Практика в преисподней

Глава 11

На два дня я практически выпала из жизни. Целители собрали целый консилиум и решили, что раз моя регенерация идет не такими ускоренными темпами, чем у магов, то лучше, если процесс будет протекать во сне. Поэтому я просыпалась, что-то ела и почти снова засыпала.

Но даже в таком режиме ощущала повышенное внимание к моей скромной персоне, искренне полагая, что причина этому — Глава Магического сообщества Эзур Элазар Фонтей. Кстати, сам он ко мне так ни разу и не зашел. Хотя… Я ведь не могла утверждать это с точностью.

А вот друзья посещали. Очнувшись в первый раз после ранения, увидела Глеба, сидящего на стуле рядом с моей кроватью. Вечно всклокоченные волосы торчали в разные стороны, а из неизменных меховых наушников доносились едва слышные ритмы какой-то зажигательной мелодии. Прикрыв глаза, он весь отдался музыке, периодически шевеля губами, словно подпевая исполнителю. Мне даже пришлось его тронуть за колено, чтобы, наконец, обратить на себя внимание.

— О, привет, героиня! — подмигнул юноша, расплываясь в добродушной улыбке. — Говорят, вы с Юлкой всех эллинов без меня перебили.

— Или они нас, — улыбнулась в ответ. — Как она?

— Юлка? Как обычно, командует. Только… — Глеб задумался, словно решая, стоит ли мне об этом знать.

— Только?

— Нет, ты, Ксюш, ничего такого не подумай. Тут с этой битвой такое началось! Ужас! И занятия в нашей группе отменили, пока лорд Кремер и ты не восстановитесь. Только, мне кажется, что между Юлкой и магистром, будто черная кошка пробежала.

— Кремер еще здесь? — сердце забилось сильно-сильно. — Как он?

— Нормально, — пожал плечами парень. — Потрепали его, конечно, больше, чем тебя. Но он восстанавливается быстрее. Так что на ногах окажетесь одновременно.

Безумно хотелось его увидеть. Но если я пока никак не могу добраться до него, значит, и Весту это пока не под силу.

— А далеко он лежит?

— Так в соседней комнате и тоже спит почти все время. Магистр распорядился, чтобы вас рядом держали. Наверное, чтобы ему удобнее было вас навещать. Да сам так ни разу и не выбрался, лишь целителей на доклад вызывает и расспрашивает подробно. Где ему? Столько дел навалилось. Крутится, как белка в колесе.

— Что-то уж больно много ты знаешь о делах этой белки, — подозрительно прищурилась я.

— Так он это… — Глеб смутился и опустил глаза. На его щеках проступил румянец. — Магистр назначил меня своим помощником, а еще Едемских взял. Но они больше в архивах сидят, какие-то списки составляют. А Юлка отказалась. Элазар ей предложил, а она… В общем помогает на призывном пункте.

— Где? — удивленно спросила я.

— На пункте, на призывном. Война же. Теперь, после открытого нападения, самая настоящая. Объявлена всеобщая мобилизация магов. Говорят, даже среди людей одаренных ищут.

— А всех моих друзей Элазар решил под крыло взять, значит?

— Ну, а чо сразу под крыло-то? Магистр говорит, что только нам и доверяет, потому что у тебя это… как его… Интуиция развита! Вот! — потом помолчал и как-то нерешительно спросил: — Или… Ты считаешь, что я это… Ну, не достоин, в общем?

— Что? — Господи, вот я дурочка! Нашла при ком Фонтея критиковать. Для Глеба работа у самого чародея — это же ожившая мечта, чудо, которое не сотворит даже самая крутая магия. — Даже думать так не смей! Ты — один из самых достойных магов, которых я успела узнать. Слышишь? И не верь никому, кто скажет иное. Дело даже не в том, какой ты маг. Дело в том, что ты — человек, понимаешь? Самый настоящий человек, а еще надежный друг.

— Оказывается, все маги тоже люди, — озвучил последнюю новость магического мира Глеб и заржал. — Представляешь? Они столько веков нос задирали, ограждаясь от людей, а сами люди. Смешно же…

Мне смешно не было, но я все же улыбалась, глядя на счастливое лицо парня, и на душе становилось теплее. Но вдруг он перестал веселиться и серьезно так посмотрел на меня.

