Принц мафии

В растерянности цепляюсь за него, и всё же его жажда обладания мной заставляет моё тело отвечать ему. Спираль возбуждения внутри меня закручивается всё сильнее. Капли влаги превращаются в поток, который покрывает его член, быстро двигающийся внутри меня. Закрываю глаза, и боль смешивается с удовольствием. Я прижимаюсь к нему, желая, чтобы все закончилось, но этого не происходит.

Джек ускоряется, и мне кажется, что он меня сломает. Он дышит мне в ухо так, будто рычит, и не останавливается, даже когда перемещает нас обоих по кровати, не сбиваясь со своего дикого ритма. Наконец, он поднимает голову от моей шеи, откидывается назад и хватается за изголовье.

— Посмотри на меня, — от его рыка страх проникает глубоко внутрь меня, но я делаю то, что он приказывает.

Джек немного замедляется. Он тяжело дышит, уставившись сверху вниз на меня. На него страшно смотреть, но я его не останавливаю. Его ярость хлещет через край и капает на мою плоть, когда он ускоряется, не сводя с меня глаз. Он держится за изголовье кровати, вколачиваясь снова и снова. Его лицо напряжено, а рычание — нечеловеческое, когда он жёстко и быстро кончает в меня.

Я сама далека от разрядки; слишком потрясена похотью и страхом. Я на пике, но не падаю. Джек замедляется, изливая своё семи внутрь меня, пока я пытаюсь отдышаться. Я понятия не имею, что это было.

Я видела секс в ярости только в кино, но там, в основном, всё сводилось к пощёчинам и вырыванию волос. То, что только что сделал Джек, выходило за рамки ярости. Это нечто более пугающее, но где-то в глубине души меня радует, что эти эмоции он обрушил на меня.

Джек замедляется, и его взгляд останавливается на моём лице. Как будто, он впервые видит меня под собой. Он замирает, и я готова поклясться, что он перестал дышать.

— Я сделал тебе больно?

Я качаю головой. И да, и нет. Я наслаждалась этим.

— Господи, Мейв, почему ты ничего не сказала, — Джек выходит из меня, отпускает изголовье и откидывается назад. Я подтягиваю к себе ноющие ноги. Он смотрит на меня так, словно я умирающее животное, которое ему придётся усыпить.

— Ты не сделал мне больно, — хочу стереть это выражение с его лица.

Он потирает обеими руками своё прекрасное лицо. Когда его взгляд вновь обращается ко мне, Джек притягивает меня в свои объятия. Я понятия не имею, что он собирается делать, но потом он прижимает меня к своей груди и крепко обнимает.

Мои руки безвольно свисают по бокам, но через мгновение я протягиваю их к нему и обнимаю за талию. Его сердце бешено стучит у меня под ухом.

— Ты не сделал мне больно, — ещё раз, настойчивее, говорю я. — Это было по-другому, но мне понравилось. — мне не нужно, чтобы он смотрел на меня, как на ягнёнка, которого отдают на бойню. Я взрослая женщина и могла бы остановить его в любую секунду, если бы захотела.

Джек разжимает руки, и я смотрю ему в глаза.

Он изучает моё лицо, кажется, целую вечность, прежде чем, наконец, кивнуть. Склоняет голову и прижимается губами к моим губам. Я толкаю язык ему в рот, и он тут же открывается для меня. Поцелуй не углубляется, закончившись слишком быстро.

— Сходи в душ, и мы сможем поесть вместе.

Собираюсь встать с кровати, но останавливаюсь. Внутри меня вновь поднимает голову чувство вины, и мне неловко, что это происходит именно сейчас, но, поскольку Джек думает, что сделал мне больно, я использую это в своих интересах.

— Я хочу увидеть своего брата.

Джек стискивает зубы и убирает от меня руки.

— Значит, торгуемся? — он закипает от злости, а я не знаю, что делать.

— Называй, как хочешь, — мои слова обволакивает боль. Я позволила ему трахнуть меня, потому что хотела этого сама, а вовсе не из-за брата. Я просто заметила возможность, и теперь жалею, что воспользовалась ею.

— Иди в душ, — Джек отстраняется от меня и встаёт с кровати. — Живо, Мейв. — его рык заставляет меня сорваться с места, и меня опять захлёстывает ненависть к нему.

ГЛАВА 27

ДЖЕК

Чувствую себя последней тварью.

После того как кончил, я посмотрел на Мейв, и ужас и потрясение на её лице вызвали самые худшие опасения. Я сделал ей больно, в ярости слетел с катушек и обидел ту, что для меня дороже всего. Мне пришлось принимать душ в гостевой спальне, так как смотреть Мейв в глаза прямо сейчас — выше моих сил.

Ей хотелось встретиться с братом, поэтому она решила использовать секс как разменную монету, словно это какой-то бездушный договор. Кто я такой, чтобы винить её в этом? Я сам заставил её поверить, что так и есть, и, судя по тому, как мы с ней только что трахались, каких мыслей я ещё ожидал от неё?

Вытираюсь и, вернувшись в комнату, застаю Мейв сидящей за столом и уткнувшейся в ноутбук. Вижу, что она знает о моём присутствии, но не обращает на меня внимания. V-образный вырез на её красной блузке демонстрирует идеальное декольте. Уставившись в экран, она прикусила большой палец. Это зрелище завораживает. Жилка на её шее пульсирует, и мне совсем не нравится думать, что это вызвано страхом передо мной. Она никогда не доверится мне, если я не проявлю к ней немного доброты.

Подхожу к ней и, наклонившись, целую её в макушку. Мейв замирает, заставляя меня почувствовать себя чудовищем.

— Я отвезу тебя сегодня к брату.

Она поднимает взгляд на меня, скользя глазами по моей голой груди вверх.

— Хорошо.

Я не хочу отходить от неё, а она выжидающе смотрит на меня. Наверное, задаётся вопросом, какого хрена я так странно пялюсь на неё.

— Может, потом мы могли бы заняться чем-нибудь.

— Чем, например? — она отводит глаза.

— Не знаю. Просто подумай, чем бы ты хотела заняться после встречи с Декланом.

Мейв медленно кивает, и я, наконец, отхожу от неё и иду одеваться. Она захлопывает ноутбук, когда я возвращаюсь, одетый в джинсы и зелёный свитер; сегодня я должен навестить Финна, так что одежду выбрал повседневную. Финн очнулся, и больше тянуть я не могу. Это будет ещё одно непозволительное проявление слабости.

— Когда будешь готова, спускайся вниз.

Мейв встаёт с кресла, а я покидаю спальню.

Лоулор внизу, околачивается на кухне. Я сажусь и обуваюсь.

— Всё прошло гладко? — спрашиваю я его, зашнуровывая ботинки.

— Да. Она всё время оставалась в своей комнате. Никаких проблем.

— Отлично, — я заканчиваю обуваться.

Уже собираюсь уходить, когда он останавливает меня.

— Заходил Киан. Хотел перекинуться с ней парой слов наедине.

Я напрягаюсь всем телом, уставившись на Лоулора.

— Как долго? — спрашиваю его.

— Где-то десять-пятнадцать минут.

— Ты слышал, о чём они говорили?

Охранник пожимает плечами и качает головой.

— Киан просил меня подождать внизу.

Я приближаюсь к нему.

— Так он оставался вместе с ней наверху?

Мне хочется свернуть ему башку, и Лоулор это понимает. Он смотрит на дверь, и я вижу, что Мейв спускается по лестнице. В чёрной кожаной куртке она заходит на кухню, и на её лице появляется улыбка.

— Готов? — на охранника она не глядит.

Я улыбаюсь в ответ.

— Да, поехали.

— Мы закончим этот разговор позже, — бросаю я Лоулору. Я хочу узнать всё до мельчайших подробностей; понятия не имею, что за игру ведёт Киан. То, что я врезал ему, должно было послужить достаточным предупреждением.

Но, очевидно, нет.

Мы выходим на улицу, и я не могу оторвать глаз от Мейв. Усаживаемся в джип, но двигатель я не завожу.

— Пока меня не было, ничего не случилось?

Она пристёгивает ремень.

— Нет. А что? Лоулор что-то сказал? — дрожь в её голосе выдаёт, как она нервничает.

— Он сказал, что ты всё это время занималась.

Она смотрит на меня и кивает, заставляя себя улыбнуться.

— Да, так и было.

Я бросаю на неё пристальный взгляд. Маленькая лгунья.

— Совсем ничего не случилось? — я хочу, чтобы она сказала мне правду.

Девушка мотает головой и отворачивается к окну.

— Нет.

— Хорошо.

Мейв продолжает смотреть в окно, прижав ладони к животу. Она пытается заставить себя сделать вид, что расслаблена, когда я включаю зажигание.

Моё самообладание подобно мерцающему свету. Пока кручу руль, мне хочется выключить свет и подумать, не отвлекаясь. Можно было бы рассмотреть конфронтацию с ней, но я вспоминаю об отце и задумываюсь, как бы он поступил в такой ситуации. Он бы поиграл в кошки-мышки, загнал бы человека в угол, пока тот не понял бы, что его действительно поимели. Я не собираюсь поступать таким образом с Мейв.

— Как давно Деклан болен? — спрашиваю я.

Девушка ёрзает на сидении, но по-прежнему смотрит в окно.

— Он принимает наркотики уже около десяти лет. Несколько раз пытался слезть с иглы, но постоянно срывался.

— Тяжело жить с таким человеком.

На этот раз Мейв переводит взгляд на меня, и наши глаза встречаются, прежде чем я переключаю внимание на дорогу.

— Да, это так, — произносит она тише, и я слышу тщательно скрываемую боль в её голосе.

— Он когда-нибудь крал у тебя? — я сворачиваю на шоссе, ведущее в город, и останавливаюсь на светофоре.

— Постоянно, — кивает Мейв, криво улыбнувшись, видимо, своим воспоминаниям. — Мне приходилось прятать свои вещи в саду. Не сказать, чтобы у меня их было много, но я пыталась защитить хотя бы это.

Желание переломать ноги её брату вынуждает меня закруглиться с разговором на эту тему. Кажется, от её слов меня вновь захлёстывает ярость. Я жду, когда загорится зелёный свет.

— Он, должно быть, много врал, — перехожу я к сути, которую пытаюсь донести. — Мне кажется, лгать — труднее всего. Я ненавижу лжецов. — я сворачиваю на Брюс-Хилл и бросаю взгляд на девушку. Она в страхе заламывает руки.

Вот так поступил бы мой отец. Он дал бы понять, что всё знает, таким изящным, ебанутым окольным путем.

— Я не такая, как он, — шепчет девушка, но я её слышу.

Я не отвечаю ей и подъезжаю к воротам больницы. Мейв отстёгивает ремень и поворачивается ко мне.

— Я не такая, как он. Я знаю, что ты делаешь, — поражение в её словах говорит о том, что я победил.

— Я разговариваю с тобой, Мейв, — наконец-то смотрю ей в глаза.

— Вовсе нет. Может, я и солгала, а ты, хоть на долю секунды, но притворяешься, что тебе не всё равно. И всё это только для того, чтобы ткнуть меня, что я вру. Это жестоко. Ты жесток.

Я заезжаю на парковку. Заглушив двигатель, встречаюсь взглядом с Мейв.

— Я разговаривал с тобой, только и всего. Что бы там тебе ни показалось, всё это исключительно твои домыслы.

Она качает головой, но я замечаю, как сомнение постепенно начинает затуманивать её взгляд.

Отец гордился бы мной.

— Но, если ты хочешь мне что-то рассказать, сделай это сейчас.

— Джек, нечего рассказывать. Даже самой захудалой правды ты не заслуживаешь. Всё, что тебе полагается — ложь, — её слава бьют наотмашь, и я спешу отстегнуть ремень.

Мейв вскрикивает, когда я срываюсь, хватая её за руки.

— Какого чёрта Киан делал в нашей спальне? — встряхиваю я её. — Он к тебе прикасался?

Страх появляется в её карих глазах, которые становятся почти чёрными, но ей удаётся с ним справиться. Девушка пытается вырваться, и я придвигаюсь вплотную к ней.

— Он хотел помочь мне сбежать от тебя, — губы Мейв искажаются в ухмылке, сквозь которую, наряду с весельем, сочится горечь, когда она продолжает: — Он хотел узнать, не изнасиловал ли ты меня.

Убираю от неё руки. Чувствую, словно мне дали под дых. Но я не отстраняюсь и не отвожу от неё взгляда.

Ухмылка сползает с её прекрасных губ, Мейв тяжело вздыхает. Похоже, она потеряла и силы, и надежду.

Сердце у меня в груди начинает колотиться, поскольку она не спешит рассказать мне, что ответила на вопрос этого маленького говнюка.

— Я прикончу этого ублюдка, — вырывается у меня, и Мейв хватается за мой свитер, как будто может остановить захлестнувший меня приступ ярости.

— Я велела ему уйти. Сказала, что я в порядке. Не бери в голову.

Я не отвечаю ей, и она, отпустив свитер, обхватывает ладонями моё лицо.

— Пожалуйста. Пожалуйста, не трогай его.

Внезапно мне всё становится предельно ясно. Я убираю её руки от своего лица.

— Не трогать его, да? — хмыкаю я. Она запала на ёбаного Киана?

Тянусь к ручке водительской двери джипа. Руки Мейв безвольно падают на колени.

— Он просто старался быть другом.

Достаю ключи из замка зажигания.

— Пойдём навестим Деклана, — берусь за ручку двери, собираясь выйти.

— Я не выйду из этой машины, пока ты не пообещаешь мне, что не причинишь вреда Киану.

Я смеюсь.

— Я не причиню ему вреда, — ложь легко слетает с языка.

Мейв качает головой.

— Ты лжёшь.

Чего она от меня ожидала? Он, чёрт возьми, обвинил меня в том, что я её изнасиловал. Мелкий гандон, вмешивающийся в мои дела.

— Так и есть, — я знаю, что должен отрицать это, но я взвинчен донельзя, чтобы играть в игры. В такие моменты понимаю, что я — не сын своего отца. Я — нечто совершенно другое. Показывать свои эмоции, раскрывать перед другими карты — значит проявлять слабость. Мне следовало бы с улыбкой проворачивать нож в её сердце, но я не могу.

— Я заставлю его пожалеть, что он вообще подошёл к тебе.

— Джек, я не хочу отвечать ещё за кого-то. У меня и без тебя хватает забот.

Я не отвечаю ей. Не могу. Я собираюсь наказать его. Снова тянусь к ручке двери.

— Так ты не хочешь увидеться с братом?

— Ты убил Фредди? — её слова пронизаны страхом.

