Правила побега с обнаженным оборотнем

– Ты издеваешься надо мной, – снова сквозь зубы яростно процедил он в трубку своего сотового.

Я села в кровати, и потерла лицо рукой. Затем тихонько побежала в ванную чистить зубы, пока Калеб продолжал тихо бормотать в трубку. Вздохнув, он подытожил:

– После этого с ней рядом жизнь превратится в ад.

Я приподняла бровь и сплюнула лишнюю зубную пасту. Он отключился и плюхнулся обратно на постель, сжав пальцами переносицу.

– Что?

Калеб сел, закатив глаза:

– Звонили из офиса Мерла. Вчера вечером Морт явился на аэродром, как ты и сказала. Сегодня утром он лег больницу, чтобы пройти обследование перед операцией. Мерл выражает свою благодарность посредством чека на солидную сумму.

Мои губы уж было подернулись в легкой усмешке, но я сдержалась.

– Злорадствовать некрасиво, даже если я была чертовски права, а?

– Да, да, права, – сказал он, одарив меня раздраженным взглядом.

Калеб вылез из постели и помог мне собрать сумки. Мы вместе слаженно справились с надоевшей задачей по упаковыванию вещей, приводя в порядок файлы, складывая в чехлы оборудование, проверяя под кроватью и в ванной, не забыли ли чего. Калеб пребывал в мрачном расположении духа, но это было что-то типа втыка самому себе, молчаливого самобичевания, а к такому я не привыкла. Он ничего не швырял через всю комнату, не крушил мои вещи, не посылал мне взгляды затравленного олененка за мою непомерную жестокость. Крепко сжав рот, просто молча сверялся с нашим выездным списком. Когда мы выходили из номера, я подтолкнула его бедром. Его губы подернулись в усмешке, но Калеб быстро спрятал улыбку. Пока мы шли к грузовичку, я опять пихнула его бедром. Он рассмеялся и обнял меня за плечи.

– Калеб, мы все сделали правильно. Мы дали Морту самому сделать выбор. Извини, что поступила нечестно, пытаясь тайком спровадить его с заправки. Но в итоге все получилось.

– А что, если бы не получилось?

Я улыбнулась, как надеялась, обаятельной, не наглой улыбкой:

– Ну, тогда с меня бы причиталось огромное извинение.

– Я знаю, ты не согласна с тем, что я делаю.

– Не во всех случаях, – возразила я. – Но думаю, что тебе стоит чуть больше вникать в подноготную и разбираться в обстоятельствах, прежде чем браться за чьи-либо поиски. Ведь есть люди, которые заслуживают, чтобы их не трогали.

Калеб кивнул:

– Я подумаю об этом.

Это, наверное, был самый большой прогресс, которого я достигла, так что я не замедлила им воспользоваться.

– Кто был прав? – спросила лишь чуточку самодовольно.

– Ты была права, – сказал он, останавливаясь.

Одним прыжком я оказалась перед ним, приподнявшись на цыпочках:

– Кто умнее тебя?

Калеб со вздохом сложил руки на груди:

– Ты умнее меня.

Я чмокнула его в подбородок, потому что выше уже не дотягивалась.

– Не забывай об этом.

– А без вот этого последнего было не обойтись? – проворчал он.

– Эй, я исполнила целую хореографическую постановку под названием «Я же тебе говорила». Тебе повезло, что я тебя пощадила, – заявила я. Он фыркнул, помогая мне залезть в грузовик. – А слушать мы будем «Сингл Ледис».

Калеб прищурился:

– Ты злючка. Чисто дьяволенок в образе крошечного эльфа.

– Но я справедливый злой эльф, – сказала я.

Глава 8

От некоторых отправителей все письма с красным флажком

Поступление солидного чека от Мерла я праздновала в единственном в своем роде прачечной и интернет–кафе в одном флаконе, и пока наши шмотки сушились в центрифуге, проверяла свою почту. Калеб встречался с кем-то по делу, которое было «слишком неясным», чтобы обсуждать его со мной. Он попросил меня не уходить далеко от мотеля, но я хотела проверить свою личную почту, и у нас заканчивались чистые носки. Мне было сподручнее пользоваться компьютером в кафешках, чтобы проверить защищённый сервер, куда я получала электронную почту от Рэд Берн. Я надеялась, что она отправила какие-то корректировки по моим документам.

Когда я вбила свои данные в поля регистрации, письма полетели в мой почтовый ящик, как мусор, раздуваемый вентилятором. Тридцать восемь новых писем за несколько недель, как раз за то время, как я покинула магазинчик Эмерсона и спасла оборотня. Тема всех писем была одинаковой: «НАШЕЛ ТЕБЯ, СУКА».

Я смахнула со стола чашку кофе, горячая жидкость выплеснулась мне на бедра, но я едва ли обратила внимание на ожог. Внутри у меня все оборвалось, и пол будто ушел из-под ног. Трясущимися руками кликнула первое письмо. Оно было кратким и по существу: «Я нашел тебя, сука. Ты и правда думала, что можешь сбежать от меня? Думаешь, забравшись в тьму-таракань, сможешь от меня спрятаться? Не беспокойся, я уже в пути. Мы очень скоро увидимся».

У Гленна хватило ума не подписываться, а письмо было отправлено с popalas_su4ka23@qwickmail.com. Я знала, что он догадается не отправлять письмо со своего домашнего компьютера. Если бы я вдруг, обуреваемая каким-то безумием, рискнула обратиться к копам, то по этому письму они не смогли бы отследить его IP-адрес.

Также, совсем не утешало, что имя пользователя popalas_su4ka использовало столько народу, что Гленну пришлось добавить к нему цифры.

Я сильно сомневалась, что это некое неудачное виртуальное совпадение, письмо, отправленное по ошибке, или розыгрыш. Я сумела справиться с первой волной паники, холодом окатившей меня от груди до пят, так что пальцы отказывались повиноваться. Я знала, что это приближается. Рэд Берн предупредила, что он уже близко. Вся эта затея с письмами больше похожа на блеф. Возможно, нас разделяли тысячи миль. Потому что, если бы Гленн правда меня нашел, то был бы уже здесь и сейчас, и тащил бы меня обратно в Теннеси, упрекая в том, что я неблагодарная скотина.

Глубоко вдохнула, так, что заболели легкие, и шумно выдохнула через нос, затем стала открывать другие письма. Несколько следующих посланий звучали более примирительно. Гленн скучал по мне. Жить без меня не мог. Он не знал, почему я сбежала, но сделает все, что в его силах, чтобы наладить наши отношения. Не могла бы я быть так любезна и связаться с ним, чтобы он перестал волноваться? Сообщения повторялись по кругу – гневные, просящие, жалостливые, тоскующие, а затем вновь злобные и угрожающие.

Он не мог меня испугать, убеждала я себя, надеясь, что в итоге сама поверю в это. Теперь я могла дать бывшему отпор. Я могла сбежать прежде, чем он хотя бы поймет, что мы в одной комнате. Я уже не та наивная, доверчивая девчонка, на которой он женился. Он больше не знал меня. Я стала совсем другим человеком. А еще надо учитывать Калеба.

О, боже, что если Гленн причинит Калебу боль? Я знала, что обращение Калеба в гигантского хищника сводит такую вероятность к нулю. Но даже оборотни не могли устоять против пуль, а бывший не постесняется притащить ружье на кулачный бой с оборотнем.

В каком-то ступоре я все же собрала нашу чистую одежду, на автопилоте сложила ее и потащилась обратно в мотель. Благодаря нежданному повороту судьбы я смогла пройти пешком через городской квартал этого крошечного сельского городишки, избежав нападений или сексуальных домогательств со стороны хулиганов-лесорубов. Я старалась появиться в мотеле, как можно спокойнее. Но это не помешает Калебу заметить мое шоковое состояние. Он станет расспрашивать, а я буду ему отвечать, потому что мои словесные фильтры достаточно прохудились, чтобы выложить ему все. А потом… Что будет потом, я не знала.

Я остановилась в крошечном универсальном магазинчике и нашла вяленую индюшатину и кофе, потому что Калеб терпеть не мог тот кофе, который подавали в мотеле. Перед дверями нашего номера я сделала несколько глубоких вздохов и распахнула дверь, нацепив на лицо очаровательную улыбку.

Калеб как раз забрасывал нашу одежду в сумки. Ноутбук и прочие принадлежности, уже упакованные, ждали возле двери.

– Что происходит? – спросила я, уронив пакеты с продуктами на свой лэптоп.

– Мы едем домой, – ответил оборотень.

В одно ужасное мгновение я подумала, что он имеет в виду долину. Как я рассчитывала объяснить, что знаю, где она находится? И каким образом собиралась небрежно заявить: «О, между прочим, я знаю твою знакома с твоей семьей. И что ты сверхъестественное существо. Сюрприз!»?

– Д-домой? – переспросила я.

– Ну, на свою базу. Бар Садса в Фэрбенксе, «Черпак пива». Он прислал мне пару срочных писем по некоторым делам, и мне надо поехать проверить.

– А ты не можешь просто позвонить ему? – спросила я, думая о новом повороте событий. В Фэрбенксе я буду ближе к Анкориджу, но все же недостаточно. Останется еще шесть часов пути при хорошей погоде.

– Садс беспокоится по поводу двух парней, которых мы ищем, хорошая окупаемость и никаких вариантов. Так что мне надо поговорить с ним на эту тему. Выедем на рассвете, остановимся у него, не в мотеле, это будет вообще классно. На все про все уйдет несколько дней, а потом мы отправимся в Анкоридж, как я и обещал.

– Лады, – сказала я, кивнув, неожиданно отвлекшись на аккуратно сложенную стопку чистого белья.

В том, как я веду домашние хозяйство, Гленна пуще всего раздражала моя привычка неаккуратно стирать белье, разводя сырость вокруг. Чистое белье должно было быть аккуратно сложено, иначе он бесформенной кучей сваливал все в шкафу, чтобы я складывала заново. Так что, когда я уходила, в качестве первой акцией протеста свалила носки в ящик и смотала их в огромный клубок. Но теперь мои носки были с военной точностью разложены по парам.

– Ни споров, ни обсуждений, просто «лады»?

– Ага, – снова кивнула я, закусив губу.

Электронные письма. Потребовалось всего несколько паршивых писем от моего бывшего супруга, и я вернулась обратно к психологической адаптации после «жизни с Гленном». Что это говорит о достигнутых мною до настоящего времени успехах? Что это говорит о моей способности выживать самостоятельно?

Я могла бы натравить Калеба на Гленна.

Мысль эта укоренилась так же быстро и незаметно, как ядовитый сорняк. На моей стороне огромный безнравственный оборотень. Один взмах когтистой лапы – и моей проблемы с Гленном как не бывало. И никакого больше бегства. Не надо скрываться. Не надо бояться. Все что надо сделать – это попросить. Слова уже вертелись у меня на языке.

– Эй. – Калеб нежно сжал мою руку. Мой взгляд метнулся на его участливое лицо. – Ты в порядке?

Я слабо улыбнулась.

Я не могла попросить его. Не могла просить Калеба убить ради меня. Не хочу замарать в крови его или свои руки. Надо справиться с этим самой.

– Ты немного рассеяна, – сказал Калеб.

– Я в порядке, если не считать предстоящей пары часов в грузовике. Вот и все.

Он усмехнулся, плюхаясь на кровать и заключая меня в кольцо своих объятий.

– Ну, это потому что я не представил тебе свой чудесный сборник Конвея Твитти.

И та слабая улыбка, которую я сумела выдавить, тут же исчезла, когда оборотень медленно провел носом по моей шее.

– Очень надеюсь, что ты шутишь.

Позже ночью, когда Калеб спал, я сидела, размышляя над проблемой с письмами. Как Гленн нашел мой электронный адрес? Прежде чем выйти из интернет-кафе, я проверила поля регистрации и не заметила ничего подозрительного в своем аккаунте. Он узнал пароль? Сколько еще времени пройдет, прежде чем он попытается взломать почту?

В те короткие мгновения до того, как мой мозг полностью расплавился, я удалила каждое письмо, которое мне когда-либо отправляла Рэд Берн, а затем отправила ей короткое сообщение, где сказала, что аккаунт, возможно, взломали, и спросила, не могла бы она мне позвонить. Я сменила пароль электронной почты и настройки безопасности, так чтобы любые изменения отслеживались через мой мобильник.

Гленн думал, что может меня найти. Он и понятия не имел, как я научилась скрываться.

С решительностью, в которой было что-то холодное и чужое, я высвободила ноги из-под одеял. Нацарапала Калебу коротенькую записочку на одном из стикеров и прикрепила на абажур. Я как могла старалась бесшумно ступать по узловатому гостиничному ковру. Сумки уже стояли готовые к утреннему отъезду. Мне оставалось лишь натянуть джинсы и туфли и умудриться как-то открыть дверь, не разбудив обладающего суперслухом Калеба. Нет проблем.

Тихонько одеваясь, я смотрела, как он спит, слабый свет пробивался через занавески, оставляя на его коже легкий желтоватый отблеск. Прямо как тот свет, который разливался по всему его телу перед перевоплощением. Я очень расстраивалась, что никогда не увижу, как Калеб оборачивается. Мне бы хотелось посмотреть на него в обличье волка. Конечно, его человеческий облик тоже весьма хорош.

Мои пальцы возились с пуговицей джинсов, и я встряхнула руками. Что я делала? Почему бы просто не разбудить его и не сказать, что я сбита с толку и нуждаюсь в его помощи? Почему я не могла бросить эту затею с побегом, коль скоро все так закрутилось? Почему я не могла сказать ему, что знаю про оборотней?

Калеб засопел и повернулся набок, уткнувшись лицом в подушку.

Эта явно собачья повадка вызвала у меня нежную улыбку. Я не могла поступить так с Калебом. Не могла тащить его за собой в этот дурдом. Он принадлежал долине, своей стае, и не должен был гоняться за моим бывшим мужем, как пресловутая ищейка. Он заслуживал того, чтобы вернуться домой, найти хорошую молодую волчицу и завести пушистых волчат. Он заслуживал того, кто проживет с ним всю жизнь, а не просто тщательно составленных ярких фраз.

