Приграничная история

Глава 15

Утро ожидаемо началось с жуткой головной боли и с неожиданного стука дверь. Кое-как скатившись с кровати, я дотащилась до прихожей. На крыльце стоял Нортон, судя по его зверскому выражению лица готовящийся снести мою дверь с петель.

— Доброе утро, — хриплым ото сна и попойки в одного голосом проскрипела я, стараясь держать глаза открытыми.

— Уже давно не утро, а обед, — вместо приветствия проинформировал он.

— Значит, добрый день, — послушно исправилась я, не видя особой разницы.

— Добрый день, — ошарашенно откликнулся Нортон. Мне наконец-то удалось взглянуть на мир широко открытыми глазами, и я увидела на лице стоящего напротив мужчины целую гамму чувств, среди которых преобладало, как ни странно, удивление.

— Чем вы так удивлены, полковник? — поинтересовалась я, отчего-то перескакивая на "вы".

— Тем, что вы открыли мне, леди Амалия. Признаться, я уже начал думать, что вы поспешно уехали, и мне больше не суждено будет вас увидеть, — весьма светским тоном ответил Нортон.

— Проходи, Рэмиан, — устав стоять, посторонилась я, пропуская его в дом.

Нортона не нужно было просить дважды, и, закрыв за ним дверь, я поморщилась от чересчур резкого звука. Надо срочно выпить антипохмельный отвар и привести себя в порядок.

— Подождешь меня в гостиной, хорошо?

— Лучше на кухне. Я принес тебе обед, — вытянул он вперед правую руку с какими-то свертками, которую я раньше не заметила.

— Спасибо, — вежливо поблагодарила я и поспешила, насколько это вообще было возможно в моем состоянии нестояния, скрыться в своей спальне.

Отвар поставил меня на ноги и снял страшную головную больше всего за четверть часа. Еще столько же я потратила на умывание и переодевание. Наугад вытащенное из шкафа платье оказалось черным. Надо же, как символично! Сколов волосы в привычный узел на затылке, я придирчиво осмотрела себя в зеркало. Выглядеть плохо не хотелось, потому как это — тоже своего рода слабость. Быть слабой не хотелось вдвойне.

Мое появление на кухне через полчаса и преображение из заспанной пьянчужки в строгую собранную леди было встречено с явным одобрением, хотя вслух Нортон ничего не сказал. Расправив складки на платье, я села за накрытый стол и с удовольствием вдохнула ароматы, витавшие от принесенных мужчиной блюд.

Пожелав друг другу приятного аппетита, мы принялись за обед, проходивший в полном молчании, которое, однако, было вполне комфортным. Промокнув губы салфеткой в конце трапезы, я впервые подняла взгляд на Нортона и, слегка улыбнувшись, поблагодарила его еще раз.

— За что? — не понял он.

— За то, что не оставил голодной. За то, что не бросил вчера. За то, что спас, — прямо и честно ответила то, что действительно думала.

— Ты простила меня? — неверяще спросил он.

— Мне не за что тебя прощать. Ты не должен был извиняться. На твоем месте я поступила бы так же. Это ты прости меня за вчерашние глупые обвинения, — твердо сказала я, с удивлением наблюдая, как робкая улыбка заиграла на губах моего собеседника.

— Я все понимаю. Твоя реакция вполне ожидаема. Ты прекрасно держишь себя в руках.

— Я много что передумала за вчерашнюю ночь.

— И к каким выводам ты пришла? — несколько напряженно спросил он, мигом подобравшись.

Я немного помолчала, мысленно взвешивая каждое слово. Да, мое решение, созревшее, пока я расчесывала волосы и возилась с прической, единственно возможное в этих обстоятельствах.

— Меня ничего больше не держит в Корлине. Похороню Серого, напишу прошение об отставке и уеду.

— Куда? — несколько грубо прозвучал вопрос полковника.

— Не знаю еще. Всегда хотела попутешествовать. Начну, наверное, с Индиры. Говорят, там хорошо.

Не так уж и важно, хорошо там или нет, — это лишь красивые слова, и мы оба это прекрасно понимаем. Я хочу забыть случившееся. Алкоголь — лишь временное обезболивающее. Новые впечатления, новые места, новые люди, никак не связанные с моей прошлой жизнью, станут лучшим лекарством!

Судя по мрачному выражению лица, Рэмиану отчего-то так не казалось. Он весь словно закаменел и решительно мне возразил:

— Ты забываешь о том, что являешься свидетелем по делу Керса. Тебе наверняка придется дать показания у следователя и, может быть, даже выступить на суде. Пока суда нет, ты по нашим законам не имеешь права уехать дальше столицы.

Внутри что-то похолодело. Как я могла забыть о таких элементарных вещах! Надо же, размечталась она о свободе. Прошлое так просто не отпускает, мне ли не знать.

— Как долго будет идти следствие?

— Со всеми тонкостями и возможными задержками — не меньше полугода, — окончательно добил меня Нортон.

— Так долго? — удивилась я.

— Дело серьезное. Ковен будет перепроверять каждый факт, сама понимаешь.

