Праведник поневоле

Глава 4

Днем в кабинет Верджила заглянула Пенелопа и сообщила: пришло письмо с известием, что через десять дней к ним прибудут Флер с матерью.

– Я с неделю буду отсутствовать, но к их приезду обещаю вернуться, – заверил ее Верджил.

– Наверное, стоит пригласить еще каких-нибудь знакомых из Лондона, – задумчиво сказала Пенелопа. – Это поможет Бьянке освоиться в обществе.

– Только не слишком много, Пен, и отнесись к выбору гостей со всей тщательностью.

– Есть еще одно, Верджил. Мне кажется, Данте питает к Бьянке нежные чувства.

Верджил попытался понять суть сказанного, но перед его мысленным взором возникла лежащая на земле мисс Кенвуд с устремленным на него взглядом, потрясенная, с румянцем смущения на щеках, от которого кровь закипела в его жилах. Он словно бы вновь ощутил под своими руками ее тонкую, женственную талию, ее едва уловимый, головокружительный аромат лаванды и жаркую волну, захлестнувшую его, когда он, снимая ее с лошади, оказался так близко к ней.

– Пусть это тебя не тревожит, Пен. Данте не даст себя соблазнить.

– Я тревожусь не о Данте. Бьянка производит впечатление очень простодушной девушки, а Данте… не знаю, Верджил, известно ли тебе, ведь никто не решается обсуждать подобные вещи с тобой, видя, какой ты… Но все говорят, что Данте – безжалостный волокита.

«Интересно, как представляет себе Пен содержание мужских разговоров после ужина с сигарой за бокалом портвейна», – подумал Верджил. Вот уже не один год похождения младшего брата выводили его из себя, не раз подвергая тяжкому испытанию, когда приходилось смотреть в глаза взбешенного супруга.

– Приличия соблюдает даже Данте. Я уверен: его интерес к Бьянке не имеет целью каким-то образом опорочить ее.

Пенелопа часто заморгала и потрясенно уставилась на брата:

– Значит, ты ему позволяешь?

– А почему бы и нет?

– Бьянка всего лишь неискушенная девушка. Она испытает горькое разочарование, узнав правду о Данте.

– И все же я не намерен ни во что вмешиваться, Пен. Пусть все идет своим чередом. Если Данте завоюет ее сердце, молодые люди сами во всем разберутся и решат, что им делать. Так это обычно и бывает.

– Воля твоя, но лично я не перестаю возмущаться тем, что меня в свое время никто не потрудился предостеречь относительно Энтони.

А вот и нет. Верджил хотел предостеречь ее, но по молодости лет был не вправе высказывать свое мнение. Тогда последнее слово осталось за их ныне покойной матушкой – мальчик не решился сообщить старшей сестре, что у ее прекрасного графа в обществе репутация распутника, грехи которого, по слухам, носят нетрадиционный характер.

Кому-то, однако, было нужно предостеречь ее. Верджил отлично помнил, каким несчастьем обернулось для сестры это замужество. Долгожданный покой она обрела лишь пять лет назад, когда стала жить отдельно от супруга, однако этот покой был омрачен постоянным одиночеством и потерей положения в обществе. При мысли о том, в какой ад способен превратить жизнь неудачный брак, Верджилу сделалось не по себе. Но, хотя его тревожило возможное будущее Бьянки, он не мог забыть и о собственных интересах, и интересах своей семьи. Только бы Пен не вздумала при ней затеять разговор о своей неудавшейся жизни без любви и без детей!

Пенелопа с присущим женщинам скептицизмом посмотрела на брата:

– Изволь, я буду держать рот на замке. Посмотрим, как пойдет дело. Но при первом же подозрении, что Данте играет ее чувствами, я этого не потерплю и выскажу все, что о нем думаю!

– Ладно, поступай, как знаешь, Пен.

Наконец сестра удалилась, и Верджил вновь взял в руки письмо, которое читал перед ее появлением. Он еще раз пробежал листок глазами. Да, нелегко хранить тайну, ведь даже в самые неподходящие моменты она может потребовать от тебя внимания. Вот и на этот раз он намеревался уехать вместе с Данте, но теперь обстоятельства переменились.

