Преступление во имя страсти

I

Незадолго до того момента, когда долгожданное приглашение было написано и послано, Десима сидела в спальне у окна, выходившего к океану, и думала о своей подруге Рэйчел. Рохан Квист должен был приехать в тот день в Рошвен на двухнедельные каникулы; ожидая Рохана, Десима всегда вспоминала о Рэйчел. В ее сознании эта пара была неразделима, словно они составляли семейную чету или, точнее, приходились друг другу братом и сестрой. Казалось странным, что этих свободных от брачных уз и знакомых с детства мужчину и женщину никогда не связывали интимные отношения. Они были не просто друзьями детства, оставшегося в далеком прошлом. Они почти всегда находились вместе, были практически неразлучны, и все же в их близости отсутствовал секс. Это пробуждало недоумение, любопытство. Но тот, кто знал Рэйчел, мог бы объяснить ситуацию так: отношения с мужчинами у Рэйчел складывались неудачно, она либо сразу отпугивала их своей внешней холодностью и сдержанностью, либо присущей ей манерой поведения исключала всякие мысли о сексе. Конечно, за этим стоял комплекс неполноценности; она ждала от мужчины постоянных подтверждений его интереса к ней и ставила планку своих требований к нему на высоту, недосягаемую для любого поклонника. Или, возможно, у нее не было никакого комплекса неполноценности, и она просто отличалась старомодностью взглядов, желая видеть в кавалерах благородных рыцарей без страха и упрека, гарцующих перед ее замком в сверкающих латах на белых скакунах без единой темной подпалины.

Бедная Рэйчел... Десима вспомнила, как она познакомилась с ней в Женеве. Английский твидовый костюм был чуть велик Рэйчел; она заплетала волосы в косы и накручивала их вокруг головы. Оригинально, решила Десима. По-своему красиво. Но все же не каждому понравится. У них было мало общего, но они все же подружились. Десима страдала от одиночества вдали от своего отца; Рэйчел, впервые в жизни разлученная с родителями, проявила больше теплоты и понимания, чем кто-либо другой. Рэйчел прибыла из незнакомого Десиме мира чаепитий у приходского священника и тенниса по уикэндам. Детство Десимы, дочери шотландского аристократа и итальянской графини, которые давно развелись, проходило в высшем свете; до четырнадцати лет девушка жила со своей легкомысленной, ветреной матерью, порхавшей по континенту среди международной элиты. Потом мать умерла, приняв в состоянии опьянения смертельную дозу снотворного. Отец вырвал Десиму из космополитического водоворота и увез на западное побережье Шотландии.

Десима полюбила Рошвен с первого взгляда. Отец волновался, что она с трудом привыкнет к глуши после блеска дюжины столиц, но девушке, уставшей от сложностей городской жизни, Рошвен показался сказкой, чудесным пристанищем, где можно укрыться от мира, в котором она играла навязанную ей роль зрителя, наблюдающего со стопоны за матерью, вечно пребывающей в состоянии лихорадочной погони за развлечениями. Рошвен показался Десиме самым прекрасным местом на земле.

Ее отец обрадовался браку дочери с Чарльзом Маннерингом, оксфордским профессором, автором двух книг по средневековой истории. Зять сразу понравился ему, и он добавил в завещание пункт, позволяющий Чарльзу вместе е доверенными лицами распоряжаться Рошвеном до совершеннолетия Десимы. Он даже ввел условие, согласно которому в случае смерти Десимы, если таковая наступит до того, как девушке исполнится двадцать один год, Рошвен переходит в собственность ее детей или, при отсутствии последних, мистера Чарльза Маннеринга. Но это могло произойти лишь в том случае, если Десима умрет до достижения ею совершеннолетия. После этого доверительные права теряют силу, и Десима становится единственной хозяйкой владения. Сам дом, ввиду своей удаленности, не обладал значительной ценностью, но окружавшие его леса представляли из себя небольшое состояние; они сдавались в аренду государству на весьма выгодных условиях.

Через шесть месяцев после свадьбы Десимы ее отец умер, и девушка стала богатой наследницей. Тогда ей было девятнадцать. А сейчас она приближалась к своему совершеннолетию. Этим утром она долго сидела у окна и, глядя на темные воды, обдумывала свои проблемы. Десиме были ясны стоявшие перед ней трудности. Преодолеть их будет непросто. Очевидно, существует исключительно простое решение, которое буквально смотрит на нее. Жаль, что Рохан не может ей помочь, ведь он — кузен Чарльза. Рохан... Рэйчел.

Десима замерла. Приезд Рэйчел способен все разрешить. Старою одной, надежной Рэйчел, на которую можно положиться. Это — идеальный выход. Она должна появиться здесь. Быстро подойдя к маленькому секретеру, стоявшему в углу комнаты, она нашла бумагу, ручку и начала писать аккуратным, мелким, округлым почерком.

II

Чарльз Маннеринг сидел в своем кабинете, окна которого выходили на восток, в сторону гор, и думал о своей жене. На столе перед ним стояла фотография Десимы, сделанная в день свадьбы. Он взял рамку со снимком в руки и долго рассматривал его. Казалось трудным поверить в то, что он впервые встретил ее всего лишь два с половиной года тому назад. Но это время оказалось очень насыщенным событиями.

Откинувшись на спинку кресла, он на мгновение закрыл глаза. Увидел себя тридцатишестилетним ученым с большим авторитетом в академических кругах, удобно обустроившимся в своей холостяцкой оксфордской квартире. К тому моменту он уже обладал почти всем, в чем нуждался: успехом в работе, личной свободой, многочисленными приятелями. Все было бы идеально, если бы он имел достаточно средств, чтобы оставить преподавательскую деятельность, занимавшую большую часть его жизни, и обрести полную независимость. Он смог бы путешествовать, больше времени уделять научным исследованиям, писать книги. Но в жизни все не бывает идеальным; в целом ему очень повезло. Грешно жаловаться на такую судьбу.

Однажды он отправился на уикэнд в Лондон к своим родственникам Квистам, и Рохан, сияя с видом фокусника, достающего из цилиндра пару белых кроликов, появился в сопровождении двух девушек. Чарльз смутно помнил Рэйчел по визиту, состоявшемуся несколько лет тому назад, но вторую девушку с раскосыми голубыми глазами и шелковистыми черными волосами он видел впервые. Конечно, она была слишком молодой. Обычно тридцатишестилетний мужчина видит в восемнадцатилетней девушке ребенка. Но они обменялись несколькими фразами, и Чарльза потрясли умудренность и всеведение, которые таились за этими настороженными раскосыми глазами. Девушка была взрослой не по летам. В ней угадывалась искушенность, о которой она сама прекрасно знала.

Чарльз был очарован, заинтригован. Прежде его привлекали девушки постарше; впервые он испытал интерес к столь юной особе. Обретя полную уверенность в том, что не услышит отказа, он предложил ей переспать с ним. Никогда еще он так не просчитывался. В какой-то неприятный момент он решил, что все испортил и потерял шансы на успех, но она простила его и проявила желание встречаться с ним. Любые отклонения от традиционных, классических норм морали исключались. Если его интересует только это, он может забыть о ней.

Чарльз, как большинство умных мужчин, считал, что при желании может быть неотразимым; Десима нанесла жестокий удар по его самолюбию. Оно на самом деле пострадало так сильно, что по возвращении в Оксфорд Чарльзу с трудом удавалось сосредоточиться на работе; он не мог писать дальше книгу о Ричарде Львиное Сердце. Он послал письмо в Рошвен и получил очаровательный ответ с приглашением провести там уикэнд. Как только Чарльзу удалось освободиться от лекций, он тотчас помчался в аэропорт, чтобы вылететь ближайшим рейсом в Инвернесс.

Ему понравился Рошвен. Он показался ему безнадежно далеким от цивилизации, плохо оснащенным (подумать только — тут даже не было дороги, которая соединяла бы дом с ближайшим населенным пунктом!), но весьма удобным для проведения каникул, спокойной работы над книгой и научных исследований. Отец ее и мы, который был старше Чарльза всего на несколько лет, показался ему славным человеком. Он находился в превосходном настроении, так как только что продлил договор о сдаче в аренду леса; это обеспечивало его солидным доходом на ближайшие несколько лет. Полезная собственность — этот лес. Строительная древесина росла в цене. С момента образования комитета по лесному хозяйству стоимость Рошвена подскочила с двух тысяч фунтов до ста...

— Я удивлен, что вы не продаете имение,— сказал Чарльз, думая о том, что эти деньги можно вложить гораздо выгоднее — например, купить виллу на Коста-Брава или Канарских островах.— Но конечно,— догадался он,— это ваш дом, он имеет для вас сентиментальную ценность.

— Именно! — сказал отец Десимы, довольный тем, что гость так хорошо понял его.— Мы оба с Десимой чувствуем это.

— Я вас вполне понимаю,— сказал Чарльз, на самом деле вовсе не понимая их.— Я с вами абсолютно согласен.

Несомненно, Десима не может быть привязана к старому, ветхому дому, столь удаленному от цивилизации! Казалось невероятным, чтобы Десима, выросшая среди международной элиты, получившая образование в Париже, Риме и Женеве, всерьез держалась за этот маленький уголок западной Шотландии. Унаследовав землю, она, конечно, захочет продать ее... Но, к его удивлению, этого не случилось. Он осторожно поставил фотографию на стол и снова посмотрел через окно на мрачные горы и болота, тянувшиеся до леса. «Я никогда не продам Рошвен,— упрямо заявила Десима,— так что забудь об этом. Это мой дом, сейчас и навсегда».

— Но он так удален от всего! — возразил Чарльз.— Отрезан от мира! Такая молодая женщина, как ты, должна путешествовать, встречаться с интересными людьми и...

— Я столько путешествовала в детстве, что мне этого хватит на всю жизнь,— сказала она,— и я устала от общества так называемых интересных людей. Господи, я успеваю устать от светской жизни в Оксфорде за время семестра. Я испытываю облегчение, возвращаясь сюда.

— Я знаю, что тебе не по душе оксфордская жизнь,— осторожно произнес он.— Бог свидетель, я бы был гораздо счастливее, если бы не преподавал ради прибавки к нашим доходам. Но если бы я... если бы ты продала Рошвен, мы бы вложили эти деньги; я смог бы оставить работу; мы без труда нашли бы себе дом в другой части Шотландии...

— Я не собираюсь продавать Рошвен ради того, чтобы ты мог жить на мои деньги до самой смерти,— с презрением в голосе произнесла она.

Даже сейчас он испытывал боль, вспоминая тот ее тон. «Я не собираюсь продавать Рошвен ради того, чтобы ты мог жить на мои деньги». Словно он был не англичанином с огромным самоуважением и гордостью, а каким-то жиголо или ловцом удачи.

После этого их отношения испортились. Они не разговаривали целую неделю. Чарльз переживал, он не мог писать и читать, потерял желание даже рыбачить. Но Десима этого совсем не замечала. Она ежедневно ездила верхом, купалась в море, когда солнце грело жарче, чем обычно, а когда пришло время заказывать продукты на месяц, отправилась одна на лодке в Кайл-оф-Лохалш. Он отчетливо помнил ее возвращение из города. На ней был темно-синий свитер, оттенявший голубизну ее глаз; темные волосы свободно развевались на ветру. Она никогда еще не казалась ему такой красивой и недоступной. Когда он спустился к причалу, чтобы помочь ей выгрузить продукты, она впервые заговорила с ним после их ссоры, случившейся неделю назад.

— Тебе письмо. Адрес выведен восхитительным готическим почерком, на конверте — кембриджский штемпель.

Только один человек мог написать ему из Кембриджа готическим почерком. Длительное время пребывавший в депрессии Чарльз внезапно испытал радость, предвкушение удовольствия.

— От кого оно? — спросила Десима.— Никогда не видела такого удивительного почерка.

— От моего бывшего студента,— рассеянно произнес Чарльз.— После Оксфорда он отправился в кембриджскую аспирантуру. Изучает сейчас экономику и социологию монашеских орденов в Англии тринадцатого века.

Он разорвал конверт и вынул из него листок бумаги. «Мой дорогой Чарльз,— писал его корреспондент элегантными росчерками пера, смоченного черными чернилами,— мы с моей сестрой скоро прибудем на фестиваль в Эдинбург. Может быть, нам удастся встретиться там? Если ты не собираешься туда в этом году, я бы с удовольствием навестил тебя; мы с Ребеккой намерены после фестиваля взять напрокат автомобиль и посмотреть немного Шотландию, так что нам не составит труда заехать в Кайл-оф-Лохалш. Если наш визит почему-либо неудобен для тебя или твоей жены, пожалуйста, без стеснения сообщи об этом, но я бы очень хотел увидеть тебя. Ты всегда с таким восхищением описывал Рошвен, что мне ужасно хочется увидеть его. Надеюсь увидеть тебя в ближайшем будущем. Остаюсь твоим...» .

— Как его зовут? — небрежно спросила Десима.— Я с ним знакома?

— Нет,— ответил Чарльз.— Он покинул Оксфорд до нашего знакомства. Его зовут Дэниэл Кэри.

Это было два месяца тому назад, Кэри жили в Рошвене уже шесть недель и, похоже, не собирались уезжать. Чарльз все еще сидел в кабинете, размышляя о прошлом, когда в дверь тихонько постучали. Через мгновение в комнату вошла молодая женщина лет двадцати четырех. Увидев, что Чарльз погружен в свои мысли, она замерла в нерешительности, но он улыбнулся, и она шагнула к нему.

— Я тебе помешала?

— Нет,— отозвался он, все еще улыбаясь,— Я думал о том, как надо писать об увлечении короля Джона юной Изабеллой Ангулемской, чтобы у читателя не создалось впечатления, что перед ним средневековая версия «Лолиты». Ребекка улыбнулась.

— Ты вечно смеешься надо мной!

— Почему ты так говоришь?

— Историки твоего уровня не интересуются интимной жизнью пожилых монархов.

Теперь пришел его черед улыбнуться.

— Однако именно это увлечение имело важные последствия... Необычная девушка, подумал он, глядя на Ребекку. Возможно, чересчур умна для большинства мужчин, но весьма привлекательна... в каком-то необычном, печально-утонченном стиле... Приятно говорить с женщиной, знающей, что Изабелла Кастильская и Изабелла Ангулемская — две разные исторические фигуры. Он почему-то вспомнил о своем кузене. Возможно, она понравится Рохану. Чарльз надеялся, что этого не произойдет. Экстраверт Рохан слишком ординарен, чтобы обратить внимание на достоинства такой женщины, как Ребекка Кэри.

— Ты видела Десиму утром? — спросил он.— Надеюсь, она мнит о том, что сегодня приезжает мой кузен Рохан.

— Да, она говорила о том, что собирается днем поехать за ним в Кайл-оф-Лохалш. Кажется, она хочет кое-что купить там.

— Ясно. А Дэниэл?

— По-моему, он вызвался сопровождать ее.

— Понимаю,— сказал Чарльз, предвкушая долгий спокойный полуденный отдых в Рошвене...

III

Расставшись с Чарльзом, Ребекка поднялась по лестнице в свою комнату и бросилась на кровать лицом вниз; стиснув подушку, она прижала ее к своей груди. Все ее тело дрожало; спустя некоторое время, будучи не в силах больше лежать неподвижно, она выбежала из комнаты и поспешила к океану. Солнце пригревало; вокруг не было никого, и если бы она не видела лодки, пришвартованной к причалу, то решила бы, что Десима и Дэниэл уже отправились в Кайл-оф-Лохалш, Чарльз, несомненно, по-прежнему находился в кабинете, окна которого смотрели на восток, в сторону гор..

Отойдя на пару сотен метров от дома, она укрылась от ветра за скалой и присела, чтобы отдышаться. «Не искупаться ли?» — подумала Ребекка. Она знала, что вода в первый момент покажется ледяной, но затем станет терпимой; девушке нравилось бороться с высокими волнами, набегавшими на пустынный берег. Она уже собралась вернуться в дом за полотенцем, когда увидела идущего к ней по песку Дэниэла.

Он был ее единственным братом; Ребекка не имела родных сестер. Их родители умерли вскоре после ее рождения; она не помнила их. В памяти девушки остались лишь тетя и дядя, вырастившие ее в Саффолке, близ Бери Сент-Эдмундса. Впоследствии, поскольку из ближайших родственников у Ребекки остался один Дэниэл, она в значительной мере полагалась на его поддержку и обретала чувство значительности, разделяя интересы брата. Взрослея, она сознательно формировала себя по его образу и подобию, стараясь следовать за меняющимся складом мышления и жизненной философией Дэниэла. Он любил разговаривать с ней, и она стремилась быть для него достойным собеседником. Она восхищалась его интеллектом и чувствовала себя польщенной, когда он делился с ней своими мыслями. Она была, в конце концов, всего лишь его младшей сестрой. Менее умный мужчина на месте Дэниэла игнорировал бы ее или говорил бы с ней покровительственным, снисходительным тоном, но брат держался с Ребеккой, как с равной.

В такие минуты она ощущала себя самым важным человеком на земле; она забывала о том, что она — всего лишь худенькая, бледная, не очень-то хорошенькая девчушка с заурядным интеллектом, которому всегда не хватало блеска.

После двадцати лет она стала более привлекательной и заметила, что мужчины проявляют к ней интерес, но у нее не хватало терпения на людей, уступавших ей по уму, так что всякая дружба быстро заканчивалась. Чарльз Маннеринг, однако, не походил на молодых парней, которых она привыкла отшивать с чувством разочарования; она быстро поняла, что Чарльз не только исключительно умен — он оказался первым мужчиной, которым она искренне восхищалась, разумеется, не считая Дэниэла, но он был ее братом. Она иногда спрашивала себя, почему Дэниэл не женится; возможностей у него имелась масса, она это знала, но ни одна женщина не интересовала его достаточно долго.

Когда Дэниэл приблизился к ней, она поздоровалась с ним; он ответил ей поднятием руки, бесшумно двигаясь по песку; ветер унес произнесенные им слова. Она увидела улыбку на лице брата, он беспомощно пожал плечами, прищурился, спасаясь от яркого солнца; его руки были небрежно засунуты в карманы, усиливая исходившее от него ощущение беспечности. Спустя несколько мгновений он поравнялся с Ребеккой; его голос зазвучал тихо, сдержанно, неторопливо.

— Ты едешь с нами в Кайл-оф-Лохалш? — спросил он,— Мы отправляемся через десять минут.

— Нет,— ответила она.— Мне там ничего не нужно.

Он на мгновение задержал взгляд на Ребекке, и она почувствовала, что он видит ее насквозь и знает, почему она отказывается составить им компанию. Наконец Дэниэл произнес:

— Тебе здесь нравится, да? Жаль, что ты не можешь выйти замуж за Чарльза и жить здесь с ним.

— Рошвен не принадлежит Чарльзу.

— Но достанется ему, если Десима умрет до своего совершеннолетия.

— По-моему, весьма маловероятно, что она умрет в ближайшие восемь дней!

После паузы она внезапно добавила:

— Как ты это узнал?

— Она сама сказала мне. Он отвернулся от Ребекки.

— Ты уверена, что тебе ничего не нужно в Кайл-оф-Лохалше?

— Да, Дэниэл, спасибо.

— Тогда увидимся позже.— Он направился по берегу к причалу. Провожая брата взглядом, Ребекка увидела Десиму, вышедшую из дома с корзинкой в руке, Десима шагнула в лодку.

Она всегда выглядела весьма эффектно. Сегодня она надела темные слаксы и бледно-голубой свитер с воротником, облегающим шею. Дэниэлу она тоже понравится. Ребекка всегда знала, какое впечатление женщина произведет на брата. Вскоре она медленно направилась к дому. Солнце уже скрылось за тучами; Ребекка поняла, что лучшая часть дня закончилась. Интересно, как выглядит кузен Чарльза, впервые мелькнула в ее голове смутная мысль. Войдя в дом, она. забыла о Рохане Квисте и не вспоминала о нем в течение нескольких часов, до его прибытия в Рошвен?

IV

Когда они приплыли в город, Рохан потягивал разбавленное виски в баре, окна которого выходили на пристань. Он прибыл в Кайл-оф-Лохалш часом ранее, добравшись сюда без приключений из Инвернесса на красном «фольксвагене». Поставив машину в гараж, он решил выпить, чтобы убить время. Он сразу же узнал моторку, протиснувшуюся мимо рыбацких лодок к пристани, а также Десиму, сидевшую за рулем, но ее темноволосый спутник в черной ветровке был ему незнаком, его он не ожидал увидеть. Рохан тотчас испытал укол ревности. Они пришвартовали лодку и выбрались на причал. Мужчина был не так высок, как показалось сначала Рохану, но обладал атлетическим сложением. Худощавый Рохан испытал чувство настороженности. Если бы он был псом, его шерсть вздыбилась бы на спине, хотя в подобной реакции не было логики, для испуга не имелось оснований. Человек коснулся предплечья девушки, но не взял ее за руку, и они пошли по набережной. Они разговаривали. Рохан увидел, что Десима смеется. Кто этот мужчина?

Они приближались к Рохану. Через пару минут они оказались у двери бара и вошли в зал, чтобы поискать там Рохана, но он был так поглощен своей реакцией, что даже не пошевелился в кресле. Внезапно его бросило в озноб; никогда прежде он не испытывал таких эмоций. Ему точно показалось, что кто-то ходит по его могиле.

— Эй, вот ты где! — закричала Десима.— Глупый, почему ты не окликнул нас, когда мы вошли в бар? Как дела? Ты давно здесь не был.

— Да,— отозвался Рохан.— Верно.

Но он не смотрел на нее. Он глядел поверх ее плеча; когда она повернулась, чтобы представить мужчин друг другу, незнакомец шагнул вперед и протянул Рохану руку.

— Меня зовут Дэниэл Кэри,— произнес он с неожиданно очаровательной улыбкой.— Добро пожаловать в Рошвен, мистер Квист.

I

Рэйчел прибыла в Рошвен в четверг. Она добралась до Кайл-оф-Лохалша рано утром и отыскала ждавшего ее на маленьком вокзале Рохана. На нем было два свитера, куртка, толстые твидовые брюки, и все же он имел вид мерзнущего человека.

— Десима осталась в лодке, она боится подувшего с Арктики бриза,— сообщил он — Надеюсь, ты захватила с собой теплую одежду, в противном случае ты околеешь за двадцать четыре часа. Вчера погода переменилась, я никогда в жизни так не мерз... Это твои вещи? О'кей, идем... Да, до вчерашнего дня было довольно тепло, но вдруг ветер пригнал с океана туман, и столбик термометра упал градусов на десять. По-моему, все дело в сырости, от нее и зябнешь — она пронизывает тебя насквозь и остается в теле, пока ты не начинаешь дрожать в ознобе и не изгоняешь ее из себя... Как прошло путешествие?

— Отлично.

Она пошла вслед за ним с вокзала, держа в каждой руке по чемодану; когда они оказались на улице, на них обрушился сырой морской ветер, дувший со стороны скал.

— Я с трудом верю в то, что Десима живет здесь,— сказала она Рохану, поднимая воротник плаща.— Именно Десима! Я вижу ее только в городе, среди изысканного общества. Я представляю себе Чарльза в роли сельского джентльмена, но Десима, живущая в глуши,— это невообразимо!

— Да? — с некоторым оживлением в голосе произнес Рохан.— И все же, как ни странно, именно Чарльз чувствует себя здесь не в своей тарелке, а Десима абсолютно спокойна и умиротворена в Рошвене... Видишь лодку на той стороне гавани? В рулевой рубке сидит Десима — на ней голубая куртка.

Вскоре они уже стояли на пристани у воды. Рыбаки возились со своими сетями, белые чайки парили в потоках воздуха; шум волн, гаэльский говор и звук моторов сливались в единый фон. Рэйчел чувствовала, что попала в незнакомый ей край. Этот глухой уголок Великобритании казался удаленным на тысячи миль от той Англии с пологими зелеными склонами Сюррей-Хиллз, поросшими ивами, утесником и рододендроном, которую она знала. Этот мир существовал отдельно и независимо от мира элегантных коттеджей, безупречных дорог и электричек, за полчаса доставляющих людей в вечно бурлящий Лондон. Возможно, подумала она, вовсе не так уж и странно то, что Десима чувствует себя здесь комфортно, а о Чарльзе этого сказать нельзя. Десима с ее космополитическим воспитанием не воспринимает эту землю как чуждую и враждебную ей, в то время как Чарльз постоянно осознает себя англичанином, оказавшимся на незнакомой территории, интеллектуалом, вырванным из оксфордской среды, продуктом цивилизации, попавшим в.дикое окружение.

— Чарльзу действительно здесь неуютно? — с любопытством спросила она Рохана.

— Ну, возможно, это не совсем так; я знаю, он с удовольствием рыбачит и рад возможности поработать в тишине, но, по-моему, через некоторое время его начинает тянуть в Оксфорд. Право, я его понимаю: это место прекрасно подходит для каникул, но долго здесь не просидишь. Поэтому я удивлен, что Кэри задержались тут на длительное время. Они провели в Рошвене уже шесть недель.

Чайка закричала над их головами и круто устремилась к воде. Солнце на мгновение показалось из-за облаков; серый пейзаж внезапно ожил и тут же потускнел.

— Кто эти Кэри? — спросила Рэйчел.

— Десима не упомянула их в своем письме? Как странно! Я думал, что она несомненно рассказала тебе о них.

— Но кто они? Друзья Чарльза?

— Моя дорогая Рэйчел, они — весьма удивительная пара; не знаю, какое впечатление они произведут на тебя. Ребекка Кэри принадлежит к числу пугающих меня интеллектуалок, которые склонны все драматизировать. В любое дело она вкладывает столько страсти, что дух захватывает. По правде говоря, от такого человека легко устать.

— Похоже, она не в твоем вкусе!

— Она могла бы мне понравиться, если бы обладала чувством юмора, но она ко всему относится слишком серьезно, включая саму себя.