— Что ж, придется отложить путешествие, — расстроилась я.

— Не совсем, — живо откликнулся Рэмиан, как будто мое расстройство было ему на руку. — Переехать в столицу все-таки придется.

— Да уж, — скривилась я от такой перспективы, которая, очевидно, скоро станет реальностью.

— Я собираюсь уезжать на днях. Если ты хочешь, я мог бы тебя сопровождать. Охрана в пути одинокой леди не помешает, — улыбнулся он, но глаза остались серьезными.

Немного поразмыслив над его предложением, я поняла, что лучшего вариант мне не найти. Уезжать все равно надо, и столица всяко лучше Корлина.

— Только я поеду в карете, и мне нужно время, чтобы собраться.

— Конечно, — с облегчением согласился Рэмиан.

Мы допили чай, отдавая должное вкуснейшим пирожным, которые принес с собой полковник. Тянуть и дальше было бы полнейшей трусостью, поэтому:

— Рэмиан, ты обещал мне помочь с Серым.

— Я все приготовил, Лия. Когда ты хочешь пойти?

— Сейчас, — Нортон кивнул, соглашаясь, а я поднялась из-за стола и сходила за своим теплым плащом.

Следующие пару часов были крайне тяжелыми. Если бы не помощь и поддержка полковника, снова оказавшегося рядом, мне было бы куда как труднее. Он и правда все организовал. Завернутое в простыню тело Серого нес один из вчерашних стражников; другой шел с двумя лопатами наперевес. Наша скромная процессия углубилась в лес, туда, где когда-то я спасла истекающего кровью волка от смерти.

Мужчины рыли могилку, а я стояла, опираясь на руку полковника, не в силах унять горькие слезы. Я так и не нашла в себе силы откинуть простынь и посмотреть, что же стало с моим другом после забав сестричек Керса. Когда моего верного Серого засыпали землей, я взахлеб рыдала на груди пытавшегося успокоить меня Нортона. Что угодно я могла понять, кроме этого бессмысленного зверства. Меня словно прорвало: вчерашние слезы ничто по сравнению с сегодняшним водопадом. Совершенно не обращая внимания на стражников, которые, впрочем, нас покинули, я плакала и плакала, выплескивая всю боль разочарования, скорбя над своей потерей.

Я совершенно ничего не соображала от горя, навалившегося враз. Если бы только деревья были свидетелями моей слабости… Не знаю, сколько я завывала, уподобившись раненой волчице, но в себя я пришла так же резко, как и начала свою грандиозную истерику. Просто слезы закончились, как будто я выпила до дна свою чашу страданий, и я с удивлением обнаружила, что нахожусь уже не в лесу, а в кабинете капитана Моргана, и сижу на коленях у обнимающего меня Рэмиана.

Я смутилась, окончательно придя в себя, и не нашла ничего умнее, как спросить:

— А где капитан?

— Испугался потопа и сбежал, — добродушно пошутил Нортон, не спеша меня отпускать. Его глаза, оказавшиеся совсем близко, были похожи на два серых омута, бездонных и крайне притягательных. Чуть расширившийся зрачок и часто бьющееся сердце, которое я ощущала даже сквозь его камзол, сказали мне лучше всяких слов, что мужчина не остался равнодушным к нашим объятиям. Это и смутило сильнее, и отчего-то порадовало меня одновременно.

— Прости, что ты стал свидетелем всего это безобразия, — шмыгнув носом, извинилась я.

— Ничего страшного. Говорят, женщинам после такого становится легче.

Я прислушалась к себе и поняла, что согласна с ним. Мои раны слишком свежи, но уже не кровоточат. Теперь нужно хорошее лекарство, чтобы они зарубцевались, а время сделает шрамы почти незаметными.

— Спасибо, Рэмиан, — уже в который раз поблагодарила я и аккуратно начала слезать с его колен. Он разжал свои надежные объятия и позволил мне встать на ноги.

— Раз уж мы здесь, ты могла бы написать прошение об отставке, — вполне резонно заметил Нортон.

— Да, конечно, — встрепенулась я. — Надо дождаться капитана.

— Сейчас я его позову, — стремительно вышел Нортон за дверь.

Капитан и впрямь скоро появился, аккуратно заходя в собственный кабинет, как будто опасался увидеть что-то не то. Полковник неслышной тенью проскользнул за мое плечо.

— Госпожа Вэльс, — поприветствовал он меня легким кивком головы.

— Капитан Морган, — в той же манере ответила я и твердо продолжила. — Мне бы хотелось подать в отставку. Прямо сейчас.

— Боюсь, это невозможно, замены вам пока нет, а Корлин не может остаться без военного целителя, — извиняющим тоном, в котором не было ни капли сожаления, ответил он.

— Капитан, — с нажимом произнес стоящий чуть позади меня Нортон.

Я обернулась и успела поймать поистине убийственный взгляд, от которого Морган поежился и тут же пошел на попятный, выдав мне письменные принадлежности. Желая как можно скорее покинуть этот чертов кабинет, в считанным минуты я написала прошение и отдала его капитану. Видимо, наши желания в кои-то веки совпали, потому что капитан так же быстро подмахнул мой рапорт.