«Просто уходи, – сигналил мой мозг. – Надевай куртку и проваливай к черту, пока не разубедила сама себя. Шевели ногами».

Это я и сделала. Повесила сумку через плечо и пошла к двери. И обернулась.

Проклятие, зачем я обернулась?

Волосы Калеба разметались по лицу, такому безмятежному, почти мальчишескому. Губы были приоткрыты в глубоком дыхании. И я собиралась это бросить. Ничего мне не хотелось больше, чем забраться обратно в постель, к нему, такому теплому и надежному, вдохнуть такой родной запах.

Я приблизилась к кровати, пока мой мозг отчитывал меня за попрание всех законов здравого смысла. Я протянула руку, остановившись за мгновение до того, как провести пальцами по его щеке.

– Будь счастлив. – Я едва уловимо коснулась поцелуем его щеки, в последний раз вдохнув его пряный лесной аромат, и выбежала из номера, как будто Калеб несся за мной по пятам.

Глава 9

А вот и дубиночка пригодилась

За неимением более радужных перспектив, я потащила свою задницу через улицу к бару под названием «Коварный Сэм». Какое-то время неслась, как угорелая, но все закончилось растяжением подколенного сухожилия. Хотя оно того стоило – по крайней мере, я заперлась в темном прокуренном помещении и спряталась в кабинке, освещенной только синей неоновой вывеской «St. Pauli Girl» .

Официантку не вдохновило, что за ее столик подсела любительница халявной выпивки. Поэтому, когда я упомянула, что ищу перевозчика, она кивнула в сторону бармена на пивной раздаче, Барта, который через тридцать минут должен был свалить на все четыре стороны. «Четыре стороны» прозвучали для моего уха просто божественно. А сферическая дедушкина развалюха, припаркованная на стоянке у служебного выхода, прямо-таки радовала глаз.

Барт согласился подбросить меня к заведению в четырех часах езды и в ста милях к востоку, о котором он случайно узнал от одного дистрибьютора компании «Кока-Кола», что постоянно мотался в Руклин.

Там Барт сдал меня с рук на руки Карлу, прыщавому юнцу двадцати одного года от роду, который не мог вести машину без подсказки навигатора. Но Карл оказался очень мил и ознакомил меня с собственными идеями о сюжете сериала «Звездный крейсер "Галактика"», которые лично мне никогда не приходили в голову. Несмотря на предложенный кофе из термоса, к тому времени, как мы подъехали к пункту назначения, я уже с ног валилась.

Руклин оказался типичным городком, каких я немало повидала на Аляске – крошечный островок цивилизации посреди высоких холмов и бесконечной тайги. Главная улица состояла из десятка деревянных домов, плотно примыкающих друг к другу. Такая хитрость помогала сэкономить как на стройматериалах, как и на отоплении в долгий зимний период. В городке не было ни сетевых супермаркетов, ни ресторанов быстрого питания. Только обычные провинциальные заведения: бакалейная лавка, бар, больница и нечто среднее между ломбардом и канцелярским складом под названием «Дубликаты Дадли».

Карл сунул мне пакет с печеньем «Ореос», похлопал по руке, желая удачи, и высадил на главной улице. Я направилась к «Дубликатам Дадли».

Продать кольцо с изумрудом, которое мне подарила покойная ныне бабуля на шестнадцатилетие, оказалось мучительно больно. Все это время мне удавалось его сохранить, и вот сейчас я заложила его ростовщику аж за целых восемьдесят пять баксов. Но, думаю, бабуля, как дама практичная, поняла бы меня – приходилось выбирать: либо сентиментальные воспоминания, либо крыша над головой.

По-моему, я пала ниже некуда.

Мои капиталы позволили снять комнату в «Руклинских номерах за приемлемую цену» на двое суток и прикупить буханку хлеба с банкой арахисового масла. Если я по-настоящему удачлива, Рэд Берн сможет устроить мою доставку в Анкоридж до того, как я профукаю свою жалкую наличность. Если же нет, чтобы купить пропитание, мне придется начать распродажу собственных органов. Может, Мерл даже даст за почку хорошую цену.

Я сидела в относительной безопасности «роскошных апартаментов» Руклинских номеров на низком прикроватном пуфике и бездумно пялилась на желто-бежевые стены. Находясь на краю отчаяния, сползая в темноту безнадеги, мне требовалось найти хоть какое-то светлое пятно в сложившейся ситуации. Что ж. Я жива. По большей части невредима. Жизнь не так уж и плоха. Если я сейчас посплю, то смело встречу завтрашний день.

Двое суток я пинала воздух между посещениями интернет-кафе в «Дубликатах Дадли», которое на поверку оказалось закутком в углу магазина, оснащенным аж двумя колченогими стульями и ломберным столиком. Для связи с Рэд Берн пришлось воспользоваться наспех зарегистрированным почтовым ящиком; чтобы подтвердить, что это я, а не Гленн надо было назвать пароль – «кадуцей». Я уведомила ее о ситуации, в которой оказалась, и попросила уточнить, когда же она наконец обеспечит меня новыми документами. Рэд Берн заверила, что очень скоро, и подбросила мне на бедность несколько сотен. Таким образом, перспектива коммерческого донорства несколько отодвинулась. Я в сотый раз нервно изучала постановления о задержании в штате Аляска – привычка хоть и вредная, но все же лучше, чем курить или закидываться коксом. В то время, когда местная полиция должна была помогать федералам в розыске Гленна, я понятия не имела, где его носит. Отследить по IP-адресу не получится – у моего бывшего достаточно мозгов, чтобы замести следы. И я не знала, то ли он действительно подбирался все ближе, то ли это всего лишь игры моего разума. В любом случае рисковать я не собиралась.

На этот раз у меня на руках было больше доказательств преследования со стороны мужа, но я по-прежнему никак не могла ему отомстить через судебную систему. А так же не хотела, чтобы стая вляпалась в грязь по имени Гленн, поэтому даже нелегальные, кровавые методы мщения оказались мне не по зубам. Осталась одна надежда – бегство, даже если это и означало надолго застрять в «Руклинских номерах за приемлемую цену».

Господи, родненький, не дай мне здесь застрять!

Построенный в старомодном стиле по плану «открытого двора», мотель знавал и лучшие дни. Собственно, как и я. Мне просто хотелось уйти с мороза и немного поспать. Но заснуть оказалось затруднительно, и вовсе не из-за тонкого комковатого матраса или жестких простыней. Теперь каждую ночь после приезда в Руклин мне грезились кошмары о Гленне. Всегда одна и та же история: тот вламывался в номер, хватал меня за волосы и орал, что забирает меня домой, где мне самое место. А вот кровати менялись. Однажды мне приснилась моя постель в уютном домике в Долине, на следующую ночь – из мотеля в Макласки, потом – из первого номера, где я поселилась с Калебом.

Вина, беспокойство, недосыпание слились в странное полупьяное состояние, которое прочно поселилось у меня в голове где-то на уровне зарождающейся мигрени. Зря я именно так сбежала от Калеба. Слишком трусливо, он заслужил большего. Намного большего глупой записки на стикере, приляпанной к настольной лампе. И самое дерьмовое заключалось в том, что я так и не смогу извиниться, потому что больше мы не встретимся. Да и вряд ли он захочет.

Я скучала по Калебу. По его теплу и тяжести на другой стороне кровати. По странному волчьему пыхтению во сне. По ужасной музыке и едва уловимому запаху копченостей в его грузовике. По чувству безопасности.

Я потерла лицо. Обычно я никогда не раскисала и не витала в облаках, но сейчас просто вымоталась! Я прошаркала по растрескавшемуся цементному полу внутреннего дворика, поигрывая пластиковым брелоком. Всего во двор выходило двенадцать дверей. Я занимала одиннадцатую комнату почти в самом дальнем углу комплекса.

Напротив двое подвыпивших мужчин в спецовках склонились над открытым капотом грузовика и лениво ковырялись в двигателе. Когда они подняли головы, я, ничего не заподозрив, устало им улыбнулась.

Оба походили на хищников, почуявших добычу. Их неестественные широкие улыбки выглядели как пародия на дружелюбие. Но я четыре года прожила среди хищников и узнала этот взгляд – такой чрезмерно голодный, который бывает лишь перед нападением. В моем распоряжении оставалось всего несколько секунд, прежде…

– Привет, – подмигнул тот, что помладше. Высокий, широкоплечий, с приплюснутым носом и мутными карими глазами.

Черт возьми!

От жесткого поддразнивающего тона у меня оборвалось внутри и заледенел желудок. Не задумываясь, я постаралась огородиться, включив режим выживания – взгляд в пол, лицо кирпичом, ушки на макушке. Я промолчала, делая вид, что ничего не услышала. Так хотелось надеяться, что меня всего лишь обуяла паранойя, и это просто двое парней со стоянки, которые не прочь приударить за красивой девушкой. По крайней мере, свободной девушкой.

Может, мне стоило рвануть обратно на ресепшен и подольше там задержаться, чтобы они не смогли проследить в каком номере я остановилась? И зачем я улыбнулась, каким местом думала? Да, расслабилась я, расслабилась, привыкнув к безопасности, которую обеспечивала мне стая. И стала слишком самоуверенна. Ведь после переезда сюда у меня практически не было проблем. Глупость, усталость и нервное истощение сподвигли меня ослабить оборону, вот я и вляпалась.

Жаль, что сейчас здесь нет Калеба. Я невольно о нем подумала. Он ведь обещал, что с ним я буду в безопасности, и я, как идиотка, и размечталась. Независимо от того, беспокоила меня его коллекция наручников-фиксаторов-дубинок или нет, меня больше устраивала улыбка Калеба, нежели та, что выдал этот тип.

Так, стоп! Наручники-фиксаторы-дубинки!

Я сунула руку в карман пальто и обхватила пальцами миленькую сладенькую складную дубинку. Если бы негодяи со стоянки увидели мою злобную усмешку, когда я нащупала мое верное оружие, они бы точно испугались. И, конечно же, не стали бы увиваться вокруг, переговариваясь и отпуская шуточки, которые, по их мнению, я не слышала.

У меня нет здоровенного оборотня, который бы меня защитил, но есть большая дубинка. Калеб мне вовсе не муж и не защитник. Да что уж там, он мне даже не бойфренд. Просто подобрал меня, заблудшую, и засунул в карман. И это не изменило расстановку сил. Ребята стояли: один на пути к моему номеру, другой – на пути к офису. И, похоже, настроены лодыри были не слишком благостно.

– Эй, погоди, мы хотим с тобой парой слов перекинуться, – выдал младший, когда они подошли со мной к двери.

Тот, что постарше, выглядел, как стареющий спортсмен: грузный, с редкой седой шевелюрой. А у его долговязого приятеля по шее вились зловещего вида вытатуированные змеи.

Я продолжала идти, не произнося ни слова. Руки дрожали так сильно, что я опасалась, что выроню ключ. Да, этих точно не запугать, если трястись, как собачий хвост, а не размахивать дубинкой.

«Да соберись ты. Обхвати посильней!» – приказала я себе, стараясь попасть ключом в замочную скважину.

– Давайте, я помогу. – Старший сердобольно протянул заляпанные машинным маслом руки.

Может, я зря попыталась открыть номер? А вдруг они сейчас запихнут меня в комнату и захлопнут дверь, я даже вякнуть не успею. Может, лучше действительно вернуться в офис? Я засунула руку в карман и попятилась, стараясь выглядеть спокойной и вежливой:

– Нет, спасибо.

– Милочка, не стоит быть такой грубой, – прошипел тот сквозь кривые желтые зубы.

– Да, что-то ты не слишком любезна, – согласился второй, как будто я обязана улыбаться и уделять ему внимание только потому, что ему вдруг вздумалось перекинуться со мной парочкой слов.

Я ненавижу таких мужиков. «Славных ребят», которые так и ждут, когда какая-нибудь женщина не ответит на их заигрывания, чтобы в отместку оскорбить и припечатать. Я в своих скитаниях повидала их достаточно, и они постоянно меня бесили. Младший –Лапы Загребущие – попытался схватить меня за локоть, но я выскользнула и развернулась спиной к стене.

– Мне не нужны проблемы. Оставьте меня в покое. – Жалко, как же жалко это прозвучало. Почему я не могу, черт побери, прибавить в интонацию стальных ноток? Казалось, атмосфера вокруг меня сгустилась и потемнела, смазывая очертания приближающихся мужчин.

– Пропустишь с нами пивка, милочка? – клацнул старший желтыми зубами. – У нас найдется для тебя бутылка-другая.

– Нет, благодарю. Приятного вечера. – Я сжала дубинку и отступила.

Лапы Загребущие нахмурился:

– Эй, куда это ты собралась? Мы еще не договорили.

– Отстаньте! – Хорошая новость заключалась в том, что справедливое негодование привнесло в мой окрик некоторую долю уверенности, когда Лапы вознамерился схватить меня за плечо.

– Не прикасайтесь! – рыкнула я.

Прозвище я ему подобрала вполне заслуженное – он снова протянул руки, словно собирался меня защекотать. Я же опять увернулась, шипя разъяренной кошкой так, что желтозубый на мгновение опешил. Но тут же сцапал меня за запястье и рванул так близко к себе, что меня окатило смрадным никотиновым дыханием. С громким протяжным звуком я вырвала из кармана дубинку.

Реакция Лап на подвела – он быстро отпрянул. А желтозубый как будто не слишком впечатлился моим оружием… пока я ему не саданула, стараясь попасть по локтевому нерву. Мерзавец взвыл и отдернул руку. Я нацелилась на его коленную чашечку, словно он был эдакой отвратительной пиньятой .

Лапы Загребущие обхватил меня сзади, приподнял и попытался вырвать дубинку. Резко опустив руки, я откинула голову и ударила затылком по мерзкой роже. Раздался крик, и по моей шее покатились теплые струйки крови из расквашенной переносицы.

– Ты мне нос сломала, стерва! – загорланил он.

Я снова замахнулась, дубинка с тошнотворным звуком врезалась гаду в бедро. Мне показалось, я расслышала, как хрумкнула кость, когда я вновь почувствовала, как другая рука пытается вырвать мое оружие, но соскользнула с запястья. Я сосредоточила внимание на скорчившемся передо мной засранце, который наклонился, прижав ладони к лицу. Я тут же приложила его мордой об асфальт, выбив сознание.