— Наверно,— сказала Рэйчел,— она просто не находит твои шутки смешными.

— Дело вовсе не в этом! Я лишь хотел сказать...

— Да, понимаю. А что ее муж? Он тоже преисполнен страсти и лишен чувства юмора?

— Он ей брат, а не муж. Дэниэл — бывший студент Чарльза, сейчас он занимается исследованиями в Кэмбридже.

Рохан посмотрел на лодку. Сейчас они находились в двух минутах ходьбы от нее. Он увидел, что Десима заметила их; она помахала им рукой.

— Как скучно,— сказала Рэйчел, улыбнувшись и помахав рукой Десиме.— Что заставило Чарльза пригласить их в Рошвен? Вот и Десима! Господи, да она стала еще красивей, чем прежде, а я ужасно выгляжу с дороги...

Десима выбралась из моторки и быстро зашагала им навстречу. Порыв ветра спутал ее темные волосы, и она резким движением головы убрала их с глаз. На лице девушки не было косметики; влажный климат северо-западной Шотландии освежал ее безупречную бледную, но свежую кожу; на щеках Десимы играл неяркий румянец. Она умудрялась выглядеть эффектно в свободных слаксах и просторной ветровке.

— Рэй! Как я рада тебя видеть! — негромким нежным голосом с каким-то едва уловимым иностранным акцентом произнесла Десима. Ей не составляло труда выразить свои чувства с помощью интонации.— Я так рада, что ты смогла приехать.

Нервозность, беспокойство Десимы, сквозившие в письме, сейчас отсутствовали полностью. Она владела собой так, словно была зрелой тридцатилетней женщиной, а не девушкой, еще не достигшей совершеннолетия.

— Как здорово оказаться здесь,— вежливо сказала Рэйчел, внезапно поддавшись ощущению своей неполноценности.—Я никогда не была в северо-западной Шотландии.

— Все на палубу! — закричал Рохан, заметив искусственный восторг в голосе Рэйчел и тотчас поспешив ей на помощь.— Следующая остановка — Рошвен! Ты сядешь за руль, Десима?

— Если мы доверим это тебе, то окажемся на мели! — заявила девушка, и все засмеялись; неловкость прошла.— Тебе холодно, Рэйчел? Хочешь спрятаться в каюте от ветра? Ты, верно, устала после путешествия.

Рэйчел заколебалась; она не хотела показаться необщительной, но боялась ветра.

— Я позову тебя, когда на горизонте появится Рошвен,— сказал Рохан,— а пока иди в каюту, смотри в иллюминаторы и потягивай отличное виски, припасенное Десимой.

— Да,— сказала Десима,— дай ей выпить, Рохан. Я справлюсь сама, если ты поможешь мне отчалить.

— Не сомневаюсь,— произнес Рохан и добавил, обращаясь к Рэйчел: — Десима управляет лодкой так же хорошо, как и автомобилем — лучше многих мужчин.

Десима засмеялась.

— Только англичанин способен похвалить женщину за мужские доблести, считая при этом, что делает ей комплимент.

— Моя дорогая Десима,— сказал Рохан,— только слепой и глухой человек может не заметить твоей женственности... Я сейчас приду к тебе, Рэйчел. Спускайся в каюту и чувствуй себя как дома.

Рэйчел воспользовалась этим советом. В теплой, уютной каюте по обеим сторонам от прохода находились койки-сиденья. Девушка села на одну из них; на Рэйчел тотчас навалилась усталость; девушка прислонилась к стене, закрыла глаза, и тут застучал движок. От услышала, что Рохан что-то закричал, с палубы донесся топот, и лодка поплыла, удаляясь от пристани, Рэйчел заглянула в иллюминатор. Гавань становилась все меньше, Кайл-оф-Лохалш превращался в нагромождение серых каменных зданий, над которыми высились горы. Над головой Рэйчел загремели шаги.

— Нашла виски? — спросил Рохан, входя в каюту; вместе с ним туда ворвался сквозняк.— Нет? Выпьешь немного?

— Пожалуй.

Он взял бутылку из шкафчика, расположенного над койкой и затем нырнул в темный кормовой отсек за бокалами и питьевой водой. Спустя минуту спиртное обожгло горло девушки, и она почувствовала себя лучше. Рэйчел снова посмотрела в иллюминатор. Сквозь него виднелся лишь берег, где скалы чередовались с болотами. Снова на мгновение оказалось солнце, и мрачный ландшафт ожил.

— Как странно,— произнесла она,— совсем не видно домов, деревьев, дорог. Это даже пугает. Я, верно, сильнее привыкла к цивилизации, чем мне казалось,

— Дело не в том, что ты слишком привыкла к цивилизации,— заметил Рохан.— Даже местных жителей это угнетает, многие перебираются в города южной Шотландии. Да это и понятно. На этой земле непросто прокормиться! Даже мелкие фермеры, жившие в окрестностях Рошвена, мигрировали со своими овцами на юг.

— И все же здесь по-своему очень красиво.

— Конечно,— согласился Рохан,— поначалу человеку здесь нравится.

Он снова шагнул в кормовой отсек, чтобы приготовить себе спиртное. Когда он вернулся, она подвинулась на койке, освобождая для него место рядом с собой; как странно, подумала Рэйчел, я смущаюсь в мужском обществе, а с Роханом всегда чувствую себя превосходно.

— Да,— улыбнулась она,— расскажи мне, что здесь происходит.

Он пожал плечами.

— Немногое. Я несколько раз рыбачил один. Чарльз как-то раз составил мне компанию, но он сейчас поглощен работой над книгой; думаю, он сделал это скорее из вежливости.

— Ты ездишь верхом с Десимой?

— Нет,— сказал он, отхлебнув виски.— Но пару раз прокатился один — и едва не увяз в зыбучих песках Клани. Я не осознал, что ускакал так далеко. Ради Бога, Рэйчел, не езди верхом одна — если ты поедешь вглубь суши, то можешь заблудиться среди топи, а если отправишься вдоль берега, то угодишь прямо в опасные пески. Ты поймешь, что попала туда, лишь когда твою лошадь начнет затягивать вниз. Эти красивые белые пески так и манят к себе; по виду они неотличимы от любого другого пустынного участка побережья.

— Почему Десима не ездит с тобой? Я уверена, с нею ты не угодил бы в гибельное место.

— Похоже, последнее время она потеряла интерес к верховой езде.

— Значит, ты проводишь отпуск в одиночестве! — поддразнила его Рэйчел.— Чарльз не рыбачит с тобой, а Десима не ездит верхом! А как насчет Кэри?

— Они не ездят на лошадях и не ловят рыбу.

— Да? Что же тогда они делают здесь в течение шести недель?

— Ребекка плавает.

— Плавает? В такую погоду?

— Совсем недавно было теплей. Остальное время она проводит за чтением романов Жан-Поля Сартра, воображает себя второй Симоной де Бовуар.

— А ее брат?

— Дэниэл? Право, не знаю. Я мало его вижу. Он предложил ей сигарету и дал прикурить.

— Посмотрю, как там Десима управляется наверху.— Рохан внезапно встал.— Мы уже около Рошвена. Вернусь через минуту.

Вскоре, когда она сонно смежила веки, Рохан позвал ее сверху через люк. Прогнав дремоту, она покинула каюту и поднялась на палубу.

Ветер ударил ей в лицо, как только она выбралась из рубки; Рэйчел съежилась от холода. Серые волны пенились белыми барашками; предгрозовые облака быстро затягивали бледно-голубое небо. Лицо Десимы, сидевшей у руля, разрумянилось, глаза девушки блестели; Рохан, кутаясь в плащ, говорил ей что-то; его слова тонули в реве мотора и шуме волн. Рэйчел повернулась лицом к ветру; моторка обогнула полуостров, и девушка увидела Рошвен. Ветер швырял брызги от волн ей в лицо; она ощутила соль на губах; с носа лодки летела водяная пыль. Сквозь этот туман виднелись башенки Рошвена, серые стены четко выделялись на фоне болот; горы, окутанные поднимающейся дымкой, у северного и южного берегов залива подступали прямо к воде. Десима вдруг оказалась возле Рэйчел; Рохан взял руль в свои руки.

— Правда, красиво? — сказала Десима, и в ее глазах вспыхнула страсть, которую, насколько было известно Рэйчел, в ней не пробуждал ни один мужчина.— Правда, это лучшее место на земле?

Она положила руку на предплечье Рэйчел, и девушка ощутила нервную энергию, стекающую с тонких пальцев Десимы,— трепет радости.

— Уникальное, Десима,— услышала Рэйчел свой голос.— Я никогда не видела ничего подобного.

Пейзаж производил неизгладимое, мощнейшее впечатление, почти подавляя зрителя. Находилась ли она когда-либо так далеко от цивилизации, подумала Рэйчел; неожиданный, странный страх заставил ее на мгновение оцепенеть; потом девушка овладела собой. Десима вернулась к рулю; они приблизились к берегу, и Рэйчел более отчетливо увидела дом с шершавыми каменными стенами и пустыми темными окнами, частично возделанный сад, причал с эллингом для лодки, конюшни и дворовые постройки. Корова мирно пощипывала траву на лугу справа от дома, шесть поросят резвились в загоне, перед входной дверью бродили цыплята. Огромный сенбернар, который дремал на крыльце, всем своим видом демонстрируя пренебрежение к домашней птице, при звуке лодочного мотора открыл глаза и неторопливо направился к пристани. Домашний характер картины, представшей крупным планом, действовал успокаивающе после пугающей первозданности общего дальнего вида. Лодка, развернувшись, подплыла к пристани, легонько ударилась о нее и, покачиваясь, остановилась. Мотор смолк. Гигантский пес протянул лапу и дотронулся до борта.

— Осторожно, Джордж,— сказала Десима, спрыгнув на причал и повернувшись, чтобы помочь Рэйчел.— Рохан, ты справишься с чемоданами? Сюда идет Чарльз, он тебе поможет.

Рэйчел выбралась на причал. Здесь горы защищали от ветра; сырой воздух приносил восхитительную прохладу и свежесть. Рэйчел, закрыв глаза, вдохнула его всей грудью; подняв веки, она увидела шедшего к ним по песку мужа Десимы. Его сопровождала темноволосая молодая женщина в толстом зеленом свитере и твидовой юбке.

— Это Ребекка Кэри,— небрежно обронила Десима.— Кажется, я не сообщила тебе, что у нас гости, да, Рэй?

— Рохан мне уже сказал.

Сенбернар величественной поступью направился к Чарльзу, занимая собой почти всю ширину причала.

— С дороги, Джордж,— добродушно произнес Чарльз.— Так-то лучше... Рэйчел, рад тебя видеть! Путешествие было приятным? Да? Чудесно... Позвольте представить вас нашей гостье. Ребекка, это Рэйчел Лорд. Рэйчел — Ребекка Кэри.

Рука девушки была вялой. Рэйчел пожала ее и тотчас отпустила.

— Здравствуйте,— вежливым тоном произнесла Рэйчел. Что-то еще привлекло внимание сенбернара. Он с королевским достоинством зашагал по песку, неторопливо покачивая хвостом.

— Позволь помочь тебе, Рохан.

— ...проходите в дом. Хорошо?

— ...море слегка волнуется...

— Сегодня не искупаешься, Ребекка! Десима, почему ты... Из дома вышел человек; он направился к берегу, навстречу всей компании. Поравнявшись с сенбернаром, остановился, коснулся пальцем головы пса, и тот посмотрел на него так, словно эта ласка означала великую честь.

— Сюда, Рэйчел,— сказала Десима, удаляясь по дощатому настилу от лодки.

Мужчина и собака вместе дошли до края песка. Сенбернар двигался на удивление быстро без видимых усилий. В ленивых движениях человека тоже ощущалась скрытая энергия и скорость. На нем были пуловер и брюки, а глаза казались столь же темными, как и волосы.

— А, вот и ты! — зазвенел над пляжем голос Десимы.— А я гадала, куда ты делся!

Она повернулась к Рэйчел; в ее глазах, точно звездочки в ночном южном небе, мерцали огоньки.

— Рэй, это брат Ребекки, Дэниэл Кэри.

II

Дэниэл увидел высокую стройную девушку с мягкими каштановыми волосами и большим красивым ртом. Будучи человеком наблюдательным, он также заметил, что одета она неважно: плащ не шел ей, туфли казались безнадежно вышедшими из моды еще несколько лет назад. Она улыбнулась робко, но приветливо, и он тотчас понял, что Рэйчел не приемлет фальшь и лицемерие. Рядом с ней сдержанная эффектная Десима производила впечатление человека холодного и неискреннего, ее совершенство было пустым, не волновало.

— У вас большой багаж, мисс Лорд? — безупречно вежливо спросил он.— Вы позволите мне отнести его в дом?

— Этим займутся Чарльз и Рохан,— сказала Десима, прежде чем Рэйчел успела открыть рот.— Идем с нами в дом, Дэниэл.

Возможно, именно тон девушки вызвал у него желание отклонить любое ее предложение, или он слишком отчетливо сознавал, что в этот момент она ему несимпатична и он хочет избавиться от ее общества. Как бы то ни было, он прошел мимо них к причалу, бросив через плечо:

— Я только посмотрю, не могу ли я что-нибудь сделать. Сенбернар покорно потопал вслед за ним, задев своим покачивающимся хвостом плащ Рэйчел.

— Джордж! — резко окликнула его Десима. Но пес сделал вид, будто не услышал ее.

— Не понимаю, почему Джордж так тебя любит, Дэниэл,— сказал Чарльз, спускаясь с причала с одним из чемоданов Рэйчел.— Ты никогда не обращаешь на него внимания.

— Ты, похоже, ревнуешь! — сказал за его спиной Рохан; он улыбнулся одним ртом.— Я думал, что ты выше этого чувства в отношении своей собственности.

Боже, подумал Дэниэл, какой глупец. Он почувствовал, что леденеет от возмущения. Но Чарльз, глухой к любым намекам, засмеялся, не замечая подтекста и напряженности, разлитой в окружающей их атмосфере.

— Меня не задевает привязанность пса к кому-либо! Но Джордж никогда не привязывался так к чужим — по-моему, Дэниэл умеет находить общий язык с животными.

— Дэниэл умеет обходиться с кем угодно,— сказал Рохан Квист, но Чарльз, спустившийся к воде, уже не слушал его.

Ребекка обернулась.

— Что ты имеешь в виду?

— Он лишь отдает должное моим многочисленным талантам,— сказал Дэниэл, прежде чем Квист успел что-либо произнести.— Давайте вернемся в дом.

Когда они сошли с настила, Ребекка заговорила с ним о чем-то, но Дэниэл резко оборвал ее одним жестом, и она тотчас замолчала. Право, раздраженно подумал он, Ребекка сейчас стала необычно наблюдательна. Опасно наблюдательна. Ему следует переговорить с ней позже. Дойдя до дома, они подняли багаж на второй этаж; лишь Дэниэл сразу пошел в гостиную и налил себе выпить. Когда он приблизился с бокалом в руке к окну, в комнате появилась его сестра.

— Пожалуйста, закрой дверь. Она выполнила его приказ.

— Дэнни...

— Что с тобой? —рассерженно спросил он.— Почему ты не проигнорировала замечание Квиста? Ты подыграла ему!

— Но, Дэнни, когда он сказал...

— Забудь это. Когда ты научишься пропускать мимо ушей намеки Квиста?

— Но...

— Он намерен осложнить ситуацию — ты это знаешь не хуже меня. Сознание того, что он добивается успеха, принесло бы ему удовлетворение. Зачем способствовать этому?

— Но, Дэнни, если Чарльз...

— Черт с ним, с Чарльзом! — произнес Дэниэл, и в этот момент в комнату вошел Чарльз.

За его спиной стоял Квист.

— Можно налить вам спиртного? — услышал Дэниэл свой голос; он одарил мужчин своей самой обворожительной улыбкой.

— Спасибо, нет,— отказался Рохан.

— А ты, Чарльз? Выпьешь со мной виски со льдом?

— Спасибо,— охотно согласился Чарльз.— Именно это мне и нужно.

Он опустился в кресло и вытянул ноги перед камином, приняв непринужденно-раскованную позу.

— А ты, Ребекка? — спросил Чарльз.— Выпьешь?

— Спасибо, Чарльз, не сейчас,— напряженным голосом ответила она.

В гостиной воцарилось молчание. Дэниэл положил в бокал кубики льда и тщательно перемешал напиток без всяких видимых проявлений смущения.

— Пожалуйста, Чарльз,— произнес он наконец, повернувшись лицом к хозяину дома и подумав в этот момент о том, действительно ли Чарльз не замечает отношения Рохана к происходящему, нервозности Ребекки, его, Дэниэла, разочарования и презрения. Дэниэл внезапно с болью вспомнил о том недавнем времени, когда он, будучи оксфордским первокурсником, с нетерпением ждал лекций, которые читал знаменитый историк Чарльз Маннеринг. Казалось невероятным, что еще недавно он восхищался Чарльзом и уважал его. Несомненно, решил Дэниэл, все было бы иначе, если бы он не приехал с Ребеккой в Рошвен. Рошвен все изменил.

Молчание уже длилось угрожающе долго, когда дверь открылась и в комнату вошла Десима.

— Как здесь тихо!

Она была абсолютно спокойной и, казалось, не допускала мысли о том, что кто-то может испытывать дискомфорт в этой красивой комнате; само ее появление здесь было насмешкой над атмосферой напряженности.

— Пожалуй, я тоже выпью,— сказал Рохан; Чарльз достал трубку; Ребекка взяла с подоконника старый журнал и села в кресло, стоявшее в углу гостиной; Дэниэл расположился у камина напротив Чарльза, сенбернар лег у его ног.

— Обед будет примерно через час,— сообщила Десима.— Я подумала, что Рэйчел успеет за это время принять ванну, переодеться и немного отдохнуть после путешествия.

Завязалась беседа, носившая несвязный характер; вскоре Десима ушла, чтобы проследить за приготовлением пищи; когда она вернулась, спустившаяся Рэйчел примкнула к компании. На девушке было серое платье, старившее ее, с простой, но изящной брошью, от которой не отказалась бы и самая элегантная женщина в мире. Она тщательно причесала свои короткие волосы, блестевшие в лучах солнца, проникавшего в комнату. Девушка казалась очень застенчивой.

Дэниэл отметил, что все засуетились вокруг нее. Чарльз тотчас предложил ей спиртное. Рохан заставил Рэйчел сесть рядом с ним на диван. Десима немедленно стала играть роль идеальной хозяйки — заботливой, внимательной, прилагающей все усилия к тому, чтобы гости отдыхали и чувствовали себя непринужденно. Он по-прежнему не понимал, зачем Десима вдруг пригласила Рэйчел в Рошвен.

— ...так и не удалось поговорить с тобой о праздновании моего совершеннолетия,— с оживлением в голосе произнесла Десима.— Я так рада, что ты смогла приехать, Рэй,— надеюсь, ты тоже получишь удовольствие.

День рожденья, похоже, дал Десиме идеальный предлог для неожиданного приглашения. Но зачем он понадобился ей?

— ...Чарльз устраивает в субботу торжественный обед в мою честь. Прибудут шестнадцать гостей, мы зажжем свет в холле, поставим там длинный банкетный стол; если мужчинам и Вилли — это наш егерь — повезет во время охоты, мы сможем зажарить оленину на вертеле...

Дэниэл вспомнил день, когда ему исполнился двадцать один год. Это случилось пять лет тому назад, перед его последним оксфордским семестром. Дэниэл закатил такую вечеринку, что декан побледнел от ужаса — поступила такая масса жалоб от соседей. Дэниэл тогда едва не женился. К счастью, несмотря на все выпитое шампанское, он не приговорил себя к семейной жизни. На следующий день пришло письмо от юристов его родителей. Дэниэл получил право распоряжаться деньгами, хранившимися в доверительном фонде. Десиме, конечно, тоже достанутся деньги. И она обретет возможность поступать с Рошвеном по своему усмотрению.

— Кто будет в числе этих шестнадцати гостей? — спросила Рэйчел.

— Конечно, Ребекка и Дэниэл, ты и Рохан, затем Макдональды и Камероны из Кайл-оф-Лохалша, Кинседы из Ская, юрист моего отца, старый мистер Дуглас из Клани Галача со своей дочерью Розалиндой; нам пришлось пригласить мистера Дугласа, поскольку он вчера составил ужасно длинное официальное письмо, касающееся завещания моего отца, наследства и прочих нудных пустяков...

— Вступление во владение Рошвеном не отнесешь к нудным пустякам, верно, Десима? — не удержался Дэниэл.

— Да, согласна!

Она беспечно рассмеялась и отпила спиртное из бокала.

— Но юристам удастся уничтожить всю романтику такого события, как совершеннолетие, приземлить его... Можно мне еще вина, Чарльз?

Замечает ли Десима то, что она слишком много пьет, подумал Дэниэл. Бокалы, которые она уже успела опустошить, похоже, не подействовали на нее. Другая девушка, напротив, почти не прикасалась к вину. Однако она, похоже, получала удовольствие от еды, часто улыбалась и в значительной мере освободилась от своей первоначальной скованности. Один или два раза она посмотрела на Дэниэла, встретившись с его взглядом; девушка тут же слегка краснела, отводила глаза в сторону и делала вид, будто ее интересует что-то другое.

Интересно, какие отношения связывают ее с Роханом Квистом. Вероятно, это действительно всего лишь обыкновенная дружба, решил Дэниэл. Квист хоть и был всего на год младше Дэниэла, но казался еще юношей, трепетным, чересчур эмоциональным и незрелым. Этих качеств недостаточно, чтобы увлечь женщину, тем более отличающуюся такой необычной непосредственностью поведения, какой обладала Рэйчел Лорд. Когда она и Десима наконец поднялись из-за стола, оставив мужчин допивать ликеры, Дэниэл с удивлением понял, что в течение всего обеда думал о Рэйчел. Он проводил ее взглядом. Думала ли и она о нем?

III

Рэйчел, извинившись, рано сослалась на усталость после долгого путешествия и с лампой в руке поднялась по извилистой лестнице в свою комнату. Кто-то, вероятно горничная, растопил камин, и пламя уже изгнало из воздуха холодную сырость, но снаружи шел дождь — с Атлантики нагнало тучи,— и капли барабанили по подоконнику; девушка опустилась на колени перед огнем, чтобы согреть руки; она слышала, как порывы ветра ударяются о стены дома. Она с удивлением вспомнила о том, что сейчас еще только сентябрь, далеко на юге люди ходят в летних одеждах и, вероятно, прогуливаются под вечерним солнцем. Снова налетел шквал; Рэйчел вздрогнула и придвинулась к камину, излучавшему тепло.

Пламя играло, порождая причудливые живые картины. Она долго смотрела на него. Потом подумала о Дэниэле Кэри. Почему она так смущалась в мужском обществе, теряла уверенность в себе? С любым малознакомым мужчиной она невольно держалась скованно, страдая от мучительной застенчивости. Кэри, несомненно, счел ее очень неуклюжей. Она размышляла о безупречном самообладании Десимы, зрелости ее манер. Легко быть уверенной в себе, обладая красотой. Стук в дверь прервал ее раздумья. Сначала девушке показалось, что звук донесся снаружи и связан с непогодой, но, когда она неуверенно повернула голову в сторону двери, стук повторился.

— Рэйчел? — прозвучал тихий, но настойчивый голос; в следующий момент дверь открылась и в комнату проскользнула Десима.

— А, ты здесь.

Десима закрыла за собой дверь и быстро подошла к камину, возле которого сидела Рэйчел.

— Слава Богу, наконец мне удастся поговорить с тобой наедине. Недоумевающая, растерянная Рэйчел поняла, что она настолько погрузилась в воспоминания об обеденной беседе, что временно забыла о письме, которое привело ее в Рошвен.

— И я ждала удобного случая побеседовать с тобой тет-а-тет,— беспечно сказала Рэйчел.— На что ты намекала в письме? Я поняла только то, что ты напугана, однако застала тебя, как всегда, невозмутимой! Что происходит?

Поверх темно-синего платья, в котором Десима обедала, она накинула меховое манто; стянув его края поплотнее вокруг плеч, девушка села на пол возле Рэйчел. Мышцы ее побледневшего лица внезапно напряглись; отсвет пламени падал на фиолетовые полукружья под ее глазами, придавая Десиме облик, делавший неуместным легкомысленный, небрежный тон Рэйчел. Она внезапно почувствовала, что сердце ее забилось учащенно; девушку охватил необъяснимый страх, по затылку пробежали мурашки.

— С тобой что-то не так,— услышала она свой голос.— Верно, Десима? Случилось нечто плохое?

Десима молчала.

— Скажи мне, в чем дело.

Снова молчание. Шепот Десимы едва не утонул в вое ветра и шуме дождя.

— Мне кажется, Чарльз задумал убить меня.

I

Пламя еще плясало, облизывая поленья красно-рыжими языками. На лице Десимы играли его отблески, подчеркивая таящийся в глазах страх; она сплела пальцы рук так, что костяшки побелели.

— Чарльз? — произнесла Рэйчел.

— Я подозреваю это уже некоторое время.

В сознании Рэйчел всплыли странные случайные воспоминания. Она мысленно увидела Женеву, где они познакомились; в ту пору она не подозревала, что эта встреча спустя много лет приведет к сегодняшнему вечеру в Рошвене; девушка представила себе шпили оксфордских зданий и юного Рохана, который хвастался своим знаменитым кузеном Чарльзом; она вспомнила первую встречу с Чарльзом Маннерингом, во время которой он познакомился с Десимой; она подумала о его обаянии и образованности, мудрости и остроумии, тщеславии, самолюбии и гордости. Ее потрясло неожиданное осознание того, как сильно он всегда не нравился ей!

— Ты не можешь в это поверить,— сказала Десима.— Ты видела Чарльза лишь в роли академической знаменитости, почитаемой бесчисленными интеллектуалами, столпа оксфордского общества, безупречного английского джентльмена. Тебе трудно представить, что он может быть не только обаятельным, добрым и благородным.

