ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Было уже поздно, когда Льюк протиснулся мимо нее в квартиру Никки.

Порадовавшись, что подруга отправилась развлекаться — судя по записке, оставленной на кухонном столе, — Бесс тем не менее отдала бы что угодно, лишь бы избежать финальной сцены.

Бесс казалось, что Льюк смирился с ее тайным исчезновением из его жизни и был только благодарен ей. Она не ожидала увидеть его вновь — во всяком случае, так скоро, не собиралась присутствовать на свадьбе и была не в силах даже подумать о предстоящих крестинах.

Неужели он явился, чтобы разобраться в том, что уже давно ясно? Неужели у него хватило на это совести? Или же он приехал, чтобы извиниться и пожалеть о том, как все обернулось? Разве он до сих пор не понял, что от этого Бесс станет в тысячу раз тяжелее?

— Где, черт возьми, ты была? — хрипло выпалил он, впившись в нее взглядом. — Я звонил сюда каждые полчаса с тех пор, как вернулся в город. Наконец я наткнулся на твою соседку, которая сообщила, что ты так и не появлялась. В конце концов я отчаялся и был готов торчать здесь, у порога, всю ночь, если бы понадобилось.

— Нигде я не была, — робко отозвалась она, мысленно взмолившись, чтобы Льюк не попытался прикоснуться к ней. Подобный поступок убил бы ее, она и так сдерживалась с величайшим трудом.

Целыми часами она бесцельно колесила по городу, стараясь ни о чем не думать, пока наконец не оказалась в парке и не заставила себя посмотреть будущему в глаза и поразмыслить, как ей быть дальше.

Бесс решила, что больше не позволит Льюку портить ей жизнь. Но откровенное, безумное влечение, с которым он смотрел на нее сейчас, насторожило ее.

— Я беспокоился о тебе, — произнес Льюк, объясняя вспышку гнева. — Когда ты исчезла, не сказав ни слова, я понял: тебе необходимо немного побыть одной, освоиться с новостью Хэлен. Должно быть, она стала для тебя потрясением, но между нами, разумеется, ничего не изменилось. Я понимаю тебя. Но по мере того, как проходили часы, а ты так и не появлялась дома, мне представлялось самое худшее. — Его губы скривились в сдержанной, ироничной улыбке. — Я даже позвонил в полицию и в больницы, чтобы выяснить, не попала ли ты в аварию.

Неужели он и вправду тревожился? Может, она действительно небезразлична ему? От внезапно охватившей ее слабости Бесс отвела глаза, собираясь с силами.

Наверное, он хочет сказать, что беременность Хэлен была ошибкой. Ну и что? Об этом ей уже известно. Может, собирается сказать, что такую ошибку можно исправить только одним способом — женившись на ее сестре, дав ее ребенку имя и защиту, но при этом он по-прежнему мечтает о ней, Бесс?

Неужели он предложит ей остаться жить здесь, пообещает украдкой навещать ее в свободные часы?

В конце концов, с точки зрения Льюка, ничего не изменилось, как он только что заявил. Он ясно дал понять, что не желает жениться на ее сестре: ведь он планировал брак в отдаленном будущем с единственной целью — обзавестись наследником. Теперь появление наследника ожидалось раньше, чем он предполагал. Но, кроме этого, ничто не изменилось.

Эта мысль ужаснула Бесс. Заметив, что его глаза вновь напоминают озера потемневшего серебра, она почувствовала, как воздух застрял в ее груди. Господи, с какой легкостью он заставил ее влюбиться! Она была обезоружена им, ошеломлена, затянута в глубину тайны его мужского совершенства, беспечной власти над ее чувствами.

— Ты сказала Тому, что не можешь выйти за него? — Голос Льюка был сокрушительно мягким. Бесс поняла: ей следует быть чрезвычайно осторожной. Он не должен узнать, как легко способен заставить ее изменить всем своим принципам и совершать поступки, которых она будет стыдиться до конца жизни.

Бесс отозвалась тем же самым тонким голосом, что прежде:

— Зачем спрашивать? Ты же сам знаешь.

— Сага? — Он вопросительно приподнял бровь. Настроение Бесс озадачивало его, и она могла это понять — особенно после объятий, к которым она почти принудила его сегодня утром.

Надо заставить его уйти, прежде чем она потеряет остатки достоинства и согласится на все, что он пожелает.

Но, сказав, что она не хочет быть любовницей мужа родной сестры, она ничего не добьется, только заставит его упорно доказывать: такая связь возможна, а он женится только из практических соображений, хотя по-настоящему его влечет именно к ней, Бесс.

Влечет только на время, цинично добавил внутренний голос. Это помогло. Бесс не обратила внимания на протянутые к ней руки Льюка и ответила ему ледяным взглядом.

