Принц, Алёнушка и Волк

Глава 1. Пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что

Преподаватель Олег Борисович не явился к началу занятия. Минуты шли, третьекурсники маялись в коридоре.

Валентин знал, что аудитория заперта, но зачем-то взялся за ручку и дернул несколько раз. Чуда не произошло. Преподаватель не материализовался, чтобы впустить студентов. Валентин досадливо бухнул кулаком по двери, ушибся, подул на костяшки и возмутился:

– Оборзел Борисыч! Сколько можно опаздывать!

– Лбом постучи, – весело посоветовали Валентину одногруппники. Тот принял вызов. Сделал трагическое лицо, изобразил, как с размаху бьется о дверь головой, набивает шишку и по стеночке сползает в обморок.

Встал, пригладил пятерней золотые кудри, обворожительно улыбнулся, показав ямочку на левой щеке, и с достоинством поклонился.

Одногруппники рассмеялись. Валентин был весельчак и звезда факультета, талантлив, как Чарли Чаплин, и не упускал случая привлечь к себе внимание.

Алёна не удержалась и поаплодировала. Она безответно сохла по Валентину с первого курса, и поэтому все, что он делал и говорил, казалось ей остроумным, хоть и не всегда умным.

Она тихонько вздохнула, задрала голову и посмотрела на часы на стене. От начала занятия прошло уже пятнадцать минут. Студенты понемногу начали роптать, но уйти пока не решались.

Борисыч был вредный препод и имел множество причуд. Весной он отправил на осеннюю пересдачу половину группы. Сбежишь с его пары – может смертельно обидеться. Будет и прошлый семестр коту под хвост, и нынешний.

Алёна не боялась Борисыча. Она ходила в любимицах у всех преподавателей. Неудивительно: круглая отличница и «девочка из хорошей семьи». Ей бы прогул простили, но Алёна никогда в жизни не сбегала с уроков. Этого не допустил бы ее «Внутренний Инспектор» – так Алёнина подруга Гуля, будущий психолог, называла въедливое чувство, которое заставляло Алёну всегда поступать по правилам и во всем быть первой.

Потому что если ты не первая, ты ни на что не годишься – так говорила ее великолепная мама, и Алёна ей верила. Внутренний Инспектор строго следил, чтобы Алёна соответствовала маминым стандартам.

Стоять в коридоре с одногруппниками было вовсе не скучно. В начале учебного года в корпусе пахнет по-особенному: краской, свежими учебниками и новым этапом жизни. От этого запаха хочется немедленно пойти в библиотеку, сделать все лабораторные, написать доклады на месяц вперед, а еще строить грандиозные планы и думать о том, что в новом учебном году произойдет что-то необычайное.

Алёна улыбнулась, поставила сумку на подоконник и зябко потерла руки. Тянуло прохладой. Первый день осени прогнал лето по-настоящему, не только по календарю. Старое каменное здание университета выстыло за ночь. В холле свистели сквозняки. За закрытыми дверями аудитории воодушевлённо бубнили лекторы.

–  Интересно, где этого психа носит? – недовольно протянул Алёнин одногруппник Антон.

– Борисыч завернулся в позу лотоса, вошёл в нирвану и там завис, – предположил Валентин, усаживаясь на подоконник. Алена хихикнула. 

Олег Борисович увлекался восточной эзотерикой. На лекциях его часто заносило. Вместо того, чтобы объяснять предмет, он рассуждал о поисках Шамбалы и показывал, как правильно сидеть во время медитации. Для этого длинный и лысый преподаватель снимал ботинки, забирался на кафедру и устраивался, подобрав под себя тощие ноги и вывернув пятки в дырявых носках. Сначала студенты пугались, а потом привыкли.

– Короче, вы как хотите, а я пошел. Правило пятнадцати минут, ё-маё! – объявил Антон. – Валька, ты со мной?

– Нет, – мотнул головой Валентин. – У меня два долга у Борисыча. Надо договориться о пересдаче. Иначе военкомат вручит мне лом и отправит подметать плац. Буду ждать Борисыча до последнего. Он придет. Всегда приходит, чтоб его, козла лысого...

Алена встревожилась. Вот будет беда, если Валентина отчислят! Разве ему можно в армию? Он там пропадет!

У нее мелькнула мысль: что, если предложить Валентину позаниматься? Она всё ему растолкует, разжует. Решит за него практикум, если надо! Вытащит его. Он получит свои зачёты...

В голове мигом начал выстраиваться план спасения Валентина. Они буду сидеть рядом, за одним столом. Она будет тактична, терпелива и очаровательна. Постарается не ранить его самолюбия, но добьется, чтобы он знал предметы назубок. Когда они будут читать учебник, или смотреть на экран ноутбука, их плечи будут соприкасаться. И колени… 

Она будет объяснять материал и одновременно любоваться его изумительными губами, и смотреть в его глаза цвета крепкого кофе, и чувствовать запах его одеколона… Валентин будет ей благодарен, и привыкнет к ней, и захочет проводить больше времени вместе и потом, когда закроет все «хвосты»...

Алёна прерывисто вздохнула и потеребила кончик косы.

Так, а где они будут заниматься? У неё нельзя. Мама, наверное, не одобрит... Даже если одобрит, одни они не останутся. Дома всегда кто-то есть. Мама, отчим, домработница Люба… В библиотеке? А может, Валентин позовёт её к себе домой? Поздно вечером…

Алёна замечталась, хотя в глубине души понимала, что мечты наивные. Начиталась, блин, девчачьих книжек...

Но надо, надо решиться! Она уже два года ждет, когда Валентин обратит на неё внимание. Нужно сделать первый шаг! Если ее кто-то спросит – «Что ты сделала, чтобы завоевать свою любовь, Алёна?»  – ответить ей будет нечего. Это в учебе она отличница и активистка, а вот в остальном… Плохая была идея выбрать в детстве примером для подражания героинь романов Джейн Остен. Эти умненькие скромницы, все эти Лиззи, в двадцать первом веке получили бы шиш с маслом, а не мистера Дарси. Так и сидели бы до старости по усадьбам, в компании сорока кошек, и строчили в блогах остроумные цитаты. 

Валентин, ее собственный мистер Дарси и прекрасный принц в одном лице, громко заговорил, и Алена очнулась от размышлений.

– Мариночка! Ты староста или где? Сходи в деканат. Узнай у секретарши, что за фигня. Пусть найдёт Борисыча! Или мы по домам. Живот уже сводит от голода.

Глава 2. Профессор-волшебник

– Борисыч не придет, – сообщила Марина и отдала Валентину бутерброд в хрустящей оберточной бумаге. – Борисыч больше никогда к нам не придет. Вот такие новости. Можно идти домой.

– Помер? – ахнул кто-то с испугом.

– Типун тебе. Жив-здоров наш Борисыч. Живее всех живых. Но он решил стать дауншифтером.

– Каким еще дауном Шифтером? – изумился недалекий Валентин. Он уже откусил от бутерброда и говорил с набитым ртом, сыпя крошками и подбирая соус пальцем. Но даже это он проделывал с артистизмом, красиво, как в рекламе.

– Дауншифтер это человек, который бросает все и уезжает в глушь, чтобы жить в свое удовольствие, – быстро пояснила Алёна. – Вообще-то на Олега Борисыча это похоже… он такой чудак.

