Поздравляю, ты победил! (СИ)

Эпилог

Дамир

Просыпаюсь от ощущения, что подушку трясет. Что-то настойчиво жужжит мне на ухо. Открываю глаза, башка раскалывается. Вчера с пацанами нехило отожгли — клуб, алкоголь… Теперь меня мучает дикое похмелье. Что ж, заслужил! Нехрен было накидываться так. И похер, что повод стоящий — вчера завершился финальный этап соревнований, проведены заключительные бои, названы победители, в числе которых оказались и мы с Серым. Вот и отпраздновали вчера командой.

Телефон продолжает настойчиво жужжать. Просовываю руку под подушку, вспоминая, что положил телефон именно туда после того, как написал Нике сообщение, когда вернулся домой. Моя девочка за меня волновалась и переживала. А переживать моей малышке никак нельзя, все же донашивает моего сына. Потому, в каком бы ни был состоянии, у меня в мозгу стоит программа — сообщить, что со мной все хорошо. Тимур! Мой маленький сынишка скоро появится на свет. Скорей бы домой. Соскучился по своей малышке адски. Вернусь — затрахаю! Простимулирую, так сказать, своевременное родоразрешение. А то уже немного перехаживает. Засиделся Тимурка у мамули под сердцем.

— Привет, мам, — нащупав телефон, наконец, отвечаю на звонок, краем глаза заметив имя абонента.

— Дамир, сынок, — взволнованный голос матери заставляет резко взбодриться и подскочить с кровати, наплевав на головную боль.

— Мам, — хриплю взволнованно, — что случилось? Ника?

— Да, сынок. Ты не волнуйся, — пытается успокоить.

— Черт, мам, фраза “ты не волнуйся” заставляет еще сильнее паниковать! Что с Никой?

— У Никули схватки начались, папа сейчас поехал к ней, чтобы отвезти в клинику. Я уже выезжаю туда, как раз успею приехать к их появлению.

— А почему она мне не позвонила? Почему скорую не вызвала? — рычу, как раненый зверь. Понимаю, что мама тут не при чем, вот только контролировать себя не получается от слова “нихера”! — Серый! — кричу брату, мирно сопящему на соседней кровати. — Подъем, выезжаем через десять минут.

— Отвали, а! Будь человеком. У нас рейс через шесть часов только. Дай поспать. Мы легли три часа назад.

— Подъем, я сказал! — швыряю в него подушкой, — Ника рожает.

— Ой, бля… Все, встаю.

Серый живо поднимается, начинает одеваться и параллельно скидывать наши с ним вещи в сумку. Похер, потом разберемся. Я прыгаю на одной ноге, пытаясь натянуть одной рукой джинсы, другой продолжаю прижимать телефон к уху.

— Мам, мне Нике надо позвонить, узнать как там дела. Я отключаюсь.

— Погоди, Дамир. Не нужно ей сейчас звонить. Давай папа сначала ее привезет в больницу, а там уже и поговорите.

— Нет! — бескомпромиссно. — Она должна знать, что я рядом, что скоро приеду.

— Ну, хорошо, хорошо, — примирительно соглашается мама. — Звони тогда папе лучше. Мало ли, может, впопыхах Никуля телефон оставила, а ты разнесешь там в отеле все от переживаний.

— Ладно. И, мам?

— Что?

— Не оставляйте ее там одну, пожалуйста. Она не любит больницы. Не хочу, чтобы ей было еще страшнее.

— Сынок, да кто ж ее одну-то оставит, нашу девочку?! Скажешь тоже! Не волнуйся, спокойно вылетайте ближайшим рейсом. Мы с папой позаботимся и о Никуле, и о Тимурке нашем.

— Спасибо.

Отбиваю звонок мамы, схватив уже собранную Серегой сумку, вылетаем из номера. По пути набираю отца. Не берет трубку. Психую. Набираю снова и снова. Слышу только гудки. Паника захватывает сознание. Отец всегда на связи. Всегда. Исключение — форс-мажор. Пожалуйста, не надо форс-мажоров. Опять вспоминаю слова молитвы.

Не знаю, совпадение ли это, или высшие силы сейчас мне помогают, но спустя две минуты с начала моей мысленной молитвы раздается звонок моего телефона.