— Ты не понял намека? Может, объяснить по буквам?

Он вздохнул, и его чувственные губы смягчились.

— Ты слишком взволнованна, чтобы говорить об этом. Я понимаю твои чувства. Тебе было нелегко услышать о беременности Хэлен. Но мы можем все обсудить вместе. Вдвоем мы способны на многое.

Бесс так и не поняла, как ей удалось добраться до двери. У нее подкашивались ноги, все тело закостенело от возмущения. Каков подлец! Хочет уверить ее, что ребенок Хэлен — пустяк, который можно запросто игнорировать!

Страшная боль пробилась сквозь гнев, и Бесс надеялась только, что Льюк не различит эту боль в ее голосе. Схватившись за ручку, она распахнула дверь.

— Вот мой ответ, — холодно сообщила она. — Больше не будет никаких вдвоем. — Господи, надо поскорее отделаться от него, заставить его уйти! Только тогда она начнет зализывать раны и собирать осколки. — Все было великолепно, и какое-то время мне казалось… — Она не закончила фразу, сумев изобразить бессодержательное пожатие плечами. — Учитывая обстоятельства, будет лучше, если мы больше никогда не увидим друг друга.

Изо всех сил она боролась с агонией, сдерживала ее, отчаянно напоминала себе о продуманном плане бегства. Вскоре ей или Марку предстоит отправиться в Штаты, чтобы осмотреть многообещающие места для отдыха в Новой Англии. Она упросит Марка отправить в поездку ее. Если понадобится, она встанет перед ним на колени.

— Но почему? — хрипло потребовал Льюк, приближаясь к многозначительно открытой двери. Взгляд серебристых глаз вонзился в нее как кинжал. — Когда-то ты говорила, что любишь меня. Помнишь?

Бесс закрыла глаза, не выдержав окатившей ее волны горя. Как она могла забыть? Господи, не дай мне заплакать, лихорадочно молилась она. Дай мне силы…

— Разве не так говорят в подобных ситуациях? — Она с трудом выговорила чудовищную ложь. — Во всяком случае, ты назвал мое чувство похотью, и теперь я готова согласиться с тобой: ты был прав. — Услышав яростный и хриплый вздох Льюка, она намеренно пренебрегла им. — Но дело не в этом, по крайней мере сейчас. Я просто делаю все возможное, чтобы ты понял: оставшуюся жизнь я хочу прожить так, как мне заблагорассудится. Тебе придется смириться с этим. В конце концов, в некотором отношении ты повинен в этой метаморфозе.

Она не могла смотреть на него. Не осмеливалась. Но чувствовала, как бурные волны ледяного гнева Льюка окатывают ее, подобно граду остывших метеоритов.

— Разве я хотел, чтобы наши пути разошлись? — выпалил он. — Насколько я припоминаю, я предлагал совсем обратное.

Она устало кивнула. Но, решив предпринять последнюю попытку, в отчаянии подхлестнула себя, не поддаваясь слабости.

— Я не желаю быть твоей любовницей, — ровным тоном заявила она. — Не желаю перебираться из одной норки в другую, превращаться из удобной невесты для Тома в твою игрушку.

Она не видела, как он ушел. Не слышала шагов. Только поняла, что его больше нет рядом, по зияющей пустоте, страшной опустошенности, оставленной им, по мучительному и ужасному чувству потери…

* * *

Бесс распаковала немногочисленные вещи, привезенные в ручном багаже, и решила, что этого достаточно. Незачем беспокоиться о чемоданах, оставленных на хранение швейцару отеля. Кроме того, она слишком устала, чтобы набирать номер и просить принести чемоданы наверх.

После месяца, проведенного в Новой Англии, где она в конце концов арендовала чудесный гостиничный комплекс на побережье, в нескольких милях от Рокпорта, — здесь клиенты агентства, помимо роскоши и неустанной заботы, могли развлекаться выслеживанием китов, поездками по живописной местности и созерцанием природы в ярких осенних красках, причем все эти удовольствия находились в пределах досягаемости от фешенебельного Бостона, — Бесс чувствовала себя странно, оказавшись в Европе.

Особенно в Риме.

Впрочем, Рим — не Тоскана, а Льюк давно и благополучно женат на Хэлен.

Все уже в прошлом, напомнила себе Бесс. Деловая поездка в Штаты помогла ей сосредоточиться. Ей даже не пришлось умолять, чтобы Марк отправил в поездку именно ее. Должно быть, одного вида изнуренного лица Бесс хватило Марку, чтобы отослать ее в другое полушарие, лишь бы избавить офис от ее угнетающего присутствия!

