Правда или долг

Глава 1

Марика несколько секунд оглядывала столы на лужайке, накрытые к торжеству, после чего восхищенно выдохнула.

— Да уж, с размахом, — озвучил ее мысли Константин. — Такое впечатление, будто у Нурит целая толпа знакомых. С другой стороны, не каждый день единственная дочь выходит замуж, так что мы простим доктору Мейер то, что она решила устроить мне приступ социофобии.

— Где же все? — Марика в очередной раз осмотрелась. — Кто каждую секунду меня подгонял и говорил, что мы опаздываем?

— Я хочу поздороваться с коллегами. Меня не было в стране три месяца.

— О да, ты даже говоришь с английским акцентом. — Марика попыталась передразнить акцент, сморщила нос и рассмеялась. — Это было самое замечательное путешествие в моей жизни. Никогда не думала, что будет так приятно наплевать на дела!

Доктор Мейер подошла к гостям сзади и положила руки им на плечи.

— Господин и госпожа Землянских, — сказала она. — Рада вас видеть. Акцент я делаю, прежде всего, на слове «вас». А потом уже, конечно, на слове «рада». Мы успели соскучиться. Тебе, — Нурит обратилась к Константину, — наверное, уже хочется вернуться к работе?

— Даже не знаю, чего мне хочется больше — вернуться к работе, начать диссертацию или же увидеть твою дочь в свадебном платье. Это тот самый Андре?

— Да. Замечательный мальчик.

— Надеюсь, она не беременна?

Нурит бросила на Константина подозрительный взгляд.

— Нет, — ответила она недовольно.

— Ну что же, остается надеяться, что ей с врачом в семейной жизни повезет больше, чем тебе.

Марика оглядела обоих. Доктор Мейер успокаивающе кивнула ей и улыбнулась.

— Как вы успели заметить, ваш мужчина не изменился — он остался циником, говорит то, что думает, и по-прежнему невыносим.

— О, кого я вижу! Вот и звездная пара. А я-то уже испугался — неужели вы опоздали и пришли не на час раньше, а всего на сорок минут?

Подошедший Боаз поправил галстук-бабочку и раскланялся, стараясь не расплескать шампанское, бокал с которым держал в руке.

— А майор Толедано, похоже, пришел еще раньше, и уже успел выпить, — вернул колкость Константин. — Кстати, я привез тебе подарок. Отдай мне пакет, милая.

— Подарок? — удивленно спросил Боаз. — Ты возвращаешься к работе и до того, как снова примешься устраивать террор, решил нас подбодрить?

Константин ничего не ответил, нетерпеливо кивнув на пакет. Боаз достал завернутую в подарочную бумагу коробочку и, развернув, открыл ее.

— Сукин сын, — разочарованно протянул он, разглядывая трубку. — Я не курю уже месяц!

— Мой отпуск затянулся. Надеюсь, это искупит мою вину. — Константин достал кисет из темного бархата и протянул его коллеге. — Внутри еще и фирменные спички. Пользуйся на здоровье.

— Негодяй. — Боаз открыл кисет. — Я обязан это попробовать. Но перед Констанцией оправдываться будешь ты. Кстати, куда она подевалась? — Он огляделся. — Ах, вот она. А уже подумал — куда пропала моя жена? Не украл ли ее кто-нибудь, приняв за невесту?

Констанция подошла к собеседникам, величаво снимая с рук перчатки. Ее взгляд скользнул по Боазу, задержавшись на трубке и «фирменных спичках», которыми он прикуривал, по Константину и остановился на Марике. Она сняла одну перчатку и замерла.

— Что… — Она снова посмотрела на Боаза. — Так вот про какой сюрприз ты мне говорил! Моя дорогая, — она протянула Марике руки. — Прошу прощения за такую скупую на эмоции реакцию, но у меня просто нет слов. Дайте же мне вас обнять! Вы великолепно выглядите! Какое чудесное платье! И, кстати, я ни за что не дала бы вам ваши… — Она задумалась. — Ваши… напомните мне? Двадцать пять?

Женщины обнялись, и Марика погладила Констанцию по волосам.

— Вы тоже отлично выглядите. — Марика оглядела жену Боаза и удивленно подняла на нее глаза, положив ладонь ей на живот. — Констанция… это то, о чем я думаю?

Констанция взяла ее под руку.

— Давайте пройдемся, дорогая, и посекретничаем. А заодно дадим нашим мужчинам возможность обсудить рабочие сплетни. — Она посмотрела на Боаза. — И, судя по трубке в твоих зубах, спор ты проиграл, и теперь на работу целый месяц будешь ездить на автобусе.

— Это нечестно, — запротестовал Боаз. — Меня заставили! И я не буду ездить на работу на автобусе! У меня боязнь общественного транспорта…

— Странно слышать это от человека, который не ездил на общественном транспорте лет десять как минимум. — Констанция кивнула на прощание. — Счастливо оставаться, джентльмены. Не обещаю, что мы скоро будем, но далеко не отойдем.

Боаз еще раз посмотрел на кисет и спрятал его в карман.

— Такой табак стоит того, чтобы на месяц отказаться от любимой машины. — Он посмотрел на Константина. — Впрочем… зачем мне общественный транспорт? Ты по дороге на работу проезжаешь мимо моего дома. Ведь по твоей вине я проиграл этот спор. Мне оставалось продержаться всего-то неделю!