– Ага, – согласилась Марина. – Он бросил все, взял отпуск без содержания и уехал в Гималаи. Как Рерих. Будет пить буйволиное молоко, встречать солнце на вершине горы и прочищать чакры.

– Не вовремя приспичило этому дауну чакры прочищать! – возмутился Валентин. – У меня два долга! Кому я буду их сдавать? Борисыч помурыжил бы, но принял, чтобы карму себе не портить. Куда ему деваться! И завкаф обещал, что поговорит насчет меня. А новый препод вдруг на принцип пойдет. Кто вместо Борисыча будет, не сказали?

– Сказали. И тут у меня для тебя, Валенька, неприятный сюрприз. Препод действительно будет принципиальный, старой школы. Знаменитый Григорий Григорьевич Онежин согласился временно вести у нас дисциплины «Системный инжиниринг в инновационной деятельности» и «Экономический анализ инновационных горнодобывающих проектов»*.

– Гри-Гри, – тут же сходу придумал для него кличку Антон. – Это для кого он знаменитый? Первый раз слышу.

– Смотри. Вот он, – Марина ткнула пальцем под потолок. Все задрали головы и уставились на галерею портретов выдающихся профессоров университета.

– Познакомься, Григорий Григорьевич Онежин. Доктор геолого-минералогических наук, доктор экономических наук, автор учебников, трактатов, член академий, научных обществ, заслуженный-перезаслуженный, бла-бла-бла… – прочитала староста подпись под портретом, прищурив глаза. – Хобби: горные лыжи, бальные танцы, коллекционирование метеоритов и импактитов. Милый старичок.

Григорий Григорьевич Онежин, д.г.-м.н., д.э.н., академик, танцор, горнолыжник, коллекционер и прочее, посматривал на студентов с хитрым прищуром.

Алёна решила, что он похож на волшебника –  Гэндальфа, Дамблдора или Деда Мороза. У академика Онежина была пушистая белая борода, нависшие брови, задорный взгляд и ехидная ухмылка.

– Мне кранты, – обреченно вздохнул Валентин. – А как к нему подход найти, к этому Онежину, в деканате не сказали? Может, он коньяк любит? Или вискарь? Да нет, он вон какой живчик в семьдесят-то лет… не курит, не пьет, ясное дело. Он нас всех переживет и станцует на наших могилках вальс.

– Не переживай, – негромко сказала Алена. – Все уладится. Я тебе помогу…

Валентин только рукой махнул. В два укуса доел бутерброд, выкинул бумажку в урну и спрыгнул с подоконника.

– Ладно, где наша не пропадала! – оптимистично сказал он. – Пойдем, Ксюха, в бар впишемся, раз пары не будет.

– Пойдем. Ну так что, Алёна, – Ксения неожиданно повернулась. – Принимаешь вызов? Напоминаю: звезда с неба. Голова дракона. Живая и мертвая вода!

– А молодильных яблок не нужно? – улыбнулась в ответ Алёна. – Или меч-кладенец. Ты проси, не стесняйся. Все достану.

– Давай, действуй, – кивнул ей Валентин. – Буду ждать. Добавь сказки в серые будни! Выполнишь задания, мы сходим с тобой в ресторан, и ты навсегда запомнишь этот вечер. Я тоже жду этого, поверь, детка.

Студенты ушли. Коридор опустел. Алёна осталась – она возилась с застежкой сумки и пыталась понять, серьезно Валентин говорил или шутил.

На что они ее подписали? Это какой-то розыгрыш? Должна ли она оскорбиться и не обращать на этих придурков внимания, как поступила бы порядочная девушка типа Остеновской Лиззи Беннет? Или…

Она подняла глаза и посмотрела на академика Онежина. Тот хитро щурился в ответ. Алёна улыбнулась. Ее осенила блестящая идея.

Домой шла длинной дорогой, через Университетский сад. Задувал ледяной ветер, но от волнения Алёна не чувствовала холода. Она понимала, что вот-вот ввяжется в авантюру с неясным итогом, и ей было тревожно, стыдно, но при этом радостно. Так чувствует себя взрослый, который решился на детскую шалость, например, сигануть с гаражей в сугроб. 

Внутренний Инспектор качал головой и грозил пальцем: Алёна, не глупи! Что скажет мама! Что скажет отчим дядя Рома! Ты же опозоришься, дурочка!

Алёне хотелось запереться в комнате и хорошенько подумать, но не вышло. Сначала пристала домработница. Любовь Тимофеевна велела пообедать, но Алёне было не до еды.

Чтобы не обижать домработницу, она взяла пирожок и ушла к себе. Как ни хотелось ей начать работать над авантюрным планом, она села за уроки. Внутренний Инспектор уже пришел в себя от шока и наказывал ее беспокойством. Алёна боялась, что не успеет подготовить статью для студенческой конференции и жестоко разочарует научного руководителя.

Поэтому она корпела над учебниками. Зашла в онлайн библиотеку, листала диссертации по теме, выписывала цитаты. 

Как всегда, делала все основательно, тщательно, не упуская деталей. Заставляла себя прочитывать до конца самые скучные параграфы, разбирала примеры, искала дополнительную информацию. Только тогда на нее нисходило спокойствие и уверенность. 

Она молодец, она умница, ее мама, отчим и научный руководитель могут ей гордиться.

Потом настало время онлайн-урока итальянского. Алёна включила камеру и начала общаться с репетитором из Генуи, серьезным юношей Пьетро. 

Однако все время, пока она читала статьи об организации проектов, или бодро отвечала на нудные расспросы Пьетро о семье и погоде, она горела от нетерпения. В груди у нее что-то подпрыгивало, стоило вспомнить, что Валентин пообещал ей… он сказал: «Ты навсегда запомнишь этот вечер. Я тоже жду этого, поверь, детка». 

Глава 3. Соловьи-разбойники

В субботу Алёне пришлось встать рано. Отчим и мама еще спали, у домработницы был выходной. Алёна на цыпочках пробралась в ванную, умылась, собралась, написала записку для родителей и оставила на столике в кухне. Затем выскользнула из дома, чувствуя себя отчаянной головушкой. 

Теперь на вокзал! Электричка отходит в половине восьмого.

Удобнее всего добираться до Тридевятово на пригородной электричке. Сорок минут и ты на месте. Автомобильная дорога была долгой и убитой в хлам. Поэтому Тридевятово так и не стало популярным у дачников местом. Впрочем, захватившая поселок профессура только радовалась этому обстоятельству. Академики не желали иметь в соседях кого попало.

Утро было чудесное. Как будто лето вернулось: небо синее, солнце пригревает. Об осени напоминает только горьковатый запах бархатцев и привядшей листвы. 

Алёна купила в терминале билет, в соседнем автомате – бутылку воды без газа. Походила по гулкому зданию вокзала, почитала плакаты с правилами поведения на железнодорожных путях, послушала хриплоголосые объявления, потолкалась среди ожидающих.

Постепенно ее стало охватывать чувство, знакомое каждому путешественнику – волнующее предвкушение поездки и приключений.

И ничего, что ехать недалеко! Для нее это будет новый мир и новое интересное знакомство. И первый шаг в выполнении плана по завоеванию прекрасного принца Валентина. И новое испытание характера, которое она выдержит с честью!

