Пойманная + бонус

ПРОЛОГ

Я заметила его издалека. С годами у меня появилось шестое чувство: выделять из толпы тех, кто несет с собой неприятности. Я не стала его разглядывать: какой толк? Эльфийская кровь заметна сразу, по гордому развороту плеч и вздернутому подбородку. Отвернулась и притворилась, что кого-то жду. Насмотрится на меня и отстанет. Надоест тратить время на неприметную прохожую. А с какой стати меня разглядывать? Я вся из себя серенькая, в шаль замотанная, шляпкой прикрытая. Никаких тебе бюстов навыкате, томных взглядов, сочных губ. Этакая серая обыденность с зонтиком в руке. Ан-нет, смотрит, чует неладное. Есть такие мужчины: их тянет именно туда, куда им незачем соваться. То бишь ко мне.

Минута.

Вторая.

Мужчина не двигается, смотрит на меня, пристально и немного удивленно, видимо, чувствует, что со мной что-то не так. Надо же, какой догадливый! Со мной действительно "что-то не так", но он мне помочь не сможет. Придется уходить с дороги, а жаль упускать такую возможность: ведь рядом, кроме настырного незнакомца, всего две немощные старухи. Они-то не вмешаются в то, что я собираюсь сделать.

Приближается карета, я прищуриваюсь, напрягаюсь. Нет, эта мне не подойдет: семейный герб, возница в ливрее, внутри могут оказаться женщины или дети. Меня интересуют только заведомо пустые кареты или перегонщики лошадей. Жду и поглядываю на незнакомца. Он в открытую уставился на меня, как будто перед ним одно из чудес Новой земли. Странно, но этот взгляд как будто притягивает меня к мужчине, и внутри закручивается весьма неуместное возбуждение. Вот же, нечисть эльфийская! Расслабляю плечи и помахиваю зонтиком, надеясь, что притворная скука усыпит его бдительность.

А вот и пустая карета, на крыше дергается зеленый флажок. Огромный возница занимает почти целое сидение, рассчитанное на двоих. В панике перевожу взгляд на моего наблюдателя и обнаруживаю, что он исчез. Испарился. Вот оно, везение! Значит, мой фокус с зонтиком сработал, и мужчина поверил, что я кого-то жду.

Щелчок — и мир наполняется красками, воздух вдруг ощущается совсем другим: вкусным, шипящим. Глубокий вдох щекочет язык и грудь, внутренности начинают вибрировать.

Я делаю шаг на мостовую и встаю на пути кареты.

Она стремительно приближается, и я слепну и дрожу от предвкушения. Включается пространственное зрение, мир вокруг меня плавно изгибается и делится на серебристые слои. Внутреннему взору открываются все возможные варианты будущего, как картинки, нанизанные на линии судьбы. Мой дар — видеть варианты будущего и определять их вероятность. Агатовый дар, названный так в честь самого мощного магического камня Новой земли — черного агата. Считается, что этот камень может подарить магам дар ясновидения, но это всего лишь слухи. Можно обвешаться агатом с головы до ног и не получить ничего, кроме грыжи. Дар — штука особая: либо он есть, либо его нет.

Сосредотачиваюсь на отдельных линиях судьбы и разглядываю будущее, щурясь от немого восторга. У этой ситуации есть несколько возможных исходов, и я бегло просматриваю их, чтобы выделить наиболее вероятные. Карета приближается.

Осталось тридцать метров.

Линий все еще слишком много, я с трудом различаю бегущие по ним картинки. Я жду. Дрожу от возбуждения и жду.

Возница привстал и размахивает руками, до меня доносятся ругательства. Надо же, какие изысканные выражения, надо запомнить. Что-то про полоумную ш… хотя нет, не стану их повторять. Вкратце поясню, что он "просит" меня убраться с проезжей части. Ага, сейчас. Я жду этого момента уже минут двадцать, а я не люблю тратить время зря.

Осталось всего пять линий и считанные секунды. Быстро сканирую события, которые высвечиваются на линиях судьбы разноцветными тенями. Если зафиксировать внимание на одной линии, то можно смотреть картинки часами, как историю своего будущего. "История будущего". Звучит странно, не правда ли?