— Отец, — задыхаясь от волнения, принимаю вызов. — Ника с тобой? Как она?

— Привет, сын. Без паники, она со мной, переключаемся на видеозвонок, — по голосу понимаю, что отец спокоен, а через мгновение уже вижу его улыбающееся лицо. Страх немного отпускает. — Забрал Нику, едем в клинику.

— Дамир, — слышу сбоку от отца тихий, родной голосок. Отец поворачивает телефон таким образом, что камера захватывает Нику. — Все в порядке, с нами все хорошо, — поглаживает свой большой животик.

О, за все эти месяцы ее живот стал моим личным фетишем. Ни за что в жизни не подумал бы, что беременность может ТАК возбуждать. Я не отставал от Ники ни на минуту, ходил за ней по пятам, стремясь каждую секунду поставить ее в удобную позу и снова войти в нее. День за днем, раз за разом. Я просто не мог это контролировать. Ее животик для меня мощнейший афродизиак. Даже сейчас смотрю на нее, а член уже по стойке “смирно”.

— Малышка, — хриплю от смеси волнения и возбуждения, что гуляют сейчас в моей крови. — Милая, ну как же так? Ты чего меня не дождалась, а? Накажу ведь! — начинаю с ней флиртовать и заигрывать, потому что вижу, как она немного морщится от новой, судя по всему, схватки.

— Дамир, перестань, — шикает на меня, стреляя глазами в сторону сидящего с ней рядом отца. — Тут же папа твой.

— Да ладно тебе! Что я такого сказал? — ухмыляюсь. Моя красавица так мило смущается. Столько времени прошло, столько мы с ней в сексе попробовали, а она все краснеет… Моя чувственная малышка. — Ник, сильно больно? — спрашиваю, когда замечаю, что она снова морщится.

— Нет, милый, — улыбается, — пока терпимо. Сватки пока совсем редкие, просто живот тянет сильно. Я, если честно, просто испугалась, потому что одна была. Наверное, мы едем в клинику слишком рано и меня оттуда попросту попрут! — хохочет.

— Я им “попру”! — грозно рычит отец. — Сын, ты не волнуйся. Все под контролем. Дочку одну не оставим, будем рядом, внука встретим, если сам не успеешь. И от папки ему “привет” сразу передадим! — прикалывается сидит, тем самым немного разряжая обстановку. Видит по мне, что я в напряге от того, что не рядом с Никой. — Ну все, мы паркуемся. Вы в аэропорт едете?

— Да, уже подъезжаем. Через час вылет, — за меня отвечает Серега, потому что я смотрю на свою девочку и не могу глаз от нее отвести. Не представляю просто, как сейчас отключиться на несколько часов. — По прилету сразу к вам. Ник, сестренка, не робей! Все будет супер! Организуй мне племянника к моему возвращению! — брат тоже угорает, чем очень отвлекает Нику от неприятных ощущений. В этот момент я дико благодарен что отцу, что брату за то, что они разделяют этот момент с нами, помогают Нике.

— Договорились, Сереж, — тоже улыбается. — Дамир?

— Да, малышка?

— Мы тебя очень ждем. Не волнуйся за нас, ладно? — нежный взгляд любимой ласково проходится по мне. Столько в нем любви и нежности…

— Я скоро буду рядом с вами, родная, — голос не слушается, просаживается. — Я тебя очень-очень люблю, Зеленоглазка. Скоро увидимся! — подмигиваю ей.

— И я тебя люблю. До встречи, родной.

Отец отключается. Как пережить эти несколько часов до встречи?!

Самолет приземляется вовремя. В зале прилета нас встречает водитель отца и мы едем в клинику, где сейчас находится Ника. Мы с Серым постоянно набираем то маму, то отца, но они не берут трубки. Волнение шкалит, сердце заходится в бешеном темпе. Я максимально собран, но неизвестность пугает.