Верджил вышел из кабинета и направился к себе в комнату, чтобы предупредить Мортона о своем отъезде, который планировался уже через день.

На следующий день Бьянка сидела в гостиной и, нетерпеливо постукивая ногой, ожидала визитера. К сожалению, карточка, которую Пен подал дворецкий, принадлежала не тому, кого она ожидала.

Найджел вихрем ворвался в зал. В парижском сюртуке с узкой талией, с темным шарфом на шее и волосами до плеч, уложенными с живописной небрежностью, он выглядел очень романтично.

Раскланиваясь с Пен, Найджел одарил Бьянку теплой приятельской улыбкой.

– Вы только недавно из Парижа, – заметила Шарлотта. – А посему должны рассказать нам о нем.

Гость с любезной услужливостью стал развлекать дам описаниями последних мод. Хотя внимание кузена по большей части было обращено к Бьянке, девушка слушала его вполуха. Она ждала, не раздастся ли звук других шагов.

Двери отворились, но это оказались всего лишь Верджил с Данте.

– Надеюсь, вы останетесь в Вудли, по крайней мере, до зимы, – предположила Пенелопа.

– Именно так.

– Я в скором времени собираюсь на несколько дней зазвать гостей и очень рассчитываю на то, что вы присоединитесь к нам в любой момент, когда вам это будет удобно.

– О, вы так любезны! Я редко навещал своего деда, так что мне здесь почти все будет любопытно.

– В прошлые годы вы нечасто бывали в Англии, Кенвуд, не так ли? – спросил Верджил.

– Да, я предпочитал жить в Париже. Французская культура с ее богатой художественной жизнью мне кажется непревзойденной.

– Так вы интересуетесь искусством? – быстро спросила Пенелопа. – Тогда вам придется по душе то общество, которое я пригласила. Ваша кузина тоже не чужда искусства – она одаренная певица, у нее ангельский голос. Иногда она даже соглашается развлечь нас с Шарлоттой…

Найджел изобразил на лице приличествующий случаю интерес, хотя не без оттенка снисходительности. Бьянка догадывалась, что он, как видно, не раз встречал молодых особ, голоса которых их друзья называли ангельскими.

– Давайте попросим ее спеть прямо сейчас, – предложила Шарлотта. – Верджил с Данте никогда не слышали ее.

– Почту за честь аккомпанировать вам! – воскликнул Найджел. – Я довольно сносно играю на фортепиано.

Бьянка почувствовала себя в весьма затруднительном положении. Она развлекала Пенелопу с Шарлоттой популярными салонными песенками и за последние две недели не имела возможности для серьезной практики. Тем не менее, одна лишь возможность петь, пусть это будет и не самое удачное ее выступление, приводила Бьянку в радостное возбуждение.

Все переместились в зал, где стоял рояль, и Найджел уселся за фортепиано.

– Мой репертуар популярных песен весьма ограничен, – предупредил он Бьянку с легким снисходительным поклоном.

– Тогда, может быть, я спою какую-нибудь арию? Приятно удивленный, Найджел поднял глаза на Бьянку. Они выбрали арию из оперы Моцарта, которую Бьянка выучила незадолго до отъезда из Балтимора. В предвкушении выступления у нее затрепетало сердце.

Когда все расселись, Найджел сыграл вступление.

Едва прозвучали первые аккорды, Бьянка воспарила на крыльях вдохновения. Теперь ей не приходилось сдерживать свой голос, как она это делала, распеваясь в своей комнате. Не было холодной, безответной пустоты, окружавшей ее в парке, куда она убегала петь. В ее выпущенном наконец на свободу сильном голосе зазвучала радость, одухотворявшая музыку глубиной чувств.

Реакция маленького зрительного зала придала Бьянке новые силы. Пенелопа была потрясена до глубины души, Данте покорен, Шарлотта смущена, а Верджил чрезвычайно заинтригован. Бьянка скосила глаза на Найджела и прочитала на его лице удивленное одобрение. Сам он весьма искусно владел инструментом и, по-видимому, сознавал, что его мастерство оценено аудиторией по достоинству.