— Нет, — я отпускаю ручку.

— Джек, не надо делать вид, что ты потрясён. Вообще-то, ты убил Мясника, — её взгляд затуманивается, как будто она возвращается в ту комнату.

— Он хотел изнасиловать тебя, — выплёвываю я, едва шевеля губами. Мейв предпочитает промолчать.

— Кто тебе сказал, что я убил Фредди? — я собирался, но не сделал этого.

— Я не скажу. Не хочу добавлять ещё одного человека в твой смертельный список, — произносит она, скрещивая руки на груди.

Мне хочется её заставить, но приходится сдержаться.

— Фредди я не убивал, — спокойно отвечаю, и она медленно поворачивается ко мне лицом.

Пристально вглядевшись в меня, Мейв облегчённо выдыхает.

— Ладно.

— Ты всё ещё хочешь встретиться со своим братом?

Наконец, она открывает дверь джипа и выходит. Я следую за ней по дорожке, ведущей к главному входу в больницу. В холле царит тишина, сопровождающая нас на протяжении всего пути до палаты Деклана. Дальше большого смотрового окна я не иду. Вижу, что он спит в своей кровати.

— Я ненадолго оставлю тебя, — Мейв кивает и заходит в палату. Она не просит меня пойти вместе с ней.

Оставив её, направляюсь в дальнее крыло больницы, туда, где лежит Финн. Шей уже тут как тут, сидит у дверей палаты.

— Он не хочет никого видеть, — сообщает мне парень, сворачивая газету и поднимаясь со стула.

— Ты не видел Киана? — вместо ответа спрашиваю я. Все мои мысли занимает этот рыжий долбоёб.

— Нет, давненько его не слышно, — отвечает Шей, вопросительно глядя на меня.

Настроение портится окончательно. Захожу в палату к Финну. Заправленная кровать пуста, а инвалидное кресло припарковано возле окна. Он не оборачивается, но я не могу скрыть радостной улыбки от того, что вижу его живым.

— Я не хочу никого видеть, — произносит он глухо.

— Рад, что ты жив.

Он разворачивает кресло, и я стараюсь сосредоточиться на его лице, а не на ногах, которые теперь бесполезны.

— Ты должен был дать мне умереть.

Кто я такой, чтобы его осуждать?

— Когда шёл сюда, рассчитывал, что ты будешь непрестанно благодарить меня. Ожидал, что ты расцелуешь меня в задницу, — присаживаюсь на край кровати.

— Ну, спасибо.

Смеюсь над его словами благодарности, звучащими совершенно обратно, и, похоже, моя радость его бесит.

— Джек. — Финн придвигается ближе ко мне. — Какая польза от меня в таком состоянии для семьи? — показывает он на свои ноги.

— Нам всегда требуется, чтобы кто-нибудь отвечал на звонки.

— Пошел ты, — эта злость так не свойственна ему, но именно на такую реакцию я и рассчитываю. Всё, что угодно, лишь бы не это поражение в его глазах.

— Ты можешь купить машину с автоматической коробкой и разъезжать за рулем. Ты всё ещё ты, Финн, — я встаю с кровати.

— Слушай, просто оставь меня в покое! — он откатывается к окну, поворачиваясь ко мне спиной.

— Так, значит, ты собираешься вести себя как грёбаный калека. О’Риган, который только и делает, что жалеет себя.

Дверь открывается, и, к моему удивлению, на пороге появляется отец. Финн оборачивается, и в выражении его лица появляется что-то худшее, чем поражение. Я вижу стыд в его взгляде, когда он смотрит на моего отца. Мне не нужно видеть его, чтобы понять, о чём он думает. Поскольку дядя бесполезен, его следует ликвидировать. Я могу предположить, что эти же мысли проносятся и в голове у Финна.

— Лиам, — неуверенно произносит дядя.

— Как ты себя чувствуешь? — отец закрывает дверь и бросает взгляд на меня, прежде чем вернуть внимание к Финну.

— Нормально.

— Хорошо. Доктор объяснил мне, что пуля задела один из верхних шейных нервов у основания черепа. — отец меряет шагами палату. — Из-за этого тебя и парализовало.

Финн кивает, переводя взгляд между нами.

— Есть надежда, что я снова смогу ходить?

— Никакой. — отец стучит большим пальцем по нижней губе. — Ты что-нибудь помнишь? Не заметил ничего подозрительного перед тем, как в тебя выстрелили?

Молодец папа. В вопросах он не сдерживается. Лично я дал бы Финну чуть больше времени.

— Я смотрел на Джека, когда мы с ним разговаривали… — отвечает дядя, положив руки на бёдра. — И это всё. Следующее, что я помню, — боль.

— Значит, ничего, — констатирует отец так, будто Финн, как свидетель преступления, бесполезен.

— Извини, что ничем не могу больше помочь, Лиам.

Я пытаюсь сдержать усмешку, слыша сарказм, сочащийся из его слов. Отец этого не улавливает.

— Ничего. Я найду того, кто это сделал.

— Дам вам двоим наверстать упущенное. Я, пожалуй, пойду, — говорю я, не желая стать участником атмосферы неловкости, которую всегда создаёт отец, когда пытается проявить сострадание.

Финн трогает колеса, как будто испытывает желание отвернуться к окну, но не хочет перед моим отцом показать свою слабость. Дядю не должно это волновать. Лиам, в любом случае, считает его слабым.

Я встречаюсь взглядом с отцом.

— Там, за дверью, встретил Шея. Может, ты подбросишь его туда, где он остановился?

Другими словами, избавиться от него.

— Без проблем, — больше не взглянув на Финна, я оставляю их одних.

ГЛАВА 28

МЕЙВ

Деклан немного поправился. Я давно не видела своего брата настолько здоровым и полным сил. Впалые щёки округлились, в глазах появился живой блеск. Как бы ни старалась отогнать от себя мрачные мысли, я чувствую себя очень виноватой перед ним.

Когда Джек возвращается за мной, я не задерживаюсь. Несмотря ни на что, я хочу, чтобы прогресс с лечением брата продолжался, и сделаю всё для этого. Если мне нужно быть с Джеком поласковее — я готова. Пытаюсь задвинуть нашу ссору в дальний угол сознания и собираюсь поблагодарить его за всё, что он сделал, но за его спиной вырисовывается ещё одна фигура. Это Шей.

Опускаю голову и держу язык за зубами.

— Ты готова? — спрашивает Джек. Мне кажется, он напряжён.

— Да.

В атмосфере неловкости мы втроём идём к джипу, и то время, которое я хочу провести наедине с ним, Шей отнимает у меня своим присутствием.

— Он что-нибудь сказал? — спрашивает Шей непринужденно.

— Нет. Отец его допросил, но тот ничего не видел.

Мы подходим к джипу, и я собираюсь сесть на заднее сидение.

— Мне нужно сделать ещё кое-что. Встретимся позже, — к моему облегчению, говорит Шей Джеку. Он скользит по мне взглядом, и мне не нравится то, насколько он оценивающий. Парень удаляется, натягивая на себя серый пиджак и засовывая руки глубоко в карманы.

Я сажусь в машину.

— Ты решила, куда хочешь поехать? — вопрос Джека на мгновение застаёт меня врасплох. Он уже спрашивал меня сегодня. Я не думала об этом, особенно после нашей ссоры.

— Не знаю. — всё, чего я хочу, — поговорить; я хотела помириться с ним до того, как он сделает одно из двух: убьёт Киана или вышвырнет Деклана на улицу. — Здесь есть где-нибудь поблизости парк? — на людях я буду чувствовать себя в большей безопасности.

Джек заводит двигатель.

— Не так далеко отсюда крепость. Или мы можем прогуляться вдоль Бойна.

— Крепость звучит заманчиво, — прогулка вдоль реки безопасной не кажется. В глубине души я понимаю, что Джек никогда не причинит мне вреда, но всё же боюсь той другой его стороны, о которой получила представление.

— Папа водил меня в крепость, — уставившись в окно, любуюсь тем, как мимо проносятся магазины Наваны. Я не впускаю в своё сердце ненависть и боль; вместо них позволяю счастливым воспоминаниям наполнить мои мысли. — Мы гуляли здесь и устраивали пикники. Это было весело.

— Звучит здорово, — тон парня сух, и я замолкаю. Может, я ему надоела?

Молчание затягивается, но Джек наконец произносит:

— Это и в самом деле звучит мило. У меня никогда не было такого с отцом.

Я рассматриваю профиль Джека, он кажется расстроенным.

— Он водил меня в парки, но мы не устраивали пикников и не гуляли.

— А чем вы занимались? — спрашиваю я.

— Я отбирал игрушки и сладости у других детей.

— Ты был всего лишь ребенком, — я встаю на его защиту.

— Отец заставлял меня делать это. Такова была часть моей подготовки.

Мой желудок сжимается, и я снова сморю на Джека, выискивая ложь, которой не может не быть в его словах.

— Подготовки?

Парень притормаживает перед светофором, но не поворачивается ко мне.

— Да, чтобы я понимал, что значит отбирать что-нибудь у ни в чём неповинного человека.

Я не нахожу, что сказать. Что за отец творит такое? Может, таким извращённым способом он пытался преподать ему хороший урок? Едва ли.

— Мне кажется, он хотел воспитывать тебя, показывая, как делать не надо, — осторожно подбираю слова. В конце концов, мы говорим о Лиаме О’Ригане.

Джек сворачивает на стоянку, расположенную за аллеей, ведущей к крепости. Выключив зажигание, он вынимает ключи, но так и не поворачивается ко мне.

— Нет. Он готовил меня к тому моменту, когда я должен буду быть безжалостен.

Внутри вновь всё сжимается, и я опять не знаю, что ответить. Как жестоко. Как неправильно. Неудивительно, что Джек был полон ненависти и сыпал ругательствами, когда мы были детьми. Я хочу дотянуться до него, я хочу обнять того маленького мальчика и сказать ему, что это не его вина.

В характере Даны нет жестокости; такие уроки ей не преподавали. Сомневаюсь, что она знала что-нибудь о делишках своей семьи. Мы никогда не говорили об алкоголизме моей матери, так же как никогда не говорили о преступной деятельности её родных.

— Дана не знает, не так ли?

Джек наконец-то смотрит на меня.

— Нет, и так будет и впредь.

Я поспешно киваю. Мысленно задаюсь вопросом, чему ещё в детстве научил его отец. Учил ли он своего сына, как задушить человека — то, что сделал Джек с Мясником?

— Конечно. Я не скажу ей, — быстро заверяю я Джека под его пристальным взглядом. Он отстёгивает свой ремень и придвигается вплотную ко мне, склоняет голову, его губы в миллиметре от моих. Я судорожно сглатываю, и от желания волоски встают дыбом на моей коже. Вопреки моему ожиданию, он меня не целует.

— Ты хочешь быть с Кианом? — его вопрос заставляет меня отшатнуться.

— Что?

— Просто ответь мне честно, — Джек протягивает руку и касается моих волос. В его словах я чувствую ранимость, и какая-то часть меня задумывается, не использовать ли это в своих интересах. Поступив так, я буду ничем не лучше его отца.

— Я вообще не рассматриваю Киана в таком качестве для себя.

Джек прислоняется своим лбом к моему, и его дыхание обжигает мои закрытые глаза.

— Мне невыносима даже мысль, что он прикасался к тебе.

Его слова вызывают у меня мурашки. Как будто кто-то может сравниться с Джеком. Это всё равно, что пытаться зажигать свечу в центре торнадо.

Невозможно.

— Для меня невозможна сама идея, что кто-то другой прикоснётся к тебе.

Я распахиваю глаза и встречаюсь с ним взглядом… мой желудок делает сальто. Сердце начинает бешено колотиться, и всё, о чём я могу думать, — это то, что и мне невыносимо думать о том, что кто-то прикасается к нему. Слова уже готовы сорваться с губ, но я не отпускаю их.

Вместо этого наклоняюсь и целую Джека. Он мгновенно отвечает на мой поцелуй. Своими большими ладонями он обхватывает моё лицо, и я проталкиваю язык ему в рот. Он открывается навстречу мне, и наши языки встречаются. Тело проснулось и забило тревогу; все мои чувства признают его, и я придвигаюсь ближе, подталкивая парня назад, пока он снова не откидывается на своём сидении. Разрываю поцелуй, но не собираюсь останавливаться.

Встаю на колени и склоняюсь над ним, снова впиваясь в его губы. Джек не отрывается от моего рта, и я чувствую, как сидение сдвигается назад, а его губы медленно покидают мои.

Он протягивает руки ко мне и приподнимает меня так, что я оказываюсь сидящей на его коленях. Парень потирается о меня каменным стояком, упирающимся в ширинку джинсов.

Всё происходит средь бела дня, и меня не останавливает то, что нас может кто-нибудь увидеть. Я забываю обо всём, когда Джек снова меня целует. Он ведёт ладонью по моей груди, и я стону ему в рот от этого прикосновения.

Я чувствую своим центром его член и прижимаюсь теснее. Удовольствие пронзает меня, заставляя вцепиться в подголовник. Мне следовало бы прекратить всё это. Нас может кто-то заметить.

Руки Джека пробираются под мою блузку, и всё внутри сжимается от чистого наслаждения. Я ёрзаю на его члене, не в силах сдержать стонов. Распахнув глаза, оглядываюсь вокруг через стекло. Никого нет, но я не забываю о том, где мы. Разрываю поцелуй и утыкаюсь ему в шею.

Джек тут же убирает руки из-под моей одежды, обнимает меня за талию, и это так успокаивающе, словно он удерживает меня. Как будто здесь есть нечто большее, чем просто контракт, как будто мы можем быть влюблены. Эта последняя мысль проносится в моей голове, прежде чем больно ужалить, и я отстраняюсь, чтобы заглянуть ему в глаза. Я смотрю на его прекрасное лицо и понимаю, чего хочу. Я хочу большего от Джека. Я хочу его целиком. Я хочу Джека.

Я целую его, не в силах сдержаться или контролировать свои стоны. Он приподнимается, трётся членом о моё чувствительное местечко. Искры экстаза вспыхивают и разгораются, пока я начинаю двигаться на нём. Джек хватает меня за талию и направляет, увеличивая темп. Внутри меня бушует огонь, и мне почти сносит крышу, когда я, вцепившись в подголовник, утыкаюсь лицом ему в шею. За закрытыми веками вспыхивают фейерверки, когда моя киска пульсирует, меня захлёстывает волной удовольствия, и накрывает оргазм. Я задыхаюсь и опять прячу лицо у него на груди.

