Пределы

— А я думаю «да». Гляди на своего друга, пока Кейл имеет его, как оленя. Смотри на него, Тарин. Сейчас он похож на животное.

Тарин всхлипнул. Клювонос быстрее задвигал рукой по его члену, и Тарин почувствовал, что дар скоро вылетит. Март закричал Кейлу, чтобы тот трахал его сильней. Кейл весь покраснел от напряжения. Тарин заёрзал в объятиях Гаррика. Бежать некуда, и даже ножа под рукой нет…

Чёрт, но как же приятно ощущать руку клювоноса на члене… Тарин закрыл глаза и представил, что свободен. Затем он услышал, как Март прокричал: «Пожалуйста!», и Кейл зарычал. Гаррик ускорил темп, и Тарин взвыл, выстреливая дар в воздух, и тут же дёрнулся, пытаясь поймать его.

— Всё хорошо, — сказал Гаррик. — Не волнуйся. Твой дар у меня. И ты тоже.

Повиснув на руках у Гаррика, Тарин поднял голову и посмотрел на ладонь клювоноса. Он, было, хотел отказаться, но вовремя вспомнил, что разбазаривание дара хуже, чем подчинение клювоносу. Поэтому Тарин наклонился и стал слизывать дар.

— Молодец.

Тарин позволил клювоносу обнимать себя, пока они наблюдали, как Кейл и Март кричат и содрогаются. Тарин прищурился, когда Кейл обхватил член Марта и быстрыми движениями довёл его до оргазма. Дар Марта выплеснулся ему на живот.

А Март изменился… Теперь ему нравится, когда его целуют и трахают, но самое ужасное — он больше не глотает дар.

— Он получает достаточно протеина, — сказал Гаррик. — Ему больше не нужен дар.

— Твои слова, — огрызнулся Тарин. — Они мне непонятны.

Гаррик поцеловал его в губы.

— Успокойся, мальчик и оденься. Ты согрелся и готов ко сну. Когда Март закончит со своим мужчиной, он осмотрит твои ноги и наденет на них носки. А пока прополощи рот вот этим. Ты пропустил урок по личной гигиене. К тому же тебе недавно вырвали зуб.

Тарин поперхнулся жидкостью.

— Я же сказал «прополощи», а не пей. Это солёная вода, Тарин. Если проглотишь её, тебя вырвет. Ты хоть раз можешь сделать то, о чём тебя просят?

Тарин погонял воду во рту, а затем сплюнул. Он ни в кого не попал и был слегка разочарован, что его за это не похвалили.

Тем временем Кейл, успевший встать и ополоснуться в тёплом бассейне, стоял, обмотавшись полотенцем.

— Март, увидимся у меня, когда закончишь помогать капитану и закроешь баню.

Март аж подпрыгнул от радости, а затем подошёл к другу.

— Давай сюда ноги, Тарин. Я должен обработать их кремом. Так сказал Гайдеон. У всех новых мальчишек вместо подошвы копыта. Так что не думай, что к тебе придираются.

— Скользкие, — сказал Тарин. — Мне не нравится. — Он попытался вырвать ногу из рук Марта.

— Крем сделает твою кожу мягкой, мальчик, — сказал Гаррик. — Не суетись.

— Мягкой! — воскликнул Тарин. — Не смогу лазить по деревьям и бегать с мягкой кожей! — Он возмущённо посмотрел на Марта. — О… Мужчины и это у меня забрали. Мои ноги. Посадили меня в ловушку.

Гаррик зарычал.

— Тарин, если будешь хорошо себя вести, тебе потом выдадут ботинки. И да, мы не хотим, чтобы ты сбежал. Лично я не желаю, чтобы ты царапал или пинал меня в кровати, когда переедешь в мои комнаты.

— А теперь носки, — сказал Март и, наклонившись, прошептал:

— Тарин, вспомни ноги Офера. Мягкие пальцы лучше, правда?

Тарин всхлипнул, но не шелохнулся, пока Март натягивал на его скользкие ступни чистые носки и наматывал вокруг щиколоток серую плёнку. А о том, почему он может оказаться в постели клювоноса, Тарин старался не думать.

— Вставай, мальчик, — сказал Гаррик и подхватил Тарина на руки. — Не будем пачкать твои носки. Спокойной ночи, Март. Ты сегодня хорошо поработал.

Тарин не двигался. Он не будет спорить, но и обнимать клювоноса за шею тоже не будет. Даже, если в полутёмных коридорах здания Начала Времён ему становилось как-то не по себе. Кроме размеренного дыхания Гаррика и раздражающего жужжания того, что Эдон назвал генератором, вокруг не было слышно ни звука.

Прижавшись ухом к толстой груди клювоноса, Тарин даже услышал стук его сердца.

— Сильный, — пробурчал Тарин, еле сдерживаясь, чтобы не погладить Гаррика по бороде.

— Спокойной ночи, — пожелал ему клювонос, опуская Тарина на пол у дверей в зал. — Иди внутрь. Скоро выключат свет.

Тарин не ответил и поторопился уйти. Кинан как раз приказывал мальчишкам ложиться в спальные мешки, а рядом суетился Офер, расставляя горшки и чашки с водой. Тарин повалился на свой мешок. Глупый Кори стал отпускать громкие замечания о серебристой плёнке на носках Тарина и о том, что за два дня ему пришлось мыться дважды, потому что он воняет. Но Тарину было всё равно, и он улёгся на живот, игнорируя всех вокруг.

Выключили свет, и Тарин забрался в спальный мешок. Он немного замёрз, поэтому решил, что перетерпит ощущение ловушки.

«Дурацкая роскошь», — подумал Тарин. Подумать только! Он замёрз из-за горячей бани и тёплых рук мужчины. А ведь ещё даже снег не выпал!

Дверь в зал была ещё открыта, и Тарин заметил Кинана, который следил, чтобы все улеглись.

— Спой им колыбельную, Офер. У них сегодня был длинный день.

Офер тихо запел:

«Я смотрю на луну, и она глядит на меня…»

У Тарина в голове возникло продолжение песни, и он продолжил:

«Вниз, сквозь листву старого дуба…»

Тут присоединились и другие мальчишки:

«Позволь поделиться светом, что озаряет меня, с тем, кого я люблю…»

«С Матушкой, которую я люблю», - подпели Кинан с Офером.

Тарину было плевать, что они испортили песню своей фальшивой Матушкой. Он вспоминал свой дуб. На глазах Тарина выступили слёзы, и он был рад, что двери в зал закрыли и вокруг наступила темнота.

оставить свою «спасибу»

Глава 8

Шаркая ногами, Тарин плёлся вслед за Пэрри и Эдоном на завтрак. Кинан шёл позади.

— Тарин, перестань хмуриться. Тебе же нравится завтрак. Поднимай ноги и шагай нормально.

Тарин вздохнул и затопал, преувеличенно высоко поднимая ноги. Кинан рассмеялся.

— Забудь. Тарин, тебе понравится сегодняшняя еда. Будут яйца всмятку. Затем пойдёшь на первое занятие по ремеслу. В обед Титус просветит тебя насчёт Матушек. А после ужина проведёшь время с Гарриком.

— Чёрт! — еле слышно проворчал Тарин. Задница всё ещё побаливала после вчерашнего наказания. Тарину не нравился Титус… весь такой из себя, с неправильными волосами и строго-насмешливым голосом. К тому же Тарин больше не хотел слушать про фальшивых Матушкек. А вечер в компании Гаррика… Нет, точно не к добру.

Он решил продолжить притворяться терпеливым-выжидающим-кролика-невидимым Тарином как можно дольше. Поэтому, увидев, что яйца на завтрак подали в скорлупе, решил не возмущаться.

Неужели они окажутся такими же, как вчерашние неправильно-твёрдые яйца? Тарин взволнованно посмотрел на Кинана.

— Возьми хлеб. Так будет вкуснее.

Тарин подозрительно посмотрел на квадратные ломтики, на которые указывал Кинан.

— Тарин, тебе понравится хлеб. Обещаю. Возьми его, пожалуйста.

«Кинан пока ещё меня не обманывал, — подумал Тарин. — Да, он помог мужчинам меня поймать, — с сожалением признал Тарин, — но, похоже, он должен был это сделать».

Тарин схватил ломоть, но тут же уронил его.

— Мягкий!

— Это отличный свежевыпеченный хлеб, ты, только что пойманный червяк! Это признак цивилизации. Так что бери его и будь благодарен!

Тарин сглотнул и оглянулся. За спиной стоял Эдон и сверлил его гневным взглядом.

— Да, сержант Эдон, — промямлил Тарин. Похоже, Эдон действительно разозлился. Тарин взял ломоть и положил себе на поднос. — Простите, сержант Эдон. — Глупый позвоночник вновь заставил Тарина извиниться перед мужчиной и почувствовать себя виноватым.

— Эдон наш пекарь. Он делает хлеб, — прошипел Кинан, когда сержант быстрым шагом направился в сторону одного из офицерских столиков.

— Не шеф мальчиков? — удивлённо спросил Тарин, следуя за Кинаном к мальчишечьему столику.

Кинан рассмеялся.

— Нет, Тарин. После сбора урожая и охоты на мальчишек вплоть до Дня Свечей мы занимаемся другими делами. Холод и снег меняют многое. По профессии Эдон пекарь, а по рангу — сержант. Присматривая за мальчишками и новенькими кадетами, он продвинется по службе и станет мастер-сержантом. Я, например, пытаюсь доказать, что готов стать мужчиной.

— Хм, — сказал Тарин, жуя лакомый кусочек.

— Чёрт, — выругался Кинан. — У тебя опять задумчивый вид. Тарин, не делай глупостей.

— Не делаю, — ответил Тарин, садясь.

Пэрри уже догадался как есть яйцо и теперь сидел и тыкал в него сверху хлебом. Тарин повторил его манипуляции и застонал. Жёлтые кусочки ещё никогда не казались такими вкусными! А хлеб! Такое же объедение, как и весёлые белые кусочки, но всё же лучше. Тарин облизал пальцы и снова обмакнул хлеб в желтизну.

Кинан рассмеялся и снял скорлупу с верхней части яйца.

— Что я тебе говорил?

Сейчас Тарину было не до рычания. Кинан не ошибся в том, что Тарин что-то замышляет, но в данный момент он придумывал как стать хорошим! Он не хотел, чтобы его пороли, а вот попробовать яблочный пирожок на ужин был не против.

Тарин улыбнулся. Потом мужчины увидят, что он хороший, и перестанут обращать на него внимание… Тарин растолстеет и перезимует в тепле, а весной сбежит! «Отличный план», — решил Тарин. И тут же с сожалением понял, что не хочет, чтобы Кинана и Эдона лишили званий. Что касается клювоноса…

Тарин засунул палец в скорлупу, вытаскивая последний вкусный кусочек. С клювоносом надо быть поосторожней. Вчера он заставил Тарина почувствовать себя в безопасности и тепле. И Тарин проглотил его дар. И если Гаррик и дальше будет уделять Тарину столько внимания, то стать хорошим и незаметным вряд ли получится.

— У тебя яйцо на подбородке, — за спиной раздался голос Эдона.

— Хлеб просто объедение! — восторженно улыбаясь, ответил Тарин.

Кинан засмеялся.

— Слишком очевидно, дважды пойманный!

Тарин нахмурился.

— Опять фальшивые непонятные слова! — Он закусил губу. — Чёрт. Веду себя хорошо!

— Он старается, Кинан. Его попытка подлизаться уже шаг вперёд. — Эдон потрепал Тарина по волосам. — Вытри лицо. — Эдон повернулся к мальчишкам. — Доедайте быстрей. После того как умоетесь и сходите в туалет, вас отведут на первое занятие по ремеслу. Мы подобрали для вас несколько видов работ, на которых вы попробуете себя. Слушайте имена и задания. Пэрри: кухня, столярный цех и пошив изделий из кожи. Керр…

Тарин вздохнул. Он и так уже знал, что ничего интересного ему не достанется. Вчера Гаррик и Кейл обсуждали его ограничения. Наружу его не выпустят, инструменты в руки тоже не дадут…

— Кори: лазарет, библиотека, травник. Тарин: куры, пекарня, мытьё посуды.

Куры! Тарин аж засветился от радости. Они такие вкусные… К тому же Кинан говорил, что именно из них берутся большие яйца. И они живут на улице! Похоже, всё не так и плохо.

На радостях Тарин даже не возмущался, когда ребята промаршировали в уборную. Хотя эта комната всё ещё вызывала у него отвращение.

Ничего хорошего. Пусть горячая баня с клювоносом и доставила Тарину удовольствие, но он не соблазнится ни на капитана Гаррика, ни на цивилизацию. А ещё мужчины пользуются вёдрами для дерьма. Тарин нахмурился и смешался с толпой: там, где мальчишки толкаются, писают и ополаскиваются тёплой водой, Эдон и Кинан не заметят, что Тарин не сходил по-большому. Он погладил живот. Да, скоро придётся выбраться наружу… Мужчины кормят мальчишек на убой. Да, еда очень вкусная, но это «ленивая» еда. Тарин сомневался, что это правильно.

Он демонстративно помочил руки в тёплой воде и встал в ряд.

Толстый кадет Мика размахивал руками, приказывая своему отряду идти на занятия. Кинан же просто указывал рукой. Тарина и ещё двух мальчишек отослали куда-то с кадетом, которого Тарин видел впервые. Да он и не сопротивлялся, надеясь, что скоро окажется на улице. Тарин сможет подышать свежим воздухом и сходить в туалет. И… поймать кур!

— Майор Лорн, сэр. Вот ваши новые ученики. Это Тарин, а они — тёмные близнецы.

Майор Лорн сидел за железным столом, заваленном бумагами. На одном из листов он корябал странные загогулины и что-то бурчал себе под нос. Затем он посмотрел на мальчишек и фыркнул.

— Так мне достался дважды пойманный и парочка молчунов? Охренеть и не встать. Хана моим шансам стать полковником.

— Сэр?

— О, свободны, кадет. Ступайте, а я займусь этими дикарями.

Тарин покосился на Лорна. Он был не таким жирным, как остальные мужчины. Наоборот, майор выглядел подтянутым. Был похож на «старую добычу».

Лорн взглянул на Тарина.

— А, ладно. Всего лишь одно утро с вами. И кто знает, может, из вас выйдут неплохие работники.

Тарин живо закивал.

— Тарин отлично охотится, а близнецы умеют подкрадываться!

Мальчишки удостоили Тарина таким же «не-выдавай-мальчишечьи-секреты» взглядом, каким он вчера сам смотрел на Марта. Тарин вздохнул. Позвоночник вызывал желание защитить младших близнецов.

Лорн покачал головой.

— Никакой охоты, мальчики. Повара и садоводы ухаживают за курами. Мы держим их в курятниках и собираем яйца. А также выбираем тех, кого надо зарезать.

— Держите животных! — в ужасе воскликнул Тарин.

Близнецы взволнованно зашептались. Тарин склонил голову, прислушиваясь. Мужчины ошибаются. Они говорят, но только друг с другом и на своём языке.

Ещё той зимой, когда все мальчишки отогревались в старом здании Начала Времён, Тарин сумел разобрать несколько фраз близнецов.

— И из пойманных выбираете, кого убить! — повторил за Лорном Тарин. — Не ищете и не подкрадываетесь?!

