Преступный маскарад

9

Джордж остановил «роллс-ройс» у крыльца.

— Доброй ночи, мэм, — сказал он.

— Спасибо, Джордж, — тихо ответила Эдит и направилась к особняку — дверь тут же распахнулась.

— Добрый вечер, мадам, — поклонился ей Генри.

Эдит похолодела, увидев в холле массу людей — Пола Харрисона, почтенную матрону с мужем и других представителей старой калифорнийской аристократии. Многие из них были на похоронах Фрэнка.

Растерявшись, она переводила взгляд с одного лица на другое, не зная, что сказать. Харрисон подошел к ней и негромко произнес:

— Маргарет, мы уже начали беспокоиться.

— Извините. Меня задержали.

— Ничего, дорогая, не извиняйтесь! — воскликнула донья де ла Сьенега. — Теперь начнем, если вы готовы. — Она сделала знак двум священникам, стоявшим по обе стороны алтаря, помещенного под портретом дона Рафаэля де Лорки, основателя династии. У всех присутствующих в руках были молитвенники, и Эдит наконец догадалась, что они собрались помолиться за душу усопшего друга и родственника.

Решающий момент настал раньше, чем она предполагала. Замирая от страха, Эдит решительным движением подняла вуаль и окинула взглядом лица собравшихся. Кажется, никто из них не заметил ничего необычного.

— Ваш молитвенник, мадам, — сказала Дженет.

Эдит позволила Генри снять с нее шубу и взяла у Дженет молитвенник. Харрисон осторожно подвел ее к алтарю. Донья де ла Сьенега встала рядом.

— Благословенна будь, пресвятая дева Мария…

Эдит искоса взглянула на остальных. Склонив головы, они хором подхватили:

— Блаженна будь среди женщин, благословен будь Иисус, плод чрева твоего…

— Возрадуйся, пресвятая дева, Господь да пребудет с тобою…

Эдит присоединилась к хору, невнятно бормоча слова и стараясь уловить, что следует произносить дальше. С каждой минутой она все больше успокаивалась. Подняв голову, взглянула на портрет Фрэнка де Лорки. Глаза ее увлажнились.

Когда молитва закончилась, Эдит уже полностью овладела собой. Гости с удовлетворением отметили, что ее глаза покраснели от слез.

При прощании никто не ждал от нее длинных речей. Она молча пожимала руки, принимая соболезнования.

— У тебя был тяжелый день. Маргарет, — сказал Пол Харрисон.

— Время — лучший лекарь. Бог да поможет вам, дорогая, — пробасила донья Ана.

— Мы займемся делами, когда ты придешь в себя, — добавил адвокат. — Спокойной ночи.

— Завтра мы помолимся вместе с вами, Маргарет, и побеседуем, — пообещала донья Ана. — Не годится пребывать в одиночестве в такое трудное время. Даже общество дальних родственников лучше, чем одиночество.

Эдит поблагодарила всех за сочувствие, желая, чтобы они поскорее ушли.

Когда она поднялась к себе, донья де ла Сьенега задумчиво произнесла:

— Кто бы мог подумать, что она будет так страдать?

Харрисон кивнул, но ничего не ответил.

— Все на свете поправимо, кроме смерти, — наставительно изрек дон Кастильо.

— Альфредо может цитировать Сервантеса по любому поводу, — с гордостью заявила донья Ана. — Пойдем, дорогой.