Принц и Ника

Глава 1

— Мамусечка, родненькая, можно твоя доченька незаметно уедет? Обещаю, никто не заметит бегства. — помогая укладывать чистые стаканы на поднос, я тихо клянчила у своей создательницы право на свободу.
— Ника, не начинай, — также тихо отвечала мне мама. — У нас спокойный семейный ужин. К тому же воскресные встречи — это традиция!
— Спокойный, потому что еще не добрались до десерта, то есть моего линчевания…
— Я этого не допущу. — уверенно отрезала моя заступница, подражая бесстрашному самураю перед лицом неизбежного харакири, ведь мы обе прекрасно понимали, что в предстоящей борьбе с родней она снова проиграет.
— Сейчас тетя Люда опять начет…
— А нечего было обзывать Игорька обдолбанным бабуином! — стараясь заглушить смешки в голосе, строго произнесла мама, дублируя мою реплику в адрес кузена, которая со слов тети нанесла двадцатипятилетнему парню тяжелую душевную травму. И он второй месяц никак не мог от нее оправиться.
— Так он первый начал.
— Его тихие начинания никто не слышал, зато твои громкие продолжения слышали все.

«Твой язычок красноречив, выразителен и невозможно изобретателен. Но иногда важно вовремя заткнуться. — самое емкое описание моих жарких языковых способностей, данное лучшим другом»

— И сегодня должна приехать подруга Люды со своими сыновьями. — каждый раз поражаюсь, как сильно мама со своей вечной заботой о всех вокруг отличается от двух бультерьерш сестер. — Она всю неделю нам о них рассказывала. Некрасиво по отношению к тете, если ты уйдешь.
— А, точно! Это та подруга, которая прыткой козой запрыгнула на молодого любовника, отрастив богатому мужу метровые рога, а затем сцапала половину его состояния и свинтила с садовником и детьми за бугор. Не женщина, мечта эротического романа.
— Ника! — шикнула мама, ударяя меня полотенцем. — За столом сиди молча, умоляю.
— А ты приготовишь мне за это пончики, если я заеду на будущей неделе? — ангельски поинтересовалась я.
— Получишь две порции, если распустишь волосы.
— Да, Никуся, распусти волосы. — на пороге кухни появилась крейсер - тетя Люда.

В сказках подобный тембр голоса мог бы свидетельствовать о начале поедания младенцев. Моя нежная рука тотчас ощутила смертельный захват.

— Ты же в нашей семье писаная красавица.

А-а-а, понятно все. Приехали зрители - распускаем цирковое шоу.

Несмотря на все мои нескончаемые «грехи», при гостях меня любили представить, как красивую местную достопримечательность. Некое достояние семьи. В детстве я этого не осознавала и принимала как должное "охания" и "восторгания" окружающих. Все изменилось в подростковом возрасте, когда самый популярный мальчик в классе, Егор Дятлов, захотел со мной встречаться. Счастье бултыхалось и лопалось во мне ровно неделю, пока я не услышала его хвастливую речь перед друзьями, в которой меня выставляли красивой декорацией, но не более того.
Проплакав в туалете целый урок математики и смыв в унитаз зарождавшееся трепетное чувство к долбанному дятлу, я решила, что никому не позволю к себе прикоснуться, пока не уверюсь, что книгу полюбили за содержание, а не за обложку.

Эрик откровенно называл эту мою идею-фикс наитупейшей, и, как верный психолог, несколько лет пытался образумить свою пациентку, иногда добиваясь желаемого и заставляя менять объемные вещи, полностью закрывающие мои практически идеальные 89-57-93 на что-то более провокационное. Например, кофту подходящего размера и брюки, сидевшие по фигуре. Но отлив наступал быстрее прилива. Сальные взгляды и признания неизвестных извращенцев, а также восторги моим сходством с известной миру Моникой сразу же, по мановению волшебной палочки, меняли гардероб в обратную сторону, возвращая к привычному и удобному формату.

— Конечно, она их распустит. — послав мне шпионские намеки глазами, подтвердила мама. — Мы как раз обсуждали, как Нике неудобно перед Игорьком.
— Ой, какая душечка наша Никуся. — меня в двадцать два года потрепали по щеке и я, святая корова благослови мой язык, сдержалась от колкости в ответ. — Игорек давно все забыл, ты главное… это… — глаза тети вдруг забегали тревожными кругами, не желая останавливаться и вызывая беспокойство за их целостность, так как напоминали сломанную стрелку обезумевших часов. — Ты с сыновьями Ирки будь помягче, ладно? — передышка и заискивающий взгляд.

Да что это в мире происходит?

Магнитные бури?

Атака ретроградного Марса?
— Конечно, она будет! — снова опередила меня создательница, но рука тети Люды не могла так просто сдаться. Ей требовалось нечто весомее простого маминого согласия.
— Конечно, теть Люд, — придав лицу послушное выражение, кивнула я. — Да разве могу я быть не милой?

Недоверие сквозило в выражении ее глаз и каждой клеточке лица, но она не могла заставить меня расписаться кровью, о чем, очевидно, сильно жалела.
— Отлично. — выдохнув, тетя отпустила мою руку, на которой наверняка остались следы домашнего насилия, как в дверь позвонили. — Пойду открою! — оживившись, тучное тело жизнерадостно направилось к выходу из кухни.
— Мне уже не нравятся козлята этой ее подруги вертихвостки. — честно призналась, взяв сельдерей и смачно откусив кусок.
— Ника! Они хорошие мальчики. Получили прекрасное образование в Америке. Практически каждое лето навещают отца. Один точно часто приезжает, но не помню который из них. И они твои ровесники. Точнее - один ровесник, а второй чуть старше. Года на два или на три. — хитро вручив мне поднос с напитками и лишив возможности сопротивляться, с волос ловко сняли резинку, высвобождая темные пряди.
— У тебя там в комнате есть еще два отпрыска. — заныла я. — Займись лучше ими.
— Они и так сидят расфуфыренные. — с любовью в голосе сообщила мама, затем пару раз увлеченно поправила мои локоны, и довольная результатом скомандовала: — А теперь пошли.

Глава 2

Холопскими причудами встречать гостей в прихожей моя дворянская семья Тумановых не страдала, поэтому на роль дворецкого была назначена одна тетя Люда, а мы, затаившись, ждали за накрытым столом. И не имело значения, что эти козлята с мамашей тратили в месяц больше, чем вся моя семья за полгода. Здесь важнее гордость, прописанная на суровом лице моего отца и проглоченный им в ранней юности кол, не позволяющий сгибать позвоночник.

Затаившихся, особенно моих сестер, нервировал хрустящий меж моих зубов сельдерей, но даже явственные взгляды мамы не могли остановить Нику на пути к замедлению старения. ¹

Первой из двери выплыла раскрасневшаяся тетя Люда. Частота ее дыхания уверила меня в удачной и душевной встрече гостей. За ней эффектно вошла подруга, которая, в отличие от родственницы, следила за количеством расстегаев или же и вовсе выкинула их из своего заморского меню. Стройная, эффектная, удачно покрашенная блондинка в голубом платье ниже колен.
— Знакомьтесь, это Ирина, моя лучшая подруга. Я Вам о ней рассказывала. Ириш, ну, с мужем моим, Егором, ты знакома… — родственница принялась торжественно представлять подруге всю оставшуюся многочисленную семью, и, следя за внешней реакцией гостьи, можно было с уверенностью утверждать, что ее лицо принимало множественные оргазмы от уколов чудо-докторов, заставивших холеное забрало напрочь забыть о природной мимике.
Но, замечу, я никогда не обвиняю ни одну женщину в желании поймать за хвост вылетающую из рук скоротечную молодость.

Это выбор каждой...

Кто знает, на что сама я решусь, если сельдерей не оправдает моих ожиданий...

А затем за спинами двух разнокалиберных женщин возникли двое из ларца… совершенно не одинаковых с лица. С левой стороны явился тот, кому ни один дед, в целях собственной безопасности, никогда не доверил бы лопату.

Ирина, скорее всего, рожала его в минуты солнечного буйства. А Гелиос² самолично следил за процессом, щедро одаривая парня множественными веснушками. Рыжие непослушные волосы, светлая кожа и голубые глаза. Голубая рубашка поверх белой футболки, голубые джинсы, белые носки и улыбка — ослепните разом маглы. Бонусом к радужному виду шла зубо-дробящая вежливость, проявленная гостем в минуты, когда изменница Ирина представляла своего младшего сына Андрея. Кажется, его еще в детстве уронили в сахарную вату, и посттравматическим синдромом осталась привычка раскидываться сладостями.

Сестры, судя по выражениям блаженных лиц, по самые уши погрязли в мармеладе рыжего.

Второй, напротив, не оправдывал холеную американскую вежливость, и, оставив очередные повреждения на стебле сельдерея, я с любопытством взглянула на темноволосого парня, почти на голову возвышающегося над своим долговязым братом.
Может, она изменяла мужу с разными баскетболистами?