Когда Бьянка закончила петь, в зале воцарилась такая тишина, что было слышно жужжание влетающих в открытое окно насекомых. На миг Бьянка застыла, сдерживая нарастающую эйфорию и прислушиваясь к биению своего сердца…

– Это просто невероятно, дорогая кузина! – тихо проговорил Найджел. – Вы поете вполне профессионально.

– Вы всех нас поразили, Бьянка, – подтвердила Пенелопа. – Ваше мастерство, сэр Найджел, также достойно самой высокой похвалы. Я вижу, ваш интерес к музыке довольно серьезен.

– Это не интерес, это моя страсть.

Их с Бьянкой взгляды встретились. Молодые люди понимающе, с блеском в глазах посмотрели друг на друга, будто им двоим было известно нечто, недоступное для окружающих.

– Вы должны обещать сыграть, когда прибудут мои гости. Я думаю, мы сможем упросить и Бьянку вновь спеть нам. Это сделает вечер незабываемым.

– Почту за честь. – Найджел начал прощаться, приглашая присутствующих как можно скорее навестить его в Вудли.

Не успела Пен вызвать дворецкого, как тот явился сам с визитной карточкой.

– Пожаловал какой-то господин, миледи. Он просит позволения увидеться с мисс Кенвуд.

Пенелопа внимательно изучила карточку и, удивленно вскинув брови, передала ее Бьянке, которая без того уже знала обозначенное на ней имя.

Долгожданный гость наконец-то прибыл.

– Это по делу, Пенелопа. Могу я где-нибудь переговорить с ним с глазу на глаз?

– Проводите приехавшего господина в мой кабинет, – сказал Верджил дворецкому. – Мисс Кенвуд может поговорить о своем деле там.

Дождавшись отъезда Найджела, Бьянка побежала по коридору в кабинет, все еще воодушевленная своим выступлением.

Она никогда раньше не бывала в кабинете Верджила. Комната выходила окнами на север, и проникавший через стрельчатые готические окна рассеянный свет слабо освещал стол из темного дерева, заставленные книгами полки и акварельные пейзажи на стенах.

Гость при виде Бьянки поднялся со стула возле окна.

– Рада вас видеть, мистер Питерсон.

– Получив ваше приглашение, я почувствовал облегчение, мисс Кенвуд. До этого я очень тревожился оттого, что вы не назначили встречу.

– Меня нашел лорд Леклер, у которого на меня имеются определенные виды. Он составил свои планы на время моего пребывания в вашей стране.

Бьянка опустилась на стул у окна. На широком подоконнике, вделанном в нижнюю часть проема, стояли диковинные игрушки: деревянная катапульта с цепочками, деревянный с кожаным верхом экипаж и, наконец, какое-то на первый взгляд ничем не примечательное сооружение, представлявшее собой ряды приставленных друг к другу рифленых наклонных плоскостей, снабженных цепочками и колесиками.

Игрушка была сработана довольно грубо, и Бьянка заключила, что это, видимо, детская поделка самого Верджила. Мысль о том, что строгий, справедливый виконт хранит память о детстве в своем рабочем кабинете, тронула ее, хотя она не могла вообразить себе такого представительного мужчину шаловливым мальчиком.

Мистер Питерсон был лысеющим бледным господином средних лет с серыми глазами, которые в зависимости от обстоятельств выражали то тонкий расчет и прозорливость, то почтение. Когда Бьянка впервые явилась к нему в Лондоне, практическая сметка не обманула его, и из ее объяснений он живо смекнул, что, хотя девушке и нечем заплатить сейчас, с получением ею наследства он внакладе не останется.

– Вы ознакомились с завещанием? – спросила Бьянка.

– Разумеется, ознакомился – я встречался с адвокатом вашего деда. Его, по-видимому, удивило ваше обращение ко мне, но он, тем не менее, оказал необходимое содействие и не нарушил свой долг.

– И что же вы выяснили? Я могу освободиться из-под опеки Леклера?

