Прелестная бунтарка

Глава 5

Вашингтон, округ Колумбия,

24 августа 1814 года

Обычно в столице молодого государства кипела бурная деятельность, но сейчас, через четыре дня после того, как поблизости высадилась британская армия, Вашингтон был обезлюдевшим, как город, пораженный чумой. Всю предыдущую ночь Калли почти не спала. В самые темные часы ей было видно на северо-востоке зарево пожара. Наверное, это горит мост, думала она.

Утром Калли выбирала одежду тщательно. Наконец остановила свой выбор на простом, но элегантном голубом платье, в нем она будет выглядеть как скромная дама, заслуживающая уважения. Волосы Калли зачесала назад и уложила в простой узел на затылке, чтобы их яркий цвет меньше бросался в глаза.

Ближе к вечеру артиллерия, грохотавшая целый день, зловеще замолчала. Вероятно, битва завершилась. Но что произошло? Калли беспокойно ходила по дому, отчаянно желая, чтобы она могла хоть что-то сделать. Тишина угнетала ее. Когда в парадную дверь постучали, она чуть не подпрыгнула от неожиданности. Но стук дверного молотка прозвучал негромко. Взяв в левую руку заряженный пистолет и спрятав его в складках платья, Калли с опаской открыла дверь. Незнакомый, измученного вида мужчина, одетый как клерк, слегка поклонился.

– Мэм, я мистер Уильямс из казначейства. Мы стараемся вывезти из города как можно больше документов. Есть ли у вас лошадь с повозкой, которую казначейство могло бы позаимствовать? Я дам вам расписку.

Калли была рада, что утром после того, как до нее долетела новость о высадке британских войск, ее семейство уехало в Балтимор.

– Нет, к сожалению. Мои лошади и экипаж в Балтиморе, в нем уехала моя семья.

Клерк вздохнул:

– Мудрое решение, мэм. Жаль, что у вас нет еще других лошадей и повозок. – Он дотронулся до края шляпы. – Будьте благополучны.

– Вы тоже, мистер Уильямс.

Калли закрыла дверь. Он был не первым, кто просил повозку и лошадей для перевозки важных документов, но, вероятно, он будет последним. Накануне она сказала двум молодым швеям, чтобы они оставались дома со своими семьями. Из тех немногих, кто еще находился в городе, бо`льшую часть составляли женщины вроде нее самой – они надеялись спасти дома. И эта надежда не была тщетной в городках на берегу Чесапикского залива нескольким женщинам удалось уговорить английских офицеров не поджигать их дома. И ради этого следовало рискнуть остаться в городе.

Калли подшивала подол платья, когда снаружи раздались какие-то крики. Она снова открыла дверь и увидела, что по улице бежит офицер народной полиции в рваной и грязной форме. Заметив Калли, он воскликнул:

– В Бладенсберге была битва, и англичане нас разгромили! Они будут здесь в считанные часы! Запирайте двери и молитесь!

Теперь, когда опасность стала близкой и неминуемой, Калли вдруг почувствовала удивительное спокойствие. Она всегда не любила ждать и не умела. Заперев парадную дверь, она вышла из дома через кухню и быстро зашагала по улице, чтобы сообщить новость своей старшей подруге, Эдит Тернер. Та была тоже вдовой и первым человеком, кто радушно приветствовал Калли в столице. Когда вторжение врага стало неотвратимым, Эдит взяла к себе в дом нескольких престарелых друзей, у которых не было сил эвакуироваться.

Эдит открыла дверь, ее лицо выражало тревогу.

– Есть новости?

– Да, ополченец принес весть, что англичане разгромили наши войска при Бладенсберге.

Эдит ахнула:

– Это же всего в нескольких милях отсюда!

– Он посоветовал запереть двери и молиться, – мрачно произнесла Калли и обняла подругу. – Хороший совет. Храни тебя Бог!

– Тебя тоже, дорогая.