Вставая, Лорн улыбнулся. Тарин почувствовал, как у него в животе «закрутилось» съеденное на завтрак жидкое яйцо. Оказывается, мужчины ещё хуже, чем он думал. Близнецы прижались друг к дружке, а Тарин отступил на шаг.

— Неправильно, — твёрдо сказал Тарин. — Не буду куриным мальчиком!

— Матушки! — зарычал Лорн. — Дважды пойманный, одно штрафное очко. А теперь следуйте за мной, иначе напишу Эдону на вас рапорт на порку, и плевать на штрафные очки!

Близнецы похлопали Тарина по плечу и что-то пролепетали.

Тарин моргнул и посмотрел на Лорна.

— Подождите. Думаю!

Лорн упёр руки в боки, а Тарин закусил губу, переваривая то, что сказали ему близнецы. Если мужчины ловили мальчишек и откармливали их так же, как и своих животных, которых затем убивали… Тогда вполне вероятно, что старые байки про то, почему мужчины такие толстые, верны. Тарин разозлился. Да, он поверил Марту и клювоносу, что они не едят мальчишек, но кто знает, как мужчины поступают с бракованными проблемными мальчиками? Ведь они забрали у Офера его яички и большие пальцы на ногах…

Тарин кивнул близнецам.

— Делаем то, что говорит Лорн. Мальчики важнее кур. — А когда близнецы подошли ближе, прошептал:

— И важнее мужчин.

— Раз вы, маленькие зверята, решили немного поработать, — фыркнул Лорн, — кончайте болтать и следуйте за мной.

Тарин махнул рукой близнецам, и они поспешили за Лорном. «У мужчин столько зданий… — подумал Тарин. — Я бы смог побегать здесь за курами!»

Лорн открыл дверь, и Тарин закашлялся. Мужчины держали животных внутри! А вокруг всё было в куриных какашках. Близнецы прикрыли рот рукой.

— Милостивые Матушки! — зарычал Лорн. — Вы, дикари, жили в лесу. А теперь оказывается, что вы не переносите запах куриного помёта? Бегом сюда! Близнецы, идите в ту дверь и следуйте указаниям дежурного кадета: наполняете чашки водой, следите за ястребами, засыпаете корм, ходите вдоль забора и вытаскиваете застрявших кур. Они ещё тупее, чем новоприбывшие кадеты.

Тарин прищурился. Хм. Оказывается, Лорн не любит кадетов так же, как и мальчишек.

Близнецы направились к странной двери, у которой верхняя часть открывалась, а нижняя отсутствовала. Вокруг сновали куры, что-то склёвывая с земли.

«Даже у кур и близнецов больше свободы, чем у меня», — расстроился Тарин. По крайней мере, зайдя в комнату, он почувствовал лёгкий ветерок.

Лорн всё ворчал и чертыхался, пока показывал Тарину как собирать в бочонок куриный помёт.

— Когда закончишь, поставь его у двери. Потом близнецы отнесут помёт садовникам.

— Зачем?

Закончив осмотр одной из наседок, Лорн выпрямился и ответил:

— Потому что так растения растут лучше.

— Хм, — задумался Тарин. — Это как когда травка зеленее на том месте, где раньше были какашки?

Лорн кивнул.

— Точно. Когда закончишь с этим, я научу тебя собирать яйца.

Тарин аж засветился. Яйца! Тарин лучше всех лазит по деревьям и станет отличным помощником, когда наконец поймёт, где находятся куриные гнёзда. А Лорн не такой уж и плохой, хотя и держит животных взаперти… Если повезёт, он разрешит Тарину снять носки, чтобы было легче взбираться на дерево. Тарин старательно сгребал и собирал навоз, уже привыкнув к тому, что вокруг бегают куры. Они даже не похожи на добычу! Они сами приходят! Ох, как же всё неправильно!

Поставив бочонок у двери, Тарин наклонился и выглянул наружу. Близнецы всё ещё работали, не отходя друг от друга ни на шаг, чем сильно раздражали присматривающего за ними кадета. Однако мальчишки выглядели более весёлыми. Они бегали по двору, разбрасывая птичью еду, а затем кинулись к забору и стали вытаскивать застрявших в нём кур.

Тарин вздохнул. Прохладный ветер, касающийся лица, казался пыткой. Несмотря на пасмурную погоду, Тарину очень хотелось выйти на улицу. А ещё у него скрутило живот. Тарин погладил его и пукнул, чтобы облегчить свои мучения.

— Дважды пойманный! Отойди от двери. Ты должен работать внутри.

Оказывается, куры тупее, чем глупый Кори. Они даже не знают, что должны вить гнёзда наверху. Лорн расхохотался, когда Тарин с энтузиазмом предложил залезть на дерево за яйцами. Майор начал долго и нудно рассказывать о курах, пока Тарин плёлся за ним, собирая яйца в коробку. Тарин помалкивал или задавал осторожные вопросы, а Лорн продолжал разглагольствовать о курах.

— Отгони вон ту, мальчик.

Тарин покорно согнал курицу и протянул коробку.

— А почему вы держите их внутри? — немного погодя спросил Тарин.

— Становится холодно, мальчик. Ты же знаешь. А так больше птиц переживёт зиму. Да и яйца легче искать, и внутри они не замерзают. К тому же, если даже летом оставить кур на улице, их украдут или голодные лисы, или дикие мальчишки.

— Хм, — сказал Тарин.

— Куры глупы, — заметил Лорн. — Но даже они понимают, что лучше там, где есть еда, крыша над головой и безопасность.

— Ха! — возразил Тарин. — Они и на улице живут.

— Потом поймёшь. Подвинь вот эту. Она хочет остаться.

Тарин погладил курицу, вместо того чтобы прогнать. Глупое, довольное существо. Тарин приподнял её, подхватив за живот, а после того как Лорн вытащил яйцо, опустил на место.

— Ой! Укусила!

— Клюнула, — поправил Тарина Лорн. — Я же сказал подвинуть её, а не поднимать.

— Кровавый палец, — пожаловался Тарин.

Лорн рассмеялся.

— О, у Тарина вавка? Плюнь и забудь, мальчик. Знаю, что в лесу ты каждый день обо что-то царапался.

Тарин хихикнул. Ему понравился сварливый Лорн. Он называл вещи своими именами, в отличие от мужчин! Тарин засунул палец в рот.

— Матушки! «Плюнь и забудь» было сказано в переносном смысле. У тебя грязные руки. Вот же дикарь. У тебя же заболит живот.

— Уже болит, — пробубнил Тарин.

— Переизбыток новой еды, — небрежно отозвался Лорн. — Скоро ты привыкнешь получать достаточно жира и протеина.

— И стану таким же, как клювонос? Вы же другой.

Лорн кашлянул.

— У капитана Гаррика мышцы воина. А у меня — садовника. И выбирай выражения, дважды пойманный. Не всех это веселит.

— А я и не веселю.

— Именно. Следуй за мной. Надо отнести яйца на кухню. Вымоем их и отдадим поварам. Когда придём туда, веди себя хорошо. Там горячо и опасно. Все заняты приготовлением обеда, поэтому не отходи от меня ни на шаг.

— Стану невидимым Тарином.

— Я бы предпочёл «не-снующего-под-ногами» Тарина. — Лорн толкнул дверь, и Тарин открыл рот от удивления. Лицо обдало горячим паром, в ушах зазвенело от грохота посуды и громких возгласов. Мужчины что-то выкрикивали, а мальчишки носились по кухне, исполняя приказания.

Тарин взвизгнул, когда перед глазами мелькнуло и вонзилось в шею птицы лезвие ножа, и голова гуся отлетела в сторону. Тарин с восхищением уставился на работающего мальчишку. Он был старше тех ребят, которых Тарин раньше видел, и почти таким же толстым, как мужчины. Тарин нахмурился.

А с чего он взял, что мясник мальчишка, а не кадет?

Тарин задумался, подходя за Лорном к корыту с водой. Затем они аккуратно сложили в него яйца, одно за другим.

— Прополощи их немного в воде. Мы только смоем верхнюю грязь. Повара потом решат: сварить их или разбить.

Тарин кивнул, с удовольствием возюкая яйца в воде, и пытался понять, как определить статус этого мальчишки. Мужчины и мальчишки работали вместе, но именно у него в руках был огромный нож. Он рубил птицу безжалостно и быстро.

— Поторопись, новичок, — послышался голос сбоку.

Тарин взволнованно посмотрел на Лорна.

— Это не тебе. Он имеет в виду своего нового помощника.

Мимо пропыхтел Пэрри, таща перед собой корзину с грязными коричневыми комками.

— Фу, — сказал Тарин. — Я не буду их есть!

В ответ Лорн рассмеялся и дёрнул Тарина за ухо.

— Ай! — воскликнул Тарин, почувствовав, как защипало мочку с серёжкой.

— Пошли, мальчик. Надо ещё проверить инкубаторы.

Выходя за дверь, Тарин в последний раз бросил взгляд на мясника. В одном ухе у него был целый ряд металлических колечек, а во втором — несколько камушков. «Ха! — подумал Тарин. — У Марта тоже в ухе камушек. Возможно, так определяют мальчиков? Хелем же сказал, что моя серёжка — это знак капитана Гаррика. Хм… Но ведь у Офера её нет, а он-то точно мальчик».

Тарин покосился на Лорна. Не-а, тоже нет серёжки.

Лорн открыл дверь, и Тарин закрыл уши руками.

— Да уж, малыши пищат очень громко, когда они вместе, не правда ли?

Тарин подумал, что, наверное, Лорн опять пошутил, как говорили мужчины «со скрытым смыслом», но всё же кивнул.

— Заходи и закрой дверь, мальчик. В этой комнате должно быть тепло. Здесь у нас инкубатор, цыплята и петушки, ожидающие кастрации.

Немного привыкнув к шуму, Тарин решил, что ему нравится комната, хотя это неправильно.

Здесь было множество пойманных птиц, которые не получали ни капли солнечного света. Сквозь пищание цыплят Тарин расслышал тарахтение генератора. Потом он увидел ряды ярких огней, освещающих яйца и маленькие пушистые жёлтые комочки, а в другой стороне комнаты в клетках сидели куры побольше.

Тарину понравились самые маленькие жёлтые курочки. Лорн не возражал, когда Тарин взял одну на руки и погладил. Сейчас он ощутил такое же тепло, как когда помогал глупому Кори.

— Так, мальчик, нам надо окольцевать всех цыплят.

— Как Хелем нас?

— Ха, полагаю, что да. Мы делаем это, чтобы знать их возраст и когда можно будет съесть. А ещё так мы различаем, какого они пола — мужского или женского.

— Леди птички? — спросил Тарин, не понимая, почему Лорн так громко рассмеялся.

— Присаживайся, клади цыплёнка себе на колени и держи, пока я буду его окольцовывать. Нужно поторопиться, иначе опоздаем на обед. Цыплят обязательно надо рассортировать, потому что чуть позже Гайдеон будет учить Сокорро кастрировать петушков.

Тарин взял первого цыплёнка и наблюдал, как Лорн умело закрепил у него на лапке металлический ободок.

— Отнеси её в клетку у двери. Она пойдёт в курятник.

Тарин взял следующую птичку. Помогать оказалось легко.

— Эту отнеси в загон. Она станет каплуном.

— А что такое каплун?

Лорн поморщился.

— Ну, нам не нужны лишние петухи. Они всё время дерутся.

— Каплун — значит мёртвый?! — взвизгнул Тарин, с жалостью глядя на цыплёнка, которого только что отправил в загон. Убивать без охоты — неправильно!

— Нет, Тарин. Ну… Наш Офер каплун.

Тарин выронил цыплёнка. Нет, Лорн же не имеет в виду птичку без пальцев на ногах?..

— Как это?

— Слишком много особей мужского пола — это плохо, Тарин. Но если мы убьём их маленькими, то разбазарим еду. А петухи получаются очень вкусными. Каплуны же не дерутся. Таким образом, мы даём им пожить, прежде чем съедаем.

Тарин уставился на Лорна.

— Мужчины считают, что и мальчишек слишком много?

В этот раз Лорн не засмеялся.

— Нет, Тарин. Но некоторые из наставников думают, что Матушки решили, что им не нужны ни мальчишки, ни мужчины. Поэтому мы здесь. По крайней мере мы не каплуны.

— Фальшивые Матушки! — зарычал Тарин и тут же дёрнулся, ожидая удара. Лорн просто смотрел на него.

— Думай, где это говоришь, Тарин. А теперь бери следующего цыплёнка.

Тарин и Лорн работали быстро и молча. Тарину было жалко будущих каплунов, толкающихся в загоне. Он сказал близнецам, что мальчишки важнее кур, но сейчас уже начал ощущать себя одной из них.

Тарин покрутил браслет, который надел на него Хелем, и застонал.

— Всё не так плохо, мальчик.

Тарин нахмурился.

— Живот болит.

Как только Тарин это сказал, то сразу понял, что так и есть. Колики вернулись. Тарин посадил последнюю курочку в клетку и посмотрел на неё так, словно это была одна из Матушек.

Тарин ухитрился ещё раз незаметно пукнуть, когда шёл за Лорном, неся в руках клетку с цыплятами. Кинан уже объяснял, что пукать в здании или прилюдно невежливо, хотя он так и не понял, что это означает. На что Тарин возмутился, сказав, что рядом с ним всегда кто-то находится, а на улицу его вообще не выпускают. И что же ему теперь делать? Взорваться?

Вернувшись в курятник, они выпустили молоденьких курочек, и Лорн позвал близнецов.

— Как их зовут, Тарин? Никто не знает. Пока их называют А и Б.

Тарин фыркнул.

— Имена наши. Единственное, что у нас осталось.

— Знаю, мальчик. Но Мика злится. Они получают по одному штрафному очку каждый раз, когда не отзываются. Твоих друзей выпорют. А если и это не сработает, то их разлучат. Так что, если знаешь их имена, сделай им одолжение и скажи мне.

Близнецы забежали в курятник и заулыбались Тарину. Их носки были очень грязными, но сами они были ужасно довольными — наверное, из-за какого-то своего, близнячьего, секрета. Пару зим назад Тарин уже видел, как близнецов разлучили. Это случилось, когда рухнул деревянный мост. Даол не переставая выл, носясь кругами с другой стороны оврага, а Дэймон свернулся клубочком на земле и не двигался. Тарин и Март чуть с ума не сошли, пока искали способ, как перетащить Дэймона к Даолу.

— Они ведь понимают, что мы говорим, да?

— Да, — ответил Тарин. — Позвольте мне рассказать им о порке. А насчёт другого молчите… пока.

Тарин задрал футболку и показал близнецам ссадины на спине.

— Больно. Очень. Мужчины смеются надо мной. — Он подошёл ближе к мальчишкам. — Наши имена — просто слова. Не доставляйте мужчинам радость.

Лорн фыркнул, а близнецы прислонились лбами друг к другу и залепетали. Затем отошли в сторону.

— Даол, — сказал один из них, указывая на брата.

— Дэймон, — сказал второй, повторяя движение.

— Тот, что с браслетом на левой руке, — Даол. А на правой — Дэймон, — сказал Лорн. — Спасибо, мальчики. Я порекомендую снять с вас по одному штрафному очку. А теперь бегите обедать. Кадет! Отведи их умыться.

Внутренняя дверь отворилась, и в курятнике показался знакомый курсант. Тарин подавил в себе желание поблагодарить Лорна за чудесное утро и поторопился к выходу.

