Поверь мне!

5

– Я просто заболела, – испуганно проговорила Рэйчел и побледнела. – Это что-то с желудком. Через пару дней все пройдет.

Хэнк стоял, кусая губы, и, казалось, пытался побороть страх. Не может быть, чтобы они зачали ребенка как раз в тот момент, когда их брак разваливается.

– Ты уверена, что это так? – хрипло проговорил он.

Рэйчел задумалась, пытаясь вспомнить время последних месячных. Ее жизнь стала столь сумбурной, что она потеряла счет дням. Похоже, это было очень давно.

– Но ведь мы несколько недель не занимались любовью, – уныло пробормотала она.

Его лицо изображало нетерпение.

– Ты точно помнишь? – переспросил Хэнк.

У Рэйчел перехватило дыхание. Забеременеть сейчас было бы катастрофой. Это самый неподходящий момент для рождения малыша. Она видела, что сама мысль о ее возможной беременности приводит Хэнка в ужас. Меньше всего на свете ей хотелось стать матерью-одиночкой.

– Дай вон ту сумочку. Там мой ежедневник, – с трудом выговорила она.

Дрожащей рукой Хэнк потянулся за сумочкой. Рэйчел вздрогнула: его лицо было искажено гневом, как будто она нарочно все подстроила.

– Нет смысла так злиться на меня, – коротко бросила она, нервно шаря среди косметики, ключей, долларовых бумажек и билетов на пригородный поезд.

– Ты только проверь, ладно? – Хэнк заметно нервничал.

Как это могло случиться?

Всего несколько дней назад, предположение о ее беременности вызвало бы у них приятное волнение. Но теперь Рэйчел была обескуражена, а Хэнк, вероятно, с трудом сдерживал ярость, потому что ему придется содержать ребенка, которого он не хотел, и женщину, которую он не любил.

Нет, это не должно случиться! Как она может быть беременной, если Хэнка трясет от одной мысли об этом?

– Я нашла его. – Рэйчел достала маленькую книжку в кожаном переплете.

Несколько секунд она рассматривала календарь с множеством пометок, пытаясь понять их смысл.

– Ну что? – нетерпеливо спросил Хэнк.

В глазах у Рэйчел потемнело. Бормоча что-то себе под нос, Хэнк выхватил у нее ежедневник и, нахмурившись, с недоумением воззрился на страницу с календарем, как будто надписи в нем были выполнены на санскрите.

– Что это? Ничего невозможно разобрать, – пробурчал он, возвращая ежедневник владелице.

– Ты знаешь, у меня всегда был нерегулярный цикл, – пытаясь успокоить себя и мужа, лепетала та. – Особенно из-за стресса и плохого питания.

– Все, что я хочу знать, – когда у тебя были последние месячные? – требовательно спросил Хэнк, прерывая ее сбивчивые объяснения.

Встретившись с тяжелым взглядом рассерженного супруга, Рэйчел испуганно задрожала.

– Э-э-э, пятого апреля, – пропищала она.

– А девятнадцатого мы, если помнишь, праздновали мой день рождения, – выдохнул Хэнк.

Рэйчел поняла, что он имеет в виду. Этот праздник они отметили роскошным обедом в одном из ресторанов Манхэттена. Вернувшись домой, они были так счастливы провести время вместе, что, едва переступив порог, занялись любовью. И не один раз.

Черт. Что теперь делать? Злясь на судьбу, Рэйчел почувствовала, что не может больше оставаться в постели. Ей нужно чем-то занять себя. Погладить одежду, посадить дерево.

– Я хочу принять душ, – пробормотала она и, встав с кровати, направилась к ванной.

Ее глаза застилали слезы.

– Душ? Сейчас?

– Да! – выкрикнула она, поворачивая кран до отказа, чтобы вода хлынула потоком прежде, чем Хэнк успеет помешать.

Горячие струи хлестали по телу Рэйчел. Она принимала это как возмездие за то, что так глупо позволила Хэнку овладеть собой, несмотря на его измену, за то, что перестала следить за своим циклом, и за то, что наивно доверяла мужу – словно не знала, что стоит на секунду отвести глаза от мужчины, как он тут же начнет щебетать с другой женщиной.

Рэйчел яростно терла кожу мочалкой, пытаясь соскрести с себя все следы прикосновений Хэнка. Ей было больно. Но теперь она была свободна от него.

Неожиданно дверь душевой кабинки отъехала в сторону, и Хэнк решительно протянул руку к крану, закрывая воду. Струйки воды бодро побежали по его волосам и плечам, но он, казалось, не замечал этого. Медленным взглядом Хэнк окинул фигуру Рэйчел.