Три линии ведут к моему спасению, две — к аварии. Меня это не устраивает, мне нужно, чтобы все линии вели к аварии. Делаю шаг вправо, и одна из линий спасения тут же исчезает. Отлично. Резко оборачиваюсь, чтобы возница подумал, что я вот-вот уберусь с его пути. Сработало: он заметил мое движение и немного успокоился.

Двадцать метров.

Снова приглядываюсь к вознице, прислушиваюсь к его крикам. Грубый, наглый, такого даже я не смогу напугать. Именно такого я и ждала. Хотя, конечно, в этой ситуации прав он, а не я. Он начинает догадываться, что я не собираюсь уходить с мостовой, но отказывается этому верить. Думает, что я хулиганю. Рычит, ревет, размахивает руками, но все еще сомневается, останавливать лошадей или нет. Другой бы не стал рисковать и остановил карету. Но не этот мужик. Я выбрала отличного возницу, уж я-то умею их выбирать. Все-таки, играю в эту игру не первый год. Между собой возницы называют меня "шальной тенью".

Десять метров.

Вот теперь начинается самое интересное. Мужик захлебывается криком и дергает за вожжи, но я не вижу этого, я парализована экстазом решающего момента. У этой ситуации все еще есть два возможных исхода: либо я попадаю под колеса кареты, либо я успеваю броситься в сторону. Пропали линии, в которых я чинно перехожу дорогу, карета сворачивает в сторону или останавливается. Остались всего две возможности: столкновение или сумасшедший прыжок в сторону. Ну, когда же? Когда исчезнет возможность прыжка?

В этом и состоит моя игра: я дожидаюсь момента, когда исчезнет последний шанс на спасение, а потом доказываю своей судьбе обратное.

Наконец-то!

Осталась одна линия судьбы, ведущая к моему концу.

Передо мной мелькают страшные образы — я лежу на траве, отброшенная копытами лошадей, ноги неестественно выгнуты, и похоже, что я не дышу.

Но в реальности я дышу и еще как! Я втягиваю воздух всем телом, вжимаю ногти в ладони и упиваюсь ни с чем не сравнимым наслаждением. Осталась всего одна линия судьбы: умереть под копытами лошадей. И сейчас, через кратчайший фрагмент времени, я в очередной раз докажу, что способна победить судьбу. Это — моя жизнь, мой кислород, мой адреналин. Это — единственное, что наполняет жизнь смыслом. Судите меня, презирайте, мне все равно. Я и сама знаю, что превратилась в рабу своего дара. Но еще не факт, что, будь у вас агатовый дар, вы не стояли бы на дороге рядом со мной.

Все эти мысли занимают считанные секунды.

Не бойтесь, я не причиню вознице вреда. Мои инстинкты совершенны, они отработаны сотнями таких сцен. В тот момент, когда возница начинает всерьез паниковать, я глотаю последнюю каплю адреналина и готовлюсь нырнуть в сторону. Этот прыжок — необратимый перелом линии судьбы. Я должна умереть, но я выживу. Судьба решила, что у меня не осталось шансов спастись, но я ее обману.

Поверьте мне на слово: даже когда спасение кажется совершенно невозможным, у вас всегда есть доля секунды, чтобы все изменить. Всегда.

Но в этот момент случается нечто непредвиденное: мой мир взрывается красками, и меня отбрасывает в сторону с такой силой, что, похоже, желудок застревает в горле. Я хочу закричать, но не могу. Я все еще ослеплена пространственным зрением и только чувствую, как лицо разбивается обо что-то твердое и неровное. Металлический вкус крови, боль, разрывающая губы, нос, все лицо. Треск зубов. Я умираю? Неужели я доигралась? Отчаянно хлопаю глазами, чтобы вернуть себе нормальное зрение, но это не помогает. Ни звука, ни слова. Я глуха, слепа, разбита, поймана картинами будущего. И тогда я отпускаю себя и ухожу в тот мир, где нет никаких красок.

Я, все-таки, доигралась.

Надо же, а я-то думала, что хуже уже не будет. Оказалось, что будет. То есть, уже стало хуже. Похоже, что на мое лицо обрушился айсберг и придавил обжигающим льдом. Заморозил. Полагаю, что мое лицо сойдет, как старая кожа, и я останусь просто… Нет. О таком даже думать нельзя.

Хотелось закричать от боли, задергаться, но, вместо этого, я начала пускать пузыри. Талая вода кровавой пеной стекала за шиворот. Сама я этого не видела, но свидетели чуть позже описали это упоительное зрелище.