Первый шаг на пути к свободе был сделан.

— Когда ты собираешься уезжать? — спросила я полковника, когда мы оказались на свежем воздухе.

— Чем быстрее, тем лучше. Меня ждут дела в столице. Ты передумала ехать со мной? — слишком буднично и спокойно поинтересовался он, хотя я прекрасно видела, что это отнюдь не так.

— Нет, наоборот! — поспешила его разубедить. — Я хочу уехать хоть сегодня.

— Ты успеешь собрать вещи? — с плохо скрываемой радостью в голосе уточнил он.

— Конечно. А карета? — достать удобную карету в нашем маленьком городке не так уж и легко.

— Эту проблему я беру на себя. Ты не против, если мы выедем вечером?

— Полностью — за, — коротко ответила я и, распрощавшись с Нортоном, отправилась собирать вещи.

Воздух Корлина был пропитан для меня удушливым ядом, поэтому нет ничего удивительного в моем желании быстрее уехать отсюда.

Дом, в котором я прожила последние семь лет, стал для меня родным, но собирала я вещи в приподнятом, насколько это вообще возможно после сегодняшнего, настроении. Аккуратно и методично я сложила свою одежду, уместившуюся в два небольших чемодана, в третий же сложила книги и не оконченную еще вышивку — будет чем заняться в столице. Больше ничего брать я не стала: постельное белье, посуда, скопившийся хлам, который жалко было выбрасывать — зачем мне все это в новой жизни? Не желая оставлять никаких следов своего присутствия в доме, прилагающемуся к должности военного целителя, я собрала все ненужное в кучу, вытащила на улицу и подожгла очистительным огнем. Это заклинание вообще-то обычно применяется для уничтожения останков нежити, но и в мирных целях его тоже можно было применять.

Глядя на медленно растекающееся по земле магическое пламя, сжирающее мою корлинскую жизнь, я испытала чувство удовлетворения и страшную тоску одновременно. Что ждет меня за чертой города, приютившего меня на семь лет и забравшего все двенадцать? Что я буду делать в столице, ожидая неминуемого смертного приговора для сумасшедшей четверки, положившей свои жизни на алтарь жадности и мести?

Огонь съел все подношение без остатка, и я вернулась в дом, поджидая Нортона. На душе не было никакого покоя. В непонятном волнении я мерила шагами гостиную, пытаясь отвлечься от тяжелых мыслей. Лиловатые сумерки медленно опускались на город, предвещая приближение ночи. Мне всегда нравилась эта размытость в здешнем пейзаже, скрывавшая лишнее от излишне любопытных глаз.

Когда в дверь наконец-то постучались, я совсем извелась и появление Нортона стало для меня радостным событием.

— Вижу, ты готова! — утвердительно произнес он, закрывая своей фигурой узкий дверной проем.

— Да. Мы едем? — в нетерпении спросила я.

— Конечно, карета ожидает.

— Отлично, — обрадовалась я и нагнулась за чемоданами, предусмотрительно выставленными в коридор.

— Я сам, — пресек он мои попытки самой нести свои вещи. — Это все?

— Предпочитаю путешествовать налегке, — прокомментировала я количество чемоданов. Рэмиан легко подхватил все три и направился к выходу. На мгновение окинув прощальным взглядом свое жилище, я безо всяких сожалений последовала за ним.

Карета ожидала нас неподалеку запряженная тройкой крепких выносливых лошадей. Сидящий на козлах кучер забрал у Нортона чемоданы и принялся их устраивать в специальном отделении в хвостовой части кареты.

При помощи полковника забравшись внутрь, я тут же оценила вполне комфортные условия: мягкие сидения и простор. Мой спутник забрался следом и занял место напротив меня, и мы отправились в путь.

— Как долго мы будем добираться до столицы? — поинтересовалась я.

— Думаю, дней пять, — верхом однозначно было бы быстрее.

— Я думала, ты спешишь?

— Не настолько, чтобы отправить тебя одну, — с какой-то особенной интонацией произнес он.

— Между прочим, я черный маг, могу за себя постоять, — заметила я.

— Я и не отрицаю. Просто мне хотелось немного побыть с тобой, — с обескураживающей честностью ответил он.

Я совсем растерялась от подобной прямоты.

— Рэмиан, я не уверена, что могу сейчас хоть как-то ответить на твои чувства, — мягко и осторожно начала я, стараясь его не задеть. — Я вообще не уверена, что когда-нибудь смогу на них ответить.

Воцарилась тишина, неловкая и колючая. Да, это было жестоко с моей стороны, но честно. Нортон ни в чем передо мной не виноват, но все это слишком напоминало мне наше знакомство с Керсом: он тоже помог мне, спас от сумасшествия и нечеловеческой тоски, когда я была на грани. Бросаться в новый омут с головой мне не хотелось совершенно, а пользоваться явной симпатией Нортона ко мне, которую он открыто высказывал, — низко и подло.

— Я не Керс и докажу тебе это, — твердо и немного зло ответил он.