— Ксюш, я тут это… Уже говорил лорду Кремеру, теперь тебе сказать хочу…

— Говори.

— В смысле, не сказать, а повиниться… В общем, если бы не я, то с вами ничего не произошло бы, вот.

— Это как? — ничего не понимая, взглянула на Глеба. Интересно, как бы он помешал эллинам напасть? Вычислил бы кричащего собственными силами и придушил бы еще в клетке?

— В тот день, когда на вас напали… Лорд Элазар переместился со мной на развалины древнего храма в горах. Ксюша, ты не представляешь, сколько там магических следов! И не таких, как сейчас, а древних! Мощных! Столько лет прошло, а они сияют ярче, чем современная магия.

— В какой храм? — неужели мы готовились к путешествию и все зря?

— Что? Да, нет! — Глеб улыбнулся. — Это не тот храм, в который мы собираемся. Там нет гефов. Магистр говорит, что вокруг гор, где раньше стоял этот храм, а теперь находятся его развалины, стоит противомагическая защита. То есть никакая магия не может пройти заслон, и даже гефы с их артефактами не могут туда проникнуть. В общем, я это все к чему? Если бы лорд Элазар не был со мной, он услышал бы призыв Кремера и пришел бы вам на помощь. И это… Я виноват. Прости.

Даже растерялась на минуту. Вот честно, не знала, что и сказать.

— Глеб, ты ни в чем не виноват, — я откашлялась, собираясь с мыслями. Спать уже хотелось неимоверно, но и отпустить друга без добрых слов не могла. Чувство вины не самое лучшее, что сейчас ему необходимо для того, чтобы поверить в себя. — Если Элазар пошел с тобой, значит считал, что в храме опаснее, чем на полигоне. Даже Сильвестр считал кричащего сказкой. Никто не ожидал его появления. И потом, наверняка, Фонтей подстраховался. Я его слишком хорошо знаю, чтобы поверить в то, что он просто ушел с тобой в недоступное для магии место и ничего не оставил.

— Оставил. Он оставил кольцо с частичкой себя. В случае опасности оно должно было перенести магистра к вам, но почему-то перенесло его слишком поздно.

Вот и весь ответ. Действительно ведь оставил. Только артефакт должен был почувствовать угрозу. А какая угроза может быть в Юлкином бюсте? Там, простите, даже апокалипсис пропустишь, не то, что атаку армии эллинов. А кто-то слишком поздно вспомнил об артефакте. И уж если кто и виноват, но это точно не Глеб.

Позднее появление деда это, конечно, объясняло, но никак не проливало свет на реакцию самой Жавуриной. Эх, придется мне с ней поговорить.

Глаза закрывались. Я зевнула, прикрыв рот ладонью.

— Ой, — подскочил со стула Глеб. — Ты спи, Ксюша, а я это… Пойду я. Выздоравливай. И еще раз прости.

— Не за что мне тебя прощать, потому что в случившемся твоей вины нет.

— Я рад, правда. Тогда, пока?

— Пока. Деду привет передавай, — сказала я, уже фактически отключаясь.

В следующий раз, когда я проснулась, рядом сидела очень славная магиня в зеленой целительской форме. Девушка проверила повязки, заставила съесть пресный, но, видимо, жутко полезный обед, состоящий из чего-то протертого зеленого, похожего на суп, суфле из мяса, по вкусу напомнившего нечто среднее между кроликом и курятиной, а так же сладкий густой фруктовый напиток, который больше смахивал на пюре. Докатилась, Ксюшенька! Так можно и жевать разучиться.

— Пошлите магический импульс, если вам что-то понадобится, — перед уходом предупредила девушка. — Не стесняйтесь, пожалуйста.

— Непременно, — заверила ее я и откинулась на подушки.