— Я...

— Я тоже сначала в это не поверила бы! Когда я выходила за него замуж, он казался именно тем мужчиной, который мне нужен. Он был старше меня; я думала, что смогу доверять ему, опираться на него, уважать за интеллект. Он производил впечатление внимательного, заботливого друга, способного сделать меня счастливой. Но я ошиблась. Он никогда не любил меня! Он женился на мне из-за моей внешности — я привлекала всеобщее внимание, когда появлялась с ним в Оксфорде, а он грелся в лучах моей славы и радовался, когда другие мужчины поздравляли его с такой женой! Я быстро поняла, как он тщеславен и эгоистичен. Он любил только себя. Гордость не позволяла мне побежать к отцу и признаться в том, что я совершила ужасную ошибку, выйдя за этого человека, поэтому я молчала и делала вид, будто все в порядке, хотя испытывала одно разочарование за другим и проклинала тот день, когда встретила Чарльза.

Она замолчала. Тепло и ощущение уюта, исходившие от камина, казалось, диссонировали с ненастьем, бушевавшим за окном, и тихим дрожащим голосом Десимы.

— Но лишь после смерти отца я поняла главную причину, по которой Чарльз женился на мне. Не понимаю, как я не увидела ее раньше — я, верно, ослепла; лишь когда отец умер и юристы начали изучать его завещание, я осознала, что Чарльз женился на мне из-за денег. Чарльз от природы весьма ленив. Он не хочет преподавать и вообще регулярно работать! Он притворяется, что свободное время нужно ему для исследований и литературного труда, но он почти не пишет! Ему нравится быть сибаритом; если бы я выгодно вложила деньги, вырученные от продажи Рошвена, ему бы не пришлось возвращаться к студентам.

Женившись на мне, он думал, что я продам Рошвен, как только мне исполнится двадцать один год,— он не допускал мысли, что мне нравится жить здесь, что я не продам владение ни за какую сумму. Он не понимал, что значит для меня иметь дом, который я люблю, после многолетнего скитания по отелям с матерью в детские и юношеские годы. Он даже не делал вида, будто пытается меня понять. Он рассердился, потому что хотел получить эти деньги, а я решила, что этому не бывать.

Очевидно, ты не имеешь представления об условиях завещания, составленного отцом. Он, как и все прочие, стал жертвой поверхностного обаяния Чарльза и решил, что зять идеально подходит на роль человека, который сможет представлять мои интересы в том случае, если я останусь сиротой до совершеннолетия; отец назначил своего адвоката, мистера Дугласа, и его компаньона по юридической фирме попечителями недвижимости; эту функцию они должны исполнять до достижения мною двадцати одного года в тесном контакте с Чарльзом. Согласно одному из пунктов завещания, в том случае, если я умру несовершеннолетней, имение и дом должны перейти к моим детям, а в случае их отсутствия — к Чарльзу. Поэтому он не мог сделать Чарльза опекуном — по завещанию Чарльз становится наследололучателем, а такое лицо не может быть опекуном. Если я умру после моего совершеннолетия, не успев оставить завещания, недвижимость также достанется Чарльзу, как моему ближайшему родственнику.

— А ты написала завещание?

— Оно составлено и будет утверждено, когда мне исполнится двадцать один год. Полагаю, ты знаешь, что завещание вступит в силу лишь тогда. Но если я умру, не дожив до двадцати одного года, условия попечительства войдут в силу немедленно, и Рошвен достанется Чарльзу. Я не могу этого изменить.

— Он уже пытался заставить тебя продать его?

— Вскоре после смерти отца Чарльз пробовал убедить попечителей продать Рошвен якобы по моей просьбе, но они отказались сделать это, узнав, что я категорически против. В качестве опекунов они обладают правом продажи, но никогда не совершили бы сделку без моего согласия. Мистер Дуглас — старый друг моего отца.

— Значит...

— Чарльз хочет получить Рошвен — или, точнее, деньги от его продажи. Он отлично знает, что я не оставлю ему и квадратного сантиметра в любом завещании, которое я напишу после совершеннолетия; он смог бы завладеть Рошвеном лишь в том случае, если бы я умерла, не дожив до двадцати одного года.

— Но, Десима, твой день рожденья приходится на субботу, а сейчас вечер четверга...

— Мой день рожденья — в воскресенье. Званый обед состоится в субботу, все смогут выпить за мое здоровье; когда часы пробьют полночь, мой день рожденья начнется официально. Это идея Чарльза, не моя.

— Но это означает, что в его распоряжении лишь сорок восемь часов...

— Поэтому я и пригласила тебя в Рошвен. Мои нервные силы на исходе. Они и так невелики, я не могла никому довериться.

— Даже Рохану?

— Кузену Чарльза? — с иронией в голосе сказала Десима.— Нет, я бы не доверилась Рохану.

— А Кэри?

— Я им не доверяю.

— Почему? Потому что они — друзья Чарльза?

— Потому что они и так задержались здесь без видимых причин и намерены пожить в Рошвене после моего дня рожденья... Чарльз любит их, он уговорил Кэри остаться. Потому что... в общем, по многим причинам.

Она уставилась на пламя своими блестящими холодными глазами.

— Я презираю таких женщин, как Ребекка, а Дэниэл... Она смолкла.

— Что — Дэниэл?

— Его не интересуют женщины,— сказала Десима.— История, наука, книги — вот все, до чего ему есть дело. Думаешь, он бы стал меня слушать, если бы я поделилась с ним моими подозрениями насчет Чарльза? Конечно, нет! Он бы вежливо улыбнулся, решив, что я — неврастеничка, не достойная его внимания... В любом случае я не могла открыться Дэниэлу.

— Десима, сделал ли Чарльз нечто такое, что указывало бы на его намерения...

— Он не говорил о продаже Рошвена с момента прибытия сюда Кэри,— перебила подругу Десима.— Это само по себе странно. И его поведение в целом необычно. Он стал таким внимательным ко мне! Взял на себя все хлопоты по организации приема, обещал подарить мне ко дню рожденья бриллиантовое колье (которое, кстати, ему не по карману), и даже предложил...

Она закусила губу и посмотрела на Рэйчел из-под ресниц.

— Мы уже больше года спим раздельно,— сказала она спустя мгновение, снова переводя взгляд на пламя.— Последнее время я запираю на ночь дверь моей спальни. Недавно Чарльз предложил мне снова спать в его комнате, как это было после свадьбы.

— Но...

— И у него есть долги,— внезапно сообщила она, словно спеша уйти от темы, которую не хотела обсуждать.— Я заглянула в бумаги Чарльза, когда он ловил рыбу... После женитьбы мы жили не по средствам — я думаю, он рассчитывал оплатить счета из денег, вырученных от продажи Рошвена... Он даже занял деньги для погашения своих старых долгов. И он еще говорит о бриллиантовом колье, словно ему принадлежит весь мир! Мы всегда ссорились из-за денег. До приезда Кэри мы ссорились каждый день, и всегда затрагивался вопрос о продаже Рошвена.

— Почему он оставил эту тему после приезда Кэри?

— Не знаю, но, думаю, он что-то замышляет и Кэри играют важную роль в его планах. Я не вижу иного объяснения того факта, что Чарльз перестал говорить о продаже Рошвена, кроме того, что он, поняв бесполезность уговоров, решил действовать иным путем.

— Тебе не приходило в голову покинуть Рошвен? Последние несколько дней ты, верно, натерпелась страху.

— Конечно, я об этом думала! Но меня всегда останавливали два момента. Во-первых, у меня нет доказательств того, что Чарльз планирует насилие, я могла ошибиться в отношении его намерений; это не отменяет всего сказанного мною о нем, я в любом случае убеждена, что он женился на мне из-за денег и мечтает завладеть ими. Но у меня нет неоспоримых подтверждений того, что он хочет убить меня. Вдруг я ошибаюсь? Если я оставлю его сейчас, когда он демонстрирует заботу обо мне, организует празднование моего дня рожденья, судья может отказать мне в разводе. Сам Чарльз на это не согласится. Расторжение брака плохо отразится на его самолюбии и гордости, ему придется тогда признать, что он, человек успеха, потерпел фиаско в семейной жизни и не сумел удержать жену, которую постоянно демонстрировал знакомым. При его должности и общественном статусе он не посмеет дать мне доказательства своей супружеской неверности и тем самым запятнать себя. Я могу получить развод, лишь убедив суд, что муж вынудил меня покинуть его. К тому же кто знает? Если я ошиблась и он невиновен, вероятно, ситуация улучшится, когда я достигну совершеннолетия и он потеряет надежду добраться до моих денег... Но, возможно, я жду слишком многого. Несомненно, при нынешнем положении дел такой взгляд необоснованно оптимистичен.

— Понимаю...

— Вторая причина, по которой я остаюсь здесь, менее значительна, хотя тоже немаловажна. Как это ни смешно, в настоящее время у меня нет собственных денег, и мне не на что уехать отсюда — весь мой доход от леса использован попечителями на содержание Рошвена и выплату мне мизерного пособия; остаток вложен в доверительный фонд, который я унаследую по достижении двадцати одного года.

— Значит, Чарльз даже не может занять у тебя денег?

— Он не может ничего получить, если я умру до субботней полночи.

Рэйчел уставилась на нее.

— Но, Десима...

Девушка замолчала, пытаясь облечь свои мысли в четкую форму и абстрагироваться от сознания того, что она находится вдали от защиты, которую предоставляет цивилизация, однако вой ветра и шум дождя отнимал у нее мужество и самообладание. Она могла думать лишь о том, что находится в десяти милях морского пути от ближайшего города, в ловушке между горными массивами и с бушующей водной стихией; внезапно опасность, таившаяся в этом тихом доме, показалась ей реальной и осязаемой, а не плодом неврастенического воображения Десимы; Рэйчел ощутила свою личную вовлеченность в происходящее.

— Но что я могу сделать? — прошептала она, обращаясь к Десиме.— Скажи мне, что я могу сделать?

— Будь рядом со мной. Не оставляй меня одну с Чарльзов. Не теряй бдительности.

— Да... разумеется. Это ведь только до воскресенья, верно. Как только тебе исполнится двадцать один год, опасность минует, потому что тогда твоя смерть не принесет Чарльзу никакой выгоды.

В комнате воцарилось молчание. Наконец Десима посмотрела на свои часы.

— Я должна вернуться, прежде чем они начнут удивляться, почему я задержалась здесь так долго... Я спущусь вниз и скажу им, что устала и решила по твоему примеру лечь спать пораньше. Затем запрусь в моей комнате и попытаюсь уснуть.

— Ты не хочешь спать здесь? Одна из нас может устроиться на диване... Нет, это покажется странным, если станет известно.

— Да, верно, я не хочу, чтобы Чарльз знал, что я боюсь и подозреваю его в чем-то... Тогда он насторожится.

— По-твоему, у него не пробудились подозрения, когда ты пригласила меня сюда? Ведь мы почти утратили контакт друг с другом.

— Нет, ты — подруга Рохана; Чарльз решил, что я пригласила тебя в качестве его дамы для торжественного обеда... Он, вероятно, обрадовался твоему приезду — ты отвлечешь внимание Рохана от меня.

Десима встала, машинально разгладила складки на платье; ее пальцы нервно пробежали по материи.

— Чарльз убежден, что у меня с Роханом роман,— невесело улыбнулась Десима.— Забавно, да? Очень мне это нужно. В любом случае я буду рада, если ты займешь Рохана — хотя бы для того, чтобы снять нелепые подозрения Чарльза... Теперь мне действительно пора идти — увидимся утром. Хочешь позавтракать со мной в половине десятого в моей комнате? Миссис Вилли, экономка, всегда приносит мне завтрак по утрам... Спасибо тебе за то, что ты выслушала меня так внимательно, Рэй,— мне уже стало лучше, я должна была выговориться, поделиться с кем-то моими опасениями... Значит, до завтра, надеюсь, ты будешь спать хорошо. У тебя есть здесь все необходимое?

— Да, спасибо. Спокойной ночи, Десима, постарайся не волноваться слишком сильно.

Десима едва улыбнулась; из открытой ею двери потянул сквозняк, затем ее шаги постепенно затихли в коридоре; Рэйчел осталась одна перед камином в полутемной комнате. Она бросила полено в огонь. Искры полетели в трубу. Девушка долго сидела, глядя на пламя, потом она принялась медленно раздеваться. Забравшись в постель и укрывшись одеялом, она поняла, что думает о том, какую роль в планах Чарльза относительно будущего Десимы играет Дэниэл Кэри.

II

Когда она проснулась, солнце светило сквозь шторы; приблизившись к окну, Рэйчел увидела ярко-синюю подернутую рябью водную поверхность, тянувшуюся к четкой линии горизонта. Небо было чистым, безоблачным, без следов вчерашнего ненастья: белые пески, залитые лучами утреннего солнца, манили к себе. Часы показывали восемь; до обещанного Десимой завтрака оставалось много времени. Воспоминания о Десиме и вчерашней беседе с ней заставили Рэйчел на несколько долгих секунд замереть у окна; затем, поняв, что ей холодно, девушка вернулась в теплую постель.

Но беспокойство не отпускало ее. Спустя некоторое время, поняв, что ей уже не удастся снова заснуть, она встала, нашла слаксы, толстый свитер и начала одеваться. Через десять минут девушка выскользнула в коридор. Возле лестницы она замерла, прислушалась; в доме было тихо; Рэйчел решила, что все еще спят. Она спустилась в холл и услышала звуки, доносившиеся с кухни, где возилась экономка. Рэйчел пошла в противоположную сторону, открыла входную дверь и оказалась на свежем воздухе.

В солнечную погоду ландшафт выглядел иначе, чем вчера. Рэйчел зашагала вниз к причалу; над домом в зелени и багрянце возвышались горы; сейчас, в отсутствии дымки, она увидела четкие очертания деревьев на границе лесного массива, отделенного от дома болотистой местностью. Возле причала девушка остановилась, чтобы оглядеться; слева вдоль черных скал, окаймлявших залив, тянулись на юг пески; справа пляж заканчивался каменной глыбой мыса, уходившего в океан. Рэйчел повернула на юг.

Дул прохладный, но уже не промозглый бриз. Неяркое солнце слегка пригревало. Чайки пикировали на пенистые барашки волн кружили над черными скалами; воздушные потоки разносили их пронзительные крики, бесконечно повторяемые горами. Рэйчел вдруг почувствовала себя одинокой. Обернувшись, она бросила через плечо взгляд на дом, но Рошвен скрылся за выступом скалы; нигде не было видно следов цивилизации. Она заколебалась в растерянности, затем взяла себя в руки, улыбнулась своей чисто городской реакции и продолжала прогулку.

Скалы стали более высокими; у подножия отвесных гранитных утесов, поднимавшихся из песка, громоздились булыжники. Одни пещеры напоминали церковные своды, другие были высотой в человеческий рост. Решившись приблизиться к каменной поверхности. Рэйчел обнаружила глубокие водоемы, заполненные во время прилива, и множество ракушек и водорослей, застрявших среди гранита в воде.

Нагнувшись, чтобы рассмотреть крупную раковину, она вдруг почувствовала, что за ней кто-то наблюдает. Девушка резко обернулась, но поблизости никого не было, только кричали чайки и шумели волны. Сердце ее отчаянно затрепетало, она направилась прочь от скалы, двигаясь скованно и неуклюже; отойдя от зияющих пустот в камне к берегу, Рэйчел немного успокоилась. Она зашагала дальше и вскоре оказалась на другом скалистом полуострове, перед широкой полосой белых песков, прекрасных в своей девственности. Она устремилась навстречу им, забыв свой недавний глупый страх и испытав удивительный душевный подъем.

За ее спиной прозвучало рычание. Эхо разнесло громкий хриплый лай среди гор. Потрясенная девушка обернулась и увидела мчавшегося к ней огромного сенбернара с широко раскрытой пастью.

Никогда не имевшая дела даже с маленькими собаками, Рэйчел оцепенела от испуга. Когда псина добежала до девушки, Рэйчел невольно отступила на шаг назад, пытаясь защититься; она почувствовала, что щиколотки ее увязают в песке, и мгновенно поняла, что оказалась у самой границы зыбучих песков Клани. Она замерла, и пес тоже остановился, по-прежнему предостерегая ее лаем. Затем, покачивая хвостом, стиснул челюстями рукав ее куртки, чтобы вывести на безопасную твердь. Рэйчел бессознательно вытащила туфли из песка и последовала за Джорджем; сенбернар отпустил рукав куртки и печально посмотрел на девушку, словно изумляясь ее легкомыслию. Поглаживая собаку по голове, она увидела Дэниэла. Он стоял у входа в одну из пещер, но она заметила его, лишь когда он направился к ней. Он шел медленно, неторопливо, засунув руки в карманы старых темных вельветовых брюк; когда он приблизился к девушке, она увидела его настороженные глаза и неулыбающийся рот.

— Тебя не предупредили,— сказал он,— о песках Клани?

— О да, предупредили,— запинаясь, точно в школе, ответила Рэйчел.— Рохан говорил мне о них. Но я не думала... забыла...

— Вижу.

Он свистом подозвал собаку.

— Ко мне, Джордж.

Сенбернар послушно подошел к Дэниэлу и сел возле него на лесок, шевеля хвостом.

— Почему ты не окликнул меня раньше? — услышала свой голос Рэйчел.— Почему позволил дойти до края зыби и лишь тогда послал ко мне собаку?

— Я был уверен, что ты знаешь о песках и остановишься у их границы. К тому же сейчас отлив, и зыбь наименее опасна; риск возрастает во время прилива.

Его по-прежнему неподвижные глаза излучали нечто, пробудившее в Рэйчел смущение, которое, как она полагала, осталось в далекой юности. Она посмотрела в сторону, на море.

— И все же я считаю, что ты должен был позвать меня раньше,— резко произнесла она.

Что-то трудно определимое в его манере исчезло; он улыбнулся и заговорил голосом, полным обаяния и теплоты.

— Я действительно прошу меня извинить,— сказал Дэниэл.— Теперь я понимаю, что поступил неправильно, ты, верно, испытала потрясение. Позволь мне загладить мою вину, проводив тебя до дома и сварив тебе кофе.

Она бросила на него взгляд и тотчас опустила глаза, не успев ответить на его улыбку.

— Спасибо,— пробормотала Рэйчел.— Но со мной все в порядке.

— Но ты все же примешь мое предложение выпить кофе, надеюсь?

— Я... я обещала позавтракать с Десимой.

— Десима никогда не завтракает раньше половины десятого,— заметил Дэниэл,— мы вернемся в дом до этого времени. Конечно, поступай, как хочешь.

Он задел туфлей гальку, нагнувшись, подобрал ее и бросил в море.

— Кстати, какое впечатление произвела на тебя Десима? Она сильно изменилась с момента вашей последней встречи?

— Мне кажется, нет. Но я не успела разглядеть ее.

— Ты никогда не знала Десиму слишком хорошо, да?

— Нет, почему.— От удивления Рэйчел даже посмотрела ему в глаза.— Я очень хорошо ее знаю! Мы вместе учились в Женеве десять месяцев и стали близкими подругами.

— Да? Ты меня удивила.

— Почему? — не удержалась она от вопроса.

— Вы очень непохожи.

— Ты меня почти не знаешь,— услышала она свой голос — а с Десимой знаком немногим более шести недель, насколько мне известно.

— Кажется, я неточно выразился. Скажу так: я достаточно долго наблюдаю за Десимой, чтобы иметь о ней определенное мнение; пятнадцатиминутной беседы с тобой достаточно, чтобы понять, что вы с ней принадлежите к разным категориям женщин.

— И к какой категории ты относишь ее? Или я не вправе об этом спрашивать?

— Лучше этого не делать. Если я скажу тебе, ты можешь почувствовать себя обязанной передать это Десиме, раз она твоя близкая подруга.

— Поскольку ты считаешь это нежелательным,— сказала Рэйчел,— полагаю, твое мнение о Десиме не слишком лестно для нее.

— Я вовсе не намекал на это. Десима очень красива, обаятельна, она — прекрасная хозяйка дома. Вряд ли кто-то захочет оспорить это.

— Верно... появившись в Оксфорде после своего замужества, она произвела там настоящий переполох.

— Да, наверно. Я к тому времени уже покинул Оксфорд, не успев познакомиться с ней, однако я поддерживал связь с Чарльзом.

Он посмотрел на сенбернара, бродившего у края воды.

— Наверно, ты знала Чарльза еще до его женитьбы.

— Да. Рохан познакомил меня с ним, когда мы — Рохан и я — были еще очень молоды. Но мы видели его от случая к случаю. Он редко появлялся в доме родителей Рохана.

— Чарльз — замечательный человек,— сказал Дэниэл, не отводя глаз от собаки.— Он — один из самых выдающихся ученых, каких я встречал.

Рэйчел помолчала.

— Правда, странно,— сказал Дэниэл,— как мог столь умный человек совершить такую глупость?

Волны накатились на берег с шумом, но Рэйчел его не слышала.

— Конечно, ему не следовало жениться на Десиме. Я изумился его слепоте: он не разглядел вовремя, насколько они не подходят друг другу. Право, это сразу бросается в глаза.

— Он... сожалеет о своем браке? — после паузы спросила Рэйчел.

— Разве Десима не объяснила тебе, что их брак — чистая формальность?

— Да, но...

— Это главная причина того, что мы с сестрой живем здесь так долго — Маннеринги упрашивали нас не уезжать! Они наскучили друг другу и безумно обрадовались нам. Десима тебе этого не сказала? Извини, если я наговорил лишнего, но я полагал, что она тебе доверяет.

Только сейчас она поняла, что он пытается выяснить, как много ей известно и почему она приехала в Рошвен.

— У нас было мало времени.— Рэйчел внезапно смутилась.— Десима почти не говорила о том, почему вы прибыли в Рошвен и не уезжаете отсюда так долго.

— Ну, это легко объяснить.

Он указал на гладкий камень у подножия утеса.

— Присядем на минуту? Мы с Ребеккой решили посетить вдвоем эдинбургский фестиваль — она только что сдала кандидатские экзамены и решила устроить себе каникулы перед поисками работы; я, находясь в отпуске, также располагал временем. Вспомнив, что Чарльз когда-то писал мне о Р ошве не, я подумал, что неплохо после фестиваля взять напрокат автомобиль и отправиться по побережью в северо-западную Шотландию. Я сообщил Чарльзу о наших планах, и он предложил остановиться в Рошвене.

Это место заворожило меня с первого взгляда. Наверно, любой цивилизованный человек время от времени мечтает найти совершенно изолированное и свободное от всех городских соблазнов место, но большинству так и не удается оказаться там. Рошвен — именно то, о чем я мечтал. Он наклонился, чтобы ласково провести указательным пальцем по спине собаки. Ветер, дующий с моря, взъерошил ее шерсть невидимой рукой.

— Но с людьми что-то происходит,— сказал он, помолчав,— когда они попадают в ловушку между горами и морем, оказываются отрезанными от общества и вынуждены контактировать друг с другом теснее, чем обычно. Человека затягивает в водоворот; одна личность постоянно задевает о другую; люди узнают друг друга слишком хорошо, и в отношениях появляется дискомфорт. Нам с Ребеккой следовало давно уехать отсюда, но мы этого не сделали. Десима умоляла нас остаться до ее дня рожденья. Чарльз тоже хотел того же самого, и, вероятно, наше желание покинуть Рошвен было не слишком сильным.

Он замолчал. Возникла пауза.

— Я не совсем поняла твоей фразы о водовороте,— медленно произнесла Рэйчел.— Несомненно, приезд Рохана — и теперь мой — разрядит обстановку, если она была напряженной.

— Лучше бы Квист не появлялся здесь,— резко заметил Дэниэл.— Что касается тебя... Посоветую тебе одно — убраться отсюда как можно скорей. Здесь происходят вещи, объяснить которые я тебе не могу. Уезжай, прежде чем ты окажешься втянут в водоворот и обнаружишь, что бежать поздно.

Волна разбилась о берег, обдав их пеной. Прилив наступал на Дэниэла и Рэйчел; с юга до девушки донесся шорох откатной волны, которую засасывали пески Клани.

— Я тебя не понимаю,— упрямо произнесла Рэйчел.— Что ты пытаешься сказать?

Поверх шума волн прозвучал чей-то голос. Резко обернувшись, они оба увидели идущую к ним Ребекку; поняв, что они заметили ее, она подняла руку в приветствии.

— Ради Бога,— обратился Дэниэл к Рэйчел,— не повторяй сказанное мной Чарльзу, Десиме или Квисту. Это предназначалось только для твоих ушей.

— Конечно,— резко отозвалась она, раздраженная тем, что он счел нужным сделать такое предупреждение, и поняла, что рот ее пересох, а конечности онемели от напряжения.

Ребекка уже приблизилась к ним.

— Давно не было такого чудесного утра,— заявила она, подходя ближе.— Ты привезла с собой хорошую погоду, Рэйчел!

Ветер сдул на глаза ее короткие волосы, и она нетерпеливо откинула их. На девушке была твидовая юбка и темно-зеленый свитер; простая одежда оттеняла резкие черты ее сильного лица и огонь в глазах. Это было не хорошенькое и не красивое, но приятное лицо; Рэйчел решила, что его портят следы агрессивности, свидетельствующей о том, что Ребекка привыкла всегда добиваться всего сама, ничто не давалось ей без усилий.

Рэйчел, до своей поездки в Женеву посещавшая дневную школу для девочек, успела за свою жизнь повидать многих людей и без труда охарактеризовала для себя Ребекку. Ребекка была из тех, кто сидит на первой парте и всегда знает ответы на все вопросы; она, очевидно, обладала острым умом и языком и легко наживала себе врагов, хотя и стремилась дружить с людьми — она казалась одинокой, несмотря на воинственный, независимый вид. У Рэйчел сочувствие всегда пересиливало неприязнь.

— Ты рано встала,— приветливо сказала она Ребекке.— Ты всегда гуляешь перед завтраком?