Я устало прикрыла глаза. Мы знакомы всего-ничего, и, хотя подсознательно мне хотелось довериться ему, переложить на его плечи все свои заботы, я боялась. Нортон — действительно не Керс, но кто мне может дать гарантию, что за этим поворотом меня не ждет еще большая боль?

В подобных размышлениях прошел почти весь наш путь. Останавливались редко, чтобы дать возможность отдохнуть себе и лошадям, да поесть. Кучеров Нортон менял в каждом более-менее крупном городе, имеющим городскую стражу. Судя по всему, он заранее разослал известие о нашей поездке, потому что никаких заминок не было. Надо же, оказывается, будучи начальником отдела по борьбе с магическими преступлениями, полковник занимал далеко не последний пост в Имперской службе безопасности.

Спутник, к слову, из Рэмиана вышел чудесный. Он развлекал меня рассказами из своей служебной жизни, веселыми и непринужденными, поддерживал разговор, аккуратно расспрашивая меня о моих вкусах и привычках, отвечал на такие же вопросы о себе и, что важнее всего, знал, когда нужно было просто помолчать. Он вел себя предельно корректно, не переступая рамки приличий и не навязывая себя.

Картинки за окном кареты медленно менялись, не радуя разнообразием пейзажа. По мере того, как мы приближались к столице, города, встречаемые на пути, становились все больше и все богаче, хотя все равно были похожи один на другой.

— Интересно, столица сильно изменилась? Я не была там десять лет, — как-то раз задумчиво произнесла я.

— Не думаю: все тот же шум, сутолока, суматоха, великолепие центральных кварталов и убожество окраин, разве что людей поприбавилось. Такие большие города меняются медленно и неуловимо, — усмехнулся Нортон и тут же спросил. — А где ты будешь жить?

— У меня есть дом в столице, наше родовое гнездо, но после смерти Роди я приказала его запечатать.

— Зачем? — удивился мой собеседник.

— Мне не хотелось его сдавать, ведь это мой родной дом, и продавать не стала по тем же соображениям.

— Вероятно, прямо сейчас он не пригоден для вселения, — скорее утвердил, чем спросил Нортон. Конечно, он был прав: запечатывание дома — это особое охранное заклинание, которое защищает дом от чужого вторжения, пока хозяин не вернется. Очень удобно, когда уезжаешь надолго. Заклинание требуется лишь периодически обновлять, чем занимается одно из подразделений столичной городской стражи, понятое дело, за золотые монеты, а не из человеколюбия.

— Первое время поживу в гостинице, а потом приведу его в порядок, — пожала плечами я. Это вовсе не проблема.

— Ты можешь пожить у меня! — немного волнуясь, неожиданно предложил Нортон. — Я живу один, дом у меня большой, места хватит.

— Рэмиан, как ты себе это представляешь? — во все глаза уставилась я на него.

— Я не предлагаю тебе ничего неприличного, просто подумай, сколько ты сэкономишь денег: цены на хорошие гостиницы очень высоки, — попытался отшутиться он. — Соглашайся, Лия!

— Спасибо, но я все же предпочту гостиницу. Так будет лучше, — тихо ответила я, улыбкой смягчая свой отказ. Впервые за нашу почти пятидневную поездку полковник проявил свое отношение ко мне, но я была не готова к сближению. Внутри меня все покрылось ледяной корочкой, и изо всех сил я держала этот щит, опасаясь очередного удара судьбы. Умом я понимала, что Рэмиан не должен расплачиваться за поступки Керса и Роди, но времени прошло слишком мало, и бередить еще не зажившие раны я не хотела. Пусть сначала все порастет быльем, а там видно будет. Если Нортону я нравлюсь по-настоящему, он подождет. Если же нет — я уберегу свое и так настрадавшееся сердце от лишних разочарований.

В полнейшем молчании мы проехали остаток пути. Пусть мне было несколько не ловко от озвученного отказа, но отступать от своего я не желала. Но, как оказалось, я была излишне самонадеянна и совершенно отвыкла от столицы и ее ритма жизни.

Мы въехали в город, и по моей просьбе кучер привез нас к ближайшей к моему дому гостинице, но свободных номеров там не нашлось. Мы методично объезжали другие гостиницы, но и там ситуация была аналогичной. Потратив несколько часов бесплотных метаний, я совсем оголодала и устала. Предложение Нортона виделось уже в ином свете: в койку прыгать мне никто не предлагал, руки он не распускал, был сдержан. Так почему бы не воспользоваться его гостеприимством, пока мой дом снова не будет готов к проживанию? Конечно, я могла выбрать совсем простой постоялый двор, но, поработав еще в Гридине оперативницей, я примерно представляла себе, что там происходит.

— Рэмиан, — кусая губы от волнения, обратилась я к своему спутнику, просчитав все возможные варианты, — ты еще не передумал насчет приглашения?

— Оно еще в силе, — просто ответил он, но глаза его засветились чем-то новым…надеждой?

— Тогда я его принимаю!

