Прикосновения зла

Глава четвëртая

Столица Поморья – Таркс – шумный днём, засыпал с наступлением темноты.

Мэйо крался в тени домов, сжимая в руке прямую крепкую палку.

Нобиль знал, что по нечётным дням месяца супруга члена городского совета Гартиса посещает женский клуб Таркса. В этом клубе состояла и мать Мэйо – почтенная Пинна.

Гартис не скучал дома в одиночестве: после заката он ехал в паланкине к общественным баням, совершал омовение, принимал лечебные процедуры, а после – тайком навещал молодую вдову с Виноградной улицы.

Её городской особняк располагался недалеко от бань: через два соединëнных мостом переулка.

В этом укромном местечке Мэйо и задумал устроить засаду.

Гартис шёл неспеша – длинная тога приучала к степенной поступи.

Молодой нобиль затаился, словно волк, подпуская добычу ближе.

Толстяк ничего не заподозрил, не почуял опасность.

Мэйо вырос перед ним, как из-под земли, оскалился и с размаху огрел палкой по шее.

Гартис коротко вскрикнул. Второй удар пришелся по спине. Боль обожгла так, что из глаз брызнули слезы.

Перепугавшись, работорговец попытался удрать на четвереньках, но не успел – на поясницу обрушился третий удар.

– Куда собрался, жирная гнида? – прошипел знакомый голос. – Мы только начали урок.

– Пощадите! – хрипло взмолился толстяк. – Я заплачу! Золотом!

– Ты заплатишь, – Прозвучало из тьмы. – Своей кровью.

– Умоляю…

Мэйо схватил его за волосы и стукнул лбом о мостовую.

– Кто ты? – стонал Гартис. – Кто тебя подослал?

– Никто. Я здесь по своей воле.

– У меня много золота… Отпусти…

– Отпущу, – пообещал Мэйо. – Только дам тебе одно наставление.

Он сунул палку в уличный светильник и пламя охотно перекинулось на сухое дерево.

Вернувшись к толстяку с факелом в руке, молодой поморец вновь дëрнул его за волосы и ткнул в лицо огонь.

– Смотри, гнида! – приказал Мэйо. – Не вздумай закрыть глаза!

Гартис орал не своим голосом. Палач спалил ему брови и оставил ожоги на носу.

– Ты плохо терпишь боль, – Услышал работорговец. – А теперь прими наставление, вонючий ублюдок. Если мне донесут, что ты по своей прихоти и скудоумию издеваешься над невольниками, бьешь их без причины, я вернусь. Вернусь, затолкаю эту палку в твой жирный зад и стану вращать, пока ты не захлебнëшься собственным криком. Тебе понятно?

– Да, – всхлипнул Гартис.

– Доброй ночи, почтенный.

Мэйо бросил тлеющую палку в ручей и растворился во мраке…

После бурной ночи Нереус проснулся с неспокойным сердцем. Йина безмятежно дремала на его плече.

Повернув голову, раб увидел полулежавшего на софе Мэйо. Нобиль придвинул столик поближе и лакомился остатками ужина.

– Господин, – позвал геллиец, желая убедиться, что всë происходит наяву.

Поморец призывно махнул рукой:

– Иди сюда.

Нереус выбрался из-под одеяла и, не прикрыв наготы, опустился на ковер возле ног хозяина:

– К вашим услугам, господин.

Мэйо скривил рот:

– Опять за старое? Поешь со мной. Нужно хорошенько набить желудок.

– Это необходимо для… отсечения плоти?

– Нет, – ухмыльнулся нобиль. – Просто ещё не скоро удастся как следует подкрепиться.

– Вы куда-то уезжаете?

– Вроде того. Не болтай. Ешь молча.

Вскоре и Йина очнулась ото сна.

Рабыня грациозно поднялась с кровати и, не спрашивая разрешения, уселась на край софы. Девушка прильнула к Мэйо, погладила его по волосам и щеке:

– Бедный мой… Опять измучен бессонной ночью…

Нобиль потëрся о её ладонь, поцеловал игривые пальчики:

– Не жалей меня. Так было нужно.

– Я знаю.

– Лучше скажи, что там сестра? Здорова ли?

Наблюдавший за странной сценой Нереус услышал незнакомые нотки в голосе господина и заподозрил, что это нечто большее, чем братская забота.

– С ней всë в порядке, – ответила рабыня. – Тревожится за вас.

– Напрасно. Я полон сил, идей и планов.

– Ваши ночные отлучки…

– Тс-с-с! – Мэйо поцеловал её, вынуждая смолкнуть. – Поведай лучше, ты обучила премудростям любви нашего скромника?

– Геллийский вепрь! – с придыханием ответила Йина. – В нём столько нерастраченного чувства!

– А как этот паршивец краснеет! – расхохотался нобиль. – Его застенчивость приводит меня в восторг!

Услышав слова хозяина, Нереус против воли зарделся до кончиков ушей.