Но тут чужие руки схватили меня за горло, впиваясь в кожу так, что я захрипела. Желтозубый толкнул меня к стене, припечатав затылком о грубую доску и прижимая к бетону всей тушей. Его пряжка от ремня впилась мне в ребра. От боли мои руки ослабли и повисли по швам, я еле удерживала дубинку. Он оскалился гадливой ухмылкой:

– Милая, так нам даже веселей!

В этот момент поодаль послышалось низкое рычание.

Такое ни с чем не спутаешь, я достаточно наслушалась похожих звуков, живя в Долине. Это вам не какая-нибудь бродячая собака или медведь-шатун. Это обозленный оборотень. И знакомое рычание прозвучало для меня музыкой.

Желтозубый оглянулся, но руку с моего горла не убрал. Я ожидала увидеть из-за его плеча мех и четыре лапы, однако Калеб пребывал в человеческой ипостаси, хотя глаза жутко сверкали, а губы не скрывали удлинившиеся и заострившиеся клыки.

– Не лезь, – проворчал желтозубый и сильнее прижал мое скорчившееся тело. – Просто отвали.

Калебу такое не понравилось, если судить по его резкому рыку. Все мое тело от груди до конечностей затопило какое-то странное спокойствие. Пальцы плотнее стиснули дубинку. Боль в голове уже не имела значения. И даже руки желтозубого на моем горле не имели значения. Спасена.

И хотя я до смешного радовалась, увидев Калеба, но прекрасно осознавала: если тот на моих глазах перекинется, ничем хорошим это не закончится. Мне вовсе не улыбалось объяснять местной полиции, почему двум парням со стоянки, которых я отдубасила, показалось, что мой попутчик может превращаться в огромного волка. Именно так и привлекается внимание.

– Калеб, не надо, – произнесла я ровным, спокойным тоном.

– Что, черт побери, у него с рожей? – прохрипел желтозубый, ослабив захват.

– Калеб, успокойся, – добавила я, но тот, казалось, вообще ничего не воспринимал.

Из его груди исходило золотистое свечение – еще чуть-чуть, и он перекинется. Посреди бела дня, на глазах у людей. Я точно раньше ошибалась. Трындец выглядит именно так.

– Что с этим парнем? – Желтозубый отпустил меня и уставился на Калеба.

А тот сгорбился и расширился, руки и ноги стали трансформироваться в лапы.

– Прекрати! – Но Калеб, похоже, твердо вознамерился порвать желтозубому горло. – Вот дерьмо.

Я схватила желтозубого за голову, словно собиралась наградить глубоким влажным поцелуем, резко дернула на себя, развернула и впечатала в стену, рассчитывая силу так, чтобы не пробить ему черепушку. Он вскрикнул и обмяк. Я уронила бесчувственную тушу рядом с его не менее пострадавшим приятелем.

Калеб пребывал в полуфазе – он зарычал и бросился на их тела. Я могла видеть, как трансформируются кости под его кожей, увеличиваются и вытягиваются скулы, превращаясь в волчью морду. Зубы становятся заточенными длинными клыками, из пальцев показываются когти. И тут по какой-то глупой и необъяснимой причине я рванула наперерез, выставила руки вперед и кинулась на грудь Калебу. Я почувствовала прикосновение звериной шкуры к лицу, и мне до одури захотелось поглубже зарыться в теплый мех.

Но ведь это безумие, так ведь? Так?

Именно. Но следует срочно прекратить обращение оборотня. А дозу нейролептика подберем попозже.

Мех исчез, и появилось ощущение горячего прикосновения человеческой кожи. Сильные руки обернулась вокруг моей талии, зафиксировав на месте. Подняв голову, я увидела на человеческом лице Калеба выражение порочной ярости. Цвет глаз вернулся от хищной желтизны к обычному черному кофе.

Я пялилась на него, разинув рот, не обращая внимания на боль от его объятий. Такое неописуемое зрелище. Он вернулся в человеческий вид на полуфазе. Понятия не имела, что такое возможно, особенно если оборотень в лютом бешенстве. Даже Мэгги, одной из немногих, кто мог контролировать собственное обращение, понадобилось бы на такое целый час.

Калеб отчаянно прижимал меня к себе, одновременно стремясь наброситься на лежащих в беспамятстве уродов. Я навалилась что было мочи, выставив вперед ногу, но с тем же успехом могла пытаться остановить боевую машину. Он тащил меня перед собой, мои ноги шаркали по асфальту.

– Прекрати! – отчеканила я. – Калеб, охолонись, или, помоги мне, Господи, я найду гигантскую газету и отшлепаю тебя по носу.

Он зло раздраженно пыхтел, темные глаза смотрели на меня сверху вниз. Выпустив последний сердитый вздох, Калеб прижал меня еще сильнее к груди, зарылся носом в мою шею и обнюхал волосы, издав неслышимый мной доселе звук – рычание перешло в мягкое урчание.

Я ослабла, чувствуя, как руки наливаются свинцовой тяжестью. Пришлось выпустить дубинку, которая с металлическим лязгом упала на дорожку, и обнять его за шею, чтобы устоять. Дыхание Калеба выровнялось, его тело покинуло напряжение, а руки стали выписывать круги на моей пояснице. Он пришел в себя, немного отклонился и обхватил ладонями мое лицо.

Калеб цепко осматривал меня, словно стараясь удостовериться, что я цела и невредима. Немного ошеломленный, он сфокусировал взгляд.

И выглядел совсем не счастливым.

– О чем, черт побери, ты только думала? – Он сжал мои запястья. – Я велел тебе оставаться со мной, обещал безопасность. Но стоило лишь отвернуться, и ты сбежала. Ты хоть понимаешь, что с тобой могло случиться?

Ладно, похоже, мы не собирались обсуждать тот факт, что он чуть было не перекинулся у меня на глазах. Хотя, возможно, он просто этого не понял. Чем меньше времени оборотни проводили в стае, тем меньше они осознавали, что на них накатывает «время волка». Купер Грэм так долго был оторван от стаи, что, когда Эли попытался его подставить, сам поверил, что повинен в нападениях на туристов.

Я не стала спрашивать, как Калеб меня нашел. Вероятно, стоило просто проигнорировать сей факт, учитывая, что обортень раздраженно тряс меня, словно нашкодившего щенка. Так ведь?

Я упиралась руками в его каменный торс, пока он не ослабил хватку.

– Ушла, потому что могла, – фыркнула я. – Потому что взрослая и контролирую собственные решения. Ты нервировал меня – все эти пулевые ранения и пластиковые фиксаторы. Я решила, что лучше уж буду сама по себе.

– О да. – Он посмотрел на бессознательных придурков у наших ног. – У тебя тут все под контролем.

– Ну у меня же получилось. – Я перевесила сумку на другое плечо, не обращая внимания на подобие комплимента. – Я еще на ногах и в сознании. Думаю, именно я в данном случае в выигрыше. И, честно говоря, я справилась без тебя. Ты просто отвлек их, корча страшные рожи.

Он побледнел:

– Страшные рожи?

– Да у тебя взгляд был, как у уголовника только что с зоны. – Я принужденно рассмеялась. – Если бы я в это поверила, сказала бы, что на мгновение твои глаза изменили цвет.

В ответ раздался довольно фальшивый смешок:

– Да, это было бы странно.

Что, и все? Я дала ему шанс поведать мне о его сущности, и ничего? В самом деле?

С разочарованным вздохом я стукнула Калеба по голени, а он улыбнулся, взъерошил мне волосы и неохотно признался:

– Я собирался разорвать их на тряпки, но, похоже, твои методы намного лучше. – Он кивнул на валявшиеся туши.

Удивительно, но от такой похвалы на душе у меня потеплело.

– Никогда не следует недооценивать низкорослых дамочек.

Калеб хмыкнул:

– Думаю, нужно отсюда убираться, пока они не очухались. Удивлен, что менеджер до сих пор не вопит, что мы загадили его хорошенькую свободную стоянку.

Я вытаращилась на оборотня. Если он собирался следовать за мной к черту на кулички, то, видимо, не позволит так просто уйти и самостоятельно добраться до Анкориджа. Вообще-то удобно иметь под рукой своего собственного оборотня, когда на стоянке на тебя нападает парочка придурков-извращенцев, но я собиралась его разочаровать.

– Я заплатила за двое суток! – запротестовала я, но, признаюсь, без особого энтузиазма.

Калеб насмешливо посмотрел на обшарпанную зеленую дверь:

– Ну, это лишь говорит о том, что ты постоянно витаешь где-то в облаках.

Я одарила его убийственным взглядом:

– Могу еще раз тебя треснуть.

– Сказать по правде, я всерьез задумался, чтобы надавать тебе по заднице. Ты оставила мне какие-то каракули с прощанием на настольной лампе. – Он зарычал, будто только сейчас вспомнил, что злится на меня. – Два слова: «Извини меня». Да что с тобой такое?

– Не знаю!

– Это не ответ!

– Знаю! – Я всплеснула руками.

– Почему ты на меня орешь?

– Не знаю! – закричала я и посмотрела на желтозубого и Лапы Загребущие. – Нам, наверное, нужно убрать их в номер?

Калеб кивнул на желтозубого:

– Хватай его за ноги.

– Вот уж нет. – Я указала на широкие и крепкие бицепсы. – Ты притащился сюда, чтобы «защитить» меня, вот и подсуетись.

– Я пришел не за тобой, а за своей дубинкой. – Калеб подобрал мое верное оружие. – Ты оказалась попутным бонусом. Так почему же ты от меня сбежала? – Его вопрос прозвучал фальшиво-безразлично.

Оборотень делал вид, что смотрит на желтозубого, а сам краем глаза поглядывал на меня. Может, обдумывал, почему я не интересуюсь, как ему удалось меня найти? Или странным золотистым свечением, которое исходило у него из груди? Может, все эти «маленькие особенности» в комплекте дошли до той стадии, когда обычная девушка уже не может их игнорировать? Может, это ошибка – оставлять этот последний барьер между нашей настоящей жизнью и тем, что мы пытались показать друг другу? А если я возьму и расскажу ему сейчас, что знаю про оборотней?

Я уже открыла рот, чтобы ответить: «Из-за бывшего мужа, бывших работодателей, не говоря уже о личной проблеме одного оборотня, которая меня пугает», но поперхнулась и пробурчала:

– Да какая-то тревога навалилась. И куда мы собираемся сегодня?

– Понятия не имею. – Похоже, резкое изменение темы поставило Калеба в тупик. Оборотень оглядел пустующую стоянку. – А мы где?

Почему-то его вопрос показался мне очень забавным. Я засмеялась. И продолжила хохотать, пока Калеб закидывал ребят в мой номер, затем запирал дверь и вел меня к грузовику. Он удерживал меня за талию, словно опасался, что я рассыплюсь от шока или истерики, в которую превратились мои завывания гиены. И вместо того, чтобы вывернуться, я льнула к его надежным рукам, как к спасательному кругу.

– Давай, кролик. – Оборотень подтолкнул меня в машине, пока я вытирала слезы.

– Извини, у меня был очень долгий день, ночь… в общем, устала. – Я вздохнула, засунула ноги в кабину и тут же схватила его за руку: – Калеб, спасибо!

Он коротко кивнул и захлопнул дверь грузовика.

Все два часа, что мы ехали, я провела, прислонившись головой к холодному стеклу. Странный шум в голове исчез, мышцы немного отошли от неимоверного напряжения последних дней. Калеб молчал. Только время от времени косился на меня, не отрывая взгляда от дороги, будто не ехал по шоссе, а бродил по округе большую часть из последней пятилетки. Я закрыла глаза, благодарная уже за то, что можно немножко отдохнуть.

Я очнулась, когда Калеб завернул на стоянку мотеля. «Барли Бир Инн» очень сильно отличался от «Ритц-Карлтона», но и от «Руклинских номеров» он отличался тоже. И в лучшую сторону, по крайней мере, все двери номеров трехэтажного здания были выкрашены свежей краской. Калеб выскочил из машины и пошел к офису управляющего, видимо, чтобы снять комнату. Он даже оставил ключи в замке зажигания. Что это означало: он достаточно мне доверяет, чтобы оставить без присмотра, или решил проверить, не удеру ли я опять?

Чтобы избежать соблазна, пришлось сжать кулаки. Потому что вовсе не хотелось еще и это обсуждать с кем бы то ни было. На тему моих «брачных затруднений» я разговаривала только с Рэд Берн, и то лишь по телефону. А говорить о таком с Калебом, глядя в глаза, представлялось куда как болезненнее.

Через несколько минут он показался из офиса, засовывая ключ на пластиковом брелоке в карман. Открыл машину, взял свою сумку, затем подхватил и забросил на плечо мою и кивнул на дверь на первом этаже. Я последовала за ним, размышляя, с какой стороны можно подступиться к моей грязной и печальной истории.

Калеб открыл дверь, я вошла, нервно заламывая руки. Он зашвырнул сумки и пригвоздил меня неумолимым взглядом, от которого я застыла, стоя на ковре в сомнительном номере сомнительного мотеля.

Вздохнув, а начала:

– Калеб, я…

Прежде, чем я успела издать еще один звук, Калеб двинулся через комнату и заткнул мне рот страстным демоническим поцелуем. Пройдясь по моему телу руками, оторвал от пола и дернул на себя так, что мои ноги обвились вокруг его талии. Я невольно открыла рот от удивления, жаркий язык тут же скользнул между моих губ.

Дышать. Хорошо бы вдохнуть. Но его рот был повсюду: покусывал мои губы, прихватывал линию подбородка, клеймил мою шею, отбирая кислород и разум. Никаких голосов за стенкой, никаких подозрительных ковров. Только теплые губы, прикусывающие зубы; сильные пальцы сжимают мои бедра.

Я так сосредоточилась на горячем, настойчивом давлении на рот, что даже не заметила, как где-то между дверью и кроватью на мне не стало рубашки. Я рванула пиджак с плеч Калеба. Оборотень оступился и упал спиной на кровать, которая жалобно скрипнула. От внезапного падения я отскочила и едва не скатилась на край матраса, но Калеб поймал меня и прижал к себе.