Алёна никому не сказала, как проведет выходной день. Если бы мама узнала о ее истинной цели, она бы ее жестоко высмеяла и приказала выбросить дурь из головы. Назови Алёна выдуманную, приличную причину наведаться к академику, мама велела бы отчиму дать машину с шофером и поехать с падчерицей. Что испортило бы вообще все на свете.

А вздумай Алёна настаивать на своем, мама начала бы выходить из себя, говорить командным тоном, и они бы поругались. Ненадолго. Алёна прибежала бы к ней мириться через десять минут и, конечно, осталась бы дома.

Поэтому Алёна вскользь сообщила, что идет на консультацию (почти правда!), потом к подруге Гуле в гости. Против Гули мама не возражала. Гуля обязательно отправилась бы вместе с Алёной знакомиться с Онежиным. Но Гуля, как назло, еще не вернулась из зарубежного детского лагеря, где работала на каникулах. Поэтому пришлось обойтись без сообщницы.

Наконец, объявили электричку. Алёна вышла на платформу и поежилась: утро в сентябре прохладное. От яркого солнца и запаха железной дороги ей стало весело. Однако впервые подумалось, что одеться следовало иначе. 

Собираясь в гости к академику, Алёна выбрала бежевые брюки длиной до щиколотки, элегантную синюю блузку с коротким рукавом, светлый кардиган и нарядные голубые балетки. А дачники, которые сбегались на платформу как муравьи на кусок сахара, были все, соответственно, в дачном. В замызганных джинсах, ветровках, которые обычно припасают для огородных работ, в растоптанных, но удобных кроссовках. 

За спиной у Алёны болтался кожаный рюкзачок, в который еле-еле входила бутылка воды, электронный клубок-колобок (пришлось захватить, чтобы не обидеть отчима) и коробка конфет – подарок Онежину. Дачники волочили тяпки, грабли, торбы и сумки размером с беременную свиноматку, и такие же грязные.

По пути в Тридевятово электричка останавливалась на нескольких станциях поменьше. Дачники собрались за город на выходные и везли такое количество припасов, как будто планировали зимовку в Антарктиде.

Внезапно люди на платформе заволновались и зашевелились. Они повернули головы налево. Вдалеке мелькнула глазастая морда электровоза.

Через миг электричка страшно заголосила и вылетела к платформе. Бетонная плита под ногами содрогнулась, в лицо ударил поток воздуха, застучали колеса, замелькали вагоны. 

Алёна невольно отпрянула. Но недалеко: толпа ринулась на штурм. Вагоны замедлили ход и замерли, двери с шипеньем разошлись. Алёну толкнули в спину, в бок, наступили на ногу. Людской поток подхватил неопытную путешественницу, подбросил на ступеньки и завлек в пахнущее креозотом и чем-то кислым нутро вагона.

Далее людской поток пронес Алену по проходу между сиденьями, бросил вбок и втиснул на сиденье у окна. Ноги ей изрядно оттоптали, между лопаток больно ткнули чем-то тупым. Алёна судорожно прижимала к груди рюкзачок и боялась выпустить его из рук. Она не ожидала такой бурной посадки. В российских пригородных поездах она не ездила с детства. Приключение стало казаться откровенно рискованным.

Пассажиры громко переговаривались, смеялись, ругались. Наконец, кое-как расселись или остались стоять.

Двери закрылись, вагон дернулся. Электричка рванула вперед. 

Алёна пошевелилась, пытаясь отвоевать пространство: ее сосед, толстый веселый дядька, вдавил ее в угол, а в ноги ей бухнул набитый тяжелым мешок. Почувствовав возню под боком, дядька недовольно засопел, но подвинулся. Алёна облегченно вздохнула, аккуратно расправила брючки, чтобы не помялись. Достала влажную салфетку и протерла туфли. После толчеи на входе на них остались следы чужой обуви. Не хватало приехать в гости к академику замарашкой. Как и ее мама, Алёна ненавидела неряшливость в одежде.

Затем второй салфеткой Алёна протерла раму на окне и осторожно прислонилась.

Скоро дома за окном сменились бетонными заборами и кирпичными складами, а потом потянулись поля, купы деревьев. Мелькали столбы, сбегались и разбегались провода. Солнечные полосы прыгали по пассажирам и сиденьям. В стекло билась жирная осенняя муха.

Алёна перевела дух. Едем! Пожалуй, приключение ей нравилось. В памяти всплыло далекое воспоминание: ей пять лет и ее везут на дачу к бабушке, папиной маме. На такой же электричке. Маленькая Алёна с удовольствием разглядывает мир, который бежит за окном. Она радуется, что скоро увидит бабушку. Бабушка – неторопливая, ласковая, пахнет сухой душицей и жареным луком. По утрам она готовит внучке оладьи и поит ее молоком из-под коровы. А в саду у нее янтарный крыжовник размером с виноград и стрекозы… 

Глава 4. Налево пойдешь – в лесу пропадешь

Алёна осталась на перроне вдвоем с бородатым Жекой. 

Бородатый уходить не спешил. Он окинул ее пристальным взглядом – типично мужским, оценивающим. Пробежался с ног до головы, задержался на щиколотках. От этого взгляда у Алёны поднялись волоски на предплечьях, а в груди вспыхнуло негодование.

– Проводить? – поинтересовался бородатый с усмешечкой, которая показывала, что он считает Алёну глупой беспомощной самкой.

– Спасибо, сама доберусь, – вежливо ответила она. Спохватившись, добавила:

– Вы поступили храбро... ну, в вагоне. Но я бы и сама справилась. Подняла бы шум, они бы и отстали. Но все равно спасибо.

– Да не за что, – пожал он плечами, продолжая изучать ее своим неприятным взглядом. – Обращайся, если что.

Алёна поспешно отвернулась и начала осматриваться, чтобы понять, куда идти.

Этот брутальный бугай ужасно ей не нравился. Несмотря на то, что он спас ее. Но сдается, его поступок вовсе не был бескорыстным. И теперь он рассчитывает, что Алёна будет таять, млеть и восторженно глядеть ему в глаза.

Нетушки. Поблагодарила – и до свидания. Бежать от него, скорее бежать! Если ему вздумается настаивать на продолжении знакомства, она пропала.

Но куда бежать – она не знала. Станция «Тридевятово» оказалась странным местом. Здесь был длинный перрон и облезлый деревянный вокзал, выкрашенный зеленой краской. За вокзалом раскинулся небольшой пустырь. Посреди пустыря стоял здоровый обтесанный булыжник. К булыжнику привинчена медная дощечка. 

Алена прошла до конца перрона, прищурилась и различила на дощечке мужественный профиль и слова «Поселок Тридевятово основан… таким-то и таким-то….в каком-то там году». 

Под булыжником сидел мужичок с хитрым испитым лицом и торговал семечками. Рядом с мешком у его ног прыгали воробьи. В лазурном небе кружили ястребы.

От камня шли три дороги. Первая, гравийная, вела направо. Там бродили коровы и стояли кривенькие домишки – с десяток, не больше. 

Алёна представляла себе Тридевятово совсем не так.

Вторая дорога, грунтовая, с глубокими колеями, полными грязной воды, шла прямо, через лужок и под горку.

А третья – узкая заросшая тропка – вела налево в негустую чащицу.

Алёна закинула рюкзак на спину и направилась к мужику с семечками. Куда пошел бородатый она смотреть не стала.

– Здравствуйте! Скажите, пожалуйста, далеко ли до улицы Гороховой? Мне нужен дом пять.