— Я только что трахнула тебя через одежду, — шепчу я с ужасом, но вскоре ужас сменяется смехом. Джек крепче сжимает мою талию, и плечи его ходят ходуном. Когда я смотрю на него, вижу, что он смеётся. При виде этого зрелища у меня сводит живот, и я продолжаю хохотать.

— Да, трахнула, — соглашается он, широко улыбаясь.

И в этот момент у меня в голове проносится целый список «что, если». Что, если бы это было по-настоящему? Что, если бы Джек улыбался всегда? Что, если бы я честно призналась в своих чувствах к нему? От этого последнего вопроса салон машины сжимается вокруг нас, а я становлюсь огромной.

— Ты так гнусно вёл себя со мной, когда мы были детьми, — сжав его плечо, я прикусываю губу, когда его улыбка тает. Его глаза темнеют, и моя веселость превращается в нечто, близкое к панике.

— Я тоже не припомню, чтобы ты когда-нибудь была ко мне добра.

Меня удивляют его слова; похоже, он обижен. Как будто я могла когда-нибудь обидеть Джека.

— Уверена — ты первый это начал. Ты сказал мне, что я отребье.

— Мейв, я такого не помню, — он водит ладонями вверх-вниз вдоль моего позвоночника. Я не уверена, осознает ли он свои движения, но все клеточки моего тела ощущают каждый дюйм Джека. Подо мной всё ещё его твёрдый, как камень, член, и любое движение посылает дрожь сквозь меня.

— Твой отец не хотел, чтобы Дана играла со мной, — по-детски и мелочно жалуюсь я, но его слова оказали на меня в детстве большое влияние. Они пробили брешь в моей душе и оставили незаживающую рану.

— Моя мать хотела, чтобы Дана росла нормальным ребенком. Поэтому ей разрешили иметь друзей. Отец был другого мнения. Он не желал, чтобы ты общалась с Даной. Вдруг, ты рассказала бы ей что-нибудь о нас. Но рисковать расстраивать мать он не собирался.

Я слышу доводы Джека, но они не могут стереть из моей памяти тот день, который так много изменил в моей жизни.

— Мне так жаль, Мейв. Знаю, что был жесток к тебе. Я ревновал. Ты была недосягаема, табу и в то же время неизменно оказывалась где-то поблизости, бросая вызов одним своим взглядом. — он гладит меня по щеке и грустно улыбается, словно воспоминания его ранят. — Даже маленькая ты была прекрасна. Ты всегда была центром моего внимания.

Я замираю, почти не дыша, вслушиваясь в каждое слово. Я околдована.

Джек переводит взгляд на мои губы.

— В тот день ты сказал мне, что я отребье и что твой отец не хочет, чтобы Дана играла со мной. Я убежала домой. — у меня на затылке выступают капельки пота, а инстинкт самосохранения кричит мне, чтобы я ничего ему не рассказывала. Я не обращаю внимания на его рёв. — Я добралась до дома, и в тот же вечер отец ушёл от нас.

Джек застывает, так и не успев сомкнуть руки за моей спиной.

— Он ушёл и так и не вернулся, — я не плачу, но кажется, будто стена, которую я возвела внутри себя, пульсирует и дышит, словно кто-то стучит с другой стороны, ища освобождения, которое я не могу дать прямо сейчас. Мне кажется, я чувствую запах страха и отчаяния, как будто они обладают своим собственным, ни на что не похожим, ароматом.

— Я винила тебя и твою мать в том, что вы разрушили мою жизнь. А теперь я начинаю думать, что ошибалась, — я не вправе считать маму ответственной за действия папы. Не больше, чем могу считать Джека в ответе за жестокое обращение его отца. Он был ребёнком, которого неправильно воспитывали.

Джек молча притягивает меня к своей груди, одной рукой закрывая мне ухо. Я не сопротивляюсь, заслушавшись стуком его колотящегося сердца; это — как стук дождя о ветровое стекло. Этот звук успокаивает меня, и я закрываю глаза.

Какое-то время мы сидим так, в нашем собственном маленьком безопасном мире.

— Я не знал, — слова рокочут в груди Джека.

Прижимаю руку к его сердцу.

— Ты был всего лишь ребёнком, а я принимала всё слишком близко к сердцу, — я смотрю на свою руку, лежащую на его стучащем сердце.

— Я не знал о твоём отце.

Я хочу посмотреть на Джека, но не двигаюсь с места. Здесь мне безопасно.

— Я не рассказывала об этом, — это было слишком больно.

— Как мне всё исправить?

Наконец, я сползаю с груди Джека. Мне нужно видеть его лицо. Я улыбаюсь, пытаясь изгнать из его взгляда хоть часть беспокойства.

— Всё в порядке. — разглаживаю морщины, прорезавшие его лоб, и он расслабляется. — Я не забуду никогда то, что ты сделал для Деклана. Спасибо огромное. — собираюсь поцеловать его в губы, но он отворачивается от меня, и морщины возвращаются.

— Что бы ни случилось, о нём позаботятся, — Джек не смотрит на меня, произнося слова, пугающие меня до глубины души

— Ты это серьёзно? — Мои губы дрожат, когда я представляю на краткий миг, что его слова могут быть правдой.

Парень, наконец, встречается со мной взглядом.

— Даю тебе слово, — его слова окунаются в кровь и скрепляются в воздухе над нашими головами.

Я закрываю глаза и прижимаюсь щекой к его груди. Он заключает меня в кольцо своих рук, и я оказываюсь в безопасности.

ГЛАВА 29

ДЖЕК

Мы двигаемся по дорожке вдоль стен крепости. Я не могу оторвать глаз от Мейв. Она рассказывает о том, как счастливо проводила время с отцом, и я впитываю её истории, как будто они могут быть моими. Её ладошка такая маленькая в моей руке и даёт ощущение свободы в том, как она размахивает незанятой рукой, когда говорит.

Её губы всё ещё припухшие от моих поцелуев. Член оживает, когда я вспоминаю о том, как она о меня тёрлась. Её руки на моих плечах. Её запах, обволакивающий меня. Её капитуляция в тот миг. Она отпустила себя, растворилась во мне. Я не хотел, чтобы этот самый лучший момент заканчивался.

— Ты поговорила с отцом? — спрашиваю я.

Её спина чуть заметно напрягается, а затем Мейв пожимает плечами.

— Нет. На самом деле, я понятия не имею, о чём с ним говорить. Я представляла, как он вернётся домой, широко улыбаясь, раскинет руки мне навстречу, на нём будет красная кепка. — она бросает на меня взгляд, полный тоски, и мне хочется обнять её и забрать всю эту боль. — Но, думаю, вряд ли это произойдёт. — она улыбается, её губы дрожат, и она отворачивается, уставившись на заросли деревьев. В нашем поле зрения снова появляется парковка. Мы обошли вокруг крепости. На пути нам не встретилось ни души, и слишком часто у меня в голове возникали мысли о том, чтобы прижать Мейв к дереву и впиться в её губы.

Боль в её голосе, которую девушка изливает в словах, заставляет меня слушать её вместо того, чтобы идти на поводу у своих желаний.

— Можно мне позвонить маме? Просто, чтобы убедиться, что всё в порядке.

Я не выпускаю её руки, пока мы не доходим до джипа.

— Да, конечно, — открываю для неё дверь и нехотя отпускаю руку. Мейв не садится. Вместо этого она приподнимается на цыпочки и целует меня в губы. Всё происходит стремительно и заканчивается слишком быстро, а затем девушка скользит в салон автомобиля.

Я устраиваюсь на водительском месте, тут же передаю ей телефон, а затем завожу двигатель.

— Ты можешь позвонить сейчас или подождать, пока мы доберёмся до дома.

Мейв улыбается мне, и её глаза светятся счастьем.

Я выруливаю задним ходом с парковки.

— Чему ты улыбаешься? — спрашиваю я; мне нравится видеть её такой.

Она сжимает в руке телефон, но пока не собирается звонить.

— Да так.

Улыбка с её лица исчезает, и Мейв, опустив взгляд на экран, закусывает губу. Направляю машину на шоссе, ведущее обратно в город, когда она наконец набирает номер.

Я слышу гудки, и у меня возникает мысль сделать музыку погромче, чтобы предоставить ей хоть какое-то уединение. Но вовремя одёргиваю себя. Мне хочется слышать каждое слово.

— Мам, это Мейв.

Слышу голос её матери, но слов разобрать не могу.

— Я в порядке… — она слушает, уставившись в окно, сжимая нижнюю губу двумя пальцами.

Девушка оглядывается на меня и снова отворачивается, насколько позволяет ей ремень безопасности, как будто пытаясь возвести между нами стену.

— Я скоро буду дома. Наверное, через пару дней, — тихо говорит она, но я различаю неуверенность в её голосе. — Я ему позвоню. Я всё улажу, мам.

Голос её матери становится громче, и я слышу слова «выселение» и «бесполезно».

— Я же сказала — позвоню. Как только вернусь на работу… — она снова запинается, замолкает и как будто вся съёживается. Голос в трубке уже не так слышен, но я улавливаю кое-что из того, что там говорят. Мейв потеряла работу.

— Просто дай мне несколько дней. — тишина. — Мам? Мам? — Мейв смотрит на телефон в своей руке, а затем усаживается обратно.

— Мне нужно домой, — говорит Мейв, не глядя на меня.

Этому не бывать. Я не хотел бы с ней ссориться, но вернуться туда я ей не позволю. Представится возможность — и она сбежит, а я не собираюсь её терять.

— Джек, мне нужно уладить кое-какие дела, — она протягивает мне телефон, и я убираю его. Когда мы выезжаем из города, я прибавляю скорость. Мчусь так, будто хочу увезти её подальше от матери с её проблемами, которые не должны касаться Мейв.

— Так не пойдёт. Скажи, что тебе нужно, и я всё сделаю, — я стараюсь не смотреть на неё.

— Нет. Свои обязательства по контракту я исполнила и сделала больше того, на что подписывалась. Я хочу уйти, — дрожащим голосом произносит она.

Желудок болезненно сжимается. Мне становится тесно в машине, рубашка душит, ботинки жмут. Правда в том, что то, что чувствую к ней, не даёт вздохнуть.

— Я сказал — нет.

В салоне раздается то ли рык, то ли крик.

Я давлю на газ.

— Что ты хочешь? Хочешь меня уничтожить? Заставить меня остаться и молча смотреть на то, как всё вокруг меня рушится? — Мейв поворачивается ко мне, размахивая руками.

Я снимаю ногу с педали газа и вспоминаю о том, что должен держать себя в руках.

— Расскажи мне, в чём проблема, и я всё улажу.

Коротко рассмеявшись, она произносит:

— Проблема в тебе.

На этот раз я бросаю на неё быстрый взгляд. Я хочу, чтобы она осталась. Я не позволю ей уйти.

— Я пойду с тобой, — сдаваясь, цежу сквозь стиснутые зубы.

— Нет. Господи! Мне нужна всего минутка. Одна грёбаная минута.

Сосредотачиваюсь на дороге, но что-то ворочается внутри меня, и я готов сдаться. Больше не хочу видеть, как она страдает из-за своей семьи.

Выезжаю на дорогу, ведущую к дому.

— Я слышал, что тебя уволили, и, полагаю, ты задолжала квартплату?

Она складывает руки на груди и смотрит в окно.

— Твою мать выселяют? — продолжаю свой анализ.

— Да, выселяют. Мне нужно проведать её, поговорить с арендодателем. И разобраться на работе. Всё, что мне нужно, — пара часов, — умоляет она.

Она не понимает, что на работу уже не вернётся, и ничего с этим не поделает.

— Позволь мне помочь, — произношу я, подруливая к дому.

— Помочь, — усмехается она, и её карие глаза наполняются слезами. — Чтобы я ещё больше влезла в долги перед тобой.

Поворачиваю ключ в замке зажигания.

— Ты ничего мне не должна, Мейв. — она никак не реагирует, вылезает из джипа и быстро преодолевает ступеньки. Я иду вслед за ней.

— Я не занимаюсь благотворительностью.

Мы входим в холл, и Лоулор провожает нас взглядом. Я прохожу мимо, следуя за Мейв вверх по лестнице.

— Я предлагаю помощь. Ты говоришь, что больше не хочешь влезать в долги, но и от помощи отказываешься.

Она входит в комнату и забирает свою сумку. Типа, мать её, уходит.

Закрываю за собой дверь, и её глаза предупреждающе сверкают. Мейв паникует, движения её скованны. Неужели её мать сказала что-то ещё?

Я тянусь к сумке, собираясь забрать, но Мейв вырывает ту обратно. Мне приходится сделать шаг назад, чтобы дать ей успокоиться.

— Давай-ка я тебе кое-что разъясню, чтобы избежать недопонимания.

Она смотрит на меня, и я вижу бурю в её взгляде. Одно неверное слово, и её засосёт в пучину волнения, которое, того и гляди, выплеснется наружу.

— На работу ты не вернёшься. Твоё место здесь. Ты можешь продолжить учёбу отсюда. С той жизнью покончено.

Она несколько раз моргает, прежде чем заговорить:

— Ты меня купил. Я вернула этот долг.

— Мейв, деньги меня не интересуют. Речь идёт о тебе. Я забочусь о тебе. — сердце пропускает удар, и я тут же сожалею о проявленной слабости. Отец бы поднял меня на смех.

Сумка падает на пол, и я надеюсь, что одержал победу, что мои слова и поступки наконец-то дошли до её сознания.

— Твою мать не выселят. Я обещаю.

Мейв моргает, и слёзы катятся по её лицу, но она по-прежнему молчит.

— Джек, я не могу постоянно во всём полагаться на тебя, — её щёки розовеют.

Я преодолеваю расстояние между нами.

— Конечно же, можешь.

Она качает головой, но я притягиваю её к своей груди.

— Я просто не могу остаться здесь вот так, — её слова гулко отдаются в моей груди. Я крепче прижимаю девушку к себе.

— Всё в порядке. Твой брат в безопасности, с твоей матерью всё будет хорошо.

Мейв вырывается из моих объятий.

— Я хочу свободы.

Свободы… Она не представляет себе цену этого слова — такую, что даже я не могу за неё заплатить.

— Мейв, в этом мире её не существует.

— Что это значит? Что ты ожидаешь от меня? Что я останусь здесь и буду смотреть, как ты приходишь и уходишь, пока я сижу взаперти? А что будет, когда я тебе наскучу? Что произойдёт, если я выведу тебя из себя? — её вопросы обоснованы. Сколько она может выдержать, и насколько сильно я хочу удержать её здесь?

— Ты можешь сходить вместе с Лоулором к себе домой.

Мейв качает головой.