Калли вернулась в свой прочный кирпичный дом. На востоке, в той стороне, где шла битва, прогремел мощный взрыв. Она догадалась, что американские силы взорвали еще один мост, чтобы замедлить продвижение англичан. Калли с горечью подумала, не нанесут ли американцы своей столице больше ущерба, чем причинили бы англичане. Минут через тридцать она выглянула из-за занавесок окна и увидела, что мимо проходят разрозненные отступающие бойцы народной полиции. Один из них заметил движение занавески на ее окне, повернулся к своему младшему товарищу и что-то сказал ему. Потом они свернули на дорожку к ее парадному входу. Раздался стук в дверь. Бойцы выглядели скорее испуганными, чем опасными, поэтому Калли открыла дверь, хотя пистолет на всякий случай держала наготове.

– Мэм, – начал тот из двоих молодых людей, что был выше ростом. – Мэм, не могли бы вы принести нам воды? Пожалуйста. Мы с братом с ног валимся.

– Конечно. Идите в тень вон под тем деревом, я принесу вам воды, – ответила Калли.

Рассудив, что могут появиться и другие, кто попросит воды, Калли принесла два полных ведра и пару ковшиков.

– Вот, наливайте. У меня еще есть вода.

– Из американцев только люди из флотилии командора Барни умеют драться, – с горечью произнес высокий парень, жадно выпив полный ковшик. – Несколько месяцев они воевали с британским флотом по всему заливу. Вот они умеют стоять на своем! Я слышал, как один из них говорил, что они бы продолжили сражаться и на улицах Вашингтона.

Понимая, что бойцы чувствуют себя униженными, Калли промолвила:

– Если солдаты неопытные и вся кампания провалилась и армия отступает, отдельным солдатам нет смысла продолжать сражаться. Ваша мать не порадуется, если вы оба погибнете зря.

– Джем, леди права, – произнес брат, который был ниже ростом. – Мама бы нас снова убила, если бы подумала, чтобы мы были такими дураками. – Он вылил полный ковшик воды себе на голову, чтобы охладиться. – Сегодня мы бежали, но, видит бог, мы еще поборемся!

– Балтимор они не возьмут! – заявил Джем. Он налил воду в свою фляжку. – Спасибо вам, мэм. Мы двинемся дальше, на север, нам идти далеко.

Пожелав им всего хорошего, Калли снова наполнила ведра водой и оставила их и ковшики на краю лужайки, чтобы другие отступающие солдаты тоже могли напиться. Затем вернулась в дом, задернула занавески и стала ждать. В августе дни были длинными, и еще не совсем стемнело, когда она услышала топот. Калли опять взяла пистолет. Один выстрел против целой армии – ничто, однако все-таки с оружием в руке она чувствовала себя увереннее.

Калли осторожно приоткрыла занавески и выглянула наружу. По улице мимо ее дома маршировал отряд из нескольких десятков солдат, во главе ехали конные офицеры. Они направлялись к дому правительства и несли белый флаг – знак перемирия. Калли вздохнула с облегчением: наверное, англичане хотят провести переговоры о выкупе, который потребуют внести, чтобы спасти город от разрушения.

Калли считала, что выкуп в обмен на сохранение города – прекрасная мысль, однако подозревала, что многим мужчинам гордость не позволяет отдавать деньги врагу даже ради этого. А если правительство было готово подойти к делу рассудительно, она сомневалась, что в Вашингтоне остался кто-нибудь, имеющий полномочия для ведения переговоров.