Сегодня плечи и спина уже не так беспокоили. По крайней мере, я могла ерзать и при этом не кривиться от боли. Спать не хотелось, телек над кроватью показывал два магических канала, по которым шли бесконечные новости. Для меня, к сожалению, они давно уже новостями не являлись. Вырубив звук, всерьез задумалась о том, не попросить ли целительницу принести мне пару учебников, как в палату порвался Юрка, таща, как на буксире, за руку сестру.

— Ксюха, привет! — просиял Едемский. Тана была сдержаннее и просто кивнула мне.

Визит друзей всегда увлекательнее, чем штудирование учебных пособий, поэтому я им очень обрадовалась. Кроме того, их новости могли оказаться более свежими.

— Привет, — улыбнулась им.

— Ты не представляешь, что нам поручил магистр Элазар! Вот даже не догадаешься! — с горящими глазами восклицал друг, открывая прибор, очень напоминающий обычный человеческий ноутбук.

— Юра, подожди. Может, Ксения себя плохо чувствует, и ей не до тебя, — сестра попыталась его образумить.

— До него, до него! — поспешно ответила я по двум причинам. Во-первых, мне самой было жутко интересно узнать, что же Фонтей поручил Едемским. А во-вторых, когда у Юрки так горят глаза, лучше дать ему высказаться. Увлекающаяся натура! Что поделать? Особенно в тех вопросах, где речь шла о чем-то магическом и старинном. — Так, чем вы сейчас занимаетесь?

— В основном торчим в магическом хранилище и ведем скучную перепись всех артефактов с танталумом, — вздохнула Тана. — Тоска! И про Лешку нет никаких известий…

Я ее понимала и сочувствовала. Кремер совсем рядом лежит, фактически за стенкой, а мне никак не добраться до него. Хоть бы одним глазком посмотреть? Может быть, когда гости уйдут, я найду в себе силы добраться до его комнаты? Вряд ли. Пока даже два шага до туалета давались мне с неимоверным трудом. А у Таны ситуация почти безвыходная. Ей остается только ждать, молиться и надеяться на лучшее.

— Скучную? Скучную перепись? — искренне возмутился Юрка. — Да наша работа, чтобы ты знала, поможет скоординировать действия магов, правильно распределить силы и даже выиграть войну с гефами!

Это, конечно, он приврал, но спорить ни я, ни его сестра не стали.

— Так уж и выиграть? — поддела я местного архивариуса, а по совместительству — самого страстного и преданного фаната деда.

— Ну не то чтобы… — смутился он, но ровно на пару секунд, а потом принялся вещать с прежним пылом: — У магистра возникла гениальная идея, использовать энергию магов древности на благо современной магии, как помощь в войне против иных. А для этого, как ты понимаешь, нужно знать о каком объеме магии идет речь, и какой потенциал есть у нас в запасе. Проще говоря, он привел нас с Таной в Хранилище и приказал артефактам слушаться нас и оказывать посильную помощь. И представляешь, души древних магов, заключенные в перстнях, послушались его. И теперь мы вносим каждое кольцо в реестр, предварительно измерив уровень дополнительной силы, которую оно может дать магу.

— А для чего это нужно? — осторожно спросила я.

— Чтобы к каждому кольцу подобрать идеально подходящего мага, чтобы их взаимодействие оказалось наиболее продуктивным. Ты пока не знаешь, но гефы стягивают свои войска, и их численность значительно выше, чем мы предполагали. Сейчас любая помощь ценна и необходима, как воздух.

Я кивнула, ибо убедилась на собственной шкурке, насколько серьезна угроза. Дальнейшие полчаса Юрка, раскрыв ноутбук, рассказывал мне о кольцах, которые они уже протестировали и внесли в список. Он листал картинки, подробно описывал сам артефакт, а потом увлекательно рассказывал о маге, которому когда-то принадлежала душа, заключенная в кольце. Тана молча сидела на соседнем стуле и грустно качала ногой, практически не участвуя в беседе. Хотя, о какой беседе идет речь? Звучал монолог Едемского.

Под его мерное жужжание, я впала в состояние полудремы. И, наверное, только поэтому чуть не пропустила очень знакомое кольцо.

— Стой! — от моего окрика Юрка даже подскочил от неожиданности на своем стуле. — Верни предыдущую фотографию! Еще назад! Еще! Стоп!