– До Гороховой далеко! – махнул рукой мужик, сгоняя воробьев. – Гороховая в Нижнем Тридевятово. Тебе туда нужно? Тут у нас Верхнее Тридевятово, – он показал на домишки. – Направо пойдешь, по гравийке, через семь килóметров будет Нижнее Тридевятово.

– Семь километров? – у Алёны упало настроение. Ничего себе, сколько пешкодралом топать! Нехорошо, что академик не предупредил ее о такой подставе. Забыл поди, старичок.

– Ну да, через Верхнее Тридевятово и вокруг свинофермы. Автобус три раза в сутки ходит. Утренний уже ушел, теперь жди обеда. Но можно короткой дорогой пойти.

– Туда? – Алёна показала прямо.

– Не, это на свиноферму! – радостно пояснил мужик. – А тебе туда.

Он ткнул грязным пальцем в сторону тропинки.

– Налево пойдешь, через полчасика, коли быстрым шагом, будешь в Тридевятово. Три килóметра. Городские все так ходят. Чего автобуса ждать? Билет тоже денег стоит. Иди, не боись! Не заблудишься. Только под ноги смотри – вчера дождь был, там малость сыровато.

Алёна думала недолго. А чего тут думать: три меньше, чем семь. Навигатор в телефоне расстояние подтвердил и показал примерный маршрут.

Налево – деревья, тенек, птички. Направо – пыльная гравийка и коровы. С тех пор, как в детстве Алёну напугала большая черная собака, она боялась крупных животных. А у коров рога. И они бывают бодливы.

А по рощице прогуляться в такую погоду – одно удовольствие. 

Она посмотрела на часы – да и время поджимает! – поблагодарила говорливого мужика, отказалась от семечек и тронулась в путь. 

Прошла по узкой тропке мимо большой лужи, прочь от вокзала, и нырнула в рощу. Вскоре тропка стала еще уже. С обеих ее сторон росла крапива. Нужно было идти осторожно, чтобы не обстрекаться. 

Городская девочка Алёна не сразу это вспомнила и обожгла руку. Крапива оказалась злая. Щипало и чесалось так, что хотелось отгрызть конечность, но минут пять спустя все прошло.

Дорожка петляла между деревьями. За одним из поворотов чащица кончилась и внезапно начался самый настоящий лес, густой, местами сумрачный. Алёна почувствовала некоторый трепет. К прогулке по дикой природе она не готовилась.

Здесь пахло грибами, листьями. Мох укутывал стволы. Сырая трава щекотала голые щиколотки, через пять минут ноги промокли. Солнце светило сквозь редкие прорехи в листве и слепило глаза. Привязались комары, пришлось отломить ветку и на ходу хлестать по воздуху.

Несмотря на досадные мелочи, прогулка Алёне нравилась. Ровно до тех пор, пока она не услышала, что за ней кто-то идет.

Человека она не видела – тропинка повернула, человек шел в ложбинке, скрытый тенью и деревьями. Но слышались приглушенные шаги, потом захрустело, звонко шлепнуло – наверное, ладонь размазала комара по щеке. Низкий голос что-то пробормотал негромко.

Алёна струхнула. После недавнего происшествия в электричке она поняла, что опасность может оказаться совсем близко, где не ждешь. А она одна, в густом лесу, и никого рядом! 

Ох, она дубина стоеросовая, послушала незнакомого мужика с семечками! Куда вот ее понесло? Три километра! Все городские ходят! Ходить-то ходят, но все ли приходят, куда шли?

Шаги приближались; преследователь вот-вот покажется из-за поворота. 

И он показался: немалый рост, кожаная жилетка, черная борода – вылитый лесной разбойник. Только вместо кистеня в руке авоська с бутылкой подсолнечного масла.

Опять этот тип! Он ее преследует! Вот-вот он ее увидит!

Ох, не зря в сказках предупреждают девочек с лукошками: не ходи через темный лес! Не разговаривай с незнакомыми волками... то есть дядьками!

Глава 5 Баба Яга – стальная нога

Алёна посмотрела на белую табличку на заборе: «ул. Гороховая, 5». Все верно. Дом академика Онежина. 

Вокруг дома большой сад. Над штакетинами нависают ветки акаций и черемухи. Под забором сидят куры с открытыми клювами и тяжело дышат от жары.

Она поискала звонок – не нашла. Немного постояла, подумала, решилась. Робко отворила калитку и пошла по выложенной красным кирпичом дорожке между клумб с астрами и гладиолусами.

Дом академика был крепким, бревенчатым. Ставни распахнуты, а окна забраны витой решеткой. 

– Здравствуйте! – громко позвала она. Ей никто не ответил, лишь за забором лениво гавкнула соседская собака и загремела цепью.

К входу вело потемневшее от времени крыльцо под навесом. На крыльце постелена газетка, на газетке лежат зеленые помидоры. Рядом умывается черный котенок с горящими желтыми глазами.

Стало неуютно, как будто она забралась в чужой дом без приглашения. Дверь в сени была распахнута. Алёна заглянула внутрь и увидела кадушку, деревянный стол, развешенные пучки трав и несколько пар обуви на полу. 

Она деликатно стукнула костяшками пальцев о косяк.

– Здравствуйте! – крикнула она. – Можно к вам?

– Заходи, не мнись – басовито посоветовали за спиной.

Она живо повернулась: Жека уже тут как тут, одна рука в кармане, в другой бутылка подсолнечного масла, в бороде сверкает белозубая насмешливая улыбка.

– Надежда Абрамовна на кухне и не слышит, как ты скребешься. А Онежин спит, наверное.

Он поднялся на крыльцо, смело зашел в сени, распахнул дверь и поманил Алёну.

– Идем, провожу и познакомлю.

Он вел себя так, как будто бывал в этом доме не раз и хорошо знал, что к чему. И близко знал его обитателей. Тут, в поселке, видно, все свои и не церемонятся. 

Жека скинул резиновые шлепки – свои мега-ботинки он успел оставить дома, как и кожаную жилетку – и босиком прошел вглубь темного коридора. Алёна сняла балетки и аккуратно поставила в угол, рядом с резиновыми сапогами.

– Эй! Надежда Абрамовна! Вы где прячетесь? – воззвал Жека. Ему ответил торжественный бой часов – пробило десять. Алёна успела к назначенному времени.

Она огляделась. Жека привел ее в сердце дома – в гостиную. Сразу видно: профессорское жилище. И здесь он живет чаще, чем в городе. Может, и круглый год тут обитает.

На вощеных досках пола лежат оранжевые полосы солнца. Мебель старая, солидная. На полках стоят грамоты в рамочках, черно-белые фотографии и бронзовые бюсты. По стенам висят геологические карты, акварели и оленьи головы. Книжный шкаф набит толстыми книгами. В стоячих часах величаво раскачивается медный маятник. Пахнет лавандой и книжной пылью.

В коридоре раздался шум шагов. Но какой-то странный: за каждым шагом следовал мягкий стук. Доски пола зловеще поскрипывали. Алёне внезапно стало жутко, словно из глубин дома приближалось что-то неведомое. Ей и так с самого утра казалось, что она попала в сказку, и сказка эта была довольно страшной.

– Да дома, дома, – недовольно произнес в коридоре женский голос. – Я на кухне подметала. Иду уже.