Дарт Вейдер до шага на темную сторону. В раздумьях, так сказать, но решение, в принципе, принял. Черная рубашка, черные джинсы, носки разглядеть не удалось, но думаю classic black и скупые движения уголков рта, словно одним своим широкоплечим присутствием он уже делает всем большое одолжение.
Взгляд сына Гелиоса лучился приветливостью, а вот встреча наших глаз с темным повелителем ситхов заставила прекратить озорную дискотеку сельдерея во рту и превратила время в вакуум.
— Это наша Ника, — вырвав меня из гипнотических лап захватчика, пропела тетя Люда. Спасибо, родненькая моя.

И что вообще это было? Он меня вербовал?

— Вот сюда садись, Даниил. — говорю же, почти Дарт…

Э, стоп, это когда она успела согнать своего мужа, моего любимчика тюфачка с этого места и теперь сажает напротив меня представителя темных сил?

Как я пропустила эту многоходовочку?

Нашла на дальнем конце стола дядю Егора и встретилась с ним понимающим и сочувственным взглядом. По степени лояльности к моей персоне нон грата он второй в списке после мамы. Но, по правде говоря, его благожелательность чаще всего проявляется, когда его жены нет в радиусе километра, но я все равно это ценю.

А Вейдер между тем снисходительно осматривал стол. Блин, так бы и кинула в него остатком сельдерея, да жалко продукт полезный тратить. Это, кстати сказать, домашняя еда, которую мама сама готовила, а не твои химические гамбургеры. Ты за такой пир молиться своей силе должен, чтобы от счастья в штаны не наделать. Тоже мне, чупакабра недовольная.

Тетина подруга отчего-то оказалась сидящей по левую папину руку и теперь верещала про свою шикарную жизнь за бугром. И вроде рассказывала она всем, но глазами сладострастно поедала отца.
Вот же лолита престарелая, усмири свои пожухшие кусты! У тебя есть молодой любовник, который чехвостит тебя своей газонокосилкой. Неужели тебе мало?

Не понимаю, почему я всегда бешусь, когда кто-то рядом с отцом испускает слюной, а мама сидит, словно потерявший зрение нежный хоречек, и сейчас моим немым предложениям о вилках, которыми можно потыкать в дутые губы этой древней памелле, никак не внемлет.

Темная сторона Энакина снова своими карими глазами выхватывает меня из зоны гнева и накидывает сети умиротворения, недвусмысленно призывая начать ему подчиняться.

Интересно, его волосы жесткие или мягкие на ощупь? А скулы такие острые и манящие…

Эээ… что за мысли?

Как фотограф, чисто с профессиональной точки зрения, не могу не отметить, оба брата довольно хороши собой.

Глава 3

— Известный Нью-Йоркский журнал «Sky» собирается написать статью про Даню, — с напыщенной улыбкой довольной бельчихи, хвастающей своим отпрыском, говорила Ирина. — Не знаю, слышали ли Вы про это издание? — ехидный намек на нашу российскую недалекость в опознавании заморской газетенки активировал в моем горле дыхание огня, но существовали сдерживающие факторы.

В основном, конечно, пончики. Поэтому немой акт моего сопротивления выразился лишь в том с какой силой вилка и нож вонзились в лежащее на тарелке мясо.

— Издание очень о-о-очень популярное. — убеждая окружающих в знании русской буквы «о» и соревнуясь белизной зубов со светом хрустальной люстры, продолжала мать баскетболистов. — Они каждую неделю в течение месяца будут писать статьи про молодых и успешных предпринимателей! И наш Данечка был приглашен в качестве одного из героев. Сейчас мы в поисках фотографа. Они запросили с нас снимки, так как Данечка выразил отказ на предложение поехать обратно в Нью-Йорк для фотосессии.

Украдкой наблюдая за Дартом, отметила про себя, как сводило у темнейшего скулы, особенно при ласкательном именовании его «Данечкой». Ввела в свои мысленные дневники пометку — запомнить.

Либо хвастовство не числилось в списке любимых занятий старшенького, либо он не считал нужным проявлять его при простом народе. Но вот младший брат придерживался материнского клана:

— Да, Даниил у нас известный герой хроник. Его постоянно осыпают просьбами о мастер классах, приглашают на разные тусовки и гламурные мероприятия.

— Как и тебя, брат. — ничего себе тембр. Обволакивающий и при этом жесткий и подчиняющий. Спокойный и властный.

— А чем Даниил занимается? — о, моя сестра вступила на шаткий путь голосового соблазна.

— Служит темной стороне. — напеваю себе шепотом под нос, отрезая кусок мяса, но враг не дремлет и вместо ответа сестре, обращается ко мне.

— Ника, ты тоже что-то сказала? Я не расслышал?

Приборы в руках моей семьи застывают, и Тумановы дружно поворачивают на меня свои обеспокоенные головы. И, кажется, безмолвно молятся, взывая к моему благоразумию. Тетя Люда проводит салфеткой по лбу, очевидно, сомневаясь в моей покорности. Затем неожиданно выдает такое, от чего наш замечательный русский мат в одночасье заполняет весь мой рот:

— Никуся у нас фотограф! — одна из причин, по которой меня предают анафеме, как верной служительнице несерьезной профессии.

Папа так и не смирился, и наверняка выкинул из списка наследников, когда я после окончания юридического университета не захотела пойти работать в его фирму.

— Несколько довольно известных актрис заказывали у нее портфолио! — тетя Люда успешно соревнуется с подругой в умении хвастовства, но усмехаюсь я по другой причине.

Меня презентует та, кто недавно усердно вколачивала гвозди за «глупые фоточки».

— И она с радостью пофотографирует Даньку! — помпезно заключает родственница, раскрывая широту русской души, наглым для моего кошелька заявлением. — Конечно же, бесплатно!

— Тетя Люда… — резко начинаю, желая уточнить не уху ли они ели и заодно отправить ее вместе с козой и ее козлятами на художественный фильм.

Съемка, между прочим, стоит десять тысяч рублей (без учета аренды зала). Десять за десять обработанных фотографий. Это не так много, если посмотреть на цены, которые заламывают топовые фотографы, но мне вполне хватает на жизнь. И с чего нам играть в добродетель, если бедные дворяне здесь мы, а не эти заморские упыри?

— Ника, — прерывает меня голос мамы, — Будет рада Вам помочь. — вот вечно она берет на себя роль моего дипломатического парламентера. — Но, возможно, вы уже присмотрели себе другого фотографа?

Мы с Энакином превращаемся в две статуи, сканирующие лица друг друга. Он смотрит холодно, я без тени сомнения отвечаю двойной порцией арктического льда, и похоже это нравится самоубийце, потому что он поднимает уголки своего рта и, борясь с моим отцом в манерах надменного аристократа, берет свой стакан с грушевым компотом, делает глоток и выносит свой темный вердикт:

— Меня вполне устроит фотограф в лице Ники.

— Здорово! Правда Никусь? — тетя Люда на грани сердечного приступа, но чувствую, кинется на меня через весь стол без капли раздумий при малейшем намеке на отказ.

— Буду рада помочь. — намазав голос джемом и заодно впихнув в него пару колких и ядовитых игл, направляю в рот к ухмыляющемуся Дарту.

Но зараза даже не давится, а с аппетитом проглатывает, вызывая острое желание проделать тот же трюк только с вполне физической вилкой.

Его спасает Эрик, чей звонок высвечивается на моем телефоне, мирно лежащем на коленке.

Гаджеты на большом семейном столе семье Тумановых — это фу, фу, фу.

Глава 4

— Только сразу не проклинай! — слышу в трубке нервный голос друга, когда добираюсь до кухни и отвечаю на звонок.

— Так, — барабаню пальцами мраморную столешницу, доверяя своей заднице-предсказательнице, вещающей, что в деле замешан мой Тошка.

— Что ты с ним сделал? И где ты? Если не путаю, мы договорились, что ты заедешь за мной часов в семь. Сейчас, — кидаю взгляд на круглые настенные часы, висящие над дверью. — Почти восемнадцать часов пятьдесят минут.

— Ты только не нервничай, ладно? И помни, я твой самый лучший и самый красивый друг! Твой личный принц датский!

— Зубы мне не заговаривай, что с машиной? — хорошо, я не циклоп, иначе сейчас мои глаза от напряжения прорезали бы лазерными лучами посудомойку и всю прилежащую технику, соорудив из микроволновки два подгорелых ящичка.

Воцаряется тишина, после которой прилетает довольно неутешительная череда предложений:

— Отошел буквально на пять минут, клянусь! И забрали! Блин, ну я не специально, отвечаю. Никусечечека…

— Кто забрал мою машину?

— Эвакуатор…

— А с хрена ли ее забрал эвакуатор? Гам! Ты мне клялся, что выучил все правила дорожного движения и что права тебе не батя купил, когда ты весь род уже опозорил своей пятнадцатой попыткой!

— Да сам я сдал! И это никак не относится к ситуации. Было темно, вот я и не видел…

— Чего не видел? Места для инвалидов не увидел?!