— Ты меня не слышишь. У меня была жизнь и помимо этого. Я не хочу, чтобы меня видели рядом с таким типом, как Лоулор.

— Он профи в своём деле. Мейв, я просто пытаюсь найти компромисс, — разочарование своими когтями впивается в меня. Хочу закончить этот разговор, который выходит из-под контроля.

Она никуда не уйдёт.

— Я тебе не какой-то простой пацан. — сейчас мои слова звучат так, будто я — напыщенный мудак, но ей следует знать. — Я — следующий в очереди и займу место отца.

Краска медленно исчезает с её лица, и мне кажется, я чего-то всё же добился.

— Я буду править ими всеми, — чувствую тяжесть своих слов, словно это доспехи у меня на плечах. — Я стану их Королем, их главой.

Её глаза наполняются страхом, и мне это не нравится.

— Мейв, я не показываю слабости. И, как думаешь, кем они будут тебя считать? Моим слабым местом. Ты никогда не будешь в безопасности. Как и твоя семья.

Она делает шаг назад и опускается на кровать. Её взгляд прикован ко мне, а грудь неподвижна.

— Дыши, — говорю я и подхожу к ней.

Мейв поднимает вверх ладони, останавливая меня. Тяжело вздохнув, выпаливает:

— Мы теперь мишени? Я, мой брат… — она захлёбывается. Я прячу руки в карманы джинсов. Этот мир суров. Но она должна знать.

— Ты втянул меня в это, зная, что я могу стать мишенью?

— Мейв, ты ведь, определенно, понимала, что к чему. Ты пришла ко мне, зная, чем я занимаюсь.

— О таком я не подозревала, — её губы дрожат. Мейв поднимается с кровати, но пятится от меня.

— Я никогда не причиню тебе вреда, — страх в её глазах никуда не делся. — Я никогда не причиню тебе вреда, — твержу я, приближаясь к ней. Она наклоняет голову вроде как от страха. — Я просто хочу, чтобы ты поняла, почему я не могу позволить тебе ходить, куда вздумается. Со временем у тебя появится больше свободы при условии, что Лоулор будет тебя охранять.

Мейв прижимает к губам ладони. Я тяну их, и она не делает попытки остановить меня, когда я заключаю её в свои объятия.

— Я могу обеспечить твою безопасность, но ты должна меня слушаться.

Крепче прижимаю к себе её хрупкую фигурку, чувствуя слабую дрожь, пробегающую вдоль её позвоночника.

— Понимаешь меня?

— Да, — её согласие вызывает во мне желание поцеловать её в макушку.

Я стану Королем, а она — моей Королевой. Со временем она свыкнется с этой мыслью.

Запрокинув её голову, заставляю посмотреть на меня. Её ноздри трепещут, но Мейв выдерживает мой взгляд.

— Я хочу, чтобы ты осталась со мной.

Она кивает, проглатывая при этом целый шквал эмоций, но одной или двум слезинкам удаётся совершить побег из той тюрьмы, в которой Мейв изо всех сил пытается удержать свои чувства. Я почти слышу лязг засова, скрип петель и стремительно наступающий страх от вида медленно открывающейся двери.

Не знаю, как остановить это. Не знаю, как ещё заставить её понять, что она принадлежит мне.

ГЛАВА 30

МЕЙВ

Он смотрит на меня, словно я хрупкая ваза в его руках и в любую секунду могу разбиться и рассыпаться. Страх сжимает мне горло и не отпускает. Я догадывалась, что они далеко не законопослушные граждане, но Короли преступного мира — это нечто совершенно другое.

Меня бросает в дрожь от осознания того, насколько всё это серьёзно. В глазах Джека я вижу одно: мне не удастся уйти. Он наклоняет голову и притягивает меня ближе, прижимается губами к моим. Его хватка на моей коже почти болезненна. Это словно слишком долго пробыть на холоде улицы, а затем зайти в жаркую кухню. Обжигающий воздух больно впивается в лицо.

Меня разрывает противоречиями, пока Джек продолжает целовать меня, и я жмусь к нему теснее. Из-за его поцелуя всё вокруг затуманивается, и я знаю, что, если сдамся, то смогу найти покой в его объятиях. Это не будет длиться вечно, но может дать моему сердцу шанс вновь начать биться.

Я никогда не причиню тебе вреда.

Его слова, извлечённые из окопов его собственной неуверенности, доходят до меня. Мне хочется плакать. Я понимала, что он меня не станет обижать. И всё же, он — больше, чем жизнь, чем мои мечты, и так же опасен, как пистолет, дающий осечку.

Он никогда не причинит мне вреда.

Джек нежно гладит меня по спине, скользит руками под блузку и стягивает её через голову. Он пожирает меня взглядом своих холодных голубых глаз, постепенно раскрываясь передо мной, наверное, впервые в своей жизни. Я пытаюсь представить себе того малыша, которого неправильно воспитывал отец. Того мальчика, которого никогда не водили в парк просто поиграть, не устраивали пикник, просто чтобы поесть.

Прикасаюсь к прекрасному лицу Джека, и раскол внутри меня становится ещё чуть больше. Цепляюсь за произнесённые им слова, надеясь, что это не ложь и что я что-то значу для него. Мои собственные страхи, что он меня бросит, что я ему наскучу, снова и снова прокручиваются в моей голове.

В конце концов, он бросит тебя так же, как и отец.

Чтобы избавиться от этих мыслей, хватаюсь за его свитер и тяну вверх. Мои движения резки, и Джек останавливает меня, накрывая мои ладони своими, вынуждая посмотреть на него.

Моё сердце рикошетом бьётся о поверхность боли и смятения, когда парень снимает с себя одежду. Передо мной предстаёт его обнажённая грудь, и, когда он наклоняется, наши тела прижимаются друг к другу. Его поцелуй так нежен, но моя душа никогда не чувствовала ничего более сокрушительного.

Я позволяю ему подвести себя к кровати. Жду, что он опрокинет меня на спину, но вместо этого Джек снимает ботинки, носки, джинсы, а затем и боксёры. Его член высвобождается, и я сглатываю.

Я не могу ни отвернуться, ни пошевелиться, когда он тянется ко мне, чтобы раздеть. Сначала он снимает с меня обувь, потом джинсы и, наконец, глядя мне в глаза, тянет за резинку трусиков. По коже бегут мурашки, и я смыкаю веки. Его пальцы скользят по всей длине моих ног, когда Джек стягивает с меня бельё. Я вздрагиваю, когда его грудь прижимается к моей, и он тянется расстегнуть на мне бюстгальтер.

Сердце рвётся из груди, разум затуманивается, я готова прямо сейчас отдать ему всё.

— Смотри на меня, — приказ звучит так властно, как никогда прежде. Я открываю глаза и гляжу на Короля, который, без сомнения, правит моим сердцем.

— Я смотрю на тебя, — мои слова звучат странно даже для моих ушей.

Джек стискивает зубы и держит моё лицо, препарируя взглядом то, что видит. Это одновременно мой страх и желание или то, что я не могу скрыть.

Тело вибрирует в ожидании его прикосновения.

Его губы вновь накрывают мой рот, и, когда парень кладёт меня на спину, я рада, что на кровати есть подушка. Машинально раздвигаю ноги, давая доступ к себе его массивному телу. Джек забирается сверху, я отодвигаюсь, освобождая место для него. Он сжимает мои бёдра, останавливая, и я не отвожу взгляда, когда он устраивается возле моего входа. Головка его члена скользит внутрь, где всё уже готово к его вторжению — там влажно и податливо.

Скользнув дальше, он нависает надо мной, вгоняя в меня до упора свой член. Прижимая ладонями мои руки по обе стороны от головы, он выходит из меня для того, чтобы вновь наполнить.

Я не могу сдержать стон, да и не хочу, когда Джек медленно и ритмично двигается во мне, и тут до меня доходит, что это значит. Хоть у меня и нет опыта, я видела такое в кино. Я уверена в этом, потому что моё тело и моё сердце говорят мне: он не трахает меня. Он занимается со мной любовью. Я сплетаю наши пальцы, и он, как будто осознав, что я поняла это, глубже врезается в меня.

Джек издает протяжный стон мне в губы, и я, обхватив его ногами, хочу прижаться ещё ближе, но это невозможно. Джек притягивает наши руки к моей голове, его толчки становятся быстрее, но с каждым из них мне кажется, будто я — холст, а он на мне рисует. Я знаю, что конечный результат лишит меня воздуха.

Мускулы на его предплечьях вздуваются от того, что он двигается всё быстрее. Джек не отводит от меня взгляда, и мне хочется его остановить. Это слишком много. Его слишком много. И всё же, никогда ещё так сильно мне не хотелось увидеть финал его глазами. Как будто сидишь и ждёшь заката. С моих губ слетает стон. Джек двигается быстрее, поднимая нас обоих на новую высоту, которой я никогда раньше не достигала и о существовании которой даже не подозревала. Я смотрю ему в глаза, выкрикивая его имя во время оргазма, который длится, пока он изливается внутрь меня.

Я вращаюсь в невесомости и чувствую, словно он разбил меня на атомы, а сейчас наблюдает за этим. Тяжело дыша, отворачиваюсь, и Джек утыкается лицом мне в шею. Его тёплое дыхание согревает мне кожу, и все нежеланные мысли вновь возвращаются.

Может, я и влюбилась в него, но нахожусь здесь в качестве пленницы. Разговаривать с ним, похоже, бесполезно, а с Лоулором я никуда не поеду. Джек поднимает голову, а я закрываю глаза, не желая, чтобы он видел, как внутри меня закручивается смятение. Как змея, ждущая удара.

И я нанесу удар.

Парень оставляет поцелуй на моей челюсти и отстраняется, но не встаёт. Вместо этого он притягивает меня к себе и обнимает своей тяжёлой ручищей.

— Мне понравилось сегодня гулять с тобой по парку.

Его слова колеблют мой покой и уверенность, которые я чувствовала всего несколько секунд назад. Он искренен, уязвим, но я должна думать о том Джеке, который не отпустит меня. О том, который станет Королём. Он безжалостен, как и его отец. Именно такого Джека мне нужно представить, если я собираюсь это сделать.

— Мне тоже, — шепчу я. Это не ложь. Это был первый раз, когда я почувствовала что-то близкое к нормальному. Джек молчит несколько мгновений, прежде чем чмокнуть меня в макушку. Я лежу неподвижно, понимая, что не могу здесь оставаться, и всё же покинуть его — всё равно, что пойти против здравого смысла. Задумчиво обвожу пальцами узоры на его покрытой татуировками спине, не представляя себе жизнь без него. Бросить кого-то вроде Джека невозможно.

Но я должна быть уверена, что с моей матерью всё хорошо. Я не допущу, чтобы её у меня отняли. Только не мою семью. Не имеет значения, какие проблемы были у нас, это моя семья. Неважно, сколько бутылок она заливает себе в глотку или каков долг Деклана. Они моя семья. Ради них я продолжаю бороться все эти годы. Забота об их жизни помогла выжить мне самой. У нас было много веселья и счастья, особенно с Декланом. Несмотря ни на что, моя мать привела меня в этот мир, и я не могу не попытаться её спасти, не могу позволить ей спиться и погибнуть.

— Приму душ, — говорю, глядя на Джека. Он закрыл глаза, на его губах играет полуулыбка.

— Хорошо.

Быстро целую его, он приоткрывает веки и выпускает меня из своих объятий. Помедлив и дождавшись, когда он перевернётся на другой бок, я встаю с кровати, дохожу до ванной и включаю душ.

В зеркало на меня смотрят остекленевшие карие глаза. Киваю собственному отражению и забираюсь под струи. Под потоком тёплой воды мне становится ясно, что я должна сделать. Быстро сполоснувшись, выхожу и не выключаю душ, вытираюсь.

Бесшумно открываю дверь. Джек лежит, повернувшись ко мне спиной. И по тому, как поднимаются и опадают его плечи, понимаю, что он спит. Плотнее завернувшись в полотенце, потихоньку закрываю дверь ванной за собой, а затем захожу в гардеробную.

Джек придёт в ярость, но, если я смогу увидеть маму и убедиться, что с ней всё в порядке, это того стоит. Одевшись, выхожу, внимательно глядя на парня, со страхом ожидая, что он повернётся и схватит меня. Звук льющейся воды может помочь ему крепко заснуть.

Я выхожу из спальни и спускаюсь по лестнице, держа обувь в руках. На город опускается вечер, небо снаружи темнеет. Когда вхожу в кухню, Лоулора здесь нет. Ключи от джипа лежат на столике в прихожей, куда Джек, должно быть, их бросил, когда мы вернулись домой.

«Это слишком просто», — говорю я себе.

Сердце в груди начинает отплясывать, пока я, крепко сжимая в руке ключи, направляюсь в гараж. Включаю свет и замираю. Джипа здесь нет.

Обуваюсь, возвращаюсь на кухню и крадусь на цыпочках, вспоминая, что мы подъезжали к парадной двери. Открываю её и улыбаюсь, видя автомобиль, припаркованный снаружи. Бросаю последний взгляд на лестницу, собираясь выскользнуть из дома, и в этот момент мой взгляд натыкается на Лоулора.

Он ухмыляется так, словно мне крышка. Мой первый порыв — закричать, чтобы позвать Джека. Кажется, Лоулору не терпится причинить мне боль. Сорвавшись с места, захлопываю за собой дверь и запрыгиваю в джип. Завожу мотор и гоню по дороге. Руки отчаянно потеют каждый раз, когда я оглядываюсь на дом. Охранник со всех ног бежит за мной, а я бью по кнопке замка. Я жду, что через парадную дверь выскочит Джек, но дом исчезает за поворотом, когда я подъезжаю к закрытым воротам.

— Чёрт! — Ищу на приборной панели пульт дистанционного управления, но его нет. Не припомню, чтобы Джек держал что-то в руках. Бросаю взгляд в зеркало заднего вида, понимая, что теряю слишком много времени, и в этот момент из-за поворота показывается Лоулор, на бегу вынимая что-то из кармана.

Это пистолет?

Ключи.

Трясущимися пальцами ощупываю связку ключей, пока не натыкаюсь на диск с кнопкой в центре. Я жму на неё, и ворота начинают открываться. Удар по стеклу заставляет меня вскрикнуть и уставиться в дуло пистолета.

— Открой эту ёбаную дверь, — Лоулор держит меня на мушке, и мне кажется, я пялюсь на него целую вечность, пока мучительно медленно открываются ворота. Мне не нужно, чтобы они были полностью открыты, достаточно, чтобы только проехать.

