Позволь мне разгадать тебя

10

Поднимаюсь в свою комнату, пыхтя от негодования. Он мне соврал! А потом шантажом выманил поцелуй, да еще и какой! Аррр.

Хлопаю дверью в комнату, ложусь на кровать. Прокручиваю сегодняшний вечер и свое предательство Леши на повторе, и совершенно не понимаю, как могу в принципе, с таким Максом общаться. Он же невыносим!

Телефон издает сигнал о входящем уведомлении. Я буквально секунду радуюсь, что это может быть Тихомиров, которому мне надо признаться в постыдном поступке, и который ещё неизвестно, как отразится на наших с Лешей взаимоотношениях, но открыв телегу, вижу непрочитанное сообщение от незнакомого номера, в чате с которым вложено видео, и пока оно грузится, я раздумываю, не развод ли это, или какой-то прикол.

Видео начинается невинно, камера снимает, как дверь за Матвеем закрывается и мой парень начинает переодеваться. Он раздевается до трусов, пока в той комнате снова не открывается дверь и не заходит блондинка, лицо которой виртуозно скрыто большими пикселями. Умно, однако, а то бы я однозначно узнала и придушила тварь. Смотрю дальше.

Девушка подходит к моему парню, снимает с себя трусики от купальника, в которых она была, а потом развязывает верхнюю часть комплекта, оставаясь голой.

Камера расположена сбоку, и я вижу линии соблазнительного тела, которые Леша, тоже замерев с одеждой в руках и забыв обо всем, рассматривает. Дальше начинается что-то запредельное. Эта деваха лёгкого поведения становится перед Тихомировым на колени и медленно тянет его мокрые боксеры с восставшим естеством вниз. Дальше я смотрю на перемотке и ловлю кадры, как она ему отсасывает, а в конце и вовсе вижу момент, где они уже занимаются полноценным сексом.

Хочу все это развидеть и забыть, как страшный сон.

Словно в бреду, я хватаю телефон и выбегаю из комнаты. Сначала спешу на первый этаж, а потом прочь из дома. Звоню к соседям, и дверь, через пару минут моего настойчивого взлома, открывает мне Павел Юрьевич.

— Здравствуйте, дядя Паша. Макс же у себя? — спрашиваю стоя вся в соплях и слезах.

— Привет Машунь. Да, проходи, он должен быть наверху, — растерянно говорит, странно косясь на меня.

Совершенно забыв про злость на Горского, я бегу вверх по ступенькам и влетаю в комнату друга, который собственно, уже сам слышал мое приближение и шёл по направлению ко мне.

— Марусь?

— Это все ты! Ты виноват! Если бы ты мне не соврал, то я бы, я бы осталась и этого не случилось! — даже сама понимаю, что совершенно не права, но не могу остановиться, меня несет.

— Погоди, давай по порядку. Что стряслось?

— На, — пихаю ему свой телефон, чтобы он тоже посмотрел на это бесстыдство.

Меня трясет, я пытаюсь сдерживаться, но слезы все равно начинают течь неконтролируемым потоком.

Горский берет в руки телефон, вводит мой графический ключ и начинает смотреть видео, со звуком.

— Выключи, выключи звук! — кричу, потому что это невозможно…

Макс делает тише, но до конца не выключает, смотрит пристально, я вижу, как его глаза при этом бегают. Я наглым образом забираюсь на кровать соседа, в которой раньше мы иногда ночевали вместе, и накрываюсь одеялом с головой, и с сильным желанием уснуть и стереть себе память.

Минут пять я лежу в темноте, издали слыша, как друг только передвигается по комнате, но больше ничего.

Придаюсь самобичеванию, мысленно разговаривая с Тихомировым и выговаривая ему все, что я о нем думаю.

Спустя время кровать рядом со мной проминается и мужские руки поверх одеяла обхватываю и притягивают к себе.

— Хватит Марусь, успокаивайся, а то заболеешь.

— Ты понял, как это произошло? — спрашиваю из-под одеяла.

— Понял.

— Ну и?

— Он же пил?

— Пил.

— Ну вот, его и развели на секс, он же неискушенный парень, был по крайней мере и не смог устоять, когда тут все готовое предлагают, — по голосу слышу, что усмехается.

— Я же с ним говорила, спрашивала, — сквозь слёзы рассказываю, — он обещал, что ему никто не нужен, что мы будем у друг друга первые!