— Ну..., да… — неожиданно соглашается тот, кого я пущу в скором времени через мясорубку. — Давай я тебе такси вызову, хочешь? Или… — неуверенно добавляет трусишка, — Сам приеду.

— Думаешь уехать живым, если сам сюда приедешь?

— Нет. — честно звучит ответ.

— Я сама могу вызвать себе такси! А моя машина, чтобы в ближайшее время стояла в моем гараже! Иначе твою задницу постигнет ласка эвакуатором! Понятно?

— Ладно, понял…

Когда я злая вешаю трубку, сзади внезапно раздается голос:

— Я тебя довезу. — отчего я крайне несвойственным мне образом немного вздрагиваю и оборачиваюсь.

Бесцеремонный Дарт Вейдер стоит, облокотившись о стену и смотрит на меня сомнительным апокалиптическим взглядом, великодушно предлагая свою звездную повозку.

— Не надо, спасибо. — мы Тумановы народ гордый и в подачках не нуждаемся. — Вызову такси. — а еще очень не любим, когда неизвестные темные силы лезут в наши дела.

— Интересно, тебя мама не учила, что уши греть во время чужих разговоров невежливо?

— Нет. Потому что меня никогда не интересовали чужие разговоры. — усмехается подслушивающий и чуть щурит глаза, обрамленные неприлично длинными и густыми ресницами. Прямо конкурент Эрика по части моей зависти. — Я искал туалет.

— Оу, — мило оглядываюсь и театрально хлопаю уже своими ресницами размера «стандарт». — Тогда смею разочаровать, но у нас в России не принято писать в кухонную мойку. Место, где мы сейчас находимся называется Кухня. А туалет прямо по коридору и последняя дверь слева.

Темный господин усмехается и, кивнув, выходит в коридор. Когда широкая спина удаляется, отмечаю шикарную задницу, на которой решают помедитировать мои глаза. Осознание собственных действий отдается во мне злостью и я даю себе за это отрезвляющую оплеуху.

Мне в него огнем надо рыкать, а не гипнотизировать идеальный орех.

Понимаю, конечно, что загородный дом родителей, обожаемое детище деда, не маленький, и не всегда с первой попытки можно найти туалет, но все же не верю я темным властелинам, поклоняющимся фастфуду.

Возвращаться к гостям в стадии «ломать и крушить» - не самая лучшая затея. Поэтому я начинаю смотреть в инстаграмме на северных каланов¹, всегда действенно влияющих на мое сердечко, а точнее обволакивающих его трепетом, милотой и любовью.

Ну как можно быть такими очаровательными няшами? Особенно тот, которому меряют температуру, он моя любовная любовушка. Обнимала бы его вечно бесконечно.

Минут через десять нахожу потерянный дзень и возвращаюсь к столу полностью умиротворенной, простившей наглые уши Дарта и великодушно согласной провести с ним безвозмездную фотосессию. Но мягкое и кроткое облако спокойствия надо мной в секунду рассеивается радостными словами тети Люды:

— Никуся, разве не мило со стороны Дани согласиться тебя отвезти?

Что, простите?

Мне не послышалось?

Слуховая галлюцинация?

— Что?

— Как я могу отказать, когда сама дама меня просит. — галантно улыбается мистер совершенная ложь, глядя мне прямо в глаза и рискуя своим зрением. А затем втягивая меня в свою игру. — Это же связано с моей съемкой? Едем смотреть студию?

Гром и молнии над моей головой так и просят почувствовать себя зевсом и метнуть парочку в служителя тьмой.

Желание скорее свалить с семейного ужина входит в список смертных грехов Тумановых, поэтому у меня был подготовлен целый продуманный детальный план, разрушенный эвакуатором, но тетя Люда сегодня меняет правила и пароли:

Глава 5

У меня, как у неудавшегося сына, о котором мечтал отец, ярко выраженная слабость к технике. Особенно к машинам. А в большей части к их попам. Если мимо красивой мужской задней части я могу пройти со скучающим видом, то мимо автомобильной вряд ли. Вот и сейчас мне стоит больших трудов сдержать во рту собравшиеся слюни от вида тотально черного аппарата злостного пришельца, Mercedes-Benz GLE 350d. Прижать руки покрепче к своим бокам, иначе возможен акт неконтролируемого тактильного контакта с прекрасным мерином темнейшего.

Дарт, по всей видимости, решает продемонстрировать наличие в далеком космосе джентельменского этикета и неожиданно галантно открывает для меня дверь пассажирского сидения, буднично интересуясь:

— Нравится?

Наверняка каждая первая, обнажаясь в улыбке, кричит «да мой господин» и покорно кидается в ноги, поэтому я со своей стороны лишь сдержанно уточняю:

— Погода? Нет, пасмурно.

Его губы навещает легкая усмешка и рука уверенно закрывает дверь, когда моя попа скользит на сиденье, а ноги оказываются на борту. В салоне меня ожидает новая порция лихорадки «хочу все потрогать», с которой я ожесточенно борюсь, усиленно втыкая ногти в ладони.

Идеально чистый внутри автомобиль, без намека на мусор или посторонние предметы. Легкий аромат мяты вместе с мужским парфюмом BLEU DE CHANEL. Его я ни с чем не перепутаю, так как сама выбирала его на день рождения Эрика, совершенно и блаженно свихнувшись от запаха в магазине. Флакон стоит больше, чем мой гонорар за фотосессию, а эта неблагодарная зараза использует его только при моих многократных напоминаниях.

Мой темнейший кучер занимает водительское сидение и, хмурясь, пару секунд смотрит на экран своего черного телефона. Затем откладывает его и заводит мотор. От рычащего звука в моем теле начинает радостно вопить стайка единорожек, но я с каменным лицом пристегиваю ремень безопасности и решаю прояснить все сразу.

— Ты ничего не хочешь мне сказать? — заодно проверить, может совесть еще не до конца выветрилась из его головы. Маску ведь он еще не приобрел.

Даниил поворачивает на меня голову, и я вижу, как во взгляде парня возникает вопрос, но он не озвучивает его, а трансформирует в странное любопытство и начинает откровенно, без намека на зачатки скромности, пытаться прощупать мое тело с ног до головы своими бездонными карими глазами. В ответ я вновь обретаю зрение циклопа, основательно прожигая нахала поперек, но у Дарта имеется невидимый защитный плащ.

Радует лишь то, что со мной его сканирование не даст никакого результата.

Любимые бойфренды и широкая безразмерная оверсайз кофта защищают получше секретных архивов Ватикана.

— Да. Хотел спросить. Есть ли у тебя еще сестра великанша, за которой ты донашиваешь вещи?

Вот же имбецил недоношенный…

— Вау. Это ты так долго думал, как бы пошутить? Убеждаешь себя в наличии чувства юмора? Прискорбно. — кидаю на него высокомерно тоскливый взгляд. — Хочешь, давай вместе посылать сигналы в космос, чтобы твои неказистые попытки апгрейдили? Вдруг сработает.

Дарто-iphonе пиликает, он берет его в руки и быстро печатает нечто похожее на скупое «ОК», затем снова поворачивается на меня. Желваки на его лице начинают отплясывать танец гнева и, заводя мотор, он зло произносит:

— Ты сейчас со мной. В моей машине.

— Да ладно? И снова вау… А ты всегда констатируешь факты для лучшего осознания действительности? — невинно уточняю я. — Помогает?

Даниил выезжает с такой скоростью, которая не дает усомниться — шины оставят свой свирепый след.

Несколько минут мы едем молча, и я вдруг осознаю, что у меня не уточнили адрес. Не припомню, чтобы тетя Люда успела снабдить его точными координатами моей квартиры.

— Ты решил меня добросить до ближайшего метро?

— Нет. Я отвезу тебя, куда скажешь. Только, извини, но вначале нам надо будет заехать в одно место. Это недалеко и недолго.

«Извини»? У него в астро-словаре и подобные термины имеются?

— То есть, ты сорвал меня с теплого семейного ужина, — печально вздыхаю, — Потому что тебе самому надо было уехать?

Темный господин кидает в меня добродушную ухмылку и почему-то мое сердце вероломно начинает убыстряться. Он же был само вселенское зло, а сейчас как успел стать за минуту Энакином-няшкой?

— Вся твоя поза за столом кричала о желании сбежать. К тому же я слышал часть твоего телефонного разговора. — не давая мне вставить и слова, добавляет Дарт. — Случайно! Поэтому захотел помочь.

— В угоду себе?

— Ты красивая и умная девушка, Ника. — взгляд, который он мельком бросает, обжигает. — Это ценно в наше время. — но тут же цинично добавляет. — Похудей только немного или что у тебя за проблемы с телом, раз ты его кутаешь в мешок?

Глава 6

Картошечка возмущённо отряхивает руку пьяного огуречника, и Дарт, решая увеличить скорость движения из пункта А в пункт Б, закидывает Блонди себе на плечо одним быстрым движением.

Хмурюсь, обдумывая, как бы пригодились сейчас солнцезащитные очки… От свечения вечно зовущего розового маяка я отворачиваю глаза, потому что боюсь, как бы химозно-малиновый цвет белья блондинки не прожег мне сетчатку.