Слегка прикусив губу, Бесс сбросила туфли с гудящих от усталости ног. Она была уверена: никто не догадывается о причинах ее горя. Кроме Никки. И когда Бесс поведала подруге, что произошло, Никки поклялась: Если он появится здесь и посмеет спросить о тебе, я задушу его голыми руками, а потом объясню за что!

Марк и глазом не моргнул, когда накануне поспешного отъезда Бесс попросила его никому — ни одной живой душе! — не говорить о том, где ее можно найти.

Она знала, что выглядит как выжатый лимон, и чувствовала себя примерно так же в тот день в офисе, но Марк просто ответил:

— Нелады с приятелем? Прежде ты никогда не просила меня держать язык за зубами.

Вряд ли Луке — то есть Льюку — придет в голову мысль связаться с ней. Бесс прибегла к всевозможной лжи, лишь бы он оставил ее в покое. Должно быть, он счел ее ненормальной и был только рад отделаться от такой обузы.

Кроме того, Бесс не хотелось, чтобы мать звонила ей по международной связи или писала целые тома, распекая за разорванную помолвку с бедным милым Томом, сыпала соль на незаживающую рану, описывая, какую блестящую партию сделала Хэлен, подцепив самого Льюка Ваккари, — ведь Джессика всегда предсказывала это, ссылаясь на материнское чутье, — и настаивала, чтобы Бесс вернулась домой к свадьбе.

Без всего этого Бесс вполне могла обойтись!

Ей хватило известия о том, когда состоялась свадьба. Во время одного из обычных деловых звонков в офис Марк сообщил ей:

— Мне вновь звонила твоя мать, спрашивая, как связаться с тобой, несмотря на неоднократные уверения, что ты здорова, счастлива, упорно работаешь, постоянно находишься в разъездах и тебя трудно поймать.

Во всяком случае, она попросила меня кое-что передать тебе, когда ты позвонишь в следующий раз. В сокращенном варианте это сообщение звучит так: свадьба Хэлен назначена на двадцатое число этого месяца. Мать, отец и Хэлен ждут тебя, но поймут, если ты не сумеешь приехать. Ясно?

Двадцатое число прошло неделю назад. Хэлен не захотела тянуть со свадьбой, опасаясь появления некрасивой выпуклости на животе. Еще бы! Ведь тогда ее свадебное платье — несомненно, роскошная облегающая вещь — не будет сидеть так, как полагается, и испортит все впечатление!

Позволив себе эту маленькую колкость, Бесс вернулась к работе, а потом, за несколько часов до ее отлета обратно в Англию, Марк прислал по факсу срочное сообщение, в котором просил сделать небольшой крюк и побывать в Риме.

Меньше всего Бесс, хотелось появляться в Италии. Воспоминания о краткой поездке туда были слишком болезненными. Но Марк был занят, и Бесс предстояло разрешить неприятное затруднение. Едва успев ступить на римскую землю, она погрузилась в улаживание многочисленных дел.

Шофер, которого агентство предоставляло своим клиентам, и супружеская чета средних лет и их дочь-подросток, проживающие в выбранном отеле, сбежали, прихватив машину, и это никого не радовало.

К тому времени как Бесс с помощью управляющего отелем, выполняющего роль переводчика, дозвонилась в полицию и узнала, что беглого шофера уже поймали в Неаполе, а машину можно забрать в любое время, она уже успела нанять другого водителя, убедившись в безупречности его рекомендаций, и еще более роскошный автомобиль, успокоить клиентов, заверить их в неустанном внимании Дженсона и с трудом избежать обморока от переутомления.

— Миссия выполнена, — доложила она Марку по телефону. — Усталая, но довольная своими успехами, она без возражений согласилась, когда Марк предложил:

— Побудь там еще пару дней. Я созвонился с управляющим и узнал, что одноместный номер свободен. Ты заслужила краткую передышку. Все расходы оплачены.

Как бы там ни было, передышка ей не повредит. Этот отель подходил для отдыха не меньше, чем любой другой. В конце концов, дома, в Англии, ее ждут мучительные воспоминания, не говоря уже о неизбежном и изобилующем подробностями отчете о свадьбе со стороны матери, да еще ее восторге в предвкушении появления первого внука, пересыпаемом непременными упреками в адрес Бесс, которая, по мнению Джессики, совершила глупость, дав Тому отставку без какой-либо веской причины.

Так что к черту спешку. Она задержится в Риме на пару дней и попытается осмотреть город. Посетит все достопримечательности, знакомые по почтовым открыткам. Будет вести себя как туристка. Только все это будет завтра. А сейчас она слишком утомлена.

Расправив ноющие плечи, Бесс медленно прошлась по роскошному номеру, который ей отвели, и остановилась у высокого окна. Вид был великолепен. Расположенный на холме отель окружали типично итальянские сады. Внезапно глаза Бесс наполнились слезами.