— Я, разумеется, не валяюсь в постели до десяти с едой на подносе, если ты имеешь в виду это. Дэнни, Чарльз собирается сегодня утром в Кайл-оф-Лохалш за продуктами для торжественного обеда. Кажется, ты говорил, что хочешь до субботнего вечера съездить туда за подарком для Десимы.

— Я подумаю.— Он повернулся к Рэйчел.— Ты приготовила подарок для Десимы?

— Да, я привезла маленький презент из Лондона.

— В таком случае, раз ты обладаешь опытом по части выбора подарка для нее, может быть, ты съездишь с нами в город и поможешь мне выбрать что-то? У меня нет никаких идей, твой совет придется кстати.

— Выбор не представит серьезной проблемы,— вмешалась Ребекка, прежде чем Рэйчел успела ответить.— Вряд ли Рэйчел захочет сегодня возвращаться в Кайл-оф-Лохалш.

— Я... я уверена, Ребекка сможет подсказать тебе не хуже меня, что купить Десиме, Дэниэл...

— Как хочешь.

Он резко повернулся и быстро зашагал по песку в сопровождении сенбернара.

— Ты, вероятно, найдешь в городе отличные гаэльские украшения.— Рэйчел подсознательно пыталась сгладить возникшую неловкость.— Тебе не составит труда выбрать что-то подходящее.

— Я тоже так считаю,— отчеканила Ребекка.— Я удивлена, что он тебя позвал. Ему следовало понять, что ты вчера слишком устала после путешествия, чтобы снова утомляться сегодня. Кстати, как ты себя чувствуешь? Вид у тебя утомленный.

— Я...

— Ты сегодня так рано встала, верно, плохо спала?

— Ну, я правда...

— Всегда трудно привыкнуть к новому месту, правда? Рошвен должен казаться неудобным, примитивным после лондонского пригорода... Скажи мне, как тебе удалось встретить утром Дэниэла? Я искала его повсюду.

Рэйчел внезапно спросила себя, почему ее выводили из себя люди, любой свой вопрос предварявшие словами «скажи мне».

— Я случайно увидела его на берегу,— сухо отозвалась она и отметила, что ее раздражение нарастает с каждой минутой; она редко позволяла себе реагировать на дурные манеры, но Ребекка действовала на нее наихудшим образом.

— Но почему ты ушла так далеко на юг? Пески Клани...

— Да,— вежливо произнесла Рэйчел.— Я слышала о песках Клани.

— Слышала? Это хорошо... Они напомнили мне о романе Вальтера Скотта, где герой попал в зыбь. Как он называется? «Ламмерт мурская невеста», да? Или «Красная перчатка»? Нет, зыбучие пески описаны, конечно, в «Заливе Форт».

— Да,— согласилась Рэйчел, не читавшая романа.

— Ты знакома с творчеством Скотта? У Чарльза есть полное собрание его сочинений. Какая у него библиотека! Обидно, что Десима не читает ничего, кроме дурацких женских журналов... У нее, по-моему, очень поверхностное образование.

— Похоже, она считает его достаточным.

— Ты полагаешь? Но тогда она не очень-то умна, верно? Да и с психикой у нее не все в порядке, я в этом уверена.

Прохлада, сквозившая в беседе, кристаллизовалась в лед неприязни.

— Что ты имеешь в виду? — резко спросила Рэйчел,— Десима нормальней нас с тобой.

— О, ты в отличие от меня не жила здесь эти последние недели! Она вела себя действительно странно — поэтому мы все уговорили ее пригласить тебя. Чарльз в особенности убежден, что ты ей поможешь, окажешь успокаивающее влияние... Она становится неврастеничкой, хотя мне и неприятно употреблять это слово применительно к ней. Чарльз изрядно намучился с женой.

— Я не совсем...

— Я могу говорить тебе все это, потому что ты должна реально представлять ситуацию, чтобы правильно вести себя с Десимой... О, вот и Рошвен! Как быстро идет Дэниэл! Он уже почти у причала... А в дверях стоит Рохан — смотри, он машет тебе рукой! Он странный человек, необычный, точно иностранец. Скажи мне, он не чистокровный англичанин, да?

— Его отец родом из Швеции. Но насчет Десимы...

— Из Швеции? Ну конечно, все знают, шведы — странная нация... Да, Десиму очень жаль. Я постоянно старалась держаться с ней по-дружески, приветливо, но она просто игнорирует все мои усилия. С момента нашего приезда проявляет враждебность, старается осложнить жизнь Чарльзу — это служило постоянным источником неловкости.

— Тогда я удивлена тому, что ты здесь задержалась,— сказала Рэйчел,— раз у тебя плохие отношения с хозяйкой дома.

— Моя дорогая, ее поведение ничем не спровоцировано! Она не имеет повода для него! Чарльз один или два раза доверился мне: Десиме кажется, что ей угрожает некая опасность... Как только они вернутся в Оксфорд, он организует ей визит к врачу — ты понимаешь? Я хочу сказать — это ненормально. Она хочет спрятаться от мира здесь, в глуши. Не желает возвращаться в Оксфорд. Представляешь? Она не желает возвращаться в Оксфорд! По-моему, она испытывает страх перед обществом, боится показываться на людях. Я считаю, это обычное психическое расстройство.

— Мне Десима кажется абсолютно здоровой,— возразила Рэйчел,— и я не согласна с твоей оценкой ее интеллекта. Она проявляла большие способности в школе. Если она не интеллектуалка, это еще не означает, что она глупа.

— Да, конечно, чем дольше ты здесь пробудешь, тем очевидней для тебя станет ее душевное состояние.— Ребекка словно не слышала возражений Рэйчел.— Я могу сказать одно: последнее время она ведет себя крайне странно.

Возникло неловкое молчание.

— Похоже, Рохан хочет поговорить с тобой,— сказала Ребекка, увидев, что молодой человек спустился к берегу и снова помахал им рукой, желая привлечь их внимание.— Ты меня извинишь? Я хочу узнать, в какое время Дэниэл поедет в Кайл-оф-Лохалш.

Она быстро зашагала по песку...

Дэниэл находился на борту лодки, привязанной к причалу; Рэйчел увидела, что он поднялся из каюты и подождал в рубке идущую к нему сестру. Он казался маленькой, удаленной деталью большого пейзажа, состоящего из моря, неба и гор.

— А, вот ты где! — констатировал Рохан то, что он видел уже пять минут. — Что с тобой? Почему ты встала так рано?

Он еще находился в нескольких метрах от Рэйчел, но спокойный утренний воздух ясно доносил его слова до девушки.

— Что за тайное свидание с Дэниэлом? — добавил он, подходя ближе.— Я видел, как он шел вслед за тобой по песку! У Ребекки был обиженный вид, когда она чуть позже вышла из дома и увидела, что любимый брат отправился куда-то без нее — обычно они прогуливаются по утрам вдвоем. Что тебе сказал Кэри? Что ему нужно?

— Ничего,— рассеянно ответила Рэйчел, по-прежнему обдумывая свою беседу с Десимой, затем ее мысли переключились на Дэниэла, и она добавила более уверенно: — Абсолютно ничего.

— Ха-ха! — тотчас произнес Рохан.— Ха-ха! Дорогая моя, только не говори мне, что ты находишь его неотразимым! Не говори мне...

— Нет, конечно, я не скажу тебе этого, потому что так не считаю! Ради Бога, Рохан, помолчи. Еще слишком рано для подобной чепухи. Слушай, я хочу поговорить с тобой, давай присядем на минуту, прежде чем мы вернемся в дом.

— Хорошо,— охотно согласился Рохан, шагнув к длинному камню и сев на него.— В чем дело? Кэри...

— Забудь на минуту о Дэниэле, ладно? Я хочу поговорить с тобой о Ребекке.

— Правда? Это необходимо? Хорошо, хорошо! Не строй из себя обиженную! Я лишь шутил. Так что насчет Ребекки?

— У нас сейчас состоялась весьма необычная беседа. Она говорила такие фантастические вещи, что я просто потеряла дар речи.

— Например?

— Ну... что у Десимы — мания преследования...

— О Боже!

— ...что она психически нездорова...

— Что ты на это ответила?

— Как ты полагаешь? Я как можно вежливее дала ей понять, что в помощи врача скорее нуждается она сама, а не Десима.

— Неужели ты так сказала?

— Ну, честно говоря, не совсем так, но я возразила ей и сказала, что Десима психически здорова, как и мы.

— Хм.

— Разве я не права? Слушай, что здесь происходит? Почему Ребекка сказала такое? Что случилось до моего приезда?

Рохан молчал. Она увидела, что складки удивления возле его рта разгладились, серые глаза помрачнели.

— Сказать так Ребекка могла по ряду причин,— произнес он наконец.— Во-первых, Десима не любит Ребекку и не считает нужным скрывать это. Во-вторых, Ребекка тоже не жалует Десиму — главным образом, вероятно, потому, что она всегда презирала женщин, уступающих ей самой по интеллекту. В-третьих, Десима действительно ведет себя очень странно.

— Я этого не заметила. Мне она показалась абсолютно нормальной.

— Да, конечно,— сказал Рохан.— Ей удалось создать нормальную атмосферу, когда ты вчера приехала.

— Я не понимаю,— сказала после паузы Рэйчел.

— Обстановка была далека от нормальной, Рэйчел, и все это исходит от Десимы. Я бы не сказал тебе этого, если бы не знал тебя всю жизнь; мне известно, что вы некоторое время были близкими подругами; ты, возможно, по-прежнему считаешь себя ее близкой подругой, хотя, вероятно, и не столь близкой, как прежде. Я слишком хорошо знаю тебя, Рэйчел, чтобы лукавить; я бы проявил неискренность, не предупредив тебя, что с Десимой тебе стоит дружить меньше, чем с кем бы то ни было.

— Но мне казалось, что она тебе нравится! Когда ты познакомился с ней…

— Тогда я не знал Десиму; сейчас ты не знаешь ее; она — плохой человек, Рэйчел. Она измучила Чарльза и сейчас испытывает его терпение. Я уговариваю Чарльза развестись с ней, но они еще не прожили вместе трех лет, а получить развод до этого срока нелегко. К тому же он настроен против расторжения брака из-за общественного мнения; сегодня развод — не позор, как когда-то, но Чарльз вращается среди пожилых людей с консервативной моралью; развод способен повредить ему. Однако, несомненно, когда-нибудь все кончится этим. Вряд ли Десима покинет Рошвен и вернется с Чарльзом в Оксфорд к началу семестра; общественность все равно узнает об их разрыве.

— Он упустит деньги Десимы в случае развода, верно?

— У Чарльза достаточно средств! Он может не беспокоиться об этом.

— Ни у кого не бывает достаточно денег,— насмешливо сказала Рэйчел.— Сколько бы их ни было у человека, ему всегда мало.

— Но Чарльз женился на Десиме не ради денег, Рэйчел! Он увлекся ею из-за ее красоты, индивидуальности, сексапильности — называй это как хочешь! Возможно, ты мало видела его до женитьбы и после их помолвки — он втрескался в Десиму по уши, а когда мужчина влюблен в банковский счет, а не в хорошенькую женщину, он редко ходит с отсутствующим взглядом в глазах, теряет аппетит и сон.

— Но когда началось разочарование? Не тогда ли, когда он обнаружил, что она не хочет продавать Рошвен?

— Это она так говорит? Она говорила с тобой о своем браке?

— Она призналась, что несчастна.

— Она несчастна! Боже! А что насчет Чарльза? Не знаю, почему она вышла за него, но только не по любви. Может быть, ей нравилось, что он старше ее, имеет громкое имя в академических кругах. Может быть, она находила его обаятельным и ее привлекала сама идея замужества. Но она не любила его! Она, возможно, красива, оригинальна, соблазнительна, но в первую очередь холодна, как здешнее северное море, пуста и бесплодна, как окружающие нас голые скалы. Что касается любых проявлений физической, интимной жизни, то это ее просто не интересует. Кто, по-твоему, предложил обзавестись разными спальнями? Только не Чарльз! Чарльз — нормальный мужчина, если говорить о сексе. Сейчас, думаю, он даже был бы не прочь завести детей. Но хочет ли их Десима? Конечно, нет! Она способна любить только себя. Чарльз был для нее новинкой, но она быстро заскучала. Она зевала на светских мероприятиях, которые посещала с ним, ставила Чарльза в неловкое положение своими выходками, унижала мужа нежеланием приспособиться к его миру. Она даже флиртовала с аспирантами Чарльза, чтобы досадить ему,— да она готова кокетничать с кем угодно! Десима жить не может без всеобщего восхищения.

Они помолчали.

— У всего есть две стороны,— наконец медленно произнесла Рэйчел,— и я. не удивляюсь, узнав, что брак Маннерингов в этом смысле не исключение, Но тут налицо расхождение в оценках, так что, несомненно, кто-то из супругов должен лгать! Если верить Десиме...

— Да, что говорит Десима? Я не знал, что ты уже имела возможность побеседовать с ней.

— Мы поговорили немного вчера вечером после обеда, она дала понять, что несчастна и что Чарльз женился на ней из-за денег. Она также сказала, что он ведет себя странно, и...

— Чарльз? Но это нелепость!

— Да? В любом случае она заявила, что рада моему приезду; я должна стать отвлекающим фактором, занять тебя, чтобы Чарльз не думал, что у вас с Десимой роман.

Рохан внезапно побледнел.

— Десима и я — но это невообразимо! Смешно! Абсурдно!

Он уставился на Рэйчел широко раскрытыми негодующими глазами, и впервые с момента своего прибытия в Рошвен девушка заметила таившиеся в них за маской беззаботности напряжение и страх. Значит, Рохан уже каким-то образом втянут в водоворот, возникший здесь. Она вспомнила предостережение Дэниэла, но, прежде чем девушка раскрыла рот, Рохан произнес сдавленным, едва сдерживаемым голосом, который Рэйчел с трудом узнала:

— Десима солгала тебе. Почему Чарльз должен подозревать меня в попытке завязать роман с ней, когда совершенно очевидно, что ее гораздо больше интересует Дэниэл Кэри?

I

Дэниэл наблюдал за Роханом и Рэйчел из рубки моторной лодки. Они сидели на камне уже десять минут, сосредоточенно беседуя.

— Мне не нравится эта девушка,— сказала сидевшая рядом с братом Ребекка.

— Это я уже понял.

Он зажег сигарету, на мгновение пламя спички отразилось в его глазах. Дэниэл думал о том, какую игру ведет Квист. Что он говорит сейчас Рэйчел Лорд в сотне метров от лодки?

— Зачем ты попросил ее помочь тебе в выборе подарка для Десимы?

Он вдруг, похоже, рассердился.

— Почему бы и нет? — сказал Дэниэл; ему захотелось, чтобы Ребекка вернулась в дом и оставила его наедине со своими мыслями.— Она мне нравится.

— Я думала, она — не твой тип.

— Значит, мне надоел мой тип, каким бы он ни был.

Он вышел на палубу, Ребекка проследовала за ним. Он внезапно вспомнил детство — тогда сестра вечно преданно ходила за ним по пятам. Дэниэл смутно ощутил, что его утомляет сейчас отголосок ее детского поведения.

— Я возвращаюсь в дом, — сухо обронил он.

— Я пойду с тобой.

Они вернулись в дом молча; лишь в прихожей Дэниэл бросил через плечо:

— Я зайду за тобой, когда соберусь ехать в город.

Он стал быстро подниматься по лестнице в свою комнату. Плотно закрыв за собой дверь, он не сразу заметил, что кто-то ждет его в кресле у камина.

— Дэнни...

Он обернулся. Она встала, изящная и собранная, как всегда; полы ее бледно-голубого пеньюара на мгновение разлетелись.

— Дэнни, я должна была тебя увидеть...

— Нам не о чем говорить.

Но она была настойчивей Ребекки и не поддалась на его безапелляционный тон.

— Послушай, Дэниэл, я передумала...

— Значит, ты сделала это слишком поздно, Десима. Извини, Она приблизилась к нему почти вплотную; он заметил, что она обдуманно сделала шаг к нему, чтобы он увидел, насколько прозрачен ее пеньюар и какие прелести таятся под ним.

— Пожалуйста, Дэнни.— Ее голубые глаза подернулись пеленой.— Пожалуйста...

Умный ход, подумал Дэниэл. Она прекрасная актриса. Злясь и презирая себя, он отметил, что его сердце забилось чаще; он позволил себе бросить на нее долгий взгляд. Он уже хотел отвернуться, но она коснулась руки Дэниэла и остановила его.

— Я дурно обращалась с тобой, Дэнни, я совершила ошибку и теперь поняла это. Но я была напугана, встревожена...

Она замолчала, ища на его лице следы готовности к капитуляции.

— Неправда,— услышал он свой голос,— Ты забавлялась, тешила свое тщеславие, развлекалась. Развлекалась потому, что мое внимание вносило разнообразие в твою скучную здешнюю жизнь, тешила свое тщеславие, потому что любой женщине нравится получать знаки моего внимания; забавлялась, потому что ты слишком холодна, чтобы испытывать иные чувства, кроме радости от ощущения власти над мужчиной.

— Это неверно! — возмутилась она с такой страстью в голосе, словно хотела продемонстрировать свою эмоциональность.— Только потому что я сказала «нет», позволила себе одно мгновение верности Чарльзу, испугалась силы моего чувства к тебе...

— Ты оставалась равнодушной, Десима, и, несмотря на все твои старания, тебе не удалось убедительно сыграть роль верной молодой жены. Ты отказала мне, потому что не была увлечена, и, когда я осознал свое лицемерие и притворство, я тотчас остыл.

— Но я люблю тебя, честное слово! Я сделаю все, что ты пожелаешь, Дэнни,— ты только скажи, чего ты хочешь, и я это сделаю.

— Ты ничего не поняла,— холодным тоном произнес он, чувствуя, что жаркий пот увлажнил его ладони.— Ты усложняешь ситуацию. Все крайне просто: я увидел тебя и захотел, как захотел бы любую другую привлекательную женщину. Ты затеяла игру и успешно удерживала меня на расстоянии вытянутой руки. Тебя забавляло мое растущее разочарование. Наконец я осознал, что ты не увлечена настолько, чтобы в конце концов сказать «да», а если ты все же когда-нибудь сделаешь это, то окажется, что тебе нечего предложить мне. Меня не привлекают холодные женщины. Как только мой сексуальный интерес к тебе угас, ты, боюсь, потеряла всякую власть надо мной. Я посоветую тебе следующий раз разыгрывать свои карты несколько иначе, если ты хочешь, чтобы развлечение продлилось дольше.

Она побледнела. На мгновение ему показалось, что он ошибся и она способна на чувства, это впечатление было столь сильным, что он невольно приблизился к Десиме. В следующий миг она оказалась в его объятиях. Он обнаружил, что ее губы вовсе не холодны. Спустя несколько мгновений она сказала:

— Увези меня от Чарльза.

Он посмотрел на нее. Эта просьба прозвучала абсолютно натурально. Он еще глядел на Десиму, когда в дверь тихо постучали. Они оба обернулись.

— Дэниэл? — тихо позвал Чарльз.— Мне можно войти?

II

Выждав несколько секунд, Дэниэл открыл дверь. Чарльз смутно удивился тому, что Дэниэл не сделал это сразу; не успел он всерьез поразмыслить над этим, как дверь открылась, и на пороге появился Дэниэл.

— Извини, Чарльз, я, кажется, не сразу услышал тебя... Ты зайдешь?

— Нет, я лишь хотел сообщить тебе, что собираюсь отправиться в Кайл-оф-Лохалш в половине одиннадцатого — это время тебя устроит?

— Вполне. Я предупрежу Ребекку.

— Я уже сказал ей.— Чарльз зашагал по коридору.— Увидимся позже, Дэниэл.

Он удалился. Дэниэл закрыл дверь, Десима вынырнула из-за длинной шторы.

— Я думаю, он что-то подозревает,— сказала она.— Допустим, что он знает. Или подозревает.

— С чего бы это, когда ему нечего подозревать?

Сейчас Дэниэл полностью овладел собой. Он точно знал, что предпримет и каким образом справится с ситуацией. Короткое общение с Чарльзом словно обострило интеллект и чувства Дэниэла и обратило жар его тела в лед.

— Между нами ничего нет, Десима, и с моей стороны ничего.

— Но ты только что...

Ее глаза сердито вспыхнули, лицо побелело от ярости.

— Только что я был дураком, Десима, но я не настолько глуп, чтобы совершить одну ошибку дважды. Если ты хочешь вырваться из своего брака, найди кого-нибудь другого, кто поможет тебе. От меня ты помощи не дождешься.

Она не двигалась, глядя на него.

— Но почему? — произнесла наконец Десима.— Почему? Несколько дней назад мне казалось, что ты настроен иначе.

— Извини, если я ввел тебя в заблуждение,— он резко отвернулся как бы заканчивая беседу,— но, боюсь, мне больше нечего сказать.

Он подождал, когда она заговорит снова: потребует дополнительных объяснений или даже потеряет выдержку, но она молчала. Наконец медленно произнесла:

— Ты уверен, что не пожалеешь об этом?

Он снова повернулся к ней. Ее лицо было бледным, но на губах девушки играла улыбка.

— О чем? — небрежным, холодным тоном спросил он.

— Тебе ни к чему плохая репутация в академических кругах, верно? — сказала она, шагнув к двери, чтобы открыть ее.— Я слышала, к будущим профессорам сейчас предъявляют такие строгие требования.

Она ушла, аккуратно прикрыв за собой дверь и оставив Дэниэла в одиночестве.

III

Зайдя в половине десятого в спальню Десимы, Рэйчел не застала там подругу. Большая светлая комната была тщательно убрана, кровать застелена; Рэйчел посмотрела в окно; на юго-востоке виднелись болота и горы, на юго-западе — море. Девушка решила доискать подругу внизу, но тут дверь открылась и Десима быстро вошла в комнату.

— А, ты здесь! — Щеки Десимы горели, глаза блестели, словно она была крайне возбуждена. Или рассержена.— Я попрошу миссис Вилли принести поднос с завтраком. Ты хорошо спала?

— Отлично, спасибо. Я проснулась рано и совершила прогулку по берегу... В чем дело, Десима? У тебя расстроенный вид.

— Нет, все в порядке. Просто нервы... Кажется, мы все едем сегодня утром в город; надеюсь, ты составишь мне компанию. Дэниэл и Ребекка хотят что-то купить, а мне придется вместе с Чарльзом заказать провизию для приема. Поскольку охота не состоялась, нам необходимо купить оленины. Поедешь с нами?

— Конечно. Прекрасное утро для морской прогулки... На какое время Чарльз назначил отплытие?

— Примерно на половину одиннадцатого — если я буду готова к этому времени. Я долго занимаюсь собой по утрам.

Это оказалось правдой. Лишь в начале двенадцатого все поднялись на лодку, и Чарльз запустил мотор. Солнце приятно грело; Рэйчел сидела у кормы, несильный ветер ласкал ее кожу; при свете дня девушке было трудно вспомнить страх, охвативший ее вчера вечером, после наступления темноты, или сегодня утром, во время беседы с Дэниэлом Кэри. Все производили впечатление спокойных и нормальных людей. Чарльз и Рохан находились в рубке, Десима сидела возле Рэйчел, Кэри, расположившись рядом друг с другом на носу, похоже, постоянно молчали. Рэйчел долго смотрела на затылок Дэниэла, вдруг Рохан вышел из рубки, чтобы присоединиться к девушкам; Рэйчел внезапно перевела взгляд на море.

— С тобой все в порядке, Десима? Ты выглядишь так, словно замерзла.

— Нет, мне хорошо.

С Десимой что-то было явно не так. Похоже, Рохан и Ребекка правы. Бросив взгляд на подругу, Рэйчел заметила нервные движения ее пальцев, теребивших юбку, беспокойство в глазах, напряженность в каждой линии ее стройной фигуры. За завтраком Десима лишь выпила чашку кофе, она перескакивала с одной темы на другую, Рэйчел испытывала дискомфорт во время еды и была рада, когда все закончилось. Ребекка встала. Оставив Дэниэла на носу лодки, она прошла в рубку, что-то сказала Чарльзу и спустилась в каюту. Рэйчел снова принялась следить за Дэниэлом.

— Пройдем вниз, Десима,— сказал Рохан.— Я приготовлю тебе кофе.

— Нет, спасибо.

— Ты уверена? А что скажешь ты, Рэйчел?

— Что?

— Ты хочешь кофе?

— О... нет, спасибо, Рохан.

Дэниэл повернулся и зашагал к ним. Рэйчел ощутила горячими щеками дуновение ледяного бриза.

— Подожди, Рохан,— отчетливо произнесла Десима.— Я, пожалуй, спущусь с тобой.

— Отлично. Ты точно не надумала, Рэйчел?

Она едва услышала его вопрос. Ей улыбнулся Дэниэл; он сел на место, которое освободила Десима.

— Извини, я был с тобой довольно резок, — сказал он.— Внезапно оставил тебя с моей сестрой.

Он сидел рядом с Рэйчел в раскованной позе, лодыжки его вытянутых ног были скрещены, он опирался локтем о спинку сиденья, слегка развернувшись к девушке. Она вдруг оцепенела; Рэйчел хотела расслабиться, но боялась одним неосторожным движением выдать скованность; она желала посмотреть на Дэниэла, но не смела встретиться с ним взглядом. Она остро ощущала его близость, чувства захватили Рэйчел так сильно, словно он уже держал ее в своих объятиях. Подобная потеря самообладания выбивала почву из-под ног Рэйчел, всегда гордившейся трезвостью, с которой она давала советы своим потерявшим от любви голову подругам, лишала девушку уверенности в себе. Она вдруг посмотрела на него, решив, что Дэниэл ни в коем случае не должен заметить, как он действует на нее, и сказала с искренностью в голосе:

— Кажется, Десима все утро не в своей тарелке. Я хотела узнать, что с ней, но она говорит, что все в порядке.