Нортон сдержанно кивнул, хотя я видела, что он действительно рад. Он коротко переговорил с кучером, и через некоторое время карета остановилась. Я сидела как на иголках, страшно волнуясь и ругая себя за излишнюю смелость и доверчивость, но полковник не дал мне возможности передумать, будто бы чувствуя мои колебания. Ловко выскочив из кареты, он подал мне руку, и я вынуждена была выйти на улицу вслед за ним.

Перед моим взглядом предстал дом, небольшой и двухэтажный, обнесенный высоким забором, за которым угадывался крошечный садик. Нортон легко подхватил мои чемоданы и один свой, прошептал заклинание переноса, взял меня под руку и, не давая опомниться, повел в дом.

Дверь нам открыла седоватая женщина, судя по всему, экономка.

— Господин Нортон, — обрадованно всплеснула руками она, — вот так сюрприз!

— Госпожа Смолл, приготовьте гостевую спальню для леди Амалии, — отдал распоряжение Нортон после взаимных приветствий. Экономка напряглась и, пропуская нас в просторный, хорошо освещенный холл, пролепетала:

— А где же поместить леди? Ей, наверное, стоит отвести целые покои!

Нортон повернулся ко мне с явной растерянностью в глазах, и я поспешила вмешаться:

— Право, госпожа Смолл, я буду рада просторной и светлой спальне со свежим бельем.

— Хорошо, следуйте за мной, — с облегчением вздохнула она и направилась на второй этаж. Полковник вместе с чемоданами шел за нами.

Экономка отвела мне просторную спальню в бежевых тонах, своей безликостью напоминавшую гостиничный номер. Потоптавшись у порога, полковник оставил мой небольшой багаж и, пообещав через полчаса горячий ужин, оставил меня одну.

Я неторопливо закрыла дверь изнутри и огляделась. Двуспальная кровать, шкаф, небольшой письменный столик в углу, простые шторы, — обстановка была явно простой и женской руки в ней не наблюдалось. За маленькой дверью в углу скрывалась ванная комната, и половину отведенного времени я потратила на смыв дорожной пыли. Прекрасно понимая, что здесь я ненадолго, утруждать себя разборами чемоданов я не стала: просто сменила походные брюки с рубашкой на платье и поспешила сойти вниз, дабы не опоздать.

За моей дверью в коридоре обнаружился подпирающий стену Нортон.

— Я подумал, что ты не знаешь, где столовая, — объяснил он свое дежурство и подал мне руку, которую я молча приняла. Полковник, явно волнуясь, начал знакомить меня с расположением комнат. Оказалось, что дом его и правда не очень большой: на втором этаже две хозяйские спальни, две гостевых и малая гостиная. На первом этаже, куда мы сейчас направлялись, располагались кухня и другие хозяйственные помещения, парадная гостиная, совмещенная со столовой, и рабочий кабинет.

Вся прислуга Нортона состояла из госпожи Смолл, которая была одновременно и экономкой, и кухаркой, и горничной, и ее мужа, занимающегося садом и помогающего жене в случае необходимости. В доме они, как я поняла, не ночевали.

В столовой нас ждал накрытый стол. Рэмиан отодвинул мне стул и, дождавшись, пока я расправлю на коленях салфетку, принялся за мной ухаживать: заполнять мою тарелку нехитрыми блюдами, приготовленными на скорую руку, но аппетитно пахнущими, и подливать мне вина.

Я сдержанно поблагодарила, хотя мне было не по себе от столь пристального внимания. Еще больший разлад в мою душу добавил взгляд Нортона — прямой и по-мужски заинтересованный. Давно никто так не смотрел, не стесняясь выражать свои чувства, но и не спеша их навязывать.

— Что ты планируешь делать завтра? — спросил он, когда с ужином было покончено, и я отчаянно пыталась выдумать предлог, чтобы поскорее сбежать от него и его ищущего взгляда, который заставлял мое сердечко биться немного чаще положенного, что безмерно меня злило.

— Завтра я пойду к стражникам, пусть отопрут мой дом. Надо пораньше встать, так что я пойду, — отрывисто проговорила я и резко встала, обрадованная найденным предлогом.

— Подожди, Лия, — мягко поймал меня за руку Рэм, вынуждая сесть на место. — Если ты подождешь до обеда, я могу пойти с тобой.

— Зачем? — непонимающе уставилась на него, аккуратно высвобождая руку из нежного плена.

— Составлю тебе компанию, — с обескураживающей прямотой предложил он.

— Спасибо, но я, пожалуй, пойду сама.

— Как знаешь, — разочарованно протянул он, — только помни, что с утра у них планерка.

— Благодарю, Рэмиан, — несколько скованно улыбнулась я и сбежала прочь от его взгляда.

В отведенной мне спальне я первым делом закрыла дверь изнутри, на всякий случай подстав в ней стул, разобрала постель, переоделась и завалилась читать интересную книжку, полную приключений и любви.

Надолго, правда, меня не хватило. Отложив книгу в сторону, я задумалась, почему жизнь всегда оказывается проще и сложнее самого закрученного романа. Мне было грустно и невыносимо жаль себя, свои потраченные годы и перечеркнутые мечты. Все в этот вечер казалось фальшивым и ненастоящим, как нарисованный на обложке герой, страстно обнимающий прекрасную деву с синими-пресиними очами-озерами, которая, томно закусив пухлую губку, демонстрировала миру невероятной широты душу.