– Данное условие завещания возможно аннулировать в том случае, если вы не получаете должной заботы или если имеются доказательства мошенничества. Но суд не даст согласия на вашу полную независимость, чего, как я понимаю, вы добиваетесь: если опекуном не будет виконт, на эту роль назначат кого-нибудь другого. Когда речь идет о таком достойном господине, как ваш опекун, суду, чтобы принять решительные меры, необходимы вопиющие примеры его злоупотребления своим положением.

Бьянка почувствовала досаду. Ее взгляд упал на бессмысленную игрушку, и она, заметив маленький свинцовый шарик у ее основания, рассеянно взяла его и бросила на самую верхнюю наклонную плоскость. Шарик покатился вниз, перескакивая с одной плоскости на другую, вперед и назад, приводя в движение колесики и шкивы.

– Однако ваше нынешнее положение, мисс Кенвуд, недолговременно. Вам надо ждать меньше года. Желание вашего деда не оставлять вас без опеки совершенно понятно: он не хотел делать вас беззащитной жертвой бессовестных охотников за состоянием богатых молодых женщин. А ведь вы очень богаты…

– Насколько именно?

– Прошу прощения?

– У меня приблизительные сведения. Каковы точные размеры моего состояния?

– Доход от основного капитала за этот год должен составить не менее трех тысяч фунтов.

– Это же целое состояние! Его более чем достаточно для реализации моих планов.

– Ваш опекун будет распоряжаться поступлениями, выплачивая вам определенные суммы для покрытия ваших расходов. Он обязан быть справедливым в удовлетворении ваших просьб.

Увы, Бьянка не надеялась, что справедливость Верджила так велика, что он расщедрится на несколько сотен, с которыми она сбежит в Милан. Если он контролирует ее доходы, то и все ее поступки тоже под контролем. В сущности, он контролирует ее жизнь.

– С другой частью вашего наследства сложнее, – продолжил отчет мистер Питерсон.

– С какой частью?

– Ваш дед был коммерсантом. В конце жизни он распродал почти все дела, однако сохранил свои доли в трех компаниях. В двух из них его участие незначительно, а в третьей – хлопкопрядильной фабрике в Манчестере – он имел контрольный пакет акций. Вам завещан процентный доход от этих акций за вычетом десяти процентов с дохода хлопкопрядильной фабрики, которые причитаются вашему кузену.

– Виконт одновременно является и моим доверительным собственником – он распоряжается всеми капиталовложениями.

– Доли в этих компаниях не являются частью основного капитала; после вашего замужества или наступления совершеннолетия виконт лишается права распоряжаться ими. Сказать по правде, меня удивляет, что он не распродал эти доли, которые представляют риск для вашего состояния. Случись что, не дай Бог, в погашении долгов участвуют все партнеры без исключения.

Эти доли в компаниях Бьянку мало интересовали, вот только если…

– Они тоже что-то приносят?

– Адвокат был не склонен знакомить меня с этими документами. По-моему, фабрика должна приносить доход.

– И что будет с этим доходом?

– Он поступит к вашему доверительному собственнику, который, возможно, инвестирует его в другие ценные бумаги, или же доход будет отослан вашему опекуну…

Которым является то же самое лицо! Доверительный собственник. Опекун. Как бы Бьянка ни поворачивала разговор, он неизменно сводился к Верджилу Дюклерку.

– Мистер Питерсон, я хотела бы, чтобы вы присутствовали при моем разговоре с лордом Леклером. Ситуация, которую он создал, совершенно невыносима. Меня тут держат как пленницу.

Бьянка велела дворецкому позвать Верджила. Мистеру Питерсону при мысли о предстоящей беседе, по-видимому, сделалось до крайности неловко; когда Верджил вошел в кабинет, расчет и прозорливость в его серых глазах тотчас сменились почтением, а на лысом темени выступили капельки пота.

– Лорд Леклер, это мистер Питерсон, мой адвокат.

Верджил холодно, со скучающим видом и аристократической надменностью окинул поверенного взглядом, в то время как мистер Питерсон, вмиг растеряв свое достоинство, суетливо и подобострастно расшаркался перед ним. Бьянке так и хотелось прикрикнуть на него, призывая оставаться мужчиной.