Калли присмотрелась к всадникам. На форме высокого мужчины во главе колонны были знаки отличия генерал-майора. Калли догадалась, что это, вероятно, Роберт Росс, командир армии. Во время Пиренейских войн он был один из главных генералов Веллингтона, про него говорили, что он справедливый и благородный человек, и не причиняет вреда мирным жителям. Но тот, кто скакал рядом с ним…

Калли нахмурилась. Это был адмирал Королевского флота Джордж Кокберн, его называли самым ненавистным человеком в Америке. Это он месяцами бесчинствовал вдоль всего побережья Чесапикского залива. В наказание за разрушения, причиненные американцами в Канаде, Кокберн уничтожал целые города. Утверждали, будто старший брат Кокберна погиб во время Американской революции, воюя с повстанцами, поэтому у Кокберна были и глубоко личные причины ненавидеть американцев. Калли надеялась, что поскольку они на суше, Кокберн должен подчиняться генералу Россу.

Несмотря на то, что им пришлось драться и маршировать на протяжении долгого жаркого дня, войска проходили мимо в боевом порядке. Отряд находился прямо перед ее домом, когда она вдруг услышала какие-то звуки, донесшиеся со второго этажа. Шаги? Мгновенно беспокойство Калли переросло в настоящую панику. Кухонная дверь в задней части дома запиралась на простой замок, решительно настроенному взломщику не составило бы труда открыть его. А лестница для слуг на второй этаж начинается из кухни. Вероятно, до этого топот десятков марширующих ног заглушал все другие звуки. Сжимая в руке пистолет, Калли направилась к лестнице на второй этаж, чтобы посмотреть, в чем дело. Но еще до того, как она стала подниматься, прямо над ее головой загрохотали ружейные выстрелы.

Проклятье! Какие-то американские солдаты не сдались и выбрали для своего снайперского поста ее дом! Страх от этой мысли усилился, когда Калли подбежала к окну и увидела, что конь генерала Росса рухнул на землю, увлекая за собой всадника. Несколько солдат позади него тоже упали, раненые или убитые.

Его войска, хорошо организованные и разозленные, сразу ответили огнем по верхним этажам дома Калли. За оглушительным грохотом выстрелов и звоном разбитого стекла последовал топот. Калли услышала, как хлопнула дверь черного хода, это стрелки убежали из ее дома.

На улице генерал Росс, пошатываясь, поднялся. Слава богу, судя по всему, он не был ранен. Но некоторым его людям повезло меньше. Судя по реакции остального отряда, несколько солдат были убиты или серьезно ранены. Росс потребовал другого коня. После того, как снова сел верхом, он отдал какой-то резкий приказ, и всадник, несший флаг перемирия, бросил его на землю.

Калли застыла, ее раздирали противоречивые чувства: выбежать на улицу и узнать, может ли она чем-нибудь помочь, и столь же сильное желание спасаться бегством. Однако Калли не хотела оставлять свой дом. Но станут ли английские солдаты слушать ее?

От мощного удара во входную дверь стеклянные панели над входом разбились, а дерево раскололось. Еще два удара, и в гостиную ворвались солдаты.

– Найдите этих чертовых снайперов! – крикнул один.

Калли машинально подняла пистолет, сжимая его обеими руками. Она хорошо стреляла и могла убить или ранить одного из солдат. Но которого из них? Калли прицелилась в молодого, который шел впереди, но он выглядел таким юным… Если она убьет одного, это ее не спасет. Калли опустила пистолет и произнесла с британским выговором:

– Я не знаю, кто стрелял. Думаю, какие-то американские солдаты вошли через черный ход, выстрелили в вас, а потом убежали.

– Мы их схватим!

Двое солдат бросились в заднюю часть дома, а другие остались в комнате. Капрал отобрал у нее пистолет и стволом ударил ее сбоку по голове.

– Проклятая изменница, ты застрелила моего товарища! Ты за это поплатишься!

От болезненного удара Калли чуть не рухнула на пол, у нее закружилась голова.

– Я Кэтрин Одли, английская вдова из Ланкашира! – закричала она. – Я бы никогда не выстрелила в британского солдата!

Капрал оскалился:

– У тебя пистолет, и твои сообщники едва не убили генерала Росса! – Он посмотрел на оружие сунул себе за пояс, затем, обращаясь к своим солдатам, рявкнул: – Ломайте мебель и сваливайте в кучу, мы подожжем дом!

