Глава 2

В полумраке тесной каморки Селия подняла глаза на Джона. Полосы мутноватого света падали на его лицо, и она увидела, что годы изменили его, так же как ее саму. Он похудел, весь как-то подобрался, а в синих глазах, осторожно разглядывавших ее, застыл лед.

Когда-то она сравнивала их с теплым летним небом, они растопили ее сердце, прорвали ее оборону. А теперь ее сердце окаменело и тяжелым грузом придавило чувства. И хорошо, такой быть гораздо практичнее. Чувства обманывают и предают. Им нельзя доверять. Особенно если речь идет именно об этом мужчине.

Селия попятилась и уперлась спиной в жесткие дубовые панели. Джон не тронулся с места, но и не отвел глаз от ее лица, однако Селии показалось, что он двинулся за ней и прижал ее как когда-то к стене твердым горячим телом, требующим ответного отклика ее тела. Она впилась ногтями в ладони, делая усилие, чтобы не отвести глаза. Не выказать свою слабость.

– Да, в самом деле давно, – проговорила она, наконец-то обретя способность говорить. В последнюю их встречу он целовал ее под дубом, на их тайном месте свиданий. Он прижимал ее к шершавой коре, его губы властно завладевали ее ртом, руки, проникшие под ее юбки, позволяли себе полную свободу действий. В тот день ими овладело настоящее безумие, охватившее их обоюдное желание достигло небывалой силы. И он заставил ее мечтать о романтически чудесном совместном будущем… А на следующий день исчез без всяких объяснений.

– Впрочем, прошло немало времени, – холодно произнесла Селия. – Я уже не рассчитывала с вами увидеться.

Он окинул взглядом ее строгое платье, пальцы без колец, гладко зачесанные волосы. На мгновение перед ней промелькнуло еще одно воспоминание – вот Джон распускает ей волосы, освобождая их от шпилек и гребней, и пропускает сквозь пальцы густые волнистые пряди. Прячет в них лицо и называет ее Королевой Фей…

Проницательные синие глаза снова остановились на ее лице и прищурились, словно пытаясь проникнуть в ее мысли. Когда-то она делилась с ним самым сокровенным, раскрывалась перед ним с пылкой доверчивостью. Хотелось надеяться, что теперь она уже не такая дура. Селия посмотрела на него с холодным спокойствием. Пускай попробует снова начать свои игры. Прежняя влюбленная глупышка, которую он когда-то знал, исчезла. Джон убил ее – а помогли ему ее презренный муж и незадачливый брат.

– А я о вас думал, Селия, – сказал он.

Селия поспешила скрыть невольное удивление.

Он думал о ней, вот как? Наверняка лжет. Разве что посмеивался над ее наивностью. Сельская простушка, с ходу попавшаяся на удочку скучающего повесы, решившего слегка поразвлечься. Она рассмеялась:

– Боюсь, что жизнь при дворе не оставляет времени для праздных воспоминаний, Джон. Стольких дам надо очаровать, столько побед одержать. Я просто уверена, что каждая минута человека с вашими… достоинствами заполнена до предела.

Она тоже позволила себе оглядеть его с ног до головы – длинные стройные ноги в высоких кожаных сапогах, узкие бедра и мощные плечи. Прошедшие годы нисколько не добавили ему мягкости.

Взгляд ее упал на выпуклость под его бриджами, и она поспешно отвела глаза. Эту часть его тела она помнила слишком хорошо…

– В общем, – добавила она натянуто, – у вас наверняка хлопот более чем достаточно.

Тут его железное самообладание по-видимому дало трещину.

Стремительно, словно коршун, бросающийся на добычу, он схватил ее за плечи своими сильными руками и прижал к стене. Синие глаза, только что казавшиеся ледяными, вспыхнули ярким огнем. Селия почувствовала, как ее старательно возведенные бастионы рушатся, и попыталась собрать всю свою волю. Нет, этого не произойдет! Она не позволит Джону сокрушить ее защиту. Селия рванулась из его рук, но он держал крепко.

– Пустите меня! – воскликнула она.

Но его руки по-прежнему крепко сжимали ее. Исходящий от него жар, переполнявшая его жизненная сила обвили ее бархатными путами. Селия вспомнила нежное и жгучее желание, которое он когда-то в ней пробудил.

– Что с вами случилось, Селия? – спросил он.