Я убираю руки с руля и поднимаю вверх. Лоулор не сводит потемневших глаз с моего лица, но пистолет опускает. Меня всё ещё трясёт от того, что он угрожал мне оружием, но это только усиливает серьёзность данной ситуации. Моя нога живёт своей жизнью, и, нажав на педаль газа, я лечу в сторону ворот. Схватившись за руль, пригибаюсь, в любую секунду ожидая выстрела в спину.

ГЛАВА 31

МЕЙВ

Едва миновав ворота, вжимаю педаль газа в пол и мчусь по дороге. Я так и сижу, пригнувшись и ожидая, что град из пуль разнесёт джип, но этого не происходит. Медленно поднимаю голову и смотрю в зеркало заднего вида, но за мной никто не гонится.

Отъехав на несколько километров от дома Джека, сбавляю скорость, чтобы не привлекать внимание. Меня могут арестовать за угон, вождение без прав и отсутствие страховки. Список окажется бесконечным.

Непрестанно сжимаю и разжимаю руки на руле. Я уже начинаю сомневаться, правильно ли поступила, сбежав, но Джек не оставил мне выбора.

Он готов на всё, чтобы защитить тех, кого любит. В этом мы похожи.

Район постепенно погружается во тьму, и, когда сбавляю скорость, зажигаются уличные фонари. На лужайке в центре никого нет. Район выглядит опустевшим. Такое здесь в порядке вещей, но этим вечером мне всё видится иначе. Может быть, это я чувствую себя по-другому.

Подъезжаю к своему дому, краска неловкости заливает мне щёки. Дом выглядит заброшенным, тем более с заколоченной входной дверью. На фасаде не видно света.

Что должен был подумать Джек, когда в тот первый раз пришёл сюда за мной, теперь не имеет никакого значения. Я вылезаю из Range Rover и закрываю его. Машина слишком заметна. Ей не место среди муниципального жилья.

Миновав парадное крыльцо — потому что знаю, что заходить на него нет смысла — сразу иду вдоль стены к чёрному входу. Поворачиваю ручку, дверь открывается. Набрав побольше воздуха в лёгкие, делаю шаг в темноту кухни.

В полумраке могу разглядеть, как среди груды мусора крадётся кошка. Она подходит и усаживается возле меня, но я не хочу задерживаться. Закрыв за собой дверь, собираюсь выйти из кухни.

— Что ты делаешь? — раздаётся голос мамы со стула, который я посчитала стопкой белья.

Сердце у меня в груди ёкает, но я быстро беру себя в руки.

— Почему ты сидишь в темноте? — прохожу мимо и щёлкаю выключателем.

— Электричество отключили, — её голос звучит глухо, но очертания становятся чётче, когда мама подносит кружку ко рту.

— Ты купила алкоголь вместо того, чтобы оплатить счета? — разговаривать бесполезно, поэтому я открываю ящик стола и роюсь в поисках упаковки свечей и зажигалки.

— Я и без света проживу.

Зажигаю свечу и подношу её к столу, придвинув как можно ближе к маме. Свет отбрасывает тени на её измождённое лицо; вид у неё пугающий.

Мама достаёт из кармана сигареты и прикуривает одну. Уголёк ярко разгорается красным.

— Что ты здесь делаешь? — снова спрашивает она.

— Я хотела убедиться, что с тобой всё в порядке, — я не могу пошевелиться, но завороженно наблюдаю, как каждая затяжка раз за разом освещает исхудалые черты маминого лица.

— С каких пор тебе не всё равно?

— Почему ты пьёшь? — задаю вопрос, который никогда прежде не осмеливалась задать.

Она усмехается и поднимает свою кружку, словно мои слова напоминают о том, что она алкоголичка и ей нужно выпить.

— Это вкусно.

— Нет. Я говорю о том, что ты не всегда была пьяницей, — я мысленно возвращаюсь в детство: сколько себя помню, мне кажется, что она пила не всегда, равно как и Деклан не всегда был наркоманом. Это воспоминание засело где-то глубоко внутри моего сознания, забилось в трещины и расщелины, но время от времени поднимается на поверхность, и на этот раз я не игнорирую его.

Дыхание мамы сбивается, и на секунду мне становится страшно, что это может быть её последний вздох, но она делает затяжку.

— Почему именно сейчас тебе это стало интересно? — в её словах сквозит обида, боль и много чего ещё.

— Мне кажется, я всегда задавалась этим вопросом, но боялась услышать ответ, — честно отвечаю я, чувствуя, как в горле образуется комок.

Мама прикуривает ещё одну сигарету.

— Ты не хотела видеть своего отца в негативном свете. Он всегда был для тебя героем.

Сердце сжимается, и боль становится реальной. Слишком реальной. Мама права. Именно этого я и боялась — что в этом есть часть и его вины.

— Мейв, я устала. Устала быть плохой. Устала собирать себя по кусочкам после его ухода. Устала от других баб, устала от того, что всегда была недостаточно хороша для твоего отца, — смотрю в её глаза и вижу глубину её отчаяния. — Я недостаточно хороша даже для тебя или Деклана.

В глазах и в носу щиплет. Вот почему я пришла сюда сегодня. Не только для того, чтобы убедиться, что с ней всё в порядке, но, и чтобы встретиться лицом к лицу с тем, чего избегала всю свою жизнь. Мой отец не так уж невиновен во всей этой ситуации.

Когда беру её за руку, мои глаза застилает пелена, а по щекам льются слёзы. Ладонь мамы такая холодная и костлявая, и шок отрезвляет меня.

— Мне жаль.

Она так и не двигается, и я снова задаюсь вопросом, не разговариваю ли я с призраком, сидя здесь. Рёв мотоцикла заставляет меня отпустить руку мамы и подскочить. Немного отодвинув штору, я вижу, как Лоулор спрыгивает с новенького блестящего чёрного байка. Готова поклясться, что он уставился прямиком на меня, но этого не может быть. Невозможно что-либо разглядеть в тёмной комнате. Опускаю занавеску и слышу голос мамы:

— Мейв, тебе не в чем себя винить. Ты заботилась о Деклане…

— Шшш, мам, сиди тихо, — это глупо и не имеет смысла, поскольку джип Джека припаркован возле дома. Понятия не имею, что ожидать от Лоулора. Он и раньше мне угрожал. Что сделает сейчас?

Мама громко затягивается, и ещё громче тушит сигарету. Стук во входную дверь заставляет её подняться.

— Это тот мальчик? Джек?

То, как она это произнесла, вызвало бы у меня улыбку, если бы я не была так напугана. Джек не мальчик.

— Нет. Это его телохранитель.

— Он пришёл за тобой?

Я киваю, но понимаю, что она может не увидеть меня в полумраке комнаты.

— Да. Я просто хотела убедиться, что с тобой всё в порядке. Мама, на улицу тебя не выставят. Я позабочусь об этом, — подхожу к ней, собираясь обнять, но она обхватывает себя руками за тонкую талию.

— Я не твоя проблема, Мейв. Живи своей жизнью. Позаботься о своём брате.

Она не смотрит на меня.

— Я часто слышала, как вы с отцом ругались. Помню, как ты его ударила, — глаза снова застилает пелена слёз, когда вспоминаю то, что не давало мне покоя всё это время.

Лоулор больше не стучит во входную дверь, и я понимаю, что времени у меня в обрез.

— Ты хочешь сказать, что я во всём виновата, — говорит она, так и не поднимая на меня глаз. — Ладно.

— Мама, я тебя не виню. Я знаю, что у него были другие женщины, — она смотрит на меня, и её потухшие глаза полны боли.

Открывается задняя дверь, и в комнату входит Лоулор.

— Я сейчас выйду. Мне нужно ещё пару минут побыть с матерью, — вытираю мокрое от слёз лицо, а когда чувствую, как охранник хватает меня за руку, выдёргиваю её и поворачиваюсь к нему.

— Говнюк, ещё раз тронешь меня, и я позабочусь о том, чтобы Джек тебя убил. Не так, как Фредди, а по-настоящему. Ты навсегда останешься в земле. А теперь дай мне пять минут, — набрасываюсь на него, моё терпение лопается, и я говорю всё, что думаю.

Лоулор больше не прикасается ко мне, но в мерцающем свете свечей я вижу, как он закипает от ярости из-за того, что я на него наорала. Не дожидаясь его дальнейших действий, подхожу к маме и тяну её скрещенные руки на себя.

— Мне так жаль. Мне, правда, очень жаль. Мне стоило задать эти вопросы раньше. Мне стоило…

— Ты была ребёнком, Мейв, — перебивает меня мама. — Я должна была сказать тебе, но не могла, — равнодушно произносит она, возвращаясь к столу и подхватывая чашку. Уставившись на Лоулора, она спрашивает: — Джек добр к тебе?

Это неважно. Важно лишь найти ей жилье и помочь победить её демонов.

— Да. Мам, обо мне не переживай.

Она безрадостно усмехается.

— Я всегда переживаю о тебе и Деклане, — мама ставит чашку на стол и делает шаг ко мне. Тяжёлое дыхание Лоулора даёт мне понять, что нужно побыстрее закругляться.

— Деклан в реабилитационном центре. У него всё хорошо, — я хочу дать ей хоть какое-то утешение, потому что сейчас мысль о том, чтобы оставить её здесь одну, слишком тяжела.

— Нам пора, — слова телохранителя больше похожи на рычание, но мне придётся с ним взаимодействовать. Он был настолько терпелив, насколько это вообще возможно.

— Он всегда был таким сильным и смелым, — Лёгкая улыбка трогает мамины губы, но я вижу в ней гордость, и это согревает мне сердце.

Я снова пытаюсь её обнять, но она держит руки по швам. Мама такая худенькая в моих объятиях, что у меня сердце кровью обливается.

— Поехали со мной, — шепчу я ей на ухо.

Она смеётся, и мне ничего не остаётся, как отпустить её.

— Я счастлива здесь, Мейв.

Я быстро моргаю, потому что слёзы снова катятся по щекам.

— Это не счастье.

— Мейв, — терпение Лоулора, похоже, на исходе.

— Иди. Я в порядке, — протягивает ко мне руку мама и сжимает мою ладонь. За долгое время это единственный раз, когда она проявила ко мне хоть какую-то ласку. Я киваю, и она отпускает меня, делая шаг назад.

— Дай мне ключи, — требует Лоулор, как только мы выходим на улицу. Кладу ключи в его протянутую ладонь, он открывает дверцу джипа, и я сажусь на заднее сидение. Жду, пока он дотолкает чёрный байк под навес у дома.

Штора на кухонном окне слегка шевелится, и я прижимаю руку к стеклу.

Мама.

Одно слово, которое разрывает меня на части. Я должна была попытаться помочь ей так же, как всегда пыталась помочь Деклану. Занавеска возвращается на место, и Лоулор садится в машину.

Звонит телефон, охранник достаёт его из кармана.

— Она со мной. Я нашёл её в доме матери. Да. Хорошо.

Лоулор передает мне трубку. Я беру её, не спрашивая, кто это.

— Ты в порядке? — первое, что спрашивает Джек.

Я устала.

— Да.

Он тяжело вздыхает.

— О чём ты только думала? Я же сказал, что отвезу тебя или отправлю с тобой Лоулора, — злость в его голосе чувствуется даже по телефону.

— Джек, мне не нужны никакие провожатые. Я хотела поговорить с собственной матерью наедине, — телохранитель заводит машину и увозит меня от мамы, в то время как внутри у меня всё болезненно сжимается при мысли, что я оставляю её одну.

— Если ты сбежишь, я не смогу тебя защитить, — слова Джек произносит тихо и отрывисто. Он не один. Я понимаю это по тому, как он говорит.

— Я не брошу свою семью, — говорю я.

Он снова вздыхает.

— Мне пора. Лоулор отвезёт тебя обратно домой.

Лоулор смотрит на меня в зеркало заднего вида.

— Ты не дома?

— Мейв. Я прошу тебя, пожалуйста, останься в доме, пока я не вернусь. Не надо больше убегать.

— Я просто хотела увидеться с мамой, — повторяю я. Я не собиралась больше сбегать. Просто хотела, чтобы он знал, что моя семья много значит для меня.

— Я поговорю с тобой позже.

Мой желудок сжимается. Неужели он собирается меня наказать?

Это не имеет значения. Увидеть маму и сказать ей, что я сожалею, стоило того.

Передаю телефон обратно Лоулору.

— Есть. Понял. Да. — через мгновение Лоулор кладёт трубку. Он молчит, пока везёт меня обратно. Я жду, что он снова начнёт сыпать угрозами, но этого не происходит. Вместо того, чтобы подъехать к парадной двери, он заезжает в гараж.

Я выхожу из джипа и прохожу на кухню. Мне не хочется идти в спальню, но рядом с Лоулором мне неуютно. Он поднимается за мной по лестнице, останавливаясь у двери, которая, как я знаю, должна быть открыта, стул не берёт, а так и остаётся стоять.

Та часть меня, у которой есть хорошие манеры, хочет поблагодарить его за то, что он подарил мне это время с матерью.

— Спасибо тебе за то, что дал мне поговорить с мамой.

— Надеюсь, Джек будет таким же снисходительным.

— Я поговорю с ним, — мне хочется добавить «только в этот раз».

Не похоже, что Лоулор полон оптимизма. Не могу не думать о том, что может с ним случиться. Неужели я подвергла риску ещё одного человека?

Опускаюсь на кровать и медленно откидываюсь на спину. Я не могу продолжать взваливать на себя такую ответственность. Закрыв глаза, позволяю всплыть воспоминаниям, которые слишком долго держала в себе.

Воспоминания, как мама обвиняла отца в том, что от него пахнет дешёвыми духами; воспоминания о красной помаде на воротнике его рубашки. Драки. Так много ссор из-за женщин. Он не был ей верен. Это должно было разбить ей сердце. Когда-то мы были счастливы, но я не помню точно, когда всё пошло наперекосяк.

Поднимаюсь с постели и обнаруживаю, что Лоулор пялится на меня. Я выпрямляюсь, и он отводит взгляд. Скрещиваю руки на груди, мне хочется закрыть дверь. Его взгляд слишком тяжёл, чересчур давит на меня.

Встаю, когда слышу звук открывшейся входной двери и шаги, раздающиеся на лестнице. Мой желудок делает сальто, и я прячу руки за спиной. Я буду защищать то, что сделала. Свою семью я не брошу. Прокручиваю эту мантру в голове, пока жду, что в спальне появится Джек.

Вот только это не он. Это Киан.

— Тебя здесь быть не должно. В прошлый раз Джек пришёл в ярость, — Лоулор преграждает ему путь. Киан бросает взгляд на меня, а затем переключает внимание на телохранителя.