Задняя дверь открывается и происходит посадка груза, вместе с которым салон наполняется запахами дьюти-фри неумело скрещивающими духи с алкоголем.

— Я сейчас вернусь. — кидает куда-то в пространство злой Дарт и захлопывает дверь, обдавая салон резкими дуновениями своей темной сексуальности и унося тем самым фрю в блаженные дали.

Ее полоумная улыбка соскальзывает с лица, а ноги принимают более или менее приличный вид, лишь когда в поле ее зрения неожиданно попадаю я.

— Ты кто? — вспомнив о том, что надела платье со змеиным рисунком не просто так, умело шипит новоприбывшая.

Мне безусловно хочется нежно съязвить в ответ, назвав себя сегодняшней эротической фантазией Дарта, но оценив нездоровый блеск в глазах интересующейся и волны покачивания, проходящие по ее телу, серьезно заявляю другое:

— Никто. Тебе кажется.

— А, — легко соглашается девушка. — Тогда ладно. — ее взгляд устремляется куда-то за мою спину, и она, хмыкнув, добавляет. — Жалко Серёжку...

Кто такой Сережка и не потеряла ли она эту самую сережку спросить не удаётся, так как она тут же, по волшебному щелчку выключается на заднем сидении.

До слуха долетают мужские крики в основе которых особо выделяется сердечное «Блядь!» и снова поворачиваясь к парням, я застываю с открытым ртом.

Что мне не свойственно. Важно для протокола.

Картина маслом называется: «Мажорское побоище и удаляющийся, небрежно стряхивающий пыль с пиджака Дарт Вейдер»

Еще бы пламя за его спиной и считай клише-момент из западного боевика.

Эти трое, без сомнения, были сильно пьяны, но как он успел так быстро их уложить?

Сила и правда зовет его на свою сторону?

И с чего это я так широко ему улыбаюсь, когда он к машине подходит?

Не родину мою спас и не мой цветочек, так что шоу моих очаровательных белозубиков сворачиваем.

Даниил садится, бросает озабоченный взгляд на заднее сидение и заводит двигатель.

— Твоя рыбка? — вернув себе спокойствие мастера Йоды и кастрировав на корню радужную улыбку проснувшегося во мне лабрадора, спрашиваю я, указывая на мирно посапывающую гундосую особу.

— Не люблю рыбалку. — отвечает Даниил, выезжая с места битья огуречного царя.

Мы едем пару минут молча, пока фри не начинает причмокивать во сне.

— Вместо того, чтобы бить бедных ребят. — произношу в отместку звукам. — Мог ослепить их всех разом цветом ее трусов. Видно, она к выбору подходила с душой и определенными намерениями.

— Это младшая сестра моего друга. — тон свидетельствует о нежелании обсуждать белье спящей. А жаль, у меня язык пестрит эпитетами, напоминая рекламные щиты…

— Сейчас отвезём ее домой. Здесь близко. И поедем дальше.

— А по пути у нас есть ещё принцессы, которых надо спасать? — мой голос звенит приятнейшим радужным ехидством. — Прямо как в Марио, тебе бы ещё шапочку красную и биться головой об зеленые трубы в поисках золота. Я бы с удовольствием посмотрела.

— По пути нет. — сообщает темнейший. — Есть одна вредная в салоне.

— Не знакома с ней настолько, чтобы судить о характере. — оглядываюсь на целый оркестр сопяще-причмокивающих звуков. Да как у нее так получается?

— Я имел в виду тебя.

— Я точно не принцесса. Ха. И спасать меня не нужно.

— Уверена? — темная улыбочка врезается в мой защитный щит и тот начинает моргать, сообщая о возможности вторжения. Демон, чтоб тебя.

— Наверняка мечтала в детстве быть какой-нибудь диснеевской героиней. Катюнька, помню, грезила о спящей красавице. — с нотками неподдельного тепла в голосе кидает очередной взгляд на заднее сидение.

— Передай ей, когда очнётся, что ее мечта сбылась. У неё в носу зашит симфонический пыточный оркестр, представляющий собой мучительное испытание для принцев. Выживет с ней одну ночь, считай прошел отбор слуховым проклятием.

Лицо лорда далеких звезд темнеет, и он не отвечает мне, а только вжимает скорость. Тоже мне неженка-обиженка.

Мы заезжаем на территорию закрытого дачного посёлка «Сосны», охранник кивает темнейшему, признавая силу последнего и открывает шлагбаум. Подъехав к дому, по сравнению с которым папин выглядит избушкой Бабы яги после неудавшегося ремонта братьев-гоблинов, Даниил собирается выходить, но тут фея сна покидает Спящую картофелину и та, протяжно зевнув, распахивает свои глазища.

Глава 7

В тот момент, когда Сара Марковна в своем окне начинает протяжно тянуть Травиату, Эрик вздрагивает. Как можно было не привыкнуть, не понимаю.

— Думаю, мне пора.

— Ой, да ладно тебе. Нормально же она поет, почти попадает.

Его брови ползут вверх, а усмешка еле сдерживает себя в предательски дергающихся губах.

— Да ну? Кажется, общение с Вейдером плохо на тебе сказалось.

— Хочешь попрошу ее перенести сеанс? — еще час назад я готова была пытать его на электрическом стуле из-за плохого присмотра за Тошей, но сейчас по странному не хочу оставаться одна и надеюсь, что ночной беглец от бесплатной оперы передумает и воспрянет к новому звучанию.

— Не лишай себя ради меня такого удовольствия. — трагическим голосом заявляет этот актер недоучка и чмокает меня в щеку. — Ты же знаешь, я глубоко верю, что ни в каких отношениях не должно быть жертвенности.

— Останься, ну! — провожая трусливого суслика в коридор, ворчу я. Надо заметить, такое просяще-кисельное поведение мне свойственно только рядом с ним. И то редко. — Иначе я скажу Арпине, что ты был глубоко во мне.

От моей угрозы у Эрика случается приступ неконтролируемого смеха, в то время как он надевает свои стильные белые лимитированные кроссовки Nike, отмеченные неоновыми полосками, и возвышается надо мной своим геркулесовым ростом.

— Да, пожалуйста, — хмыкает он. — Умрешь первой, а я к тебе там через пару часов присоединюсь. Смотря, как быстро она приедет… — философски рассуждает отчаянный, задумчиво прикладывая палец к губам.

Открыв входную дверь, без жалости прощаюсь с желанием оставить гостя у себя подольше и средним пальцем зло показываю ему идти на все четыре стороны.

Выходя, он ласково щелкает по кончику моего носа и добавляет.

— Но ты у нас умная. Таких глупостей говорить не будешь, а значит, мы проживем с тобой долго и счастливо.

Показав ему два душевных фака, закрываю дверь и иду обратно в комнату.

Знакомьтесь, Эрик Гамлет Рафикович, один из лучших стилистов в Москве и по совместительству армянин, что делает его в кругу семьи специфическим дикобразом. Наверное, на этом фоне общей отшибленности для своих родственников мы и сблизились, став с первого класса лучшими друзьями. Точнее, я однажды обнаружила, как три моих одноклассника пытаются отобрать пенал у четвертого. Обидчики применяли силу, в то время как их жертва пыталась сдержать влагу в огромных голубых глазах и сыпала немыслимыми дипломатическими наклонностями, на которые его захватчикам было глубоко плевать.

Принца датского в тот день я спасла и навеки вечные внесла в круг своих приближенных. (Собственно, на нем круг начинался и смыкался.) Уж очень мне нравились его светлые чуть вьющиеся волосы. Не ведающий своего счастья глупец, вначале пытался и на мне применить свои ораторские способности, отговорив от поспешного моего решения предать его круглому столу Ники Тумановой, а потом, получив от меня взгляд кипящего негодования, сразу осознал снизошедшее на него благо, вздохнул и сдался. Я тогда тотчас поняла, какой он умный.

С тех пор началась наша цельнометаллическая дружба. И стыдно признаться, мне всегда казалось, что Эрик играет за команду мальчиков, зевая в сторону девочек. На это я решилась ему намекнуть лет в пятнадцать, когда наши одноклассницы начали неестественно томно вздыхать и ловким движением рук расстегивать чересчур много пуговиц на кофтах, стоило фигуре друга замаячить вдали. Ведь по моим наблюдениям его волшебная палочка ни на одну из них никак не реагировала. А ведь боевой раскрас для привлечения самца, надо отдать должное, девы применяли многослойный и затейливый.

Мое сердобольное предположение вызвало в друге покашливания, распространяющиеся по лицу красные пятна, истерику и гневное намерение доказать мне обратное страстным поцелуем! Вот прямо здесь и сейчас! Чисто в экспериментальных целях!

И как бы я вообще была не против, пока мы нервно не воплотили его угрозу в жизнь, сидя на качелях… Середина весны, нежные солнечные лучи и чириканье птиц служили идеальным дополнением к тому волнительному шагу, служащему переходной точкой от крепкой дружбы в неизведанное…. И хоть при виде Эрика ни мое сердце, ни почки и ни даже легкие никогда не подрагивали и не пели, истошно вызывая бабочек, он казался идеальным вариантом. Красивый, умный, внимательный, и мой лучший и единственный друг!