Глава 9

Тарин был рад, что на обед подавали не курицу. Гуся тоже не было. Повара приготовили большую кастрюлю оленьего супа с вкусными белыми комками и оранжевыми хрустящими кусочками. Стоя за прилавком, Пэрри разливал суп и подавал хлеб. Пока обслуживали близнецов, Тарин решил заговорить с другом:

— А кто этот мальчик с большим ножом?

Пэрри выпучил глаза.

— Он принадлежит командиру. У генерала Стэна даже есть ещё один мальчик, который помогает ему по хозяйству. Элой…

— Стоит у тебя за спиной, новичок. Наливай картофельный суп и прекрати болтать. Мальчишки, у которых нет мужчин, должны быть видны, но не слышны.

Тарин вздёрнул подбородок.

— У меня есть мужчина, и я задал Пэрри вопрос.

Захихикав, Даол и Дэймон шустро подхватили тарелки и направились к своему столу. К большому удивлению Тарина, Элой просто покачал головой, отчего зазвенели его многочисленные серёжки, и ушёл. Пэрри же как-то странно заморгал и задёргал головой.

— Вот чёрт, — сказал Тарин. — За мной что, стоит мужчина?

— Твой мужчина, — довольно пророкотал Гаррик. — Очень рад слышать, что ты признал себя моим мальчиком, Тарин.

— Чёрт, — повторил Тарин, схватил ломоть хлеба и быстрым шагом направился к мальчишечьему столу. Раздавшийся смех клювоноса ещё больше смутил его позвоночник.

С каждой новой ложкой супа Тарин чувствовал себя всё хуже. Олений бульон булькал у него в животе, и даже весёлые белые комочки и хлеб не помогали. Боль в животе только усиливалась. А ведь скоро придётся идти печь хлеб к Эдону, который будет за ним очень внимательно присматривать.

Тарин отодвинул миску с супом и застонал.

— Ты наелся? — с другого конца стола спросил Кинан.

Тарин кивнул.

— Тогда отправляйся к Титусу.

— Чёрт! — взвыл Тарин. — Сказали же, пекарня!

— Это после. Ты же знаешь, что должен наверстать материал про Матушек.

Тарин согнулся, хватаясь за живот, и застонал.

— Не дури, Тарин! — рассердился Кинан. — Ты не малыш.

Тарин открыл рот, чтобы ответить, но его вырвало.

— Фу-у-у, дважды пойманный! — презрительно усмехнулся Мика.

— Заткнись, жирный кадет, — прохрипел Тарин.

Тут же подбежали Эдон и Гаррик и, оттолкнув Мику, усадили Тарина на скамейку.

— Гайдеон! Сокорро! — закричал Гаррик. — Больной мальчик!

Кинан приложил руку ко лбу Тарина.

— Жара нет, сэр.

— Что болит, Тарин? — взволнованно спросил Гаррик.

— Улица, — простонал он в ответ. — Срочно надо на улицу.

— Утром он говорил, что у него болит живот, — откуда-то из-за спины сказал Лорн. — Я подумал, что у него обычное несварение. Он всё время пукал.

Тарин заёрзал.

— Не хотел быть грубым.

Гаррик взъерошил его волосы.

— Нет, конечно же, нет, мальчик. Ладно, давайте отнесём его в лазарет. Похоже, Гайдеона и Сокорро здесь нет.

Кинан снял с Тарина грязную футболку и вытер ему лицо. Затем Гаррик подхватил его на руки. Тарин чувствовал себя так паршиво, что не было сил возмущаться.

Эдон и Мика остались с мальчишками, а Кинан пошёл вместе с Гарриком.

— Э, капитан? Я не уверен, что он ходит по-большому. Он терпеть не может вёдра. Говорит, что это неправильно. Я пытался за ним приглядывать, но…

— Так вот в чём дело, мальчик? Ты полон какашек?

— Нет, — промычал Тарин. — Не полон.

— Матушки! — тяжело вздохнув, рассмеялся Гаррик. — Неважно. Всё равно тебя должен осмотреть Гайдеон.

— Да, сэр. Он сейчас обучает новенького мальчика Кори в лазарете.

Тарин еле сдержал рвотный позыв. Если этот слизняк увидит его в таком состоянии… Нет, хуже этого уже быть ничего не может!

— На улицу. Пожалуйста, клю-Гаррик. Пожалуйста, это всё, что мне нужно!

— Нет, мальчик. Тебе надо сходить в туалет, но мы не поддадимся на уговоры. Если понадобится, я сам посажу тебя на ведро.

— Но почему? Почему я не могу сходить на улице?

— Потому что дерьмо вокруг зданий повредит нашему здоровью, мальчик, — входя в комнату, сказал Гайдеон. Кори зашёл следом.

— Нельзя в здании! — настаивал на своём Тарин, сверля всех гневным взглядом.

— Положите мальчика на стол, капитан. Осмотрю его на всякий случай. Затем дам слабительное, хочет он того или нет.

Кори состроил такую мину, словно никогда даже и не слышал о какашках. Тарин всхлипнул и умоляюще посмотрел на клювоноса, когда тот осторожно укладывал его на стол.

— Другим мальчикам обязательно присутствовать? — спросил Гаррик.

— Сокорро мой ассистент, к тому же он присматривает за новенькими, а Кори проходит практику.

— Утренняя практика уже закончена, — сказал Кинан. — Кори опоздал на обед. Я провожу его в кафетерию.

Тарин благодарно посмотрел на Кинана, а затем пронзительно закричал, когда Гайдеон нажал ему пальцами на живот.

— Вижу у него Матушкин шрам, так что это не то, что в книгах Начала Времён называется аппендицитом. Сокорро, завари ему чай из корня ревеня. Перевернись на живот, Тарин. Надо осмотреть твои синяки.

Тарин сделал, как просили, надеясь, что в этот раз Гайдеон не станет совать ему палец в попу. Сейчас Тарину было наплевать на красоту Гайдеона.

— Капитан, вам достался очень упрямый мальчик. Раз его вырвало и он не ходил в туалет по-большому с тех пор, как его поймали, то ему наверняка очень плохо. А если учесть, что он ест вдвое больше, чем привык, то… Сокорро, подай мне заживляющую мазь. Капитан, нанесите её сами. Он ведь ваш мальчик.

Тарин заёрзал. Гаррик начал массировать его попу.

— А теперь послушай, Тарин. Я понимаю, что жить в здании для тебя непривычно и ходить в туалет внутри неприятно, но если мы все начнём бегать на улицу когда захотим, то это будет катастрофа. Мы просто заболеем, — Гайдеон замолчал.

Тарин фыркнул.

— Животные и мальчишки не болеют.

— У вас есть лес. Мы же не можем бегать туда каждый раз, когда нам надо сходить по-большому. А ведь в нашей общине живут сотни мальчишек и мужчин.

Тарин пожал плечами и взвизгнул, когда Гаррик шлёпнул его по заднице.

— Уважай целителя, мальчик. Послушай… Ты когда-нибудь видел на озере стаю гусей?

Тарин неохотно кивнул. Он понял, что Гаррик имел в виду: если в одном месте много существ, то они гадят везде. Тарин заёрзал под пальцами клювоноса.

— Но ведь мужчины гадят там, где живут, — возразил он.

— Наказание для провинившихся курсантов — выносить вёдра с дерьмом и закапывать его. Тарин, нам это тоже не нравится, но вода слишком ценна, чтобы использовать её так, как делали до Начала Времён.

— Тарин, сядь и выпей лекарство. Капитан, думаю, мазь уже впиталась!

Тарин свесил ноги со стола и прикрыл непослушный член рукой. Ему понравился массаж клювоноса.

— Пей, — сказал Сокорро. — Я добавил немного мёда.

Тарин вздохнул. Нет смысла отказываться. Он выпил настойку, надеясь, что жирный Мика провинится и ему придётся вынести его ведро. Тарин улыбнулся Гаррику.

— Что, так вкусно?

Тарин покачал головой.

— Гадость какая, — сказал он и, кивнув Сокорро, добавил: — Но спасибо за мёд.

— Ваш мальчик учится, — отметил Гайдеон. — Гаррик, раз уж вы здесь, хочу показать вам кое-что. Сокорро, отведи Тарина к больничному ведру. Он не уйдёт, пока не воспользуется им. И найди ему чистую футболку.

Гайдеон и Гаррик начали рассматривать кучу скреплённых вместе листов.

— А что мужчины делают с бумагой? — поинтересовался Тарин, следуя за Сокорро в соседнюю комнату.

— Читают. В книгах описаны мысли и истории Начала Времён. Оттуда мужчины получают знания.

— Хм, — задумчиво сказал Тарин. — А мальчишки читают?

Сокорро рассмеялся.

— Нет, даже если бы мы и желали этому научиться. Мужчины хотят, чтобы мы знали только то, о чём они нам сами рассказывают!

Тарин улыбнулся, садясь на ведро.

— Но мы ведь много чего знаем!

Сокорро фыркнул.

— Ничего важного, если послушать мужчин. Ладно, не заставляй меня проявлять неуважение к моему мужчине, Тарин. Гайдеон добр ко мне. Он обучил меня лечить различные травмы и заболевания. Он даже читает мне аннотации к лекарствам.

Тарин отвлёкся. Либо чай так быстро подействовал, либо организм больше не мог сопротивляться позывам.

— Пойду скажу мужчинам, что процесс пошёл, — предупредил Сокорро. — Оставлю тебя одного. — Он указал на чашку с водой. — Потом подмойся. Я принесу тебе чистую футболку.

Тарин кивнул, радуясь возможности наконец-то побыть одному и просто получить животное наслаждение от процесса. На секунду в памяти всплыл образ стонущего Марта, когда Кейл входил в него. Член Тарина дёрнулся. А затем ещё раз, когда Тарин вспомнил похвалу Гаррика. Он попытался нахмуриться, но образ довольного клювоноса растёкся теплом по позвоночнику Тарина.

* * * * * * *

— Чёрт, — пробубнил Тарин, следуя за клювоносом в офис Титуса. С каких пор Тарину стали небезразличны желания желтобородого мужчины?

Тарин был расстроен и даже позабыл, что кабинет Титуса находится в офицерском корпусе, и поэтому споткнулся, когда Гаррик открыл дверь на улицу. Капитан подхватил Тарина, не дав ему упасть.

— У тебя кружится голова, дважды пойманный?

— Мир удивил меня, — сказал Тарин.

Гаррик вздохнул.

— Ох, мальчик, я понимаю. Я сам люблю бывать на природе. Терпеть не могу жить взаперти. Давай пробежимся пару кругов по внутреннему двору, а затем пойдём к Титусу. Возможно, я смогу включить ежедневные вечерние пробежки в твой график занятий.

Гаррик схватил Тарина за руку и побежал в сад.

Тарин почувствовал, как его мышцы «возвращаются к жизни». Даже волосы на голове «были счастливы». Но хорошее быстро заканчивается, и вот он с Гарриком оказался у офицерского корпуса.

— Веди себя у Титуса хорошо, и мы ещё побегаем.

— Постараюсь! — пробубнил Тарин, стуча в дверь.

— Носки! — взвыл незнакомый голос. — О Матушки! Только посмотрите на его носки!

— Чёрт! — сказал Гаррик. — Это я виноват, Саймеон. Я разрешил ему побегать на улице.

— А ещё куриные какашки, — весело добавил Тарин. — Не только клювонос виноват.

— Да сойдите же вы с ковра! — взревел Саймеон. — Оба!

— Лучше послушайтесь моего мальчика, капитан, — сказал Титус. — Этот ковёр его гордость и радость, и когда его пачкают… В общем, Саймеон «страшен» в гневе.

— Вернусь к своим обязанностям, — ответил Гаррик. — Полковник Гайдеон показал, какие инструменты ему нужны. Так что сегодня нам предстоит совершить вылазку, чтобы отыскать их.

Пока Титус и Гаррик обсуждали снабжение, Тарин осмотрелся вокруг. Он даже вспомнил Саймеона, который был как две капли воды похож на Сокорро. Вот оно! Вторая пара близнецов. Тарин начал загибать пальцы, пытаясь сосчитать, сколько зим назад они были пойманы. Шесть. В одну из первых зим Тарина в лесу. Он попытался сосчитать, сколько мальчишкам сейчас лет, но сдался. Слишком старые. Невозможно подсчитать точно, даже если бы пальцы на ногах были свободны.

— Сядь, — сказал Саймеон. — Твои носки уже не спасти. Титус, можно воспользоваться ножницами?

— Да, мальчик. А потом ступай. У нас с Тарином будет личный разговор.

Поняв, чего хочет Саймеон, Тарин сел на пол и вытянул ноги.

— Пальцы! — закричал он, когда Саймеон разрезал изоленту и снял с его ног ненавистную ткань.

— Веди себя хорошо, Тарин, — сказал Гаррик. — И возможно, мы больше не будем наматывать тебе на носки серебристую плёнку.

Тарин торжественно кивнул. Свободные пальцы — это очень важно! Саймеон и Гаррик ушли, и Титус указал Тарину на стул.

— Цивилизация, мальчик. Вставай с пола и присаживайся.

Тарин забрался на кресло. Оно было таким огромным и мягким, что он не знал, как на нём лучше разместиться. Титус промолчал, когда Тарин устроился на сидении с ногами, вместо того чтобы сесть прямо.

— Ладно, Тарин. Вчера ты пропустил рассказ о Матушках. Поэтому сегодня мы поговорим с тобой о них, чтобы ты понял кое-что важное. Вчера тебя благословили, и я знаю, что ты был искренним, но завтра Матушкин День, и ты должен наверстать пропущенное.

— А что такое Матушкин День?

— Раз в пять дней мы собираемся вместе, чтобы вознести хвалу Матушкам. Мы празднуем и искупаем грехи, делимся новыми знаниями, учим мальчиков и просим у Матушек то, что нам необходимо.

Тарин фыркнул.

— И они отвечают?

Титус вздохнул.

— Тарин, сейчас можешь спрашивать меня о чём угодно, но ты должен делать это уважительно. Да, иногда они отвечают.

— Они ненастоящие, — сказал Тарин. — Леди — это просто страшилки, чтобы напугать младших мальчишек, когда они делают что-то опасное. Ну или чтобы они не плакали, когда только появляются в лесу.

— Да, истории про Матушек для малышей. Но вовсе не значит, что это неправда.

— А что такое малыш? — спросил Тарин, видя, что Титуса не переубедить. — Кинан назвал меня малышом.

— Это человек, слишком маленький, чтобы быть кадетом или диким мальчиком.

Тарин нахмурился.

— Какая глупость. Этого не может быть.

— Правда? Тогда откуда ты появился?

— Я просто был, — уверенно ответил Тарин.

— Раньше, до нашего появления здесь, мы жили с Матушками.

Тарин шумно выдохнул. Опять эти Матушки! От них никуда не деться.

Титус продолжил:

— В природе ты видел много Матушек. Самки лани, олени, лисы, котята, птицы, куры…

— Яйца! — перебил его Тарин. — Не Матушки. Мальчики появляются из яиц! — Тарин просиял. Он разгадал загадку!

Титус рассмеялся.

— Не совсем верно, мальчик. — Титус встал за спиной Тарина. — Просто закрой глаза и слушай.

Задумавшись на секунду, Тарин закрыл глаза. Всё равно мужчины делают то, что хотят. К тому же Тарин прекрасно слышал, как двигается Титус. Такой толстый и неуклюжий! Тарин слегка вздрогнул, когда Титус расплёл его косу и запустил ему пальцы в волосы.