На экране, словно голографическая проекция, крутился перстень из танталума с большим ярко-красным ромбовидным камнем. Определенно, мне приходилось его видеть? Только вот где? Наличие артефакта в хранилище, со стопроцентной вероятностью говорило о том, что его предыдущий хозяин мертв. Но я его видела на ком-то живом. Только вот вспомнить бы.

Ярко-красный камень… Ярко-красная помада… Ярко-красные хищные ногти… И очень хищная, опасная женщина… Франа Кавецкая! На ней я видела это кольцо! Такой рубин невозможно спутать, и забыть невозможно — слишком запоминающийся.

— Чье это кольцо? — хрипло спросила я.

— Ксюха, ты меня совсем не слушала, — улыбнулся Юрка. — Ничего выдающегося, кольцо Клеона. Маг он был слабый. Зато, говорят, настолько ловко вел дела, что нажил огромное состояние. Но поверил Тиберию и захотел бессмертия. Результат перед тобой.

— А кто предыдущий владелец кольца? — Ответа на свой вопрос ждала, затаив дыхание.

— Хозяин? Хмм… Сейчас посмотрим, — и Едемский полез штудировать какие-то только ему ведомые таблицы. — Вот, нашел. Только давно у кольца хозяин был. Последний раз еще в пятнадцатом веке — алхимик Юниус. А в чем дело?

— Ты ничего не путаешь?

— Да в чем дело-то? — не на шутку разволновался Юрка.

— Это кольцо я видела на Фране Кавецкой.

— Что? Ты не могла его видеть, потому что оно несколько веков не покидало Хранилища. Но даже не поэтому. Ты же знаешь, что маги, владеющие артефактами из танталума, редко являют их другим.

Тут он прав, конечно. Но я же тоже не сошла с ума?

— По-твоему я вру? Я видела перстень из танталума, с таким же рубином на вводном занятии в первый день учебы. Он был на Фране Кавецкой. Точнее, сначала его не было, а потом она уставилась на меня, сняла с перстня невидимость и демонстративно показала мне. И это именно тот артефакт, который я уже видела. Если, конечно, у перстня Клеона нет близнеца! — кипя от возмущения, выдала я.

— Каждый артефакт, как и человеческая душа, уникален, — обиделся Едемский. — Двух одинаковых перстней быть не может. Можно, конечно, подделать камень и форму, но как подделаешь танталум? Его у магов нет, он есть только у гефов…

— Именно! — выдохнула я, чем сильно перепугала Юрку. Даже Тана оживилась. Вся как-то подобралась и сейчас ловила каждое наше слово.

— Не думаешь же ты?... Да, ну! Ерунда! В универе гефа под личиной выявили бы еще при входе в портал. Но проверить все же стоит. И учти, я это делаю толь ради твоего спокойствия! Сейчас посмотрим, какое кольцо выбрано Франу Кавецкую, выведем на экран его изображение, и ты увидишь, что просто перепутала перстни!

Едемский застучал по клавишам, а я затаила дыхание. Кавецкие достаточно неприятные люди, что отец, что дочь, но мне не хотелось верить в то, что невеста Кремера, с которой его связала магическая клятва, шпионит для гефами.

— Минутку, информация загружается…

— Ну, что там, Юр? — первой не выдержала Тана.

— Ничего не понимаю, — растерянно отозвался он. — Чертовщина какая-то.

— Не томи! — рыкнула Едемская, а я лишь нервно барабанила пальцами по спинке кровати.

— Если верить архиву, а ему нельзя не верить, потому что составлял его я, то Франу Кавецкую не выбрал ни один из артефактов хранилища!

— Что? — хором закричали мы с Таной.

— Нужно звать Фонтея. Причем, срочно! — решила я.

— Согласен! — больше Юрка со мной не спорил.

Фонтей появился достаточно быстро. Усталый, с залегшими под глазами тенями, небритый, в своем неизменном фиолетовом костюме, который сейчас не придавал ему шарма, а выглядел слегка неопрятным.

— Выглядишь паршиво, — тихо сказала я.