В сериале, который смотрела мама, был томный взгляд и слова «твои губы, словно нежный бутон», поэтому я сразу поняла, что что-то пошло не так… когда мы с ужасом отпрянули друг от друга, начали отплевываться с криками «фу-фу-фу» и ожесточенно тереть губы.

— Ника, ты прекрасная девушка. — стараясь не задеть мои чувства, говорил Эрик, — Но, кажется, я не могу целовать лучшего друга.

— Попробуй с Андреем! — ехидно ответила я, злая то ли на него, то ли на себя, то ли на ситуацию. Мне не понравилось, но он не имел права испытывать тоже самое! Он был обязан задыхаться от счастья, как Сэм Донован, целующий Роуз.

— Ах так! — оскорбился Гамлет Рафикович. — Давай пробовать снова! — превратившись из нежного принца в лютого поцелуйного извращенца, Эрик бежал за мной почти до самого моего дома, грозясь, что второй и возможный при необходимости третий и последующие разы привнесут новых ощущений. К счастью, под конец я вспомнила, что при желании могу уложить его на лопатки и погоня прекратилась вместе с нашими попытками придать нашей дружбе иного рода формат.

Глава 8

— Где ты? — требовательно домогается меня сквозь трубку тетя Люда.

— Я на работе. — стараясь прогнать с голоса иней сна, без капли сожалений вру я. Ложь во спасение еще никогда не была так актуальна, как во время непрошенных звонков родственников. Чего она в такую рань звонит?

— Где? — не унимается женщина-танк, молотя мою барабанную перепонку.

— Тетя Люда, — разлепив, наконец, сопротивляющиеся веки и, придавая голосу профессиональную оскорбленность, продолжаю. — Меня модель между прочим ждет. И обычно во время съемок…

— Мы сейчас с Ириной приедем. Диктуй адрес. — туловище, приняв на себя удар в виде неожиданной и тревожной информации, вмиг вскакивает упругой пружиной.

— Куда приедете? — нет, это уже наглость… Звонит в девять утра, да еще бывалую Барби хочет ко мне затащить. Для чего?

— Прошла почти неделя, а вы так и не устроили фотосессию с Даниилом. Ирина волнуется! И я тоже.

Афобазол вам в помощь. И немного снотворного, чтобы не звонили в такую рань.

— Не стоит. — расслабленно отвечаю, нехотя вставая с кровати, смачно зевая и подтягиваясь одной рукой на зависть пещерной женщине. — Мы с Даниилом обговаривали, что съемка пройдет на следующей неделе, так как у меня на этой все дни заняты, а он договорится с Playbo-ем о переносе…

— Playbo-ем? — не поняв шутку, переходит на шепот тетя, но тут же возвращает себе визг-мотив. — Если он до среды не отправит хотя бы какие-то фотографии, его кандидатуру снимут и напишут о ком-то другом!

— Но он говорил…

— Он ни с кем не связывался! — упрямо, нервно и взволнованно перебивает младшая сестра матери. — Связь с журналом поддерживает Ира. Они ей звонили вчера вечером…

Ах вот как... В голове всколыхнулись его скупые улыбочки, когда мать с братом поднимали вопрос о статье… И эти односложные ответы по поводу съемки. … И ведь на все соглашался, даже участливо просил ничего не переносить в своем графике. Думал переиграть мою роль стервы, вот же, раз, раз, Гандурас!... Решил соскочить и мной прикрыться! Не выйдет, я тебе не дурочка Снегурочка. Фиг меня сплавишь, я сама тебя на каноэ с водопада скину.

Накидывая на голос ударную порцию льда, произношу:

— Приезжать никуда не надо. Я сегодня же договорюсь со студией и позвоню Дарту. Тьфу, то есть Даниилу, и мы все сделаем в лучшем виде.

— Никусечка…

— К среде все будет! — обрываю фальшивое сюсюканье. — И да, приезд ваш отменяется!

— Поняла. — радостно успокаивается тетушка. — Не волнуйся, я Ирочку успокою.

Волноваться? Ха. Да нет уж, это не мне надо сейчас волноваться, хотя одна деталь, конечно, вызывает беспокойство. А точнее уверенность в занятости этой детали…

Звоню в студию Север, где заранее забронирован зал на следующий вторник для съемок Дарта. Верить в наличие там окна в выходные, которые уже завтра…, попахивает пустившим нехилые корни неадекватном, но вдруг Санта все же существует и решит сделать мне подарочек чуть раньше Нового Года. Подумаешь, август. Плюс минус четыре месяца. Разве это срок, для такой лапочки, как я?

Конечно, в Москве сколько угодно фотостудий и есть вполне достойные экземпляры, но, как и в любой области, всегда существуют лидеры. В нашем случае залы Севера идеально подходят под те нескромные идеи, которые мне не терпится реализовать с вероломным главой темной силы. Как-никак, если рассматривать его лишь в качестве модели, можно неплохо пополнить свое портфолио.

Мне нужны залы №3 и №8. Жизненно необходимы, чтобы утереть нос этому Sky, показав, что у нас в России матушке снимают ничуть не хуже!

— Да, Ника. Привет! — щебечет администратор Галя.

— Привет. В выхи трешка и восьмерка свободны? Мне любое время подойдет. — предпочитаю снимать с естественным светом, но сейчас согласна на все.

— Нет, Ник. Ты же знаешь, они под завязку, и на недели вперед бронируются. Но ты вроде будни бронила? Отменять?

— Нет, оставь. Ладно, спасибо. Пока.

— Пока.

Гнев пронизывает тело и проходится по мне электрическими зарядами. Первой мою ярость ощущает зубная щетка и зубы, вмиг смирившиеся с выпавшей на их долю возможностью очиститься от зубного камня без похода к стоматологу. Пытаюсь понять, как лучше поступить, но вначале решаю выговориться, пока не наломала дров. Я себя знаю.

Нахожу номер Эрика и жму кнопку вызова.

— Принц датский слушает. — ванная наполняется медовым голосом друга.

И я, включая воду, с чувством вываливаю на него всю темную информацию.

— Не думаю, что он хотел тобой прикрыться. — выносят странный вердикт на другом конце.

— Шагаешь на тропу вымирания?

— Да нет же. Я читал про него в интернете, он сам по себе закрытый, не любит мелькать в газетах, хоть его постоянно куда-то приглашают.

Глава 9

Вместе с ключами Эрик передал мне три образа, на случай, если зло проявит неожиданную любовь к треникам и явит себя в полосатых брюках abibas. Сильно сомневаюсь в наличии у Дарта палённых кусков вселенской материи, но кто, как говорится, вооружён, тот защищён.

— Ты рубашку к чёрному костюму не забыл? — интересуюсь я, рассматривая содержимое коричневых крафтовых пакетов и портпледов.

— Обижаешь. Задумка мастера — показать наличие косых мышц и…

— Съёмка для делового издания, — с сомнением перебиваю друга, — А не полёта твоих фиалковых фантазий.

— Я изучил стиль издания, начиная с 2018 года. Sky скажет тебе спасибо и заодно предложит работу. Доверься мне. Или тебя надо убеждать, что в мире моды я лучший? — вот на этом вопросе у моего друга вырастали сразу несколько дополнительных реквизитов: обиженное самомнение пятилетней принцессы и корона самоутверждения величиной с дом, который хрен обойдёшь, если не согласишься. Так-то он правда был лучшим, но в целях потакания своей вредности, я пару раз пыталась уйти в обход. Без толку.

— Да не надо. — отмахиваюсь от греха. — Сейчас опять начнёшь своё неспешное повествование по спуску с гор… Признаю твою модную феючесть!

— Я сейчас вещи заберу обратно!

— Фиг тебе их дадут обратно! — схватив пакеты, грозно показываю кулак. — И пойдём уже есть. Ты обещал аутентичное место с суши.

— О каком суши может идти речь, когда я только спускаюсь с гор?

— Мало ли, свернул удачно… прямиком в Японию. Ну, пожалуйста, я есть хочу.

— Почему я постоянно должен прощать тебе твои расистские шутки и удовлетворять прихоти чёрной дыры, удачно заменившей место желудка? — пытаясь скрыть улыбку, требовательно спрашивает лучший на планете стилист.

— Я у тебя красотка. Ты меня любишь. И я отправлю в закат любого, кто посмеет задеть твои корни.

— Как Кирюху в старших классах? — смеется Эрик, по-джентельменски забирая пакеты и открывая передо мной дверь квартиры. — Марина Викторовна боялась, ты все его мысли о потомстве в закат отправила…

— Наша классная всегда передергивала. Моя коленка всего-то помогла ему увидеть небо в алмазах. А чего он к тебе лез с тупыми вопросами про твои светлые волосы и голубые глаза? И, главное, почему ты, вместо того, чтобы сразу заткнуть его, начал в своей манере историю цивилизаций рассказывать, хорошо не с возникновения человечества…

— Ладно, не заводись. — его свободная рука ложится мне на плечо. — Тебя и правда пора покормить.