Одно хорошо: мое пузырепускание без внимания не оставили.

— Вы пришли в чувство?

Надо же, какой приятный голос. Заботливый, бархатный. Как поглаживание, как вибрация в животе. Ммм…

— Девушка! Ответьте мне! Тьфу… Не отвечайте, вы же не можете говорить. Пожмите мою руку, если вы слышите, что я говорю!

А почему бы мне ему не ответить? Да я на такой голос сразу отвечу, да еще и с удовольствием.

— Флюф фль флюфьл…

Так-с… я что, умерла, попала в другой мир и говорю на их языке?

— Молчите! — кто-то поглаживает меня по руке. Пользуется, так сказать, положением. Думает, что раз у меня айсберг на лице, и я пока что могу только "флюф флюф", то меня и погладить можно. Попробую-ка я еще раз.

— Флофьл…

Все плохо. Да еще и язык от холода не двигается.

— Аметилия, лежите спокойно, не нервничайте. У вас очень сильно распухли губы и лоб, и нам пришлось приложить лед. Поэтому вы не можете разговаривать.

Я прониклась жалостью к Аметилии, особенно потому, что ее имя показалось мне знакомым. Это, конечно, не мое имя, какая же из меня Аметилия. Во-первых, мои родители никогда не назвали бы ребенка в честь столицы Первого королевства. Во-вторых, у женщин с таким именем должны быть в наличии длинные светлые локоны до бедер, осиная талия и безупречные манеры. И толпы почитателей. Я не стала копаться в памяти в поисках Аметилии, а, вместо этого, удивилась, что и у нее тоже распухли губы.

— Если вы меня слышите, Аметилия, то пожмите мою руку. — При этом кто-то сжимает мою. Путаница какая-то. Снял бы айсберг с моего лица, я бы всех и разглядела: и мужчину с бархатным голосом, и Аметилию с распухшими губами.

Набралась сил, высвободила руку и поднесла ее к лицу.

— Нет, не трогайте, Аметилия. Лекарь велел держать лед, пока не спадет отек.

Такое впечатление, что меня здесь считают Аметилией. Да хоть кем угодно, так даже лучше. Интересно, а где я?

После нескольких злобных "флофьл" мужчина, видимо, понял, что со мной шутки плохи и приподнял айсберг. Меня тут же ослепил магический шар, висящий прямо над головой. Оценим ситуацию. Начнем с мужчины, а уж потом займемся всем остальным, менее существенным. Скажем так: мужчина выглядит интересно. Не могу сказать, что он красавец, и это разочаровывает после роскошного бархатного голоса. В лице есть что-то неправильное, но я не могу понять, что. Вроде все на месте. Внимательные серые глаза, темные волосы, гордый профиль. Слишком гордый профиль. Чувствуется эльфийская кровь, но кожа при этом смуглая, загорелая, а не болезненно-бледная, как у эльфов. На лице написано: "Я владею миром. У меня есть привилегии, которых у вас не будет никогда. Я получаю все, что захочу". Обожаю таких мужчин: надменных, насмешливых, избалованных. Почему? Потому что с ними совершенно безопасно, так как я никогда и ни за что не увлекусь таким вот самодовольным типом. Но, все-таки, есть в нем что-то такое, что заставляет постоянно цеплять его взглядом. Одет богато, на руках перстень рода и печатка магической академии. Ууух, передо мной маг! Надо отсюда сбегать, да поскорее. Теперь понятно, почему он следил за мной на дороге, ибо это был именно он. У магов невероятное чутье. Все-таки, я ошиблась: он не исчез, а перенесся куда-то, где я его не заметила, и вмешался в мою не раз отрепетированную игру. Причем сам, небось, думает, что спас меня, а на самом деле, покалечил. Сама-то я научилась так искусно падать, что ни царапинки, ни синяка не остается. А вот он, спаситель, приложил меня лицом о мостовую, причем основательно.

Почему он так внимательно меня разглядывает?

Маг склонился к моему лицу, сосредоточенно дергая бровями, как будто пытался расшифровать секретный код. Заметив ответный взгляд, он отстранился и недовольно вскинул подбородок.

— Аметилия! — начал он торжественно.