Он пожал плечами.

— Похоже, она легко теряет спокойствие... Сегодня море словно застыло. Пейзаж такой безмятежный. Ты уже была в Шотландии, или это твой первый приезд сюда?

Она с готовностью ответила ему, отметив, что он ловко уклонился от беседы о Десиме. Он задал Рэйчел несколько вопросов о ее жизни в Лондоне, о недавнем путешествии во Флоренцию; отвечая ему, девушка думала о том, был ли у него роман с Десимой, злоупотребил ли он самым постыдным образом гостеприимством Чарльза. Рохан не утверждал с определенностью, что их связывает интрижка, он лишь сказал, что Десима проявляет чрезмерный интерес к гостю... А вчера вечером Десима заявила, что Дэниэл Кэри не нравится ей и что она не доверяет ему.

Либо Рохан ошибся, подумала Рэйчел, либо Десима лгала. Может быть, Десима соврала, желая заручиться поддержкой Рэйчел против Чарльза; возможно, она боялась, что Рэйчел осудит ее за супружескую неверность, и не хотела в данный момент терять сочувствие подруги.

Вероятно, у них роман. Рэйчел решила, что Десима, сильно увлекшись мужчиной, способна потерять свою невозмутимость; несомненно, если бы Дэниэл не добился желаемого сразу, он бы давно покинул Рошвен. Такой человек, как Дэниэл Кэри, вероятно, всегда без большого труда получает от женщин то, что ему нужно.

— Я часто приезжаю в Лондон из Кембриджа на уикенды,— произнес он.— Мы должны как-нибудь встретиться. Ты, кажется, сказала, что любишь театр?

И тут она снова смутилась, перестала слышать холодный внутренний голос рассудка, помогавший оценивать ситуацию. Да, она любит театр, старается посещать его настолько часто, насколько может себе это позволить...

— Позволить? — В красивых глазах Дэниэла застыло удивление.— Твои кавалеры столь скупы, что разрешают тебе платить за твой билет?

Прежде гордость не позволила бы Рэйчел признать, что ей редко удается посетить театр с кавалером, но сейчас необъяснимый инстинкт вопреки ее воле заставил девушку проявить честность.

— Это лишь такие красавицы, как Десима, располагают очередью из поклонников, готовых каждый день водить их в театр,— шутливо произнесла она.— Остальным везет меньше. Если бы я ждала появления щедрого кавалера, чтобы пойти в театр, я бы бывала там реже, чем мне хочется.

Она едва не засмеялась, увидев его удивление.

— Ты хочешь сказать, что ходишь одна?

— Да, конечно,— почему бы и нет? Иногда я беру с собой подругу. Но я не сижу дома, как современная Золушка, если никто не приглашает меня.

Он уставился на нее. Теперь она действительно рассмеялась.

— У тебя такой вид, словно я только что разрушила все твои представления о незамужних молодых женщинах!

Он тоже засмеялся.

— Ну, не совсем так, точнее...

Дэниэл смотрел в сторону, Рэйчел не сразу поняла, что он проверяет, не слышит ли их кто-нибудь.

— ...ты подтвердила правильность моего первого впечатления о тебе.

— Какого именно?

— Я решил, что ты — весьма необычная и интересная девушка. Он встал, не глядя на нее; порыв ветра на мгновение взъерошил его темные волосы; Дэниэл шагнул к рубке.

— Не угостишь меня сигаретой, Чарльз? Мои кончились... Спасибо.

Она следила за каждым его движением; в ее сознании звучало эхо их беседы, Рэйчел вспоминала интонации его голоса. Чарльз дал ему сигарету, Дэниэл прикурил ее, укрывшись от ветра в рубке. Не успел он вернуться к Рэйчел, как из каюты вынырнула Ребекка, и шанс продолжить беседу исчез. Рэйчел повернулась лицом к воде и стала разглядывать прибрежные скалы.

Они добрались до Кайл-оф-Лохалша к часу дня. Найдя место для лодки у причала, Чарльз предложил подкрепиться ленчем, но Дэниэл воспринял идею без энтузиазма; в конце концов он с Ребеккой отделился от компании, они отправились вдвоем в город. Дэниэл снова предложил Рэйчел пойти с ними, но Десима тотчас напомнила, что Рэйчел обещала помочь им купить еду для обеда. Дэниэл лишь молча пожал плечами.

Интересно, подумала Рэйчел, с уходом Кэри все расслабились. Чарльз стал более общительным, у Рохана тоже развязался язык, внутреннее напряжение Десимы, похоже, ослабло. Рэйчел ощутила, что и ее скованность исчезла с уходом Дэниэла, но в голове у нее по-прежнему царило смятение мыслей, мешавшее сосредоточиться на проблемах Десимы и ситуации, возникшей в Рошвене. Она с трудом откликалась на адресованные ей фразы, постоянно думая о Дэниэле, вспоминая высказанную им готовность приехать в Лондон из Кембриджа и встретиться с ней.

Внезапно Рэйчел стало безразлично, какие у него были или есть отношения с Десимой. Она с изумлением обнаружила, что ей нет дела до Десимы. В какое-то мгновение абсолютной честности с собой она увидела, что ее мир приобрел новые, пугающие очертания; она словно была неожиданно сбита с ног сильным течением; неслась, подхваченная бесшумной гигантской волной, совладать с которой не могла. Я уже не зритель, наблюдающий за разыгрываемым передо мной спектаклем, а его участник, подумала Рэйчел.

Она испытала не только странный душевный подъем, но и острое чувство страха. Ее затянуло в водоворот.

IV

— Обстановка становится опасной,— сказал Дэниэл своей сестре.

— Ты имеешь в виду Десиму?

— Ситуация выходит из-под контроля. Я совершил глупость, связавшись в каком-то смысле с Десимой.

Ребекка удивилась. Дэниэл никогда не позволял женщине одерживать верх над собой, не становился игрушкой в ее руках.

— Что ты имеешь в виду, Дэнни? Почему ты так сказал?

Он объяснил ей. Они шли вверх по улице мимо лавок, где продавались вещи из твида и шотландки, бакалея, мясо, овощи; к тому моменту, когда они оказались возле магазинчика, торговавшего гаэльским серебром и ювелирными изделиями из камней, Ребекка перестала замечать, что их окружает.

— Господи, Дэнни...

— Теперь ты видишь, как это все опасно.

— Но ее надо остановить! Необходимо что-то сделать!

— Это уже моя забота, а не твоя.

— Конечно, это и моя забота тоже! Она может погубить тебя, Дэнни,— полагаешь, я буду стоять рядом и безучастно смотреть на происходящее? Как ты можешь говорить, что это не моя забота!

— Тебе хватает своих проблем.

— Но я уже втянута в события! Дэнни, должность ассистента профессора, которую ты надеялся получить... что, если Десима...

— Совершенно верно.

— Но что мы будем делать?

— Ты не будешь делать ничего,— тихо сказал Дэниэл.— А как поступлю я... Это мы еще посмотрим.

V

Перекусив в одной из гостиниц, стоявших на набережной, они запаслись всем необходимым для торжественного обеда: Рэйчел с Десимой сходили за олениной и остальной провизией, а Рохан с Чарльзом выбрали шампанское и прочие вина. К половине третьего покупки, уже находились в лодке, а Кери все еще не вернулись.

— Я, пожалуй, прогуляюсь до бара и уговорю хозяина налить мне пол-литра пива раньше положенного времени, — сказал Рохан.— Затем проверю, не пришли ли Кэри. Кто-нибудь пойдет со мной?

— Наверно, я,— отозвался Чарльз.— А ты, Десима?

— Нет, я слишком устала. Подожду здесь.

— Я останусь с Десимой,— сказала Рэйчел прежде, чем ее спросили.— Вы идите вдвоем.

Когда мужчины ушли, Десима пожаловалась на головную боль; она пошла вниз, в крошечный камбуз, чтобы сварить кофе.

— Ты будешь, Рэй?

— Нет, спасибо. Я, пожалуй, поднимусь на палубу. Ты останешься здесь?

— Да, я выпьш кофе и прилягу ненадолго. Надеюсь, Чарльз не задержится. Я хочу вернуться домой.

— Я дам тебе знать, когда увижу их.

Рэйчел, поднявшись наверх, укрылась в рубке от подувшего холодного ветра. Облака сгустились, погода портилась, море, словно в ожидании дождя, заволновалось. Рэйчел гадала, где сейчас находится Дэниэл и что он делает. Меньше чем через пять минут она увидела его. Он шагал к причалу с Ребеккой. Возле бара они остановились и посмотрели в окно, похоже, заметив там Рохана и Чарльза. Ребекка зашла в бар, а Дэниэл остался на улице; Рэйчел увидела, что он направился от здания к лодке? У нее сдавило сердце; оно словно опустилось в желудок. Сидя без движения и глядя на идущего по пристани Дэниэла, она почувствовала, что много лет ждала чего-то в уверенности, что узнает это мгновение, когда оно придет. Он приблизился к лодке, увидел Рэйчел, улыбнулся ей, шагнул на борт, и палуба пришла в движение.

— Я решил, что найду тебя здесь,— сказал Дэниэл.— Где Десима?

— Отдыхает внизу, в каюте.

— Ясно.

Он зашел в рубку, приблизившись к Рэйчел, потом посмотрел в сторону бара, но никого не увидел.

— Остальные должны прийти через минуту.

— Да, я видела, как Ребекка пошла за ними. Они замолчали.

Рэйчел сосредоточенно уставилась на каменную стену бара, над дверью которого висела вывеска. Вдруг она почувствовала, что Дэниэл коснулся ее руки; невольно обернувшись, она услышала его голос:

— Не верь...

Он не закончил фразу. Позже Рэйчел удалось вспомнить лишь то, как его пальцы сжали ее запястье, а настойчивые горячие губы коснулись рта. Она ощутила жар, вспышку страсти, напряжение мышц твердого сильного тела; внезапно все кончилось, темная пелена перед глазами девушки рассеялась, и за спиной Дэниэла она увидела застывшую Десиму, которая смотрела на них. Рэйчел почувствовала, что ее губы шевелятся. Дэниэл обернулся.

— Ну, ну,— произнесла Десима вкрадчивым, елейным тоном.— Похоже, я тебя недооценила, Рэй. Ты явно не теряешь времени, верно? Извините, что я прервала вас в такой ответственный момент, но я подумала, что должна предупредить вас — остальные вышли из пивной и направляются сюда...

VI

Ко времени их возвращения в Рошвен начался дождь. Плотные тучи опустились на горные вершины, нависли вдали за песками над болотами. Поспешив спрятаться в своей комнате, Рэйчел обнаружила, что в камине уже полыхает огонь; экономка поставила возле умывальника кувшин с горячей водой. Рэйчел с радостью разделась, сорвав с себя одежду, намокшую во время короткой пробежки от причала до дома, и, собираясь воспользоваться горячей водой, накинула на себя снятый с крона т и плед. Спустя несколько минут, уже надевая шерстяное платье, она услышала негромкий стук в дверь.

— Кто там?

— Десима.

О Господи, подумала Рэйчел. Она уже почувствовала, как краска смущения поднимается от шеи к лицу. Меньше всего она хотела сейчас говорить с Десимой.

— Я переодеваюсь к обеду, Десима. Может быть, ты зайдешь потом?

— Нет, мне необходимо поговорить с тобой.

Нервным пальцам Рэйчел не удавалось справиться с «молнией» на платье.

— Одну минуту.

Флажок «молнии» не желал двигаться.

— Черт возьми! — пробормотала наконец Рэйчел и, плюнув на «молнию», распахнула дверь более резко, чем хотела.

Десима оделась к обеду. На ней было простое однотонное платье, над левой грудью висела бриллиантовая брошь, игравшая в отсветах лампы и камина.

— Да? — выпалила Рэйчел.

Десима молча шагнула в комнату. Когда Рэйчел закрыла дверь, Десима сказала:

— Я просто хочу предупредить тебя насчет Дэниэла. Рэйчел внезапно рассердилась. Почему в конце концов Десима смеет вести себя в отношении Дэниэла так, словно он — ее собственность? У замужней Десимы гораздо меньше прав на Дэниэла, чем у нее, Рэйчел; во всяком случае, она не имеет никакого права осуждать Рэйчел.

— Мне нечего сказать о Дэниэле,— услышала Рэйчел свой сдержанный голос.— Я удивлена, что ты хочешь поговорить о нем.

Десима слегка подняла брови.

— Ты слишком быстро обижаешься. Почему ты испытываешь такое чувство вины из-за того, что я видела, как вы целовались в Кайл-оф-Лохалше? Неужто поцелуй — столь новый для тебя опыт, что он способен вызвать долгое чувство стыда и раскаяния?

— Я...

— Я лишь хотела предупредить тебя, что Дэниэл — исключительно опытный соблазнитель. Чарльз рассказывал мне, что в Оксфорде Дэниэл...

— Меня не интересуют,— возмущенно выпалила Рэйчел,— старые сплетни. Мне безразлично, сколько романов было у Дэниэла, а если бы и интересовало, то в любом случае это не мое дело. Но мне любопытно узнать другое — почему ты намеренно ввела меня в заблуждение вчера вечером, когда пришла сюда рассказать о Чарльзе! Почему ты солгала, заявив, что Дэниэл не замечает женщин и что ты не доверяешь ему, когда на самом деле у вас на протяжении последних недель был тайный роман?

Свет был тусклым, но Рэйчел показалось, что она заметила, как сильно побледнела Десима.

— Я... я испытывала смущение, стыд... постеснялась сказать тебе...

— Что еще ты постеснялась сказать мне, Десима? В комнате надолго воцарилась тишина.

— Что ты имеешь в виду?

— Я размышляла о том, кто из вас двоих больше виновен в крушении брака.

Снова молчание.

— Думаю,— неуверенно начала Десима,— мы оба в чем-то виноваты... Я возмутилась, поняв, что Чарльз женился на мне из-за денег, и повела себя в Оксфорде не лучшим образом... ничего ужасного, ты понимаешь, я не совершила, только раз или два слишком много выпила на скучных вечеринках, чтобы не заснуть, и поставила Чарльза в неловкое положение. Время от времени флиртовала со студентами, тоже от скуки... Но я никогда не изменяла ему. Даже сейчас, хоть Дэниэл и умолял меня нарушить верность Чарльзу, мне всегда удавалось сохранять самообладание и отказывать ему. Рэйчел, ты не представляешь, в каком напряжении я жита последние несколько недель! Я действительно увлеклась Дэниэлом, но ужасно боялась, как бы Чарльз не узнал об этом. Потом мне пришла в голову мысль — а не поощряет ли Чарльз поведение Дэниэла, чтобы моя измена дала ему право на любую месть. Я оказывалась верить в то, что Дэниэл способен вести себя столь подло по отношению к Чарльзу, которого он уважал и любил.

— В это действительно трудно поверить, но не да шла ли ты сама ему авансы?

— Вовсе нет, клянусь тебе! Признаю, он мне нравился, иногда мне было очень трудно — если вообще возможно — держать его на расстоянии. Возможно, тебе нелегко это понять, но…

Рэйчел было слишком легко понять это. Она почувствовала себя неважно; в голове девушки разлилась тупая боль.

— Я удивлена ненаблюдательности Чарльза.

— Именно поэтому я стала думать, что Дэниэл — его тайный сообщник. Чарльз даже уговаривал обоих Кэри оставатюя в Рошвене подольше. Мне Бог знает что в голову приходило. Я гадала, не состоят ли они в заговоре против меня, не пытаются ли поставить в безвыходное положение... Я... я испугалась, Рэй, это было кошмаром...

Десима дрожала, ей пришлось сесть.

— Извини, если я проявила бестактность, увидев тебя с Дэниэлом, но мои нервы лопнули, я потеряла способность здраво рассуждать. Мне показалось, что тебя, единственного человека, которому я могу доверять, постоянно отнимают у меня, делают моим врагом; эта мысль так потрясла меня и напугала, что я лишилась выдержки. Ты веришь мне Рэй? Ты ведь на моей стороне, да?

— Конечно,— поспеши ответить Рэйчел.— Не сомневайся.

Но под ее успокаивающим тоном скрывалось замешательство; в душе Рэйчел боролись противоречивые чувства и сомнения.

Рэйчел не могла отрицать того, что все, с кем она говорила в тот день, пытались настроить ее против Десимы, Также было верно и то, что Дэниэл привык добиваться своего с женщинами и, очевидно, не смог отказать себе в удовольствии позабавиться с ней. Несомненно, он нашел ее оранной и несовременной, получил наслаждение от испытанного о смятения и от того, что она изменила своим обычным правилам. Головная боль усилилась.

— У тебя не найдется аспирина, Десима?

— Аспирина? Да, конечно... Слушай, почему бы нам не пообедать вдвоем в моей комнате? Сегодня вечером я не хочу никого видеть. Мы можем спокойно поесть, немного поговорить и рано лечь спать.

— Это не будет выглядеть подозрительно? Мне не так плохо — просто немного болит голова. Лучше я пообедаю со всеми.

Вопреки услышанному на не хотела упустить возможность увидеть Дэниэла. Вернувшись через пять минут из комнаты Десимы с бутылочкой аспирина, она удивилась тому, что ее по-прежнему тянет к Дэниэлу, хотя он была уверена в том, что безразлична ему. Дэниэл любит только Десиму; сцена в рубке была, вероятно, разыграна с целью вызвсь у нее ревность и укрепить интерес девушки к Дэниэлу. Через двадцать минут головная боль отступила, и Рэйчел спустилась вниз, чтобы пообедав.

Десима не появилась к обеду, но Чарльз и Рохан были весьма разговорчивы и почти все время строили планы насчет приема, назначенного на вечер следующего дня, вспоминали давние торжества по случаю их совершеннолетия; Ребекка, напротив, редко раскрывала рот, Рэйчел тоже в основном молчала. За все время еды Дэниэл ни разу не взглянул на девушку и не сказал никому ни слова. При первой возможности он, извинившись, покинул комнату. Ребекка в конце концов удалилась в библиотеку; Чарльз ушел в свой кабинет поработать над рукописью. Рэйчел и Рохан остались сидеть друг против друга за столом. Рохан подался вперед чтобы передвинуть подсвечник.

— Почему Десима не спустилась к обеду вниз?

— Она сказала, что утала.

— А что показалось тебе?

— У нее действительно усталый вид. Она на самом деле сильно нервничает, Рохан. Я беспокоюсь за Десиму.

— Если ее нервы в плохом состоянии,— сказал Рохан,— в этом виновата лишь она одна.

— Да? Что означает это замечание?

— Она может уехать отсюда при желании хоть завтра.

— Не говори глупости; как она может убежать от торжественного обеда, который планировался с такой тщательностью? Она вынуждена оставаться здесь до утра своего дня рождения. Она сказала мне, что у нее нет наличных.

— Деньги есть у Дэниэла.

— Не думаю, что Дэниэл настолько глуп, чтобы увезти ее с собой.

— Ты просто не хотела бы думать, что он способен так поступить.

— Послушай, Рохан...

— Тебе нравится Дэниэл, верно? Не пытайся убедить меня, что это не так! Я слишком хорошо знаю тебя, Рэйчел, и вижу, кто тебе нравится, а кто — нет. Но ты можешь забыть Дэниэла. Он увлечен Десимой.

— Я...— начала Рэйчел, но Рохан не стал ее слушать.

— Думаешь, я не заметил, приехав в Рошвен, что происходит между ними? — перебил он девушку

— Думаешь, мне не ясно, что он хочет ее и применяет все известные ему уловки, чтобы увезти Десиму с собой?

Его голос слегка дрожал. Чтобы скрыть свое волнение, он протянул руку к графину с вином и нетвердой рукой наполнил свой бокал; вино расплылось темным пятном на белой скатерти.

— Я сказал Чарльзу,— сообщил Рохан.— Но он мне не поверил. Ты представляешь? Сегодня утром, расставшись с тобой, я увидел, как Десима зашла в комнату Дэниэла, чтобы дождаться, когда он вернется от лодки, и я точно знаю, чего она ждала. Я пошел к Чарльзу и сказал...

— Ты не имел права так поступать, Рохан. Это тебя не касается,— резко перебила его Рэйчел.

— Чарльз — мой двоюродный брат, верно?

— Это тут ни при чем. Ты не должен был вмешиваться.

— О Боже! — воскликнул Рохан, опустив бокал на стол с такой силой, что тонкое стекло едва не треснуло.— Не воспитывай меня! Не забирайся на свою викторианскую кафедру и не читай мне проповеди о том, что можно делать, а что нельзя. Много ли ты знаешь о жизни? Ты никогда не была влюблена, никогда ни с кем не спала, никогда...

— Какое отношение это имеет к тому, что ты поспешил сообщить Чарльзу о попытке соблазнения гостем его жены? Господи, если Чарльз настолько слеп, что не замечает непорядочного поведения своего гостя, он заслуживает того, чтобы его жену соблазнили! Я уверена, он не обрадовался твоему вмешательству в их дела!

— Но если он знал, что Дэниэл постарается соблазнить Десиму, почему он не вышвырнул его из Рошвена? К тому же он не поверил мне, когда я рассказал ему о них! Он так тщеславен и самовлюблен, что считает невозможным, чтобы Десима помыслила об измене! И постоянно уговаривает Кэри оставаться в Рошвене!

— В таком случае либо он — глупец, либо у него есть особые причины оставлять здесь Кэри.

— Какие причины? — спросил Рохан.— Назови мне хоть одну причину, по которой он должен держать любовника жены в своем доме!

— Если верить Десиме, они — не любовники.

— Если это даже и так, то не по причине отсутствия желания у Дэниэла!

— Откуда тебе это известно? Он посмотрел на Рэйчел.

— Я наблюдал за ними.

— Ты хочешь сказать, что шпионил за ними?

— Я...

— Господи, Рохан, что ты пытаешься сделать? Ты кто — добровольный соглядатай Чарльза? Какое тебе дело до того, спит Десима с Дэниэлом или нет?

Рохан отодвинул стул и встал так резко, что тот едва не опрокинулся.

— Мне ясно,— сказал он, направляясь к двери,— что ты не имеешь ни малейшего представления о сложившейся ситуации.

Она выждала полминуты, чтобы его ярость успела стихнуть, и проследовала за ним в гостиную, находящуюся возле холла. Он стоял возле полыхающего камина, держа в руках нож для разрезания бумаги, сделанный из слоновой кости. Похоже, охваченный нервным возбуждением Рохан подобрал его с письменного стола. Чехол, в котором находилось лезвие, имел форму бивня, из которого выступала рукоятка. Рэйчел не видела прежде этой вещицы.

— Откуда он у тебя?

— Нож принадлежит Ребекке. Она купила его в Эдинбурге перед приездом в Рошвен.

Он внезапно положил нож, и Рэйчел заметила тщательно вырезанные на нем изящные китайские фигурки. Она рассеянно взяла его в руки.

— Я бы хотел получить ответы на два вопроса,— внезапно произнес Рохан.— Во-первых, почему Чарльз терпит поведение Дэниэла и даже уговаривает Кэри оставаться в Рошвене? Во-вторых, почему Десима предпочитает находиться здесь, несмотря на то что она имела возможность уехать отсюда?

— Рошвен — ее дом, Рохан. Почему она должна позволить кому-то изгнать себя из него?

Она машинально вынула нож из чехла и провела указательным пальцем по кромке лезвия.

— Господи, какой он острый! Им можно рассечь на лету шелковинку.— Она поднесла ко рту свой палец, на котором выступила красная полосками, положила нож на стол.

— Однако,— сказал Рохан,— если у Десимы действительно разгулялись нервы в результате ее отношений с Дэниэлом, или Чарльзом, или с ними обоими, почему бы ей не покинуть на какое-то время Рошвен? Она должна была сделать это с радостью, верно?

— Но имела ли она такой шанс?

— Дэниэл...

— Я уверена, Дэниэл не настолько глуп, чтобы так навредить себе.

— Откуда ты знаешь? — сказал Рохан.— Он тебе почти незнаком. Откуда тебе известно, что он может сделать, а что нет?

Нож расплывчатой белой полоской лежал на столе. Рэйчел снова рассеянно взяла его, лаская пальцами холодную костяную поверхность. Рохан прав. Что она знает о Дэниэле? Какие у нее основания исключать возможность того, что Дэниэл предлагал Десиме уехать с ним, а после ее отказа уделил внимание ей, Рэйчел, чтобы вызвать ревность у Десимы? Разве не очевидно, что эпизод в рубке должен был заставить Десиму пересмотреть свои чувства к Дэниэлу? Это явно был успешный ловкий маневр, поскольку в тот же вечер Десима пришла к ней, чтобы настроить ее против Дэниэла и впоследствии вернуть его себе. Десима с ее деньгами, красотой и природным самообладанием... легко представить ее рядом с Дэниэлом — гораздо легче, чем с Чарльзом. Похоже, Десима ведет свою игру, планируя в конце концов убежать с Дэниэлом.

— В чем дело, Рэйчел? Ты побледнела.

— Десима всегда получала то, что хотела иметь. Жизнь благосклонна к таким, как Десима; им постоянно достаются внимание, восхищение, комплименты. Дэниэл для нее всего лишь еще один мужчина, еще одно имя в длинном списке поклонников, взглянувших на Десиму более одного раза. Десима нуждается в нем лишь как в средстве достижения своих целей. Десима не любит его. Но она, Рэйчел, к нему неравнодушна.

— Нет,— сказала девушка.— Со мной все в порядке.

— Дэниэл...

— Я больше не хочу говорить о нем.

Она выпустила нож из рук, и он с грохотом упал на стол.

— Я, пожалуй, рано лягу спать. Головная боль усилилась.

— Если тебе нужен аспирин...

— Нет, Десима уже дала мне его, спасибо. Спокойной ночи, Рохан.

— Спокойной ночи,— медленно отозвался он; даже не взглянув на него, она почувствовала, что его серые глаза настороженно прищурились — он заметил ее холодность и сделал свои выводы из ее поведения. Рохан всегда видел слишком многое.