— Ну, что я тебе могу ответить… Мужская физиология, штука коварная. Верхний мозг можно легко переключить на нижний, а если еще и пьяный, так это еще проще.

— Я предупреждала его, чтобы он был осторожен, рассказывала про новый татолизатор и ставки на него!

— А ты откуда о таком узнала? — чувствую, как напрягается тело парня.

— Услышала разговор девочек, но не суть… Макс, как мне жить после такого?!

— Как-как. С гордо поднятой головой. Хочешь, прощай и продолжай с ним миловаться, хочешь, плюнь ему в лицо. Решай сама.

— Ты же ему ничего не сделаешь?

— Ему нет. Если он в тебя влюблен, то сам себя накажет. А вот с этой девахой я поговорю.

— Ты узнал её?

— Угу.

— И кто она?

— Давай поговорим об этом завтра. Сейчас тебе нужно поспать, я полежу с тобой.

— Макс, я так не усну! Голова взрывается от мыслей! — жалуюсь на свое нервозное состояние.

— Хорошо, я сейчас принесу планшет, и мы посмотрим фильмец. Все равно я уже к урокам не вернусь, — предлагает решение.

Через пять минут мы начали смотреть боевик, а через полчаса я уже спала. Макс обнимал меня сзади и дышал в волосы, а я смотрела в планшет. По мере переключения внимания, тело расслаблялось, и я не заметила как уплыла в сон. А утром проснулась от ломоты в теле.

Оказалось, что у меня была повышенная температура, видимо, вчерашний вечер не прошел для меня бесследно.

Сонный Макс позвонил моей маме, и та примчалась домой к Горским, где единолично взрослые решили вызвать для меня врача. Через пару часов он приехал и прописал лечение, выписал больничный.

Мама хотела переместить меня в мою комнату, но я закапризничала, и Макс видя мое сопротивление, убедил мою маму, чтобы я осталась у них, сказав, что будет за мной следить, и уверял, что я ему совершенно не мешаю.

Все воскресенье Горский был со мной — развлекал, мы разговаривали, а когда я спала, он занимался своими делами. Тетя Света пару раз заходила, приносила нам еду, и когда убеждалась, что у нас все в пределах нормы, оставляла нас наедине.

К вечеру температура тела немного спала и Макс, закутав меня в теплое одеяло, отнес в мой дом, на мою постель, которая казалось мне холодной и неуютной.

Леша звонил мне весь выходной, но я, увидев звонки и сообщения от него, психанула и выключила телефон, не желая ни разговаривать, ни сидеть в соцсетях и мониторить новости.

Мне было комфортно с Максом и совершенно не хотелось покидать наш уютный мирок. Но всему, рано или поздно приходит конец, и следующую ночь я засыпала одна, с неспокойными мыслями о будущем, которое было разрушено путем манипуляций посторонних людей.

Вопрос лишь в том, нужно ли мне мстить или отпустить ситуацию, и попытаться, как можно скорее про неё забыть?

Дома я провела целую неделю. Отлеживалась, восстанавливала силы. Первые несколько дней температура в теле держалась, а потом пошла на спад.

Макс заходил каждый день, хоть на полчаса, и разговаривал со мной, рассказывал о своем прожитом дне, об учебе, а мне было очень интересно, ведь сосед давно не делился своей жизнью и тем, чем он обычно занимается.

Из касающихся меня вещей я узнала, что с Морозовым, Горский побеседовал, но довольно деликатно. Сделал предупреждение и приложил слегка об каменную кладку. Это, по его мнению, слегка щадяще и свое обещание он передо мной выполнил.

В школу было возвращаться откровенно страшно, как бы я внутри ни храбрилась, а осуждение в глазах одноклассников было для меня тяжелым испытанием. Да и самого Лешу, как каждый день видеть и помнить о его предательстве, пусть и подставленном другими людьми? Мы ведь знали об этом и обсуждали с ним вероятность подставы, и мне казалось, оба были начеку.

Но как сказала мама, которой я рассказала правду, тому, что суждено, все равно, рано или поздно предстоит произойти. Вообще, мама провела со мной довольно занимательную дискуссию. Немного рассказала о мужской физиологии, и о том, как сами мужчины относятся к сексу.