Я с трудом подавила желание рассмеяться, уткнувшись ему в голую грудь, и тихонько прикусила его кадык. Калеб тихо застонал, запустил пальцы в мои короткие волосы и притянул меня ближе. Его руки гладили и ласкали меня, постепенно избавляя от джинсов и бюстгальтера. От каждого прикосновения к моей груди, пульс учащался, а бедра приподнимались.

Я изучала тело, на которое – следовало признаться – пялилась неделями. Такая гладкая кожа! Я невольно вспоминала название всех мышц, когда кончиками пальцев гладила руки, живот, бедра. Дельтовидная, грудная, наружная косая, четырехглавая мышца бедра – под моими прикосновения они дергались и ощутимо подрагивали.

Калеб перевернул меня на спину, зарычал и прихватил зубами кожу над ключицей. Приоткрытыми влажными губами прочертил плавную линию от груди к пупку, прижавшись последним поцелуем к крошечному бантику на моих трусиках. Я глупо посмеивалась, пока оборотень не отодвинул полоску ткани и не погрузил в меня два пальца. Я ахнула, притираясь к его ладони, и тут же кончила. Да, невероятно быстро, но до меня так долго никто не дотрагивался! Откинув голову и тяжело дыша, я впитывала первый спазм оргазма и плыла на волнах блаженства, мокрая от пота, все еще лежащая под тяжелым телом.

Раздался шелест фольги, Калеб устроился между моих бедер, осыпая поцелуями мою грудь, накрывая собой. Я зашипела, пока определенная часть моего тела растягивалась и приспосабливалась к нему. Калеб замер, навис надо мной, внимательно наблюдая.

Я ощущала огромный размер и обжигающий жар. Никогда не чувствовала себя такой маленькой, хрупкой. В хорошем смысле. Когда горячие ладони прошлись по моей коже, я знала, что могу доверять Калебу, что он будет осторожен.

– Двигайся, – взмолилась я, – пожалуйста, двигайся!

Сжалившись, он толкнулся бедрами, прижимая меня к матрасу, и я почувствовала, как его зубы нерешительно застыли на моей шее там же, где до этого он пытался меня укусить. Собирается пометить? Калеб уткнулся носом в мое горло, царапнув острыми зубами. Чувствуя, как они впиваются, я застыла, морщась от боли.

Тишина в комнате нарушалась лишь нашим прерывистым дыханием, в ушах зазвенело, когда мы соприкоснулись лбами. Калеб погладил меня по щеке и глубоко и требовательно поцеловал. Усмехнулся прямо в губы, подхватил меня под ягодицы и отчаянно забился, пока, содрогаясь, не выстрелил глубоко внутри. Меня объяло пламя, облизывая живот и бедра. Накатывающие волны оргазма заставили закричать так громко, что в соседней комнате застучали в стену и витиевато объяснили, что не оценили ни моего энтузиазма, ни силы звука. Ни воя Калеба, когда он вслед за мной переступил через край.

Калеб перевернулся на спину, обнял и притянул меня к себе. Я прикрыла ладонью рот, стараясь заглушить смех – думаю, если соседи услышат, как я веселюсь над их протестами, то их настроение отнюдь не улучшится. Калеб тоже рассмеялся, уткнувшись мне в волосы. Он выглядел до неприличия довольным.

– Очень давно?

– Четыре года, два месяца, две недели и три дня. Не считая случаев самоудовлетворения, которое в любом случае оказалось лучше, чем с… неважно. А почему мы не занялись этим пару недель назад?

– Уж поверь мне, если бы все зависело от меня, мы бы опробовали каждый отель отсюда до Канады. Но ты была слишком дерганной – хоть и позволяла к себе прикоснуться, но так напрягалась, что я боялся, что попытайся я сблизиться, ты тут же дашь деру, – прошептал он, покусывая мне мочку уха.

Я любовалась игрой лунного света на его лице, который делал его похожим на угрюмого хищника, коим, впрочем, Калеб и являлся.

– Пожалуйста, больше не убегай от меня. – Он переплелся со мной ногами. – Невозможно передать, что я почувствовал, когда проснулся утром, а тебя нет, кролик. И неизвестно, куда ты пошла, все ли с тобой в порядке, увидимся ли мы снова. Я чуть умом не тронулся.

Все его тело напряглось, когда он говорил. Темно-карие глаза опять заискрились золотом, ярко сверкая в темноте комнаты. Наверное, если Калеб действительно тронется умом, то обернувшись, разнесет весь номер. Сколько будет стоить привести потом все в порядок? Есть ли у него кредитка специально для таких случаев, когда он разносит все в лоскуты? Я провела пальцами по его щеке, ласково поглаживая, стараясь успокоить и загнать его зверя поглубже.

– Послушай, Калеб, я знаю, что расстроила тебя.

– Это слишком мягко сказано.

– Но мы же можем не вспоминать об этом сейчас? – Когда он открыл рот, чтобы возразить, я добавила: – Ты имеешь полное право злиться на меня, особенно после выходки с настольной лампой, но ведь нам и без того есть что обсудить. А потом ори-вопи сколько душе угодно. Но только позже, ладно?

Сначала он закусил губу, а потом укусил меня.

– Ладно, позже, так позже, – сказал сурово. – И я, возможно действительно поору, но, безусловно, нам о много предстоит поговорить. Потому что ты меня напугала, и я злюсь, но не сделаю ничего такого, что заставит тебя снова от меня бежать. Я так скучал по тебе. Поэтому если ты снова сбежишь, я разозлюсь и снова тебя найду, и мы пойдем на следующий круг. Твоя позиция заранее проигрышная.

– Я тоже по тебе скучала. – Я потянулась, чтоб прижаться к его губам, а затем откинула голову на подушку.

Глава 10

На заре ты ее не буди

Да, я знала о существовании оборотней, но знать – одно, а проснуться, когда к тебе сзади прижимается такой, – совсем, мать его, другое.

Сквозь дрему я почувствовала прикосновения широкого теплого шершавого языка, который облизывал мою щеку.

– Доброе утро. Совсем другое дело. – Я усмехнулась и вжалась лицом в подушку. Потом в утренних сумерках покосилась на Калеба, запустив пальцы в его шевелюру. Она казалась более густой, жесткой и… обширной. По-моему, покрывала все тело. – Что?.. – И уставилась в коричневые глаза огромного волка.

Я выскочила из постели, свалившись на пол, и заелозила задом, отползая к стене.

– Калеб!

Наш остроухий сосед заколотил в стенку и заорал:

– Слишком рано, приличные люди пытаются спать!

Заскулив, волк поднялся на лапы и потянулся. Посмотрел на край кровати, на меня, наклонил голову, словно пытаясь понять мои выкрутасы. Ладно, ладно, подумаешь, большое дело. Видала я оборотней. Если они не бесятся от гнева или страха, то, как правило, довольно спокойны. И Калеб не причинит мне боли. Я просто не ожидала увидеть его в перекинутом состоянии.

Калеб-волк покачал головой, и со знакомым уже золотистым свечением серый мех превратился в гладкую кожу.

– Не бойся. – Он подполз ко мне.

Я откинулась спиной к стене, выставив вперед руку, словно регулировщик на перекрестке. И все еще смотрела на моего любовника-оборотня широко раскрытыми испуганными глазами. Перевела взгляд на клочья серой шерсти на простынях и расхохоталась. Так комично было наблюдать, как он голый стоит на четвереньках посреди номера мотеля и уговаривает меня не волноваться о его волчьем виде. Я смеялась и смеялась, пока не свалилась. Когда же осознала, что валяюсь на противном мотельном ковре, то села и вытерла глаза.

– Оборотень.

Калеб беззвучно открыл-закрыл рот, точно рыбка гуппи, и пробормотал:

– Э-э-э… Нет, тебе, должно быть, просто приснился кошмар. Вот именно – кошмар. Нет тут никакого оборотня.

– Бросил бы ты эти джедайские штучки, потому что у тебя дерьмово получается, – усмехнулась я.

Он откашлялся и неуверенно продолжил гнуть свое:

– Может, ты головой ударилась? – Калеб говорил полушепотом, словно боялся, что нас услышат соседи. Протянул руки и аккуратно направил меня обратно к кровати. – Ты не кричишь и не убегаешь. Почему?

Я вздрогнула и закусила губу. Действительно, как ему объяснить?

– Я как бы уже в курсе.

– Откуда? – воскликнул Калеб, и я на него шикнула. – Откуда ты знаешь? В ту ночь, когда меня ранили, я проболтался?

Он тяжело сел на пол, вперил в меня пытливый взгляд и застонал. Я покачала головой, но мое молчание, казалось, сделало его еще пытливее.

– Просто сопоставила некоторые факты и догадалась. Ты не первый оборотень, которого я встречаю.

– Это не важно. Я никому не навредил. Я не придурок, воющий на луну. Это просто такая генетическая форма, как дальтонизм или шестой палец. Просто излишнее оволосение.

Я смотрела на его отсутствующее выражение лица. Какое грустное описание феномена оборотней.

– Все же, как ты про нас узнала?

Я вздохнула:

– Обещай не злиться.

– Не могу. – Калеб скрестил руки на груди. – Но обещаю не кричать, не перекидываться и все в этом роде.

Я посмотрела на него недоверчиво. Он кивнул и отошел как можно дальше – в угол.

– Ладно, выкладывай.

– Я работала с оборотнями. Четыре года я была врачом твоей стаи в Долине. Тогда меня звали Анна Модер. – Я говорила так быстро, что непонятно, как Калеб вообще мог что-то разобрать. Но он определенно был шокирован.

– Милая маленькая доктор Модер, которая загонялась по каждому пустяку?

Я кивнула.

Калеб вздохнул, а затем расхохотался.

– Ты хоть представляешь, через что мне пришлось пройти, пытаясь скрыть от тебя свои маленькие волчьи проблемы? Ты знаешь, как тяжело нам долго и регулярно не перекидываться?

– Извини. – Я отчаянно старалась скрыть улыбку. Вид голого оборотня, расположившегося напротив, казался совсем нелогичным. – Мне не хотелось тебя так заморачивать, к тому же, я поначалу не знала, можно ли тебе доверять. А потом стола уже поздно признаваться, я запаниковала, вот тебе и пожалуйста. К тому же забавно было бы узнать, как далеко ты готов зайти, чтобы скрыть свою волчью сущность.

– Значит, тебе все известно? – переспросил Калеб осторожно.

– Не все, конечно, но многое. Я врачевала Самсона – и царапины от ежевики, и порванный медведем зад.

Оборотень вздрогнул:

– Ты знаешь всю мою семью?

Я кивнула.

– И ты в курсе семейных баек?

Еще один кивок.

– И даже ту, про лося, слышала?

Я изогнула брови:

– Э-э-э… Нет.

– Неважно.

Я поднялась и указала на кровать:

– Может, не стоит сидеть на полу, когда мы открыли друг другу карты?

Он бросился через всю комнату, нырнул на кровать и смешно заерзал, стараясь устроиться поудобней. Приподнял одеяло, приглашая прилечь рядом. Калеб откинулся на спинку в изголовье и притянул меня к груди, откинул волосы с моего лба.

– Так ты доктор.

– Специализировалась на неотложной помощи, но несколько лет назад перешла к семейной практике. Мне пришлось оставить работу по… личным причинам.

– Ясное дело, – пробормотал Калеб.

Когда я недоуменно на него посмотрела, добавил: – Просто удивлен. Думал, мы тут в равных условиях.

– Я все та же, просто у меня кое-какие затруднения, о которых тебе неизвестно.

– Но у тебя должно быть много денег, более комфортные условия. Почему ты ночуешь в дешевых мотелях и работаешь в бакалейных магазинах?

– Да, раньше я хорошо зарабатывала. И жила в приличном месте. И, сказать по правде, была несчастной. Сейчас я чувствую себя намного лучше.

– Почему? – спросил он, и мы оба хмыкнули.

– Потому что Гленн не может до меня добраться. Я уже привыкла думать о Тампе, как о доме, но тут появился Гленн и разбил мне лицо, проломив челюсть. А до этого он преследовал меня исподтишка на работе, пока коллеги не стали от меня шарахаться, потому что никто не знал, что мой чокнутый бывший сможет выкинуть в следующий раз. Люди нервничали, когда я оказывалась рядом. Мне казалось, что я вовлекаю окружающих в собственные неприятности.

Казалось, Калеб сознательно проигнорировал несколько необычных деталей в моем рассказе – например, факт моего избиения.

– И в этом заключается твой план – колесить по всей стране до страшного суда?

– Не до страшного суда, а всего пару лет!

– Дерьмовый план.

– Ну да, твой-то – дождаться пока ты перекинешься рядом со мной во сне, чтобы рассказать о своей волчьей натуре – куда как лучше!

– Я собирал тебе рассказать! – запротестовал Калеб. – Это же не так просто. Ты понимаешь, насколько все оказалось бы проще, признайся ты заранее, что тебе все известно!

– Значит, в том, что ты темнил, виновата я?

– Нет, не ты. Но людям, которые приляпывают глупые стикеры к глупыми настольным лампам, не стоит особо возмущаться. – Для убедительности оборотень щелкнул кончиком пальца мне по носу.

– Есть еще какие-нибудь маленькие секреты, которые мне следует знать?

Калеб поджал губы:

– Нет.

– Звучит не слишком убедительно.

Он состряпал на лице беспомощное выражение и, как бы сдаваясь, поднял руки:

– Да любой парень был бы неубедителен, отвечая на такой вопрос.

– Больше никаких сюрпризов!

Он отсалютовал жестом бойскаутов:

– Только на день рождения. Если, конечно, ты откроешь мне истинную дату. Предполагаю, что удостоверение, которое я нашел в твоих вещах, поддельное.

Я ахнула:

– Ты рылся в моем бумажнике?

– Ну, ты же спала. Той ночью, когда мы нашли Джерри. – Калеб поморщился от моего удара. – Ну должен же я был проверить, что за женщина, с которой я еду в одном грузовике и сплю в одной постели.

– Из нас двоих не я скрытничала, – пробормотала я, уткнувшись ему в шею.

Калеб прижал меня подбородком и крепко обнял:

– Значит, Гленн, говоришь.