*

Телефонный разговор с Дартом оказался коротким, и как бы сильно мне не хотелось назвать его сахарно «Данечкой», внутренний голос подсказывал приберечь колючку на будущее. Сначала фотосъёмка и лишь после любая форма словесного блуда, с самым изощренным миксованием сладкого и соленого.

На предложения темного властелина проявить себя рыцарем и заехать за мной я ответила гордым отказом и теперь, сидя в Тоше, примеряла роль бывалого детектива, поправляя очки-авиаторы, делая глоток карамельного капучино и беря очередной мамин пончик из бумажного пакетика на зависть своим западным прототипам. Эти неудачники в кино довольствуются химическими криспи-миспинами, а я поглощаю домашнюю выпечку с божественным заварным кремом. Люблю тебя, мам. Очень-очень.

Специально на полчаса раньше объявилась к месту встречи, то есть на парковку около лухари-апартаментов. Если Даниил опоздает, смогу устроить горлобесие сложносочиненными и бдсм-подчиненными.

Критически окидываю взглядом свою внешность в зеркале. Творческий пучок с неистовым призывом аистам остановиться и абсолютная естественность лица.
«Распусти волосы. — советует голос мамы»
«Нанеси бальзам для губ. И хватит их кусать, как маньяк! — присоединяется Эрик.
Да ну вас, я и так лапусечка.

И к чему это всё? Обычная съёмка повелителя ситхов.
Беру в руки очередной пончик, увеличиваю громкость любимой песни, закрываю глаза и мои плечи начинают походить на волны, покачивая меня в эйфории, сейчас ещё один укус и … кто-то громко стучит в закрытое окно. Зараза. Глаза моментально открываются, а крем шмякается на мой чёрный худи, решив пометить меня душевно в душу от души.

Вот же отрыжка межпланетная, даже мамин пончик из-за тебя на сторону зла начал поглядывать.
— Доброе утро, Ника. — произносит Дарт, стоит мне открыть дверь. — Прости что прервал твои….эммм…танцы. Пришёл пораньше и, увидев тебя, решил подойти.

Как это я за две-три минуты могла пропустить из виду его огромного мерина? Телепортом что ли не брезгает?

Спешно вытираю пятно. Выхожу из машины и, приняв предложение о помощи, щедро обвешиваю Даниила всей своей техникой и ещё коврик для йоги, пару месяцев мирно лежащий на заднем сидении без дела, даю в руки своей модели — для полноты образа челночника Скайуокера. Ничего не могу с собой поделать. Парень заметно удивляется, но проявляет здравость мысли и молча принимает розовый скрученный дар.

Глава 10

В каком-нибудь карамельном фильме мое падение в воду вполне могло бы стать ключевым эротическим моментом с сексуально-вымокшими героями, томными недвусмысленными взглядами, жаждой страстно проникнуть друг другу в рот и посчитать в арифметической прогрессии количество зубов.

В реальности: злость на скользкие полы, неприятно мокрая одежда, облепившая тело и камнем тянущая ко дну, много неизвестных классической литературе, но обладающих особой мощью слов, назойливо желающих вылететь яркими петардами изо рта... И стойкое понимание конца съемочного процесса. Довольно мокрого и неординарного конца….

Но вишенка на торте под названием «Титаник» уводит на второй план все лишние эмоции и уступает место неожиданности от нахлынувшего на мое правое прелестное бедро хамства. Огромная лапа, воспользовавшись царившей смутой бедствующих, решила устроить посиделки там, куда не звали. И вполне неплохо себя ощущает. Чаёчек с печеньками попивает. А моя задница под водой горит, как поверхность солнца.

— С удовольствием научу тебя плавать, — усмехается Даниил, бессовестно глядя мне в глаза. — Но ванная не лучший вариант.

Вот так зазеваешься, а потом хлоп и няшка-Энакин уже нацепил на голову черную маску, и она на мозг его усиленно давит.

— Если ты сейчас не уберёшь свою руку с моей задницы, то потонешь быстрее Титаника. Но вначале твой твикс лишится палочки, а снаряды слуховой боли, которыми я не без удовольствия тебя покрою, заставят твои уши свернуться в трубочки!

Громкий смех раскатисто проносится по ванной комнате, и рука неспешно уходит с опасной локации, заставляя испытать странное разочарование.

Да что за...

Я что, упала с самосвала… тормозила головой?

— Я нечаянно. — лукаво улыбается он.
— Ага, Ди Каприо Отчаянный. Я так и подумала. — пытаюсь подняться без помощи его рук, но, сделав скользкий шаг, снова падаю. — Я сама.

— Перестань сопротивляться и позволь помочь. Между прочим, ты сейчас рукой прошлась по моим … — сама знаю, затронула при повторном падении его драгоценные Фаберже с космическим напыление.

Блин, он в штаны телескоп что ли засунул?

— Да я…

— Отчаянно хотела пощупать? Понимаю. — смеётся Дарт, аккуратно держа меня за талию. Слишком близко к нему. Вода стекает с темных волос. Гипнотизирует и шепчет смотреть не отрываясь. Капля медленно скользит с его лба вниз. Играет со мной. Смеется. Дразнит. Останавливается на широкой скуле.

— Видишь, я при этом не намереваюсь тебя потопить, хоть и немного не ожидал ощутить твои изучающие прикосновения….

Комичность ситуации заставляет смеяться, и я решаю дать шанс возможности командной работы. Исключительно для успешного выхода из террора этой вероломной ванны.

Он аккуратно сдвигает меня чуть влево и переворачивается сам.
— Ты же всю съёмку был нормальным, что с тобой произошло? — не удерживаюсь от вопроса.

На что получаю напускное возмущение:

— Ты дала мне утёнка. Запихнула в воду. Прыгнула на меня и, — понижает голос, — Потёрла волшебную лампу…

Нам, наконец, удаётся подняться, зафиксироваться вертикально и перестать падать. Даниил выходит из водного плена первым, а затем подаёт мне руку и я, принимая ее, фыркаю:

— О, ты снова практикуешься в остроумии? Твоя целеустремлённость похвальна, но попытки тщетны.

Ванна со мной не согласна. Место моего скользкого, чтоб его, шага. Поскальзываюсь вновь, но не падаю, а оказываюсь в крепких руках спасителя.
Игра в его пользу.

Наверняка, увидев сей кадр со тороны, Шерлок бы расценил мои действия словами: «Элементарно! Озабоченная сумоистка (именно так я выгляжу в мокром худи) пытается вскарабкаться на мистера Грея. Любыми скользкими путями.»

Из ощущений: Мокрая я прижата к не менее мокрому Дарту. Мурашки по телу скачут бешеными табунами. И нет, это не приятное возбуждение, это мерзлотный холод.

— Ты не ушиблась? — спрашивает, бережно опуская меня на пол. Вроде не собирается обвинять в порочащих мою профессию домогательствах .
— Только если морально. — хмыкаю в ответ.
— Тогда пострадали мы оба. — рано медаль благородства дала. Снимаем.

Даниил широко улыбается и ловко избавляется от пиджака, а затем активно начинает расстёгивать рубашку. С него вода смыла чувства стыда?

— Ты чего творишь? — возмущаюсь.

— Не хочу замёрзнуть, поэтому избавляюсь от мокрой одежды. Ты тоже раздевайся.

— Ещё чего выдумал!

— Тогда я разденусь, высушусь, выйду. А потом ты. Здесь есть сушилка, но придётся ждать минут тридцать… Я могу принести...

Глава 11

Взяв в руки телефон, отключаю авиа-режим, подхожу к большому круглому зеркалу и делаю пару игривых селфи для Эрика. Служба час назад закончилась, а значит, меня ожидает лавина сообщений с вопросами о съемочном процессе. Между прочим, мужские фото-дни его как правило интересуют на десяток другой сообщений больше, чем женские. Звоночек цвета морской волны…

Положив телефон обратно, закрываю дверь на новомодную серебристую щеколду, а то вдруг темнейшество страдает острой формой топографического кретинизма, от которой может оказаться под вопросом его дальнейшее потомство.

Нам не нужны риски, лучше перестраховаться.

Удостоверившись в безопасности окружающего пространства, снимаю с себя всю мокрую одежду и загружаю ее в сушку, где уже лежат вещи Даниила. Дарт предусмотрительно все за собой убрал до того, как покинуть место крушения Титаника. Молодец, возьми с полки огурец.

Как следует вытираюсь полотенцем и начинаю неделю высокой ванной моды. Сначала надеваю белую футболку, способную по длине вполне заменить летнее платье для незамутненных проблемами свечения белья.

Моя заковырка иного рода — на мне нет этого самого белья. Я гол, как сокол. Но, в отличие от гладкого дубового бревна, поверхность моя имеет щедро одаренные матушкой природой женственные округлости.

Хмурясь, кручусь перед зеркалом.