— Понимаешь, Маш, — говорила она, пока мы сидели вечером в моей комнате и секретничали, — мужчины относятся к сексу намного проще. Они могут любить, но заниматься этим с другими. Их психология совершенно по-другому устроена, чем наша, женская. Нам их сложно, в некоторых моментах понять и адекватно судить.

— А как ты считаешь, мне нужно выстраивать разговор с ним? Я ведь даже смотреть на него теперь спокойно не смогу, а тут общаться…

— Ну, слушай, если тебе так, пусть будет противно, то просто игнорируй его. Донеси свою позицию, если будет настаивать на разговоре, что в ваших отношениях поставлена точка и пусть гуляет где хочет. Вы же с ним настолько сблизились за этот учебный год, как ты будешь отрывать его от себя?

— С мясом буду, но ничего не поделаешь, придется. Знаешь, как мне сейчас фигово? Жить не хочется, но все же головой я понимаю, что я и так сделала все, чтобы сохранить наши отношения. Честно сказала, чтобы если ему прям хочется, то пусть скажет и я пойму, отпущу, и мы будем просто дружить. А он…

Я пыталась поступить по-взрослому, пыталась говорить и даже объяснять свою позицию, как приучил делать меня Макс, и мне казалось, что Леша меня слышал и понимал. Но с другой стороны, что я могу требовать от ровестника, учитывая, что мальчики развиваются намного позже девочек, и если его тело сформировалось, совершенно не факт, что это произошло и с мозгами.

Несколько дней я плакала от обиды, было себя жалко. Я старалась быть лучшей для него, оберегать и поддерживать, привязалась, в конце концов, да и Леша был очень внимательный и заботливым, но вдруг, ему хотелось совершенно не этого, а вот того, что я видела на том треклятом видео?

Всю неделю я грузилась и впадала из крайности в крайность. В итоге я настолько устала об этом думать, что когда выходила в понедельник в школу, мне было совершенно все равно.

Макс всю дорогу до школы болтал о всяких мелочах, пытался меня развеселить, будто чувствуя как я напряжена и натянута. Отвечала соседу односложно, больше прибывая в мыслях, моделируя и представляя, как все сейчас будет происходить.

Мы приехали на парковку, заглушили машину.

— Макс, ты не против, если я вперед тебя пойду, мне…надо.

— Думаешь, так будет лучше? — спросил с сомнением в голосе.

— Так будет правильней, — ответила, пялясь в одну точку и будто прибывая не здесь.

— Ну, если ты так считаешь… — протянул Горский.

Наполнив легкие до отказа, я сделала рывок и оказалась на улице. Молча закрыла дверь машины и огляделась бесстрастным взглядом.

Так странно, у всех жизнь идет своим чередом, школьники общаются и флиртуют, выясняют отношения и спорят, а я внутри будто замерла. Не понимаю, зачем я тут, в чем смысл моего существования?

Эта ситуация позволила мне задуматься, заглянуть по наставлению мамы вглубь себя. Позволила задать себе вопросы, а чего я хочу от жизни и действительно ли место Леши рядом со мной?

И вдруг как вспышка, пришло понимание, что я не та, кто будет тянуть парня за собой, он должен сам хотеть быть в отношениях, сам преодолевать сложности и соблазны. Я поняла, что хочу быть осознанным выбором, а не той, которая сама сделала первый шаг, а мой парень просто принял условия игры, особо не прикладывая усилий.

Я шла по территории школы с расправленными плечами и высоко поднятой головой, и показывала всем своим видом, что перешагнула, что ситуация меня не коснулась, что я неуязвима.

Если покажу слабость, они все продолжат давить, не знаю как, но была в этом уверена.

Я подошла к компании своих одноклассников и привычно со всеми поздоровалась. Ребята были рады меня видеть, и никто ничего лишнего мне не сказал, все вели себя как обычно.

Сбоку я заметила Леру, а она меня. В ее взгляде я увидела сочувствие и понимание. Кивком головы указала ей вбок, и мы отошли на приличное расстояние, чтобы поговорить. Обсудить, так сказать, тот вечер.

— Прости, Маш, — начала она.

— Не пойму, тебе есть, за что извиняться?

— Когда вы с Максом уехали, Тихомиров спустился буквально через десять минут вслед за вами, но у него был такой вид, что все всё прекрасно поняли, чем он занимался наверху. Я извиняюсь за то, что не позвонила сразу и не рассказала об увиденном.