— Почему бы тебе не спуститься вниз и не выпить чашечку кофе. Лоулор, это, мать твою, приказ. — голос Киана изменился, в нём появились какие-то угрожающе низкие ноты. Я никогда раньше не слышала, чтобы он говорил таким тоном, и, когда Лоулор бросает на меня последний взгляд, прежде чем уйти, я понимаю, что что-то не так.

— Что? Что-то с Декланом? — бросаюсь я навстречу Киану. Он не смотрит на меня, проходя мимо и открывая дверь на балкон, лишь дёргает подбородком в ту сторону, и я выхожу вслед за ним наружу. На улице почти стемнело и ощутимо похолодало.

— Да что случилось? — моё терпение на исходе, и сердце не на месте.

— Тебе нужно уехать со мной, — Киан не произносит ни слова, пока не закрывает балконную дверь. Оглядываю маленькое пространство, гадая, о чём, чёрт возьми, он говорит.

— Тебя послал Джек?

— Нет, Мейв. Тебе нельзя здесь оставаться. Я отвезу тебя в безопасное место, где можно спрятаться. Ты просто должна довериться мне, — Киан поворачивается и берётся за ручку двери. Можно подумать, что я пойду за ним.

— Я не доверяю тебе. Я даже не знаю тебя.

Я вижу его отражение в стекле. Он стискивает зубы и зло прищуривается, прежде чем снова повернуться ко мне.

— Серьёзно? Тебе хочется, чтобы тебя удерживали здесь против твоей воли? — своим большим ростом он нависает надо мной, пытаясь встретиться со мной взглядом.

— Почему мы разговариваем здесь? — спрашиваю я.

— В доме есть камеры, и я хотел побыть наедине.

Я могу думать только о том, что камеры есть и в спальне. Моё лицо заливает краской стыда.

— Просто пойдём со мной. Я смогу тебя защитить, — тянет ко мне руку Киан.

Попятившись назад, ударяюсь поясницей о перила.

— Я не хочу никуда идти и думаю, тебе не стоит тут задерживаться, — Киан делает шаг ко мне, и балкон сразу же кажется маленьким из-за габаритов парня. Наклонившись, он забирает весь окружающий воздух.

— Не вынуждай тащить тебя.

— Да что происходит?

Он лжёт. Он не собирается меня защищать. Здесь происходит что-то странное.

— Я твой друг.

Я в неверии качаю головой.

— Нет, не друг. Мы едва знаем друг друга. Ты многим рискуешь, и я не понимаю, почему.

То, что мы пофлиртовали друг с другом, не объясняет, ради чего он подвергает себя опасности, так что тут что-то не сходится.

— Ты знаешь, кто он? — рычит Киан, придвигаясь так близко, что между нами не остаётся ни пространства, ни воздуха.

— Да, — я пытаюсь вырваться, но он держит меня, прижимая к перилам.

— Ты ненужный ему отвлекающий фактор.

Я резко поднимаю голову.

— Так тебя послали убить меня? — от страха перехватывает горло и сжимается всё внутри.

— Нет, — его немногословность меня тревожит.

Пытаюсь оттолкнуть его. Он мне лжёт.

— Мейв, успокойся, — говорит Киан в то время, как сам спокойным не кажется. В его голосе слышится паника, когда он хватает меня за руки и начинает трясти. — Если ты просто пойдёшь со мной, на время заляжешь на дно, сможешь начать всё сначала в другом городе.

Он слетел с катушек.

— Отвали от меня, — пытаюсь вырваться из рук Киана, но он крепко меня держит.

— Если ты не пойдёшь со мной, он пришлёт ещё кого-нибудь.

Своим рычанием парень пригвождает меня к месту.

— Кто кого пришлёт?

В лёгких кончается воздух, когда парень, прикрыв глаза, произносит:

— Лиам.

— Отец Джека хочет, чтобы ты избавился от меня?

Минута откровений проходит, и Киан тащит меня к двери.

— Это моё испытание, и будь я проклят, если провалю его.

Киан решительно прёт вперёд, не обращая внимания ни на что. Протянув руку назад, изо всех сил цепляюсь за перила. Парень отпускает меня, и на мгновение мне кажется, что он плюнет и оставит меня в покое, но в этот момент он хватает меня за талию.

Я пытаюсь бороться с ним, но он слишком силён. Из горла рвётся крик, разносясь по горам. Киан обрывает звук, зажимая мне рот ладонью. Я впиваюсь зубами в его плоть, чувствуя, как рот наполняется его кровью. Он рычит и отпускает меня, я поворачиваюсь и отталкиваю его, он теряет равновесие, и я с ужасом наблюдаю, как Киан перелетает через перила.

ГЛАВА 32

ДЖЕК

Бегу на крики Мейв. Судя по звуку, она где-то на улице. Шей, на ходу вытаскивая пушку, следует за мной по пятам. Я не могу притормозить и обдумать ситуацию. В вопле Мейв я слышу страх. Огибаю угол дома и замираю на дорожке как вкопанный.

Под балконом в луже крови лежит Киан. Тут же подняв голову, вижу полные ужаса, широко распахнутые карие глаза. Мейв качает головой, и, когда наши взгляды встречаются, она шевелит губами и скрывается в спальне. Шей, остановившись рядом, озирается по сторонам. Здесь повсюду камеры, и где-то рядом должен быть Лоулор.

Киан дёргает рукой и издаёт булькающий звук, кровавые пузыри выходят из его открытого рта. Я смотрю на него, и вновь у меня перед глазами Финн.

Шей возвращает пушку за пояс.

— Пиздец его шее, — он склоняется над Кианом и осматривает, словно тот — умирающий зверь. Я оглядываюсь на балкон.

— Останься здесь, — прошу Шея и бегу в дом. Перешагиваю по две ступеньки за раз, моя паника толкает меня вверх, и останавливаюсь я, лишь когда оказываюсь у двери спальни. Мейв стоит у стены, так и качая головой, зажимая рот руками. Она похожа на животное, попавшее в ловушку.

— Мне так жаль. Я не хотела, — бормочет она. Её взгляд, лихорадочно мечущийся по комнате, ни на чём конкретно не останавливаясь, так же безумен, как и её мысли. — Я просто оттолкнула его. Я только хотела, чтобы он остановился. — она прижимает руки к груди. Я вхожу в комнату, и это движение привлекает её взгляд. — Мне так жаль. Пожалуйста, Джек. — Мейв опускает голову, из её глаз капают слёзы, и чем ближе я подхожу, тем сильнее она пытается съёжиться. — Не делай мне больно. Мне так жаль. Я не хотела. — она опускает голову на грудь, а я задаюсь вопросом, почему она думает, что я могу причинить ей боль. Я прижимаю её к своей груди, понимая, что это полный пиздец, и я понятия не имею, что с этим делать.

Шейн прикажет её казнить.

Я крепче обнимаю её, и в моих руках она надламывается. Всхлипывания переходят в громкие рыдания, которые я пытаюсь заглушить, но это бесполезно, так как истерика разрушает любое чувство самосохранения, которым она обладала ещё пару минут назад.

Звук выстрела заставляет меня отпустить девушку, её рыдания стихают, пока я открываю балконную дверь. Шей, стоя внизу, смотрит на меня, держа в руке пистолет.

Между глаз в голове Киана зияет отверстие.

— Я всего лишь избавил его от страданий, — Шей переводит взгляд мне за спину. Я напрягаюсь, заметив, что Мейв подошла ко мне и смотрит вниз на Киана. Из неё рвётся всхлип. Я снова смотрю на Шея, просчитывая, сколько времени есть в моём распоряжении.

— Дашь мне пять минут? — спрашиваю я.

Шей бросает взгляд на Киана, а затем поднимает голову, улыбаясь мне, как будто я прошу больше времени для того, чтобы переодеться.

— Не торопись.

Мне это совсем не нравится, но я должен поговорить с Мейв. Она не сопротивляется, когда я подталкиваю её обратно в спальню.

— Мейв, послушай меня, — она не поднимает головы, и я приподнимаю её лицо за подбородок. — Сосредоточься. — мне не нравится повышать голос, но она смаргивает слёзы и фокусирует взгляд на мне. — Я знаю, что ты не хотела. — хотелось бы мне знать, какого хрена он опять здесь околачивался, но теперь не это главное. — Но сейчас мне нужно, чтобы ты сохраняла спокойствие. Ты можешь сделать это для меня?

Мейв кивает, но в её глазах нет спокойствия. Она смотрит на меня, впиваясь мне в руки ногтями.

— Джек, он мёртв? — в её взгляде мольба о том, чтобы я сказал ей, что Киан жив, как будто она только что не видела его с дыркой в голове.

— Да.

Она кладёт голову мне на грудь, и снова начинает плакать. Я не могу дать ей больше времени.

— Мейв. Шей здесь. — он знает. Он видел. Он вмешался. Но мне приходится сдерживаться изо всех сил.

Когда она отстраняется, я вижу понимание в её глазах.

— Я никому не позволю причинить тебе вред. Верь мне. — я хочу, чтобы её страх исчез. — Но сейчас мне нужно, чтобы ты была сильной и осталась здесь. Хорошо?

Она снова кивает. На этот раз я не могу остаться. Я закрываю балконную дверь.

— К двери не подходи. Оставайся в этой комнате, — я замечаю, что Мейв меня не слушает. — Мейв, посмотри на меня. — снова сжимаю её ладони, заставляя смотреть на меня.

— Где был Лоулор?

Она сглатывает и трясёт головой, словно пытаясь вытряхнуть память о кошмаре мёртвого тела Киана.

— Киан велел ему сходить выпить кофе.

Я прижимаюсь губами к её лбу.

— Ладно, оставайся здесь, никуда не выходи из спальни, — неохотно выпускаю её из объятий и спускаюсь вниз по лестнице.

Шей так и стоит подле Киана.

— Так ему и надо, заслужил, — он достаёт из кармана пачку и прикуривает одну сигарету, уставившись на балкон.

— Если узнают, что это сделала Мейв, они устроят на неё охоту, как на бешеную собаку, — озвучивает Шей то, что я и так знаю. Объяснений от него долго ждать не приходится. — Мы можем помочь друг другу выбраться из этой передряги. — Он пускает дым в ночное небо.

— Каким образом? — подхожу к Киану и начинаю рыться у него в карманах. Достаю его телефон, открываю, но на нём стоит пароль.

— Я помогу тебе спрятать концы в воду. Никто не должен узнать правду.

Поднимаюсь, держа телефон Киана в руке.

— Сколько это будет мне стоить? — спрашиваю я его.

Шей ухмыляется.

— Разве цена имеет значение? — он смотрит вверх на балкон, и я понимаю, что он говорит о Мейв.

Имеет ли цена значение? Нет.

Я киваю Шею.

— Мне нужно разобраться с камерами, и один из моих телохранителей здесь.

— Не убивай телохранителя, — Шей, наклонив голову, задумчиво смотрит вниз на Киана. — Вы с Кианом разговаривали, так же как с Финном, когда раздался выстрел, убивший его. Если у нас будет два мёртвых тела, это уже объяснить сложнее. Ты сможешь избавиться от него как-нибудь потом. — Наконец, Шей поднимает голову, встречаясь со мной взглядом. — Я был на кухне, когда раздался выстрел, выскочил и обнаружил тело.

Это может сработать. Шей был со мной на собрании у отца. Тогда стало известно, кто стрелял в Финна и Коннора. Это была месть за прошлое отца. Он узнал киллера по кадрам с камер наблюдения, установленным возле паба. Так что присутствие Шея в этот раз сработает.

— В его голове застряла пуля от другого оружия, — я потираю руками лицо.

— Они не станут обращать на это внимания, пока всё не успокоится. Расскажем эту историю, они бросят все силы на поиски сына Джона, а мы сможем заняться остальным.

— Что, если они поймают его раньше нас, и он будет отрицать убийство Киана? — то, что предлагает Шей, рискованно.

Парень снова усмехается.

— Тогда нам лучше поймать его первыми, — мне всё это не нравится, но другого выхода нет.

Шей докуривает сигарету, тушит окурок о землю, а затем суёт его себе в карман. Я смотрю на его манипуляции.

— На нём моя ДНК, — объясняет он, но до меня всё равно не доходит.

— Это северные привычки. Не оставлять ничего на случай, если место превратится в место преступления.

— Так что ты хочешь? — спрашиваю я, пока мы не начали звонить.

— Ты — следующий в очереди возглавить Восток. Давай заправлять вместе. — он делает паузу, давая мне время проникнуться. — Нашей группой.

В окнах дома вижу движение и замечаю чёрный костюм; это Лоулор. Он не стал выходить на шум, возможно, понимает, что уже не жилец.

— Сколько всего претендентов на эту роль?

— Четверо. Четыре Босса. По одному на каждую провинцию. Управляем на равных.

— А что насчет Севера? — Север — его вотчина. Всего четыре графства, но они достаточно большие.

— Мы вместе встанем во главе Севера и Востока, и, как знать, может, захватим всю Ирландию.

Я снова опускаю взгляд на Киана. Если бы Мейв не призналась, что толкнула его, а Шея со мной не было, я мог бы поверить, что он всё это спланировал.

— Прямо сейчас мы должны сообщить об этом.

Шей закуривает ещё раз, и это единственный признак того, что он нервничает. Я достаю телефон и набираю номер отца.

— Да, — тут же поднимает он трубку.

— В Киана стреляли, — смотрю на Шея, и тот кивает мне, разворачивается и направляется в дом.

— Он мёртв? — Голос отца лишён эмоций.

— Да. Выстрел был в голов, — опускаю взгляд вниз на тело Киана.

— Где ты?

— Я возле дома. Всё случилось так же, как с Финном, — слетает ложь с моих губ. — Мне позвонить Шейну?

— Нет. Я сам позвоню.

Я рад, что он сделает это сам.

Отец кладёт трубку, а я иду в дом. Лоулор торчит на кухне вместе с Шеем.

— Иди домой, Лоулор. Я позже позвоню тебе.

Телохранитель как будто собирается что-то сказать, но я бросаю на него последний взгляд, и он уходит. Я без промедления иду в комнату охраны, расположенную под лестницей. Мониторы работают, и я выключаю их один за другим, затем вынимаю флешку, на которой записаны сегодняшние кадры, сую её в задний карман и закрываю за собой дверь. Шей стоит снаружи.

— Мой отец знает. В данный момент звонит Шейну.

— Он устроит тебе допрос. Ты готов к нему? — Шей пристально смотрит на меня, и я чувствую, что он спрашивает о большем.

— Ты имеешь в виду, готова ли к нему Мейв?