– Я англичанка! Я вам не враг! – воскликнула Калли.

– Поздно изображать невинность!

Капрал схватил ее за руку выше локтя и потащил к двери. Солдаты принялись крушить мебель и бросать на середину комнаты. Один из них взял стул и стал ломать им полки, на которых Калли хранила ткани и отделки. Шкаф со стеклянными дверями, где лежали особые пуговицы и тонкие фарфоровые чашки, разлетелись вдребезги, когда солдат ударил по стеклу стволом мушкета. Заметив вазочку с дорогими серебряными пуговицами, он высыпал их в свой ранец, а затем потащил обломки шкафа на середину комнаты. Другой солдат нашел шелковое платье, которое Калли тщательно подшивала, и, смяв его, бросил в ту же кучу.

Дрожа и не в силах смотреть, как вандалы разрушают то, что составляло ее с таким трудом выстроенную жизнь, прекрасные вещи, какими она дорожила, Калли отвернулась. Капрал вытолкал ее за дверь и вытащил на лужайку перед домом. Она попыталась с ним бороться, но у нее кружилась голова, а он был гораздо сильнее.

Калли видела, что чуть дальше по улице Эдит Тернер в ужасе смотрела на нее, прикрывая рот рукой.

Росс, Кокберн и часть солдат уже двинулись дальше, оставив эту небольшую группу вершить месть за нападение снайперов. Белый флаг перемирия валялся на земле, грязный от множества наступавших на него ног и лошадиных копыт. Калли покачивало от головокружения. Сквозь дыры в разбитой двери она видела, как солдаты поджигают груду сломанной мебели. Пламя сначала мигало, а потом занялось, и его языки взлетели под потолок. Какой-то солдат крикнул:

– Мик, запусти-ка парочку ракет Конгрива!

Тот достал из ранца две ракеты и бросил их в разбитые окна дома. Они громко взорвались, пламя охватило гостиную и начало быстро распространяться по всему дому. Калли смотрела на это в оцепенении, у нее в голове не укладывалось, что ее любимый дом мгновенно превратился в пылающий ад.

Языки пламени взлетели еще выше, и солдат, который держал Калли, рывком потянул ее подальше от дома, вероятно, не ради ее безопасности, а ради своей собственной. Обжигающий жар чувствовался даже на середине переулка.

Однако худшее было еще впереди. Через черный ход из дома вышел солдат, на ходу отхлебывая бренди из бутылки, которую обнаружил в кладовке. Он передал ее товарищам, они пустили бутылку по кругу, и она быстро опустела. Тот, кто пил последним, швырнул бутылку в огонь и повернулся к Калли. Его глаза опасно блестели.

– Я считаю, ее нужно вздернуть! Она тяжело ранила моего друга и могла убить генерала Росса. С чего это она должна остаться в живых, когда сегодня полегло столько наших ребят?

Тот, который держал, Калли возразил:

– Позднее. Она хорошенькая, благородных кровей, надо ее использовать. Давайте покажем ей, из чего сделаны британские солдаты.

Он потянул Калли на себя и одной рукой схватил за грудь. Чувствуя отвращение, Калли принялась отчаянно бороться, пытаясь вырваться. Ей удалось ударить солдата коленом в пах. Он взвизгнул от боли и выпустил ее, но Калли сразу схватили двое других, со звериным выражением лиц. Она ухватилась за винтовку, которую держал один из них, и сумела выхватить ее из его рук. И вдруг чей-то голос с истинно аристократическим произношением свирепо взревел:

– Дьявол вас раздери!

И Калли, и солдаты резко обернулись. К ним на белой лошади скакал английский джентльмен. Одна только его одежда стоила больше, чем жалованье солдата за целый год. Сверкая глазами, он крикнул:

– Руки прочь от моей жены!