Шарик внутри меня сдувается. Я уж испугалась, что она в этом всём замешана.

— Не парься по этому поводу, — говорю ей, — не ты же с ним это делала, — смотрю на время и вижу, что приближается начало урока. — Пойдём.

Заходя в класс, первое, на что я натыкаюсь, это пронзительный взгляд черных глаз, который смотрит на меня умоляюще.

Сухо кивнув Тихомирову, я прохожу по соседнему от него ряду и сажусь за свою парту, прицелено смотрю только вперед, на доску.

Входит учительница, начинается урок, и я на какое-то, непродолжительное время отвлекаюсь, сосредотачиваясь на новом материале, но чувствую, разговора с Тихомировым все-таки не избежать. Что ж, я вполне готова.

Как только звенит звонок на перемену и все покидают класс, передо мной вырастает долговязая фигура моего бывшего парня.

— Маш, прошу, давай поговорим!

— Ну давай, — стараюсь говорить безразлично, хотя все внутри трепещет, и этот контакт для меня значит намного больше, чем я хочу на самом деле показать.

Мы выходим из кабинета, проходим весь коридор. Одноклассники косятся на нас, но молчат, просто наблюдают.

Тихомиров идет впереди, а я на два шага отстаю. Идти рядом нет никаких сил.

Мы сворачиваем на лестницу и поднимаемся наверх, к площадке, где есть выход на крышу, но он закрыт. Мы останавливаемся на небольшом пятачке и смотрим друг на друга. Он пронзительно, а я стараюсь держать маску изо всех сил, чтобы не понял, не почувствовал, как мне больно.

— Ты знаешь, да? — спрашивает, и закусив губу, ждет ответа.

Я ничего не хочу отвечать, и выяснять отношения тоже не хочу. Разбираться кто прав, а кто виноват, мусолить произошедшее. Зачем?

Киваю в ответ и неожиданно говорю:

— Я не виню тебя и не осуждаю. Я лишь хочу поставить точку и спокойно закончить этот учебный год. Живи, как считаешь нужным. Я ничего не требую и не прошу. Просто давай как-то мирно сосуществовать в классе и не давать повода для сплетен, — выпаливаю скороговоркой.

Леша делает шаг вперед и хочет взять меня за руку, но я не даюсь.

— Это лишнее. Если ты хотел обсудить этот случай, то не стоит. Я проболела эту неделю из-за купания в бассейне, а не потому, что страдала по тебе. Да, — вытягиваю руку вперед, потому что вижу, что он хочет что-то сказать, но я жестом его останавливаю, — мне было неприятно и больно, но я переварила, сделала для себя выводы и хочу закрыть эту тему.

Хочу продолжить мысль, но звенит звонок на урок, и мы вынуждены закончить и бежать в класс.

Все оставшиеся уроки и перемены Лёша на меня смотрел, я замечала, но больше не подходил. Держался отстранённо.

Складывалось ощущение, что все про нас всё знают, что мы расстались, но помалкивают, будто кто-то намеренно заткнул им всем рты, ведь обычно ребята не так тактичны, и даже соседка по парте и та, ничего не спрашивает.

После школы бездумно бреду на парковку и понимаю, что теперь образ жизни снова сделал кульбит, и больше не будет вечерних посиделок и прогулок после школы. Теперь я снова самостоятельная единица общества, и надо к этому привыкать. Достаю телефон, чтобы позвонить маме, но замечаю тёмно-русую макушку, которая стоит, немного выделяясь среди других школьников, и прицелено смотрит на меня.

— Ты же должен был уехать, — говорю пораженно, когда подхожу ближе к Горскому, — у тебя час назад уроки закончились, а сейчас должен быть репетитор онлайн.

Макс закидывает руку мне на плечо, когда я с ним ровняюсь, и ведет к своей машине.

— Репетитора я перенес, поехали Марусь.

Вот так просто?! Мне чертовски приятно, и я под легким впечатлением, молча занимаю переднее пассажирское и во все глаза смотрю на соседа.

— Да ты джентльмен! — восклицаю, — умеешь же ты, когда захочешь.

— Обычно не практикую, но вот с тобой я само очарование, — играет бровями, — разве не похож?

— Поехали уже, очарование всех женских сердец.

Макс смеется и заводит двигатель. Настроение явно ползет вверх, и возникает уверенность, что я найду в себе силы преодолеть этот небольшой жизненный трамплин.