Я моргнула и застыла. Пытаясь расслабить, Калеб потер мне спину. Он стал такой огромной частью моего мира. Хотя весь мой опыт и жизненные обстоятельства кричали не подпускать его к себе близко, и я не так давно с ним знакома, но Калеб уже занимал почти все мои мысли. Мне казалось несправедливым утаивать обстоятельства и жизненные перипетии, хоть и не хотелось, чтобы Калеб когда-нибудь встретился с Гленном. Но ведь тот может стать основной причиной, по которой я опять покину Калеба.

Сделав глубокий вдох и закрыв глаза, я решила рассказать абсолютно все.

– У тебя возникало когда-нибудь желание отправиться в прошлое, как в том кино на машине времени «Делореан»?

Калеб устроился на кровати напротив меня, собираясь выслушать мою историю.

Глава 11

Поймать лису гораздо сложнее,

чем это выглядит на сомнительных

кабельных каналах

Калеб вслушивался в каждое слово, то и дело задавая вопросы, но не судил и не выпытывал. Я выплеснула всю печальную историю и почувствовала себя лучше, освободившись от нее. Я рассказала об электронной почте и о том, как Гленн, по его словам, меня нашел. И хотя Калеба не порадовало, что я сбежала вместо того, чтобы поговорить, он оставил тему. Измученная изложением грустной истории своего брака, я заснула на груди Калеба и проснулась около полудня. Мой спутник оставил на двери, как можно дальше от лампы записку, утверждавшую, что он ушел «на пробежку».

Мне стало очень жаль тех лесных жителей, которые могли оказаться на его пути.

К сожалению, эта честность, похоже, установила между нами еще одно препятствие. Калеб внезапно начал бояться досадить мне физически или надавить на меня. Он не обнюхивал меня и не касался время от времени, как раньше. Теперь мне пришлось инициировать поцелуи и другие развлечения. Я изо всех сил выказывала свою привязанность, чтобы попытаться вытащить его из этого состояния. Но упрямый волк окружил меня благородством.

Калеб сумел вытянуть основные данные Гленна: имя, последний известный адрес, дату рождения. Очевидно, оборотень вознамерился найти решение моей проблемы, что было мило и в то же время немного напрягало, как будто он собирался по волшебству отыскать какой-то легкий способ, до которого я не додумалась. Запретительный приказ, который почти невозможно получить, запуск приостановленной процедуры развода, даже легальная смена имени – вся эта бумажная кипа легко поддавалась отслеживанию и могла привести Гленна прямо к моим дверям. Менее законная жизнь была неудобна, но удерживала меня вне радаров мужа. Это мой выбор, и он давал мне чувство большей безопасности. Так что я с безразличием отклоняла эти варианты, как и любые попытки получить информацию о Гленне, и сворачивала беседу, вызывая беспокойство и раздражение Калеба.

Мы больше не говорили о моем бегстве, поскольку появились новые темы, а именно, Гленн и моя история со стаей оборотней. Однако Калеб часто звонил Садсу с крыльца мотеля, хотя температура стояла около нуля. Оборотень был встревожен и возбужден, и я отчасти желала никогда не рассказывать ему о своем прошлом. Теперь он знал какой вред мне нанесен, и я больше не могла быть той хитрой, таинственной девушкой, которая спасла его от идиотского пулевого ранения.

Однажды утром Калеб вошел ко мне в комнату и швырнул папку с делом.

– Мы отправляемся в Гус-Крик. У тебя двадцать минут на сборы.

– Сейчас?

– Да, – сказал он. – Или, по крайней мере, через двадцать минут.

Я фыркнула при виде такой перемены в поведении, как будто не он провел последнюю неделю в образе сварливого старого оборотня. Поэтапные или нет, мне не нравились перепады настроения, доводившие меня до помешательства. Я пролистала дело и прочитала заключение.

– Мы ищем стриптизершу по имени Трикси?

Калеб снова усмехнулся:

– Думаю, они предпочитают называться экзотическими танцовщицами.

– Почему мы ищем стриптизершу по имени Трикси?

– Видишь ли, такие вопросы мужчины никогда не задают.

Я одарила приятеля самым мерзким взглядом, но он лишь проказливо улыбнулся. Держа его вяленую крокодилятину над мусорным ведром, я смогла привлечь внимание Калеба.

– Эй! – взвыл он. – Трикси – это блудная подружка Лоло Кардакьяна, средней руки бандита из Анкориджа. У них возникли разногласия.

Я уронила пакет с мясом, скорее от удивления, чем из мести.

– Мы преследуем женщину, чтобы силком вернуть ее злому дружку-бандиту?

– Знаешь, как тяжело найти эту марку крокодильего мяса? – спросил он, вглядываясь в урну и пытаясь понять, можно ли спасти пакет.

– У тебя проблема с ним. Мы с Садсом должны вмешаться.

– Мне пришлось заказывать его через интернет! – провозгласил оборотень.

Я ткнула его в бок кончиком пальца, заставив вздрогнуть.

– Калеб!

– Не то чтобы мы собирались ее возвращать. Послушай, я достаточно хорошо знаю их обоих. Он не причинит ей вреда, ему просто нужен ценный предмет, который она взяла во время их последнего, ммм…

Я подняла руку, чтобы его прервать:

– Давай скажем «свидания».

– Ладно. На их последнем свидании Лоло сообщил Трикси, что не собирается уходить от жены. И пока он был в душе, девица взяла с ночного столика его обручальное кольцо.

– Почему ему просто не заменить кольцо?

– Ну, это кольцо тестя Лоло. Оно старинное и, похоже, довольно приметное. Плюс, Лоло суеверен. Он хочет обратно свое кольцо. И боится, что без кольца его браку придет конец.

– Ага, а шашни со стриптизершей по имени Трикси на этот брак никак не повлияют.

– Все, что нам нужно, это вернуть кольцо Лоло в Анкоридж. Я думал, ты обрадуешься тому, что в конце концов окажешься там.

– Я возражаю против этой работы по моральным соображениям... на нескольких уровнях. Поиски колец зла редко заканчиваются добром. Слишком много потенциальных проблем с Голумом. К тому же, мне не нравится идея работать на парня, чье имя могло принадлежать злодею из «Стартрека».

– Притормози, солнышко, – сказал Калеб, пожимая плечами, когда я надулась. – Арестовывать нам никого не придется, так что твой аргумент не проходит. И ты по разным причинам возражала против большинства заказов, которые мы выполнили вместе. Будь по-твоему, мы бы отсылали всех с суровым напутствием.

– Ладно, – проворчала я. – Как мы найдем эту девушку?

– Мой приятель Эйб владеет баром в Гус-Крик...

– Еще один член Лиги Барменов – Супер друзей Калеба, – прервала я.

– Пожалуйста, не смешивай «Марвел» и «ДиСи». Ты выше этого, – сказал оборотень, осуждающе качая головой. – Как я говорил, прежде чем меня так грубо прервали, бар Эйба расположен на участке Трикси. Большинство подобных мест не могут содержать девушек на зарплате. Сложно найти хорошеньких девушек, жаждущих заниматься стриптизом в маленьких городках круглый год. Поэтому такие девушки путешествуют по некоему участку несколько месяцев в году. Бар платит голую зарплату, девушки удерживают все чаевые. Клиенты любуются буферами. И все расходятся довольными.

– Кроме феминисток. И санитарных инспекторов.

– Ты собираешься так относиться к делу? Поскольку мне будет действительно сложно получать удовольствие, работая с тобой над этим.

Я нахмурилась, хотя меня постепенно наполняло облегчение от возвращения прежнего Калеба.

– А я должна помочь тебе получить удовольствие от работы, включающей стриптизершу?

– Честно говоря, не знаю, как на это ответить, чтобы не заработать еще один тычок в бок.

Бар Эйба, который назывался просто «У Эйба», выглядел более респектабельно, чем большинство мест, которые мы посетили до сих пор. Это был банальный старый спортивный бар, но чистый. И когда я вошла, никто ко мне не пристал, что явилось лучшей рекомендацией, чем любые рейтинги Загатов.

Конечно, отсутствие приставаний могло быть связано с Калебом, крепко обхватившим мою талию, но зачем придираться? Интерьер очень напоминал «Голубой ледник» в Гранди: поцарапанная сосновая стойка, потертый сосновый пол, неоновые картинки пива и сохраненные таксидермистами образчики рыбы, украшающие стены. Дальний угол комнаты занимали два явно и горячо любимых бильярдных стола. Поскольку на одном из них стояла маленькая зеленая табличка «занято», я предположила, что по вечерам он служит сценой для Трикси.

На Великом Севере существовало множество безупречных почтенных трезвенников. Но в маленьких провинциальных городках бары и салуны служили общественными центрами, источниками сплетен и развлечений, способными нарушить монотонность жизни там, где из-за снегопада можно оказаться отрезанными от соседей на многие месяцы. Люди приходили не столько выпить, сколько поговорить. Проблема в том, что некоторые бары были не такими милыми, как другие, и соответственно привлекали людей, менее приятных, чем среднестатистический гражданин. Все зависело от того, что хотели предоставить своим клиентам владельцы.

Мое мнение о калибре заведения изменилось, когда, обращаясь к Калебу, к нам пробралась высокая фигуристая женщина с рыжими волосами и задницей, от которой вполне можно отрезать четверть. Мой оборотень немного побледнел и потянул за воротник куртки.

– Привет, Мэри Энн, – сказал он, испытывая явное неудобство, что каким-то извращенным образом меня очень позабавило. – Как ты?

– Одна. – Она хмуро взглянула на меня. – А это теперь твоя старушка?

Калеб перевел взгляд с нее на меня и снова на нее. И снова на меня.

– Э-э-э…

Я отчасти наслаждалась, наблюдая, как изворачивается Калеб. Но гораздо более влиятельная часть моего мозга желала, чтобы эта женщина убралась от нас, от моего мужчины, прежде, чем я устрою кошачью возню в стиле Мори Повича, катаясь по полу, вцепившись ей в волосы. Так что, я решила вступить.

– О, ну же, Калеб, не пытайся скрыть нашу любовь, – проворковала я, обхватив его руками и глядя на рыжую глупыми коровьими глазами. – Мы только что сделали одинаковые татуировки.

Глаза Мэри Энн расширились.

– Правда? А можно посмотреть?

Я подмигнула ей:

– Только не ту часть тела, где мы их сделали, нет, мэм.

– Кажется, ты говорил, что не хочешь никаких обязательств, – сказала она Калебу.

И всезнающий оборотень ответил:

– Э-э-э…

Она отвесила мне долгий презрительный взгляд.

– Когда поймешь, чего лишился, позвони мне, – бросила она, поворачиваясь ко мне спиной.

– Очень рада с вами познакомиться, Мэри Энн! – прощебетала я.

Она заскользила прочь, покачивая кормой. Калеб закрыл глаза, словно желая, чтобы вся эта ситуация исчезла.

– Мне этого никогда не искупить, правда?

Я покачала головой:

– Нет.

Прежде, чем Калеб успел что-то объяснить, к нему подлетел высокий блондин, оттянул кулак и двинул моего оборотня в живот.

Серьезно, его никуда нельзя брать.

Калеб хрюкнул, согнулся вдвое и оперся руками о колени, чтобы восстановить дыхание. Со сдавленным рыком я выдернула из сумки свою верную дубинку и вытянула ее на полную длину, но Калеб распрямился и перехватил мое запястье прежде, чем я успела размахнуться.

– Нет, это мой старый друг, Эйб Кларксон!

Калеб оторвался от разговора со мной, чтобы ударить Эйба в солнечное сплетение. Тот согнулся пополам, разразился хриплым смехом и тут же, используя свое положение, подсек Калеба и опрокинул его на стол.

– А тебя кто-нибудь из твоих друзей любит? – спросила я, пока двое мужчин рычали от смеха. Никто из посетителей бара, казалось, не заметил стычки, как будто для Эйба было обычным делом драться с клиентами.

Калеб локтем ткнул Эйба между лопаток.

– Нет, он просто так здоровается.

Когда Эйб ослабил хватку вокруг пояса Калеба, тот толкнул так называемого приятеля через половину барной стойки. Я предположила, что жестокий приветственный ритуал закончен, поскольку, Эйб подошел ко мне, бегло осмотрел и выгнул бровь.

– Калеб, кто эта сладкая штучка? Знаешь, Мэри Энн скучала по тебе...

Калеб прервал его, громко прочистив глотку:

– Эйб, это моя Тина. Веди себя прилично.

Эйб мгновенно выпрямился, его лицо приобрело выражение скорее дружеское, чем флиртующее. Я догадалась, что назвав меня своей, Калеб сказал что-то особо важное. За секунду я превратилась из прилипалы в значимую фигуру. Я чувствовала, что в любом случае заслуживаю уважения без флирта, но учитывая пылкую открытую улыбку на лице Калеба, не собиралась из-за этого грубить.

– Что ж, очень приятно с вами познакомиться, Тина, – сказал Эйб, тряся мою руку. – Я боялся, что он закончит как мужская версия безумной старухи с кошкой.

– Это все еще возможно, – ответила я, вызвав хмурый взгляд Эйба в сторону Калеба.

– Она дурачится, – успокоил друга Калеб. – Тина без ума от меня.

Я фыркнула:

– Без ума – это подходящее выражение.

Эйб бросил на Калеба лукавый взгляд:

– О, она мне нравится. Ты заслуживаешь ее, приятель. Жду не дождусь увидеть, что из этого получится. У тебя и отношения? Это похоже на одно из тех шоу о парнях, которые борются с крокодилами. Не знаю, как все повернется, но крови будет много, и я вполне уверен, что смогу посмеяться.

– Трикси еще здесь? – спросил Калеб, игнорируя укол Эйба. – Я бы хотел прихватить ее прежде, чем эти парни сообразят, что я забираю их развлечение. А то здесь станет гадко.

– Ее не будет еще минут тридцать или около того, – сказал Эйб. – У тебя есть минута, парень. А мне нужна помощь.

Владелец бара махнул головой в сторону своего кабинета. Калеб скептически взглянул на меня, словно не хотел оставлять одну, но я отпустила его взмахом руки.

– Иди, повеселись, – велела я. – Со мной все будет хорошо.