С трудом соображая, куда она идет, Рэйчел быстро пересекла холл и, задевая ступени, зашагала по лестнице в успокаивающую тишину своей комнаты.

VII

Она проснулась внезапно после полуночи. Ветер снова выл за окном, капли дождя негромко барабанили по подоконнику. На улице было абсолютно темно. Рэйчел удалось разглядеть лишь светящийся циферблат часов и белую полоску простыни, выбившейся из-под пледа. Она присела, вслушиваясь в ночь. В доме царила тишина, однако что-то разбудило ее. Может быть, она видела сон и, проснувшись, спутала его с реальностью. Она продолжала прислушиваться, но ничего не услышала, затем девушка выскользнула из кровати и, не зажигая лампу, прошла к двери. Рэйчел уже собралась открыть ее, но тут услышала скрип половицы, донесшийся из коридора. У нее невольно побежали мурашки по голове. Конечности девушки онемели, она потеряла способность двигаться. Ее внезапно охватил страх.

Трудно сказать, как долго она ждала в темноте, но после минуты полной тишины ей удалось бесшумно вернуться к кровати, найти спички и зажечь лампу. Тусклый свет действовал успокаивающе. С лампой в руке она возвратилась к двери. Несомненно, она будет смеяться над собой при утреннем свете, но сейчас она знала, что не сможет заснуть с незапертой дверью. Добравшись до нее, она обнаружила, что в замке нет ключа. Может быть, он торчит с другой стороны. Лишь через пару минут она заставила себя повернуть ручку и медленно потянуть ее на себя. Снаружи никого не было. Быстро шагнув в коридор, она увидела, что он был пуст.

Ключ исчез. Она замерла, не зная, что предпринять; размышляя об этом, Рэйчел заметила тусклый свет в конце коридора, словно внизу в холле по-прежнему горела лампа. Внезапно решившись, она задула свою лампу, оставила ее в комнате и вернулась в коридор. Дверь Десимы, расположенная справа от Рэйчел дальше по коридору, была закрыта. Рэйчел тихо постучала по деревянной панели и вполголоса спросила Десиму, спит ли она, но ответа не последовало. Она потрогала ручку, но дверь была заперта. Десима имела ключ.

Рэйчел пошла дальше. У балюстрады было темно; посмотрев вниз через перила, она увидела, что в холле, на столе, действительно горела одна из больших ламп. Девушка снова замерла. Она еще плохо ориентировалась в доме, но знала, что ее комната расположена в южном крыле, а спальня Десимы — в юго-восточной башенке с окнами, выходящими на восточные горы и болота и южные пески, тянувшиеся перед скалами. Комнаты Чарльза, очевидно, находились в западном крыле, смотревшем на море; она вспомнила, что, по словам Рохана, из окон его комнаты также виден океан. Северное крыло не использовалось, егерь и его жена предпочитали жить в маленьком коттедже в сотне метров от дома. Значит, Кэри достались комнаты в восточном крыле, смотревшем на горы и болота, где и стояла сейчас Рэйчел. В отличие от других частей дома коридор здесь был открыт с одного конца, позволяя видеть через перила просторный нижний холл; в середине коридора два симметричных лестничных пролета, соединявших первый и второй этажи, сходясь, образовывали ровную площадку. Из дальнего конца коридора в северо-восточную башенку с пустыми комнатами на втором этаже вела узкая спиральная лестница, менее изысканная и элегантная, чем главная, начинавшаяся в холле. В дальней от холла и лестницы части коридора виднелись двери шести комнат восточного крыла. Шагнув к лестничной площадке, Рэйчел увидела, что одна из дверей приоткрыта.

Она замерла.

В комнате было тихо. После минутных колебаний она постучала по дверной панели; никто ей не ответил; она открыла дверь пошире и заглянула в комнату. Кровать была нетронутой, шторы на окнах не сдвинуты, но в камине догорали поленья, свет пламени заменял девушке лампу. Дэниэл поддерживал в комнате порядок. Возле кровати стояла пара мужских тапочек; через высокую спинку стула был аккуратно перекинут халат. На тумбочке лежали серебряные платяные щетки и большая расческа, возле умывальника бритвенный прибор, казавшийся старомодным рядом с тюбиком современного крема для бритья.

Ощутив охватившее ее любопытство и желание узнать больше о Дэниэле, но не смея разглядывать его вещи, она быстро вернулась в коридор. После происшедшего днем в рубке Рэйчел испытывала острую потребность раскрыть загадку его личности, проникнуть в его прошлое. Как он проводил время, свободное от научных исследований? Как протекали его детство, юность? Познал ли он разочарование, крушение иллюзий или же с самого начала шел дорогой успеха, не ведал боли неудач и неразделенных чувств? Много ли было у него друзей в Кембридже? Жил ли он один или?..

Но она решила пресечь ход своих мыслей. Она уже возмущенно заметила Рохану, что ее не интересуют отношения Дэниэла с женщинами в прошлом, и длительные размышления об этом сейчас способны превратить ее слова в проявление лицемерия. Ускорив шаги словно в попытке освободиться от мыслей о прежних связях Дэниэла, она вышла на лестничную площадку. Рэйчел не увидела там никого. Где же Дэниэл? И кто оставил свет в холле?

Пройдя половину лестницы, ведущей вниз, Рейчел задумалась о том, действительно ли Десима так крепко спит за запертой дверью. Девушка остановилась, держась за перила, и бросила взгляд через плечо в сторону балюстрады, возле которой недавно стояла. И тут она услышала голоса. Они доносились как бы издалека тихим бормотанием, едва нарушавшим безмолвие просторного холла; добравшись до нижней ступени, она поняла, что звуки идут из одной из комнат, двери которых выходят в холл слева от лестницы. Рэйчел подошла к библиотеке, и тут ей стало ясно, что кто-то беседует в соседнем кабинете Чарльза, находящемся на первом этаже юго-восточной башенки.

Она приблизилась к этой комнате. Дверь была почти закрыта; люди, находившиеся за ней, явно считали ее закрытой полностью; Рэйчел собралась постучать и выяснить, кто говорит там в столь поздний час, но, услышав обрывки фраз, замерла в нерешительности.

— Нет,— твердо произнес Чарльз Маннеринг.— Это исключено. Моя дорогая, ты сама училась в университете. Ты знаешь царящие там порядки. Конечно, если бы я был свободен, все было бы иначе.

Заговорила женщина. Обычно громкий, звонкий голос Ребекки звучал сейчас тихо.

— Но, Чарльз, если Десима...

— Десима ничего не знает, у нее нет даже подозрений.

— Тогда зачем она пригласила сюда эту девушку?

— Рэйчел — подсадная утка, способная отвлечь внимание от Десимы.

— Но если она все же подозревает...

— Моя дорогая, Десима полностью поглощена собой, это ее обычное состояние. Думаешь, у нее есть время на подозрения?

— Чарльз...

Тишину нарушил звук быстрого вдоха, за которым последовал сдавленный стон; через несколько секунд Рэйчел услышала тихий усталый вздох. Рэйчел отступила на шаг назад. Ноги плохо слушались девушку, она словно только что излечилась от долгого паралича; мысли лихорадочно вращались в мозгу. Первой, непосредственной реакцией Рэйчел было желание не оказаться застигнутой в холле; в любом случае, что бы ни происходило там, они не должны догадываться, что она слышала слова Чарльза о его возможной «свободе» и неведении Десимы, которую он упоминал с небрежным презрением в голосе. Она должна спрятаться. Ей необходимо все обдумать. Мозг плохо подчинялся Рэйчел, она поняла лишь то, что Чарльзу нет дела до поведения жены и он, боясь потерять Ребекку, не предпримет ничего такого, что может заставить Дэниэла увезти сестру из Рошвена. Она открыла дверь гостиной, где вечером беседовала с Роханом, и вошла в комнату. Какая-то тень передвинулась по коврику перед камином. Рэйчел вздрогнула, подавила испуганный вскрик; сквозняк заставил поленья вспыхнуть ярче, отсвет огня позволил девушке разглядеть вытянувшегося в дремоте перед камином и разбуженного ею сенбернара. Он глухо зарычал.

— Все в порядке, Джордж,— прошептала она.— Это всего лишь я.

Рычание не смолкло, но теперь пес замахал хвостом. Отблески пламени играли в его глазах, придавая взгляду свирепость. Рэйчел опустилась в кресло. Джордж наконец успокоился, по-прежнему наблюдая за девушкой; они смотрели друг на друга. Чуть поодаль за собакой стоял письменный стол с гладкой полированной поверхностью; на нем темнело обтянутое красной кожей пресс-папье; миниатюрный календарь указывал дату, истекшую три дня назад, стеклянный груз для бумаг причудливо преломлял лучи света.

Рэйчел встала, в волнении подошла к столу и перевернула листки календаря. Сейчас начиналась суббота, двенадцатый день сентября. Сегодня в восемь вечера состоится торжественный обед в честь совершеннолетия Десимы; потом часы пробьют полночь, возвестив о начале двадцать первого дня рождения хозяйки Рошвена. Если с девушкой что-то должно случиться, то это произойдет в течение ближайших двадцати четырех часов. Она поставила календарь на место и еще раз посмотрела на стол. Там чего-то явно не хватало. Поверхность его выглядела не так, как прежде. Она вспомнила свою беседу с Роханом, состоявшуюся здесь несколько часов тому назад; восстановив в памяти ту сцену, она снова бросила взгляд на пустую гладкую поверхность стола. Белый нож из слоновой кости для разрезания бумаги исчез.

В животе девушки образовалась пустота; руки мгновенно вспотели. Успокойся, сказала она себе. Не торопись с выводами. Вероятно, Рохан машинально переложил его куда-то после ее ухода. Она снова вспомнила их разговор, прокрутив его в памяти, точно фильм. Нож лежал на столе возле стеклянного груза; Рохан взял его и недолго подержал в руках. Она отчетливо помнила, как он положил его обратно на стол. Она посмотрела по сторонам, проверила облицовку камина, даже подошла к дивану, стоявшему у дальнего окна. Остановившись, чтобы разглядеть антикварные безделушки, хранившиеся в маленьком шкафчике, Рэйчел внезапно почувствовала, что она в комнате не одна. Девушка резко обернулась, бессознательно зажав рот ладонью. Рэйчел увидела темную фигуру.

— Ты что-то ищешь, Рэйчел? — невозмутимым тоном спросил от порога Дэниэл.

I

Он вошел в комнату, бесшумно касаясь ногами мягкого ковра, и закрыл за собой дверь. Пес зашевелил хвостом, приветствуя Дэниэла, который не обратил на него внимания.

— Что ты здесь делаешь в такой час?

Его голос прозвучал вежливо, но в нем явно присутствовал жесткие ноты. Рэйчел внезапно ощутила силу, исходившую о Дэниэла, почувствовала его способность управлять ситуацией.

— Я не могла заснуть.

Пальцы девушки бессознательно стянули края халаа.

— Я спустилась вниз за книгой, которую, как мне казалось оставила тут.

— Понимаю,— сказал Дэниэл; Рэйчел знала, что он не верит ей. — Ты нашла ее?

— Нет. Нет, я...

— Как она называется?

Возникла короткая напряженная пауза. Охваченная паник Рэйчел была не в состоянии вспомнить хоть одно название.

— Просто какой-то роман,— пробормотала она.— Не помню названия. Он был в темно-зеленой обложке с черными буквами.

— Я помогу тебе искать его.

— Нет, спасибо… Я даже не уверена, что оставила его здесь.

Самообладание покинуло ее так быстро, что Рэйчел чувствовала: в любой миг она может броситься прочь из комнаты, если он продолжит задавать вопросы о книге. Ее охватила эмоциональная клаустрофобия; она начала приближаться к двери, но Дэниэл, сделав три стремительных шага, оказался там раньше ее. Она остановилась.

— В чем дело? — спросил он.— У тебя взволнованный вид. Что случилось?

Рэйчел, не смея признаться ему в том, что она подслушивала разговор между Чарльзом и Ребеккой, произнесла первое, что пришло ей на ум.

— А ты что здесь делаешь? — спросила она.— Почему еще не лег спать?

— Я никогда не ложусь раньше полуночи— сухо ответил он.— Я читал в библиотеке, а когда собрался подняться к себе, услышал шорох, донесшийся из этой комнаты.

К своему ужасу, она обнаружила, что ей нечего сказать. Рэйчел ощутила, что краска залила ее шею и подступила к лицу; все прошлое смущение девушки словно сконцентрировалось в одно длинное мгновение растерянности и робости. Бронзовая ручка двери холодила ее горячую ладонь. Она попыталась повернуть ручку, но Дэниэл положил свою руку сверху и остановил Рэйчел.

— Я хочу поговорить с тобой.

Это не было спектаклем, разыгранным для Десимы, которая находилась наверху, за запертой дверью. Даже если днем в рубке его отношение к ней могло оказаться лицемерием, то сейчас, в гостиной, отделенной дверью от всего остального мира, возле догорающих в камине дров, возможность игры на публику исключалась.

— Вероятно, это может подождать до утра,— сказала Рэйчел; уязвленная гордость, страх, дюжина других противоречивых чувств вызывали в ней желание поскорей расстаться с ним, хотя в глубине души она хотела, чтобы он возразил ей и заставил остаться.— Я очень устала.

Во время прошлых контактов с мужчинами подобный момент обычно становился переломной точкой, в которой ее невольная холодность приводила к тому, что поклонники покидали Рэйчел, и ей оставалось лишь сожалеть в одиночестве о своих словах. Мужчина обижался или терял надежду; он либо не испытывал достаточно сильной увлеченности, чтобы преодолеть ее сопротивление, либо ему недоставало проницательности, чтобы увидеть, что формальный отказ, по сути, вовсе не отказ, а проявление потребности в укреплении ее веры в себя. Все прежние кавалеры Рэйчел в этот момент поворачивались и уходили.

— Устала? — произнес Дэниэл.— Кажется, ты сказала, что у тебя бессонница, из-за нее ты спустилась за книгой. Присядь на минуту и объясни мне, почему ты выглядишь сейчас как привидение.

— Я... со мной ничего не случилось.

Но она позволила себе отойти от двери и опуститься на диван возле камина.

— В доме было так тихо, что мне стали мерещиться голоса и тени.

Он сел рядом с ней на диван; пружины негромко заскрипели под его весом и смолкли.

— Десима что-нибудь сказала? — спросил он наконец.

— Насчет происшедшего в рубке? Нет, ничего.

— Совсем ничего?

— Ничего.

Значит, вероятно, он интересовался лишь Десимой, хотел узнать, как она отреагировала на эпизод в рубке. Рэйчел встала и шагнула к двери.

— Извини меня, но я действительно больше не могу оставаться здесь... Я найду книгу утром.

Но он уже поднялся, чтобы последовать за ней. Желая расстаться с ним, она торопливо вышла в холл, но сразу же в ужасе увидела Чарльза и Ребекку, покидающих библиотеку. Она остановилась.

Дэниэл тоже замер у нее за спиной, она услышала, как он резко втянул в себя воздух. Чарльз остановился в нерешительности, его пальцы лежали на ручке двери, которую он закрывал; Ребекка с горящими щеками уставилась на Рэйчел. В холле воцарилось молчание.

— Вы двое тоже еще не спите,— произнес наконец Чарльз.— Или что-то заставило тебя спуститься вниз, Рэйчел?

Он заметил, что она была в поношенном халате. Рэйчел внезапно поняла, что ее лицо еще пылает после столкновения с Дэниэлом. Несомненно, Чарльз и Ребекка решат, что у нее было свидание с Дэниэлом в гостиной... Она почувствовала, как сгущается краска на ее щеках, и тут Дэниэл шагнул мимо Рэйчел к своей сестре, его движения были спокойными, уверенными.

— Рэйчел искала книгу, которую оставила тут вечером.

Он был сдержан, невозмутим. Дэниэл снова вышел на авансцену и без труда взял ситуацию под контроль.

— Ты поднимаешься наверх, Ребекка? Или я увижу тебя утром? Его слова содержали в себе легкий намек, но тон голоса подразумевал наличие в сказанном какого-то более глубокого смысла.

— Я не понимаю, что ты имеешь в виду,— слишком поспешно вмешался Чарльз.— На что ты намекаешь, Дэниэл?

— Просто я собираюсь лечь спать и поинтересовался, не последует ли она моему примеру. На что я мог намекать?

Он поддразнивал Чарльза, втягивая его в словесную игру.

— Спокойной ночи.

— Подожди!

— Да?

Чарльз внезапно вспомнил о присутствии Рэйчел и замолчал. Возникла еще одна неловкая пауза.

— Извините меня...— пробормотала Рэйчел; опустив глаза, она торопливо покинула холл. Она чувствовала, что они провожают ее взглядами; Рэйчел бегом одолела лестницу и поспешила по коридору в свою комнату. Достигнув убежища, она распахнула дверь и тотчас с облегчением захлопнула ее.

Она села, неровно дыша; придя в себя, Рэйчел снова приоткрыла дверь и вернулась в коридор. Она должна сообщить Десиме о разговоре между Чарльзом и Ребеккой. Осторожно двигаясь вдоль коридора, Рэйчел замерла в нерешительности возле двери Десимы, затем, услышав голоса, отошла к балюстраде. В холле никого не было, но до нее доносились отголоски чьего-то спора. Наверно, они вернулись в кабинет или библиотеку, решила она, не в силах разобрать, о чем шла речь. Поколебавшись, Рэйчел решила, что это хороший шанс увидеть Десиму без свидетелей и риска быть обнаруженной; она возвратилась к запертой двери.

— Десима, Десима, ты спишь?

Рэйчел несильно постучала по дверной панели.

— Десима, проснись!

Внутри раздались шаги, чиркнули спичкой, щель под дверью засветилась.

— Рэйчел? — испуганно спросила Десима.

— Да, ты можешь меня впустить?

— Одну минуту.

Снова шум, шлепанье тапочек, звук поворачивающегося в замке ключа; наконец появившаяся на пороге Десима посмотрела на Рэйчел.

— Что случилось? — ее голос звучал почти враждебно.— Что тебе надо?

Рэйчел не ожидала подобной встречи.

— Могу я зайти на минуту? — смущенно спросила она.— Здесь говорить неудобно.

Десима молча распахнула дверь.

— Что-то произошло, Десима?

— Нет,— она, повернувшись, отошла к кровати.— Просто я решила не открывать дверь сегодня ночью и завтра вечером до торжественного обеда.

— Даже мне?

— Даже тебе.

— Ты хочешь сказать, что больше не доверяешь мне? — Рэйчел испытала удивление и обиду.— Послушай, Десима! Только потому что Дэниэл...

— Ты не смеешь отрицать, что он нравится тебе! — выпалила Десима, быстро повернувшись к Рэйчел.— Скажи, что это не так! Ты не сделаешь этого, потому что я сказала правду. А если это правда, я не могу доверять тебе.

— Ты говоришь нелепость,— сдержанно заметила Рэйчел. Ради Бога, Десима, возьми себя в руки! Ты разыгрываешь мелодраму, доводишь себя до истерики.

— Кто ты такая, чтобы говорить о мелодраме? — в ярости воскликнула Десима.— Ты со своим подростковым увлечением, влюбленностью школьницы...

Рэйчел резко отвернулась от Десимы.

— Нам не о чем говорить.

— Я начинаю думать, что Рохан — единственный человек, которому я могу доверять,— заявила Десима, дрожа всем телом; ее голубые глаза сузились, стали жесткими.

Рэйчел не слушала ее. Рассердившись, она вышла из комнаты и яростно хлопнула дверью; лишь оказавшись снова в своей спальне, она поняла, что не сказала Десиме ни слова о беседе Чарльза и Ребекки. Думая об этой паре, она вспомнила звуки спора, услышанные несколько минут тому назад; ее заинтересовало, что происходило в библиотеке, куда ушел со своими гостями Чарльз.

II

Рэйчел снова проснулась рано; она полежала, прислушиваясь к тишине, царившей в доме. Не в силах более находиться в неподвижном состоянии, она поднялась, подошла к концу, и раздвинул шторы. Утро было прохладным и неярким, лучи далекого солнца пробивались сквозь дымку. Скоро с Атлантики наползут тучи, они образуют серый мир, состоящий из моря и неба, но сейчас свети, удавалось позеленить болота и выявить темную синеву волнующейся воды.

Одевшись, Рэйчел спустилась вниз. Экономка возилась на кухне; набрав горячей воды, Рэйчел удалилась в одну из комнат возле кухни, чтобы умыться. На первом этаже был водопровод и две ванные, но вода нагревалась на кухне и доставлялась в ближайшую ванную. Покачивавшейся под тяжестью двух огромных кувшинов девушке пришло в голову, что людям, протестующим против современных удобств, дарованных двадцатым веком, следует пожить какое-то время в доме без водопровода с горячей водой и электричества. Когда Рэйчел закончила одеваться, было еще рано — слишком рано для того, чтобы Десима начала подниматься с кровати. «Встал ли еще кто-нибудь?» — подумала Рэйчел. Поколебавшись, она снова спустилась вниз на кухню. Там было безлюдно. Экономка исчезла. Рэйчел обнаружила варившуюся на плите овсяную кашу, наполнила ею миску, поставила чайник; никто не помешал ей в одиночестве закончить завтрак. Девушка уже собралась положить посуду в мойку, когда услышала в холле шаги. В следующий миг на кухне появился Чарльз. Он внезапно замер, увидев Рэйчел. У него утомленный вид, подумала девушка. Щеки Чарльза запали, вокруг глаз собрались усталые морщинки; он, мужчина, которому еще не исполнилось и сорока лет, выглядел сейчас как человек, готовившийся разменять шестой десяток.

— А, это ты,— сказал он.— Миссис Вилли здесь? Я хочу поговорить с ней насчет приготовлений к торжественному обеду.

— Нет, она, похоже, куда-то ушла.

— Возможно, она отправилась в коттедж готовить завтрак для мужа.

Он равнодушно посмотрел на кастрюлю с овсянкой, потом уставился через окно на внутренний дворик. Рэйчел смущенно выжидала, испытывая желание убежать, но боясь показаться невоспитанной и грубой. Она уже встала со стула, когда Чарльз внезапно произнес:

— Я бы хотел поговорить с тобой. Ты не возражаешь, если мы немного прогуляемся в сторону болот?

Рэйчел удивилась.

— Да... да, если ты хочешь, Чарльз,— выговорила она.— Ты хочешь отправиться сейчас?

— Если ты не против.

— Нет, разумеется, нет. Я сбегаю наверх и возьму плащ.

В доме по-прежнему было тихо, на втором этаже тоже никто не появлялся. Зайдя в свою комнату, она нашла плащ, набросила его на плечи. Гадая, что хочет сказать ей Чарльз, она спустилась к нему на кухню. Он по-прежнему стоял у окна, засунув руки в карманы. Когда девушка приблизилась к нему, он повернулся.

— Готова? Она кивнула.

— Хорошо.

Он вывел ее на улицу; прохладный ветерок с моря обдувал щеки девушки, вышедшей на солнечный свет. Рэйчел сделала глубокий вдох, наслаждаясь свежестью бриза, и последовала за Чарльзом через двор в северном направлении, мимо коровы, щиплющей невысокую траву, и свиноматки с шестью поросятами. Возле коттеджа, где жил егерь Вилли с женой, рос картофель и тянулись грядки с капустой. Чарльз поднимался к болотам и скалам, возвышавшимся над полосой песка.

— Я хотел покинуть дом,— сказал он,— чтобы нас никто не смог подслушать.

Вспомнив, как она сама подслушивала вчера вечером, Рэйчел мгновенно покраснела; к счастью, Чарльз шагал впереди и не заметил реакции девушки. Они шли до тех пор, пока не поднялись на ровную скалистую поверхность. Слева от них шумело море, волны обрушивались на берег, справа высились ближайшие горы, их голые каменистые склоны поблескивали сквозь прозрачный воздух. Перед ними возникли уложенные по кругу камни — следы стоянки древнего племени. Чарльз выбрал один из камней и сел на него.

— Хочешь сигарету, Рэйчел?

— Нет, спасибо.

Он закурил у нее на глазах и бросил спичку во влажную траву. Она вскоре потухла, испустив напоследок тонкий дымок. Спустя мгновение Чарльз произнес:

— Почему Десима пригласила тебя сюда?

Рэйчел стала лихорадочно искать убедительное объяснение.

— Я... я ее старая подруга... думаю... она захотела увидеть меня снова перед днем своего совершеннолетия...

— Я в это не верю,— заявил Чарльз.— Я не хочу сказать, что ты лжешь, но, по-моему, тебя ввели в заблуждение. Ты так не похожа на Десиму, что я не могу представить ее желающей возродить школьную дружбу.

— Но...

— Десима не поддерживала контакта с тобой со дня свадьбы, верно? Почему она вдруг решила сейчас поступить так?

— Извини, Чарльз, но я не понимаю, к чему ты клонишь. Насколько мне известно...

— Но тебе известно очень мало, так ведь? — сказал он.— Ты практически ничего не знаешь.

Рэйчел с изумлением заметила, что его пальцы, державшие сигарету, дрожат. Возникла долгая пауза.

Думаю, нет ничего удивительного в том, что у меня возник интерес к Ребекке. Она обладала качествами, отсутствовавшими в Десиме: интеллектом, темпераментом, умением слушать. Ее интересовала моя работа; Ребекка получала удовольствие от моего общества и — это было очевидно — восхищалась мною. Можешь представить, как все это подействовало на меня после нашей с Десимой жизни. Конечно, я не должен оправдывать себя, но Ребекка дала мне все, что мне недоставало в течение двух лет. Я потерял самоконтроль, здравый смысл, сдержанность, наконец, наблюдательность. Я даже не замечал, что Десима нравится Дэниэлу, что она решила пофлиртовать с ним. Я приучил себя не замечать проявления ее кокетства в Оксфорде, привык к тому, что большинство мужчин находят мою жену привлекательной. Если бы я и заметил что-то, то вряд ли бы отнесся к этому серьезно; я сам был слишком поглощен романом с Ребеккой, чтобы ясно видеть происходящее в доме. Десима увлеклась Дэниэлом и вскоре обнаружила, что он — крепкий орешек. Дэниэл оказался не похож на безусых первокурсников, кружить головы которым она привыкла в Оксфорде! Дэниэл не стал плясать под ее дудку, не позволил задавать тон в их отношениях. Дэниэл знал, чего он хотел; если Десима не желает играть по его правилам, он не собирался сдаваться и принимать ее условия!