Парень поглаживает свой подбородок.

— Я поддержу тебя, но только сделай так, чтобы всё это выглядело правдоподобно, — Шей достаёт из кармана пистолет. — Где мне его спрятать?

Я не хочу к нему прикасаться. Поэтому веду Шея в гостиную, нажимаю на третью от стены половицу, и она щёлкает, открываясь. Я отодвигаю в сторону наличные и паспорта и встаю.

— Давай.

Шей снова ухмыляется, пряча пистолет в тайник.

— Боишься оставить на нём свои отпечатки?

Когда он поднимается, нажимаю на доску, и она защёлкивается.

— Конечно.

Он весело подмигивает.

— Иди и разберись со своей женщиной. Я останусь снаружи с телом Киана до их приезда.

***

Мейв сидит на кровати. Её губы шевелятся, как будто она бормочет что-то про себя. Когда я вхожу, она вскидывает голову. Понимаю, что времени у нас очень мало.

— Мой отец и отец Киана очень скоро будут здесь.

Мейв, и так бледная, белеет ещё сильнее и начинает раскачиваться взад и вперёд.

— Они будут задавать вопросы. О том, что произошло.

Я подхожу к кровати и сажусь, чтобы убедиться, что она меня слушает.

— Ты сидела здесь и занималась, когда услышала выстрел. Выглянула в окно и увидела тело Киана. Это объяснит твоё теперешнее состояние.

— Почему ты не можешь просто сказать, что меня здесь не было? — она моргает, и слёзы катятся с новой силой по её щекам. — Я не хочу с ними разговаривать. Я убила его.

Я сжимаю её ладони в своих.

— Мейв, говорить такое небезопасно. Ты занималась, ты услышала выстрел, и это всё.

Она отворачивается, и мне не хочется пугать её ещё сильнее, но она должна осознать до конца.

— Если они КОГДА-НИБУДЬ узнают, что это была ты, тебя казнят, и я не смогу этому помешать. Ты понимаешь?

Мне кажется, её сейчас стошнит, но она кивает.

Я притягиваю девушку к себе, и никогда ещё она не была так далеко от меня. Мне не нравится грядущая неизвестность, но, несмотря ни на что, я сделаю всё возможное, чтобы Мейв была в безопасности.

Снаружи раздаётся шум мотора. Я отпускаю её, подхожу к двери балкона и вижу Шейна, который бежит по лужайке. Он падает на колени, поднимает голову Киана и кладёт себе на колени. Это совсем не тот человек, что, не моргнув глазом, наблюдал, как расстреливают двух безоружных людей. От его вопля я отступаю назад. Мейв начинает всхлипывать.

— Они здесь.

Прямо сейчас я бессилен. Я не могу проявить слабость.

— Мейв. Оставайся здесь, пока я не приду за тобой.

Слёзы текут по её щекам, и она не произносит ни слова. Я обхватываю её лицо ладонями и целую. Её солёные слёзы смачивают мои губы.

— Я защищу тебя, — говорю я ей в губы, прежде чем выйти из комнаты и захлопнуть за собой дверь.

ГЛАВА 33

МЕЙВ

Я не могу вздохнуть, словно в комнате закончился весь воздух. Наклоняюсь, опуская голову между коленей. Мой мир рухнул, и я не знаю, что с этим делать. Зажмуриваюсь, когда вспоминаю, как хватал меня Киан, желудок сжимается, и я трясу головой, как будто можно просто так вытряхнуть из себя эти воспоминания. Как будто я могу увидеть, как он поднимается над перилами балкона и входит обратно в спальню. Как будто я могу повернуть время вспять.

Вопль, от которого, кажется, дрожат стены, заставляет меня выпрямиться и зажать уши. В нём столько боли, и когда он раздаётся снова, я начинаю плакать. Поднимаюсь с кровати и, вопреки всякому здравому смыслу, бреду к балкону; понятия не имею, как ещё меня держат ноги. Прижимаю обе руки ко рту, пытаясь сдержать рыдания.

Шейн, вцепившись себе в волосы, ходит вокруг сына, наклоняется и снова кричит. Слёзы застилают глаза, я пытаюсь проморгаться, чтобы вновь сфокусироваться на нём.

Я забрала у него сына.

Отвернувшись, опускаюсь на пол и вновь зажимаю уши, в то время как он всё кричит и кричит. Когда Шейн замолкает, я, наконец, убираю руки от ушей, только чтобы услышать, как к дому подъезжает машина. Подкравшись к окну, наблюдаю за тем, как Лиам О'Риган, одетый в чёрный костюм, чинно пересекает лужайку. Внимательно осмотрев окрестности, он останавливается перед телом Киана. Пока разглядывает тело, никто не произносит ни слова. Наконец, он поднимает взгляд на Шейна, и тот, сделав шаг, прижимается к нему.

Я удивлена, видя, что Лиам обнимает его в ответ. Я удивлена, что этот человек вообще способен на сострадание. А ведь это он послал сюда Киана; интересно, знает ли Шейн об этом? Если да, то он должен знать, что Киана послали за мной, а тело лежит сейчас прямо под балконом. При падении могли остаться характерные повреждения. Когда будут проводить вскрытие, их заметят. Они поймут, что это сделала я.

Сердце замирает, когда Лиам поднимает голову. Его пронзительный взгляд встречается с моим, и он как будто знает. Он знает, что я к этому причастна. Отползаю от окна, словно могу отсюда сбежать. Словно могу сбежать от того, что только что сделала.

Киан сказал, что это часть его испытаний; мне и в голову не пришло поделиться этим с Джеком. Настолько была уверена, что он меня убьёт, что до сих пор не могу поверить, что я в безопасности.

Ты же не думаешь, что можешь лишить жизни О'Ригана и легко отделаться?

Заслышав шаги на лестнице, поднимаюсь с пола. Кровь стучит у меня в ушах, когда открывается дверь. Я не знаю, кого ожидала увидеть, но точно не Лиама. С моих губ срывается всхлип.

Лиам широко распахивает дверь и заходит внутрь.

— У тебя есть минутка?

Его вопрос чертовски неуместен, пока я пытаюсь сделать вдох.

— Да, — хрипло отвечаю я. Меня так и подмывает выглянуть с балкона, чтобы посмотреть, остался ли Джек там, внизу. А может, это он послал своего отца убить меня, потому что не может сделать это сам.

Лиам входит в спальню, и мне хочется закричать, но я сдерживаюсь, ожидая, пока он подойдёт ближе. Он останавливается у двери на балкон. На улице почти стемнело.

— Отсюда открывается прекрасный вид.

Мне тяжело дышать, перед глазами пляшут точки.

— Это правда, — отвечаю я.

Не поворачиваясь, он роняет:

— Из этого окна ты могла многое увидеть, — он поворачивается лицом ко мне, а у меня подкашиваются ноги. Я подхожу к кровати и тяжело плюхаюсь на неё.

— Ты неважно выглядишь, — Лиам медленно проходится по комнате.

— Мне никогда прежде не доводилось видеть, как кто-то умирает.

Лиам пристально смотрит на меня.

— Правда? — он как будто удивлён. — Чем ты занималась тут наверху?

Он сканирует взглядом комнату, и я пытаюсь вспомнить, что говорил мне Джек.

— Занималась.

Лиам останавливается у стола и открывает ноутбук. Он выключен.

— Мои учебники, — подсказываю я. Лихорадочно соображаю, не сразу замечая их на столе, но когда вижу, то торжествующе указываю на них, словно я победила.

— Расскажи мне, что ты слышала и видела.

Лиам встаёт передо мной.

— Я услышала выстрел и бросилась к окну. Киан был мёртв.

— Ты бросилась к окну, услышав выстрел? Это кажется очень необычным поступком. Большинство женщин спрятались бы.

— Я запаниковала. В тот момент я ни о чём не думала.

— Ты кого-нибудь видела?

— Нет, — качаю головой.

— Ты никогда не разговаривала с Кианом?

Моё сердце бешено колотится. Я боюсь, что оно пробьёт мне грудь и упадёт к его ногам.

— Сегодня нет, — я складываю руки на колени, и Лиам бросает на них взгляд, словно видит там кровь. Я сжимаю руки в кулаки.

— Так ты общалась с ним раньше?

— Немного. У вас дома и в клубе.

— Но никогда здесь?

Я знаю, что не должна лгать. Если Лиам послал его в этот раз, значит, он посылал его и раньше.

— Нет. Простите, — я хмурюсь, уставившись в пол, словно пытаясь вспомнить. — Он заходил сюда недавно. Несколько дней назад.

Лиам кивает. Он не спрашивает меня, о чём мы говорили. Он и так знает.

— Спасибо, Мейв, — произносит он, и мне становится очень страшно. Я справилась? Или меня казнят? Он останавливается у двери, и я молюсь, чтобы он оставил меня в покое.

— Я найду того, кто это сделал, — он поворачивается ко мне, и я вижу это в его глазах. Он знает.

Он всё понял.

Я не отвечаю, Лиам наконец выходит, оставляя меня одну. Моё тело обмякает, и мне кажется, что не смогу встать, даже если вокруг меня всё рухнет. Лиам бесшумно спускается по лестнице. Слышу только свой грохочущий пульс и шум крови в ушах.

Я сижу, не шевелясь. Не знаю, сколько времени прошло, в спальне становится совсем темно, а у меня в голове снова и снова Киан падает навзничь. Он машет своими большими руками, как будто может зацепиться за что-нибудь и остановить своё падение.

Шум на лестнице возвращает меня в реальность. Дверь в спальню после ухода Лиама так и осталась открыта. Я поднимаю взгляд на Джека, когда он входит и нажимает выключатель. Закрываю глаза от резкого слепящего света.

— Мейв, — Джек опускается передо мной на колени. — Ты отлично справляешься. — улыбка натянута, и он выглядит бледным. — Ещё одно маленькое препятствие, — тихо произносит он и оглядывается на дверь. Я ещё ни разу не видела, чтобы Джек нервничал. Он берёт меня за руку. — Шейн хочет задать тебе несколько вопросов.

Я мотаю головой.

— Я не могу.

Я сломаюсь. Я признаюсь, не выдержу вида всей этой боли.

Джек крепче сжимает мою руку.

— Тебе придётся, — негромко, но резко говорит он. — Последний рывок. Я обещаю.

Разве у меня есть выбор?

Джек поднимается, держа меня за руку. Мы покидаем безопасное пространство спальни, и я ощущаю себя так, словно меня ведут на смерть. Перед глазами встают жуткие картины того, как меня выводят на улицу и ставят к стене. Я замечаю Шейна, он стоит с пистолетом в руке. Когда я запинаюсь, останавливаясь на лестнице, Джек оглядывается на меня и сжимает мою руку.

Спустившись, заходим в гостиную. Думаю, это стало бы худшим кошмаром для любого человека. Лиам стоит у незажжённого камина. Шей отвернулся к окну, а Шейн меряет шагами комнату. Как только мы входим, его налитые кровью глаза фокусируются на мне. Старая и ржавая колючая проволока затягивается вокруг моей груди, сжимая чувством вины. Комната плывёт перед глазами, и я прижимаюсь к Джеку.

Каждый человек в этой комнате — убийца. Я лихорадочно соображаю, пытаясь понять, что говорит Шейн, его губы шевелятся, но слов я не слышу. Смотрю на Джека, и он сжимает мою руку.

— Просто расскажи ему, что ты видела, — Джек поднимает руку и касается моего лица, и мне хочется проскользнуть сквозь его пальцы и исчезнуть.

— Я занималась в своей комнате, — обращаюсь я к Шейну, и он делает шаг ко мне. Его глаза, совершенно дикие чёрные глаза, смотрят на меня так, будто способны заглянуть глубоко мне в душу. Для него мои слова — подсказки, и он рассматривает их под микроскопом.

— Я услышала выстрел и подошла к балкону, — почувствовав, что Шей тоже наблюдает за мной, я бросаю на него быстрый взгляд. От того, как пристально он смотрит, меня бросает в дрожь, и я снова отворачиваюсь к Шейну.

— Примите мои соболезнования.

— Ты видела кого-нибудь? — Шейн игнорирует мои соболезнования. Он в режиме выживания. Он подходит ко мне, его тело напряжено до такой степени, что может сломаться.

Я качаю головой.

— Нет. Простите, что больше не могу ничем помочь.

Шейн наконец отпускает меня от себя и поворачивается к Лиаму, трёт ладонями лицо и качает головой.

— Это убьёт Уну.

— Это самая скорбная часть нашей профессии, — жестокость слов Лиама вырывает меня из моего оцепенения.

— Не. Мой. Сын! — рычит Шейн в сторону Лиама, но я отшатываюсь назад. Вокруг Шейна сгущается воздух.

Джек дёргает меня за руку, не давая выйти из гостиной. Я даже не осознавала, что пячусь к выходу. Моргаю, и по щекам катятся слёзы. Ещё немного — и я буду умолять его отпустить меня. Но слова замирают на губах, когда раздаётся рычание Шейна. Рванув к стене, он бьёт кулаками по бетону, и Шей срывается с места. Джек отпускает мою руку, приходит ему на помощь, и вместе они пытаются оттащить Шейна от стены, измазанной его кровью.

Отворачиваясь, замечаю, что Лиам наблюдает за мной, и моё терпение лопается. Выскочив из гостиной, взбегаю по лестнице и залетаю в спальню. Больно ударяюсь коленями о кафельный пол ванной и исторгаю содержимое желудка в унитаз.

Дверь ванной открывается.

— Дай мне минутку, — умоляю, желая, чтобы меня оставили в покое. На пол ванной падает тень, и я понимаю, что это не Джек.

— На кону не только твоя жизнь, — Шей не заходит в ванную, в его сдержанном тоне я слышу нотки раздражения, как будто он предпочёл бы раздавить меня, как насекомое, а не вести со мной беседы.

Я вытираю рот тыльной стороной ладони и смотрю на Шея.

— Если они узнают, что мы с Джеком помогаем тебе, одной оплеухой не ограничатся. Поэтому нам нужно, чтобы ты держала себя в руках.

Я не питаю иллюзий по поводу того, почему Шей мне помогает. У него на это свои причины. Он подходит и протягивает мне руку, помогая подняться. Я игнорирую его помощь.

— Джек сильно дорожит тобой. Он поставил всё на карту ради тебя, поэтому я предлагаю тебе отплатить ему тем, что ты не будешь привлекать к себе излишнего внимания.

Я киваю. Его слова меня сильно задевают. Он прав. Ради чего Джек идёт на такие жертвы и лжёт своей семье?

— Хорошая девочка, — улыбнувшись, Шей выходит из ванной.