– Вот! Погляди сама! – Мэйо указал на лицо невольника. – Горит огнём стыда!

Проглотив финик, поморец обратился к рабу:

– Послушай, Нереус. В любви нет ничего плохого. Она даёт нам силы жить. Так пишут мудрецы. Теперь ступай к себе. Помойся, смени одежду и жди сигнала.

Мэйо устало откинулся на подлокотник:

– И ты иди, Йина. Хочу побыть один. Час-два передохнуть перед грозой.

Геллиец быстро глянул в окно: там голубело небо, ясное, без единого облачка.

Сидеть без дела было сущим мучением. Нереус изводил себя худыми мыслями. В итоге раб принял решение проследить за хозяином и выяснить о какой грозе шла речь.

Бродя по дому, геллиец случайно обнаружил рыдающую Йину.

Она забилась в закуток под лестницей, вытирая слезы подолом платья.

– Кто тебя обидел? – Нереус тронул девушку за плечо.

– Молодой хозяин… – всхлипнула Йина.

– Мой хозяин?!

– Молодой хозяин что-то натворил… Его отец в жутком гневе. Призвал… к себе для объяснений… Мне страшно за Мэйо!

Нереус побежал по ступеням наверх, запрыгнул на декоративную панель и ползком пробрался в нишу, через которую в покои главы семейства по праздникам сыпали благоухающие лепестки цветов.

Отсюда нельзя было что-то рассмотреть, но отчётливо слышались зычные голоса поморцев.

– Где ты был этой ночью? Отвечай! – грозно выкрикнул сар Макрин.

– Развлекался со своими рабами, – без запинки выдал Мэйо.

– Лжëшь! Наглец!

– В чём ты меня обвиняешь?

– И у тебя хватает дерзости спрашивать?! Ты избил достопочтенного Гартиса, изуродовал его лицо, негодяй!

– Он подал на меня жалобу?

– Нет, Мэйо. Он сказал людям, что не узнал нападавшего. Но жене, разумеется, открыл правду! Эта мудрая женщина написала письмо твоей матери, умоляя оградить их семью от несправедливого преследования!

– Значит, ты до сих пор читаешь её почту?

Удар кулака по столу заставил Нереуса вздрогнуть.

– Не твоё дело! – проревел сар Макрин. – Говори! Сейчас же! Зачем ты искалечил Гартиса?

– Я не помню.

– Врёшь! Смотришь мне в глаза и бесстыже врёшь.

– Это всё болезнь. Наверно, я снова ходил во сне…

– И хлестал горящей палкой почётного члена городского совета! Оскорблял его! Грозился убить!

Мэйо не спешил с ответом.

– Я устал от этих диких выходок, – Макрин заговорил чуть тише. – Убирайся прочь, к скоту. Неделю будешь жить в конюшне, трудиться наравне с рабами, есть чëрствый хлеб. Позор семьи!

– Это всё, отец?

– Я поручу вилику следить за тобой. Решишь отлынивать от работы, всыплю плетей.

– Теперь могу идти?

– Да, можешь. Подальше с моих глаз.

Нереус выполз из ниши, спустился в коридор и побежал за хозяином. Тот вышел отдышаться в крытую галерею.

– Мой господин!

– Чего тебе? – с улыбкой спросил Мэйо.

Он выглядел усталым, но ничуть не расстроенным.

– Вы проделали это всё с почтенным Гартисом… из-за меня?

– Убил двух птиц одним камнем. Теперь отцу как минимум неделю будет не до твоих яиц.

Геллиец распластался перед хозяином, сложив руки в жесте покорности:

– Благодарю, господин!

– Я обещал что-нибудь придумать. И придумал, – с гордостью заявил нобиль. – Правда, неделю придётся пожить без привычного комфорта. Но это мелочи.

– Неужели отец и вправду отослал вас в конюшню?

– Не «вас», а «нас». Тебе придётся последовать за мной. Так что вставай, любопытный нос, и пошли трудиться во славу семьи Морган.

В полутëмном помещении конюшни, достаточно прохладном, чтобы лошади не томились от духоты даже в самую жаркую пору, трудилось больше десятка рабов. Одни уводили животных на пастбища и ухаживали за выгонами, другие чистили коней и подпиливали им копыта, третьи занимались объездкой молодняка и починкой снаряжения, четвертые убирали в стойлах и раздавали корм.

Мэйо и Нереус таскали вёдра с колодезной водой. Нобиль завязал волосы в хвост, чтобы они не прилипали к взмокшему от пота лицу.

В тонкой фиолетовой тунике с серебряным кантом молодой хозяин сразу выделялся среди одетых в серое и бурое невольников.

Это облегчало задачу надсмотрщикам.

Они издалека приглядывали за господином, посмеиваясь и перешëптываясь.

Нереус косился на них со злостью.

Мэйо работал без отдыха, стирая руки до мозолей. Его шатало от усталости, но единственной поблажкой нобилю было разрешение трудиться с поднятой головой и пить воду из конских вёдер.

