончена. Доматывайте сопли и снова в строй! – рявкнула тьма, глядя страшными глазами на трогательную и душещипательную картину.

Дэлион схватил отца – демона за ногу, вжался в нее и орал, чтобы его забрали домой. Будущие темные властелины цеплялись за родительские руки, крылья, один наследник полз на коленях за отцом и матерью.

Красавица – мать заливалась слезами. Зато страшный, как все проигранные войны в мире, отец – демон, пылающий, словно раскаленная лава, ускорял шаг, таща безутешную жену в сторону портала.

– Папа! Ну сделай же что-нибудь! – слышался крик, полный отчаяния. – Только не оставляй меня здесь! Ты завоевал целый мир! Неужели тебе сложно меня забрать!

– Сынок, – послышался сдавленный рев. – Отпусти! Я тебя черной империей заклинаю! Я сам у него учился! Теперь твоя очередь!

Неподалеку слышался грозный голос: «А ну быстро отпустил мамину юбку! Я не понесу твою мать, как в день знакомства обнаженной через половину королевства уже беременную тобой!».

– Прошу тебя, я буду хоро… то есть, очень плохим сыном! – ныл наследный принц Карат, с надеждой глядя на чудовищных размеров оборотня, который лихо закинул на плечо рыдающую красавицу – мать.

– Папа, я больше не буду брать твоего дракона! Клянусь тьмой! И вообще, это был не я! А брат! – обещал еще один принц в черном, а по его щеке стекла слеза раскаяния. Над ним стоял отец в черных доспехах и драном черном плаще. – Честно, клянусь, что это не я! Папочка…

– Метатрон! – вежливо прорычал огромный демон – отец принца Дэлиона, который так и скользил за ним по полу, обняв за ногу.

Воцарилась такая тишина, что, кажется, было слышно, как где-то в Темных Империях поднимаются налоги.

– Метатрон? – светловолосый принц, вцепившийся в юбку матери, побледнел. Это имя эхом разнеслось по темному залу, превращаясь сначала в удивление, а потом в настоящий ужас.

«Высший, среди архангелов и демонов! Второй после создателя!», – прошептал с ужасом Карат, делая самые жалобные глаза: «Папа, я готов каждый день мыть посуду после яда… И выносить врагов…».

«Ты уже обещал! А они еще три месяца воняли! Что ты мне говорил? «Завтра! Попозже, папа!» А они довонялись до попытки восстания!», – рычал, скаля зубы, произнес седой оборотень, положив огромную лапищу на филей безутешной супруги.

– Да, Бельфегор, – величественно произнесла тьма, пока принцы орали в два раза громче, чем до того, как узнали имя доброго учителя.

«Мама! Я тут не выживу!», – слышалось истеричное нытье. «Твоя задача выжать всех! Нам еще пару миров пригодятся!», – слышались полезные наставления.

– Из моего сына будет толк? – прорычал демон Бельфегор, поднимая за шкирку своего сына, Дэлиона.

– Из твоего сына будет отличное чучело! – прохрипела тьма, а в глазах Дэлиона застыл непередаваемый ужас.

– Он у меня весь в мать! – сокрушался Бельфегор, тряся сыном перед носом тьмы. – Ни рявкнуть, ни запугать… Недавно узнал, что он цветочек выращивал!

– Может, он был ядовитым, – отнекивался Дэлион, стараясь не смотреть в глаза тьме, которые страшным образом сужались.

– Ромашка? – мрачно произнес Бельфегор, глядя на сына с сожалением.

– А может, она была просто похожа на ромашку! Это такой трюк… Все думают, что это ромашка, а на самом деле – страшный яд! – орал Дэлион в руке отца, пытаясь вырваться.

Он висел котенком, тщетно пытаясь оправдаться.

– Он у меня даже войну нормально завязать не может! Вечно развязывается! – сетовал Бельфегор. – Так что спуску ему не давайте!

Родители прощались с отпрысками, поглядывая на тень, и почему-то очень торопились покинуть это место.

«Ага, он сейчас мне вкатает за то, что полимперии чуть не …», – слышались приглушенные голоса, а родители шустренько семенили к порталам.