– Здрасте, Надежда Абрамовна. Я вам гостью привел, – весело сказал Жека и легко подтолкнул Алёну между лопаток навстречу хозяйке дома.

Алёна смотрела на нее, широко открыв глаза. Кажется, рот тоже открылся от изумления. Алёна даже подбородок проверила пальцем и придержала на всякий случай.

В профессорскую гостиную вошла самая настоящая баба Яга с метлой в руке.

У старухи был благородный ахматовский нос с горбинкой и мощная нижняя челюсть, которые выдавали сильный характер. Кожа на лице смуглая от загара, с глубокими морщинками возле тонкого рта с выпяченной нижней губой. 

На голову она повязала косынку на цыганский манер, в ушах с морщинистыми мочками болтались круглые серьги. Одета старуха была в синюю футболку и подвернутые спортивные штаны. Из левой штанины торчала жилистая загорелая нога в пушистом тапке, а из правой… а правая нога отсутствовала! 

Старуха носила навороченный протез, который делал ее похожей на киборга. Собранный из металлических и пластиковых деталей, с хромированными суставами, тонкий, элегантный. Вместо ступни – гибкая изогнутая пластина.

Надежда Абрамовна управлялась с протезом очень ловко. По ее походке вообще не было заметно отсутствие части тела. Да и походка у нее была вовсе не старушечья, а упругая, молодая.

– Вы, наверное, Алёна Сестрицына? – сразу догадалась старуха-киборг и бросила вопросительный взгляд на Жеку. Тот едва заметно усмехнулся и прищурился. Когда обмен странными знаками был закончен, старуха повернулась к Алёне.

– Отвечаю на все незаданные вопросы разом, – продолжила она командным голосом, таким сильным, что подрагивали стекла в буфете.

– Я Надежда Абрамовна Хейфец, ассистентка и помощница Григория Григорьевича. Вы недоумеваете, что у старухи с ногой? Ногу я потеряла еще в юности – результат занятий альпинизмом. Деточка, не отводите взгляд и не краснейте. Любопытство – это нормально. За сорок лет Надя Хейфец привыкла, что на нее пялятся. И не считает это обидным.

Она залихватски притопнула протезом, стукнула метлой и сделала драматическую паузу. В глазах у нее прыгали черти. Алёна сочла необходимым пробормотать:

– Мне очень жаль, что с вами произошел… несчастный случай.

– Боже мой, ну почему сразу несчастный? – усмехнулась странная старуха, показав длинные желтые зубы. – Что за пессимистический взгляд на мир? Та история кончилась хорошо. Дело было так: наш отряд попал в лавину.  Я пробиралась за помощью одна-одинешенька. Вступила в схватку с ледяным безмолвием. Как герои Джека Лондона. Читали, надеюсь? 

Алёна робко кивнула.

– Так и думала. Вы производите впечатление начитанной девочки. Так вот, ту схватку я выиграла, хоть и лишилась ноги. Но ребята спаслись благодаря моей храбрости. Я получила медаль и новый взгляд на жизнь. Хирург был классным парнем, потом я вышла за него замуж. Ненадолго. А альпинизмом я до сих пор занимаюсь. И бальными танцами. Отсутствие ноги этому не помеха.

Глава 6 Лиса Патрикеевна и колобок

Надежда Абрамовна увела Алёну на летнюю кухню. Крепкий домик-беседка с резным петушком на крыше стоял в саду, недалеко от веранды. Алёна перешагнула деревянный порог и увидела свисающие с балок пучки сухих трав, сосновый пол, лавки, полки, и настоящую русскую печь. Имелся также блестящий самовар и кадушка с огурцами.

Гостье выдали косынку и фартук, посадили за покрытый клеенкой овальный стол и поручили раскатывать тесто. Сама хозяйка носилась по кухне как заведенная, постукивая протезом. 

Алёна усердно работала скалкой, старалась изо всех сил, но выходило плохо.

Увы, готовить она не умела. Совсем-совсем. Даже яичницу. Алёнина мама домашний быт презирала и ненавидела запах стряпни в доме. Поэтому всегда держала домработниц. Но те готовили только по мелочи: закуски, бутерброды, коктейли.  А нормальную еду, первое и второе, заказывали в специальной фирме или приносили из ресторана. В инновационной частной школе, где училась Алёна, на уроках труда не учили варить борщи, а учили составлять икебаны и писать картины мастихином.

Но Алёна не соврала: белоручкой она и правда не была. Многое делала по дому, когда мама не видела, охотно помогала домработнице. Отчего-то Алёне с детства было неловко, что та обслуживает их семью, и она всячески старалась разделить ее обязанности. Работы Алёна не боялась и без возражений бралась за любые поручения, трудилась не за страх, а за совесть.  На первом курсе в университете их заставили мыть окна в аудитории, и она справилась быстрее и лучше всех. И территорию университетскую убирала, граблями и метлой орудовала. Красила заборы в детском саду, где проходила практику Гуля – не бросать же подругу одну!

Но готовить оказалось делом хитрым. Тесто липло к рукам и столу, вытягивалось, рвалось. А когда Надежда Абрамовна посадила Алёну лепить пирожки, у нее получались кривобокие и дырявые комки.

Алёна хмурилась. Обидно! Она привыкла справляться с заданиями лучше всех. Делать все идеально. А тут какое-то тесто взяло над ней верх!

– Ну ничего, – утешала Надежда Абрамовна, удивленно рассматривая Алёнину тяп-ляпушку. – Подумаешь, стряпать не умеешь! Нынче этот навык не особо девушкам нужен. Позвонила да заказала пиццу, и все довольны. И времени на себя больше останется. Жизнь на кухне гробить тоже не дело. В мою молодость, конечно, все готовить умели. Я на походном костре однажды сварганила трехслойный торт с кремом. На день рождения начальнику нашей геологоразведочной партии. 

Она сама взялась за скалку, а гостье поручила мелко резать овощи на окрошку. Алёна угрюмо подчинилась.  Она чувствовала себя посмешищем и неудачницей. И дала себе обещание: найти видеокурс «Пироги для чайников» и научиться стряпать так, чтобы Гордон Рамзи и Джейми Оливер* сдохли от зависти. Алёнин Внутренний Инспектор встрепенулся и потер руки, предвкушая новый вызов. 

Надежда Абрамовна заметила, что гостья приуныла, и стала развлекать ее рассказами. Профессорская помощница многое повидала в жизни и пережила немало приключений. Алёна завороженно слушала про переходы над ущельями Кордельеров, про шаманов Алтая, про шквальные ветры Эльбрусья…

Потом Надежда пустилась делиться сплетнями про обитателей поселка. 

Алёна узнала, что профессор факультета животноводства (у озера дачка) разводит в сарайке экспериментальную породу кур. Они несут яйца со скорлупой золотого цвета. Владельцы модных ресторанов за них драться готовы. Жаль, скорлупа толстовата, чистить яйца сложно, но профессор над этим работает. 

А вот на участке профессора с кафедры агрономии беда: неизвестный хулиган повадился портить экспериментальные посадки, оборвал все верхушки с урожая репы, а корешки оставил в земле. Может, зайцы шалят, а может, дети соседские.

Алёна слушала и улыбалась. Ну и истории! Старые сказки на новый лад. Надежда Абрамовна, видно, любит приврать для красного словца. Интересно, профессор Онежин такой же?

Но Надежда ни слова не упомянула о профессоре Онежине и своей у него работе.