Титус говорил спокойно и размеренно, продолжая гладить Тарина по голове. Он даже тихонько напевал о малышах, которых убаюкивают деревья. Тарину понравилась песня, но он задремал, поэтому услышал лишь несколько строк.

«…просто птенцы.

Теперь мальчики вылетели из лесного гнезда,

живут с мужчинами и нуждаются в заботе Матушек…»

Тарин зевнул.

— Без Матушек мы — яйца, Тарин. Хрупкие. Беззащитные. Мир раздавит нас. Ветка сломается.

Тарин всхлипнул, и Титус поспешил успокоить его.

— До того как оказаться здесь, мы живём с Матушками, Тарин. Мы не помним этого, лишь иногда всплывают воспоминания. Частенько Матушки навещают своих сынов, чтобы вылечить или благословить. Бывает, что они даже отвечают на наши просьбы в Матушкиной Книге Заявок.

Тарин собрался с мыслями. Титус затуманивал его разум, чтобы он стал послушным, как курица.

— Вещи случаются. Иногда. В подходящее время. Просто случаются.

— Но Матушки настоящие. Иногда мы получаем именно те лекарства, о которых Гайдеон просил в Матушкиной Книге Заявок. Или то количество муки, которое необходимо Эдону, чтобы продержаться зиму. В лесу, когда мальчики заболевают или травмируются, Матушки лечат их. Ваша Леди и есть Матушка.

Тарин покачал головой.

— Леди тоже ненастоящая.

— Доказательства убивают веру, Тарин, — сказал Титус. — Но думаю, что тебе я должен их предоставить. Вот. Это фотография Матушки.

Тарин открыл глаза и покосился. Фотография… что-то совершенно новое и необычное. А на ней, как солнышко в воде, притягивающее взгляд златовласое создание. Длинные волосы. Такие же жёлтые, как у Гаррика. Солнечные. И тело — такое же уютное и комфортное, как у Хелема, только не толстое и волосатое. А эта улыбка… Она словно плавила позвоночник.

— Твоя реакция на Церемонии показала истинную веру, мальчик. Разбазаривать Матушкины дары — это кощунство. Они дают нам очень многое. Благодаря им, мы вырастаем сильными и стойкими. Матушки делают нам шарики подмышкой, чтобы защитить нас, и шрамы на животе, чтобы мы не болели. Матушки назначают мужчин заботиться о мальчиках, которые, в свою очередь, должны нас радовать. Мальчики живут в безопасности. Пока Матушек нет, мы присматриваем за вами. — Титус погладил Тарина по голове и снова запел:

«Пока, маленький птенчик,

Гаррик пошёл на охоту…»

Тарин вытер лицо от слёз.

— Леди, — всхлипнул он, — настоящая?

— Матушка, — тихо поправил его Титус. — Да, Тарин. Настоящая.

Глава 10

Тарин плакал, а Титус продолжал бормотать про Матушек. Фальшивоволосый Титус баюкал Тарина, усадив его к себе на колени.

— Матушки… — сонно пробормотал Тарин.

Пусть они красивые и все такие золотистые и настоящие, но Тарин был уверен, что именно они виноваты во всех проблемах. Даже майор Лорн не особо-то их жаловал. Тарин постарался удержать эту мысль, но не смог, потому что чувствовал себя вялым от слёз и монотонных покачиваний Титуса.

— Хороший мальчик, поспи немного.

Тарину хотелось вскочить, а не дремать, но даже желание досадить Титусу сейчас не помогало. И спустя минуту Тарин уже спал крепким сном.

Проснувшись, он обнаружил, что лежит на спальном мешке в мальчишечьем зале. Как обычно, прежде чем открыть глаза и пошевелиться, Тарин прислушался.

Хм. Вроде в зале никого. Тарин приоткрыл один глаз. Точно, ни души. Он еле сдержался, чтобы не подскочить и не вылететь за дверь. Нет уж. Мужчины — коварные существа. Да и Офер с Кинаном наверняка сейчас в коридоре.

— Я знаю, что ты проснулся, мальчик.

— Чёрт! — Тарин скатился с мешка и уставился на скамейку. Там сидел по уши довольный клювонос. — Смотрел, как я сплю! — возмутился Тарин. — Неправильно!

Капитан Гаррик расхохотался.

— Я присматривал за тобой. Дикари ведь не спят все одновременно?

Тарин пожал плечами. Да, мальчишки иногда несли вахту, когда ночевали в лесу, но Тарин не собирался признавать правоту клювоноса. К тому же то, что за спящим Тарином наблюдал его мужчина… нет, захватчик — неправильно!

Гаррик встал и потянулся.

— Мы пропустили ужин, Тарин. Мой отряд вернулся поздно, да и ты проспал достаточно долго. Титус запретил будить тебя. Я отпустил Кинана, пока ты спал.

Стараясь скрыть раздражение, Тарин встал. Почему, скажите, клювонос совершает добрые поступки? Он же капитан, а Кинан всего лишь кадет. Гаррику ведь по статусу положено гонять курсантов…

— Офер потом принесёт ужин в мои апартаменты. Этот вечер мы проведём вместе, мой юный дикарь. Ты увидишь настоящую кровать и научишься сервировать стол.

Тарин вздохнул и последовал за клювоносом по многочисленным мужским коридорам.

— В этот раз не пугайся, — сказал Гаррик и открыл дверь на улицу.

Небо было чудесного сиреневато-голубого цвета, и на его фоне деревья выглядели тёмными великанами. Тарин застонал. Манящий необыкновенными ароматами воздух и нестихающее стрекотание жучков в траве… Переизбыток чувств и ощущений. Но Тарин в ловушке с мужчиной… Он стоял и часто дышал, слушая вкусных прыгающих козявок. Тарин вздрогнул и подавил всхлип.

— Успокойся, малыш. Мы останемся здесь ненадолго. Ты вёл себя хорошо. Мы немного подышим свежим воздухом.

Глупому позвоночнику сразу стало тепло. Гаррик сейчас был похож на тёмное пятно, но, стоя рядом с ним, Тарин почему-то чувствовал себя в безопасности. Вот дерьмо! Тарин отвернулся и постарался сосредоточиться на почти чёрных силуэтах деревьев, небе и движении теней, падающих на дома и стены. Тарин расстроился. Да, он на улице, но здания Начала Времён всё ещё окружают его, не выпускают из своего плена. Где-то между зданий виднелся узкий проём, но Тарин был почти уверен, что там, в темноте, прячутся новые строения.

Он постарался вспомнить, как выглядел лагерь мужчин с высоты его дуба. Да, зданий точно больше, чем можно сосчитать по пальцам на одной руке…

Тарин взвизгнул, когда до него дортонулся Гаррик.

— Уже темно, и я не хочу потерять тебя. Возьми меня за руку, мы прогуляемся и насладимся вечерней прохладой.

Тарин и капитан неуклюже, но всё-таки взялись за руки.

Тарин шагал за клювоносом, пока лёгким рывком Гаррик не подтащил его к себе.

— Со мной, Тарин.

Недовольный взгляд Тарина остался не замеченным в темноте. Нет, он не с капитаном, а всего лишь в его ловушке.

Клювонос усмехнулся.

— Знаю, знаю. Я заставляю тебя делать это. Но ведь я позволил тебе ненадолго насладиться улицей, так что веди себя хорошо, ладно?

— Улицу не позволяют, — зарычал Тарин. — Она просто есть. Тарин…

— Да, да. Тарин лесной мальчик. Но давай хоть сегодня не будем об этом. Просто прогуляйся со мной и насладись природой. Подыши воздухом, полюбуйся деревьями и послушай сверчков.

Тарин немного побродил вместе с клювоносом. На улице было прохладно, воздух чистым, а вокруг слышались правильные звуки. Ни обычной духоты, ни грохота генератора, ни стен. Однако это место принадлежало мужчинам, поэтому…

— Ненастоящее, — рискнул признаться Тарин. — Ноги в носках. Носки на фальшивой земле.

Гаррик сжал его руку.

— Знаю, мальчик. Мы гуляем по дорожке. Она твёрдая. А давай подойдём к деревьям?

— Земля! — вскрикнул Тарин, ощущая под ногами мягкую травку и рыхлую землю. Он был рад, что уже стемнело и клювонос не заметил его улыбку. — Сниму носки?

— Нет, мальчик. Мы же хотим размягчить твои шпоры, ты не забыл?

— Просто трава. Мягкая.

Гаррик усмехнулся.

— Ладно, Тарин. Давай заключим сделку.

Слово «сделка» звучало подозрительно. Тарин призадумался и был рад, что выражение его лица сейчас скрыто от Гаррика темнотой. Мужчины слишком быстро догадываются, когда Тарин начинает что-то замышлять.

— Как это? — спросил он.

— Я разрешу тебе снять носки и походить по траве босиком, а ты взамен проглотишь мой дар.

Тарин фыркнул. Какие же мужчины всё-таки странные. Проглотить дар — это не сделка! Это хорошо и полезно. Хотя, конечно, делать это с мужчинами не то, что с мальчишками…

— Думаю, — сказал Тарин, когда рука клювоноса слегка дёрнулась.

— Не надо одолжений, — обиделся капитан. — Матушки, Тарин. Тебе придётся многое понять, прежде чем ты научишься делать мужчинам приятное.

— Мужчины! — Тарин чуть не начал опять высказываться о том, что не будет ублажать мужчин. Клювонос и так уже раздражён. Поэтому говорить сейчас, что не собираешся делать ему приятное, — всё равно что тыкать палкой в осиное гнездо.

К тому же Тарин понимал, что Гаррик, если захочет, сможет получить желаемое силой.

Он подвигал пальцами и почувствовал, как они «отвечают» ему. Как же они соскучились по траве! Тарин повозил пяткой по земле, прижав пальцы ко второй ноге, и вуаля! Одна свободна, теперь дело за второй. Потом, поддав ногой ненавистные носки, он подкинул их вверх, и, поймав рукой, запулил в клювоноса.

— Нет носков! — радостно сообщил Тарин капитану.

— Ну точно обезьянка, — усмехнулся Гаррик. Его голос больше не был недовольным, несмотря на то, что грязные носки попали ему в бороду.

— Погулять по траве, — потребовал Тарин и потянул капитана за руку. Если мужчины готовы торговаться за дар, то пусть клювонос сначала выполнит свою часть уговора.

Леди! Как же хорошо! Наконец-то можно расправить пальцы и зарыться ими в землю, почувствовать, как щекочет кожу чуть влажная трава, даря радость душе и пяткам Тарина. Его бедный уставший позвоночник тоже расслабился, и Тарин захотел побегать!

Ох! Оказывается, он уже бежит, а рядом с ним клювонос. Ноги были «счастливы», и Тарин доволен. А о том, что Гаррик отличный бегун, он решил пока не задумываться.

Покрытая травой полянка, окружённая твёрдыми тропинками, была совсем небольшой — размером, наверное, с десять-двенадцать крон деревьев. Поэтому она вскоре закончилась, и капитан с Тарином побежали между деревьев, отчего тот был просто в восторге. Высоко в небе поднялась луна, стали появляться редкие звёзды, и Тарин нёсся вперёд, с лёгкостью огибая голые деревья. Даже бегущий рядом желтобородый мужчина воспринимался сейчас как часть этого чудного мира.

Тарин рванул между катальпой¹ и дубом. Гаррик полетел за ним, и они резко повернули назад.

— Мальчик, погоди!

Тарин продолжил бежать, но вдруг заметил, что всё вокруг закачалось, когда его мужчина резко остановился.

— Яу! — взвизгнул Тарин, ощутив за спиной широкий ствол дуба.

Прижавшись большим крепким телом к Тарину, Гаррик заслонил собой всё вокруг.

Тарин громко задышал, на мгновение почувствовав себя добычей-Тарином. Однако его член посылал совершенно другие сигналы. Ему нравились мужчины!

«Чёрт!» — подумал Тарин, гордясь тем, что у него хватило сдержанности не произнести это вслух.

Тем временем клювонос схватил Тарина за запястья и прижал его к стволу дерева.

— Я не ем тебя, мальчик, — пошутил Гаррик и поцеловал Тарина в губы.

Тарин сопротивлялся лишь мгновение, а затем стал дразнить своего мужчину языком.

Всё-таки странные эти поцелуи… От них в животе словно порхают бабочки. И встаёт член!

Тарин заёрзал, когда клювонос стал сосать его язык и поднял его руки выше. Жёлтая борода защекотала лицо.

Мышцы на плечах дёрнулись и сжались: то ли из-за того, что рукам «не нравилось» находиться в плену, то ли из-за того, что они «хотели» обхватить Гаррика за широкую спину и сильнее прижать к себе, — Тарин не знал.

— Леди! — застонал он в губы своему мужчине. Он хотел потереться бёдрами о клювоноса. Это поедание рта опасно!

В умелых руках Гаррика Тарин начал задыхаться от возбуждения.

Капитан оторвался от его рта и, отпустив руку, погладил Тарина по щеке.

— Видишь, мальчик? Тебе ведь хорошо сейчас со мной под этими деревьями, хотя ты всё ещё находишься в общине, а не в лесу. Тарин, я хочу защищать тебя. Заботиться о тебе.

Тарин заёрзал.

— И есть мой рот.

Клювонос рассмеялся.

— Да, мальчик. Не буду отрицать. А ещё я хочу трахнуть твою сладкую попку. Ты такой сексуальный, мой маленький дикарь. Но я хочу, чтобы ты был моим, хочу защищать тебя, а не только использовать.

Тарин хотел было возразить, сказать, что принадлежит сам себе, что заботиться о нём не нужно, что цивилизация неправильная… Но не смог этого сделать, так как Гаррик вновь завладел его ртом.

Сам не поняв что делает, Тарин ухватил клювоноса за задницу. Хм, а попа-то у него упругая, приятная на ощупь. Словно гладишь нагретый летним солнцем камешек у озера. Тарин застонал, и его член радостно " выглянул» из-под футболки. Проглотить дар Гаррика будет здорово, но что делать со своим? Яички-то уже болят от возбуждения. Тарин потёрся пенисом о крепкую ногу клювоноса.

— Можешь подрочить, пока будешь сосать мой член.

Капитан Гаррик поелозил бородой по шее Тарина, заставляя его поёжиться от жгучей щекотки. А потом, задрав его футболку, клювонос ущипнул Тарина за коричневые соски.

— Ох-х-х! — заорал от неожиданности Тарин. Никто такого раньше с ним не делал! Член снова дёрнулся, будто говоря, как это хорошо, но Тарин должен был проверить:

— Ой, — сказал он. — Ещё?

Гаррик повиновался и сжал нежный сосок пальцами. Затем, отпустив вторую руку Тарина, капитан начал поглаживать ягодицы своего мальчика.

— Цивилизация? — с надеждой в голосе спросил Тарин. — Мальчишки это не делают.

— Да, Тарин, — прорычал Гаррик. — Цивилизация. Мы не только берём ваш дар, но и играем с вашим телом.

— Леди! — застонал Тарин, когда клювонос, проведя бородой по груди, начал поедать его сосок.

Тарин обхватил рукой пенис Гаррика, слегка сжал его и провёл от основания до головки, ощущая выступившую влагу. От воспоминаний, как громко стонал Март, когда Кейл вошёл в него на всю длину, у Тарина непроизвольно сжались мышцы ануса. Он застонал. Скоро его дырочку заполнит член клювоноса.