Фальшива эта жизнь, этот дом, этот мужчина, давший мне свой кров. Бежать, бежать как можно скорее отсюда, от него и лучше всего — из этой страны. Я не хочу жить в иллюзиях и лжи. Если кто-то предпочитает замок из песка простому деревянному дому, то это не я. Другое дело, что понять, что перед тобой, гораздо труднее, чем сделать выбор.

Интересно, что сказала бы сейчас мама, будь она со мной?

"Слушай свое сердечко, котенок!"

А что, если это сердце совсем разбитое и болит, болит, болит?

"Выбери дорогу и иди по ней".

Что выбрать? Между чем выбрать? Кого выбрать?

Вопросы все множились, порождаемые выпитом вином и горечью собственной души, а ответы упорно не желали находиться. Я ворочалась и не могла уснуть, прокручивая в голове тысячи возможных "если".

Увы, мою историю нельзя переписать заново, и прошлое не изменит даже самый могущественный маг. В моих силах разогнать тьму вокруг, но и я же могу посеять новую.

Устав биться с бессонницей, снедаемая этими противоречиями, я решила тихонько выйти из комнаты и спуститься вниз. Вряд ли Нортон стал после моего бегства убирать со стола, а экономку он отпустил еще во время ужина, так что я надеялась выпить стакан красного сухого снотворного.

Клянусь, что я кралась, как мышка, не желая тревожить полковника, очевидно, работающего в кабинете, ибо из-под этой двери в темный коридор сочился приглушенный свет. Однако, как только я подошла ближе, дверь открылась, и на пороге нарисовался силуэт Нортона.

— Не спится? — сочувственно спросил он, пока я часто-часто моргала, привыкая к свету, режущему глаза после темноты.

— Видимо, не одной мне, — вместо ответа заметила я.

— Зайдешь? — отступил он от двери.

Мне стало любопытно: как выглядит кабинет главы одного из самых важных отделов нашей Службы Безопасности, и я проскользнула внутрь. Меня ждало разочарование: в кабинете не было ничего необычного. Большой стол, заваленный бумагами, Массивные книжные шкафы вдоль одной стены, маленький низенький диванчик перед камином, спрятанным в потайной нише, — вот и все. Таких кабинетов я видела много.

Нортон с не меньшим любопытством наблюдал за мной и тихонько рассмеялся, когда я, осмотрев все вокруг, застыла посреди комнаты в явном недоумении.

— Уж не ожидала же ты увидеть здесь прячущихся по углам преступников и пыточные камеры!

— Это было бы хоть какое-то разнообразие, — возразила я.

— Ради разнообразия могу предложить бокал превосходного индирского вина!

— Всего один? — поразилась его жадности я.

— Оно коварное, — предупредил он.

— Все равно не спится, так что давай! — вздохнула я в притворном смирении и уселась прямо на диванчик, со значением поглядывая на улыбающегося Нортона.

Полковник не заставил себя долго ждать и вскоре, откупорив запрятанную где-то в книжном шкафу бутылку, протянул мне полный стакан.

Зазвенело тончайшее стекло, предназначенное явно для серьезных поводов, и я сделала первый глоток. Вино было легким, с кислинкой, оставлявшей приятное послевкусие.

— Хорошее вино, — одобрила я, опустошив свой бокал. Нортон отставил свой и присел рядом со мной. После вина в голове зашумело, а от непозволительной близости полковника кровь прилила к щекам.

— Налить еще? — тоном искусителя предложил он.

"Нет", — шептал голос разума.

— Да, конечно, — ответила я.

— Давай выпьем за новую жизнь? — предложил Нортон, наполняя наши бокалы.

— Давай, — легко согласилась я, и мы снова чокнулись, хотя, кажется, в этой комнате сумасшедшей была только я одна.

Он аккуратно забрал бокал из моих ослабевших пальцев, и я поняла, что вино действительно было коварно, как старый-старый черный маг, повидавший много на своем веку.

— Ты обещала мне байку у костра, — вдруг напомнил мне он.

— Здесь нет костра, — попыталась отвертеться я.

— Вот он, — указал полковник на камин с потрескивающими дровами и идеально вышколенным пламенем, горевшим строго. Вероятно, так, как указал полковник.

Я открыла было рот, чтобы отшутиться и отказаться, потому что это было в другой жизни, и сейчас меньше всего мне хотелось отдавать старые долги, как внезапно Рэмиан повернулся и поймал в капкан своих глаз, двух серых бездонных омутов.

— Пожалуйста, — попросил он, не растеряв ни капли своего достоинства, и я сдалась.

Что рассказать сидящему рядом человеку, которого я знаю всего-ничего и который при первой встрече напомнил мне всем своим видом одинокого волка?

О чем поведать мужчине, чей запах сейчас окутал меня так, как окутывает утренний туман верхушки деревьев в древнем корлинском лесу?

Чем поделиться с ним или чем укорить его, напоминающего мне о причиненной боли и о возможности новых потерь?