— Ыыы! — послушно отозвалась я, гордая тем, что смогла сказать что-то кроме "фьофл". В свете недавно выясненных обстоятельств мне лучше оставаться Аметилией. Особенно потому, что маг явно собирается меня отчитывать.

— Я требую объяснений! — гневно заявил он. Надо же, этот тон так напоминает моего отца. Я попыталась горестно вздохнуть, но мою грудную клетку опоясала боль. Видимо, я и ребра повредила, но зато жива.

Мужчина продолжал смотреть на меня в ожидании ответа. Он что, совсем глупый? Как я могу дать ему объяснения, если вообще не чувствую лица? Он, видимо, догадался, так как смутился и пояснил:

— Я потребую от вас объяснений, как только вы согреетесь и сможете разговаривать!

А я бы не стала на это надеяться.

— Шальная тень, — шепнул кто-то за его спиной. Я резко повернула голову и тут же потеряла сознание от боли, правда, всего на несколько секунд. Когда я очнулась, лицо мужчины было так близко к моему, что я даже попыталась улыбнуться, чего не следовало делать. По мере оттаивания замороженного лица, боль нарастала, и, должна признаться, она оказалась весьма незаурядной. Боль высшей категории, так сказать. Что болело? Легче сказать, что не болело — уши. А все остальное жгло, нестерпимо ныло и пульсировало. Как будто догадавшись о моих страданиях, мужчина сочувственно цыкнул:

— Я не владею лечебной магией, а местный лекарь — не маг.

А жаль. Вот так: два талантливых человека и никакой помощи. Лекарь — не маг, а маг — не лекарь. Зато из них двоих можно слепить одного полезного человека. Жаль, что у меня больше нет лица, а то я бы таких шуток наболтала! Я все еще в шоке, поэтому могу и повеселиться, как будто ничего не случилось.

— Не волнуйтесь, Аметилия, мы послали за магом-целителем.

А вот это из рук вон плохо. С магами-целителями мне встречаться нельзя: их энергия действует на меня весьма отрицательно. Пора Аметилии отправляться восвояси, чтобы не пришлось давать объяснений моему спасителю, который, кстати, в этот самый момент, начал ласкать мое лицо.

Ладно, признаюсь: он всего лишь пытался проверить температуру и чувствительность кожи. Но я с мужчинами общаюсь редко и, поэтому, закрыла глаза и приготовилась наслаждаться. Но, видимо, лицо у меня совсем в плохом состоянии, так как никакого наслаждения и в помине не было. Стряхнув с себя мужскую руку, я попыталась сесть и застонала от боли. Маг тут же склонился ко мне, и вокруг нас заструились синие зигзаги магической энергии. Надо же, какой добрый, пытается подпитать меня силой. Знал бы он, что если я впущу его энергию, то Его Величество Сибериус Бесстрашный казнит его, самое позднее, завтра утром.

Маг наклонился ближе, поглаживая мою щеку кончиком пальца, и по моему лицу поползли синие блики. Надо же, он все еще пытается мне помочь. Стыдно даже. Я не могу впустить ни одной крупицы его энергии. Не могу и все. Посторонняя магия ослабляет мой дар. А кто знает, вдруг Его Величеству срочно понадобится узнать, как повлияет плохо прожаренный бифштекс на его завтрашнее настроение? Он вызовет меня к себе, а я не смогу увидеть его будущее. И придется бедняге самому решать, что кушать. Страшно представить, что тогда начнется.

Пока я купалась в изощренном сарказме, маг упорно пытался "накормить" меня энергией. Синие блики упорно отскакивали от моей кожи и закручивались крохотными спиралями.

— На тебе блок! — удивленно воскликнул он, как будто никогда не встречался с блоками магии за все годы его плодотворной карьеры. Понимаю, конечно, что я не произвожу впечатление человека, который может позволить себе такую роскошь, но, может, я на него всю жизнь копила? — На ней блок! — еще раз повторил маг, поворачиваясь и глядя куда-то вглубь комнаты в поисках свидетелей сего потрясающего феномена. Вот тут-то я и заметила, что с его затылка на белую рубашку капает кровь.

— Ыыы, — глубокомысленно сказала я, показывая на его затылок. Дотронувшись до слипшихся волос, маг посмотрел на окровавленную руку и хмыкнул.