– Когда ты сказала это в прошлый раз, дело закончилось тем, что ты предложила показать Джерри свои сиськи, – ответил напарник.

Эйб открыл рот, чтобы прокомментировать, но вместо этого спросил:

– Ты голодна? – Блондин рассмеялся. – Что я говорю? Ты же с Калебом «Вяленое Мясо» Грэхемом. Конечно, голодна.

Калеб запротестовал прежде, чем я успела ответить:

– Это было только один раз! И ты оставил сумку в грузовике. Что мне оставалось делать? Голодать?

Эйб покачал головой, бросил на меня знающий взгляд и подозвал барменшу, хорошенькую брюнетку.

– Пиво и краба для леди. Все, что она захочет, за счет заведения.

Я запротестовала, но Калеб поднял меня и усадил на барный стул.

– Ешь, – велел он. – Сиди здесь. Оставайся на месте. Пожалуйста, постарайся держаться подальше от неприятностей.

– Ты мне не начальник, – сообщила я ему.

– Ты права, но заботясь о тебе, я просто прошу съесть что-то вкусненькое и попытаться не попасть в беду, размахивая табличкой, на которой большими красными буквами написано «Вот и я».

Я ненавидела, когда он говорил разумно.

– У меня нет таблички, – буркнула я.

– Она невидима, но вызывает проблемы, – сообщил Калеб, вызвав у меня смех.

– Ох, – простонал Эйб. – Я ошибся. Это не смешно. Это очаровательно. Я не ожидал ничего очаровательного. Я это ненавижу.

Он схватил Калеба за загривок и потянул к двери с табличкой «офис».

– Никогда не пойму мужчин, – сказала я брюнетке за стойкой.

Надпись краской на футболке определяла ее как Пэм.

Пэм покачала головой:

– Мы и не должны, солнышко.

– Ладно, это успокаивает.

Через несколько минут мне подали удивительно вкусный сэндвич, состоящий из рулета из цельной муки, наполненного до краев пикантным свежим салатом из королевского краба. Совершенно не похоже на жирную еду из бара, которую я ожидала. Я набросилась на сэндвич так, будто морепродукты собирались объявить вне закона. Холодный, слабо приправленный краб безупречно сочетался с острым цитрусовым соусом и служил прекрасным дополнением к супу-пюре из дикого риса и пиву. Так хорошо я не ела со времени пребывания в долине. И теперь смаковала блюдо и возможность поесть на островке тишины посреди набитого шумного помещения.

И это дало мне время обдумать результаты нашего разговора с Мэри Энн. Калеб был из тех оборотней, которые играют в сексуальную с рулетку с девицами из закусочных. И как я должна к этому относиться? Но я не знала, хочу ли прислушиваться к Мэри Энн. Она выглядела девицей, знакомой с разными трюками. И пользующейся ими.

– Не обращай внимания на то, что сказала Мэри Энн, – проговорила Пэм, подвигая мне свежее пиво. – Она бегала за ним большую часть года. Никак не воспринимала намеки.

– Так они никогда... – Я не завершила вопрос, сопроводив его несколькими энергичными жестами.

– Возможно, да, – ответила Пэм. – Но Калеб никогда не давал ей обещаний или чего-то подобного.

Я стукнулась головой о стойку и застонала.

Он и мне не давал никаких обещаний. Я ему явно нравилась. Но он никогда не говорил, что любит. И хотя я долго пыталась уклониться от этих чувств, я знала, что они никуда не делись. Я по-прежнему верила в любовь. Нельзя не верить, когда тебя окружают люди, соединившиеся на всю жизнь. Я видела, как неистово, всем существом могут любить оборотни. Но Калеб никогда не упоминал о любви, только о защите и безопасности. И он определенно ничего не говорил о долгом времени, только о том, что я должна оставаться рядом с ним. Но никогда не сообщал, сколько мне оставаться с ним.

– Но я уверена, что вы двое... – продолжала Пэм. Я взглянула на нее, сдвинув брови. Она прикусила губу. – Больше не буду болтать.

– Возможно, так лучше, – кивнула я.

Пэм занялась чем-то за стойкой, предоставив мне расправляться с остатками сэндвича.

В не самый подходящий момент я осознала, что влюбилась в Калеба. Но ведь это вполне обоснованно. Для любви к нему существовало множество причин. Да, он симпатичный. И да, он сильный. Но Калеб еще и хороший человек, он отличается от Гленна, как день от ночи. Прагматичный, когда дело касается работы, но добрый. И не причиняет людям вреда лишь потому, что это доставляет ему удовольствие. Калеб мог проявлять агрессию, но не был пассивно-агрессивен. Когда он расстраивался, то по-прежнему разговаривал со мной. И заставлял смеяться, даже если мне этого не хотелось. Не диктовал, что делать, как одеваться и с кем разговаривать. А если и говорил, то пытался меня защитить, только и всего. Он не старался отдалить меня от людей, которые могли увидеть, кто он на самом деле, как ко мне относится и насколько ненормально происходящее между нами.

Калеб никогда не говорил, что любит меня. Но он видел то хорошее, что есть во мне, даже когда я пыталась это скрыть. И воспринимал меня как нечто ценное. Но не неприкосновенную и не идеальную версию, что было для меня недостижимо.

Как это со мной случилось? Я сбежала от человека, который обещал мне весь мир. И влюбилась в эмоционально нестабильного оборотня, ничего мне не обещавшего.

Стыдно, что колонки советов никогда не занимались подобными темами.

Пэм, должно быть, почувствовал вину за то, что запустила этот воз грустных мыслей, поскольку остановилась передо мной и сказала:

– Я говорила всерьез. Я давно знаю Калеба. И никогда не видела, чтобы он на кого-то смотрел так, как на тебя.

Я ответила ей благодарной полуулыбкой, и как раз в это время в кармане моей куртки зазвонил мобильный. Я достала маленький оплаченный заранее смартфон и увидела новое сообщение, ожидающее в разделе электронной почты. Рэд Берн прислал мне письмо, в шапке которого значилось «Посылка в пути». Вслед за этим из кабинета вышли Калеб и Эйб, смеясь и пихая друг друга под ребра. Калеб поймал мой взгляд и засиял в ответ. Эйб использовал эту возможность, чтобы дать приятелю по почкам. Оборотень вздрогнул, вызвав смешок Эйба, и оба вновь принялись мутузить друг друга. Я закатила глаза, но приятно было почувствовать причастность к этому моменту. Я расслабилась, наелась и развеселилась, и, конечно, именно в эту минуту в поле моего зрения попала невероятно пунктуальная стриптизерша Калеба, как раз вышедшая из дамской комнаты в откровенной пародии на полицейскую форму.

Трикси оказалась крепкой светловолосой валькирией, которая на фотографиях выглядела гораздо ниже. Ростом она была почти с Калеба, и ее атлетичное тело с пышной грудью растягивало надетый на ней полиэстер до пределов структурной целостности.

Я через плечо глянула на Калеба, который продолжал бороться с приятелем, мешавшим напарнику увидеть девушку. Я пыталась откашляться, помахать рукой и подумывала даже запустить в них бутылкой пива, но это казалось уже чересчур. Нам нужна была не сама Трикси, а ее кольцо, так что я могла без проблем заняться этим вместо Калеба. Но как к этому подступиться? Трикси выглядела гораздо крупнее, чем Джерри или Морт, и, по-моему, без колебаний ударила бы другую девушку. Я нуждалась в продуманном многогранном плане.

Я соскочила с высокого стула и, расположившись между этой очень крупной дамой и местом ее назначения, крикнула:

– Привет, Трикси!

Верно, хороший план.

Господи, какая она высокая.

– Солнышко, тебе придется уйти, – сказала девица.

– Как ты удерживаешь на себе эти звездочки? – спросила я.

– Убирайся с дороги! – приказным тоном велела Трикси.

– Ты брала много уроков танцев, когда начинала, или в основном тренировалась на работе? Потому что, видишь ли, я подумываю о... работе у шеста.

– Милочка, если не хочешь, чтобы я разбила твое хорошенькое личико, тебе лучше меня пропустить, – сказала она, глядя сверху вниз. – Но думаю, ты могла бы неплохо зарабатывать, немного разработав верх.

– Спасибо. Пока! – сказала я, опустив взгляд на свои груди размером с чайную чашку.

И это дало Трикси возможность отодвинуть меня в сторону и пройти к двери туалета.

Я взглянула через весь бар на Калеба, который, наконец, заметил Трикси. Он попытался пробиться сквозь толпу, но люди, видя Трикси и полагая, что приближается время шоу, принялись шуметь. Трикси зажали телами, и это могло бы дать прекрасную возможность ударить ее сзади бильярдным кием... будь я способна на подобную трусость. А затем она повернулась ко мне, и я со всей уверенностью решила, что учитывая выражение моего лица и кий в руке, она поняла, о чем я думаю.

Она зарычала и схватила меня за волосы. Я вывернулась и обогнула ее, промахнувшись с ударом кием. Трикси развернулась, и я подняла кулаки, но, честно говоря, я боялась замахнуться на нее. Непонятно было, как я должна это провернуть. Из того, что я видела в программах о «боксе в бикини» на тех вульгарных, полных тестостерона кабельных каналах, выходило, что надо прыгать и выступать, а не обмениваться ударами по-настоящему. Почему я не переключила телевизор на одно из более почтенных женских соревнований по борьбе? Почему?

Чувствуя мои колебания, она оттянула руку и ударила меня кулаком в лицо. Болезненно, но еще больше меня расстроило, что ударом мою задницу швырнуло на выщербленный деревянный пол. Это деморализовало.

Трикси фыркнула и повернулась ко мне спиной, чтобы ринуться к входной двери. Я взмыла с пола и прыгнула на спину сопернице, чтобы ее притормозить, но, господи, как же она спешила на этих больших пластиковых каблуках.

– Слезь с меня! – орала Трикси, пока я тянула ее назад.

– Нет! – ответила я. – Отдай нам кольцо.

Вот теперь я явно чувствовала себя Голумом. А если она продолжит лупить меня по лицу своими акриловыми ногтями, то и выглядеть буду, как он.

– Я не знаю, о чем ты говоришь! – закричала она, сбрасывая меня с себя.

Цепляясь за рубашку девицы, я дернула за липучку, и та расстегнулась, открывая все на всеобщее обозрения, а я врезалась в ближайший бильярдный стол. Не теряя времени на оценку собственных повреждений, я бросилась на Трикси. Я надеялась, что элемент неожиданности поможет сбить ее с ног, но она поймала меня и чуть не перебросила через плечо.

Она дернула за ближайшее, до чего могла дотянуться: за мою голову. И поскольку барышня без колебаний испортила мне лицо, я оказала ей ту же нелюбезность. И за все свои усилия оказалась вновь брошена на пол. Я видела, как за плечами ближайших к нам зрителей маячит взбешенное лицо Калеба. Он не мог пробиться сквозь толпу, не применив серьезной волчьей силы.

Возьмем на заметку: борьбу оставлять Калебу. Он в этом разбирается гораздо больше.

Я прыгнула на ноги и апперкотом достала ее подбородок. Когда лицо Трикси дернулось вперед, я двинула локтем так, что встретилась с ее щекой, и толпа зааплодировала. Стриптизерша наклонилась вперед, держась за лицо. Я ударила ее головой об свое колено, а затем стукнула соперницу по ногам, сбивая с рабочих каблуков. Она использовала свое положение, чтобы выбить из-под меня мои же ноги.

Теперь о стратегии речи не шло, мы обе лупили по тому, до чего могли дотянуться. Похоже, я стукнула ее по красному в блестках верху купальника. К этому времени я уже плохо видела распухшим правым глазом, так что, удар в грудь казался особенным.

– Все, леди, брейк, – сказал Калеб, снимая меня с нее и ставя на ноги.

– Сучка бешеная! – брызгала слюней Трикси.

– Послушай, все, что мы хотим, – это обручальное кольцо, – убеждала я, пока Калеб выносил меня за пределы досягаемости.

Трикси медленно кивнула, раздумывая. Калеб поставил меня на ноги, и я подошла к ней. Я погладила ее по руке и мягко сказала:

– Если хочешь, я лично передам Лоло фотографию с тобой, оседлавшей одного из тех мясистых парней, чтобы он знал, что упускает.

Трикси снова кивнула, но на этот раз она зашаталась на ногах. Вряд ли это было вызвано моими жестокими побоями.

– Ладно, ладно, – тяжело выдохнула она, стягивая с пальца кольцо. – Просто возьми его. Мне в л-л-любом случае не нужно это дурацкое к-кольцо.

Когда Трикси бросила украшение в мою ожидающую ладонь, по ее коже разлилась краснота, а дыхание стало неровным и поверхностным.

Я спрятала кольцо в карман.

– Эй, у тебя все нормально?

Трикси покачала головой и тут же закатила глаза и рухнула на пол. Ее голова отскочила от досок с болезненным треском.

– Трикси?

– Хватит, вставай, – позвала Пэм. – Она тебя честно победила, Трикс. Имей достоинство.

Я опустилась на колени над Трикси, оттянула ее веки, проверяя здоровым глазом, реагируют ли ее зрачки на резкий свет в баре.

– Нет, думаю, она, действительно, больна, – сказала я барменше, наблюдая, как распухают губы Трикси.

Если эта реакция – то, что я думаю, через минуту у лежащей распухнет и горло, так что она не сможет дышать. И вопреки всему, что делают на медицинских телешоу, не так уж просто провести интубацию пустым корпусом шариковой ручки.

– Трикси! – позвала я. – Трикси, у тебя есть аллергия на что-то?

В ответ прозвучало лишь приглушенное хрюканье. Я подняла глаза на барменшу:

– Ты не знаешь, есть ли у нее аллергия?

Пэм пожала плечами.

– Только на ракообразных. Знаешь, креветки и тому подобное. Но она, действительно, осторожна... – Пэм взглянула на остатки сэндвича и мои руки, касавшиеся шеи Трикси. – Ох.

Я отняла свои испачканные крабом руки от кожи Трикси и бросилась к стойке. Выхватила из раковины пару запакованных кухонных перчаток из желтой резины.