Какие мысли бродят в его голове, когда он вот так загадочно улыбается, стараясь быть серьезным и изо всех сил прогоняя эту совершенно сумасшедшую улыбку, делающую его похожим на мальчишку?

Что рассказать черному магу, который своим вмешательством покончил с моей темной слепотой?

Взвесив все за и против, я поделилась с ним любимой легендой о Сумеречных землях.

Когда-то давным-давно, когда маги еще не разделились на черных и белых и в наших государствах господствовала единая во всех проявлениях Магия, появился он, — маг, чей дар был пополам соткан из тьмы и света. Признавая себя покорным рабом двух стихий, он считал себя их хозяином, играя со Смертью на досуге.

Однажды, прогуливаясь в лесу близ своего имения, он встретил девушку, красивую и прекрасную, которая собирала травы. Он захотел обладать ею, считая, что ему позволено все. Представ перед ней, он потребовал назвать ее имя и объяснить, как она попала в лес, принадлежащий ему. Бедная девушка затряслась от страха, но назвалась и рассказала, что в этом лесу она ищет корень лунной травы, чтобы вылечить больного брата.

Маг прекрасно знал, что эту траву сейчас в лесу не найдешь, но он предложил девушке свои запасы в обмен на разделенное с ним ложе. Девушка побледнела и испугалась, но выхода у нее не было: брат умирал, и помощь нужна была прямо сейчас.

Проведенная с девушкой ночь только разожгла аппетиты властного мага. Он позволил ей уйти от него с высоко поднятой головой, но только раз. Проследив за ней до дома и убедившись, что ее брат получил корень лунной травы и идет на поправку, он похитил ее и привез в свой замок.

Горько оплакивала свою участь пленница, но что она могла сделать, когда маг ходил за ней тенью, не оставляя ни на минуту одну? Брату маг послал письмо, будто бы его сестра вышла замуж и уехала в другую страну, и он успокоился, прекратил свои поиски, и больше она никому не была нужна.

Несколько раз она пробовала сбежать, но каждый раз маг, как будто чувствуя ее на расстоянии, догонял свою добычу и возвращал ее в свое логово. Снедаемая печалью, бродила она под сенью вековых деревьев, — только там, где разрешал ее хозяин и только под присмотром ее охранников.

Минул год. Девушка стала еще красивее, но сердце ее плакало кровавыми слезами. Птица, посаженная в клетку, больше не пела и не жила. Но ее хозяину и не нужно было ее пенье, вполне доставало ее тела. Каждую ночь сгорал он от страсти в ее холодных объятиях, не замечая ничего вокруг.

Минул второй год ее заточенья. Маг понял, что ему мало одной ночной страсти и безысходной покорности, он хочет нежности и теплоты от пленницы, что больше напоминала льдышку. С помощью силы и магии добился он и нежных прикосновений, и теплого взгляда. А что все это было наведенным, разве кого-то должно волновать?

Минул третий год ее заточенья. Ничего не осталось от прежней девушки, живой и настоящей. Рядом с магом ступала красивая кукла, за которую хозяин уже все решил. В один из вечеров, наполненных странно поселившимся в замке одиночеством, он понял, что этого ему мало. Мнимая покорность красавицы, и ее сладкие ласки больше не грели его. Он захотел настоящей любви, потому что полюбил сам. Выход из тупика, в который он загнал себя сам, был найден быстро: он прошел в покои своей пленницы и снял все наваждение, надеясь покорить ее сердце своим богатством и своей любовью.

Очнувшаяся от прекрасного сна девушка с ужасом поняла, кому добровольно дарила она ласки и кому шептала нежные слова признанья. Отвращение к себе накрыло ее с головой, и превратилась она в жалкую тень прежней себя. Раз за разом отвергала она чувства мага, все больше его ненавидя. Ненавидела она и брата, который легко проглотил весточку о ее замужестве, и не стал ее искать. Презирала она и себя — за то, что не смогла противостоять натиску мага и за то, что стала игрушкой в его руках.

Тучи сгустились над замком. Раненым зверем сновал по его коридорам маг, следуя за любимой, чье сердце было покрыто щитом изо льда. Видя, что девушка с каждым днем ненавидит его все сильнее, он сдался и решил устроить свое счастье с помощью магии. Он заставил ее забыть все годы, проведенные в замке, и разыграл их первую встречу в лесу еще раз.

Смущенная девушка, которую хозяин замка застал за сбором трав, совсем была не против его помощи. Вместе нашли они корень лунной травы, но разыгравшийся по приказу мага дождь вынудил их искать укрытия в замке. Галантным кавалером предстал перед ней незнакомец. А дождь все лил и лил, не давая и шанса девушке покинуть замок. Наверное, она и не хотела спешить, позабыв обо всем на свете, потому что владелец прекрасного замка по-настоящему понравился ей.

Обрадованный своим успехом маг сделал все, чтобы девушка осталась в его замке навсегда и по собственной воле. Когда наконец-то закончился дождь, он встал перед гостьей на одно колено и предложил стать его женой. Девушка согласилась, и в тот же вечер сыграли они свадьбу.