– Выходи, – решительно сказал он. – Нам нужно кое-что обсудить. Ты не можешь просто закрыть на это глаза.

– Но мне нужно было принять душ. Я чувствую себя грязной, – жалобно ответила Рэйчел, снимая с вешалки пушистый халат и надевая его на влажное тело.

Ее снова пронзила дрожь желания, и Рэйчел была потрясена этим. Это теперь-то, когда она должна воспринимать Хэнка как источник опасности для здоровья и рассудка! Когда просто обязана испытывать к нему неприязнь!

Подсушивая мокрые волосы с помощью полотенца, она заметила, что с волос и одежды Хэнка капает вода.

– Ты промок.

– А ты уходишь от разговора.

– Твое предположение просто смешно! – Она пожала плечами. – Я принимала противозачаточные таблетки. Мы же решили не заводить детей, пока не обеспечим для этого прочную материальную базу.

Ее голос дрогнул. Сколько сил было отдано для воплощения их мечты, которая теперь обратилась в руины из-за его дурацкой похоти, – возможно, минутной...

– Никакие средства не бывают безупречными, – заметил он. – В начале апреля ты принимала антибиотики, а я где-то читал, что они могут подавить действие противозачаточных таблеток.

– Хэнк, я не могла забеременеть! – запротестовала Рэйчел. – Мы были так осторожны!

Она бросилась в комнату и снова открыла свой ежедневник. Нет, этого не может быть... Кровь застыла в ее жилах.

– Больше двух месяцев! – выкрикнула она, тыча дрожащим пальцем в календарь. – Как я могла не заметить этого! Женщины обычно интуитивно чувствуют подобные вещи.

– А разве у тебя было время прислушиваться к своей интуиции? – тихо спросил он, приближаясь к ней.

Злясь на Хэнка за то, что он упорно не желает верить в благополучный исход дела, Рэйчел достала из шкафа одежду. Хэнк стянул с себя футболку и принялся вытирать ею мокрые плечи.

– Конечно, нет, – пробормотала Рэйчел, пытаясь натянуть джинсы.

– Поэтому прислушайся и почувствуй, что происходит с тобой сейчас, – коротко сказал Хэнк и принялся надевать чистую рубашку.

Рэйчел искоса глянула на него и приложила руку к животу. Это ей кажется, или ее живот действительно округлился?

– Странно.

– Что – странно? – обернулся Хэнк.

– Не знаю. Кажется... кажется...

– Что ты все-таки беременна? – выпалил он, злясь, на ее бестолковость.

Рэйчел поспешно надела рубашку и застегнула джинсы.

– Смотри! – выкрикнула она. – Я свободно застегнула их! Я не беременна!

– Но ведь тебя так часто тошнит. Ты почти ничего не ешь, – заметил Хэнк.

– А ты что, стал специалистом по женским проблемам? – выпалила она. – У меня просто нервное истощение...

–...И все признаки беременности, – безжалостно заявил он и, сложив руки на груди, принял вызывающую позу.

Рэйчел от возмущения вспыхнула.

– Не дави на меня! – крикнула она и расплакалась.

– И плачешь больше, чем обычно, – сказал он, равнодушно наблюдая, как по ее щеке скатилась слеза.

– У меня множество причин для этого, – всхлипнула Рэйчел.

– Успокойся, наконец! – рявкнул Хэнк. – Если ты беременна, тебе нужно вести совсем другой образ жизни.

– Конечно, – горько усмехнулась она. – Я должна надеть розовый балахон, пить лимонад и мило улыбаться весь день, пока ты будешь развлекаться.

– Я не развлекаюсь! Я работаю, как проклятый. И что бы ты ни говорила, тебе придется сменить работу, – упрямо заявил он. – У тебя такое беспорядочное расписание. Я не хочу, чтобы ты рисковала жизнью моего ребенка!

– Это мой ребенок тоже! – взвилась Рэйчел. – И я не витаю в облаках, мечтая родить малыша. Я должна хорошо зарабатывать, чтобы обеспечить его.

– Но ты еще не уверена, что он будет, – зловеще напомнил Хэнк.

Рэйчел смутилась. Ее терзали сомнения – хочет она иметь ребенка или нет. Материнское чувство выбиралось из глубин подсознания, наполняя волнением сердце и нашептывая, что иметь ребенка – это великое чудо.

Но момент был настолько неподходящим, насколько это в принципе возможно. Она всегда грезила о нормальной семье: муж, ребенок или даже несколько детей. Счастье материнства состоит в том, чтобы делить эту радость с тем, кого любишь, вместе ворковать над малышом, наблюдать, как он учится ходить и говорить, играть с ним в незатейливые игры и строить песочные замки.