— Значит, у Дэниэла ничего не было с Десимой,— у Рэйчел от облегчения внезапно закружилась голова.— Между ними так и не возникла близость.

Чарльз поднял брови.

— Нет, ты меня не поняла — наверно, я плохо объяснил тебе ситуацию. Десима хотела пофлиртовать с Дэниэлом для удовлетворения своего тщеславия и ради забавы — другими словами, планировала отношения, которые не дойдут по постели. Но Дэниэл не собирался лишь потешить ее самолюбие. Он взял дело в свои руки, навязал свои правила игры; застигнутая врасплох, Десима, несомненно, позволила ему сделать это.

— Но ты утверждал, что Десима холодна и бесчувственна! Я не верю, что она могла завести настоящий роман с Дэниэлом! Просто не верю этому!

— Моя дорогая, вчера ночью он сообщил мне о том, что они — любовники. Он сам сказал мне об этом.

Шум прибоя, казалось, приблизился. Пугающий рев заставил девушку инстинктивно отвернуться от океана, посмотреть на болота и изрезанные контуры гор.

— Вчера ночью, когда ты покинула холл, мы вернулись в кабинет. Дэниэл ясно дал понять, что ему все известно о нашем с Ребеккой романе; я был так слеп, что не догадывался об этом. Я рассердился на Дэниэла за то, что он делал прозрачные намеки в твоем присутствии, и сказал ему об этом в библиотеке. Тогда Дэниэл заявил, что тебе уже все известно — он видел, как ты подслушивала у двери. Он заметил, что любому человеку не составит труда догадаться о происходящем. Это, конечно, еще сильнее разозлило меня, и вспыхнула ссора. Время от времени Ребекка пыталась заступиться за меня, но он обрывал сестру; ей легче возражать Богу, нежели Дэниэлу. Он заговорил так, словно был прокурором, а я — обвиняемым.

Я пришел в такую ярость, что не воспринимал ни единого его слова. Затем я постепенно начал понимать, что многое из сказанного им справедливо, и расстроился еще сильнее. Он заявил, что я повинен в здешней обстановке и поведении Десимы, что я веду себя с его сестрой, как старый дурак. «Ты жалуешься Ребекке на то, что твоя жена тебя не понимает,— сказал он,— но много ли усилий ты приложил к тому, чтобы выправить положение? Похоже, ты закрываешь на все глаза и позволяешь Десиме поступать, как она хочет, а сам тем временем живешь в свое удовольствие. Ты плачешься о том, что любил свою жену и ничего не получал взамен, но что ты предложил ей, кроме чести носить твою фамилию и скучных развлечений, принятых в академической среде? Ты выражал протест против того, что Десима флиртовала в Оксфорде? Нет, ты, будучи человеком занятым, поворачивался ко всему этому спиной и испытывал тайную недобрую радость, наблюдая за тем, как она сначала кокетничает с поклонниками, а потом отшивает их! Ты самодовольно гордился своей красивой женой, полагая, что холодность Десимы послужит гарантом ее супружеской верности. Тебе грело душу то, что другие мужчины восхищались Десимой! Тщеславие мешало тебе увидеть, что она развлекается с другими, потому что ты сам не способен развлечь жену!»

Я больше не мог сдерживаться и закричал: «Кто ты такой, Дэниэл Кэри, чтобы читать мне проповедь? Ты примчался сюда по моему внезапному приглашению и без угрызений совести злоупотребляешь в самой постыдной форме моим гостеприимством! Думаешь, я не вижу, как Десима флиртует с тобой? — По правде говоря, я ничего не замечал до вчерашнего утра, когда Рохан обратил мое внимание на происходящее, но я счел это безобидной игрой; к тому же мое увлечение Ребеккой не позволяло указать Дэниэлу на дверь.— Осмелься отрицать, что ты пытался соблазнить Десиму! — закричал я.— Осмелься это отрицать!»

И он произнес ледяным тоном с таким презрением в голосе, какое я не могу передать: «Конечно, я не стану отрицать это. Зачем мне лгать? Я решил преподать урок вам обоим, Чарльз! Давно кто-то должен был продемонстрировать Десиме, что значит для человека оказаться в роли игрушки, средства развлечения. Давно пора было напоить ее снадобьем, которым она потчевала других. И я подумал, что пора пробить стену из эгоизма и самодовольства, которую ты возвел вокруг себя, показать тебе, что твоя жена вовсе не так холодна, как ты предпочитал считать!»

Я не мог уловить, о чем он говорит, и спросил его: «Что ты имеешь в виду?» И он ответил: «Ты ведь знаешь, что я не способен стать игрушкой в руках женщины, верно? Я диктую мои собственные условия, и Десима приняла их без долгих раздумий. Недавно она стала моей любовницей».

Я уставился на него, потеряв рассудок. Я понимал одно: человек завладел моей женой, а я попустительствовал этому из-за временного увлечения другой женщиной. Мне стало дурно. Мне показалось, что кто-то ударом топора разбил мой мир вдребезги. Спустя несколько мгновений я смог сказать им обоим: «В воскресенье утром вы покинете этот дом; я хочу, чтобы вы оба навсегда исчезли из моей жизни». Я оставил их в библиотеке и с трудом добрался до моей комнаты.

Я пытался уснуть, но слова Дэниэла постоянно крутились в моем мозгу. Чем дольше я обдумывал их, тем яснее видел его правоту. Я решил после отъезда Кэри увезти Десиму отсюда и начать все сначала. Я понял, что по-прежнему люблю ее, и в свете этого открытия мое влечение к Ребекке показалось бессмысленным, неглубоким.

Он смолк. Мир точно замер. Тучи уже заслонили собой солнце и опутывали вершины гор нежными прозрачными клочьями.

— Но как отреагировала Ребекка, когда ты велел им уехать? — спросила Рэйчел.— Она, верно, сильно расстроилась?

— Я не успел увидеть ее реакцию. Я знал одно: я не хочу больше видеть их обоих.

Он на мгновение закрыл лицо ладонями.

— Рохан оказался прав,— помолчав, сказал Чарльз.— Он сразу отнесся к ним с недоверием. Наверно, есть такой особый тип людей. Это разрушители, за которыми тянется вереница несчастий. Когда Кэри исчезнут из нашей жизни, мы, вероятно, сможем наладить ее.

Пошел дождь; легкий морской туман холодил кожу Рэйчел. Влага действовала успокаивающе, и девушка повернулась лицом к океану. Чарльз встал.

— Нам лучше вернуться.

Они покинули круг из камней и направились назад к скалам. Некоторое время оба молчали.

— Извини, что я обременил тебя всем этим,— сказал наконец Чарльз,— но я не знал, что ты думаешь о происходящем и какие выводы делаешь. Мне показалось важным открыть тебе правду.

— Да,— согласилась Рэйчел.— Да, я тебя понимаю. Спасибо тебе.

— Я, кажется, совершенно не способен сейчас общаться с Десимой. Она не желает разговаривать со мной. Я захотел узнать, не сказала ли она чего-нибудь тебе.

— Нет, она неохотно говорила со мной вчера вечером. Я лишь заметила, что она расстроена из-за Дэниэла.

— Да,— сказал Чарльз.— Несомненно, это так... Надеюсь, все повернется к лучшему после отъезда Кэри. Я бы хотел отменить этот проклятый обед, но мы пригласили много людей, они приедут издалека, связаться с ними уже нет времени.

— Ты не можешь позвонить им?

— В Рошвене нет телефона.

— Ну конечно, я сказала глупость. Я совсем забыла.

Они прошли несколько метров.

— В самом начале нашей беседы ты спросил, почему Десима позвала меня в Рошвен,— сказала Рэйчел.— А ты сам как считаешь, Чарльз?

— Думаю, возможно, она задумала оставить меня и выйти за Дэниэла. Он могла предположить, что я не соглашусь на развод и ей потребуется свидетель моей связи с Ребеккой. Рохан — мой кузен, он, естественно, не годится на эту роль, поэтому Десиме понадобилось пригласить в Рошвен человека со стороны.

— Но как она узнала о твоем романе с Ребеккой? Мне казалось, что она ни о чем не догадывается.

— Нет, она давно все знала. Дэниэл сказал вчера ночью, что она знала почти с самого начала и находила мое увлечение забавным,— с горечью добавил он.— Да, ей все было известно. Похоже, чувства к Ребекке ослепили меня, поскольку происходящее было очевидным для всех, даже для Десимы, которая обычно так поглощена собой, что не обращает внимания на окружающих.

В глазах Десимы, подумала Рэйчел, это могло бы стать еще одной причиной, способной заставить Чарльза желать ее смерти, после которой он получил бы деньги и женился на Ребекке. Удивительно, что Десима ни разу не обмолвилась об этом ей, Рэйчел. Возможно, Десиму удерживала гордость; измена мужа уязвляла самолюбие девушки, как бы она ни пыталась убедить Дэниэла, что ситуация забавляет ее. И все же Рэйчел казалось почти невозможным представить, что Чарльз собирается убить Десиму. Возможно, это было ужасной игрой ее воображения. Возможно, у Десимы действительно не в порядке психика. Тебя будут настраивать против меня, сказала как-то Десима. Постараюсь сделать так, чтобы я тебя потеряла, потому что ты — единственный человек, которому я могу доверять...

— Не знаю, что и подумать,— в отчаянии произнесла Рэйчел.— Просто ума не приложу, как поступить.

Чарльз повернулся к ней. Она действительно заметила настороженность, мелькнувшую в его глазах, или ей это показалось? Может быть, он специально разыграл эту сцену с целью обмануть ее. Возможно, это был спектакль.

— Не обращай на меня внимания,— сказала она.— Я вдруг почувствовала себя запутавшейся.

— Понимаю. Извини меня. Я почти забыл, как ты привязана к Десиме. Тебе, верно, неприятно слышать о ней плохое.

Рэйчел молчала. Спустившись мимо коровы и поросят к коттеджу, они увидели дом. Экономка стирала во дворе. Заметив Чарльза и Рэйчел, она прошла на заднее крыльцо и стала ждать их.

— У миссис Вилли озабоченный вид,— сказал Чарльз.— Надеюсь, ничего не случилось.

Они пересекли двор и приблизились к крыльцу.

— Как хорошо, что вы вернулись, профессор,— сказала экономка; волнение усиливало ее шотландский акцент.— Что мне делать? Я имею в виду сегодняшний обед. Миссис Маннеринг уплыла на лодке в море, не оставив мне указаний, и...

— Уплыла в море?— изумленно воскликнул Чарльз.— Когда это произошло, черт возьми?

— Минут десять назад, сэр. Я услышала шум мотора; она сидела у руля, удаляясь от берега.

— Она была одна?

— Нет, сэр. Ее сопровождал ваш кузен, мистер Квист.

III

Чарльз быстро овладел собой. Пройдя с экономкой на кухню, он осмотрел запасы провизии в кладовой и погрузился в обсуждение того, как следует готовить оленину. Поколебавшись мгновение, Рэйчел вернулась во двор и пошла к фасаду дома; моторки не было видно; ничто не нарушало морскую гладь вплоть до горизонта. Она замерла, не зная, что ей делать, задумалась о том, куда уплыли Десима и Рохан, почему они покинули Рошвен в день торжества, когда требуется их помощь в подготовке приема. На месте Чарльза, подумала Рэйчел, я бы сильно рассердилась. Кто-то произнес ее имя. Обернувшись, она увидела Чарльза, идущего к ней от дома; она пошла ему навстречу.

— Их нигде не видно, да? — спросил он и, когда она покачала головой, сухо добавил:— Не знаю, о чем они думали, уплыв, но, полагаю, они скоро вернутся. Разумнее всего будет, если мы займемся подготовкой приема.

— Да... да, разумеется... Что я должна делать?

— Мне крайне неприятно поручать какую-то работу нашей гостье, но все же не могла бы ты собрать цветы и поставить их в холле? Мы будем обедать, конечно, там. Я должен найти Дэниэла и попросить его помочь мне установить длинный банкетный стол... Справишься с цветами?

— Да, не беспокойся, Чарльз. Если я могу сделать что-то еще, скажи мне.

После его ухода она прошла в заросший сад и осмотрела цветник; лето в горной Шотландии уже закончилось, и выбирать было почти не из чего. Возле каменной стены в одном месте рос морозоустойчивый кустарник с голубыми цветками; острые шипы вонзались в пальцы девушки, и в конце концов она решила вернуться в дом за секатором. Снова начал накрапывать дождь; ветер гнал с моря густые облака, немногочисленные голубые прорехи в них были бледными, холодными, далекими.

Чарльз и экономка все еще находились в кладовой; Рэйчел отыскала в одном из ящиков кухонного стола тяжелые ножницы для стрижки овец и вышла в холл. Она испытывала странную оторванность от реальности, двигалась словно во сне, не имея власти над своей судьбой. Какие-то силы завладели девушкой, они толкали ее в разные стороны и в конце концов вынесли на стремнину; сильное течение погнало ее к неведомой и ужасной развязке. Она ощущала свою беспомощность так же отчетливо, как и давление потока, несшего ее к таинственному будущему, уготованному для них всех. Рэйчел снова замерла в просторном холле, вслушиваясь в тишину; осознав наконец в полной мере охвативший ее страх, она услышала чей-то доносившийся из гостиной плач.

Дверь была приоткрыта. Стиснув пальцами деревянную панель, Рэйчел распахнула ее пошире и заглянула в комнату.

— Дэниэл? — выпалила Ребекка, увидев, что дверь открывается; затем, узнав Рэйчел, она молча отвернулась, снова уткнувшись лицом в ладони.

Рэйчел не знала, что ей делать — шагнуть вперед или удалиться. В конце концов она осталась на месте, пальцы ее сжимали ручку двери; она неуверенно произнесла:

— Я могу чем-то помочь? Найти Дэниэла?

Ребекка яростно вскинула голову, испугав Рэйчел. В ее глазах, влажных от слез, сверкнула ярость; руки девушки дрожали.

— Ты! — закричала она.— Ты! Ты принесла достаточно несчастий! Оставь Дэниэла в покое! Зачем ты приехала сюда — шпионить и приносить людям горе? За этим Десима пригласила тебя? Следить за мной и Чарльзом, чтобы она могла потом при разводе вывалять его в грязи? А теперь ты восстановила Чарльза против меня и против Десимы, потому что хочешь разлучить ее с Дэниэлом и забрать его себе! Какая же ты дура! Думаешь, ему есть дело до кого-нибудь из вас? Думаешь, его притягивает пустота, холодность Десимы, ее тривиальное женское мышление, нагоняющее скуку? Думаешь, его соблазняют твои старомодные наряды, манеры старой девы, неловкость и псевдоинтеллектуальность? А теперь из-за тебя и твоего поведения Чарльз предложил нам уехать, и весь мой мир рухнул, погиб...

Рэйчел наконец обрела дар речи. Бушевавшая в душе девушки ярость мешала ей говорить, ее голос звучал тихо, неровно:

— Ты потеряла голову от эмоций и несешь абсолютный вздор; ты так увлечена своей ролью брошенной героини, что не в состоянии видеть ситуацию в реальном свете!

Она стиснула пальцы до боли, ногти вонзились в ладони.

— Я никогда не шпионила за тобой и Чарльзом! Мне нет дела до того, что ты выставляешь себя на посмешище, связавшись с женатым мужчиной и оправдывая себя лозунгами свободной любви или какой-нибудь другой доморощенной теорией, в которую веришь,— почему это должно меня волновать? Я тут ни при чем! И если ты полагаешь, что Десима попросила меня следить за тобой, ты сошла с ума! Десима слишком увлечена Дэниэлом, чтобы обращать внимание на то, чем ты занимаешься за ее спиной с Чарльзом,— она пригласила меня сюда, чтобы я заняла Рохана. И если ты думаешь, что я имею виды на человека, который способен спать с женой хозяина дома — или с любой доступной женщиной,— ты сильно ошибаешься! Возьми себе своего драгоценного брата! Пусть он увезет тебя подальше от Рошвена; я не желаю видеть впредь вас обоих!

Побледневшая Ребекка встала, движения ее были неуверенными, глаза — округлившимися, мрачными, злыми.

— Чарльз сказал то же самое,— почти шепотом произнесла она и вдруг закричала с перекошенным лицом и сузившимися от ярости глазами:— Ненавижу вас всех, слышишь? Ненавижу вас всех! Ненавижу Десиму, тебя, этого дурака Квиста, ненавижу Чарльза — сильнее всего ненавижу Чарльза! Чарльз Маннеринг, благородный, знаменитый профессор, лживое, слабое существо, трусливый подлец, заявивший мне, что он сожалеет — да, очень сожалеет о случившемся; он, оказывается, совершил ошибку и вовсе не хочет разводиться с Десимой и жениться на мне. Он не хочет больше видеть меня, потому что я выполнила свою роль, словно какая-то шлюха или безмозглая сопливая студентка, втюрившаяся в него! «Я сожалею»,— говорит он! Я заставлю его пожалеть обо всем! Покажу ему, что такое сожалеть. Я...

Она замолчала. За спиной Ребекки тихо закрылась дверь.

— Ступай лучше в свою комнату, Ребекка,— невозмутимым тоном произнес Дэниэл.— Ты забываешь, что мы уезжаем лишь завтра.

Они надолго замолчали. Ребекка смотрела на брата; Рэйчел внезапно обнаружила, что ей необходимо сесть. Дэниэл не двигался. Потом он протянул руку сестре.

— Я отведу тебя на второй этаж.

— Хорошо.

Ребекка снова заплакала; она неуверенно побрела к Дэниэлу. Он открыл перед ней дверь.

— Я сейчас поднимусь наверх.

Она ничего ему не ответила. Они услышали ее всхлипывания, донесшиеся из холла; Дэниэл закрыл дверь, и в комнате воцарилась тишина. Спустя некоторое время он произнес:

— Похоже, я совершил ошибку.

Она недоуменно уставилась на Дэниэла; на улице поднялся ураганный ветер, дождь неистово захлестал по окну.

— Я ошибся в отношении тебя.

Он подошел к камину и замер, глядя на Рэйчел.

— Ты рассказала Чарльзу о нас с Десимой, да?

Загипнотизированная неподвижностью Дэниэла, напуганная его сдерживаемым гневом, Рэйчел произнесла:

— Рохан сказал Чарльзу. Я тут ни при чем. Это Рохан.

— Рохан или ты — это одно и то же, верно? Я долго гадал, за чем тебя пригласили в Рошвен, пока не понял, что это организовано К вистом. Он решил, что ты окажешься ему полезна,— так и вышло.

— Полезна? — растерялась она.— Я не понимаю.

— Не говори мне, что ты не знала о том, что Рохан увлечен Десимой и готов на все, лишь бы вбить клин между ней и любимым мужчиной, которым она может заинтересоваться.

— Я...

— Сначала он возненавидел меня, но был бессилен изменить ситуацию. К тому же ее усугубляло то, что Чарльз, поглощенный романом с Ребеккой, смотрел сквозь пальцы на происходящее между мной и Десимой! Поэтому Квист задумал выписать сюда человека, которого он мог бы использовать; он решил, манипулируя им, стравить нас четверых в надежде, что результатом этого станет примирение Десимы и Чарльза, а также мое изгнание из Рошвена. Именно это и произошло.

— Все это неправда! — громко возразила Рэйчел, борясь с паутиной, в которую попала.— Меня пригласила сюда Десима — Рохан тут ни при чем! Ни при чем! Это сделала Десима, Десима, Десима! Как ты не понимаешь? И Рохан вовсе не увлечен ею — это ты увлекся ею настолько, что тебе начали мерещиться нелепые планы и интриги!

— Похоже, ты ревнуешь,— сказал Дэниэл.— Я этого ждал. Ты сказала Чарльзу, что у Десимы роман со мной, а Квист подтвердил твои слова. Вдвоем вам удалось убедить слабого, поддающегося внушению Чарльза в том, что он обретет покой, лишь выпроводив нас с Ребеккой из Рошвена.

— Это неправда... неправда...

— Ты ненавидишь Десиму, верно? Желаешь ей смерти!

— Нет, я вовсе не...

— Ты зря тратишь душевные силы на ревность! Десима никогда не была моей любовницей и не является ею. Я обманул вчера ночью Чарльза, желая потрясти его... Он был так самонадеян, уверен в своей вечной правоте и в том, что жена никогда не изменит ему! Я понял, что он принял решение избавиться от нас; я был готов сделать что угодно, не боясь причинить ему боль, лишь бы стащить его с пьедестала, который он себе построил. Мне надоело смотреть, как он использует мою сестру, я устал от его лицемерия и самодовольства!

— Ты ненавидишь его, потому что он — муж Десимы?

— Десима мне безразлична! Я хочу одного — избавиться от нее, она представляет для меня опасность, угрожает моим планам. Если она заставит Чарльза использовать свое влияние в целях мести...

— Я тебе не верю,— нетвердым голосом сказала Рэйчел.— У тебя был роман с Десимой, а теперь ты подозреваешь, что она может предпочесть тебе Рохана — или даже Чарльза. Ты не привык к тому, чтобы женщина теряла к тебе интерес прежде, чем она сама наскучит тебе, поэтому ты позволил разыграться своему воображению...

— Ты не понимаешь, что говоришь.

— Я не верю, что у тебя не было романа с Десимой!

— Мне плевать, веришь ты или нет. Какое мне дело? Кто ты мне? Сначала я решил, что ты не похожа на других, но теперь вижу, что ты ничем не отличаешься от тысяч женщин — мелочных, ревнивых и скучных. Да пошла ты к черту! Отправляйся к твоему другу Рохану Квисту, с которым у тебя якобы платонические отношения, и расходуй свою глупую жалкую ревность на его увлечение Десимой Маннеринг; Бог свидетель, ни на что другое ты не годишься.

Он удалился так же невозмутимо, как и пришел, оставив после себя лишь шум дождя, барабанящего по подоконнику, и завывание далекого морского ветра.

IV

Она вернулась в свою комнату. Захлопнула дверь и придвинула к ней кресло из-за отсутствия ключа. Задернула шторы, чтобы отгородиться от ненастья и безжизненного серого пейзажа. Потом легла на кровать в прохладном полумраке и принялась плакать до тех пор, пока у нее не заболело горло и распухли глаза. Лицо Рэйчел, красное от слез, горело, но вскоре ей стало холодно и захотела согреться у камина.

Она встала, спотыкаясь, подошла к нему, но там остался лишь пепел; в железном ящике лежала только пара маленьких поленьев. Дрожа всем телом, Рейчел раздвинула шторы и уставилась высохшими глазами на ландшафт. Дождь прекратился. Гроза стихла, но клочья облаков лепились к горам, сильный ветер с воем дул с океана.

Она снова вздрогнула. Возможно, в комнате Десимы есть дрова и спички. Вернулись ли Десима и Рохан с морской прогулки? Эта мысль снова напомнила Рэйчел о Дэниэле, и ее глаза наполнились слезами. Она попыталась сдержать их, но они потекли еще сильней; девушка отодвинула свою баррикаду, открыла дверь и вышла в коридор.

Там было тихо. Стараясь не всхлипывать, Рэйчел прошла в дальний конец коридора; приблизившись к комнате Десимы, она повернула ручку двери. В камине тлели угли; очевидно, Десима утром развела огонь, в комнате все еще было тепло и уютно. Рэйчел закрыла за собой дверь и заперла ее, потом опустилась на коврик перед камином, чтобы подбросить туда дров; через несколько минут языки пламени потянулись к трубе, и озноб начал отпускать девушку.

Она довольно долго сидела перед камином. Какое-то смутное беспокойство охватило ее душу — словно важная мысль была прервана насильственным путем и безвозвратно утеряна. Другие мысли Рэйчел были смутными, нечеткими, душевная боль и шок притупили прочие чувства. Она испытывала лишь острое ощущение потери, от которого не было лекарства. «Я никогда не любила его,— повторяла она снова и снова, обращаясь к самой себе — Это было лишь увлечение. Он прав, я заревновала, это глупо, нелепо. Он презирает меня».

Но она любила его. Робко потянулась к нему; ее страсть пересилила застенчивость, сдержанность, страх. Любовь была вырвана из ее сердца, сломана безжалостными руками и брошена ей в лицо — покалеченная, неузнаваемая, кровоточащая. Рэйчел испытывала чувство надломленности, унижения, душа ее болела; девушка не смела честно сказать самой себе, что влюбилась без памяти, всеми силами своей души. Она могла признаться себе лишь в тех искаженных страданиями эмоциях, которые Дэниэл отверг, швырнув их ей назад, и повторять, что она стала глупой жертвой своей наивности.

— Это было увлечением,— сказала она вслух, обращаясь к языкам пламени.— Я была дурой. Я никогда не любила его.

Ей казалось, что открытая кровоточащая рана, в которой пульсировала боль потери, никогда не заживет, что ощущение беды и: душевной пустоты останутся навеки.

— Я не была влюблена,— снова произнесла Рэйчел.— Я увлекалась. Совершила ошибку. Все это — ошибка.

Она слушала свои слова, и ей представлялось, что окружающий ее дом и пейзаж за окном идеально отражают чувства одиночества, отчаяния; лишенные тепла и света, они несли в себе бесплодность выжженной пустыни. Рэйчел встала, подошла к окну, словно, созерцая блеклый ландшафт, она могла увидеть свою душу; сделав неловкое движение, он сбросила на пол подушку с дивана, стоявшего у окна. Рэйчел машинально наклонилась, чтобы поднять ее, и вдруг заметила тонкий блокнот в кожаной обложке, который прежде скрывался под подушкой. Это был дневник. Она взяла его, но пальцы не слушались Рэйчел, он выскользнул из них и упал в раскрытом виде к ее ногам. Девушка наклонилась, подняла дневник и увидела, что почерк принадлежал не Десиме.