— Да уж, действительно "ыыы". Вот расскажешь мне о том, какая нечистая сила вынесла тебя на мостовую прямо перед каретой, тогда я и решу, стоило ли тебя спасать. До последнего момента я не верил, что ты способна на такую глупость. Я и голову разбил, и… еще много чего.

Понятно. Он вырвал меня из-под колес кареты, мы упали и… и разбились. Досадно.

— Ыыы, — еще раз сказала я, надеясь, что, если я буду тыкать пальцем в направлении его затылка, то он отправится в ванную, чтобы смыть кровь, а я смогу сбежать. Но он не обратил внимания на мое повторное "ыыы".

— Почему на тебе такой сильный блок? Ах да, ты же не можешь ответить, — он досадливо поморщился и — вы не поверите — начал расстегивать ворот платья. Ну вот, уже фамильярничает: сначала перешел на "ты", а теперь раздевает.

— Ыыы?? — возмутилась я, но он уже вытаскивал мои амулеты, причем для этого он засунул руку слишком близко к груди. Из-за его спины раздалось возмущенное роптание. Хорошо хоть у этого бесчинства есть свидетели.

Вцепившись в его руки, я протестующе заскулила, ибо амулеты — вещь очень личная, но маг не обратил внимания на мои подергивания. Улыбнувшись, он резко наклонился и замер у моих губ. Он что, с ума сошел? Целоваться собрался? Да я ж вообще ничего не почувствую, кроме боли? Я захрипела, вцепилась ему в лицо и запоздало поняла, что это было всего лишь отвлекающим маневром. Освободившейся рукой маг дернул за шнурок и вытащил наружу мои амулеты.

— Какого дьявола! — завопил он, когда за блокирующим амулетом и парой других безделушек на шнурке показался крохотный черный цветок. — Откуда у тебя роза черной страсти?! Кто ты? — маг изумленно застыл, держа в руках маленькую черную розочку. — Ты? Ты способна вызвать черную страсть? — не унимался он.

Я, конечно, понимаю, что у меня разбито лицо, что я вся такая серая и неказистая, но нельзя же быть настолько грубым! Мог бы сдержаться и не вопить в голос. Не верит он, видите ли, что я способна внушить черную страсть.

Розу черной страсти носят, не снимая, и только по принуждению. Это — магическое предупреждение о том, что я обладаю способностью внушить мужчинам пресловутую черную страсть, ту самую, которая поглощает и полностью разрушает человека. Любой маг может почувствовать это предупреждение, если просканирует мою ауру. Обычные люди без магического дара не могут узнать о грозящей им опасности, однако их благополучие никого не волнует. Ведь обычных людей много, а магов — раз, два и обчелся, так что нечего им себя растрачивать на страсть, особенно на черную. Так постановили старшие маги Новой земли.

Полагаю, что моему спасителю даже в голову не пришло просканировать мою ауру, а то он уже давно бы от меня сбежал. Хотя, почему-то, даже теперь, зная об опасности, он не торопится спасаться и сидит рядом, держа в руке нечестным путем добытую розу и глядя на меня с исследовательским прищуром. Видимо, ищет в себе зачатки пресловутой черной страсти. Мне очень-очень захотелось фыркнуть, но я отложила это дело до лучших времен. Делать мне нечего, наводить на него черную страсть. У меня и без этого проблем хватает, особенно теперь.

Амулеты в форме розы вырезают из черного камня. Выбор камня зависит от вида дара, которым внушается черная страсть, порабощающая душу мужчины, поэтому моя роза сделана из черного агата. Обладательницы дара внушения носят розу из оникса, дара соблазнения — из черного сапфира. На глаз их различить очень трудно, но, в принципе, возможно, если вы отлично разбираетесь в камнях. Считается, что только одаренные женщины могут внушить черную страсть, и только одаренные мужчины нуждаются в защите. Поэтому роза оставляет определенную метку на ауре носительницы, чтобы одаренные мужчины получали предупреждение и бежали от нас, дрожа от страха. При этом вид дара, который вызывает черную страсть, по метке определить нельзя. Таким образом соблюдаются два важных закона Новой земли — защита магов от черной страсти и неразглашение вида магического дара. Вот так вот.

Сразу похвастаюсь: так как я — последняя носительница агатового дара, то моя роза — единственная на Новой земле. Хотя не уверена, стоит ли этим хвастаться.

— Кто ты? — снова спросил маг, перекатывая розу межд…