– Папочка! – орал один из наследников, пытаясь забраться в пылающий портал вслед за отцом, но его оттуда каждый раз выпихивало копыто. – Не бросай меня здесь! Прошу тебя… Обещаю, что наведу порядок в Империи… Папочка…

Копыто яростно выпихивало принца, а светящаяся дверь портала становилась все уже и уже, пока не растворилась окончательно.

– Если думаете, что с родительской шеи перелезете мне на голову, то глубоко ошибаетесь. Сейчас поймете почему! – послышался хриплый голос.

Тот, кого называли Метатроном вышел из тьмы, а один из из принцев упал в обморок.

– Я сказал вашим родителям, что хочу уйти. У меня нет наследника, которому оставлю свою Империю! – прорычала тень. – Один из вас, кости в драконьей какашке, им станет, если покажет себя с худшей и властной стороны!

***

– Малина Вячесраловна! Малина Вячесраловна!

Я подавилась чаем, чувствуя, как он идет через нос. На пороге комнаты воспитателей стоял Гоша в одном носке, опасливо поглядывая за дверь.

– А Фафа фтаны фнял и жа девофьками бегает! Он их фиськой пугает! – орал Гоша, переминаясь на пороге. – А Мафа плюнула в Пафу. И олет, что белеменный!

Я встала с места, кашляя недопитым чаем. У кого-то, между прочим, тихий час! Мягкий ковер шуршал под тапочками, а я уже открывала дверь комнаты сна, глядя на цветочек – наркоман, который приклеили на дверь прямо на уровне глаз.

С моим приходом все затаились. Хотя до этого скакали, как давление и курс национальной валюты.

Где-то под одеялом послышался смешок, а я пошла проверять. Снова кто-то захихикал, а я скинула одеяло, видя Машу и Пашу, которые спрятались от меня.

– Быстро по своим кроватям. Рано еще вам спать вместе, – пояснила я, видя, как Паша подтягивает колготки.

– А мама с дядей Валелой спят! – спорила Маша, пока я укладывала ее на подушку, накрывая одеялом. Мне хватило, что они на полднике все дружно компотом чокались и кричали «Жа твое ждоровье! Наливай!». Нет, я прекрасно понимаю, что у папы Костика был юбилей, но это не повод учить детей чокаться компотом! Иначе воспитатели "чокаться" начнут.

– А когда фасик плайдет? – жалобно спросила меня белокурая Авелина, натягивая одеяло на нос. – А то мы хотели поиглать в гомика! Гомик, гомик убигай! Луки, гомик, отлывай!

Если вы думаете, что это игра про садиста нетрадиционной ориентации, то вы ошибаетесь. Это игра про гномика, который любит ловить всех и открывать руки для обнимашек.

Логопедической группе «Деремовочка» детского сада «Фелкунфик» требуется воспитатель без чувства юмора, потому как играть с детками в «зайшишек» и разучивать стихи про «кошку Мудку» можно только обладая выдержкой похлеще аукционного коньяка.

– Малина Вячесраловна! А Фафа мою кисю фефет! – настучала Анечка, привставая на кровати. – Она тепель моклая!

– Сашенька, отдай кошку Анечке и ложись спать! Всем спать! Гоша! Спать ложись! – укладывала я малышню, понимая, что терпение и еще раз терпение – залог успешной карьеры воспитателя.

Можно сколько угодно разучивать с ними слова: «речка, ручей, рука, радость», но каверзная буква «р» так и не давалась никому. Зато есть одно-единственное короткое слово на букву «Х» с буквой «Р» на конце, которое они выговаривали сразу и без запинок. Это слово бережно нес в группу Игорек. В один прекрасный день, когда беды ничто не предвещало, Игорек подтянул колготки и выдал его так радостно и громко, что я еще полчаса не могла угомонить визжащих от восторга малышей, бегающих и изображающих дядю электрика, который приходил к Игорюшке на выходных чинить проводку и случайно уронившего молоток себе на ногу. Это было единственное слово, которое правильно выговаривали все без исключения любители «лыбки» и «ладуги».