Когда она сделала паузу, чтобы глотнуть квасу, Алёна все же спросила:

– А профессор Онежин – он какой? Строгий? Я с ним ни разу не встречалась. Только и знаю, что он академик, собирает метеориты и отлично танцует в свои преклонные годы. Он ведь уже на пенсии давно? Повезло, что он согласился вести у нас занятия!

Надежда Абрамовна поперхнулась квасом и закашлялась.

– А… ну да. Согласился. Долго его уговаривали. Он у нас перекати-поле. То в Бостоне работает, то в Дублин наведается, то в Ханты-Мансийск заглянет.

– Ого! – уважительно восхитилась Алёна. – Профессор ведет обширную международную научную деятельность. А… а кто такой этот… Жека?

– Жека? – не сразу сообразила Надежда Абрамовна. – А, борода… 

Она отвернулась, схватила полотенце и приготовилась доставать противень с пирожками. Алёна с любопытством следила за ее действиями. Русские печки она раньше видела только в мультфильмах да в музее народного быта. А теперь поняла, что готовить в них – целая наука. Прежде чем поставить пироги, Надежда выполнила кучу ритуалов с разжиганием дров, подготовкой углей и закрыванием заслонки.

Пахло так, что Алёна мелко дрожала от зверского аппетита. Разговоры помогали ей отвлечься от голода. Уж наверное, Надежда Абрамовна пригласит ее на обед… не выставит же ее прочь, когда будут нарезаны все овощи и почищены все яблоки.

– Жека местный, из поселка. Но редко теперь здесь бывает. Он тоже, знаешь... перекати-поле, – сообщила Надежда Абрамовна после секундной заминки. – Хороший парень.

– А чем он занимается? Мотоциклы чинит?

– Да чем придется… берется за все, что ему интересно. Бывает, и мотоциклы чинит. Вон он как раз идет, сама у него спроси!

Среди зелени сада мелькнула черная борода и очки. Хозяин бороды и очков шел по тропинке от калитки и нес сито, полное облепихи.

– Хозяйка! – громко позвал он. – Я гостинец принес. На компот. Облепиховая бражка тоже нормалек выходит. В ней много витамина эф и каротиноидов. Для глаз полезно.

Глава 7 Сивка-бурка и другие звери

Патрик понял, что его карта бита, и больше не делал попыток удрать. Алёна крепко схватила его за ошейник и повела домой. Следом шел Жека, руки в карманах, очки на носу, и насвистывал песню группы «Queen» про чемпионов.

– Поймала! Умница! – всплеснула руками Надежда Абрамовна. 

Арестованного Патрика увели купать, ругать и кормить, а Алёна осталась наедине с Жекой. Он сдвинул очки на лоб и оглядел ее с ног до головы.

– В таком виде тебя не пустят в общественный транспорт, – заметил он. – Победа далась тебе дорогой ценой.

Радость и азарт разом покинули Алёну. Она боялась посмотреть на себя, потому что знала, что увидит. Вздохнула и обреченно опустила глаза: так и есть. На светлых брюках полно серых, зеленых, коричневых разводов. Кардиган не лучше. И блузка испорчена. 

Алёна выглядела как дама без определенного места жительства, которая ночевала в лопухах, а потом неплохо провела время на теплотрассе.

В комнату заглянула Надежда Абрамовна и успокоила ее:

– Не переживай! Кинем в стиралку. Через пару часиков получишь все чистое и сухое.

– Я не могу пару часиков ждать! – ужаснулась Алёна. – Мне на вокзал надо! Срочно! У меня в пять электричка! А в восемь урок китайского!

Она достала телефон и проверила: звонков не было, родители пока не спохватились. На всякий случай отправила сообщение, что задерживается, и пусть не беспокоятся, к ужину будет и урок не пропустит. Алёнина мама любила иногда проверить, что сделала Алёна на пути к совершенству.

– В пять? В город электричка? – вдруг удивился Жека. – А какое сегодня число, помнишь? Четное или нечетное?

– Сегодня? Четное… Второе сентября, – растерялась Алёна.

– Пятичасовая электричка по четным не ходит. Следующая только в девять вечера. Так что сымай портки и кидай в стиралку. Спешить тебе все равно некуда.

– Я не могу! Вы что! У меня онлайн-урок!

– Пропустишь свой урок, делов-то. Ну какие уроки в выходной день?

– И мама ждать будет! Я в десять дома должна быть!

– В десять? Ты же вроде взрослая студентка? А живешь по комендантскому часу, как восьмиклассница? Слушай, – он внезапно прищурился. – А ты на студенческой вписке хоть раз была? Как там у вас, студиозусов, говорят… «На вписке не бывал – жизни не видал». Пиво пробовала, солнце? А лекции хоть раз прогуливала? Тогда ты не можешь считаться настоящей студенткой.

– На вписке? Если ты о вечеринках на квартире, то да, была, – ответила Алёна с отвращением. – И пиво пробовала. Лекции – нет, не прогуливала. Зачем? Не знаю, сколько тебе лет, Жека, но, по-моему, не больше пятнадцати. Судя по твоим убеждениям.

Жека раскатисто рассмеялся.

– Ну, извини, я в ваших университетах не обучался. Куда мне, лаптю. Думал, у всех студиозусов такие вот... убеждения.

– И правда, голубчик, глупости вы какие-то говорите, – недовольно заметила Надежда Абрамовна. – Хоть вам и дважды пятнадцать. Алёна, я тебе дам внучкину куртку и свои штаны. Все чистое. Потом вернешь. Вот и будет предлог в гости приехать.

– Но как я доберусь домой вовремя?! Попробую такси вызвать… 

Алёна полезла за телефоном, не особо надеясь на успех. Таксисты в Тридевятово ездить не любили, а дорога на машине занимала куда больше времени, чем на электричке.

– Не суетись, – сказал Жека. – Я тебя отвезу.

– Отличная идея! – энергично восхитилась Надежда Абрамовна.

– На чем? – опасливо спросила Алёна, уже догадываясь, каким будет ответ.

– На моем старом верном двухколесном друге. Камон, готовься.

– Нет, спасибо! – мигом отказалась Алёна.

– Брезгуешь или боишься?

– Соглашайся, дурочка! – кинулась уговаривать Надежда Абрамовна. – Он на своей лошадке кого попало не катает и дважды предлагать не станет. Ездит осторожно. Да и мне спокойнее будет. Я бы внучку с ним легко отпустила. Девушке опасно добираться одной на ночь глядя с неизвестным таксистом или на электричке. А так тебя доставят в целости и сохранности. Быстро, через проселочные дороги. Через час будешь дома! Давайте, дружок, – она повернулась к Жеке. – Готовьте своего Сивку-Бурку. Запрягайте-заводите! Прокатите красавицу с ветерком!

Она подбоченилась и махнула рукой, как будто собиралась петь «Ехали казаки домой». 

Не давая Алёне опомниться, Надежда Абрамовна отвела ее в свою спальню, увешанную фотографиями с горными пейзажами и выдала старенькую полосатую футболку с ДиКаприо на носу «Титаника», куртку-косуху и джинсы на лямках, обрезанные выше колен, очень модные и сексуальные. Алёна попробовала представить в них Надежду Абрамовну на протезе и восхитилась.

– Переодевайся. А то испачкаешь водителя… – приказала боевая старуха. – Он чушку на мотоцикл не пустит. Грязное я тебе не отдам, и не проси. Все выстираю и привезу. Мне все равно в город надо.