– О чем это вы? – процедила она. Застыв, она смотрела на его исполненное решимости лицо над высоким воротником камзола. Его губы были плотно сжаты, щека чуть подрагивала, выдавая раздражение. Она стала представлять, как охватывает руками его горло, пытаясь задушить, пока он не выпустит ее. Потому что она сделала ему больно, так же больно, как он сделал когда-то ей.

– По виду вы все та же Селия, которую я помнил, – проговорил он. Его ладонь скользнула вниз по ее бархатному рукаву и коснулась обнаженного запястья. Наверное, он уловил биение ее пульса, и в его глазах что-то промелькнуло. Он переплел свои пальцы с ее пальцами. Оцепенение, сковавшее Селию, не позволило ей отстраниться. Она в самом деле ощущала себя добычей коршуна, безвольно ожидавшей, пока хищник добьет ее сильным ударом клюва.

– Вы даже еще больше похорошели, – заметил он, смягчая свой резкий голос. – Только взгляд стал такой… жесткий.

Селия снова рванулась:

– Хотите сказать, что я больше не глупая и доверчивая девчонка, которую так легко завлечь сладкими словами? Я очень хорошо усвоила урок, который вы мне преподали, Джон, и я правда благодарна вам за него.

Он поднес к своему лицу ее руку и посмотрел на нежные пальчики. Провел большим пальцем по ее безымянному, отметив отсутствие обручального кольца. Селия попыталась уклониться от этой ласки, но он держал крепко.

– Так вы не замужем? – спросил он.

– Уже нет, – ответила она с горьким смешком. – Слава богу. И не собираюсь больше выходить никогда.

Он вдруг, к ее изумлению, приник приоткрытыми губами к впадинке на ее ладони. Селия ощутила влажный жар на своей коже, и у нее задрожали колени, а тело самым предательским образом обмякло, и она крепче прижалась спиной к стене.

Эта слабость, вспышка желания, от которого она полагала себя освобожденной, разозлила ее. Она заставила себя собраться и призвала на помощь всю свою стойкость.

– Я, может, и изменилась, Джон, но вы определенно нет, – выговорила она холодно. – Вы, как и прежде, словно завоеватель, берете все, что вам хочется, ни о ком не думая, и выкидываете за ненадобностью то, что перестало забавлять.

Его губы застыли на ее ладони. Он медленно поднял голову, и их взгляды встретились. Селия едва не ахнула, увидев в глубине его глаз обжигающую неприкрытую ярость. Ясная синева обратилась в грозовую черноту.

– Вы обо мне ничего не знаете, – прошептал Джон, и прозвучало это более убедительно, чем если бы он крикнул. – Не знаете, что мне приходилось делать в жизни.

«Я знаю, что вы меня бросили!» – внутренне крикнула она. Передал ее в жестокие руки мужа, в жизнь, где ей не у кого было искать защиты. Она закусила губу, чтобы не выкрикнуть эти слова вслух.

– Я знаю, что мне не хочется выполнять задание королевы вместе с вами, – сказала она.

– Так же как и мне, – откликнулся он. Еще раз тяжело взглянув на Селию, он выпустил ее, отвернулся и провел рукой по волосам. Плечи его были напряженно подняты. – Но такова воля королевы. Вы готовы ее ослушаться?

Селия приложила ладони к стене, пытаясь подавить импульсивное желание пригладить его светло-каштановые кудри, которые он взъерошил.

– Разумеется, я не пойду против ее воли.

– Значит, мы отправляемся в Эдинбург, – заключил Джон, глубоко вздохнув, и его лицо вновь приняло отстраненное выражение. Он сухо улыбнулся ей через плечо. – Мы увидимся на завтрашнем балу.

Она смотрела, как он покидает маленькую каморку, как за ним затворяется дверь. Глубокая тишина окружила ее, она давила на нее из всех углов, вызывая желание закричать. Селия медленно скользнула вниз по стене и опустилась на пол, в пышную клумбу своих юбок. В висках стучало, она уронила голову в ладони, из последних сил сдерживая слезы. Ей казалось, что все самые тяжелые испытания в ее жизни остались позади. Как же она ошибалась! Сэр Джон Брэндон – так называлось ее самое главное ужасное испытание.


Помилуй бог, Селия Саттон!

Джон оттолкнул кипу документов от себя с такой силой, что часть бумаг разлетелась по полу, и резко откинулся на спинку кресла. Необходимо было срочно ознакомиться с этими бумагами, чтобы уяснить, с чем придется столкнуться в Шотландии, но он не мог ни о чем думать, не мог ни на чем сосредоточиться. Перед глазами стояла Селия.