Добираемся до клиники, так и не дозвонившись до родителей. Вылетаю из машины и, не замечая ничего и никого вокруг, несусь к зданию. Забежав в огромный холл, нахожу стойку ресепшена. Память услужливо подкидывает картинки из прошлого, когда я также летел в больницу, стремясь узнать что с Никой. Тогда мы чуть не потеряли нашего Тимура. Но все обошлось. Из-за гребаного флешбека паника накрывает с головой. Подбегаю к стойке.

— Здравствуйте. Подскажите, в какой палате Громова Ника?

— Так, а Вы кем ей приходитесь? — тучная тетушка в белом больничном халате и чепчике смотрит на меня вопросительно. Ее пухлые пальцы зависли без движения над клавишами клавиатуры в ожидании моего ответа.

— Муж, Громов Дамир. Ее привезли мои родители несколько часов назад. Мы у вас в клинике наблюдаемся с самого начала беременности, — объясняю.

— А, Громовы! Помню-помню. То-то лицо мне Ваше показалось знакомым, — тетка зачем-то погружается в воспоминания. Злюсь.

— Жена моя где? — рычу уже. — У нее схватки начались несколько часов назад!

— Так, давайте-ка глянем… Угу… угу… — она что-то сначала медленно печатает, потом несколько раз щелкает мышкой. Каждый звук отдается внутри меня словно удар гонга. — Ага, нашла. В седьмой родовой она, четвертый этаж по синей указательной полоске идите, — наконец, сообщает тетушка и указывает направление.

Бежим с Серым к лифтам. Сука! Оба где-то между этажами, ждать сил нет. Все внутри клокочет, чуйка вопит, что именно сейчас происходит что-то важное. Не сговариваясь, бежим в сторону лестницы, перепрыгивая через ступеньку, буквально за минуту вбегаем на четвертый этаж. Сразу замечаю родителей. Отец нервно вышагивает вдоль стены, мама сидит в кресле у дверей родзала.

И только я делаю шаг в направлении заветной двери, громкий детский крик возвещает о рождении моего сына. И мне плевать, что на этом этаже кто-то еще сейчас, возможно, рожает. Я абсолютно уверен в том, что это голос моего сына. Звериным нутром чую свое!

— Успел… — говорю тихо, боясь спугнуть желанный звук.

— Успел! — радостно вскрикивает мама, заметив меня у лестницы. — Дамир, Тимурчик наш родился!

Мама подбегает ко мне, обнимает, плачет. Никогда не мог выносить мамины слезы, сердце сразу в клочья. Хотелось наказать того, кто стал причиной слез этой родной, хрупкой женщины, что родила и воспитала нас, оболтусов. Но сейчас это слезы радости и они не вызывают ничего, кроме улыбки.

— Поздравляю, — брат хлопает меня по плечу, улыбается от уха до уха своей белозубой улыбкой, — папашка!

— Поздравляю, сын! — ко мне подходит отец, смотрит на меня и с гордостью добавляет: — Теперь ты бессмертен! Теперь в твоем сыне продолжение тебя.

— Бессмертен… — хрипло повторяю. — Бессмертен! — громче и увереннее. — Я бессмертен! — уже кричу и со счастливым смехом кидаюсь обнимать отца. — Хочу к ним.

Отстраняюсь от отца в момент, когда замечаю, что к нам выходит медсестра из родильного зала, где сейчас находятся моя жена и сын.

Дальше все как в тумане. Все действия совершаю на автомате. Ощущение, что реальность ускользает от меня, я словно существую вне пространства и времени. В себя прихожу уже только тогда, когда слышу мурлыкающий голос моей малышки, она нашептывает сыну какие-то милые нежности. А я стою и двинутся с места не могу, завороженный этим зрелищем.

— А я вам папочку вашего привела! — радостно щебечет медсестра, которая помогала мне умыться и переодеться в медицинский халат. — Встречайте!

Ника поднимает на меня растерянный взгляд. Миг и в ее глазах застывают непролитые слезы. Кидаюсь к ней, падаю у родильного кресла на колени и тону… Сначала тону в глазах моего сына. Глядя на него, такого мокрого, сморщенного, но уже вовсю с интересом рассматривающего все вокруг, чувствую, как сердце пропускает удар за ударом.

— Сын… — как в бреду хриплю, не смея отвести от него взгляд. — Привет, родной, — поглаживаю его по маленькой головке, покрытой мягким темным пушком. — Это я, твой папа.