Почему она никак не может забыть о нем? Одного пейзажа, озаренного ярким южным солнцем, достаточно, чтобы оживить воспоминания и пробудить страстное желание, чтобы он появился рядом.

Как бы упорно она ни старалась забыть его, воспоминания возвращались. Те самые, от которых она хотела избавиться навсегда.

Его страсть, тепло, способность заставить ее почувствовать себя единственной женщиной в мире… сдержанная боль в голосе, с которой он говорил о потерянном ребенке, очарование, ошеломляющее и ослепляющее ее, вызывающее единственное желание — быть с ним…

Сердито вытерев глаза, Бесс отвернулась от окна. Она не станет плакать. Она прекратит думать о нем и больше никогда не вспомнит.

Она не сразу поняла, как нелепа эта клятва — теперь, когда он стал ее родственником, когда Хэлен через несколько месяцев предстояло произвести на свет племянницу или племянника Бесс. Даже если она будет жить и работать в другом полушарии, все равно не сумеет полностью избежать встреч с Льюком.

Осторожный стук в дверь заставил Бесс нахмуриться, и она провела ладонью по лицу, смахивая остатки слез.

— Avanti![3] — покорно отозвалась она, ожидая появления горничной и удивившись приходу синьора Веларди.

Управляющий отелем был невысоким и полным, с блестящими черными волосами и ослепительно белыми зубами. Веларди нравился Бесс.

Сегодня днем он оказал ей неоценимую помощь в общении с полицией.

— Синьорина, я зашел проверить, не нужно ли вам чего-нибудь. Вы довольны комнатой?

— Она идеальна. — Бесс с трудом улыбнулась, заметив тревогу в черных глазах итальянца. Неужели он понял, что она плакала? Что он подумает об агентстве Джексона, если его представительница проливает слезы, столкнувшись с незначительным затруднением?

Управляющий заговорил, поблескивая полными сочувствия глазами:

— После всех волнений этого дня вам необходимо отдохнуть. Я лично прослежу, чтобы принесли чай.

Бесс поспешила возразить:

— Это очень любезно с вашей стороны, но я ухожу. Здесь столько интересных мест, а времени у меня слишком мало. Я хочу как можно лучше осмотреть город. — Сверкнув улыбкой, она попыталась изобразить оживление.

Переход прямиком от дел к лихорадочному осмотру достопримечательностей показался Бесс великолепной мыслью. Он помешает ей задумываться…

— Какая выносливость! — восхищенно воскликнул управляющий. — Долгий перелет, несколько часов волнений — и такое рвение! Вы позволите предложить вам осмотреть Сады Боргезе? — ловко вставил он. — Это недалеко отсюда, и там очень тихо.

Он скрылся за дверью, а Бесс выхватила из сумки джинсы и свободную рубашку без рукавов и принялась стаскивать классический темно-синий летний костюм, в который была одета. Выйдя из ванной десять минут спустя, она торопливо оделась, засунула в сумочку путеводитель и выскочила из комнаты, забыв про усталость, поскольку это было лучше, чем болтаться без дела, ожидая, пока внутренние часы приспособятся к новому временному поясу, и позволять голове переполняться нежелательными воспоминаниями и мыслями.

Великолепный коридор второго этажа был отделан в белых и светло-табачных тонах, над головой искрились хрустальные люстры, изысканные букеты наполняли воздух благоуханием.

Профессиональная часть мозга Бесс одобрила эту атмосферу роскоши, но другая часть настойчиво напоминала: ничто не радует и не восхищает ее теперь, когда Льюк навсегда исчез из ее жизни.

Стиснув зубы, Бесс миновала лифты и спустилась по изогнутой мраморной лестнице, намереваясь поскорее выбраться на улицу и найти хоть какой-нибудь предмет внимания для непокорного рассудка.

Помедлив у подножия лестницы, Бесс вытащила путеводитель и уткнулась в него, не обращая внимания на элегантных постояльцев отеля, расслабленно восседающих в креслах, потягивающих напитки со льдом или просто наблюдающих друг за другом.

До Садов Боргезе было и вправду недалеко, убедилась Бесс, а предложение синьора Веларди посетить их вызывало искушение. Но состояние

ее души требовало более людного, оживленного места…

Внезапно путеводитель, который так пристально изучала Бесс, был бесцеремонно выдернут из ее рук, а теплые твердые пальцы обхватили ее локоть.

Ошеломленная и глубоко оскорбленная, Бесс гневно вскинула голову. И задрожала, вдруг задохнувшись.

Льюк!

Неужели они с Хэлен проводят здесь медовый месяц? В этом же отеле? Нет, судьба не может быть такой жестокой!

Или все-таки может?

Загрузка...