— На колени, мальчик, — скомандовал капитан, и Тарин обрадовался, что чувствительный сосок наконец был освобождён из плена горячих губ клювоноса.

Тарину нравилось сосать член. Мужчины были вкуснее, чем мальчишки. Его позвоночник слегка дёрнулся от предательской мысли, но что поделаешь. Гаррик действительно был такой вкусный и солёный… и большой! А трава под коленями — мягкой и прохладной. Тарин лизнул член капитана. Ням!

— Помедленней, мальчик. Дай мне насладиться.

Не выпуская пенис изо рта, Тарин что-то промычал в ответ. Большинство мальчишек обычно хотели, чтобы их дар поскорее вылетел, а Гаррик, наоборот, запустил пальцы в его волосы, заставляя двигаться медленнее. У Тарина в груди затрепетало что-то пакостное, и он быстро задвигал языком, чтобы показать клювоносу, кто сейчас главный.

— Матушки, Тарин, — застонал Гаррик. — Если я кончу первым, то тебе придётся подождать.

Тарин с бешеной скоростью задвигал рукой по своему члену и немного сбавил темп языка.

— Ну же, мальчик, позволь и себе получить удовольствие. Я просто хочу, чтобы ты всё делал медленнее. Мой член всё-таки не сифон.

«Мужчин невозможно понять, — подумал Тарин. — Но, Леди! Члену-то как хорошо!».

— Прислушайся к кузнечикам и ветру, — промурлыкал Гаррик. — Двигайся в одном ритме с ними, мой маленький дикарь. Плавнее.

Тарин как в тумане отметил, что его цивилизованный мужчина хотел, чтобы он слился с природой, но его рука, губы, оба члена и так двигались в одном ритме с окружающим миром. Горячие губы на пенисе… небо, огромный дуб неподалёку…

— Чёрт! — фыркнул Тарин, когда рот наполнился даром его мужчины, а сам он так и не успел кончить. Тарин быстрей заработал рукой, продолжая высасывать дар клювоноса.

— Нет! — возмутился Тарин, когда Гаррик вытащил член из его рта и отвёл руку в сторону. — Было хорошо!

— Да, мальчик, было прекрасно. Не двигайся.

Леди! Клювонос обхватил пенис Тарина пальцами, и в следующее же мгновение дар вылетел.

— Не волнуйся, мальчик, я его поймал. Вот. — Гаррик протянул покрытую спермой ладонь Тарину.

Тарин тщательно слизал каждую каплю и выдавил «спасибо».

— Пожалуйста, мальчик. Видишь, как хорошо, когда не торопишься?

— Хм-м-м, — сказал Тарин, садясь на траву. — Здорово. Без носков!

— Вреднючка, — усмехнулся Гаррик. — Пошли, покажу тебе мои апартаменты, и Офер принесёт нам ужин.

Тарин поёрзал на коленях. Он не хотел возвращаться в здание. И смотреть апартаменты клювоноса тоже не хотел.

Он боялся, что почувствует себя там комфортно, в безопасности. Тарин уткнулся лицом в бедро капитана, пытаясь потянуть время. Он вдохнул запах своего мужчины и прислушался к стрекотанию жучков.

Гаррик слегка дёрнул Тарина за косу.

— Ладно, мальчик. Вставай.

— Козявки! — радостно вскрикнул Тарин, а затем вскинул руку и поймал кузнечика. Тарин взволнованно посмотрел на Гаррика, когда позвоночник «потребовал» поделиться добычей. Тарин протянул кулак. — Хочешь вкусненькое?

— Матушки! Тарин, нет! Скоро мы нормально поужинаем.

Тарин пожал плечами. Что ж, его дело предложить… Вставая, Тарин закинул кузнечика в рот и зачавкал.

— Гадость какая, Тарин… Где твои носки?

— Потерялись! Ты их не поймал! — Тарин выплюнул шелуху и поправил противную футболку.

— Что ж, список потерянных и испорченных тобой вещей стал ещё длиннее. Частая замена носков, серебристая плёнка и, по крайней мере, одна тарелка. — Капитан взял Тарина за запястье и повёл в дальний угол сада к офицерскому зданию.

— Мы сейчас на людях или одни?

— Что?

— Кинан сказал, что на людях плохо.

— Тарин, я понятия не имею, о чём ты, но вокруг никого, так что, можно сказать, мы одни.

— Тогда не неприлично! — воскликнул Тарин и, больше не сдерживаясь, громко пукнул. — На улице и один. Я хороший!

— Матушки, — застонал Гаррик. — Пожалуй, действительно лучше сделать это на улице, а не в здании. Учитывая то, как влияет на тебя новая пища. Хотя думаю, что Кинан имел в виду, что ты должен быть совсем один, когда это делаешь. Кстати, спасибо, что не стал ждать до моих апартаментов.

— Я хороший, — ещё раз похвалился Тарин и заставил себя войти в офицерское здание. Он то и дело оглядывался по сторонам, чтобы не наткнуться на Титуса с его неправильными волосами. От этого мужчины одни неприятности. Прежде чем ступить в красивый коридор, Тарин послушно потёр ноги о коврик и последовал за своим мужчиной к странному зазубренному склону.

Тарин остановился.

— Что это?

— Лестница, мальчик. По ней мы поднимаемся наверх.

— Забираетесь, как на дерево?

— Не совсем. Скорее, как на холм.

Тарин присмотрелся к боковине лестницы.

— Безопасно? Не поскользнусь?

— Нет, мальчик. Не поскользнёшься. Она деревянная. Крепкая. — Капитан Гаррик топнул ногой по первой ступеньке.

— Неправильная. Неровная. Плохая прогулка по холму.

Гаррик кашлянул. Тарину показалось, что это было похоже на смешок, но с ноткой лёгкого нетерпения.

— Давай же, мальчик. Мои апартаменты наверху. Следуй за мной. Лестница безопасна. По ней мы поднимаемся на следующие этажи. Кстати, если ты скатишься с неё, то, конечно, у тебя будут синяки. Но не больше, чем если бы ты свалился с дерева.

Тарин осторожно пошёл наверх за клювоносом. Лестница повернула в сторону и привела их к новому коридору.

— Офер. Проснись, мальчик!

Тарин прищурился. Несмотря на строгий голос, капитан очень осторожно дотронулся до Офера.

— Долгий день, да? — мягко спросил Гаррик. — Принеси нам поесть, и можешь быть свободен.

Офер сел на коврике у лестницы и вяло улыбнулся клювоносу.

— У меня ночная смена, сэр.

Гаррик фыркнул и кивнул. Тарин прошёл за ним по коридору к одной из дверей. Они с Гарриком обернулись и посмотрели вслед спускающемуся по ступенькам усталому Оферу. Тарин задумался: наверное, у клювоноса тоже щекочет в позвоночнике, когда Оферу плохо. Возможно, стоит спросить его об этом? Когда-нибудь. Не сейчас.

Гаррик открыл дверь.

— Входи, Тарин. После Дня Свечей это будет и твой дом. По крайней мере, пока я не дослужусь до звания, позволяющего получить собственный дом.

Тарин моргнул. В комнате было темно, а потом — бац! И появился свет.

— Сейчас работает генератор. Каждый вечер нам достаётся немного энергии для освещения. Совсем немного. И мы стараемся её беречь. Чем больше мы сэкономим, тем чаще будем смотреть DVD.

Тарин таращился по сторонам. Совсем непонятно. Апартаменты Гаррика… а какие они?

Мягкие? Да нет, хотя и такие вещи присутствовали… А ещё тут были стулья. Такие же, как в общем зале. И странного цвета стены…

Гаррик рассмеялся.

— Тарин, это диван. На нём сидят. Это одна из вещей Начала Времён. Очень удобная! А это картины. За столом я пишу, работаю и ем, когда остаюсь один. Только офицерам позволено кушать с мальчиками, да и то не часто. Очень важно, чтобы мужчины питались вместе. А это, — клювонос открыл ещё одну дверь, — моя спальня.

Тарин нахмурился. Посреди комнаты стояла огромная мягкая штука. Тарин принюхался.

Пахло клювоносом. Тёплый, мускусный запах… Безопасно. Тарин моргнул. Глупые мысли думают непозволительные вещи! Нет, Гаррик не безопасный. Это он меня поймал!

— Входи, посмотри на мою спальню. — Клювонос потянул Тарина за руку к мягкой штуковине. — Здесь я сплю. И если ты будешь хорошо себя вести, то после Дня Свечей тоже будешь здесь спать.

Тарин бочком подошёл ближе, подозрительно посмотрел на кровать и ткнул её пальцем.

— Упругая! Это тягучая земля?

— Конечно же, нет! Матушки! Подумай сам, Тарин, как бы я смог притащить сюда тягучую землю, да ещё и спать на ней?

Тарин пожал плечами.

— Мужчины срут в здании.

— Вот же упрямый, — сказал Гаррик.

Тарин покосился на клювоноса. Ага, под жёлтой бородой скрывалась еле заметная улыбка.

— Не понимаю, о чём ты, — ответил он и запрыгнул на кровать. Если его мужчина сказал, что это не тягучая земля, то Тарин ему верит. — Чё-ё-ёрт! — завопил он, когда его несколько раз подбросило вверх-вниз. — Земля меня подпрыгивает!

Тарин обиженно посмотрел на клювоноса и подумал, что сам виноват, раз доверился мужчине. Скатившись на пол с другой стороны кровати, Тарин зарычал. Он сглупил и попался, как прилетевшая на перезревший фрукт козявка!

Гаррик трясся и издавал странные всхлипывающие звуки.

— Ох, малыш! Сделай так ещё раз! За весь сезон я не видел ничего смешней.

Тарин обиделся и попятился назад, проигрывая в голове своё странное «приключение». В конце концов он решил, что это было «приятное подпрыгивание», но повторять его на радость клювоносу он не собирался.

Упершись задом во что-то твёрдое, Тарин обернулся и в ужасе завопил:

— Ночной Мальчик! — Тарин кубарем перескочил через кровать и вцепился в Гаррика. — Надо бежать! Быстрее!

Позвоночник запутался и посылал странные сигналы. Тарин не знал, что делать: то ли спасать глупого мужчину, который не понимает, что надо бежать от мёртвого мальчика… то ли спрятаться самому за большим толстым охотником. Тогда сначала съедят клювоноса… Нет, эта идея позвоночнику не понравилась.

Гаррик прижал Тарина к себе и опять затрясся.

— Тише, мальчик! Тише. Это никакой не мальчик-привидение, и не ночной мальчик, как вы его называете. Это был ты.

Тарин зарычал. Нет, пусть чудовище всё-таки съест клювоноса! Тарин нырнул под руку капитана и бросился к двери, но Гаррик успел схватить его за пояс и подтащить в угол комнаты.

— Ай-ай-ай! Поедает мальчиков! — Тарин вырывался изо всех сил. — И жирных мужчин! — добавил он, поскольку, похоже, клювонос так и не понял грозящей им опасности.

— Прекрати сейчас же. Ты своими шпорами мне уже все яйца отбил!

Гаррик крепче обхватил Тарина, пытаясь хоть как-то усмирить его, а затем развернул к Ночному Мальчику.

— Смотри, Тарин. Это ты. А это — обычное окно. Темнота на улице превращает его в зеркало. Ты же видел своё отражение в озере, да? Смотри, это ты.

— Не-е-ет, — завыл Тарин. — Я не поедатель мальчиков. Я пока живой. Просто пойман мужчиной.

— Матушки, — сказал клювонос. — Тарин. Ты живой. Ты не Ночной Мальчик. Гляди.

Тарин хотел зажмуриться, но предпочёл смотреть смерти в лицо. Гаррик помахал его и своей рукой вверх-вниз, и Ночной Мальчик, и тень за его спиной сделали то же самое.

— Видишь? Это наше отражение. Не надо бояться. Это стекло, Тарин. Вот, прикоснись к нему.

Тарин издал писк умирающего кролика, когда клювонос поднёс его руку к Ночному Мальчику, который тоже потянулся к нему.

Тарин почувствовал текущую по ноге тёплую влагу. Быть пойманным мужчиной не страшно. А вот встретиться лицом к лицу с поедателем мальчишек — ужасно!

— Ну же. Мальчик. Ты правда так напуган? Смотри, я заставлю его исчезнуть.

Клювонос перегнулся через дрожащее плечо Тарина и прикоснулся к стене. Что-то ширкнуло, чпокнуло, свиснуло и мёртвый мальчик исчез, оставляя вместо себя свежий воздух.

— Ушёл? — дрожащим голосом спросил Тарин. Похоже, мужчины всё-таки владеют магией…

Гаррик крепко его обнял.

— Послушай, Тарин. Я не обманываю тебя. Это было твоё отражение. В окне, когда с другой стороны темно. Всё, что я сделал, это открыл его.

— Окно?

— Я покажу тебе его днём, мальчик. Стекло проще увидеть при свете дня. Смотри. Вот дыра в стене. А в ней находится плотная прозрачная штука Начала Времён. Она нужна, чтобы сквозь неё в комнату попадал солнечный свет, но не снег или дождь.

— Не понимаю, — ответил Тарин, но потом, послушавшись Гаррика, всё-таки осторожно сунул голову в дыру в стене. — Как высоко! Как на дереве! Это сделала лестница?

— Да, лестница. Прямо под нами находится офис Титуса.

— Хм, — сказал Тарин, проводя пальцами по краю дыры, а потом выглянул из окна. Тарин посмотрел в темноту и погладил рукой наружную стену. Точно, это та самая стена с осыпающейся красной штукой и растущим на ней плющом, которую Тарин видел, когда его вели в офис Титуса!

Тарин пошевелил пальцами на ногах и улыбнулся.

— Оставим окно открытым? Впустим свежий воздух?

— Нет, мальчик. По ночам становится очень холодно. Мы должны беречь тепло.

Нижняя губа Тарина задрожала.

— Вернётся мёртвый мальчик?

— Матушки! — фыркнул Гаррик. — Хорошо. Оставим окно открытым, но только пока будем ужинать. Да куда же запропастился Офер?!

Стоило клювоносу уйти, как Тарин улыбнулся. Всё-таки мужчины глупее мальчишек. Тарин ещё раз ткнул пальцем мягкую кровать и подумал, каково было бы поспать на ней. Возможно, кровать, в отличие от странных спальных мешков в мальчишечьем зале, будет достаточно мягкой, и не придётся переживать из-за отсутствия ямки под попу. Тарин покачал головой, пытаясь избавиться от цивилизованных мыслей. Рядом открытое окно и нет охраняющего его мужчины! Ах да, и носков тоже нет!

Услышав, что Гаррик в коридоре зовёт Офера, Тарин выглянул в окно.

Плевать на то, что он хотел сначала растолстеть и подождать до весны. Ночь и деревья манили его. Если Тарин уйдёт сейчас, то ему больше не придётся переживать из-за того, что позвоночнику нравится клювонос! К тому же на улице темно, а мужчины не смогут догнать его ночью.

Тарин вылез в окно и развернулся, цепляясь пальцами за ямки в крошащихся кубиках. Спустившись ниже, он нащупал ногами ветви плюща.

Ха! Легче, чем лазить по дереву! Или по дурацкой лестнице!

Тарин выбрал подходящую для спуска скорость и, словно ползающая козявка, полез вниз по стене. Плющ щекотал его ладони и яички, цепляясь за задравшуюся футболку. Металлический браслет, который закрепил на его руке Хелем, задел стену и звякнул. Тарин замер и прислушался. Наверху Гаррик и Офер всё ещё обсуждали еду и какую-то сервировку.