Верджил обратил на нее укоризненный взгляд:

– А я и не знал, что вы обратились к адвокату, мисс Кенвуд.

– Это было первое, что я сделала по прибытии в Лондон.

– Адвокату вашего деда, моему адвокату или мне доставило бы удовольствие разъяснить вам все, что вы пожелаете знать.

– Я хочу составить собственное представление о фактическом положении вещей и решать самостоятельно, на какие вопросы мне требуется получить ответ.

– Полагаю, мистер Питерсон удовлетворил ваше любопытство по всем вопросам?

– Почти. Он разъяснил мне все относительно долей в компаниях, которые я наследую, и, чтобы избежать риска, посоветовал их продать.

– Я выразился иначе, милорд, – бросился поспешно и горячо объяснять мистер Питерсон. – Я всего лишь разъяснил закон о финансовой ответственности партнеров.

– Что вам и надлежало сделать. Я собираю сведения о стоимости этих долей – для меня как доверительного собственника было бы крайне безответственно отдать их даром. Ко мне поступило несколько предложений об их покупке, которые я рассмотрю, как только буду в состоянии оценить выгоду каждого. Подобные вещи требуют времени: от управляющих и других собственников непросто добиться правдивой информации…

– Превосходно, милорд. Лучшего управления делами и быть не может. Думаю, мисс Кенвуд, ваши дела в идеальном порядке, вам несказанно повезло, что лорд Леклер заботится о…

– Когда компании выплачивают проценты? – перебила Бьянка.

Верджил и глазом не моргнул, демонстрируя железную выдержку.

– Если есть прибыль, компании выплачивают проценты раз в год. Эти деньги будут реинвестированы в государственные ценные бумаги.

– А после смерти деда были поступления с основного капитала?

– Да, были.

– Они уже реинвестированы?

– Большая часть: Большая часть, но не все.

– Мистер Питерсон, пожалуйста, подождите меня в библиотеке.

Мистер Питерсон, по-видимому, был так рад исполнить просьбу Бьянки, что в своем поспешном отступлении споткнулся и чуть не упал.

Бьянка опустилась на стул напротив Верджила.

– Я хочу, чтобы вы предоставили оставшуюся часть доходов в мое распоряжение.

– Это противоречит моим намерениям.

– Это же мое наследство.

– Даже если бы вы были самой благоразумной из женщин, передав деньги вам, я бы нарушил свои обязательства. Судя по всему, вы хотите сделать меня соучастником вашего разорения. Об этом не может быть и речи.

– Мистер Питерсон сказал, что опекун обязан быть справедливым в удовлетворении моих просьб о выдаче средств.

– Все вам необходимое вы можете получить в любой момент – лавочникам достаточно выслать мне счета. Для модисток и торговцев разными дамскими безделушками это обычное дело. Я не намерен больше возвращаться к этому вопросу, разве что ваши расходы перерастут в расточительство.

– Поскольку модисток в доме нет, обвинение в расточительности мне не грозит.

Лицо Верджила немного смягчилось.

– Прошу извинить меня. Конечно, вы хотели бы в полной мере насладиться плодами выпавшей на вашу долю удачи. Я попрошу Пенелопу через несколько недель съездить с вами в Лондон.

– Благодарю. И все же мне хотелось бы иметь кое-какие карманные деньги уже сейчас, чтобы купить кое-что для личного пользования.

Как и ожидала Бьянка, определение «личный» освободило ее от дальнейших расспросов. Верджил выдвинул ящик стола.

– Полагаю, двадцати фунтов будет довольно, – сказала Бьянка.

– Это слишком крупные карманные деньги, мисс Кенвуд.

– Часть этой суммы пойдет на выплату гонорара мистеру Питерсону.

– Мистер Питерсон может выслать счет мне.

– Я бы предпочла, чтобы он этого не делал, так как хочу, чтобы он помнил, кто его клиент. К тому же я не считаю справедливым заставлять его ждать, пока я получу свое наследство.