— Ну, ты тоже не королева на балу, — отозвался дед, и его глаза знакомо блеснули. Раз способен язвить, значит не настолько все печально. — Что там у нас неприятного? От твоих друзей не добьешься ничего внятного.

Ни Юрка, ни Тана с Элазаром уже не вернулись. Полагаю, старый хитрец хотел побеседовать с глазу на глаз и услал их с каким-нибудь поручением. Поэтому обстоятельно, описывая все мало-мальски важные детали, рассказала ему о кольце с рубином и Фране Кавецкой. Фонтей слушал внимательно, не перебил ни словом, ни жестом. И долго молчал, когда я уже закончила излагать.

— Нечто подобное я и подозревал, — наконец, изрек он. — Проблема в том, что Кавецкий, его дочь и еще несколько членов бывшего совета бесследно исчезли сразу после того заседания, на котором их проверяли. Ни одна магическая группа не смогла их обнаружить. Не исключено, что все пути ведут в храм, обнаруженный Марсием Кремером.

— А что ты думаешь на счет кольца?

— Теоретически, турроны, конечно, могли изготовить дубликат. Даже по магическому слепку, не имея перед глазами оригинала, могли. Проблема в другом, танталум — вещество капризное и для человека небезопасное. Лишь гефы могут пользоваться энергией душ в принудительном порядке, для людей же необходимо, чтобы эта самая энергия их приняла и захотела помочь.

— Именно поэтому устраивали отборы для магов, да?

— Совершенно верно, — кивнул Фонтей. — Но и позволять давно почившим магам садиться себе на шею совету не следовало. Кольца необходимо было приструнить и убедить служить во благо уже давно.

— Не у всех же столько сил, сколько у тебя, — пожала плечами.

— Ксения, силы можно объединять. Для этого существует весьма простенький ритуал, правда с одним, неприятным для магов, обязательным условием — необходимо слиться сознанием. А у каждой гниды из совета были свои скелеты в шкафу, которыми никто из них не пожелал делиться с ближним.

А я вдруг подумала, захотела бы я раскрыться перед кем-нибудь настолько, чтобы поделиться своими тайными мыслями? И пусть у меня не было там ничего преступного, но были мои мысли! Мои личные, интимные, пикантные мысли! Даже с Кремером я, наверное, не смогла бы этого сделать. Хотя… Только с ним и смогла бы, но при условии, что он бы поделился своими секретами.

— То есть, если турроны сделали для Франы подделку, чтобы увеличить ее силы, то из танталума, который изначально ее принял? — подытожила я слова Фонтея.

— Верно. Или… — он вздохнул.

— Или? — я разволновалась. Не знаю почему, но даже голос дрожал.

— Или Франа Кавецкая сама является турроном.

— Но это невозможно! — выдохнула я. Даже не потому, что турронам не попасть в университет, а потому, что они бесполы, а она… У нее волосы и грудь… И она невеста моего любимого мужчины!

— Я тоже так думал до недавнего времени. Все изменилось, Ксния. Мир изменился, люди, отношения. Даже гефы изменились, и лишь я остался прежним. Теперь ощущаю себя старой, никому ненужной развалиной, которая не успевает меняться вместе со всеми теми, кто ее окружает… — И снова вздох. Горький, тяжелый такой.

— Развалина ты моя, — усмехнулась я, лукаво посмотрев на Элазара. — Обняла бы, да царапины еще слишком чувствую. Знаешь, даже если мир тебя не принял с распростертыми объятьями, то в нем все равно есть человек, который полюбил тебя всем сердцем.

— Да? — Он удивленно приподнял брови. — И кто же этот смертник, если не секрет?

— Это я, старая ты моя развалина!

Фонтей улыбнулся, даже лицо как-то вмиг посвежело. И тут я вдруг вспомнила один момент — до своего уничтожения, белый эллин держал в руках атефакт. Исходя из того, что вся армия гефов полегла, чаша должна была остаться на полигоне.

— Дед, я кое-что видела в руках у вожака иных. Вы ничего не находили на полигоне?