Шли годы, наполненные для мага и его жены счастьем и любовью. Правда, только для одного из них они были настоящими. Однажды девушка, спустившись на кухню отдать приказ об ужине, подслушала разговор о бедной жене господина, которую он превратил в послушную влюбленную дурочку. Страшные и болезненные воспоминания накрыли ее с головой. В который раз она узнала, что стала покорной рабыней, обожающей свою несвободу и своего господина?

В отчаянии она пошла к мужу и потребовала ее отпустить, но маг лишь разозлился и запер ее в замке, усилив охрану на границе. Покой и мир были забыты.

Каждую ночь утверждал он свою власть над женой, надеясь привязать ее к себе сильнее.

Каждую ночь плакала прекрасная девушка, волею судьбы ставшая страстью помешавшегося на ней мага, и стены замка плакали вместе с ней.

Не в силах больше выдерживать ее страдания, слуги мага помогли ей бежать, напоив хозяина сон-травой. Проснувшийся маг быстро понял, кто виноват в случившемся, но, отложив наказание, бросился догонять пленницу.

Он настиг ее на самой границе своих владений и вернул в свой замок навсегда. Слуг, посмевших бросить вызов хозяину, он использовал в своих темных экспериментах. Так появилась Сумеречная нежить — существо из плоти и крови, обязанное служить своему хозяину вечно, дабы искупить свою вину. Нет у этих тварей ни чувств, ни сострадания, поэтому никогда они не смогут помочь его жене ни в чем.

Запертая в замке с ненавистным мужем, больше не решившимся на магию принуждения, девушка медленно сходила с ума от тоски и горя, а маг наблюдал за этим, не в силах изменить судьбу. Однажды она, видимо, смирившись со своей участью, сама пришла к нему, даря себя без остатка. Он был счастлив: получилось! Он ослабил контроль, довольный положением победителя, чтобы однажды утром увидеть ее тело, разбившееся о булыжную мостовую перед окнами ее же покоев.

С тех самых пор не знал он покоя, горько проклиная себя, ища и не находя себе прощения. Он больше никогда не выходил за границы своих владения, блуждая по местам, по которым ступала когда-то она и вспоминая короткие мгновения своего безумного счастья. Хозяин превратился в добровольного пленника своей же гордости и порочности. В подземельях своего замка ставил он страшные опыты над бывшими слугами и забредавшими сюда по ошибке людьми, а его твари разбрелись по окрестным городам, рыская в поисках нового материала для своего хозяина.

Через много лет он совершенно обезумел и в своей жесткости превзошел самого себя. В краткий момент озарения он осознал, что сам стал причиной своих несчастий, и позволил девяти магам убить себя, совершенно не сопротивляясь смерти. За Гранью его ждала Она.

Я замолчала, переводя дыхание, и украдкой взглянула на Нортона. Полковник сидел, чуть сжав кулаки, и внимательно смотрел на языки пламени, переплетающиеся в камине.

Чуть повернувшись ко мне, он ровно спросил:

— Тебе его жаль?

— Нет, — отрывисто ответила я, для пущей убедительности покачав головой. — Мне не жаль его. Невозможно силой вырвать свое счастье. Он заслужил свою смерть и свои страдания.

— Я понял тебя, Лия, — на грани слышимости прошептал Рэмиан, пристало глядя мне в глаза.

Моя голова кружилась от выпитого вина и пережитых эмоций, иначе как объяснить то, что я потянулась к нему? Сама прижалась к его губам, робко целуя его. Первые мгновения от него не было никакого ответа, словно он не мог поверить в происходящее, зато потом он потянулся, обнял меня и вернул поцелуй с нежной страстностью.

Не знаю, сколько мы целовались, совершенно позабыв обо всем. Было горячо, остро и странным образом правильно — именно с этим мужчиной, после стольких лет забытья и предательства.

Когда сердце уже готово было выпрыгнуть из груди, я нашла в себе силы оторваться от сладких губ полковника и обнаружила себя вновь сидящей на его коленях. Не иначе, как волшебство.

— Лия, — полустон-полушепот, и он снова тянется ко мне, но я накрываю его ищущие губы своей ладошкой. Осторожность вернулась ко мне и накрыла ужасом происходящего. Что я делаю?!

— Рэмиан, я не знаю, что на меня нашло, — пролепетала я жалкие оправдания, понимая, как глупо они звучат в тишине его кабинета. — Прости, ты был прав, вино слишком коварно.

Я попыталась тихонько встать с его колен, и он, сначала сжав меня сильнее, в бессилии опустил руки, позволяя мне обрести иллюзию свободы.

Не глядя больше на него, я направилась к двери нетвердой походкой.

— Лия, — окликнул меня он, и я послушно остановилась. — Я не предлагаю тебе золотую клетку: свободными можно быть вместе.

Бежать! Бежать как можно скорее и не слушать его речей!

Как будто желая добить меня, полковник смутил меня окончательно:

— И, кстати, у меня есть еще пару бутылок этого индирского вина. Мне понравилось.

Я хлопнула дверью и вылетела прочь из его кабинета. В спину мне донесся довольный смех хозяина дома.