Я вернулась в комнату воспитателей, глядя на свой чай на столе и усмешку нянечки Гадины Хермановны, которую назвали Мадиной в честь какой-то прабабки.

– Шлушай, – Дина запила чаем конфетку, шурша любовным романом «Беременна от неистовых демонов-олигархов». – Макс взял ее силой, бросил на кровать, потрясая своей демонической сущностью! Рита лежала на полу и тихо стонала от экстаза, закатывая глаза.

– Недолетела, – сокрушалась я, стараясь не думать о том, что меня ждет дома. А дома меня ждал предновогодний бардак. – Промахнулся мужик, что тут такого! Представляешь, где-то есть чемпионат мира по метанию баб. Так вот, он там показал не самый лучший результат.

– Да брось ты! Нет в тебе романтики! Слушай, – Дина перевернула страничку, закусив губу и томно вздохнув. – Ее губы колыхались, ее тело топорщилось от наслаждения, а он входил в нее без стука, как неистовый дятел, пытаясь достучаться до ее сердца…

– Этот неистовый дятел был пойман и окольцован, – начала я, с усмешкой глядя на человеческую многоручку и многоножку, сплетающуюся в страстном порыве на жиденькой и потрепанной обложке книженции.

– Погодь! До этого еще дойдем! Рита орала во все горло, слуги бегали по роскошному особняку, а демон – олигарх содрал с нее трусы и разбросал их по комнате, – прочитала вслух Дина, прижимая книгу к груди и глядя на детские рисунки, которые способны напугать любого взрослого.

– Что ты хочешь? Может, он специально заводил бабу, чтобы по комнате разбрасывать ее трусы. Бросил в одну сторону, посмотрел, не понравилось. Не поленился, встал, бросил в другую! Или на бабе было пять трусов! А что? Зимы холодные. Стринги на рейтузы – вполне себе нормальный вариант, – пожала плечами я, уставившись на картину «Я и моя семья». На альбомном листе был нарисован таракан в кепочке, контуженный треугольник – позор геометрии и трехногий огурец.

Где-то пахло кашей и борщом. На кухне готовят ужин.

Я смиренно вздыхала, надкусывая печеньку и прислушиваясь к тихому часу. На батарее сушились детские варежки, носки, штаны и одинокие трусы. Сегодня на прогулке мы дружно лепили снеговика. Не все дети были морально готовы к суровой тающей правде жизни. я с грустью посмотрела на трусы, радуясь, что в шкафчике были запасные.

– Как там Андрюша? – неожиданно спросила Дина, откладывая роман и делая закладочку на понравившейся страничке.

– Что Андрюша? – вздохнула я, глядя на свои руки. – Попросил купить телефон. Заняла денег, купили мы ему телефон… Нет, ну телефон дешевле, чем гироскутер! Походил три дня, а потом возвращается без телефона. Спрашиваю, где? А он глаза прячет: «Только не ругай! Я тут с друзьями гулял, потерял!». На день рождения я ему конструктор купила. Такой, какой просил. Ныл мне две недели. Купили ему конструктор! Потом мама приехала. И началось. «У Андрюшеньки трусы порвались! Андрюша петушка с яичками в гнездышке плохо мыл! Что ж ты за Андрюшей не следишь! У него штаны протерлись! Андрюша твой суп не ест! Андрюша пирожки просил, с мозгами. Я ему с почками сделала! Уплетал за обе щеки! Над Андрюшенькой все смеются, потому что у него носки пахнут! Зачем ты наорала на Андрюшеньку, он мне все рассказал! Как тебе не стыдно! Андрюша мне не первый раз на тебя жалуется!».

– Да-а-а, – мрачно вздохнула Дина, подпирая щеку кулаком. – И сколько Андрюшеньке исполнилось?

– Сорок один, – мрачно ответила я, глядя на часы. – Короче, выперла я их вместе с мамой из своей квартиры. Новый год буду встречать одна!

– Елку купила? – зевая, спросила Дина, а я покачала головой, вспоминая елки-палки на елочном базаре по цене канадской секвои. Создавалось ощущение, что исходя из уровня цен, к каждой елке в комплекте должен идти могучий канадский дровосек в клетчатой рубахе с бородой-лопатой и огромным топором.