Вытащив из ящика несколько банкнот, Верджил положил их на стол, затем приблизился к стулу, на котором сидела Бьянка, и, больше не скрывая раздражения, взглянул на нее сверху вниз так, что ей захотелось куда-нибудь спрятаться.

– Я не привык в столь резком тоне решать денежные проблемы, в особенности с женщинами. Мне также непривычны вопросы, которые подвергают сомнению мою честность и компетентность относительно того, как я распоряжаюсь вашим состоянием, тем более на глазах у человека, с которым я не имею чести быть знакомым. – Верджил наклонился к Бьянке и вцепился в подлокотники. Девушка всем телом вжалась в спинку стула, пытаясь укрыться от молний, которые метали его глаза. – На самом же деле, мисс Кенвуд, дядя Верджил полагает, что его непочтительной подопечной не помешало бы задать хорошую трепку.

Бьянка открыла рот, собираясь вслух выразить негодование, но тут Верджил круто повернулся к ней спиной и решительно зашагал к двери.

Лишь только он удалился, она сгребла со стола оставленные им банкноты, прошла в библиотеку и, подойдя к мистеру Питерсону, протянула ему десять фунтов.

– Это ваш гонорар и покрытие понесенных издержек. Остаток этой суммы употребите, чтобы открыть для меня счет в банке. Если потребуется, воспользуйтесь своим собственным именем.

– У лорда Леклера наверняка есть счет, на который вы можете выписывать чеки.

– Я хочу иметь свой собственный счет и хочу, чтобы он о нем не знал. Как только дело будет сделано, извольте сообщить, мне об этом письмом. Кроме того, потрудитесь разузнать насчет этих предложений о покупке долей в компаниях.

– Хорошо, я попытаюсь, если вы настаиваете. Письма прикажете адресовать сюда?

– Да. Вряд ли виконт позволит мне отлучиться отсюда надолго. Судя по всему, это произойдет не раньше, чем я выйду замуж или мне исполнится двадцать один год.

Но Бьянка не собиралась выходить замуж и отказывалась ждать, когда ей исполнится двадцать один год. Если Питерсону удастся получить имена заинтересованных в покупке долей сторон, у нее появится возможность достать необходимые средства, чтобы отправиться в Италию вопреки чинимым Верджилом Дюклерком препятствиям.

Едва Верджилу удалось унять бушевавший после неожиданной встречи с мистером Питерсоном гнев, как пожаловал еще один гость – его друг Адриан Бершар. Появление Бершара сулило Верджилу избавление от назойливых эротических фантазий по поводу укрощения Бьянки Кенвуд, и это его очень устраивало.

– Давненько мы с тобой не виделись! – Верджил с улыбкой поприветствовал друга.

– Верно. Отчего ты не пробыл в Лондоне подольше? Где ты скрывался? – Впрочем, в темных глазах Адриана не наблюдалось особого интереса.

Верджил жестом указал на стол:

– Семейные дела отнимают почти все время. – Объяснение выглядело правдивым, хотя жест недостаточно убеждал. В Леклер-Парке Верджил пробыл ничуть не дольше, чем в Лондоне. Из всех друзей Верджила Бершар более остальных чувствовал фальшь.

– Я часто скрываюсь в своем северном имении – там не нужно быть виконтом, – прибавил он на случай, если Адриан все же заподозрил его в лукавстве. – Очень мило с твоей стороны навестить меня здесь и избавить от этой тяжкой повинности.

– К сожалению, это не светский визит. Давай выйдем, и я тебе все объясню.

Верджил с любопытством проследовал за Бершаром. Они прошли подъездную аллею и дошли до места, где окружавшая дом дорога обрывалась. Там в тени под деревом стоял экипаж, в котором сидел седовласый господин с выдающимся вперед крючковатым носом.

Верджил оттащил Адриана в сторону.

– Мог бы предупредить, что привез Веллингтона.

Герцог, по-видимому, услышал его слова.

– Это я попросил Бершара доставить меня сюда, но не объявлять о моем прибытии, и он с точностью исполнил свою миссию, – проскрипел Веллингтон, выходя из экипажа.

– Ваша светлость, вы оказали мне честь своим визитом!