Надо было Эрика просить замолвить словечко не о пончиках, а об отсутствии у Дарта заболеваний дерматологического характера. Не то чтобы я чистюля-ханжа и не признаю крошки еды в постели. Еще как признаю, но, чтобы это была моя постель и мое постельное белье.

Ладно, деваться некуда.

Надеюсь, Энакин не ведет блог про ожесточённую и безуспешную борьбу с кожными заболеваниями и моется как минимум раз в день.

Пахнет, во всяком случае, футболка вкусно.

Хмм…

Единственные мужские вещи, которые мне приходилось надевать, это вещи Эрика. И несмотря на отсутствие одеколона, который он не признает, они пахли ничуть не хуже. Даже не знаю, кто вкуснее. По-разному…

Задвинув подальше навыки тертого калача-нюхача, влезаю в брюки, в которых могу смело хвастаться нешуточной потерей веса. Нижние части штанин подворачиваю много-много раз, создавая щегольской балласт-стиль. Одалживаю у хозяйского халата белый пояс и использую его в качестве ремня.

Критически оцениваю себя в зеркале и понимаю неполноту образа…

Грудь под футболкой чересчур радостно себя демонстрирует, а соски от холода преобразились в кизил. Для прикрытия этого безобразия, натягиваю пиджак. Зараза без пуговиц, придется постоянно держать руки на пульсе. Распускаю пристанище аистов, чтобы волосы немного подсохли… и вуаля.

Я образец неопределившийся в половой принадлежности.

Нахожу, что этот шедевр также необходимо запечатлеть для моего лучшего стилиста. А от него уже светится сообщение:

Эрик : Ты почему мокрая, телепузик?

Я : Чего???

Эрик : Ладно. Моя прекрасная телепузиха

Я : принимала ванну с Дартом *игривый смайл.

Эрик : Чего?

Я : Того. А вот новый образ

Отсылаю ему свой фешн-лук и думаю, стоит ли позвонить? Как в дверь стучат.

— С тобой там все в порядке? — интересуется Вейдер.

— Да. — отвечаю, и телефон начинает звонить. Эрик. — Да?

— С тобой там все в порядке? — один в один с темнейшим спрашивает мой друг, только вот звучит гораздо более участливо.

— Конечно, все в порядке. Я же не фото с кровавой надписью «помоги» выслала.

— Но написала, что принимала ванну с Даниилом… Странно для тебя, не находишь?

— Он коварно затащил меня в воду. — смеюсь в трубку, как за дверью доноситься.

— Э! Я все слышу. Ты кому там в уши заливаешь? Сама на меня прыгнула!

— Он подслушивает. — очень тихо сообщаю я. — Я тебе потом все расскажу.

— Точно все хорошо? — доносится обеспокоенный голос Эрика. — Твой последний образ шикарен, но если хочешь, могу привезти тебе вещи.

— Не надо. Через пятнадцать минут сушка выдаст мою одежду. — и потом я знаю, что после службы у них семейные посиделки.

— Ладно. Если что, на связи.

Перед тем, как повесить трубку, спрашиваю:

Глава 12

— Ты ешь с удивительно заразительным аппетитом. — улыбается Даниил во время нашей трапезы.

Меня ничуть не смущают ни разложенные передо мной тарелки ни его тайные изучающие взгляды.

— Эрик говорит, меня нельзя допускать к еде, если рядом находятся люди, сидящие на разнообразных диетах, так как это чрезвычайная жестокость по отношению к воздерживающимся.

— Он совершенно прав. — смеется темнейший. — Я вот подумываю тоже заказать себе десерт. — тянется к меню и, пролистав пару страниц, отстраненно спрашивает. — А кто такой этот Эрик?

Как правило я мало перед кем раскрываю свою биографию с картиночками, не терзаясь желаниями демонстрировать чудо-лепнину, созданную в четыре года. К такому же принципу относятся истории о моих друзьях, то есть о единственном и неповторимом принце Рафиковиче. Но не исключено, что зелень в салате была с Нидерландскими мотивами и содержала подлый арктангенс, функцию, способную необъятно разворачивать язык под разными углами.

Во мне открываются незапрограммированные системой пристрастия к болтливости. Возможно ли, что тетя Люда исподтишка вживляла в меня свои образцы днк?

Головой я все понимаю, но, начав говорить, не могу заткнуться. И в амплуа неконтролирующей речь мамаши, считающей своего отпрыска единственным достойным представителем человечества, больше получаса расписываю Эрика таким образом, словно все таблоиды города пестрят его достоинствами и талантами, а незнающие этого должны стыдиться своей вопиющей неграмотности.

Дарт вначале сидит с выражением настигшего на него пятиэтажного проклятия, которое я ранее мысленно обрушила на него в квартире. Причем, брови свидетельствуют об острой стадии. Болезненной.

Но через какое-то время начинает ухмыляться и довольный выдает:

— Твой друг - гей?

— Э-э-э…— тяну я, вонзая вилку в наполеон. Как он из моих слов пришел к такому выводу? Совсем меня не слушал? Я ему, считай, выдаю повесть временных лет и притом с интонацией, а он меня разом поставил в фоновый режим?

— Стилист. — по-своему расценивая мою задумчивость, продолжает Даниил и раскладывает перед моим носом пасьянс доказательств. — И по твоему рассказу парень чересчур медово-сладкий, без каких-то ярко выраженных маскулинных признаков.

— У него девушка есть. — беру в руку белую чашку с кофе, который оказался жизненно необходимым к приторному наполеону.

— Прикрытие для скрытия истинных потребностей. — он делает знак рукой официантке. И пока та, сверкая пятками и обнажая в обожающей улыбке рот, стремится к нам, добавляет. — Скорее всего немного полноват. Твои описания будто о плюшевом мишке, которого хочется потискать.

В другой раз за подобные речи он бы умер мгновенной смертью. Безболезненной. Но сейчас я отчего-то молча прикусываю губу и медитирую на наполеон, представляя Эрика. Высокий, широченные плечи, узкие бедра, метровые ноги. Но зараза такой стесняш, что, даже оставаясь у меня дома, всегда ходит в спортивных брюках и футболке. Манией «пусти слюну на мое тело» никогда не страдал и не страдает.

Еще в школе я силой затащила друга в кружок «бойцовский клуб». Как же он, бедный, сопротивлялся. А главное, как безуспешно. Пару раз пытался улизнуть. Наивный. Я прочно сторожила дверь зала. Неделю со мной не разговаривал и бледно отворачивал голову при виде меня. Зато потом втянулся, и из щуплого аристократа превратился в… немного более плечистого аристократа. К тому же, теперь всегда сам может себя защитить. И все благодаря кому?

Впрочем, он все равно никогда не лезет в драку, а начинает свои миротворческие переговоры.

Принимаю решение не вторгаться в представление Даниила о плюшевом мишке и оставить его в неведении.

— А чем ты занимаешься? — пусть про свои темные планы по захвату вселенной тоже немного расскажет.

— Скажем, помогаю чахнущим фирмам обрести второе дыхание. — официантка ставит перед ним наполеон и останавливается.

Смотрит глазами «готова кормить Вас с ложки, мой лорд». И демонстрирует наличие всех зубов.

Так и провоцирует невинно сказать: Не улыбайтесь, пожалуйста…, я с детства боюсь лошадей...»

— Спасибо. — отвечает Вейдер, вкладывая в улыбку «съем самостоятельно».

Ответ ее не устраивает. Девушка напускает выражение страдающего противогаза и удаляется, виляя задом так, что задевает по пути столы, стулья и удивленных посетителей. Эффектно ушла в состоянии аффекта.

— Снабжаешь компании порциями марихуаны? — возвращаюсь к темнейшему.

Глава 13

Есть люди, на которых хочется заворожённо смотреть и смотреть... Наблюдать смену времен года и не переставая восхищаться. А потом они раскрывают рот, и магия исчезает, завоняв гарью, превратившись в дешевый трюк неумехи-иллюзиониста, переборщившего с фильтрами и несомненно прогулявшего важные уроки химии. Волшебство мгновенно ускользает сквозь пальцы, и в мозгу бьется одна одинокая, но необычайно трепетная мысль:

«Где долбанный, мать его, выход из этого шоу-рума?» или «Остановите, я сойду! Водитель, по-братски! Не переживай, что мы на мосту, я прыгну…»

Именно эти картинки вагончиками крутятся в голове при виде Агнии Кольн. Никак не Кельн. Не знаю, ошибка эта дальних прародителей девы или вероломная шутка Т9, возникшая при составлении профиля в инстаграм (а Т9 умеет шутить не слабо…у меня даже подборка имеется), но блогерша именно с таким именем, перетянутая огрызком живописной ткани, уверенно вышагивает ко мне с Даниилом на каблуках-провокаторах варикоза. За ней послушно следует последовательница-клон, отличающаяся нарядом, но по странности удачно копирующая мелкие детали светловолосой Агнии.

«Звездные войны: Эпизод 2. Атака Клонов» — жуя попкорн, озвучивает дебелая билетерша в кинотеатре моей головы.