Последнее время праздничное настроение состояло из нехватки денег, «надо, чтобы как у людей» и банального желания выспаться. Но для себя я уже решила, что пусть это и будет одинокий Новый Год, но он будет! Нельзя расслабляться!

На окне старыми салфетками подслеповатой, но деятельной бабушки были прилеплены уродливые блины несуразных снежинок, а вдоль батарейного стояка висел игривый дождик, создающий праздничное настроение изо всех шуршащих сил.

– Сегодня пойду за елкой, – улыбнулась я, пытаясь не растерять ту упрямую решимость, которая заставила вчера достать с антресоли коробку со старыми елочными игрушками и сдуть с нее многовековую пыль.

В голове еще шепелявил вчерашний утренник. Вокруг елочки по часовой стрелке мы дружно водили хороводы. На щеках расцвел румянец, когда я в очередной раз понимала, что стишки про Новый Год с нашими «фефектами фечи» произведут фурор в интернете.

Вот уже под елкой стоит робкий зайчик в колготках и шортиках, переминаясь с ноги на ногу. Он доверчиво смотрит на умиляющихся взрослых, вспоминая стишок, который мы репетировали месяц. Зайчику никто не помогает, поэтому зайка волнуется, перебирая в руках отпавший с шортиков хвостик. И тут этот зайчик выдает нараспев:

– А на елке, а на елке… Мы повешили гадину!

Зайчик замирает, пока взрослые тихо отходят в мир иной. Дрожащие в руках телефоны начинают трястись, а с задних рядов доносится: «Юра! Не ржи!».

Для тех, кто не понял, стишок назывался: «А на елке, а на елке», и начинался словами: «Мы повесили гардину, стол поставили в гостиной, елку дружно нарядили, старый год мы проводили…». Родители настояли, чтобы Артемчик читал именно этот стишок. Он безумно нравится бабушке. И Артем уже дебютировал с ним с табуретки, развлекая взрослых гостей.

День подходил к концу. Сдача с рук на руки малышей, высохших трусов, принесенных из дома игрушек и конечно же вежливое: «До свидания! С наступающими праздниками!». В раздевалке пахло морозом, свежестью, шарики, облепленные блестками, сыпались на пол.

– Да как вы можете! – орет мать Гоши, забирая маленького стукача. – Гоша сказал, что вы его сегодня били! Я прямо сейчас иду к заведующей!

Гоша смотрел грустными, невинными глазками, прячась за маминой шубой.

– Нет, значит, других детей не бьете! А моего Гошу бьете! – орала мать, а я с улыбкой показала на черный глазок камеры. – Он и так недолюбленный ребенок!

– Точно такие же установлены во всех комнатах, – улыбнулась я. – Вы можете обратиться к заведующей, чтобы она показала вам запись сегодняшнего дня. Помните, тех, кого не долюбили родители, долюбит жизнь.

Гоша погрустнел, с надеждой глядя на огромную маму, которая обещала довести дело «до конца». Я мысленно отправила ее на тот самый конец, исключительно с туристическо-ознакомительной целью, вежливо попрощалась и отдала Гошины трусы, которые высохли на батарее.

Я скользила домой, зябко ежась от завывания метели. Пороша посыпала дорожки, а снег под ногами искрился в свете фонарей и хрустел под ногами так, словно кто-то ест яблоко. Озябшие руки открыли дверь.

В коридоре меня ждали старый топор, саночки, прислоненные к стене с узлами на веревке и моток тесьмы. Операция «Бюджетник и елка» начнется через час!

Из зеркала на меня смотрела раскрасневшийся от мороза хомячок. Огромная пушистая шуба из свалявшегося и линялого чебурашки оставляла неизгладимый след в душе тех, кто ее хоть раз видел. Даже моль брезговала ею, предпочитая скончаться от голода, чем вкусить прелести синтетического меха.