Селия. Селия!

Он с силой взъерошил волосы, но изгнать ее из мыслей не удалось. Эти холодные серые глаза, изучающие его в полумраке комнаты, скользящие по его фигуре, словно она вспоминала именно то, что вспоминал он сам…

Горячее соприкосновение обнаженных тел, жадные губы и руки исследуют, дразнят, ласкают. Ее волнующие вскрики в тот момент, когда он овладел ею, и их соединение, такое самозабвенное, захватывающее, какого он не испытывал прежде.

Но ее взгляд изменился в одно мгновение, стал тяжелым и отстраненным, холодным, как замерзшая Темза за окном. Его Селия – женщина, воспоминания о которой поддерживали и укрепляли его, несмотря ни на что, столько времени, – она исчезла.

Но может быть, она просто спряталась, словно отгородив себя стеной презрения и недоверия, которые он увидел в глазах этой новой Селии. Было ясно, что она пытается защититься от чего-то, что душа ее глубоко уязвлена, и не важно, чем они раньше были друг для друга, теперь она для него недосягаема. И она права – ведь одна из ран на ее душе нанесена им.

Когда-то она была нужна ему больше всего на свете. Она пробудила в нем чувства, на которые он не считал себя способным. На какое-то мгновение он даже отважился вообразить себе их совместное будущее. И связь между ними не исчезла за все эти годы – стоило ему к ней прикоснуться, и он словно прочитал ее мысли, почувствовал ее гнев, волнение. И ненависть – настолько похожую на страсть, что Джон почти ощутил ее вкус, потому что и сам переживал нечто подобное.

Ему потребовалось все его самообладание, чтобы не позволить себе повалить ее на пол, поднять юбки, обхватить ладонями бедра и припасть губами к самым интимным прелестям. Потаенным местечкам. Вкушать, смаковать, упиваться – пока его Селия не будет с ним снова. Эта девочка, которая когда-то заново научила его улыбаться.

Одно лишь воспоминание о вкусе ее кожи – теплом, медовом, о том, как она запускала пальцы в его волосы и тянула его на себя, возбудило его не на шутку.

Но убийственно холодный взгляд ее глаз не обещал для него ничего хорошего, похоже, что ему остаются только воспоминания.

Джон резко поднялся с кресла, пересек маленькую комнату и подошел к окну, подняв раму, позволил ворваться внутрь морозному воздуху, хотя только что снял камзол и остался в одной тонкой льняной рубашке. Холод привел его в чувство и напомнил о долге, о предстоящем задании. Он ни разу не провалил ни одно поручение королевы. И сейчас неудачи быть не должно, как бы ни отвлекала его Селия.

Окно выходило на реку, замерзшую серебряную ленту, серую и заледеневшую, как глаза Селии. Такого холодного Рождества никто не помнил, река промерзла до самого дна, и на льду устроили зимнюю ярмарку. На Богоявление немного потеплело, но река все еще была скована льдом, а люди, отважившиеся выйти на улицу, кутались в плащи и шарфы.

А ему в такой холод предстоит совершить путешествие в Шотландию и еще взять с собой Селию. Вот они жмутся друг к другу в возке, чтобы согреться, ночуют в уединенных гостиницах, плечом к плечу выполняют тайное поручение королевы Елизаветы. Может быть, там она доверится ему, он сможет разрушить по камешку все ее укрепления, и его Селия снова станет прежней?

Нет! Джон с силой ударил ладонью по краю подоконника, отколов щепку от хрупкой от холода древесины. Цель поездки – нейтрализовать постоянную угрозу, исходящую от королевы Марии и ее возможных брачных альянсов, а вовсе не удачно подвернувшаяся возможность для него забыться в объятиях Селии. Он размечтался о несбыточном.

Если у них с Селией и был какой-то шанс, он давно уже потерян.

В дверь постучали.

– Войдите! – крикнул Джон громче, чем хотел. Нервы его были на пределе, и следовало срочно обуздать их. Но все же он не успел полностью взять себя в руки, когда в комнату вошел его приятель, лорд Маркус Стэнвил. Бросив взгляд на лицо Джона, он приподнял темно-золотистую бровь.

– Может, я лучше зайду позже? – спросил он. – Не хочу, чтобы ты расквасил мне нос.

Джон невольно усмехнулся и покачал головой. Он вернулся в кресло и потер затылок:

– Придворные дамы не простят мне, если я испорчу твою красоту.