У Алёны не было сил спорить. На нее внезапно навалилась дикая усталость и захотелось, чтобы все за нее решили и все уладили.

Двигаясь, как автомат на последнем издыхании, Алёна переоделась. Чужая одежда казалась неуютной, ноги в коротких джинсах мерзли. 

Взяла рюкзак и двинулась на улицу. Когда проходила старинное зеркало-трельяж, глянула на отражение мельком да так и застыла.

В новом прикиде она ужасно себе понравилась! Куда делась бледная, элегантная моль? На нее смотрела лихая подруга короля дорог! Майка дерзко обтягивает грудь. Ноги длинные, бесконечные. Волосы небрежно растрепаны, а глаза горят шальным блеском.

Алёна облизала губы. Ей стало страшно и весело. 

Она никогда раньше не каталась на мотоцикле! Ее одногруппницу, ютуб-диву Ксению, иногда забирал после занятий ее бойфренд (уже бывший), тощий длинноволосый парень. В такие дни Ксения специально надевала кожаные узкие брюки, черные сапоги на шпильках и красилась как ведьма. 

Она подходила к его красному мотоциклу качая бедрами, оглядывалась – видят ли подруги? Умирают ли от зависти? – а затем изящно забиралась на сиденье, отклячивала облаченную в кожу попу, сексуально выгибалась и обхватывала своего хилого бойфренда за талию. 

Глава 8 Операция "Лукоморье"

Они выехали на шоссе и свернули на площадку, где расположилась автомойка, синяя будка туалета и кафе для шоферов под названием «Лукоморье». На площадке было пусто, лишь на залитой солнцем скамейке у кафе дремал парнишка в белой поварской куртке. Пахло бензином и жареным мясом.

Жека проехал дальше, к длинному гаражу. Внутри громко переговаривались и играло радио.

– Иди купи себе что-нибудь, в туалет сходи, если надо, пока я тут с Каримычем, – велел Алёнин пилот, когда они остановились. Но Алёна уходить не спешила.

Из гаража вышел хозяин мастерской. Сначала Алёна подумала, что это старший брат Жеки. Он был лыс, кривоног, одет в рабочие штаны и тельняшку с обрезанными рукавами. И у него была длиннющая черная борода с проседью – Жека до такой еще не дорос. На руке Каримыча синела татуировка неслыханной красоты: штурвал, якорь, компас, и от бицепса до запястья вилась надпись «Краснознаменный Черноморский Флот». 

– А, дружище, здорово! – сказал он и прищурился. – Добро пожаловать на борт, дорогой. Каким попутным ветром?

Бородачи крепко пожали друг другу руки.

– Друг, дело есть. Тут паренек один на дороге застрял, можешь эвакуатор подогнать?

Жека обрисовал ситуацию.

Каримыч выслушал, насупился, крякнул, почесал в затылке.

– Видишь, ли… сегодня суббота, так?

– Что с того, что суббота?

– А то, что сегодня сам Руслан Наилевич в мой гараж свою ласточку пригонит.

–Что за Руслан Наилевич?

– Большой человек. Смекаешь? Его уважить надо. А как я его уважу, если своих богатырей к какому-то левому чуваку отправлю? С которым возни много, а навару мало? Не, мои доходяги не согласятся.

– Каримыч, парнишка в беду попал. Махни к нему на эвакуаторе, что тебе, впадлу, что ли? Сочтемся. Ты же меня знаешь.

– А нету эвакуатора. Его Васька на свадьбу забрал. Он сегодня женится и хочет к ЗАГСу оригинально подъехать. Если твой чувак сам сюда подгребет – ну, может и возьму. А может и нет. Смотря как уговаривать будешь. Прости, друг: бизнес есть бизнес. Я всем клиентам отказал, чтобы Руслана Наилевича обслужить. Он ждать не привык.

– Вот ты черт жадный! – ругнулся Жека. – Неправильная у тебя клиентоориентированность, Каримыч. Прогоришь...

Они продолжили спор. Алёна ужасно устала. Она осмотрелась: где бы сесть? 

Под дубком среди пыльной травы стояла скамейка. Туда-то Алёна и направилась.

Опустилась на теплую от солнца доску и блаженно прищурилась. Но тут что-то загремело и потерлось о ее ногу.

Алёна распахнула глаза и удивилась.

Перед ней сидел унылый рыжий кот, тощий и несчастный. Самое возмутительное: кот был посажен на цепь!

Цепь тянулась от дуба и замыкалась вокруг шеи несчастного животного. Шерсть под ржавыми звеньями вытерлась, на коже желтела короста.

Ох ты бедняга! Что за живодер такое придумал? Самого бы его на цепь!

Кот мяукнул, лег и закрыл глаза. Он выглядел потерявшим всякую надежду.

Алёна решительно встала и пошла к мужчинам.

Те уже закончили спор. Судя по насупленным бровям, Жека проиграл, но решительный блеск в его глазах говорил, что сдаваться он не намерен.

Увидев Алёну, Жека как будто огорчился, что она была рядом и слышала его разговор с расчетливым автомехаником.

– Вот что, подруга, – сказал он хмуро. – Прости, но тут мы с тобой расстанемся. На главную дорогу тебя доставил, теперь ты запросто домой доберешься. Я вызову тебе такси. Сам обратно к тому парню метнусь. Попробую убрать ему кардан, чтобы он на переднем мосту сюда доехал. Раз этот Черномор хренов отказывается…

– Можно, я с тобой? – вырвалось у Алены, прежде чем она подумала.

– Зачем? – удивился Жека. – Я, конечно, извиняюсь, что так вышло. Но как того аспиранта бросить? Закон дороги: помоги, и тебе помогут. А ты домой дуй, у тебя урок китайского и мама волнуется. Так что, как говорится, цзай цзянь*.

– Ну какие уроки в субботу! – Алёна беспечно махнула ладонью. – Сам же сказал. Маме я напишу, что задерживаюсь. А тебе… вдруг помощь понадобится?

– Помощь? Твоя? – к чести Жеки, он не засмеялся.  Покачал головой, прищурил янтарные глаза и сказал: – Ну ладно. Тогда садись.

Он направился к мотоциклу, а Алёна замешкалась. Подошла к Каримычу и спросила:

– Скажите, а почему у вас кот на цепи?

– Потому что он вор, – отрезал Каримыч. – Он у уважаемого человека из тарелки кусок шашлыка стащил. А на той неделе вырезку на кухне обкусал. А до того мясо из лагмана свистнул.

– Все коты воры. Это их природа. Может, вы его кормили мало?

– Какая еще природа-шмирода! Вот еще, кормить... я его взял ловить мышей. Работу дал, можно сказать, человеком сделал. Он отплатил черной неблагодарностью. Вору – собачья судьба, – сказал Каримыч поучительно и поднял палец к небу. –  У нас на флоте таких ох как не любили. Ничего, пусть посидит, подумает.

– Алёна, ты едешь, нет? – прокричал Жека и Алена, метнув негодующий взгляд на Каримыча, побежала к мотоциклу.

На бегу она обдумывала план по спасению кота.

Управились быстро. На месте аварии Жека сразу взялся за дело: забрался под машину Побегаеца и принялся греметь деталями. 