– Это не визит, посему я попросил Бершара вызвать вас ко мне сюда. Не сочтите мой шаг оскорблением для вашей сестры, Леклер, у меня попросту нынче нет времени на салонные разговоры. – Он взмахнул тростью. – Вот приятная, тенистая тропа. Давайте немного пройдемся.

Верджил двинулся вперед, держась возле Адриана, которого Веллингтон сделал своим протеже, – покровительство важной особы обеспечивало третьему сыну графа Динкастера место в палате общин.

Несколько минут тишину нарушало лишь мерное постукивание трости о землю. Герцог даже не пытался заполнить ее какими-нибудь незначительными замечаниями.

– Я приехал говорить с вами по весьма щекотливому делу, – наконец начал он. – Чтобы начать этот разговор, невозможно найти приличного повода, и я буду прямолинеен. Я приехал расспросить вас об обстоятельствах смерти вашего брата. Случаи непредумышленных самоубийств от выстрела всегда вызывали во мне интерес. Сделать такое непросто. Я хотел бы знать, точно ли с вашим братом произошел несчастный случай, не было ли это самоубийством.

Верджил с возмущением посмотрел на Адриана, но в ответ на его взгляд друг едва заметно отрицательно покачал головой. Получив знак того, что Адриан не предал и не проболтался, Верджил немного успокоился.

– Да, это было самоубийство, о чем известно только членам семьи и узкому кругу друзей.

– Я ценю ваше доверие. Очень прискорбно, однако, что мои опасения подтвердились. Скажите, вы никогда не находили странным то обстоятельство, что за одну неделю произошло два самоубийства значительных особ – вашего брата и Каслрея?

– Мой брат был подвержен приступам черной меланхолии, а министр иностранных дел являлся душевнобольным. Эти случаи никак не связаны.

– Я в этом не уверен, Леклер. Вашего брата могли шантажировать. Вы не находили каких-нибудь доказательств? Я спрашиваю об этом потому, что имеются указания на то, что Каслрея шантажировали.

– Я думал, эта версия уже похоронена, причем вами же.

– Принимая во внимание общественное положение Каслрея, я не мог допустить, чтобы подобная информация распространилась. Этот человек был явно нездоров, и я считал эту версию недостоверной. Однако при нашей последней встрече Каслрей обмолвился о каком-то письме, намекал на свой страх перед разоблачением.

Разоблачение. Верджил сразу понял, к чему клонит герцог.

– Как вы уже упомянули, он был нездоров.

Прежде чем заговорить снова, Веллингтон сделал несколько шагов.

– Автор письма заявлял, будто у него имеется доказательство некоей преступной деятельности.

Верджил остановился, вынуждая к тому же Адриана и Веллингтона.

– Итак, после долгих размышлений эта подробность заставила вас заключить, что мой брат имеет отношение к упомянутой деятельности?

– Да выслушай же до конца! – потребовал Адриан.

– Не хочу ничего слышать, черт побери!

– Мне понятен ваш гнев, Леклер. Уверяю вас, единственная связь, которую я усматриваю между этими двумя самоубийствами, – возможный шантаж. – Голос Веллингтона посуровел. – Я повторяю свой вопрос: у вас есть причины предполагать, что вашего брата шантажировали? А чтобы у вас не появилось желания слукавить и тем самым обелить его имя, позвольте заметить, что, по-видимому, сейчас готовятся новые жертвы, и происшествие с лордом Фэрхоллом на охоте в мае было вовсе не случайным. Я думаю, нам еще предстоит стать свидетелями многих смертей и несчастий, если мы не докопаемся до сути.

Верджила охватила ярость, в нем все клокотало; однако его гнев был вызван не суровым тоном Железного герцога. Веллингтон хранил тайну почти год, не в состоянии решить, насколько он прав в своих подозрениях о характере этих случаев и существующей между ними связи.