Маркус усмехнулся в ответ и картинным движением головы откинул назад длинную рыже-каштановую гриву волос, также высоко ценимую дамами. В детстве они оба осиротели, жили у общих родственников, росли вместе. Не дружи они с тех самых пор, Джон, скорее всего, презирал бы Маркуса за фатовство.

Но он знал, что за красивой внешностью скрывается острый ум и быстрая реакция опытного фехтовальщика. Им не раз приходилось спасать друг другу жизнь.

– Да, моя наружность их вполне устраивает, – подтвердил Маркус, небрежно погружаясь в кресло напротив. – Но одна-две расчетливо полученные раны могли бы вызвать сострадание в сердце некоей дамы…

– То есть леди Фелиции?

– Да! Это такая бесчувственная особа.

– Ты просто не привык добиваться женщин, – засмеялся Джон. – Они, как правило, сами падают к твоим ногам от одной твоей улыбки.

Маркус фыркнул:

– И это говорит человек, в спальню которого рвутся попасть все дамы Лондона.

Джон вспомнил серые глаза Селии, которые, глядя на него, сделались холодными, как зимнее небо, и помрачнел.

– А вот и не все, – пробормотал он.

– Что? Не говори только, что женщина отказала сэру Джону Брэндону! Это как если бы над Тауэром увидели летящих свиней. Неужто настали тяжелые времена?

Джон швырнул в улыбающуюся физиономию приятеля тяжелый том. Маркус перехватил фолиант и метнул назад.

– Я и не надеялся дожить до этого дня, – продолжал Маркус. – Неудивительно, что ты такой пришибленный.

– Веселись, пока ты в состоянии, – ответил Джон. – Очень скоро мы двинемся в этот проклятый заледенелый Эдинбург.

Маркус сразу стал серьезным:

– Да уж, не могу сказать, что в восторге от задания – состоять нянькой при неотесанном напыщенном пьянчуге. Его и сам дьявол не спасет от бед.

– Думаю, что от этой нашей поездки ожидают многого, – сказал Джон.

Маркус подался вперед, уперев ладони в колени:

– Ты говорил с Берли?

– Нет пока, но завтра нас наверняка вызовут.

– Это будет то же, что поездка в Париж? Джон вспомнил Париж и то, с чем там пришлось столкнуться. Измена, опасность… сожаления по поводу того, что произошло с Селией.

– Шотландская королева для Елизаветы все равно что шип в заднице.

– И нам придется его вырвать?

– Боюсь, что да. Так или иначе. – А ему предстоит справиться с собственным шипом – у которого на самом деле такая белая мягкая кожа. – Королева посылает в Эдинбург еще кое-кого.

Маркус застонал:

– Это помимо Дарнли и его дружков?

– Да. Мистрис Селию Саттон. – Стоило ему лишь произнести ее имя, как внутри у него все сжалось. Воспоминания о нежных чувствах, которые он к ней некогда питал, не отпускали.

– Селия Саттон? – широко раскрыл глаза Маркус. – От ее ледяного взгляда у меня яйца замерзают.

Джон хрипло хохотнул, вспомнив свое недавнее состояние. Мгновенное возбуждение от одного ее взгляда, прикосновения, запаха ее кожи.

– Ей предстоит стать личным агентом королевы – а официально знаком расположения Елизаветы к ее кузине.

– Могла бы с тем же успехом и колечко отравленное подарить, – съехидничал Маркус. – Хотя в этой мистрис Саттон есть что-то такое… – Он не окончил фразы, и его глаза вопросительно устремились на Джона.

Тот вскинул руку:

– Лучше помолчи.

Они знали друг друга с таких давних пор, что Маркус хорошо понял предостерегающий взгляд Джона. Пожав плечами, он поднялся с кресла.

– Твои чувства касаются только тебя, – произнес он, – какими бы странными они ни казались. Так же как мои – только меня. А теперь мне пора идти одеваться на бал. У меня совсем мало времени осталось, чтобы завоевать благосклонность леди Фелиции, прежде чем мы отправимся в этот ад.

Маркус вышел, снова оставив Джона наедине с его мыслями. Он посмотрел в окно, за которым быстро опускалась морозная зимняя ночь. Вдоль набережной мерцали факелы – единственный источник света в накрытом тьмой городе.

Он уже чувствовал себя в аду. Он пребывал в нем уже три года, с тех пор как предал Селию, и потому потерял ее навсегда. Единственную женщину из всех, с кем сводила его бурная жизнь, с которой он отважился представить себе совместное будущее.

Загрузка...