– В городе есть клиника? – спросила я. Пэм кивнула. – Позвони им и объясни ситуацию. Скажи доктору, что у нас анафилактический шок плюс, возможно, сотрясение мозга. Нам понадобится бенадрил и укол вакцины плюс физраствор. Поняла?

Пэм кивнула и набрала номер на телефоне за стойкой.

Я посмотрела на Эйба:

– Иди в женский туалет и принеси сумку Трикси. Возможно, у нее есть шприц-ручка.

– Я не могу заходить в женский туалет! – запротестовал Эйб.

– Это чрезвычайная ситуация, – сказала я ему, прижимая пальцами в перчатке опухший язык Трикси. – А ты – владелец бара.

– Прости, ты права, – робко пробормотал Эйб и потрусил через зал к двери туалета.

Калеб опустился на колени рядом, в замешательстве наблюдая за мной.

– Она не притворяется? – спросил он.

– Так притвориться невозможно, – ответила я, кивая на распухший рот и лицо пострадавшей. Я сложила куртку Калеба и положила под голову Трикси, откинув ее назад, чтобы держать открытыми дыхательные пути.

– Должно быть, она очень чувствительна, если контакт с моими руками способен вызвать такую реакцию. Правда, я разбила ей губу, а это означает, что остатки ракообразных могли попасть в кровь.

К нам подбежал Эйб с брезентовой розовой камуфляжной сумкой на колесиках. Я раскрыла ее и принялась копаться в радуге шелковых бюстье, боа из перьев и ремней, пока не нашла маленькую косметичку, лежащую отдельно от огромного набора для макияжа, вделанного в крышку. Черная нейлоновая сумка выглядела чище и новее, чем косметический набор, и явно меньше использовалась. Я раскрыла ее и нашла пластиковую трубку с малиновой наклейкой «ручка-шприц».

– У кого-то есть ножницы или нож? – спросила я. – Мне нужно разрезать ее брюки.

Вновь оробев, Эйб опустился на колени рядом со мной и потянулся к шву форменных брюк Трикси. Он резко дернул за штанину, и ткань разошлась до колена. Эйб стягивал разорванные брюки, раскрывая на бедре застежку-липучку. На мгновение я распахнула рот, затем вырвалась из оцепенения и сняла колпачок с трубки. Щелкнула синей кнопкой и воткнула шприц во внешнюю часть бедра танцовщицы, удерживая его на месте, чтобы убедиться, что вколола лекарство.

Я приложила пальцы к горлу Трикси, ожидая контрольного скачка пульса. Через несколько секунд опухлость ее губ чуть спала. Ноги задергались и задрожали, словно несчастную ударило током. Это была нормальная реакция нерва на эпинефрин, причина горьких жалоб пациентов, наряду с тошнотой, беспокойством и приступами дрожи. Конечно, и я бы забеспокоилась, если бы чужак уколол меня в обнаженное бедро.

Я взяла еще одну куртку у клиента, стоявшего рядом и пожиравшего глазами красный усыпанный блестками топ, проглядывавший сквозь форменную рубашку Трикси. Я смерила парня сердитым взглядом, набрасывая куртку на грудь больной. Ей нужно тепло.

В бар вбежал симпатичный средних лет мужчина в коричневой рубашке с эмблемой клиники святого Николая и с черным кожаным медицинским чемоданчиком в руках. Он заметил женщину на полу и направился прямиком к нам.

– Какого черта произошло с этой женщиной? – потребовал ответа он, рассматривая припухлости и синяки на ее лице.

– Мы немного не сошлись во мнениях, а затем у нее случился анафилактический шок, – объяснила я.

Он взглянул на меня, синие глаза сверкали так, словно он собирался наброситься на меня из-за ее состояния.

– Похоже, вам ненамного лучше, мэм, – презрительно произнес он.

Я прижала ко рту руку в перчатке и, оторвав ее, увидела желтую измазанную кровью резину. Что ж, это определенно объясняет жжение в моей губе. Я повернулась к Калебу, который пристально смотрел на доктора. Возможно, моему спутнику не понравился тон врача по отношению ко мне?

– Все не так уж плохо, – успокоил меня Эйб.

Я со стоном стянула испачканные перчатки и потянулась к коробке медицинских перчаток в сумке доктора.

– Можно?

Тот резко кивнул:

– Нед Мабри.

– Анна Модер, – ответила я, причем имя скатилось с языка на автопилоте. Затем я отбарабанила краткое описание состояния Трикси. – Больная участвовала в драке, которая закончилась ударом затылком об пол. Больная с тяжелой аллергией на ракообразных имела контакт с остатками сэндвича с крабовым салатом. Перед ударом головой у пациентки возникли затруднения в дыхании и раннее распухание губ и языка. Я вколола ноль три миллиграмма эпинефрина, находившегося у больной в сумке. Опухоль уменьшилась. Реакция больной соответствует ожиданиям.

– Благодарю вас, сестра Модер, – кивнул доктор Мабри, проверяя показатели Трикси.

– Доктор Модер, – отрезала я, раздраженная тем, что, как и большинство врачей-мужчин, доктор Мабри поставил женщину с медицинскими знаниями ниже себя по рангу. Я проигнорировала взлетевшие брови Калеба. Глупая гордость.

– Простите, – сказал он. – Я знаю немного докторов, вступающих в кулачные драки со стриптизершами в барах.

– Они экзотические танцовщицы, – поправила я, все больше раздражаясь от этого парня. – И не ваше дело, чем я тут занимаюсь.

– Ладно, вы провели правильное лечение, – сказал он. – Я заберу ее в клинику, чтобы понаблюдать в течение ночи, но она должна полностью поправиться. Если желаете последовать за ней, я работаю до десяти.

Я кивнула. Трикси погрузили на каталку и увезли в клинику. Толпа, получившая этим вечером немалую порцию развлечений, рассеялась. Я тяжело опустилась на бильярдный стол, смазывая поврежденную губу антисептиком. Калеб мгновенно оказался рядом, взял на себя труд меня намазать, а затем отвести в кабинет Эйба, чтобы как следует попользоваться набором для оказания первой помощи.

– Как ты?

– Я видела «Малышку на миллион». Что бы я не сказала, не заводись, ладно?

– Может, нам стоит пойти в клинику, чтобы тебя осмотрел врач, – тревожно предложил он.

Я покачала головой:

– Нет, все нормально.

– Думаю, тебе лучше знать. Ты, действительно, доктор, да? – спросил он.

– Так говорит цветная бумажка, которую я купила в интернете.

– Ну, даже с учетом обстоятельств, это стало очевидно при виде твоей работы. Обычно ты не разговариваешь так властно и уверенно.

Я открыла рот, чтобы запротестовать, но Калеб добавил:

– Это было хорошо. Я как будто увидел настоящую Тину. И не прочь увидеть ее снова.

Он улыбнулся и поцеловал мою расквашенную губу, заставив меня поморщиться.

– Лицу больно.

– Вот. – Он прижался мягким поцелуем к кончику моего носа.

– О, Боже, как она тебя поколотила, – простонал от двери Эйб. Он в отвращении сморщился. – Что я там говорил о твоем очаровании?

– Не знаю. Возможно, не могу вспомнить из-за амазонки-стриптизерши, расквасившей мне голову! – отрезала я, глядя на обоих. – Неплохо было бы предупредить о том, что это Годзилла в бикини.

– Ну, чтобы выразить наши извинения – и благодарность за то, что не позволила нашей подруге умереть от еды в моем баре – это тебе. – Эйб втиснул мне в ладонь конверт. – Парни хотели, чтобы я отдал это тебе.

Я открыла конверт, поражаясь зеленому изобилию долларовых бумажек, брызнувших из него.

– Что за...

– Ну, мои парни делали ставки на схватку. Ты выиграла при шансах четырнадцать к одному. Это вполне достойная доля.

– Четырнадцать к одному? Как оскорбительно, – сказала я, разглядывая конверт со смятыми купюрами. – Знаешь, почему бы тебе не отдать мою долю Трикси? – продолжила я, впихивая деньги обратно ему в руку. – Скажешь ей, что это помощь для оплаты медицинских счетов. В любой случае, она по моей вине подверглась соприкосновению с крабами.

– Ты хороший человек, Тина, – кивнул Эйб и достал из-за спины сырой стейк с кровью. Прежде, чем я успела запротестовать, этот тип шлепнул мясо на мой поврежденный глаз.

Я завопила:

– Нет никаких медицинских доказательств, что это работает.

Калеб фыркнул:

– Стейк – это ответ Эйба на множество проблем. Знаешь, я продолжаю пытаться удерживать тебя от ситуаций, когда люди на тебе нападают. А ты продолжаешь прыгать прямо в них. Сдаюсь. Прыгай. Возможно, если ты станешь активно нарываться на боль, то окажешься в безопасности, по закону обратной психологии.

– На этот раз, я правда не рассчитывала на подобное. Но это оказало странное лечебное воздействие. Получить по мозгам и подняться, – сказала я. – Это как будто столкнуться со своей самой большой фобией.

– Пока не надо больше «терапии», ладно? – проворчал он, а затем взглянул в удивлении. – Ты отдала Трикси свою долю.

– Да, мне показалось странно брать деньги за избиение кого-то. К тому же, на некоторых купюрах были сомнительные пятна, – дрожа, сказала я.

Мне пришлось уговаривать Калеба, чтобы он, на самом деле, не вынес меня из бара. Напарник отвез меня обратно в мотель, открыл душ, помог мне раздеться и осмотрел мои синяки.

– На этот раз я не собираюсь на тебя набрасываться, – проворчал он. – Это я очень медленно, очень осторожно подвожу тебя к теме нашего секса. Мы поговорим о твоих «бесполетных зонах», и защите, и возможности беременности, ведь существует очень неплохой шанс, что такое случится, что со спермой оборотня и всем...

Я прервала его поцелуем.

– Пожалуйста, хватит разговоров.

Он резко кивнул, проворчав прямо в мой рот:

– О, слава богу.

И с этими словами погрузился в мой рот, целуя, облизывая и покусывая, пока не исследовал каждый дюйм. Мы скользнули под блаженно теплую струю, и я сморщилась, когда она ударила меня в лицо. Я схватилась руками за стену, позволяя воде залить мне спину. Теплые руки прошлись по всей длине моего позвоночника. Я подпрыгнула, едва не ударившись головой о стену, но рука Калеба обхватила мой череп и уберегла его от столкновения. Я повернулась, слегка заскользив ногами по поверхности ванны, и забросила руки на шею оборотню. Затем прижалась головой к ямке на его горле, а он принялся гладить мою спину.

Вода каскадом лилась на нас, струилась по коже Калеба. Я пробежалась пальцами вдоль его ребер, заставив любимого подпрыгнуть. Затем захихикала, а он с усмешкой мягко ткнул меня в чувствительные к щекотке бока. Калеб проглотил мой возмущенный визг. Он покружил пальцами у моих бедер и заставил обхватить его ногами за пояс. Уже вооруженный презервативом, он соединил наши тела и скользнул вперед с болезненным сомнением. Я захлебнулась, и язык оборотня вонзился в мой рот, а вода омыла наши губы.

Тяжело дыша, я откинулась головой на стену, пригвожденная, словно бабочка. Чернильно-черные волосы Калеба упали ему на лоб, тело маячило надо мной. Заостренные мокрые ресницы слиплись вместе. Я кивнула и двинула ягодицами навстречу любимому. Он расслабился и принялся втирать меня в стену, двигая вверх и вниз и постанывая со мной в унисон.

Как только мы выработали легкий ритм, пошла холодная вода, и я практически выпрыгнула из-под душа. Смеясь, Калеб отнес меня на кровать, мягко уложил на покрывало и заполз на меня.

Словно желая напомнить, что я связалась с опасным сверхъестественным существом, он прикусил мою нижнюю губу. Я провела ногтями по спине оборотня, вызвав его шипение. Его кожа была такой горячей. Она практически освещала мои ладони, пока я гладила своего волка по спине.

Его пальцы вжались в мои ягодицы, притягивая меня и соединяя наши тела. Я чувствовала его между своими бедрами, теплого, твердого и большого. Я наклонилась вперед и прикусила кожу на его ладони – нежный участок между большим и указательным пальцами.

Калеб протестующе взвыл, но не остановился. Он ухватил меня пальцами за затылок и, бережно держа, подтянул к своей груди, покусывая и посасывая чувствительную кожу. Его ладони прошлись по моим рукам, прижимая их к покрывалу, а зубы впились чуть глубже. Я закричала, освобождая одну руку, чтобы добраться до его волос, и дернулась, пока он не успел повредить кожу.

Калеб бедрами задавал требуемый ему ритм, не лишая меня ощущений, дарящих удовольствие. Его теплые искусные пальцы пробежались по моей спине, вокруг ягодиц и между бедрами в поисках особого маленького нервного узелка. И когда искуситель принялся меня там мучить, мои бедра задрожали, а очень маленькая часть мозга, еще способная думать, дала зарок отомстить страшно и анатомически выверенно, если он не продолжит начатое, ну, примерно месяц.

Великолепное напряжение прокатилось по моему позвоночнику, через лоно, и я падала, восставала, кружилась, и все это одновременно. Я полностью потеряла чувство равновесия, летя вперед и вцепляясь в руку вокруг своей талии, а темная пульсирующая дрожь сотрясала мое тело. Калеб рванулся вперед и чуть не ткнул меня лицом в одеяло. Затем приподнял, прижал к своей груди и усадил к себе на колено, направляя мои бедра то вверх, то вниз. Самой мне для этого не хватало координации.

Я почувствовала его дрожь и издала долгий гортанный стон, а затем завалила Калеба на бок и сама упала вместе с ним. Наше дыхание выровнялось, и я снова смогла двинуть ногами, перекатывая лодыжки из стороны в сторону и чувствуя приятное покалывание – отголосок произошедшего, – распространившееся до самых стоп.

Калеб изучающе смотрел на меня, пытаясь оценить мою реакцию.

– И внезапно случился секс, – пробормотала я в подушку.

Над моим плечом появилась растрепанная голова Калеба.

– Обещаю, позже займемся сексом слаще и медленнее, как в романтических комедиях. Прости за то, что большей частью произошло у стены душевой.

– На самом деле, это, вероятно, самая чистая поверхность в комнате.