Несколько месяцев назад моя чувствительная задница-предсказательница при первом звуке голоса Агнии протестующе предостерегла не связываться с ней… но договор был подписан до личной встречи.

Поэтому оставались только крепкие слова. Сильные выражения. Непередаваемый фольклор родного языка Эрика.

Практически идеальная кожа, маленькие черты лица и напоминающие бездонные озёра глаза, пленили меня и ещё несколько сотен тысяч ее подписчиков, а в каких только ракурсах мы не снимали ее с Гилбертом в своих фантазиях…

Поэтому съёмка состоялась.

И теперь я с уверенностью могу величать тот опыт Адищем…

Как вспомню, так вздрогну.

Пару ночей после удавалось заснуть только с капельками.

Гад Эрик ржал.

Вот тогда принцип «я влюбляюсь в каждую свою новую Модель» дал существенный и осязательный сбой, вызвав внутренние землетрясения. С хрустом и криками. И ему на смену пришёл новый хештег #я_справлюсь.

Это как с внешностью. Каждый человек красив по-своему, уникален и неповторим, только вот при виде не каждого встречного наши слюни субъективно собираются во рту. Если не имеют цели подражать английскому бульдогу.

То же касается и запаха тела. Вряд ли вас манит и дразнит каждая подмышка в душном транспорте. Если манит, то я, правда, не хочу об этом знать…

А голос… чей-то вызывает пробежку пьяных мустангов по телу и безнадежное таяние ледников. Но, говоря о девушке, вышагивающей ко мне… в свое время ее звучание побудило сердце открыться всем религиям и три часа неистово молить заткнуть ее хотя бы минут на пять...

Я согласна подписаться под петицией, в которой желаю красотке Агнии всех благ, счастья, задницу, как у Кардашьян (во время съемки она сама призналась, что это одна из ее «мечташек») и миллионную аудиторию, но при этом не могу побороть желание бегства при виде ее надвигающейся фигуры. И ведь она никак не помогает, а лишь усугубляет. В придачу к голосу, который может с легкостью пробить к ебеням пуленепробиваемое стекло, она к тому же наделена редким даром не замолкать ни секунду и слагать по принципу: «что вижу, то и пою». Ее можно использовать, как орудие массового и жестокого поражения.

— Приветулечечки! — звезда картинно приземляется на диван около меня и целует воздух рядом с обеими моими щеками, обогащая его обильными впрысками сладкого парфюма.

— Привет Агния. — отвечаю и сразу пытаюсь обрубить лишние вопросы. — Это Даниил. У нас небольшой перерыв, вскоре мы должны вернуться к съемке.

— О! Я Агния Кольн. — она протягивает тонкую руку Дарту и подвергает его нешуточному осмотру, включающему визуальный техосмотр и гастроскопию. Шланг глотать темнейшество не желает, но, кто ж его спрашивает. А чтобы, не оставлять воздух в расслабленности, сыплет вопросами о съемке.

Модель отвечает коротко и емко, периодически переводя взгляд на меня и ища поддержки. Поддержку мою, он, конечно, находит, я пододвигаю к себе наполеон.

Удовлетворившись полученными данными, Агния кидает мне хитрый взгляд и, якобы тайно моргая, спрашивает:

— А, ты сегодня, Ника, одна фотографируешь? Или в коллаборации с Домиником Картером? — плюс сто пятьсот подмигиваний. Вот выучат одно модное слово и везде его пихают.

— Одна.

— Понятно. Понятненько. Понятушки. — сейчас ее приклеенные ресницы от такого махача улетят в последний путь. — Никусечка. У меня одна девочка очень бы хотела у него пофотографироваться. Она мечтает, понимаешь? Я знаю. Знаю. Он сам выбирает Моделей и попасть к нему не просто. Но… ты то с ним очень близка и может покажешь ему ее фоточки. Ахахах. Классно, я сказала, да? Ты ему, да? Она бомбочелло, как сложена и у нее стоооолькоо подписчиков.

Глава 14

Когда в десять часов раздается звонок в дверь, прерывающий мое покорное слушание арии Каварадосси из оперы Тоска в исполнении Сары Марковны, я недовольно хмурюсь. Насколько помню, идея заказа пиццы была мной отвергнута, как и концепция роллов, а также их совместное пицце-рольное путешествие в мой, согласившийся на жребий аскетов через отторжение и урчащий бунт, желудок.

Вряд ли добродушный курьер-телепат, поймав на улице мои витающие в воздухе хотелки, решил, что одинокому пиру в моем животе все-таки суждено случиться и теперь, не жалея пальца, трубил в кнопку вызова!

Да и Сара Марковна немного начала попадать в тональность.

Первый раз ее завывания мне довелось услышать после просмотра японского фильма ужасов. Не самое нужное время скажу я вам. В тот день все волосы на моем теле, даже те, о существовании которых я до этого не подозревала, в ужасе повставали со своих мест. Но я была бы не Ника Туманова, если бы прятала голову под одеяло, выставив зад в позе пугливой страусихи и молила неизвестное «оно» или подбирающегося «чужого» покинуть место действия со словами: «Товарищи, никого нет дома. Прошу свалите все на Меркурий».

Нет. Вместо этого я с целой армией волос на теле пошла на звук… и вышла к окну, выглянула в него и в соседнем обнаружила свою эксцентричную соседку, обладательницу коллекции халатов «вырви глаз» и «стыдно не будет». Звуки отдаленно напоминали пение. Странное, необъяснимое, пугающее, инопланетное и катастрофичное. Но все же.

Волосы, выдохнув, попадали обратно в анабиоз, жаль от перенесенного стресса совсем не выпали, и оставили после себя напоминалку: «и здесь мы тоже есть». А я, включив телевизор и пощелкав канал, остановилась на Культуре, крутившей оперу Князь Игорь. Пара пробежек к окну, несколько моментов недоверий и закрадывающихся сомнений… да, оно. Сара Марковна каждый раз перевоплощалась в оперную диву, стоило Культуре начать трансляцию. И, благодаря ее упорству, я теперь с легкостью различала Садко от Снегурочки. Абсолютно бесполезная приобретенная сверх способность.

А человек за дверью, надо признать, обладал упорством. Я же размышляла о далёком пути, пролегающем между мной и тапочками … Мобильник, мирно спавший около моего тюленьего тела, ритмично зазвонил. Эрик. Смахнув зеленую кнопку и, включив громкую связь, услышала:

— Может, откроешь наконец дверь? Или ты не одна?

Дальность тапок перестала видеться препятствием, и я, спрыгнув, пошла к входной двери, шлепая босыми ногами по полу.

— И чего ты тут делаешь? — буркнула, впуская одетого в темные джинсы и черный худи друга и тщательно скрывая радость. На спине принца модный рюкзак какого-то том-ям-ямомото-сан, о котором он мне верещал пару недель назад. И, конечно, белоснежно-белые кроссовки на ногах. Не хотела себе в этом признаваться, но мой друг, наверняка, продал душу тайду или мистеру проперу, раз его кроссы в любую погоду и зимой и летом светятся чистотой, как восьмое чудо света.

— Подумал, ты будешь рада меня видеть. — хмыкает он. — Но по тону…

— Очень рада, — впечатываюсь в него и тянусь обниматься.

Плевать на его дурацкие правила. Обниматься часто нельзя. Только в особых случаях. Сидеть на коленках у него тоже нельзя. Спать вместе нельзя. То есть, лежать и смотреть вместе фильм, можно. Но вот сон на одной поверхности — табу. Как у меня вообще, у девочки, такое в мыслях может быть? Ни-ни-ни. Мне кажется, он боится, что во сне я могу потерять контроль, представляя себе Джона Смита и случайно его изнасиловать. Его тонкая душевная организация не вынесет подобного коварства. Слабак…

Хотя, по части раздельного сна я вообще не против. Так как мою любовь к лежанию в позе распластавшаяся морская звезда без комплексов, не приходится модернизировать.

Эрик, как верный раб, устраивается обычно на небольшом диване.

— На сегодня тупое правило по обнимашкам аннулируется! — зло пресекаю его попытки отстраниться. Эрик пораженно вздыхает и, обняв, легонько целует меня в волосы. На минуту забываю обо всех обидах на темнейшество и мне становится очень хорошо.

— А что у тебя в рюкзаке? — интересуюсь немного отстранившись.

— Особые жертвоприношения для твоей бездонной стороны, — он снимает рюкзак с плеч и достает из него свернутый крафтовый пакет. Не дождавшись продолжения, выхватываю добычу, заглядываю внутрь и начинаю улыбаться. Блюда из моей любимой кафешки. У-и-и-и. Ела я последний раз с Даниилом. После этого слишком была занята и отметала в сторону мысли о пицце о роллах. Представляла Вейдера лысеющим, с пивным пузиком и сломанным красным джедайским мечом, который ни одна межгалактическая мастерская не принимала для починки.

— Сейчас помою руки и расскажешь мне, что случилось. — произносит Эрик, двигаясь к ванной комнате.

— Ничего не случилось! — с вызовом кидаю в его спину. А потом тише добавляю. — Как ты узнал?