Надо торопиться. Тарин был уверен, что если ему удастся спуститься на землю и спрятаться между зданий, то сбежать будет проще простого. Он станет Тарином-лисой и найдёт дорогу в лес, даже если мужчины последуют за ним.

Вдруг послышался громкий взволнованный голос Офера. Тарин посмотрел наверх и увидел торчащую из окна разъярённую жёлтую голову клювоноса.

— Мальчик! Быстро полезай наверх! Немедленно, я сказал!

— Чёрт! — пробурчал Тарин. В одно мгновение он превратился в Тарина-почти-пойманную-добычу. Успеет ли он спрятаться до того, как капитан нагонит его? Ведь клювонос не умеет лазить по стене… Он для этого слишком толстый и тяжёлый. Ему придётся бежать к лестнице, тогда как Тарин находится всего лишь в десяти руках от земли… Он успеет затеряться между деревьев, преже чем Гаррик выбежит из здания.

Клювонос исчез из окна, а вместо него там появился бледный Офер.

— Леди! Тарин! Возвращайся быстрей, пока тебя никто не увидел! Капитан Гаррик сам тебя накажет. Пожалуйста! Подумай о том, что может случиться. Они же тебя поймают!

— Меня не поймают, — уверенно ответил Тарин, но так и не двинулся с места.

— А следующая охота? — взволнованно спросил Офер. — Ты же уже дважды пойманный!

Громыхнула дверь. Тарин посмотрел вниз и всхлипнул. Он слишком долго ждал. От его мужчины, словно туман над летним озером, волнами исходила ярость.

— Полезай наверх, — взмолился Офер. — Покажи капитану Гаррику, что ты возвращаешься. Пожалуйста!

Тарин ещё крепче вцепился в стену. Наверху спальня клювоноса, а внизу злющий клювонос. Вот дерьмо! Осталось только выбрать.

Он прижался лицом к стене и застонал. Поймали. Снова!

— Тарин поднимается, — объявил он. — Встретится с клювоносом наверху.

— Офер! Закрой за ним окно, когда он залезет. Я подожду здесь.

— Тарин поднимается! — повторил Тарин.

— А Гаррик посмотрит!

По спине Тарина разлилось тепло, потому что в голосе клювоноса он почувствовал улыбку. Тарин показал, что он «весь такой хороший» и начал карабкаться наверх. Вдруг он ощутил, что стена стала странной на ощупь. Тарин задрожал и взвыл. Он всё ещё крепко держал в руке плющ, а вот оранжевые кубики заходили ходуном.

— Леди! — заорал Тарин, в ужасе хватаясь за стену, но не получилось, и он полетел спиной вниз.

Некоторое время Тарин даже не мог вздохнуть, перед глазами всё крутилось. А земля-то оказалась мягкой, не такой ужасной, как он ожидал.

— Мальчик. Если ты жив, слезь с меня.

Тарин скатился с клювоноса. Он было задумался, а не убежать ли, пока Гаррик валяется на земле, но тут же отмёл эту идею и помог своему мужчине сесть.

— Упал, — нахмурился Тарин. — Лез наверх.

— Знаю, — ответил Гаррик, хватаясь за рёбра. — Я тебя поймал.

Тарин фыркнул.

— Точно! Опять! Три раза.

Гаррик прохрипел:

— По-другому поймал. Схватил дважды.

Тарин моргнул. Ему почему-то показалось, что он избежал чего-то ужасного…

— Сэр? Капитан Гаррик? Позвать кого-нибудь на помощь?

— Офер, нет! Мы в порядке. Я приведу Тарина. Не надо никого тревожить.

Голова Офера исчезла в окне, и Тарин вздохнул.

Клювонос с трудом поднялся и протянул Тарину руку. Тарин взял её и последовал за своим мужчиной к входу в офицерское здание. Там он вытер ноги о коврик и взвизгнул, когда ободранную ногу больно кольнули острые ворсинки. Глупые носки, купания и масла сделали его ноги очень чувствительными.

— Вывели своего мальчика погулять, капитан?

Тарин замер, почувствовав, как напрягся клювонос.

— Да, майор Джейдон. Он вёл себя хорошо. Я позволил ему недолго побыть на улице, пока Офер ходил за ужином.

Тарин смотрел то на одного, то на другого. Джейдон презрительно усмехнулся при упоминании Офера, и Гаррик сильнее сжал руку Тарина.

— У вашего мальчика колени в крови. А ведь всех предупреждали, чтобы мы обращались с мальчишками помягче.

Джейдон резко повернулся и пошёл прочь.

Тарин с Гарриком зарычали.

— Плохой мужчина, — пробурчал Тарин.

— Ты его не знаешь, мальчик, — ответил капитан. — Он старше меня по званию, — Гаррик замолчал. — Мы должны проявлять к нему уважение.

— От него неприятный привкус, — сказал Тарин. — Будто тухлое яйцо съел. — Он кивнул с таким важным видом, словно разрешал в лесу мальчишечий спор.

Клювонос тяжело вздохнул, слегка потянул Тарина за растрепавшуюся косу и повернулся к лестнице.

— Пошли ужинать, нас Офер ждёт.

Подъём по ступенькам не вызвал ни у кого приятных ощущений. При каждом шаге у Тарина саднили и кровоточили колени, а Гаррик, вообще, пыхтел всю дорогу до комнаты.

У двери они встретили встревоженного Офера.

— Сэр… Пожалуйста… Тарин… Он не хотел, — Офер замолчал, схватился за пах и застонал. — Не надо.

— Офер. Всё нормально. У Тарина всего лишь было неудачное приключение. Он никуда не сбегал, а просто соскучился по деревьям. Без носков соблазн был слишком велик. Не правда ли, Тарин? — Тарин кивнул. — Так что, Офер, думаю, сегодня мы опустим урок по сервировке стола. Присоединяйся к нам за ужином.

Офер посмотрел на дверь.

— А как же коридор, сэр?

— Мы оставим дверь открытой. Если ты кому-нибудь понадобишься, мы услышим. К тому же в данный момент ты помогаешь мне. Никто не посмеет возмущаться, ведь я обратился к тебе первым. Ты самый лучший пример того, как надо вести себя за столом.

Тарин сел на стул и улыбнулся. Он не дурак. Еда… Да и клювонос очень добр к Оферу.

Офер потёр глаза и тоже сел.

— Спасибо, сэр. Но, э… здесь еды-то ведь только на вас с Тарином. На кухне вам отложили паштет из печёнки, хлеб, жареного гуся и картошку. Ах да, и пирожки с яблоками.

— Тарин с тобой поделится. Ты хорошо поработал, а он вёл себя плохо. — Тарин, было, хотел возмутиться, но потом понял, что клювонос прав. — Но сначала… Он такой грязный. Офер, там случайно не осталось немного чистой воды?

— Совсем чуть-чуть, сэр. Я уже подтёр за Тарином у вас в спальне.

— Мёртвый мальчик, — глядя в тарелку, сказал Тарин.

— Хотя бы оботри его и посмотри, надо ли намазать ему колени мазью. После ужина натаскай мне ещё воды, а я заставлю Тарина отработать денёк носильщиком в бане, чтобы он понял, каково это.

Тарин потянулся к хлебу. Вкуснятина!

— Сначала приведи себя в порядок. Матушки, Тарин! Да на тебе сейчас кровь, моча, кирпичная пыль, сок плюща и только Матушкам ведомо что ещё.

Тарин вытёр руки о футболку и поднял их вверх.

— Чистый!

Офер усмехнулся.

— Тарин, идём со мной. Я помогу тебе ополоснуться в ванной.

Тарин покорно поплёлся к двери, желая показать, что стал послушным. Правда жаль, что баня находится в другом здании.

— Тарин, у капитана Гаррика есть личная ванная. Вон там.

Клювонос рассмеялся, но тут же схватился за рёбра. Следуя за Офером, Тарин обернулся. Похоже, он всё-таки слишком сильно придавил Гаррика, когда упал на него.

Эта ванная тоже оказалась блестящей, но не белой, а голубой. А ещё тут стоял какой-то огромный кривоватый таз. Офер взял из него ведро и заглянул внутрь.

— Воды мало. Тарин, стой смирно. Тогда её хватит. — Офер намочил тряпку и стал протирать Тарину лицо, шею и руки. — В Начале Времён вода шла прямо из стены. Мужчины могли лежать в ванной. — Офер восторженно покачал головой. — Только представь, Тарин! А теперь мы используем ванны для того, чтобы ставить туда вёдра с водой, которые приносят мальчишки. Сейчас такие комнаты превратились в склады. Не двигайся. Я вытру твои ноги, а потом промою чистой водой колени. Ступни придётся оставить грязными.

Тарин взвизгнул. Ужасно больно!

— Похоже, будут синяки, — заметил Офер. — Но радуйся, что не потерял ни яички, ни пальцы! — Офер заговорил тише:

— Тарин, ты в долгу у своего мужчины. Послушай, я знаю, что тебе тяжело. Уж поверь мне! Я прошёл через это, но не смей подставлять Гаррика! Если мужчины не заметят, то мальчишки уж сразу увидят. Нам нравится твой капитан. Он заслуживает преданного мальчика. Понял?

Тарин сглотнул. Добрый Офер сейчас выглядел так, будто был готов прибить Тарина, а потом, словно в подтверждение своих слов, он с силой провёл тряпкой по его зудящим коленям.

— Понял, — ответил Тарин. — Офер? Я правда не собираюсь подставлять его, но и не хочу быть чьим-то. Я свой.

Офер фыркнул.

— Тарин, ты уже стал его мальчиком. Все так считают. Просто пока ты этого не понимаешь.

Офер встал и вышел за дверь. Тарин хмуро посмотрел ему вслед, а затем вскрикнул. Мёртвый мальчик вернулся, и он выглядел чётче, чем раньше.

— Это зеркало, Тарин! — крикнул из соседней комнаты клювонос. — Это как твоё отражение в озере.

Тарин попятился, а потом высунул язык, чтобы проверить. Ха! А ведь клювонос, похоже, прав. Тарин перекинул косу через плечо и увидел движение в зеркале. Да, лицо и волосы мои. И грязная футболка тоже.

— Грязное — это плохо? — поинтересовался Тарин.

— Да! Ты же знаешь. Поскорей давай!

Тарин стащил с себя футболку и бросил на пол. Противная одежда. Зато если она испачкается, её можно снять! В этом Тарин был уверен.

Не мешкая, он быстрым шагом направился в комнату. Его член покачивался из стороны в сторону, а бедную задницу обдувал прохладный ветерок.

Офер взвизгнул и подавил смешок.

— Не сдерживайся, смейся, — задумчиво сказал Гаррик. — Тарин… О! А ну его. Ладно, садись есть.

— Не смешно, — зарычал Тарин. Что он опять сделал не так? — Футболка такая же грязная, каким был Тарин. За стол в такой нельзя!

— Правильно заметил, мальчик. Но мы не садимся есть голыми.

Тарин закатил глаза.

— Глупое правило. В одежде есть плохо.

— Вообще-то, хорошо, если ты, например, выльешь на себя горячий соус, — сказал Офер. — Кожу обожжёшь, а футболка только испачкается.

— Хм, — задумался Тарин.

— Хотя, — протянул Гаррик, — в том, что за столом сидит голый мальчик, есть и положительные стороны… — Капитан подвигал бровями и усмехнулся.

— Есть хочу, — сказал Тарин, отказываясь смеяться.

Офер положил ему на тарелку немного гусиной печёнки и хлеб, и Тарин тут же схватил еду обеими руками.

— Погоди! — прошипел Офер.

— Офер, положи и себе. — Гаррик подождал, а затем кивнул. Посмотрев в конец стола, он сказал:

— Спасибо за ужин, мама! Тарин, теперь можешь кушать.

«Мужчины со своими Матушками…» — подумал Тарин, но сразу забыл про них, как только распробовал еду. Она оказалась вкусной до слёз!

Тарин напомнил себе, что рычать во время еды нехорошо. Жареный гусь был холодным, но Тарин понимал, что в этом его вина, поэтому просто слизал с пальцев жир и принялся за весёлые белые комочки. Теперь ясно, почему мужчины такие толстые, а мальчишки не хотят убегать из общины. У них есть хлеб, весёлые кусочки и горячее мясо!

— Тарин, пожалуйста, поделись своим пирожком с Офером.

Тарин засиял, как начищенный чайник. Наконец-то он попробует яблочный пирожок! Да, он вёл себя плохо, но сейчас на его тарелке лежала вкуснятина, о которой он так мечтал. И неважно, что ею надо поделиться. Тарин покосился на клювоноса. Гаррик не ел свой пирожок, лишь задумчиво тыкал в него вилкой, сдирая поджаренную корочку и открывая яблочную серединку.

— Больно? — спросил Тарин. Его позвоночник чувствовал себя как-то странно, и даже медовое яблочко на языке не помогало.

Гаррик кивнул.

— Да, мальчик. Кажется, я сломал ребро, когда ловил тебя. — Клювонос приложил руку к груди.

Тарин опробовал новое слово:

— Прости. — Он откусил кусочек пирожка, чтобы заесть неприятные ощущения.

Офер фыркнул.

— Слабое извинение, Тарин.

— Нет-нет, мальчик. Не переживай. Тарин был искренним.

— Никаким не скривнем! Я, правда, извинился! — возмущённо ответил Тарин. — Больше не буду просить прощения!

Клювонос застонал.

— Пожалуйста, мальчик, не смеши меня больше. Вот. Возьмите мой пирожок. Тарин, после ужина я отведу тебя в зал. Офер, а тебя провожу за водой. Не хочу, чтобы в темноте ты нарвался на кадетов.

— Спасибо, — ответил Офер и так улыбнулся Гаррику, что Тарин не сдержался и зарычал.

— Не ревнуй, Тарин. Офер принадлежит общине, и ему приходится много ходить по территории. Но иногда курсанты в патруле становятся… ну…

Офер поморщился.

— Ненавижу выполнять задания, когда стемнеет. Быть общим мальчиком противно и днём. Любой мужчина может приказать мне прислуживать или использовать меня, как… А когда я дежурю ночью в коридоре, то любой, у кого нет мальчика, может приказать мне зайти к нему в комнату. — Офер посмотрел Тарину в глаза. — Быть чьим-то лучше, Тарин. А когда ты ничей… — Офер замолчал.

Гаррик похлопал его по плечу.

— Потерпи, мальчик. Заявки Матушкам и День Свечей могут многое изменить.

Офер вздохнул.

— Но не всё.

— А что такое патруль? — спросил Тарин, проглатывая остатки предложенного клювоносом пирожка.

— Охрана, — коротко ответил капитан. — Курсанты-выпускники ходят по территории общины группами. И днём, и ночью. Ты бы далеко не убежал, мальчик. В тёмное время суток они останавливают любого мальчишку, у которого нет сопровождения. Они могут побить его или воспользоваться им. Им даже не надо спрашивать на это разрешения или давать ему штрафные очки. Если ты оказался на улице один без разрешения, то виноват.

Офер вздрогнул.

— Они любят развлекаться с общими мальчишками. Когда вчера вечером лейтенант Кейл отослал меня с сообщением в другое здание, мне пришлось отсосать всем кадетам из патруля. А потом меня ещё и отшлёпали за то, что я опоздал. А сегодня я принёс ужин позже, потому что решил переждать на кухне, пока патруль пройдёт дальше.