Тимка что-то кряхтит и гулит, а потом вдруг резко начинает плакать. Кричит так громко и звонко. Ого! Не ожидал, что новорожденный младенец так может. Ну ничего, будем считать, что это командный голос прорезался.

Нике помогают приложить нашего сына к груди, вкладывают в его ротик сосок, набухший от скопившегося в груди молока. Он поначалу капризничает, а потом начинает со смаком и смешными звуками, похожими на урчание маленького котенка, причмокивать.

— Он ест, ест, Дамир! — восторженно шепчет Ника, поднимая на меня свои нереально зеленые глаза. И вот тут я снова тону. Тону в глазах своей жены. Моя любимая! Моя нежная. Моя красивая ведьмочка с глазами цвета изумруда.

— Моя Зеленоглазка, — прижимаюсь лбом к ее мокрому лбу, прикрываю веки, вдыхаю родной запах. — Я так тебя люблю, родная моя! Девочка моя любимая.

— Я так рада, что ты успел, — шепчет в ответ и тянется за поцелуем. — Я так боялась без тебя.

— Ты справилась, малышка. Ты только посмотри как круто ты справилась! Ты подарила нам нашего сына. Ты умничка! — наконец, целую свою девочку. Долгожданный вкус любимых губ взрывает все мои рецепторы во рту и запускает волну наслаждения, прошивающую все тело. — Умничка моя!

— Я люблю тебя, Дамир. Очень.

— А я тебя, — хаотично покрываю все ее лицо и хрупкие плечики нежными поцелуями, вкладывая в них все свои чувства: трепет, нежность, любовь и бесконечную благодарность за то, что она когда-то позволила мне завоевать ее. Набравшись смелости, целую макушку Тимки, впервые держа сына за руку и чувствую, что я абсолютно счастлив.

Ника (Три года спустя)

Сегодня третий день рождения Тимура. В гостиной за столом сидят наши близкие родственники и друзья. Во главе стола сидит виновник торжества в шикарном смокинге и разноцветном праздничном колпаке. Шум, разговоры, радостный смех. Кто-то проходит мимо дверей прачечной. Я со страхом замираю.

— Ну же, Зеленоглазка, не могу больше. Сдохну, если не окажусь в тебе.

— Дамир, ты что творишь! — вяло сопротивляюсь, потому что сильные руки и нежные губы моего ненасытного мужа уже активно делают свое дело, а именно методично сводят меня с ума, заставляя забыть о стыде и думать лишь о том, чтобы поскорее получить свою дозу удовольствия. — У нас гостей полный дом! Сын нас ждет, а ты меня тут зажал… Аааах… — с губ срывается чувственный стон, потому что пальцы этого нахала уже проникли под трусики и растирают влагу между припухшими и очень чувствительными от возбуждения складочками.

— Ага… Зажал, — довольно соглашается Дамир.

— И лапаешь… — продолжаю возмущаться, сама же подставляюсь под жаркие поцелуи и выгибаюсь навстречу проникающим в меня пальцам.

— Угу… и лапаю! Сейчас еще и трахну свою сладкую, вкусную, самую красивую и самую охерительно желанную женушку, — прикусывает сосок прямо сквозь ткань платья и белья, срывая очередной постыдный стон. Боже…

— Нас же услышат…

— Похер! На все похер! Но ты все равно будь потише, крикливая моя ведьмочка! — порочно ухмыляется, прижимая меня к стене, подсаживая на свои бедра.

Сдвинув перешеек мокрых трусиков в сторону, Дамир входит одним резким толчком, заставляя вскрикнуть от вспышки невероятного удовольствия. Потом запечатывает мой рот поцелуем, начиная четкие, выверенные движения. Прямо в нужном мне темпе, прямо вот так, как хочется… Так как нужно, чтобы уже через несколько жестких толчков улететь от удовольствия, на мгновение покинув свое тело.