Сейчас, видя вблизи мои татуировки, он крайне ими заинтересовался. Ему хотелось знать, почему я выбрала этот рисунок, когда нанесла их и собираюсь ли делать новые. Он провел губами по всей длине моего позвоночника, слегка покусывая на стыке позвонков.

– Это мой персональный гороскоп, – пробормотала я в подушки. – Так я отслеживаю, где была.

– Разве большинство людей используют звезды не для того, чтобы понять, где находятся сейчас? – спросил любимый, усмехнувшись в мою кожу и проводя по ней языком. Думаю, он был где-то возле звезды Топека.

– Ну, я хотела сделать пирсинг, но это выглядело не так мило.

– Ты не кажешься мне любительницей татуировок.

– Я их и не люблю, но это как определенный рубеж. А у тебя их нет?

– У меня была очень строгая мать, – ответил он, улыбаясь в мою кожу.

– Думаю, с татуировкой ты выглядел бы потрясающе, – сказала я, поворачиваясь к нему лицом. – Ты мог бы сделать бабочку вот здесь, – я ткнула пальцем в точку ниже поясницы.

Калеб снова усмехнулся, слегка подпрыгнув, когда мои пальцы задели особо чувствительный участок на его спине.

– Или что-нибудь родовое.

Он фыркнул.

– Китайские символы любви и силы... что неизбежно сочтут банальным тату.

– Меня немного тревожит, что ты так быстро предлагаешь подобные идеи.

– Провела много времени в раздумьях.

– Ты очень странная девушка.

Я перевернулась, не отрывая подбородок от его груди:

– У тебя правда была строгая мать?

Мне казалось не совсем правильным расспрашивать о его сбежавшей человеческой матери, поскольку я немного знала о его прошлом. Но хотелось услышать побольше о Калебе из его уст, в его изложении. Услышанную мной историю о жестокой легкомысленной Лидии Грэхем, забывшей брачные обеты и оставившей мужа и сына на произвол судьбы, настолько извратили в пересказах возмущенных оборотней-домохозяек, что я не знала, можно ли ей верить.

При этом вопросе Калеб слегка побледнел.

– О, не знаю. То есть, она оставалась рядом не так долго, чтобы я мог ее изучить. Она ушла, когда мне было пять лет. Папа встретил ее, когда путешествовал по штату Вашингтон. И рассказал ей, что живет невесть где, на Аляске, но не думаю, что она, действительно, понимала это, пока не переехала туда. И влипла. Не так, как ты, – осторожно уточнил он. – Не помню, чтобы они дрались или кричали, и папа всегда был добр к ней. Но видеть каждый день одних и тех же людей, вести те же разговоры... Папа сказал, что это немного свело ее с ума. Так что, однажды она дождалась, пока я уйду в школу, и сбежала.

Как женщина, однажды сбежавшая, я могла посочувствовать Лидии и отчаянию, которое она, должно быть, испытывала, если пошла на подобный шаг. Но в то же время, как она могла оставить своего малыша? По крайней мере, я испытывала благодарность за то, что она оставила его с другими оборотнями, поскольку без поддержки он не пережил бы превращение. И каким-то дальним мрачным уголком мозга я не могла не думать, что мой друг повторяет жизненный цикл отца, выбрав, пусть временно, женщину, которая неизбежно его покинет. Фрейда заинтересовал бы случай Калеба Грэхема.

– А ты что-то знаешь о своей матери? – спросила я, пробежавшись пальцами по его волосам.

Он ответил на ласку и покачал головой:

– Не интересовался. Она сделала свой выбор.

– А твой папа? – продолжала я.

– Он всегда скучал по ней. Он был хорошим отцом. Безумно любил меня, делал все, что положено отцам, но я бы сказал, что для него жизнь стала чем-то меньшим, чем должна была.

Я одарила его слабой полуулыбкой и поцеловала:

– Мне жаль.

– Что есть, то есть. Да, это отвратительно, и моя жизнь могла быть лучше. Но некоторым в моей семье приходилось гораздо хуже. Так что, на самом деле, мне не на что жаловаться.

Он перекатился на бок и скользнул рукой по моему животу, обводя ребра кончиками пальцев.

– Каково это – расти в Долине? – спросила я.

– Для малыша это лучшее детство, – со вздохом ответил Калеб. – Я проводил много времени в лесу, играя с Самсоном и Купером. Маленькая сестренка Мэгги была мне не нужна. Мы всегда преследовали кого-то, охотились и бегали. Купер и Самсон довольно рано потеряли отцов, так что мой папа, так сказать, взял их под свое крыло. Он учил нас, как отремонтировать машину, почистить засорившуюся раковину, голыми зубами освежевать оленя и тому подобное.

– Звучит идиллией, на извращенный манер Тома Сойера.

– Нам пришлось быстро повзрослеть. Еще в подростковом возрасте Купер стал альфой. А потом долину попыталась захватить другая стая, и все изменилось к худшему. Казалось проще убраться от всей этой неразберихи. Я знаю, папа разочаровался, когда я ушел, но я в любом случае не чувствовал, что оставаться там – правильное решение.

– А в бизнес наемных оборотней-сыщиков тебя втянул Садс?

– Нет, и, кстати, он не знает, что я этим занимаюсь, – ответил Калеб. – До ухода из долины я исполнял функции полицейского. Обычно альфы принимают на себя эту роль вместе с должностью мэра. Но после ухода Купера у нас не было альфы, а я мог заполнить пробел. Мне это нравилось. В основном, работа включала удержание молодых волков в рамках и возвращение в границы моих идиотов-дядюшек, когда они надирались. Но время от времени в город проникали неприятные личности, считавшие его милым местом для производства наркотиков, а мне приходилось им объяснять, почему это плохая идея. Исследуя прошлое этих мужланов, я был поражен тем, что удавалось найти в сети. И во многих случаях за информацию, ведущую к аресту этих парней, а иногда и девушек, предлагалось вознаграждение. Со своей повышенной чувствительностью я мог выследить их даже после того, как они покидали долину. И заработать таким образом немалую сумму. За время путешествий я завел несколько хороших знакомств. И после ухода мне показалось естественным превратить это в полноценную работу.

– Но тебя не убивает такое долгое пребывание вдали от родных земель?

– Сначала было тяжело. Я не мог долго оставаться вдалеке от дома, не заставляя себя. Но со временем стало легче. – Он скривился в улыбке. – То, что я ищу, находится не на родных землях.

– Что ж, спасибо, звучит мило и таинственно.

– А твоя семья?

– А что с ней?

– Полагаю, она у тебя есть. Ты же не из яйца вылупилась. Благодаря твоей волнующей обманчивой тактике, мы установили, что ты единственный ребенок. А как насчет твоих родителей?

– Мои родители умерли несколько лет назад, – сказала я.

– Мне жаль. А какими они были?

Я колебалась и проклинала себя за это. Он поделился со мной, напоминала я себе, хотя и не был обязан. Так что, вместо истории, сочиненной для Анны Модер, я рассказала ему о Джеке и Марси Кэмпбелл.

– Милые люди, – сказала я, улыбнувшись, когда Калеб скользнул губами вдоль моего бедра. – Полюбили друг друга в старших классах. Мама занималась дизайном помещений, а папа владел строительной фирмой. Они очень любили друг друга. И учили меня, каким должен быть брак. Я просто не обратила внимания.

– В следующий раз будешь знать, на что смотреть, – сказал мне напарник.

– Не знаю, будет ли у меня следующий раз, – зевая, ответила я.

Калеб дернул головой, на его лице появилась тревога.

– Что?

Я фыркнула:

– Я подумываю о полигамии. Гражданский союз с двумя-тремя парнями. Думаю, так давление будет поменьше.

– О, ты смеешься, – застонал он, впиваясь кончиками пальцев мне в бока и заставляя скакать по всей кровати.

– Я не виновата, что ты на это попадаешься! – воскликнула я, когда он принялся щекотать меня за бока.

Чтобы избежать мучений, я воспользовалась единственным доступным мне методом отвлечения. Поцеловала его долгим крепким поцелуем и скользнула по его ладоням своими, направляя их в более интересные и менее чувствительные места своего тела.

Калеб постучал пальцем между моими бровями:

– У тебя такой вид. О чем ты думаешь?

– А можно снова увидеть тебя в теле волка? – спросила я. – В тот день я не очень хорошо разглядела.

Калеб нахмурился:

– Прямо сейчас?

– Я встану вон там, вне досягаемости, – пообещала я, сползая с кровати оборачивая простыню вокруг талии и прячась за дубовой тумбочкой.

Калеб заворчал, но выбрался из постели и встал посреди комнаты. Он повел плечами и зажмурился. Я хихикнула, чем нарушила его сосредоточенность и вызвала жалобу:

– Мне неловко.

– Ну давай же.

Концентрируясь, он глубоко вздохнул. Тот же золотистый свет распространился из его сердца, покрыл кожу, стягивая человеческий облик. Свет угас, и передо мной, моргая большими шоколадными глазами, оказался огромный волк стальной серой окраски. Он запыхтел, словно говоря: «Ну?»

Я опустилась на колени, позволив животному ткнуться мне в лицо холодным мокрым носом.

– Ты красавчик, – вздохнула я, запуская пальцы в его густой мех. Волк обнюхал мою шею, ударившись своей головой о мою. – Такой большой красивый мальчик.

Продолжая ворковать, я почесала его за ушами. Оборотень прижался носом к моему плечу, вновь опрокинув меня на задницу. Когда он наклонился надо мной и облизал лицо, я захихикала. Калеб вернулся в человеческий облик и покрыл поцелуями мое лицо.

– Что ж, это как-то неловко, – рассмеялась я.

– Слишком? – спросил он.

Я кивнула.

Глава 12

У дареных коней бывают потрясающие зубы

Путешествие заняло гораздо больше времени, чем я надеялась, но в конце концов мы добрались до Анкориджа. Снегопад разошелся не на шутку, придавая городским огням, от которых я уже успела отвыкнуть, потусторонний блеск. Все казалось слишком ярким, слишком неоновым, слишком забитым. Я обнаружила, что моргаю, глядя на светофор.

Мимоходом подумала о Рэд Берн и почтовом отделении, которое она планировала использовать в городе, но затем Калеб попросил меня найти в навигаторе «строительную фирму» Лоло. Я отказалась от чести встретиться с ним, предпочтя остаться в грузовике, пока Калеб относил обручальное кольцо в шикарное офисное здание посреди почти пустого делового парка.

Появившись после сделки, Калеб улыбался во весь рот. В качестве части вознаграждения Лоло заказал нам номер во впечатляющей «Хайбери Плаза». Все расходы оплачены на неделю. Заказал он и процедуры в СПА. Нам даже не надо регистрироваться, поскольку об этом позаботились «люди» Лоло.

При виде высокого серебристого цилиндра, одной из высочайших точек на городском горизонте, я немного занервничала. Держа свои «ценные» сумки, мы пересекли фойе из хрома и голубого стекла и направились прямо к лифтам. Едва закрылись двери, Калеб рванулся, прижал меня к стеклянной стенке лифта и напал на мой рот. Я почувствовала, как оборотень обхватывает мои упакованные в джинсу ягодицы, и завизжала:

– Это стеклянный лифт! Люди в вестибюле увидят.

– Так пусть видят, – зарычал он.

Добравшись до своего этажа, мы заскользили вдоль стен коридора, целуясь, обжимаясь и смеясь, пока не нашли свой номер. Когда я открыла дверь, все поцелуи и объятия прекратились. Это была не комната, а номер-люкс. Самое экстравагантное из виденных мной мест с тех пор, как много лет назад я покинула номер для новобрачных. При всей отделке в бежевых, синевато-серых тонах и в цвете слоновой кости, номер выглядел очень женственно. Когда я запрыгала по комнате, разглядывая линию горизонта и горы, под ногами оказался толстый плюшевый ковер нежно-бежевого цвета. Мы вдрызг разворошили безупречно белые пуховые одеяла на огромной кровати, обнажив тонкие синие простыни.

Я бросилась в ванную и завизжала. На звук прибежал встревоженный Калеб.

– Здесь раздельные ванна и душ! – закричала я, забираясь в белокафельное джакузи. Каждый дюйм ванной комнаты покрывала недавно вычищенная белая плитка.

Я справедливо сочла, что в ванне не будет жуков. Мне хотелось насладиться чистотой, искупаться в ней. Поужинать в этой ванне просто потому, что можно.

– Здесь так чисто, – вздохнула я. – И есть раздельные ванна и душ.

– И это стоит крика, потому что...

– Потому что иногда девушке хочется вымыть голову не там, где она моет все остальное.

Калеб нахмурился:

– Девушки странные.

– Безнадежно, – согласилась я. – Все это выглядит слишком хорошо, чтобы быть правдой. Ты уверен, что Лоло не втянул нас в мошенничество с кредиткой, не спрятал в туалете труп или что-то вроде того?

– Нет, Лоло хорошо относится к людям, когда они поступают по его желанию. Если бы ты встретила его жену, то поняла бы, почему он так благодарен, – уверил меня Калеб. – Она темпераментна и не слишком беспокоится о том, кто видит ее закидоны. Мы не только сохранили брак Лоло. Возможно, мы спасли его жизнь.

– Правда?

Он кивнул:

– Однажды она бросила в голову Лоло торт. Более неловкой вечеринки в честь дня рождения я не видел.

Минуту я подумала над сказанным.

– Он заказал для нас долгий массаж?

Калеб усмехнулся и обнял меня за талию:

– Вот это моя девочка.

– А ты поплаваешь со мной в этой ванне? – спросила я, целуя его в подбородок.

– Думаю, со временем мы до этого доберемся.

Он улыбнулся и приподнял меня за бедра, сцепив мои лодыжки на своей пояснице. Посмотрел долгим горячим взглядом и принялся жадно терзать мой рот. Руки Калеба были повсюду, ловили мое лицо, ягодицы, дразнили груди легкими прикосновениями вокруг сосков, но не касались их самих. Прижавшись ладонями к открытой двери ванной, я сопротивлялась ему. Оборотень разорвал спереди мою футболку, за которой последовал лифчик, обрывками порхнувший на пол. Я раскачивалась и скакала возле любимого, добиваясь трения, так необходимого нам обоим.