Чтобы охарактеризовать цвет моей шубы, можно смело открывать любой форум молодых мамочек и искать фотографии содержимого памперсов. Летом Ее Шубейшество висело в чехле, а с первыми морозами начесывалось и натягивалось. Когда дети впервые увидели меня в этой шубе, я еще долго объясняла им, что я – не покемон, и ловить меня не надо!

Пока одни подбирают слова, чтобы охарактеризовать мою шубу, а другие – челюсть, я честно подбирала к ней шапочку по цвету. И вот совсем недавно я ее нашла. Модная шапка с ушками нравилась мне тем, что оказалась дешевой. «Берите, девушка! И чтоб я ее не видела!», – открестилась продавщица, пока я рылась в уценке. Я нежно называла шубу кондрашечкой, потому что реакция на нее была соответствующей.

Взяв, топор, санки и веревку, я стала воровато спускаться на первый этаж. Только сегодня я вдохновенно рассказывала деткам о том, как нужно беречь природу, особенно в канун Нового Года. Однако, жизнь показывала, что рубить елочки – это плохо, а рубить бабки на елочках – это хорошо!

Совесть подкралась ко мне и заглянула в душу глазами недолюбленного родителями Гоши, а я тонко намекнула ей, что когда у меня в руке топор, ко мне лучше не заглядывать.

Железная дверь подъезда закрылась, а меня встретил холодом темный зимний вечер. Я поскользила в сторону лесочка, который начинался через четыре квартала. Саночки заносило на поворотах, а свет уцелевших фонарей желтыми пятнами освещал мне путь. Пошел мелкий снежок, а я укуталась в кондаршечку, хрустя свежевыпавшим снегом.

Я обернулась посмотреть на саночки, которые застряли, зацепившись за наледь, и увидела мужика, который шел за мной на расстоянии метров десяти. Тяжело вздохнув, прижав к себе топор, я шла дальше, мысленно рассказывая заведующей детского сада и следователями, о том, что делает труп мужчины в лесу за гаражами с отпечатком моего топора на голове.

Пройдя еще десять метров, я снова обернулась, видя, как мужик остановился.

– Девушка, а вам не страшно в лес идти одной? – спросил он, догоняя меня. Не понравилось мне, как он меня за капюшон схватил. Унылые гаражи тянулись присыпанные снежком.

– Страшно, но я – бюджетник. Вам меня не напугать, – вздохнула я, покрепче сжимая топор, торчащий из необъятного кармана. Видимо, кондрашечка-чебурашечка шилась для будущего олигарха, чтобы он надевал ее в день зарплаты.

– Как на счет продолжить знакомство? – настойчиво поинтересовался мужик, пытаясь оттащить меня за капюшон к сугробу.

– Говорят, под новый год, что не пожелается! Все всегда произойдет, все всегда сбывается! Ура! Насиловать будут! – наигранно обрадовалась я, а потом посмотрела на мужика с укором, видя его красную небритую, дышащую перегаром физиономую, прикрытую меховым капюшоном черной куртки. – Понимаете, коллектив у нас сугубо женский…

Мне было искренне жаль насильника. Это ж надо! Бабы настолько озверели, что мужик в минус тридцать готов изнасиловать первую встречную!

– Доставайте быстрее! – требовала я, жадно глядя на расстегнутые штаны заметно офигевшего маньяка. – Куда пошел! Доставай, давай!

– Ой, какой тепленький! – простонала я, хватая его обледеневшими варежками. – Ой, мужчина, спасибо вам! Пальцы – хоть отламывай! А тут вы, так вовремя! Думала, что отморозила, но нет!

Где-то в кармане у меня лежал топор.

– Вы не переживайте, – скромно пояснила я, понимая, что еще немного и сосулька превратится в настоящую сосульку. – Если замерзнет, у меня топор есть…

Чтобы не быть голословной, я достала топор. Еще минуту я бежала с топором за мужиком, бросив саночки на дороге.

– С наступающим вас! – орала я, глядя, как маньяк поскользнулся и чебурахнулся. – Счастья вам, здоровья, любви и всего самого наилучшего!

Тяжело дыша, я остановилась, вздохнула и поплелась обратно к саночкам. Вот зря я сказала, что я бюджетник! Вдруг он завтра в полицию заявление напишет?