— Ты о чаше? — спокойно спросил он, а я кивнула. — Нашли мы ее. Только это не та, что была в хранилище. Чаша эллинов не забирает души, а очищает их от темных мыслей, чувств и эмоций. Ведь ими питаются эллины, энергия душ им нужна лишь для размножения, но не для жизнедеятельности, как турронам или морранам. Но внешне артефакты почти идентичны, ты права.

— Жаль! Найдись артефакт, это решило бы многие проблемы.

— Боюсь, что тот артефакт берегут как зеницу ока. В условиях войны, чаша, извлекающая души, залог существования трех рас гефов. Ты больше не видела ее во снах?

— Я так уставала в последнее время, что и снов-то почти не видела, — виновато ему улыбнулась.

В дверь стукнули и тут же вошли. Юлка, держа в руках прикрытую тарелку, из которой очень аппетитно пахло блинчиками, застыла на пороге. Фонтей весь подобрался, и от его расслабленности не осталось и следа. Он старательно отводил от Жавуриной взгляд, а она поступала точно так же. Что-то здесь нечисто. Так могут себя вести или глупцы (коими никто из них не являлся), или влюбленные. А вот это уже было похоже на правду.

— Я, кажется не вовремя. Зайду к тебя позже, Ксю, — отмерла Юлка.

— Зачем же позже, Юлия, — поднялся Фонтей, надевая на лицо непроницаемую маску. — Я уже ухожу. Присаживайтесь!

Он любезно пододвинул ей стул, но Жавурина проигнорировала его жест.

— До встречи, — холодно попрощался Элазар и покинул палату.

Юлка выдохнула и уселась на стул, который ранее ей настойчиво предлагали. Теплую тарелку она водрузила на мои колени и велела:

— Ешь! С творогом, как ты любишь. Знаю я, как в этих больницах кормят, хоть в магических, хоть в человеческих.

Блинчики у нее всегда получались превосходные. Тонкие, ажурные, во рту таяли! Всегда была большая вероятность переесть, потому что остановиться вовремя просто не хватало сил. После целительских протертостей мне они показались амброзией — нектаром богов. Первый проскользнул незаметно, а вот уже размахивая вторым, я почти приказала ей:

— Рассказывай!

— О чем? — бесцветно откликнулась Жавурина.

— Что такого совершил Элазар, что ты на него так смертельно обиделась?

— Что? — удивленно спросила она. — На него? Да я на себя зла до чертиков! Места себе не нахожу! Кремер пострадал, ты чуть не погибла и все из-за того, что одна глупая девица мечтала о романтике, вместо того, чтобы думать о деле!

Ой… Такой тирады я не ожидала, поэтому так и застыла с не донесенным до рта блином.

— Что? — снова спросила она. — Рассказать про свой позор?

И я отчаянно закивала, потому что сказать сейчас, определенно, ничего не могла.

— Ну, слушай. Надо же выговориться. Надоело все в себе держать.

Она подскочила и нервно заходила по палате, я же куснула блин и чуть не подавилась, когда Юлка начала говорить.

— Мне нравится твой дед, Соколова. Сильно. Нет… Не так. Я влюбилась, Ксю! Втырилась, залипла, как малолетка! Мне башню снесло! Я спокойно есть не могла, спать, дышать с тех пор, как он появился. Хмм… Ну не прям сразу, как увидела. Все же то недоразумение в сиреневых рюшах у меня больше смех вызывало, а не влюбленность, но потом все изменилось. Все! Помнишь, что я тебе сказала, когда мы только познакомились?

Я судорожно сглотнула едва прожеванный блин и вопросительно взглянула на Юлку. Чего только не говорила! Пойди-пойми, что она сейчас имеет в виду.

— Я сказала, что муж мне не нужен, а сюда я пришла за ожившей сказкой. Так вот Фонтей стал ее воплощением. Чем больше я понимала, что рядом с таким мужчиной всегда будут происходить самые удивительные вещи, тем больше меня к нему тянуло. Ты знаешь, Ксю, я очень наблюдательная. И казалось, что Элазар тоже имеет на меня виды. Пусть не любовь им движет, а чисто мужской интерес, но он был! Я же видела, как Фонтей смотрел на мою грудь, как провожал меня взглядом. Ведь мне не показалось, нет?