– Да, я думаю, Милтона шантажировали. И полагаю, именно поэтому мой брат покончил с собой. Он оставил письмо – я нашел его в бумагах, которые, он знал, я буду разбирать, как только управление имением перейдет в мои руки. В письме имелись намеки на предательство, вот только не знаю чье – его или кого-то другого. В основном он писал о семье и о том, что, пока мы не погибли, ему лучше сойти со сцены. Мне хотелось верить, что Милтон имел в виду наши финансы, которые находились в ужасающем состоянии. Однако в моей душе уже тогда шевельнулось подозрение: уж не направлял ли кто-то его руку с пистолетом.

Мужчины присели на упавшее дерево, и, пока Верджил рассказывал, Веллингтон, слушая его, чертил на земле тростью какие-то фигуры.

– Допустим, что шантаж присутствовал в обоих случаях. Была ли его целью смерть несчастных? – проговорил Адриан.

– В этом весь вопрос. – Веллингтон кивнул.

– Для моего брата, возможно, единственной причиной было наше финансовое положение. Никто никогда не догадался бы о его неплатежеспособности – об этом никому не было известно. Брат тратил деньги с легкостью, так, будто не испытывал никаких затруднений.

– Как правило, считается, что шантажист хочет лишь пустить кровь своей жертве. Однако выбор времени… Мы получили доказательство существования в стране радикалов, замышляющих убийство членов правительства и палаты лордов. Подумайте, насколько проще и вернее действовать таким путем…

– Мой брат не был выдающимся политиком.

– Но он интересовался политикой.

– Всего лишь абстрактный интерес, не более.

– Но это могло привести вашего брата к сближению со сторонниками насилия, которые стремились вовлечь его в дело, а через него и других, – заметил Веллингтон. – Быть может, в отношениях вашего брата с этими людьми не содержалось ничего противозаконного, но те впоследствии могли использовать эту связь против него.

Замечание повисло в воздухе, требуя ответа. На этот раз герцог ясно сформулировал опасения самого Верджила насчет причин смерти Милтона.

– Вам не попадались письма, доказывающие дружбу вашего брата с министром иностранных дел? – неожиданно спросил Веллингтон.

– Я их не искал.

Это была ложь. Отъявленная ложь. Верджил не хотел, чтобы это предположение так скоро стало фактом.

– Значит, вам придется это сделать.

– Я сейчас занят другими делами. Не думаю, что между этими смертями существует прямая связь, кроме разве одного и того же шантажиста; и я более заинтересован в том, чтобы найти этого человека, чем получить сведения о порочащих моего брата грехах.

– Стало быть, вот в чем причина твоих постоянных поездок то сюда, то в Лондон, – заметил Адриан. – И как, есть подвижки в деле?

– Очень небольшие.

Точнее, чертовски маленькие, тем более, если учесть, как много времени и жизненных сил он потратил на эти поиски.

– К сожалению, я здесь ничем не могу быть полезен – в моих силах только наблюдать за людьми и гадать, нет ли в их поведении чего-либо настораживающего, – медленно произнес Веллингтон. – И у меня есть причины полагать, что некоторые проявляют беспокойство. Страшно подумать, что есть кто-то, кто раскапывает чужие тайны, и потом шантажирует ими ваших друзей, а может, и еще хуже: доводит их до того, что они готовы лишить себя жизни, лишь бы их оставили в покое.

– Ну а ты, Бершар? У тебя какой во всем этом интерес? Или ты приехал лишь с тем, чтобы устроить мою тайную встречу с его светлостью?

Верджил так и не дождался ответа. Когда все трое поднялись и направились обратно к скрытому поддеревом экипажу, за Бершара ответил Веллингтон:

– Ваш друг для меня проводит кое-какие тайные расследования относительно лорда Фэрхолла. Поскольку надежность Адриана не подвергается сомнению, надеюсь, вы поделитесь с ним всеми сведениями, какие вам удастся раздобыть, чтобы дело решилось возможно быстрее.

– Разумеется, ваша светлость.

Еще одна бесстыдная ложь. Адриан действительно являлся другом Верджила, опытным не только в расследованиях, но и в сокрытии тайн, однако Верджил не собирался передавать никаких сведений кому бы то ни было, если это грозило бросить тень на репутацию Милтона или на семью Дюклерков.

А ему казалось, что именно так и случится по причинам, которые он осмотрительно избегал упоминать в разговоре.