Ее глаза прочитали отдельные слова прежде, чем мозг остановил девушку. «Чарльз сказал... Я сказала Чарльзу о моих чувствах... Мы с Чарльзом предавались любви... Чарльз обещал... Чарльз...»

Далее шли интимные подробности, душевные излияния, слова восхищения. Рэйчел захлопнула блокнот и спрятала его обратно под подушку. Лишь когда она снова повернулась к огню, в ее оглушенном заторможенном сознании родился вопрос: почему дневник Ребекки Кэри оказался спрятанным в комнате Десимы?

I

Рохан и Десима не возвращались. Долгое утро перешло в прохладный пасмурный день. В четвертом часу Рэйчел задремала на ковре перед камином в комнате Десимы; никто не мешал ей, не искал ее. Когда она проснулась, было уже темно, огонь в камине догорал. Она полежала неподвижно несколько мгновений, не в силах пошевелиться, затем вместе с воспоминаниями душу пронзила боль; девушка села; конечности ее онемели, резь в глазах не проходила. Вечером состоится торжественный обед, к половине девятого шестнадцать человек соберутся в большом холле первого этажа. Сегодня — канун совершеннолетия Десимы, последний вечер пребывания Кэри в Рошвене; Рэйчел в последний раз увидит Дэниэла. Она должна принять участие в спектакле, скрыть от всех, что ее душа сдавлена горечью потери, вытеснявшей все другие мысли и чувства.

Никто не должен знать — вот все, что она могла сказать себе. Никто не должен знать. Она поднялась через силу и подошла к двери. В коридоре было так темно, что ей пришлось постоять мгновение, чтобы сориентироваться, затем она направилась к себе в спальню, касаясь рукой лены, чтобы не пропустить свою комнату. Через минуту она сидела на кровати, пытаясь зажечь лампу.

Миссис Вилли была явно слишком занята подготовкой обеда, чтобы тратить время на разведение огня в комнатах; в камине по-прежнему лежал серый пепел, спальня казалась холодной, сырой. Рэйчел набросила на себя плащ и посмотрелась в зеркало. Она увидела незнакомку с взъерошенными волосами и красноватыми, опухшими от слез глазами. Лицо было пятнистым, ничего не выражающим. Она долго разглядывала себя, затем с лампой в руке снова отправилась в комнату Десимы за спичками и дровами.

К шести часам ей удалось разжечь камин. Она мечтала умыть лицо горячей водой, но боялась встретить экономку на кухне или столкнуться с кем-то до того, как она хоть отчасти приведет свое лицо в порядок. Она сполоснула его холодной водой из кувшина, потом причесалась и лишь после этого осмелилась спуститься вниз за горячей водой. Холл выглядел великолепно, длинный банкетный стол ослеплял белоснежной скатертью и серебряными приборами; свечи в красных канделябрах ждали момента, когда их зажгут. Кто-то завершил дело, порученное ей Чарльзом,— на банкетном и боковых столах, а также на буфете стояли высокие вазы с цветами; между двумя центральными канделябрами разместилась небольшая икебана. В двух огромных каминах по обеим сторонам холла горел огонь; помещение освещалось также четырьмя зажженными лампами. Как только Рэйчел вышла в холл и замерла, рассматривая его, из библиотеки появился Чарльз. Девушке было некуда спрятаться от него.

— Привет,— сказал он.— Где ты была? Я пытался разыскать тебя, но мне не удалось это сделать.

— Извини, Чарльз... я... я почувствовала себя неважно. Извини, что я не собрала цветы...

— Это пустяк. Я сам срезал их позже, а миссис Вилли расставила по вазам в свободную минуту. С тобой все в порядке? Ты очень бледна.

— Сейчас мне уже лучше, спасибо. Я спустилась за горячей водой, чтобы умыться перед тем, как начну переодеваться. Десима и Рохан уже вернулись?

— Нет, еще нет. Не представляю, куда они делись. Могу лишь предположить, что шторм застиг их в море и они отправились искать пристанище в гавани Кайл-оф-Лохалша. Здесь буря стихла, но в районе Кайла ветер может все еще бушевать, вынуждая их оставаться там. Надеюсь, они вернутся до того, как начнут прибывать гости. Десима и Рохан совершили большую глупость — уж ей-то, если не Рохану, следовало в такой день быть здесь и помогать в подготовке приема... Рэйчел, ты уверена, что здорова? Вид у тебя определенно неважный.

— Да, Чарльз, сейчас со мной уже все в порядке...

Она наконец ушла от него, набрала горячей воды и отправилась назад в свою спальню, надеясь никого не встретить на пути. Проходя мимо комнаты Дэниэла, девушка заметила под дверью полоску света, но у Ребекки было темно. Лишь возле своей двери Рэйчел осознала, что она охвачена, паническим страхом. Как она сможет выйти ко всем этим незнакомым людям и держаться так, будто ничего не случилось? Быть общительной, дружелюбной, приветливой, словно у нее все в порядке? И как сможет снова встретиться с Дэниэлом после их утреннего разговора?

Никто не должен узнать, опять подумала она. Никто не узнает, если я не проявлю слабость и не выдам себя сама. А я не буду слабой, не сдамся, не запрусь в своей комнате, мне хватит мужества в этот момент не прятаться от людей. Никто не должен узнать.

Впереди маячил вечер — великое испытание, которое следует преодолеть, перед облегчением и покоем, ждущим ее завтра. Надо лишь пережить этот вечер. Когда он закончится, она сможет расслабиться и полностью прийти в себя. Она не знала, как сильно она ошибалась. Потом, оглядываясь назад, Рэйчел сказала себе: если бы она догадывалась, что произойдет, то не покинула бы своей комнаты.

II

— Но где же они?— в отчаянии воскликнул Чарльз.— Почему их нет здесь? Что с ними случилось?

Часы пробили половину восьмого. Рэйчел, сидя в напряжении перед одним из каминов в холле, не ответила ему; измученный страхом Чарльз подошел к входной двери, открыл ее и посмотрел на море.

— Сюда приближается лодка...

Он шагнул во двор, захлопнув за собой дверь; Рэйчел осталась одна в безмолвном холле. Где-то наверху закрыли дверь; оттуда донеслись голоса, тихая беседа, звуки шагов. Рэйчел не обернулась. Когда они оказались у нее за спиной, она подняла голову и попыталась выдавить из себя «добрый вечер», но Дэниэл прошел мимо Рэйчел, не взглянув на девушку, а Ребекка приблизилась к столу, делая вид, будто рассматривает серебро. Рэйчел снова уставилась на пламя.

— Кто-то прибыл,— сказал Дэниэл своей сестре.— Возле пристани появилась лодка.

— Это Рохан и Десима?

— Не знаю. Другая лодка приближается к Рошвену. Гости начинают собираться.

— А что, если Десима не вернется?

— Тогда Чарльз будет иметь глупый вид, верно?— сказал Дэниэл; открыв входную дверь, он вышел на крыльцо.

Сенбернар, которого заперли на кухне, чтобы он не мешал, выбрался на свободу через заднюю дверь, степенно вошел в холл и удобно устроился у ног Рэйчел перед огнем. Миссис Вилли внесла в холл два больших подноса; она заметила собаку и рассерженно воскликнула:

— Джордж, что ты тут делаешь? Иди сюда немедленно, негодник!

Она нагнулась, чтобы шлепнуть его по затылку, и крепко сжала рукой ошейник. Сенбернар зарычал.

— Отпустите его,— сказал Дэниэл с порога.— Он не мешает. Я прослежу за тем, чтобы он не хулиганил.

— Хорошо, мистер Кэри,— промолвила экономка, пожав плечами; она удалилась в сторону кухни, а пес вернулся на коврик перед камином.

— Это не Десима с Роханом,— произнесла Ребекка, смотревшая в окно.— Вероятно, первые гости.

В следующий момент Чарльз вошел в холл с Макдональдами и Камеронами, прибывшими из Кайл-оф-Лохалша. Прием начался.

Впоследствии воспоминания Рэйчел о последнем обеде в Рошвене оказались смутными, расплывчатыми, ей удалось восстановить в памяти лишь отдельные эпизоды, почти или совсем не связанные друг с другом. Она помнила, как Чарльз сказал — сколько раз? три? или четыре? — что Десима уехала за покупками в Кайл-оф-Лохалш и, очевидно, задержалась там с Рохоном. В сознании Рэйчел остались слова Роберта Камерона, сказавшего, что он заметил лодку Маннерингов у пристани Кайл-оф-Лохалша; облегчение на лице Чарльза сменилось злостью — почему Десима не торопится с возвращением в Рошвен?

Кинседы приплыли из Ская в начале девятого; из Клани Галича прибыл адвокат Десимы, старый Конор Дуглас с дочерью, но хозяйка дома и Рохан по-прежнему не появлялись. Часы пробили половину девятого. Затем без четверти девять.

— Пожалуй, начнем есть,— внезапно объявил Чарльз.— Не стоит портить обед. Уверен, вы все проголодались в дороге.

Рэйчел помнила сияние свечей в серебряных канделябрах, искрящееся шампанское в красивых бокалах, но не вкус блюд и порядок, в котором их подавали. Она сидела между мистером Макдональдом, молодым человеком лет двадцати семи, и адвокатом; девушка постоянно ощущала незанятость стула Десимы в конце длинного стола и пустоту на месте Рохана, расположенном прямо напротив Рэйчел. Дэниэл сидел далеко от нее, канделябры с красными свечами скрывали его от девушки, но голос Дэниэла долетал до Рэйчел с дальнего края стола сквозь гул голосов.

Обед наконец завершился, речи остались непроизнесенными. Гости неторопливо потягивали кофе и ликеры, разговоры стали несвязными, обрывочными, гости, наевшись и напившись, почти забыли о том, что виновница торжества так и не появилась за столом. Рэйчел, мечтавшей об одиночестве своей комнаты, о бегстве от невыносимой светской беседы, казалось, что прием тянется уже целую вечность.

Десима и Рохан вернулись в начале одиннадцатого. Их смех донесся с дорожки, ведущей от пристани; когда Рохан широко распахнул входную дверь и вошел в дом, Рэйчел поняла, что они оба сильно пьяны.

III

— Всем добрый вечер,— насмешливо бросила Десима.— Как мило, что вы почтили нас своим присутствием. Пожалуйста, извините меня за то, что я не смогла встретить вас, но Рохану захотелось позаниматься со мной любовью, и мне пришлось объяснять ему, что я не могу нарушить супружескую верность, хоть Чарльз и спит несколько последних недель с Ребеккой, поскольку он стремится к примирению со мной и обещал завтра отправить Кэри домой. О, дорогой Чарльз, как великолепно убран холл! Извини, что я не помогла тебе... Рэйчел, на тебе лица нет! В чем дело? Неужто Дэниэл не пожелал осчастливить тебя сегодня своей обворожи-тельной улыбкой? Дэниэл, тебе следует быть более внимательным!

— Чарльз,— обратился к хозяину Дэниэл,— твоя жена пьяна в стельку. Тебе лучше отвести ее наверх.

— Эй, Чарльз, послушай! — усмехнулся Рохан.— Кто дает тебе совет? Гость, который пытался соблазнить твою жену в твоем же доме! Почему бы тебе не попросить его уложить Десиму в постель вместо тебя? Я скажу, почему ты так не поступишь, Чарльз из-за своей безмерной гордыни ты, Чарльз, никогда не признаешься себе в том, что можешь оказаться в положении обманутого мужа! Ты мнишь себя Господом, верно, Чарльз,— божьим даром культуре, науке, женщинам, всему миру, только для собственной жены, Чарльз, ты далеко не божий дар!

Побледневший, без кровинки в лице, Чарльз потерял дар речи. Дэниэл поднялся из-за стола и сжал руку Рохана, желая увести его. Шокированные гости замерли; безмолвные и неподвижные, они казались высеченными из камня.

— Отпусти меня, ты,— Рохан не мог оказать сильного сопротивления значительно превосходившему его по силе Дэниэлу.

Сенбернар, лежавший на коврике перед камином, залаял.

— Дорогой Чарльз,— сказала Десима,— ты налил Джорджу шампанское?

Звуки лая отдавались в голове Рэйчел до тех пор, пока она не почувствовала, что выходит из долгого гипнотического сна, возвращаясь к реальности. Она вдруг встала, ноги сами подвели ее к Рохану, кричащему на Дэниэла, и внезапно Дэниэл как бы исчез вовсе; только Рохан казался реально существующим.

— Рохан, перестань себя вести как идиот! — отрывисто, сухо приказала она.— Прекрати, слышишь? Прекрати!

Но он не обращал на нее внимания, и она резко ударила его ладонью по губам. Звук шлепка, казалось, разнесся по всему холлу. Воцарилась гробовая тишина. Никто не двигался, не раскрывал рта. Наконец Десима зевнула и лениво произнесла, не обращаясь ни к кому конкретно:

— Боже, как я устала! Всем спокойной ночи.

Она свернулась калачиком на ковре перед одним из каминов и тотчас заснула; голова девушки покоилась на массивном теле сенбернара.

— Ну,— произнес адвокат из Клани Галача, старый Конор Дуглас, внезапно поднявшись из-за стола так, словно ничего не случилось,— думаю, нам пора возвращаться домой, Розалинда.

— Да, мы тоже должны ехать,— сказал всем Роберт Макдональд, как будто обед закончился совершенно нормально.— Спасибо, Чарльз, за великолепную еду.

— Все было восхитительно...

— Мы получили удовольствие...

— Еще раз спасибо за гостеприимство...

Поток стандартных фраз не иссякал какое-то время, наконец были произнесены последние прощальные слова, передняя дверь была заперта за последним гостем, и в Рошвене остались лишь его обитатели. Чарльз молча отправился в библиотеку и захлопнул за собой дверь.

— Чарльз в роли оскорбленного английского джентльмена покидает сцену,— сказал Рохан и засмеялся.

— Следующим ее покидает Рохан,— без улыбки произнеся Рэйчел,— представший в своем натуральном обличий очень пьяного, очень глупого школьника-переростка. Сюда, пожалуйста.

— Куда? Послушай, не хватай меня за руку, Рэй! Что ты делаешь?

— Мы поднимаемся наверх.

— Но...

— Не спорь.

— Хорошо, но послушай...

— Замолчи.

— А как же Десима?

— Она заснула. Дэниэл и Ребекка позаботятся о ней.

— О нет,— упрямо возразил Рохан,— не оставляй Десиму с Кэри.

— Не говори глупости.

На середине лестницы он сказал:

— Я без ума от нее, Рэй. Всегда был без ума от Десимы. Никогда не говорил тебе об этом.

— Да,— подтвердила она.— Ты никогда об этом не говорил.

— Я сделаю ради нее все что угодно. Все что угодно.

— Да.

— Я бы женился на ней, но Чарльз не дает Десиме развода.

— Он настроен на примирение.

— Но я хотя бы заставил ее порвать с Дэниэлом. Она поняла, что может доверять мне в большей степени, чем ему.

— Да.

— Дэниэлу нет до нее дела. Лишь я один по-настоящему люблю ее. Теперь она это знает.

— Да.

— Она уедет со мной. Она обещала. Она станет моей навсегда, навсегда, навсегда...

— Осторожно, угол. Тут темно.

— ...навсегда, навсегда...

Они шли по южному крылу мимо юго-западной башенки, в сторону западного крыла, смотревшего на море.

— Где твоя комната, Рохан?

— Вот эта. Нет, эта. Не помню.

Его спальней оказалась вторая комната. Рэйчел отыскала лампу, но Рохан в бесчувствии рухнул на кровать, прежде чем девушка успела поджечь фитиль. Сняв с Рохана туфли и тщательно укрыв его пледом, она задула лампу и прошла мимо юго-западной башенки в свою комнату, расположенную в южном крыле. Из последних сил закрыла дверь, зажгла лампу, стоявшую на столе, и опустилась в кресло перед камином.

Минут через десять Рэйчел вспомнила о заснувшей внизу Десиме. Наверно, ей следует спуститься и проверить, все ли в порядке с ней. Нет, пусть наконец о Десиме позаботится кто-нибудь другой! Десима со своим насмешливым языком и холодными, недобрыми замечаниями... Что она сказала? «На тебе лица нет, Рэйчел! В чем дело? Неужто Дэниэл не пожелал осчастливить тебя сегодня своей обворожительной улыбкой?» Эта колкость, произнесенная в присутствии посторонних, была непростительной, и Рэйчел не собиралась забывать ее. Да пошла эта Десима к черту!

«Не оставляй Десиму с Кэри!»— сказал Рохан, в котором под влиянием спиртного проснулась жалость. «Не оставляй ее одну с ними...»

«Я не доверяю Кэри,— сказала как-то Десима.— Они настроены ко мне враждебно — все настроены против меня — не позволь им настроить против меня и тебя тоже, Рэйчел...»

И этот абсурд насчет того, что Чарльз хочет убить ее, чтобы унаследовать Рошвен... Нелепость. Чарльз не способен никого убить, хотя, несомненно, он должен был испытать желание убить Десиму, когда она унижала его в присутствии гостей...

Верно, она приняла очень большую дозу спиртного. Рэйчел знала, что Десима способна выпить немало виски и оставаться абсолютно трезвой. Рохан тоже умел пить, не пьянея. Он научился этому во время своей холостяцкой жизни в Лондоне. Странно, подумала Рэйчел, почему они оба так опьянели? Что заставило их выпить так много?

Она безумно хотела расслабиться, отдохнуть, обрести покой во сне, но сознание ее сохраняло активность, в голове кружились мысли; спустя некоторое время Рэйчел встала и, охваченная беспокойством, вышла в коридор. Из-под двери Десимы пробивался свет; подойдя ближе, Рэйчел услышала доносившиеся из комнаты приглушенные голоса — мужской и женский. Она тихо постучала по деревянной панели. За дверью тотчас стало тихо.

— Кто там? — сонно спросила Десима.

— Рэйчел. Я хотела узнать — с тобой все в порядке?

— Да, спасибо. Дэниэл недавно помог мне подняться. Можешь не беспокоиться.

Рэйчел хотела спросить, кто находится у Десимы, но она была уверена, что это Дэниэл, и не посмела задать вопрос.

— Тогда до завтра,— промолвила она, отворачиваясь от двери.— Спокойной ночи, Десима.

— Спокойной ночи,— донесся как бы издалека голос Десимы; она словно засыпала.

Рэйчел подождала — не послышится ли снова бормотание? В комнате было тихо. Наконец, не желая, чтобы ее застали подслушивающей у двери, Рэйчел направилась к лестнице и бросила взгляд вниз, на холл. На длинном банкетном столе лежали остатки обеда, и, хотя свечи были потушены, лампы, стоявшие на буфете и боковых столах, по-прежнему горели. В обоих каминах тлели угли; Рэйчел заметила, что сенбернар покинул свое любимое место на коврике и дремал сейчас перед дверью маленькой гостиной. Рэйчел подошла к двери библиотеки и тихо постучала.

— Чарльз?

Ответа не последовало. Она постучала снова.

— Чарльз, это Рэйчел. Мне можно войти?

Ей снова никто не ответил; она видела свет под дверью. Возможно, он заснул. Девушка осторожно повернула ручку, толкнула дверь и стала входить в комнату. Ее ноги окаменели, как только она переступила порог. Паралич мгновенно охватил тело девушки, отняв у нее даже способность дышать; легкие Рэйчел едва не разорвались; она попыталась закричать, но горло ее пересохло. Чарльз, откинувшись назад, лежал в кресле с кинжалом Ребекки в груди. Рэйчел поняла, что Чарльз мертв, прежде чем она приблизилась к нему.

IV

Она не смогла заставить себя дотронуться до него. Он лежал неподвижно, безмолвно, голова его склонилась вперед, руки висели на подлокотниках кресла, стоявшего у стола; Рэйчел смотрела на Чарльза в ужасе, пытаясь понять, что ей следует сделать. Свет от лампы падал на белую рукоятку кинжала. Резные ножны лежали на диванчике у окна, недалеко от стола, там, где убийца оставил их.

Убийца. Чарльз был убит.

В камине еще теплился огонь. Догорали бумаги, остатки сморщенной черной кожи. Опустившись на колени перед камином, Рэйчел поняла, что кто-то пытался недавно сжечь дневник Ребекки. Где-то хлопнула дверь. Из холла донеслись шаги; они звучали все громче; кто-то приближался к библиотеке. Движимая страхом и инстинктивными чувствами, которые она не успела проанализировать, Рэйчел быстро вскочила с ковра и спряталась за длинной красной шторой, тянувшейся от пола до потолка перед застекленной балконной дверью.

Она успела скрыться там вовремя. Рэйчел услышала звук открывающейся двери, но не посмела взглянуть, кто вошел в комнату, затем последовало мгновение оглушающей тишины; дверь со щелчком снова закрылась. Безмолвие показалось девушке вечным. Она видела перед собой, лишь красный бархат штор, но знала, что в комнату вошел Дэниэл, так точно, словно смотрела ему в лицо. Она могла представить, как он остановился возле тела, заметил кинжал, ножны, обгоревший дневник.

Он двигался очень тихо, словно заранее знал, что здесь обнаружит... Но это, конечно, было невозможно. Или возможно? Рэйчел услышала негромкий звук — хруст опаленной бумаги и догадалась, что Дэниэл достает дневник из камина. В комнате снова воцарилась тишина. Что предпримет теперь Дэниэл? Не смея дышать, она нашла щель между шторами и осмотрела через нее комнату.

Дэниэл вытирал носовым платком рукоятку кинжала. На глазах у девушки он взял со стола ножны, обтер их и положил туда, где они лежали до его появления. Затем осторожно сжал пальцы Чарльза вокруг рукоятки ножа и передвинул тело вперед так, чтобы оно навалилось на лезвие, давя на него своим весом. Она сместилась вправо от щели в шторах для большей безопасности; кольцо, на котором висела материя, почти неслышно скрипнуло о карниз. Рэйчел оцепенела.

Ничего не произошло. Она пыталась услышать дыхание Дэниэла, но в комнате было тихо, как в могиле; девушка слышала лишь биение своего сердца и пульсацию крови в ушах. Она продолжала ждать, еле дыша. Когда Рэйчел уже подумала, что все обошлось и ей ничто не угрожает, Дэниэл резким движением руки отбросил штору в сторону и девушка увидела перед собой его глаза.

V

— Что ты здесь делаешь?

— Я хотела поговорить с Чарльзом. Пришла сюда минуту назад, затем услышала твои шаги и спряталась.

— Почему?

— Сама не знаю.

Он посмотрел на нее широко раскрытыми мрачными глазами; Рэйчел прислонилась к стеклянной двери, силы покидали девушку, ее ноги подгибались.

— Тебе следует сочинить лучшее объяснение для полиции,— сказал он наконец.— Это звучит не очень-то убедительно.

— Возможно, оно покажется внушающим больше доверия,— услышала она свой дрожащий голос,— если я скажу им, что видела, как ты достал из камина тлеющий дневник сестры, стер отпечатки ее пальцев с кинжала и расположил тело так, чтобы казалось, будто Чарльз совершил самоубийство.

— Ребекка не убивала его,— тихо произнес он.

— Тогда кто это сделал?

Он внезапно отвернулся от девушки и пересек комнату.

— Ну, конечно, Десима. Кто же еще? Он открыл дверь.

— Идем, поможешь мне найти ее.

— Десима не убивала его,— возразила Рэйчел.

— Почему ты сказала это? Инстинкт заставил ее промолчать.

— Почему ты сказала это?— повторил свой вопрос Дэниэл, но Рэйчел опять не ответила ему.

Сенбернар, медленно покачивая хвостом, проследовал за Дэниэлом по лестнице вверх к балюстраде.

— Надо вызвать полицию, да?— сказала вдруг Рэйчел.

— Нам придется плыть в Кайл-оф-Лохалш. Или это сделает Квист, если нам удастся разбудить его. Ты уложила Рохана в постель?

— Да, в некотором смысле. Я попытаюсь разбудить его?

— Нет, прежде мы должны найти Десиму.

— Почему не Ребекку?

— Потому что Десима — жена Чарльза,— ответил Дэниэл,— убила, она его или нет, она имеет право первой услышать о смерти мужа.

У Рэйчел голова шла кругом. Потрясение смешало все ее мысли, она сознавала лишь то, что Чарльз убит — очевидно, кем-то из его гостей. Должно быть, это сделала Ребекка. Десима находилась в своей спальне. Пьяный Рохан лежал без чувств у себя. Дэниэл... Где был Дэниэл? В комнате у Десимы? Она призналась ему, что убила Чарльза и подставила Ребекку, после чего Дэниэл тотчас спустился вниз, чтобы кое-что изменить на месте преступления и вывести сестру из-под удара? Но Десима была пьяна. Ее унесли наверх в спальню... Это сделал Дэниэл. Они оказались перед дверью Десимы.

— Десима,— тихо произнес Дэниэл и постучал по деревянной панели. Никто не ответил.— Десима?

Приоткрыв дверь, он заглянул в комнату, затем быстро вошел в нее; Рэйчел переступила порог спальни вслед за ним. Постель, как и комната, оказалась пуста. В спальне было холодно, сквозняк из распахнутого настежь окна задувал огонек лампы. Догадка осенила Рэйчел столь стремительно, что она не успела испытать чувства потрясения и ужаса. Ее лишь охватило смутное, притуплённое изумление.

— Боже...

— Стой там,— внезапно произнес Дэниэл, но она уже оказалась возле него у окна и посмотрела вниз в темноту. Безжизненное тело Десимы лежало на каменном полу веранды.

Где-то в холле прадедовские часы начали отбивать полночь, Десима умерла до своего совершеннолетия.