Рэйчел поникла, поняв, что пройдут годы, прежде чем она встретит кого-нибудь настолько же близкого, как Хэнк.

– Ты перепутала пуговицы, – сухо сказал он.

Ее сердце дрогнуло. Затуманенными глазами она следила, как он приблизился, протянул руку и стал расстегивать на ней рубашку.

Глядя в его лицо, Рэйчел поняла, что совершила ошибку, подпустив Хэнка так близко: она начала тонуть в глубине его золотисто-карих глаз. Его губы были такими влажными и чувственными, что ослабляли ее волю к самозащите. Она медленно подняла руку, отстраняя его.

– Я сама могу это сделать, – прошептала Рэйчел, удивляясь, что голос прозвучал так неуверенно.

Ее грудь часто вздымалась.

Она должна дать ему отпор. Ей слишком хорошо знаком этот взгляд, полный страстной неги.

Но это было бы так сладко – снова оказаться в его руках и испытать волшебное чувство, толкавшее их на грань безрассудства, когда они занимались любовью.

Столкнувшись с ее вялым сопротивлением, Хэнк улыбнулся одним уголком рта.

– Что ж, сама – так сама, – ответил он, продолжая стоять так близко, что Рэйчел чувствовала его дыхание на своем лице.

Ее руки нервно заметались, пытаясь справиться с пуговицами. Она дрожала из-за его близости.

– Слушай, Хэнк, – неуверенно пробормотала Рэйчел, из последних сил, пытаясь стоять на своем. – Прекрати меня соблазнять. Между нами все кончено.

– Правда?

– Да! – Она резко вскинула голову. – И ты хорошо знаешь об этом!

– Неужели ты не чувствуешь, что нас все еще что-то связывает?

– Я не могу отвечать за тебя, но мои чувства умерли. Это только привычка, физическая реакция на твою близость, и мне это не нравится. Эти твои приемы просто невыносимы! – выпалила она и тут же добавила: – Итак, на чем мы остановились?

– Мы рассуждали, беременна ты или нет, – напомнил Хэнк, окидывая жену пытливым взглядом. – Теперь скажи, ты много выпила вчера?

Ее глаза испуганно округлились.

– Чуть больше стакана... – отозвалась Рэйчел сразу упавшим тоном. – Хэнк, если я беременна, это может повлиять...

– Нет, все будет в порядке, – заверил он. Страх заставил ее сердце забиться чаще.

– Мы... мы... – бормотала она. Ее язык не поворачивался произнести слово «любовь». – Мы занимались сексом! – наконец гневно выпалила она. – Если из-за этого ребенок не выживет, я никогда тебе не прощу!

Наступила мертвая тишина.

– Я ведь не был груб с тобой. Я был осторожен, правда? – неуверенно проговорил Хэнк. – Думаю, что все будет хорошо.

– Конечно! – не унималась Рэйчел. – Я не хочу, чтобы малыш погиб оттого, что ты дал волю своим страстям!

– Это жестоко, Рэйчел! – бледнея, возразил Хэнк.

Она тут же пожалела о том, что сказала.

– Прости меня!

– Мы оба ответственны за то, что случилось, – буркнул он.

– Да, – согласилась она и закрыла лицо руками. – О, Хэнк, что мы будем делать, если случится худшее?

– Не стоит опережать события. Прежде всего, надо сходить к доктору. Неподалеку в поселке есть практикующий врач. Я видел вывеску на воротах, когда проезжал мимо.

– Я не хочу. – Рэйчел скривила губы, как капризный ребенок. – Я боюсь.

– Придется заставить себя! – настаивал Хэнк. – Мы оба должны знать, что происходит.

Тело Рэйчел дрожало, словно ее било током.

Все еще неспособная трезво мыслить, она втайне желала, чтобы муж обнял ее, пообещал, что никогда не бросит, и просил прощения за свою измену. Если он сделает это, она сможет его простить, понимая, что ему с детства недоставало любви и внимания.

Зря они были так уверены, что их любовь сможет пережить любой кризис. Теперь их чувство не выдерживало испытания на прочность. Любовь надо холить и лелеять, а не проверять, как теперь понимала Рэйчел. Но было уже поздно.

– Итак, что мы будем делать, если я беременна? – резко спросила она.

– Тебе решать. Я прошу только о том, чтобы ты не мешала мне видеться с ребенком.

Хэнк произнес это монотонно, без эмоций, как будто договаривался о просмотре видеофильма.