Тарин нахмурился.

— Так нечестно.

— Но так уж у нас заведено, — ответил Гаррик. — Я всего лишь капитан, Тарин. Есть мужчины, которым я подчиняюсь так же, как ты должен подчиняться мне.

— Должен, — повторил Офер, пытаясь выдавить улыбку, однако всё равно выглядел мрачным.

— Вы доели, мальчики? Офер, собери тарелки. Мы вернём их по пути на кухню. Тарин, надень свою футболку. Тебе надо хорошо отдохнуть. Завтра тебе рано вставать на работу в пекарню, а потом ещё отмечать Матушкин День.

— Вам надо бы показаться Гайдеону, — осторожно сказал Офер.

— И что я ему скажу? — спросил Гаррик. — Что мой мальчик ранил меня? К тому же Гайдеон только забинтует мне рёбра и всё.

Тарин заёрзал, взял клювоноса за руку, и они пошли вниз по лестнице, а потом вышли на улицу.

Мимо прошагали четверо курсантов, и Офер поёжился. Кадеты лишь поприветствовали капитана и направились дальше.

— Травка? — с надеждой в голосе спросил Тарин.

— Нет, мальчик. Игры закончились.

— Нет носков. Земля твёрдая.

Гаррик кашлянул.

— Нет, мальчик. К тому же мы уже пришли. Офер, подожди здесь минутку, пока я передам Тарина ночной охране.

Тарин последовал за своим мужчиной в темноту и вскрикнул, когда Гаррик резко остановился и сжал его запястье.

— Послушай, Тарин, когда после Дня Свечей ты станешь полностью моим, мы разберёмся с твоими ошибками. Ты всадил мне в ногу нож и сломал ребро. И чтобы мы с тобой смогли жить как мужчина и мальчик, нам придётся это обсудить.

Тарин всхлипнул. Он дважды ранил клювоноса.

— Надеюсь, третьего раза не будет? Я терпеливый, но умирать от руки мальчишки не собираюсь. А сейчас не двигайся.

Тарин вытерпел, пока поедали его рот, и даже не ударил локтём клювоноса в ответ.

— Спокойной ночи, мальчик.

— Не убью тебя, — пробурчал Тарин и зашёл в зал.

_________________________________

Катальпа¹ — красивое дерево до 16 метров в высоту.

Глава 11

Тарин поёрзал в спальном мешке. Ему начинало нравиться ощущение комфорта. Конечно, спать в любимой позе на боку без ямки под попу было по-прежнему неудобно, но всё же… К тому же, лёжа на животе, он чувствовал себя беззащитным. Когда же переворачивался на спину, то не мог представить, что его окружают деревья и яркие звёзды. Но всё-таки Тарину показалось, что здорово проснуться на рассвете, когда вокруг ещё сопят и похрапывают мальчишки. Ему было тепло и сухо, и спальный мешок оказался намного лучше холодных листьев.

Тарин пошевелил пальцами на ногах. Всё ещё без носков… Вчера вечером он запулил ими в клювоноса, который так и не выдал ему новые. Тарин понимал, что как только курсанты это заметят, то его пальцы снова окажутся в ловушке. Но сейчас он наслаждался тем, что ноги свободны. Тарин потянулся и вспомнил вчерашние приключения. Да уж, денёк выдался ещё тот…

Тарину показали фотографию Матушки, напугали Ночным Мальчиком… А ещё Тарин свалился со стены, наконец попробовал яблочный пирожок и, подумать только, получил нагоняй от Офера насчёт Гаррика! Вдобавок ко всему, он сломал клювоносу ребро. Он вздохнул. И это только то, что произошло после обеда!

Тарин сел и потрогал ноющие колени. Похоже, придётся придумать план получше, если хочу пережить зиму. Задумка стать «невидимым Тарином» не сработала. Несмотря на все усилия, мужчины всё равно замечали Тарина. Ему вдруг подумалось, что перетерпеть зиму в лесу было бы проще, нежели жить в общине. Сперва придётся постараться больше не привлекать внимание Титуса и не расстраивать хорошего доброго Офера. Тарин вздохнул. Дурацкие правила. И лучшим, и худшим быть чревато…

Тарин прищурился. Вчера он увидел мужчину, которому нельзя доверять. От одного только присутствия майора Джейдона у Тарина в позвоночнике что-то противненько заскреблось. Тарин был уверен, что и Гаррику Джейдон не нравится, хотя клювонос упомянул что-то о званиях…

Тарин подсчитал «опасности» на пальцах: глупый Кори, жирный кадет Мика, Джейдон и Титус. Возможно, ещё Элой. Полная рука. Чёрт! Теперь вероятные союзники: Офер и Март. Может быть, ещё и Пэрри, хотя он теперь всё больше внимания уделяет тому, чтобы стать примерным мальчиком. Тарин не хотел включать в этот список мужчин, но понимал, что некоторые из них добрее остальных. Кинан и Эдон, например. И мужчина Марта — Кейл. С остальными пока не ясно, они могут оказаться и «опасностью», и союзниками. Живот у Хелема казался добрым, но он выдернул у Тарина зуб и продырявил ухо. Майор Лорн, конечно, был брюзгой, но не злым. А Гайдеон… Тарин нахмурился. Да, целитель красив, но он заставил Тарина воспользоваться ведром и разбазарил его дар.

Тарин подвигал большими пальцами. Да, он вспомнил много мужчин и мальчишек, стараясь не думать о клювоносе. Надо бы отнести его к «опасностям», но позвоночник и, вот чёрт, член, против этого.

В этот момент дверь в зал приоткрылась, впустив внутрь свет, подтвердивший предположение Тарина, что сейчас уже раннее утро.

Тарин быстро лёг.

— Тарин. Вставай, мальчик. Я знаю, что ты уже проснулся.

Тарин демонстративно потянулся в спальном мешке.

— Сплю. Удобно. Как цивилизованный.

Эдон фыркнул.

— Тебя ждёт пекарня. Пошли. Не буди остальных.

— Хлеб? — с надеждой в голосе спросил Тарин.

— Да, мальчик. После того как мы его испечём. Пошли. Я угощу тебя ломтём хлеба с мёдом.

Тарин подскочил, чуть не всхлипнув, когда подогнулись колени, и в считанные секунды оказался рядом с Эдоном.

— Я хороший. Буду пекарем. Я тихий.

Сержант покачал головой и осторожно прикрыл дверь.

Тарин последовал за ним на кухню, надеясь, что Эдон не заметит его содранные колени и отсутствие носков. Вчера Тарин был шокирован кухней, такой шумной, переполненной людьми, запахами и горячим воздухом. Сейчас же здесь было тихо, темно и прохладно.

Эдон потянулся.

— Мне нравится быть на кухне по утрам. Пока не пришли повара, это моя территория.

Он тронул что-то на стене и бац! — всё озарилось светом.

— Ой, — сказал Тарин, потирая глаза.

— Прости, мальчик. В следующий раз я предупрежу тебя. До восхода солнца мы можем пользоваться генератором. Здесь только мы с тобой, так что веди себя хорошо, ладно? Сперва нам надо взять побольше теста из тёплой комнаты. Мы немного помнём его и разделим на буханки. Потом оставим ненадолго, пока будем разводить огонь.

— Хм? — сказал Тарин, и Эдон усмехнулся.

— Вымой руки, мальчик. Еду готовят в чистоте. — Сержант снял с печи большой чайник, вылил дымящуюся воду в закрытую раковину и добавил немного холодной. — Позже я расскажу тебе о печи. Мы никогда не даём ей остыть, поддерживая в «спящем» состоянии ночью. Таким образом, кухня не замерзает, а по утрам у нас есть горячая вода. Привилегия пекарей. — Эдон налил немного воды в стакан и подал его Тарину. — Попей, мальчик. Медовая вода придаст нам сил.

— Ням, — сказал Тарин. — Горячая! — Он высунул покалывающий язык, пытаясь разглядеть кончик.

Эдон рассмеялся, пробубнил что-то про недоверчивых мальчишек и стал мыть руки до локтей.

— Мылся вчера, — объявил Тарин. — Офер ополаскивал меня.

— Но не сегодня. Никому не хочется видеть в еде мальчишечью грязь.

Тарин поплюхал пальцами в воде, показывая, что моется, но Эдон схватил его за запястья и хорошенько потёр руки до локтей.

— Больно! — взвизгнул Тарин.

— Мальчик, я вполне готов к тому, чтобы это утро стало хорошим или ужасным… для тебя. Мне без разницы.

Тарин потряс руками и смахнул лишнюю воду с металлического браслета.

— Я хороший. Я не плохой.

— Вот и ладненько. А теперь запомни: мука — ценность для нас. Мы не тратим её попусту, но и плохой хлеб тоже не печём. Поэтому мы расходуем её бережно. Не играй с ней. Сначала слегка присыпем ею стол, чтобы тесто к нему не прилипло.

Тарин смотрел, как Эдон зачерпнул горсть белой пудры и рассеял её по деревянной поверхности.

— Это не пыльца, мальчик, — сразу пояснил сержант, и Тарин фыркнул. Он даже не собирался это говорить! Тарин ткнул пальцем в муку и облизнул его.

— Никакая, — удивлённо сказал он. — Тогда почему хлеб вкусный?

Эдон усмехнулся.

— Это чудо, мальчик. Матушки поделились с нами секретом. Мука, вода, соль и дрожжи. Время и тепло. Хлеб. Так мы берём природу и делаем её цивилизацией.

Тарин хотел фыркнуть, но ему в нос попала мука, и он громко чихнул.

— Пчхи! — сказал он и потёр нос. — Белая штука щекотит. — Тарин улыбнулся Эдону. Чихать всегда весело, если ты, конечно, в безопасности и не выслеживаешь добычу.

Эдон нахмурился.

— Матушки, Тарин! Закрывай рот, когда чихаешь. Ты забрызгал весь стол и растратил попусту горсть муки и горячую воду. Давай, мой быстрей руки и убери здесь всё за собой.

Тарин нахмурился. Немного соплей и слюны… и что в этом такого? Мужчины ведь делятся дарами и срут в зданиях. Какие же они всё-таки глупые! Тарин побрызгал водой на руки и потряс ими. Хороший день быстро испортился.

Похоже, надо попробовать это скривневое извинение.

— Сержант Эдон, мне жаль, что я обрызгал стол. Я сам не ожидал!

К великому облегчению Эдон рассмеялся.

— Я тоже, мальчик. Полагаю, надо было предупредить тебя насчёт муки. А теперь пошли в тёплую комнату, возьмём тесто и положим его на стол.

Эдон открыл дверь рядом с печью и ввёл Тарина в помещение со стенами из оранжевых блоков.

— Нет воздуха!

Эдон согласился:

— Мы быстро заберём кастрюли и выйдем. Здесь не должно быть сквозняка, и охлаждать комнату тоже нельзя. Тут растут дрожжи.

Тарин помог сержанту вынести кастрюли. Ему здесь не понравилось. Тут не было ни окон, ни дверей, кроме одной, у печки. Словно ловушка.

— Ух, — сказал Тарин, вытирая футболкой пот со лба.

— Подожди, скоро выпадет снег, — сказал Эдон. — Все нам будут завидовать. — Он стукнул дном кастрюли по раковине, перевернул её и вывалил светлую массу на стол.

Тарин нахмурился, проделал то же самое, а затем ткнул пальцем тесто. Хм. Не лопающийся шарик, не озёрный ил, и даже не тягучая земля. Не упругое… Оставшаяся от пальца вмятина исчезала на глазах.

— Тесто — сырой хлеб.

— Сырой — значит, не готовый, — заметил Тарин и тут же нахмурился, не желая показывать радость от того, что знает мужские штучки.

— Да, мальчик. Это как жареное мясо вкуснее сырого, так же и хлеб. На самом деле, тесто не едят. Это как… — Эдон задумался.

— Всё свежее — хорошо, — радостно сказал Тарин. — Просто приготовленная еда вкуснее.

— Надо замесить тесто.

— Зачем его мести? — удивлённо спросил Тарин, а потом зарычал, когда Эдон заржал.

— За-ме-си-ть. Вот так: возьми его в руки, надави и переверни. Словно борешься с упрямым мальчиком. Но не сильно. Не испорть его.

Тарин посмотрел, что делает Эдон, повторил его движения и рассмеялся. Как странно! И весело. Эдон улыбнулся в ответ.

— Продолжай, мальчик. Дальше будет ещё веселей.

Сержант оказался прав. Вскоре руки и плечи Тарина «запомнили» простые движения, а в голове все мысли свелись к тому, что, оказывается, весело месить тесто.

— Хорошо. Достаточно. Если переусердствовать, то оно станет твёрдым. Отойди, я нарежу его на равные части. Тебе к ножам нельзя. Потом мы придадим кусочкам форму и оставим ненадолго.

Тарин наблюдал за Эдоном, пока тот большим ножом разделял тесто на равные части, а затем помог сержанту придать им форму буханок, как он их назвал.

— А зачем его оставлять?

— Оно поднимется и станет пышным, — ответил сержант. — Сперва мы давим на него, чтобы оно не было таким упругим и не поднималось упрямо, как новенькие мальчики, — Эдон подмигнул Тарину. — Давай растопим печь, а потом отдохнём, — он замолчал. — Если будешь хорошо себя вести, мы обменяемся дарами.

Тарин просиял.

— Я хороший!

Эдон велел Тарину отойти в сторону и следить, как он будет ворошить угли в печи.

— Надо, чтобы огонь хорошо разгорелся. Ещё чуть-чуть за ним понаблюдаем, а потом займёмся собой.

Тарин увидел, как пламя заколыхалось и запылало, разгораясь, когда Эдон подкинул в печь щепок и каких-то чёрных камушков.

— Если прикоснёшься к печи, поранишься. Поверь мне, Тарин, и, пожалуйста, не пытайся проверять мои слова. Хотя, конечно, рано или поздно каждый пекарь обжигается. — Сержант показал Тарину испещрённое мелкими светлыми шрамами запястье. — Это у меня после того, как я долгое время вытаскивал хлеб из печи. А теперь давай, попробуй сам закинуть немного угля.

Эдон подал Тарину чёрные штуки, и, немного отступив, тот покидал их в огонь.

— Ух! — сказал Тарин. — Горячее горячего!

— Абсолютно с тобой согласен, мальчик. А теперь иди сюда. Допей свою медовую воду, и мы приступим к оральному обучению, которое ты пропустил, когда отрабатывал штрафные очки.

Тарин улыбнулся. Если уж ему придётся обмениваться дарами с мужчинами, то Эдону он с радостью отсосёт. Тарин не забыл, как стоял на коленях, вылизывая сапоги сержанта, пока Офер показывал мальчишкам, как надо ублажать мужчину.

— Хм, — сказал Тарин, когда его мозг кое-что понял.

— Что не так, мальчик?

— Ничего, сержант Эдон, — пробормотал Тарин, стараясь не выдать свои догадки. Эдон хочет стать мужчиной Офера!

— О, что-то ты темнишь, — фыркнул Эдон.

Тарин высунул язык и стал лакать медовую водичку. Сержант прорычал что-то о сладких язычках, схватил Тарина за косу и притянул к себе.

— Поставь кружку, мальчик, и принимайся за дело. Обхвати ротиком мой член.

Тарин встал на колени и взвизгнул. Больно! И… чёрт! Эдон услышал.