– Это неправильно, – возмутился геллиец, когда наследник Дома Морган, прислонившись к колодцу, растирал деревенеющие мышцы. – Вы не должны быть здесь, господин. Такое дело не для вас.

– Считаешь меня неженкой? – усмехнулся поморец.

– Нам не позволят передохнуть до самого заката. Потом дадут четвертину хлеба и немного уксуса, загонят в барак на каменные лежаки, а утром боль согнëт вас так, что и дышать не сможете.

– Я – будущий Всадник, военный командир, пример мужества и стойкости. В любой, даже самой унизительной ситуации, мне надлежит не уронить чести. Понятно?

– Да, хозяин.

– Поэтому берём вёдра и шагаем, – Мэйо выдавил улыбку. – Раб должен или работать, или спать. Таков закон.

– Скорей бы уже стемнело…

Долговязый надсмотрщик с лобастой, как у быка, головой, облачëнный в синюю тунику, крикнул геллийцу:

– Молчать, болтливый овцелюб!

Угрожающе вскинутая плеть привела Мэйо в бешенство:

– Мертов член тебе за щеку! Не смей орать на моего раба, тупая скотина!

Охранник направился к нему, шаркая сандалиями:

– Что?!

– Оглох, кривая колода?! – опасно прищурился нобиль. – Свиное рыло! На колени перед потомком Веда!

Нереус первым опустился на землю, не желая усугубить ситуацию.

Надсмотрщик, поколебавшись, исполнил требование Мэйо:

– Примите извинения, молодой хозяин. Я больше не стану повышать голос на вашего раба.

– Пошёл прочь, вонючая образина! И передай своим дружкам, что я запомнил каждого, кто посмел тут зубоскалить. Неделя пролетит быстро, а обиды я не прощаю. За них придётся заплатить!

Охранника словно ветром сдуло.

– Вставай, геллиец, – рассмеялся нобиль. – Тебе нечего бояться, а они пускай хвосты павлиньи подожмут и впредь поменьше кудахтают.

– Знатно вы его против шерсти приласкали…

– Когда дослужусь до архигоса, внесу правки в «Трактат о риторике». Или допишу второй том.

В тесном бараке было душно. Даже привыкший к тяжёлым условиям Нереус морщился от запаха грязных тел.

Мэйо с отрешëнным видом валялся на узком лежаке, подсунув руки под голову.

– Господин, – шёпотом позвал геллиец. – Разрешите принести вам хотя бы солому.

– Если тебя увидят за пределами барака, нацепят на шею колодки.

– Я буду осторожен.

– Всё нормально, – скривился нобиль. – Я могу не спать две-три ночи кряду.

– Это плохо.

– Не в моем случае.

– Почему?

– Долго рассказывать.

Дверь приоткрылась, и в щель просунулась знакомая лобастая голова:

– Молодой хозяин, к вам пришли.

Мэйо поднялся и жестом позвал за собой Нереуса.

Под старой яблоней они увидели Йину в накидке с капюшоном. У ног девушки стояла большая, прикрытая белой тряпицей корзина.

– Молодой хозяин, – рабыня повисла на шее поморца. – До чего вы себя довели!

– А что не так? – приобнял её Мэйо.

– Щёки впали, подбородок заострился…

– Я всегда такой был. А вот Нереус…

Йина подошла к геллийцу и взяла его за руки.

– Воняет, как мертвец! – продолжил нобиль. – И, кажется, подцепил вшей. Придётся наряжать его в шелка, словно девицу.

– Нет у меня вшей! – возразил невольник, любуясь стройной красавицей. – Не надо меня в шелка.

– Хозяйка тревожится за вас, – сказала Йина. – У неё случилась истерика.

– Сколько ваз полетело на пол? – деловито спросил Мэйо.

– Шесть. Никогда не видела её в таких расстроенных чувствах.

– Скажи матери, что упражнения на свежем воздухе идут мне на пользу. Равно как умеренность в еде и любовное воздержание.

– Я принесла вам ужин.

– Жаль. Одеяло было бы полезнее.

– Постараюсь передать его утром.

– Утром от него никакого прока, – улыбнулся нобиль. – Но приходи, буду рад.

Нереус поднял тяжёлую корзину, Мэйо – кувшин с вином.

– Доброй ночи! – попрощалась девушка.

В бараке никто не спал. Невольники смотрели на молодого хозяина, словно настороженные псы.

Поморец пригубил вино, угостил геллийца и велел ему:

– Передай дальше.

На общий стол легли вынутые из корзины ломти жареного мяса, печëная рыба, пироги, свежие овощи и фрукты.

Мэйо засунул в рот кусок телятины, Нереус забрал золотистую рыбëшку размером с ладонь.

– Вы ешьте, – велел нобиль. – А я схожу ещё разок подышать перед сном.

Геллиец не придал этому значения, решив, что хозяин скоро вернётся.

Мэйо не вернулся.

Прождав до полуночи, Нереус встал и пошёл его искать.