— Цель Констанции была не проиграть спор, а сделать так, чтобы ты бросил курить. — Константин взял у официанта бокал с шампанским и благодарно кивнул. — Ах, разум стратега. Все сводит к минимуму… никакого полета мысли.

— Ах, разум аналитика. Его мысль летает так быстро, что он не видит того, что находится прямо перед ним.

Боаз салютовал бокалом и сделал глоток.

— Ну, рассказывай. У тебя, разумеется, многое изменилось за это время. Можешь рассказывать обо всем, кроме очевидного. К примеру, кроме того, что ты восполнил недостаток сна и секса на год вперед.

— Осенью я начинаю писать магистерскую диссертацию, купил новую машину, собираюсь делать ремонт и покупать мебель. Пожалуй, все. Ах, да. Еще я хочу посадить две пальмы в саду и купить новый рояль.

— И все? Я понял. Ты восполнил недостаток сна и секса на два года вперед. Иначе на что еще ты тратил время?

Константин закурил и посмотрел на официантов, сновавших в постепенно увеличивавшейся толпе гостей.

— А еще я узнал, что у меня есть сын.

Боаз поперхнулся дымом и закашлялся.

— Надеюсь, мать этого сына — Марика?

— Конечно. Кто же еще?

— Если ты умудрился сделать женщине ребенка и не знать об этом семь лет, я могу предположить все, что угодно.

— Вы заговариваетесь, майор, — предупредил Константин.

Боаз недовольно мотнул головой.

— Ладно, это мы еще обсудим. Я хотел с тобой посоветоваться. Это связано с работой. Если ты не хочешь, не будем, можно поговорить на следующей неделе.

Константин кивнул, показывая, что готов слушать.

— Это связано… с Гиладом, — осторожно начал Боаз.

— Он не справляется?

— Справляется, и до завидного хорошо. Просто у меня такое чувство, будто с ним что-то не так.

— Он получил руководящую должность, причем серьезную и ответственную. В свое время я тоже изменился, когда сел в это кресло. Мне было тяжело, ему тяжело вдвойне ввиду его характера, но человек рано или поздно приспосабливается ко всему.

Боаз в очередной раз помотал головой.

— Я думаю, дело не в работе. Это что-то личное.

— Хорошо, тогда можно было поговорить с ним. Почему ты этого не сделал?

— Сделал, он послал меня подальше. И довольно грубо.

Константин посмотрел на него.

— Гилад? — уточнил он. — Не помню, чтобы он кому-нибудь отвечал грубо. Даже мне в те моменты, когда мы ссорились. Обычно это была моя прерогатива.

— Я хочу, чтобы ты с ним поговорил. Он тебе доверяет больше, чем кому бы то ни было. Даже больше, чем Нурит.

— Надеюсь, на его работе это не отражается?

— Скорее, это отражается на его отношениях с коллегами.

Константин кивнул. Боаз взял у официанта очередной бокал с шампанским, вернув пустой на поднос.

— Ты не мог бы поподробнее объяснить мне, что ты имеешь в виду?

Боаз снова перевел взгляд на лужайку и некоторое время сосредоточенно молчал.

— Я сейчас думаю о том, — заговорил он, — что не воспринимал его без тебя. Один главный аналитик, понимаешь? И это было настолько гармонично, что все, наверное, так думали. Когда вы ходили вместе, ты шел впереди, а он брел сзади. На совещаниях высказывался ты, а он сидел рядом с тобой и молчал. На операциях ты руководил, а он сидел в стороне, не принимая активного участия. Но в общении ты всегда был человеком сдержанным, взвешивал каждое слово, предпочитал слушать. А он постоянно говорил, смеялся, шутил. А теперь он… больше стал похож на тебя.

Константин рассмеялся.

— А я-то подумал, что он уже принялся узурпировать своих сотрудников, и они тихо молятся о том, чтобы вернулся их бывший руководитель.

— Меня это беспокоит. Это не выглядит защитной реакцией, не выглядит так, будто он приспосабливается к новой должности. Скорее, это выглядит так, будто… будто он получил то, чего получать не хотел.

Константин тоже посмотрел на прогуливавшихся по дорожкам парка гостей.

— Невесело звучит, — резюмировал он.

Боаз сделал глоток шампанского и тяжело вздохнул.

— Прямо «мыльная опера» какая-то, а не работа, — сказал он.

— Кстати, о «мыльных операх». Не помню, чтобы ты когда-то столько пил.

— Я понимаю, что ты слушаешь лекции Нурит по психоанализу, но не стоит входить в роль. Что до алкоголя — я много пью, и ты это знаешь.

— Да, но я никогда не видел, чтобы ты так много пил. Это точно не второй бокал шампанского. И даже не третий.

Боаз легкомысленно махнул рукой.

— Брось. Это из-за дурацкого решения бросить курить. Плюс еще из-за Констанции, и из-за Снира… и на работе одни нервы. — Он посмотрел на Константина. — Ты, верно, и забыл, как какие-то четыре месяца назад сам не мог уснуть без того, чтобы выпить пару рюмок коньяка!

— Я больше не пью.

— Отлично. — Боаз поднял бокал. — За это стоит выпить!