— Что, ты опять упал?

— Нет, поднимался, — вздохнул Тарин. — Колени на стене. — Он склонился к члену сержанта, надеясь, что этого ответа будет достаточно. Позвоночнику было как-то не по себе. А что если Эдон попросит большего? Дурацкая голова всегда заставляла Тарина отвечать правдиво, не позволяя «проложить» из слов ложный след.

Похоже, Эдону, а точнее, его члену, хватило этого объяснения.

— О, Леди! — чертыхнулся Тарин. Теперь мысли думали о Гаррике, и как-то странно свербело в позвоночнике. — Мне можно это делать? Ведь мальчик клювоноса.

Эдон разочарованно застонал, но всё же потрепал Тарина по голове.

— Молодец. Да, можно. Я твой учитель и могу это делать с тобой или приказать тебе отсосать кому-то из мальчишек. Но больше никто, кроме Гаррика, не смеет заставлять тебя. Я скажу ему, какой у него преданный малыш. А теперь соси!

В животе у Тарина задрожало так же, как когда он падал с дерева в озеро прошлым летом.

Тогда он хотел спрыгнуть вниз, но его ужалила оса, и Тарин оказался в воде намного раньше, чем планировал. Чёрт. Теперь клювонос точно подумает, что Тарин стал цивилизованным!

Он поёрзал, стоя на коленях. Перед носом болтался член Эдона. Тарин открыл рот и, обхватив губами источник дара, начал лизать.

— Молодец. Вы, новенькие мальчишки, больно охочи до соли!

— Вкусно, — промычал Тарин, не выпуская член изо рта, и продолжил вытягивать дар из яичек Эдона.

В паху у сержанта пахло теплом и сном, и Тарин довольно потёрся об него носом. Кажется, цивилизация не такая уж и плохая…

Член у Эдона был больше и краснее, чем те, с которыми раньше «играл» Тарин. Поэтому он начал вылизывать каждую венку от основания до головки. Тарин закашлялся. Эдон толкался. Леди! Так нечестно. Мальчишки этого не делали.

— Хороший мальчик, — успокоил его сержант. — Это и есть тренировка. Просто сосать, лизать и глотать уже не достаточно. Гаррик может захотеть, чтобы ты взял член глубже, в горло.

Тарину даже не надо было притворяться — от удивления его глаза стали похожи на блюдца.

Эдон усмехнулся.

— Всё хорошо, мальчик. Не совсем в горло, а так, чтобы член упёрся в ту мягкость… как сейчас, понимаешь?

Тарин подавился. И как такое можно не почувствовать? Эдон полностью заполнил собой его рот и теперь утыкался головкой члена в дрожащую штучку в горле. Тарин заёрзал и попытался отползти на ноющих коленях, однако хватка у Эдона — будь здоров!

Сержант зашипел и, немного качнувшись, вновь толкнулся Тарину в рот.

Тарин всхлипнул. Да, ему всё ещё нравился огромный член Эдона, напоминающий о любимом дубе, но сейчас Тарин чувствовал себя уставшим охотником. Словно ты не в силах продолжать, и хочешь поскорей уже зажарить добычу. Приз ждёт впереди, но сейчас нужно выполнить работу и не торопиться.

Нет, не так! У Тарина голова шла кругом. Его заводили ритмичные движения Эдона. Он представил, что плывет по озеру на спине и наслаждается играющими в листве нежными солнечными лучами. Тарин наслаждался гладкой кожей двигающегося во рту члена. Подхватив ладонью крупные яички сержанта, Тарин слегка покатал их в руке, словно это была драгоценность.

Эдон напрягся, и Тарин запаниковал, когда его рот наполнился даром, а в горле всё ещё находился член сержанта. Тарин запищал, и Эдон немного ретировался.

Тарин стал судорожно глотать, стараясь не растерять драгоценный дар. Но стоило только ему расслабиться, как в горло ударила последняя струйка спермы, и Тарин подавился.

Отдёрнувшись, он потёр лицо.

— Заставил меня неправильно вдохнуть! — возмущённо сказал Тарин. — В носу щекотно. — Он засопел. Всё перемешалось: слёзы, сопли и дар.

Эдон выровнял дыхание и нагнулся.

— Матушки, мальчик, это было нечто. Я даже немного завидую Гаррику. — Сержант помог Тарину подняться. — Зато ты промыл нос чем-то новеньким! — Эдон пристально посмотрел на Тарина. — Сомневаюсь, что тебе это повредит. А теперь давай засунем буханки в печь, и я покажу тебе, как делать закваску для теста.

Тарину жутко хотелось кончить, но в то же время ему было приятно, что Эдон похвалил его, и он последовал за сержантом, стараясь не обращать внимания на торчащий из-под футболки член.

Взглянув на Тарина, Эдон рассмеялся и велел ему отойти от печи.

— Дай-ка сюда буханки, мальчик. Я сам их засуну. Не хочу объяснять Гаррику, откуда у тебя там ожоги.

Тарин вздрогнул и отошёл подальше, схватил со стола хлеб и передал его в руки Эдону.

Нет, члену не место рядом с печкой.

Огонь наконец разгорелся, и к тому моменту, когда Эдон закончил укладывать буханки, у него на лбу выступили капельки пота. Тарин подал ему прохладную медовую воду и, услышав в ответ благодарность, был удивлён разлившимся по позвоночнику теплом.

— Пока печётся хлеб, я покажу тебе, как готовится новое тесто и, если останется время и ты будешь вести себя хорошо, возможно, разрешу подрочить.

Тарин вёл себя как примерный мальчик, пока Эдон показывал ему огромный таз с какой-то булькающей бродящей массой такого же цвета, как берег летнего озера. Эдон зачерпнул сероватую слизь и вылил её в большущую чашу, в которую, наверное, смог бы поместиться маленький мальчишка.

— Гадость какая, — осмелился высказаться Тарин, надеясь, что эта слизь не превратится в такое же месиво, что и жидкие яйца.

— Да уж, но для нас она бесценна. Кстати, она живая. Мы держим её в тепле и всегда подпитываем, когда берём тесто. Вот так. Смотри.

Тарин осторожно заглянул в таз, словно ожидал, что из него вырвутся огромные челюсти и откусят Эдону руку, которой он сейчас добавлял туда немного мёда, муки и воды.

— Ничего, — растерянно сказал Тарин.

— Разочарован, мальчик? Дрожжи слишком малы, чтобы их рассмотреть. Такие же мелкие, как микро-козявки в воде.

Тарин поморщился.

— Если не видны, то не настоящие. Глупость какая. В воде нет козявок. Не хрустящие. Не вкусные.

Хитро улыбаясь, Эдон толкнул его плечом.

— Но ведь дар вкусный?

Тарин фыркнул. Похоже, Эдон перегрелся у печки. Да, мальчишкам, которые засыпали на солнце, часто снились сны, похожие на реальность. Но утверждать, что в даре живут козявки, это уж слишком!

— Целитель Гайдеон показывал их нам, — сказал Эдон. — Если у него будет хорошее настроение, он покажет тебе твой дар под микроскопом, и ты увидишь маленьких извивающихся головастиков.

«Мужчины!» — подумал Тарин. Ещё вчера Титус пытался запутать его рассказами о мальчишках и о том, произошли ли они из яиц. Теперь вот Эдон утверждает, что в моих яичках живут маленькие лягушки. Тарин вздохнул. Возможно, Матушки — самый простой ответ на все вопросы…

— Не вздумай чихнуть, Тарин. Сейчас мы добавим в таз муку, соль, воду и немного разведённых дрожжей. Ты пока помешивай, а после, когда тесто затвердеет, мы замесим его.

— У меня уже затвердело, — Тарин помахал своим возбуждённым членом.

— Матушки! Иди вымой руки. Снова! Что я говорил о мальчишечьей грязи?

— В еду нельзя, — пробурчал Тарин. — Но весь они такие маленькие. И вкусные!

Эдон фыркнул.

— Мужчины не хотят мальчишечий дар в хлебе.

— А говорил: соль!

— Перестань мне перечить и иди вымой руки. Мы добавим туда настоящую соль, которая, кстати, тоже очень ценна для нас. Поэтому не отвлекай меня, когда я буду её отмерять.

Тарин ополоснул руки. Если так дальше пойдёт, то он просто растворится в воде. Тарин взволнованно подумал о случае, когда однажды, проведя долгое время на озере, вся его кожа сморщилась. Наверное, это и есть значение слова «перечить». Тарин посмотрел на руки. Гладкие и твёрдые.

— Мальчик, иди работать.

Тарин помахал руками. Ну вот, теперь он будет переживать о маленьких козявках на коже. Однажды ведь его уже кусало что-то невидимое, так, может быть, Эдон всё-таки прав?

Сержант всунул Тарину в руки деревянную палку с расплюснутым концом.

— Размешивай медленно, мальчик. Иначе мука снова попадёт тебе в нос.

Осторожными движениями Тарин водил по серой массе, пока Эдон тоненькой струйкой лил туда воду. Вскоре масса превратилась в тяжёлый и вязкий шарик, и Тарин продолжил работать руками. Когда же Эдон велел ему вывалить тесто на стол, он уже весь вспотел и запыхался. Сержант разделил массу на две большие части, и они с Тарином начали мять эти комки. Периодически Эдон подсыпал немного муки, и вскоре Тарин повеселел, ощущая такую же радость, как от пробежки по лесу.

Тесто каталось и мялось под его пальцами, как попка глупого Кори. Тарин моргнул, когда в голове всплыли старые воспоминания, а потом медленно приложил руку к круглому гладкому комку. Эдон отошёл от стола к печи, и Тарин кивнул своим мыслям.

— Утренний хлеб почти готов, мальчик. Положи тесто в кастрюли и отнеси в тёплую комнату. Я пока вытащу хлеб, а потом посмотрю, как ты работаешь над собой ручками.

Тарин вышел из транса и поторопился выполнить задание. Дар в потяжелевших яичках больше не мог ждать. И… Леди! Как же вкусно пахнет свежеиспечённый хлеб! Член «воспрял духом», а во рту появилась та сладостная «хочу сейчас» влага.

Эдон рассмеялся, осторожно выкладывая хлеб на стол.

— Теперь понимаешь, почему это чудо? Из противной вязкости и муки получается Матушкино Благословение.

Тарин фыркнул. Снова эти Матушки! Но свежий хлеб пах так вкусно, что Тарин чуть не расплылся лужицей у стола.

Эдон продолжил:

— Как бы мужчины узнали, как печь хлеб? Как растить и растирать зерно? Где найти дрожжи, и что с ними делать? А месить тесто, дать ему отдохнуть и только потом печь его? Это Матушкино Благословение и доказательство того, что мы цивилизованные, а не дикари.

Во рту у Тарина собралась слюна, а член стал выделять смазку. Тарин не знал, какое желание удовлетворить первым.

— Хлеб ещё очень горячий, мальчик, — мягко сказал Эдон. — Покажи мне, как ты себя гладишь.

— Испачкаю руки, — нахально ответил Тарин, но потом всё-таки схватил член и провёл по нему рукой.

— Да, приступай, мальчик.

Тарин улыбнулся, смачно сплюнул в ладошку и погладил член от основания до головки. Свободной рукой он задрал футболку и нашёл чувствительный сосок. Как же было здорово хоть ненадолго освободиться от ненавистной тряпки. Тарин застонал, массируя коричневый бугорок.

Эдон подошёл ближе и занялся вторым соском, слегка оттянул его, подстраиваясь под ритм Тарина.

Тарин всхлипнул. Слишком хорошо! С мальчишками проще, а мужчины любят дразнить!

— Молодец, — проворковал над ухом Эдон. — Давай, и я угощу тебя мёдом. — Он ущипнул Тарина за нежную плоть и тот со стоном кончил.

— Ах! Ой-й-й! — взвыл Тарин, когда его дар брызнул на пол. Противные мужчины со своими дурацкими играми! Рука была занята соском и не успела поймать дар!

Эдон прижал к себе Тарина, не позволяя ему наклониться, чтобы вылизать пол.

— Тарин! Всё хорошо. Разбрызгать семя не страшно, рассыпать муку — хуже! — Голос у Эдона был подозрительно весёлый, поэтому Тарин ему не поверил. — Послушай, наше тело постоянно делает новый дар. К тому же с едой мы получаем достаточно соли и протеина. Хватит паниковать.

Тарин заёрзал в руках Эдона. Сержант говорил так, будто дар Тарина не был особенным. Обычным. Тарин дёрнул головой. Эдон хотел съесть его рот!

— Ест клювонос! — сказал Тарин. — Не мужчины!

Сержант фыркнул.

— Ох, ты уже стал мальчиком Гаррика!

— Поймали, — пробурчал Тарин.

— Ага, поймали, — повторил Эдон и выпустил его из объятий. — Вот. Давай срежем корочку. Серединка пока горячая и всё ещё доходит. — Сержант дал Тарину ароматную хрустяшку и полил её мёдом. Тарин укусил сладкий хлебушек, измазав лицо и пальцы в мёде.

— Ням, — сказал Тарин, не зная, как лучше описать блаженство, которое сейчас испытывал. — Ням. — Ощущения были почти такими же, как когда вылетает дар. Тарин облизал пальцы, на которых осталось немного спермы. Сладко и солёненько. Какая вкуснятина!

— Надо сложить буханки в корзину и отнести на собрание в честь Дня Матушек. Там мы угостим всех тёплым хлебом.

Тарин рассеянно кивнул, думая лишь о сладком лакомстве. Когда Эдон принёс корзины, Тарин прожевал последний кусочек и начал укладывать хлеб.

Тарину понравилось помогать. И неважно, что его пальцы были измазаны в мёде и даре… Тарин замер. Чёрт! Дар на руках. Тарин посмотрел на буханку, на которой виднелся блестящий след. Мужчины всё-таки съедят его дар. Тарин фыркнул. Смешно. А клювонос ещё говорил, что мужчины это не делают! Тарин схватил ещё буханки и положил их в корзину, проводя по ним ладонью. Всё. Руки чистые. Тарин улыбнулся, радуясь тому, что Эдон ничего не заметил.

— Я хороший! — объявил Тарин.

Сержант усмехнулся.

— Да, мальчик. Если капитан спросит, я предоставлю ему хороший рапорт.

Тарин торопился за Эдоном, неся в руках корзину с хлебом. Похоже, они направлялись к залу, где ему показали неправильное твёрдое яйцо и благословили.

Чем ближе они подходили, тем больше в коридоре встречалось спешащих туда же мужчин. Они кивали Эдону, освобождая проход для несущего хлеб помощника. Однако Тарину стало не по себе. Слишком много мужчин в узком коридоре! По коже словно поползли мурашки, и Тарин глубоко вздохнул, когда они с Эдоном открыли крепкие двери и вошли в комнату для церемоний.

— Давай, оставим хлеб здесь. А ты иди, садись вон там. Видишь Кинана?

Тарин кивнул. Новенькие мальчишки расположились на полу, позади последнего ряда забавно «хрюкающих» мягких сидений. Ребята сидели тихо, опустив глаза, и Тарину тоже захотелось притвориться мёртвой добычей. Последние ряды кресел заняли мальчишки постарше. За ними был узкий проход, за которым сидели кадеты, а ближе к сцене — мужчины. Тарин всхлипнул. Никаких рук в лесу не хватит, чтобы сосчитать кадетов, мальчишек и мужчин в этом зале!