Сколько же цинизма в этом человеке! Кожа Рэйчел все еще горела от его недавних прикосновений, а он сразу же после их близости побежал звонить своей любовнице. А теперь хладнокровно заявляет свои права на ребенка, которого, возможно, они еще не зачали!

– Я презираю тебя! – прошипела Рэйчел, чувствуя, что снова готова сорваться на истерику. – Знать тебя не хочу! Убирайся!

– Хорошо, но сперва, я отведу тебя к врачу. Я должен выяснить, беременна ты или нет. Потом я исчезну и появлюсь лишь для того, чтобы увидеть своего ребенка.

– В таком случае от души надеюсь, что у меня ничего серьезного! Воспаление легких или прободение язвы, и только! – вспыхнула Рэйчел в досаде на то, что он так легко согласился уйти. – Меньше всего мне хочется, чтобы ты навещал меня регулярно!

– Договорились. Я запишу тебя на прием, а за вещами приду позже, когда тебя не будет дома. О времени приема сообщу по телефону. Встретимся у врача, – отчеканил Хэнк.

Рэйчел видела, что его просто трясет от гнева. Потемневшие глаза сверкали из-под нахмуренных бровей, губы были крепко сжаты.

– И не вздумай не прийти! – Суровый тон не оставлял ни капли сомнения в том, что Хэнк говорит безо всяких преувеличений. – Я достану тебя из-под земли, а если будет нужно, свяжу и притащу на плече! Так что не делай глупостей!

Хэнк бросился вон из комнаты, сбежал по лестнице, перескакивая через ступеньки, и захлопнул за собой входную дверь.

Несколько секунд Рэйчел стояла, как вкопанная. Затем острое желание посмотреть ему вслед заставило ее броситься к окну.

На крыльце горел свет, превращая струи дождя в серебряные нити.

К сожалению, Хэнк вышел, прячась под большим зонтом, и Рэйчел не смогла окинуть любимого прощальным взглядом. Она попыталась представить себе его лицо и обнаружила, что поддается сентиментальным чувствам, пытаясь воссоздать в памяти его улыбку и то милое, забавное движение бровями, которое означало радость и удивление...

– Я люблю тебя, Хэнк! – прошептала Рэйчел, удивляясь резкой смене собственных чувств.

Она любила и ненавидела его одновременно. Хранил он ей верность или нет, сердце Рэйчел принадлежало Хэнку, и сама мысль о расставании казалась пыткой.

– Зачем ты так поступил со мной? Ты так нужен мне, – обреченно шептала она.

Несмотря на колючий дождь, Рэйчел распахнула окно и крикнула:

– Хэнк!

Напрасно. Шум дождя заглушил ее сдавленный возглас. Было ясно, что ее благоверный спешит к соблазнительной Долли и не намерен отзываться на окрик скучной жены, которую решил оставить.

Осознав бессмысленность своих усилий, Рэйчел закрыла окно, не понимая, зачем подвергла себя муке видеть, как муж уезжает.

В сарае вспыхнули фары его «форда», освещая беспорядок, царивший перед домом, и вскоре машина исчезла за поворотом.

Всего несколько дней назад Рэйчел была замужем за человеком, которого любила всем сердцем. Теперь она осталась одна. Или, возможно, с его ребенком.

– Ты там, малыш? – осторожно спросила она, прикладывая руки к животу и чувствуя, как искра жизни озарила ее поникшую душу. – Я буду заботиться о тебе. Я буду сильной. Обещаю тебе, что стану образцовой матерью.

Эта мысль придала Рэйчел бодрости, помогая ей вновь обрести утерянный смысл жизни. Слабая улыбка скользнула по ее губам.

Сгорая от любопытства, она подбежала к большому зеркалу. Как должна выглядеть беременная женщина? Критическим взглядом Рэйчел обвела свое отражение. Гладкая кожа, спутанные волосы и сочные губы делали миссис Хансон очень соблазнительной. Немудрено, что Хэнк не смог удержаться. Она невольно улыбнулась воспоминанию.

Но если эта беременность – лишь плод ее воображения? Рано или поздно она узнает об этом.

Внезапно ощутив зверский аппетит, Рэйчел спустилась на кухню и разогрела себе большую порцию картофеля фри. Возможно, она в последний раз ест эту вредную пищу.

Расправившись с половиной ужина, Рэйчел почувствовала, что не может больше есть. Перспектива провести беременность в отсутствие Хэнка привела ее в ужас.

Он всегда был рядом, когда ей было трудно, и Рэйчел принимала это, как должное. Конечно, Хэнк был виноват в своих сексуальных похождениях, но это случилось и по ее вине тоже. Это она не смогла дать ему то, в чем он нуждался. Во что она превратила свою жизнь?