Она очень внимательно посмотрела на меня. И какой, интересно, ответ ждала? Я убрала остатки блина в тарелку. Все равно сейчас не смогу проглотить и кусочка.

— Вот и я думаю — не показалось! А когда он мне кольцо подарил, я лишь для вида удивилась. Знала же из твоих рассказов, что он действия своих учеников не одобряет. Мне хотелось верить, что его кольцо — это символ чувств, которые он ко мне испытывает. И я сняла его с пальца, чтобы хранить ближе к сердцу. А потом оказалось… Оказалось… — и Юлка всхлипнула.

Нет, ребята! Плачущая Жавурина — это, я вам скажу, перебор. Моя психика не железная и еще после эллинов не восстановилась.

— И что оказалось-то? Что? — спросила я. Сейчас главное — не дать ей зациклиться на своем мнимом горе. Тем более и горя-то никакого нет. Так, одна ерунда надуманная.

— Оказалось, что никаких чувств у него нет, а кольцо — вовсе не символ его любви, а обычный защитный маячок, чтобы нас контролировать. Знай я об этом раньше, ни за что не повела бы себя, как полная идиотка, и не подвела бы всех нас! Никогда себе не прощу, что пошла на поводу у своих чувств! Вот теперь можешь…

— Могу что? — не поняла я.

— Можешь начинать меня ненавидеть!

От удивления я могла только глупо таращиться на нее, а вовсе не ненавидеть. Хотя, признаться по правде, обозвать ее очень хотелось. И «идиотка» не самое грубое, что пришло мне на ум в ту минуту. Но стоит ли пинать упавшего? Тем более она сама расстроилась не меньше.

— Жавурина… — тихо сказала я.

— Что? — вскинулась Юлка и с вызовом на меня посмотрела.

— Ну, ты и дура, Жавурина! — сообщила ей непреложную истину.

— Поясни!

— А тебе не приходило в голову, что Фонтей просто совместил полезное с приятным. Он же не знал, что ты закопаешь глубоко в сиськах то, что все нормальные люди носят на пальце. Но я его не оправдываю, а, как раз, наоборот. Достал со своими проверками и недоговорками! Учти, вину с тебя не снимаю, но дед виноват не меньше, а может быть и больше. С чувствами нужно разбираться в свободное время, а на работе заниматься делом и только им. Теперь скажи, какая муха тебя укусила? Зачем ты вернула ему кольцо?

— Как зачем, Ксюшенька? Как зачем? — захлопала своими бездонными глазищами Юлка. — Оно ведь не символ чувств… И вовсе не мне… Или… Или мне?

— Тебе, Жавурина! Тебе! Иначе он вполне мог бы отдать кольцо мне или Сильвестру, а получила его ты.

— Я такая дура! — простая истина дошла до Жавуриной, и она плюхнулась своей объемной пятой точкой прямо на мою кровать, заставив меня дернуться. Плечи прострелило, и я глухо застонала. — Прости-прости, Ксюшенька! На, поешь блинчики и сразу все пройдет!

Она подскочила с кровати, а мне на колени вновь водрузила тарелку. Не то, чтобы я была против десерта, но аппетит как-то пропал.

— И прекращай изводить Элазара! Он уже не молод, чтобы так переживать! — строго посмотрела на вмиг присмиревшую Юлку.

— Думаешь, он так из-за меня переживает? Я думала из-за войны, артефактов этих… А ушла, чтобы на глаза не попадаться и лишний раз не раздражать.

— Жавурина! Бестолочь ты моя любимая! По-настоящему заставляют переживать и нервничать только люди, которые нам небезразличны, все остальное условно. Даже апокалипсис. А Фонтею сейчас эмоции нужны, положительные.

— И, что ты предлагаешь?

— Для начала вам нужно поговорить и все выяснить.

— У-у-у-у… — скривилась Юлка. — Не могу я. Лучше вас с Кремером дождусь. На призывном пункте хоть и скучно, зато спокойно.

— Меня завтра выписывают, так что — не отвертишься! — зло сообщила я и вгрызлась в блин. Не пропадать же добру. Даже если его и пекла дурочка.