Пытаюсь отдышаться от пережитого оргазма. Дамир смотрит мне в глаза, продолжая вколачиваться в мое тело. По его виску бежит капелька пота. Не удержавшись от соблазна, ловлю ее языком и Дамир хрипло стонет, запрокидывая голову, кончая прямо в меня. Снова. Хотя, чего уж теперь-то переживать…

— Ты охренительна, моя девочка! — звонко целует в ямку между ключиц. — Прости, не сдержался. В следующий раз успею выйти. Ну… по крайней мере, очень постараюсь! — ухмыляется довольный гад.

Видеть Дамира таким довольным и удовлетворенным — третий по счету вид моего личного удовольствия. Первый — это, конечно же, секс с ним. Потому что каждый раз это просто что-то за гранью. Словно я умираю и воскресаю вновь и вновь. Второй: наблюдать, как он общается с сыном. Дамир был с Тимуром в каждом важном событии. Первые шаги, первые слова, совместные игры. Тимка в папе души не чает. Смотреть, как они общаются, слышать, как Дамир баюкает сына перед сном, без слез не получается. Особенно сейчас… Кстати, Тимур точная копия своего папы. У них даже эмоции проявляются одинаково. И фирменная улыбка — один в один!

И третий вид — наблюдать за мужем вот в такие вот моменты, как сейчас. Дамир счастлив, удовлетворен и расслаблен. У него даже лицо сейчас другое. Черты лица смягчились, на губах легкая ухмылка. Интересно, надолго она задержится на его лице после того, как я ему кое-что скажу?

— Да чего уж там… Ближайшие семь с половиной месяцев можешь не стараться, — сообщаю как бы между делом, с наигранно расслабленным видом, а сама внутри трясусь от переживаний. Как он отреагирует? Обрадуется ли?

— Мне кажется или ты на что-то намекаешь, жена? — прищуривается и пытливо смотрит на меня.

— Намекаю, — соглашаюсь.

— И на что ты намекаешь?

— На то, что ты скоро станешь папой… — зажмуриваюсь, — снова… — добавляю чуть тише.

Пауза. Тишина настолько осязаема, что у меня вдруг возникает ощущение, что ее можно потрогать. Дамир молчит. Я же боюсь открыть глаза. Я все еще в его жарких объятиях, он все еще во мне… Молчание затягивается, а потом я слышу шумный выдох.

— Ну, наконец-то! — Стоп! В смысле? Распахиваю глаза, смотрю на мужа, а он счастливо улыбается. — Мне вот все было интересно, когда же ты уже сознаешься в том, что беременна! И, о чудо, свершилось!

— Так ты знал? — неуверенно спрашиваю. Он кивает. — И давно?

— С того самого дня, как ты уронила полоску теста на беременность с положительным результатом за тумбу в ванной. Так себе из тебя конспираторша, кстати! — Дамир уже откровенно надо мной угорает.

— Так ты не против? Ты рад?

— Нет, Зеленоглазка! Я не просто рад! Я счастлив так, что мне орать об этом хочется! — прижимается к моим губам своими и дарит глубокий, чувственный поцелуй. — Спасибо!

— За что? — расслабляюсь и тоже улыбаюсь. Потому что я тоже счастлива, что второй раз стану мамой.

— За то, что у нас скоро появится еще одна Зеленоглазка, маленькая ведьмочка, которая будет точной копией своей мамочки! Спорим?

— А давай! Спорим! — смеюсь, соглашаясь на очередной спор с Дамиром. Это наша семейная фишка — шуточные споры. — Я люблю тебя, Дамир!

— Я люблю тебя, Ника. А теперь предлагаю вернуться к гостям. Если ты, конечно, не хочешь пойти на второй заход…

— Нет уж! Идем! — соскакиваю с Дамира, спешно поправляю одежду.

— Вредина!

— А если я скажу, что “второй заход” организуем ночью? — шепчу в губы любимому, — а потом третий… Четвертый…

— Тогда я скажу, что выиграл в этой жизни джек-пот!

— Да уж, ты тот еще победитель!

Через семь с половиной месяцев на свет появилась моя маленькая копия по имени Диана. Мы специально не узнавали пол ребенка, соблюдая условия нашего спора.

Держа на руках малышку, смотрю на мужа и говорю то, что вызывает во мне чувство дежавю:

— Поздравляю, Дамир. Ты снова победил…