Аспирант беспомощно суетился вокруг. Он попеременно извинялся за доставленные хлопоты и восхищался Жекиными умениями. Звонил домой, ворковал с женой и дочкой и обещал скоро быть.

От Алёны и то было больше толку. Правда, вся ее помощь свелась к тому, что она однажды подала Жеке попить, и потом, когда он закончил работу, лила ему воду на руки, когда тот умывался.

Однако Жека выглядел довольным.

– Пожалуй, из тебя выйдет человек, – сказал он вместо благодарности, принимая бумажное полотенце. Он энергично вытер руки и лицо, собрал инструменты, махнул Алёне и пошел к мотоциклу.

– Илюха, кардан я тебе подвязал, цепляться не будет, теперь садись за руль и тихонько езжай за мной, – распорядился он. – На переднем мосту нормально доедешь до мастерской. А там уже решим.

Глава 9 В гостях у Кощея

Жека остановил мотоцикл у подъезда Алёниного дома. Она спрыгнула на землю, ноги моментально подкосились. Алёна пошатнулась и ухватилась за Жекину руку.

– С непривычки бывает. Ты целый день в седле, – заметил он. – Теперь с часик походишь, как матрос в порту после кругосветки.

Алёна сняла шлем, поправила волосы, глубоко вдохнула вечерний городской воздух, полный ароматов осени. 

Ноги гудели, глаза слипались. Но Алёне было весело. События дня проносились у нее в голове, как в калейдоскопе, и казалось, что все происходило не с ней, а с кем-то другим. Она улыбнулась пьяной от усталости улыбкой. Жека снял шлем и наблюдал за ней прищуренными янтарными глазами.

Они стояли в пятачке света у фонаря, кругом было темно, и только горели окна домов, показывая кадры уютной жизни. И ужасно захотелось туда, в тепло, на мягкий диван, и чтобы какао дымилось в любимой чашке с видами Парижа на фарфоровом боку, а на тарелке лежало рассыпчатое печенье. 

Но сначала – в душ! Алёна чувствовала, что от нее несет дорожной пылью, машинным маслом, дымом и сеном. И это был хороший запах – запах отлично проведенного дня, который запомнится на всю жизнь.

– Большое спасибо за все, Евгений, – сказала она стеснительно. – Это было удивительное путешествие. Столько всего случилось!

– То ли еще будет, – усмехнулся он. – Ты встала на дорогу приключений, а с нее так просто не свернуть. Теперь приключения сами тебя отыщут, хочешь ты этого или нет.

Жека говорил, что твой маг-наставник, который подначивает героя фэнтези на авантюру, и Алёна улыбнулась.

Пора было идти, но Жека смотрел на нее выжидательно. Наверное, следовало сказать что-то еще?

– Ты сейчас обратно в Тридевятово? Далеко тебе возвращаться…

– В городе заночую – тут у меня квартирка есть. А утром пораньше обратно. По грибы, – объяснил он с мечтательной улыбкой. – Надо поспешить, пока еще кто на ту полянку не наткнулся.

– Ну… тогда до свидания, – улыбнулась она и повернулась, чтобы пойти к подъезду.

– Эй, стоять! – Жека ухватил ее за предплечье и бесцеремонно повернул к себе. Алёна замерла. Что еще ему нужно? Она где-то слышала, что от девушек, которых байкеры соглашаются покатать, ждут какой-то… особой благодарности? Она насторожилась. Неужели все его откровения имели целью только одно, то самое?

– Телефон свой дай, – потребовал он. – У нас ведь намечается одно дельце. Надо быть на связи.

– А, конечно! – Алёна с облегчением продиктовала ему номер, Жека вбил его себе в смартфон.

– Окей. Завтра жди звонка.

Он надел шлем, завел мотор и укатил.

Алёна повернулась к дому, сделала шаг, посмотрела на окна своей квартиры на втором этаже и замерла. Сердце сделало кульбит.

Она предполагала увидеть окна темными. Мама и отчим должны быть на презентации, дома никого. 

Но она просчиталась. Окна ярко горели, на балконе стоял дядя Рома, а рядом – мама. Дядя Рома приветливо помахал ей рукой, а вот на мамином лице даже сквозь сумерки можно было разобрать целую гамму разных сильных чувств. Ни одно из них не сулило Алёне ничего хорошего.

Попалась! Ох, что будет…

Алёна на ледяных ногах медленно пошла к двери подъезда, чувствуя себя хулиганом, который возвращается домой с двойкой в дневнике, за которую ему всыпят отцовским ремнем.

Дверь квартиры распахнулась, как только она к ней подошла. Наверное, мама стояла в прихожей и прислушивалась к шагам дочери.

Алёна зашла в прихожую и зажмурилась от яркого света. Ее окутали привычные запахи квартиры и уютное тепло. 

– Привет, мам! Привет, дядя Рома! – сказала она неестественно веселым голосом. – Вы рано вернулись! Как прошла презентация? Что нынче презентуют? Очередной творческий проект для выкачивания денег из спонсоров?

Мама молча окинула ее выразительным взглядом с головы до ног.

– Что это было? – произнесла она своим царственным сопрано, от которого у Алёны на руках выступили мурашки. – Где тебя носило целый день? Кто был этот… человек? Что на тебе надето? Ты подобрала это тряпье на помойке?

– Классный прикид, – одобрительно заметил дядя Рома. – Слушай, а что за байк у того парня? «Харлей»? 

– «Урал Волк», – пробормотала Алёна. – Мам, ты только не волнуйся. Я была… в гостях за городом. У одного профессора, который будет читать у нас лекции. Ездила на консультацию. Меня попросили помочь собрать яблоки. Моя одежда испачкалась, мне дали вот эту. Я не успела на электричку, сосед профессора подвез на мотоцикле.

Алёнина мама жестом отчаяния потрясла красивыми полными руками и трагически заломила черные брови. 

– Где твоя голова была, я не понимаю! Ты знаешь, как опасны мотоциклы? Ты могла погибнуть! Да еще тебя вез этот… этот бандит с большой дороги! Ты с ума сошла?!  

– Жанночка, мне показалось, это был обычный парень, – миролюбиво заметил дядя Рома. – И вел он аккуратно...

– Ты с ним встречаешься? Я видела, он хватал тебя за руку. Он к тебе приставал? – резко спросила мама. – Алёна, скажи правду!

– Нет, конечно! – возмутилась Алёна. – Никто ни к кому не приставал! Мам, ну что ты как… не знаю кто. Я уже совершеннолетняя, между прочим.

– Мозги у тебя как у пятилетней, – отрезала мама. – Боже, это невыносимо! – пожаловалась она в потолок и схватилась пальцами за виски. – Ты меня в гроб вгонишь.

– Опять драма, – пробормотала Алёна под нос. – Не надоело? Ты ведь уже не актриса, ты чиновница.

– Не дерзи! Немедленно переоденься. Выглядишь как бродяжка. А если тебя видели соседи? Что они подумают! Скажут, что дочь Жанны Карпинской – между прочим, председателя городского отдела по культуре, директора фонда «Арт Ренессанс»! – связалась с бандитами и позорит мать! 

– Мам, он не бандит! Он дизайнер по мотоциклам.

– Ты слепая?! Не видишь, как он выглядит? Да это же типичный маргинал, хулиган, быдло подзаборное...

Алёна вздохнула и пошла переодеваться. Когда мама была в таком состоянии, спорить с ней было бесполезно.