Слышу, как на улице заводится машина, и выхожу вслед за Шеем в спальню.

— Шейн уезжает, так что он больше не будет тебя допрашивать.

Я замёрзла и устала, и у меня хватает сил только на то, чтобы кивнуть в ответ.

— Но, если рядом кто-то есть, ты не можешь больше привлекать к себе внимание подобным образом.

Я хочу, чтобы он от меня отстал. Наверное, он прав, но прямо сейчас мне меньше всего нужна эта чёртова лекция.

— Я услышала тебя с первого раза.

Он негромко хмыкает, прежде чем направиться к двери.

— Хорошо. Советую прислушаться.

Шей выходит, осторожно прикрыв за собой дверь.

ГЛАВА 34

ДЖЕК

Она спит поверх одеяла, свернувшись калачиком. Пробираясь к кровати, я издаю слишком много шума из-за большого количества бренди, плещущегося в желудке. В тот момент, когда валюсь на матрас, Мейв вскакивает.

— Джек?

Тянусь к ней, на сладкий звук её голоса, который вызывает у меня улыбку.

— Ага, иди ко мне, — притягиваю к себе и тут же понимаю, что хочу её. Глубоко вдыхаю запах, убираю её волосы с шеи и прижимаюсь губами к тёплой коже.

— Джек, — голос девушки дрожит. Я поворачиваю Мейв к себе, её дыхание опаляет мне щёку, член в моих брюках каменеет, когда она протягивает руки и упирается мне в грудь. — Мне нужно рассказать тебе кое-что о твоём отце.

Я прокладываю дорожку поцелуев вдоль её шеи, тогда как руками провожу по её бёдрам. Не хочу сейчас говорить ни об отце, ни о чём-то ещё. Всё, чего я хочу, — забыться глубоко внутри Мейв.

Она неловко отталкивает меня.

— Это он послал Киана за мной.

Бренди согрело меня. Мейв заставила меня забыться. Эта информация вынуждает всё это улетучиться, и я поднимаюсь с кровати. Я хочу, чтобы Мейв повторила то, что только что сказала, но при этом мне нужно видеть её лицо. Включаю свет, она садится, подтягивая колени к груди. Тёмные круги у неё под глазами говорят мне, чтобы я не наседал на неё.

— Что значит — он послал Киана?

Я заползаю на кровать, и она крепче прижимает к себе колени. Костяшки её пальцев побелели.

— Почему у тебя такой испуганный вид?

Мейв быстро отводит глаза.

— Он твой отец.

Протягиваю руку к Мейв, и она переводит взгляд на меня.

— Я бы никогда не причинил тебе боли, — мягко говорю я, прикасаясь к её лицу. — Людям, которых любишь, не делаешь больно.

Она часто моргает, затем, когда слёзы начинают катиться по её щекам, Мейв бросается в мои объятия и заходится в рыданиях.

— Я просто ожидала, что ты передумаешь и убьёшь меня.

Я крепче обнимаю её.

— Я уже давно про тебя всё решил. Ты должна была это понять.

— Да, теперь до меня начинает доходить, — она сопит мне в шею.

Я целую её в макушку.

— Расскажи мне, что случилось.

Её всхлипы постепенно стихают, и она высвобождается из моих рук.

— Киан сказал, что твой отец послал его за мной. Что я тебе только мешаю.

То, что Киан сказал ей — скорее всего способ заставить её пойти с ним, так что я не придаю этому значения.

— Когда я стала сопротивляться, Киан сказал, что не собирается из-за меня провалить своё испытание.

Я пристально смотрю на Мейв, её губы дрожат, и у меня создаётся впечатление, что она ещё не всё мне рассказала.

— Что ещё?

— Твой отец знает, что это я.

Снова прижимаю Мейв к себе, я хочу, чтобы она остановилась.

— Нет. Он никогда тебя не заподозрит, — говорю, ещё раз целуя её в макушку.

— Джек, когда он пришёл сюда допрашивать меня, я сразу это поняла.

Что, если она говорит правду? Что, если мой отец действительно послал Киана за ней? Мне нельзя игнорировать то, что она сказала. Но так хочется. Хочется выбросить всё это из головы.

— Завтра я съезжу к коронеру, устрою так, чтобы причиной смерти была указана пуля снайпера.

— Как? — в голосе Мейв слышится недоверие. — У него, должно быть, переломаны кости.

— Это в протокол вскрытия не войдёт, — перебиваю я её.

Она отстраняется и смотрит мне в глаза.

— Ты сможешь такое устроить? — обеспокоенно спрашивает она, и я не виню её.

— Да.

— Ты делал такое раньше?

Мне не хочется ей отвечать. Мне не хочется, чтобы она слишком много знала. Это очень опасно.

— Всё, что тебе нужно знать, — что всё это забудется.

Её взгляд говорит мне, что она никогда не забудет, но я знаю, что время лечит.

— Давай немного поспим.

Выпускаю из объятий Мейв и откидываю одеяло, чтобы она забралась под него. Как бы сильно я её ни хотел, она выглядит измотанной, и от всех этих переживаний о Киане и моём отце лучше не становится. Выключив свет, ложусь рядом с ней в постель. Она тут же прижимается ко мне своим хрупким телом, и мне приходится бороться с желанием овладеть ею.

***

— Шей останется с тобой. — Надев костюм, спускаюсь вниз, Мейв следует за мной по пятам.

— Он мне не нравится. Я не хочу оставаться с ним наедине.

Её неприязнь к Шею — одна из причин, по которой я спокойно оставляю её с ним. Уверен, что между ними ничего не может быть, пока я в отъезде. К тому же он — единственный, кому я могу сейчас доверять. Ещё предстоит разобраться с Лоулором, но в первую очередь необходимо навестить коронера и всё уладить до приезда туда Шейна.

— Я не задержусь надолго.

К дому подкатила машина Шея.

— Он уже здесь, так что веди себя хорошо, — говорю я Мейв.

— Быть повежливее?

Когда я поворачиваюсь к ней, она скрещивает руки на груди. Застываю, на мгновение задумавшись о том, какая она потрясающая и правильно ли я делаю, оставляя её здесь.

Открывается дверь, и на пороге появляется Шей.

— Мне нужен кофе, — Шей топает прямиком на кухню. — Мейв, тебе сделать чашечку? — спрашивает он таким сладеньким голоском, каким разговаривает только с моей матерью, и только на мою мать это действует.

Хмуро зыркнув на него, Мейв отрубает:

— Нет.

Наклоняюсь к ней и целую её в губы.

— Я ненадолго.

Она разнимает руки и выдыхает, когда Шей скрывается на кухне.

— Я понимаю, что у тебя дел по горло, но мне нужно увидеться с мамой.

Так и есть, и в списке моих дел её мать в самом конце, но по суровости её взгляда я понимаю, что мне нужно переместить её наверх.

— Обещаю, когда я вернусь, мы поговорим об этом.

Шей грохочет посудой на кухне, и я думаю, что тем самым он подаёт мне сигнал уходить.

— Ладно, — сдаётся Мейв.

Ещё раз целую её на прощанье, прежде чем отправиться на кухню.

— Я скоро. Если появится мой отец, сообщи мне.

— Нет проблем, — улыбается мне Шей. Он наливает себе кофе, и как бы мне ни хотелось, я должен оставить Мейв прямо сейчас.

***

Когда захожу в рабочий кабинет, застаю Дэвида склонившимся над обнажённым телом седого мужчины лет пятидесяти. Выпрямившись, Дэвид отодвигает налобный фонарь.

— Мистер О'Риган.

— Дэвид. Я хочу переговорить с тобой.

Он откладывает скальпель и снимает перчатки, поглядывая на дверь.

— Меня впустил Уильям, — объясняю я. Мы прежде не имели с ним дел, и мне необходимо исправить это.

— Отчёт по вскрытию Киана готов?

Он убирает лампу со лба и кладет её на серебристый поднос рядом с телом. Я отвожу взгляд от тела, пока он достаёт папку из картотеки и открывает её.

— Давайте посмотрим. У него шея сломана, очевидно, в результате падения. Повреждён позвоночник, сломанное ребро пробило лёгкое. Если бы ему не выстрелили в голову, он бы умер в течение двух минут.

Подойдя к Дэвиду, забираю папку у него из рук. Вынимаю его отчет и складываю его в несколько раз.

— Смерть наступила в результате выстрела в голову, — произношу я.

Дэвид кивает.

— Да, от выстрела в голову.

— Пуля, извлеченная из шеи Финна — идентична той, что ты извлек из Киана. Её доставят сюда сегодня вечером, и ты сможешь предъявить её моему отцу.

— Понял, — говорит Дэвид, почёсывая редеющие волосы, пока я засовываю бумаги в карман. — Ваш отец хочет получить полный отчёт. Полагаю, я могу предоставить ему информацию, которую только что дал вам?

— Мой отец уже был здесь?

Дэвид колеблется, закрывая шкаф с документами.

— Да, вчера.

— Что ты ему сказал?

— Я ещё не закончил свой отчёт, но сказал ему, что он узнает об этом первым.

Облегчённо выдохнув, обращаюсь к нему:

— Скажешь моему отцу, что его застрелили. И только это. Это всё, что ты будешь говорить всем.

— Мистер О'Риган, — у него начинают бегать глаза. — Не сочтите за неуважение, но врать Лиаму неразумно.

Я подхожу к нему вплотную.

— Лиам уходит со своего поста, и как ты думаешь, кто займет его место? — я не даю Дэвиду ни секунды на ответ. — Я. Значит, я твой босс, и неразумно — это идти против меня. Мы поняли друг друга?

Он энергично кивает.

— Передай привет Берни и детям.

Дэвид не опускает головы, возможно, привык к угрозам, которыми, без сомнения, часто сыпал мой отец.

Выйдя на улицу, тут же снимаю галстук и забираюсь в джип. Проверяю телефон. Сообщений от Шея не приходило, но я всё равно набираю его.

— Алло, — на заднем плане играет тихая музыка, и раздаются звуки, как будто он что-то жарит.

— Ты готовишь?

— Да, мне захотелось яичницы. Мейв со мной на кухне. Она в порядке, — слышно, как он передвигается по кухне. — От твоего папаши пока никаких вестей.

— Я задержусь, но ненадолго. Есть дела, которые не требуют отлагательств.

— У меня гора с плеч.

Я понятия не имею, разумно ли поступаю, доверяя Шею, но сейчас, после предательства отца, мне больше не к кому обратиться.

Нажимаю отбой и делаю ещё несколько телефонных звонков. Не так давно я приобрёл инвестиционную недвижимость в Наване, и мне нужно оформить её на мать Мейв. Проходит совсем немного времени, и управляющая компания находит свободный дом — небольшое бунгало на окраине. Велев им проследить, чтобы дом был полностью меблирован и готов к заселению, я возвращаюсь домой.

Звук сообщения, пришедшего на телефон от Шея застаёт меня на полпути.

— Твой папаша здесь.

— Блядь, — нажимаю на педаль газа. Хочу держать отца как можно дальше от Мейв. Как только въезжаю на подъездную дорожку, меня так и подмывает поскорее броситься в дом. Включив благоразумие, заезжаю в гараж и выключаю мотор. Надев галстук, достаю бумаги из кармана пиджака и оставляю в бардачке.

Захожу на кухню, отец сидит за столом и пьёт кофе, а Шей что-то колдует на плите.

— Где Мейв? — спрашиваю, не обнаружив её.

— Занимается у себя. Ей нравится читать, — Шей оборачивается, и его серьёзный взгляд заставляет меня присесть на стул.

— Я заехал поинтересоваться как твои дела, — подаёт голос отец.

— Будут гораздо лучше, когда мы поймаем сына Джона, — отвечаю я.

Отец отодвигает стоящую перед ним чашку.

— Пока не вышли на его след, но не волнуйся, мы его поймаем.

— Ты так и не объяснил, за что сын Джона мстит тебе, — Шей отрезает ломтик колбасы, кладет её в рот и медленно жуёт, словно наслаждается хорошим стейком. Он жуёт так же медленно, как отвечает на вопрос мой отец. Интересно, знает ли он, как близко подошёл к тому, чтобы столкнуть моего отца?

— Это дела давно минувших дней. Его отец работал на меня. Потом пошёл в армию, после вернулся домой. Мы ненадолго встретились, и сразу после этого он умер от передозировки. Его сын, должно быть, винит меня в его смерти.

Шей разрезает яйцо и желток выливается на тарелку.

— С какой стати ему тебя обвинять?

Невозмутимости отца стоит поучиться, если представится такая возможность. Он искусный лжец, и ты никогда не знаешь, что у него на уме.

— На самом деле, меня эта загадка меньше всего волнует. Знаю только, что это он, и это единственная причина, по которой он преследует мою семью.

Шей качает головой.

— Чокнутый пиздюк.

— Как поживает твой отец?

Не сомневаюсь, что вся эта болтовня не просто так, но сейчас все мои мысли заняты только Мейв и тем, что она мне рассказала.

— Выздоравливает. Он силен как бык, — с гордостью говорит Шей.

Мой отец терпеть не может его отца. Так что кивает и поднимается со стула. Чуть помедлив, переключает внимание на меня.

— Я хотел спросить, ничего такого, просто для себя. Что здесь делал Киан?

Я мог сказать сейчас всё, что угодно, и ему пришлось бы поверить мне на слово. Раз уж он, блядь, послал его. Мне противно думать, что отец мог так предать меня.

— Он хотел, чтобы ему дали возможность принять участие в испытаниях, — я вру так же виртуозно, как мой отец.

— Интересно. Ты предоставил ему эту возможность? — спрашивает отец, задвигая стул.

— Это не в моей власти, поэтому я отправил его к тебе. Но сейчас ответа мы уже не узнаем, — я тоже поднимаюсь. Мне хочется обвинить его в том, что он сделал. Мне хочется спросить его, зачем он это сделал. Мейв дорога мне. И я бы спросил его: что, если бы на её месте была мама, он поступил бы так же?

— Интересно, чтобы ты ему ответил? — Шей одновременно ест, слушает, учится. Он гораздо умнее, чем кажется.

— Сейчас это уже не имеет значения, не так ли? — отвечает отец.

Шей возвращается к еде.

— Я, пожалуй, поеду, — отец бросает на нас с Шеем прощальный взгляд, но снова медлит. — Я отправляюсь к коронеру, так что скоро сообщу вам, парни, о результатах вскрытия.

— Дэвид сказал, что они будут готовы сегодня вечером.

Отец переводит взгляд на меня, и впервые я вижу удивление в его глазах.

— Ты был у него?

— Если мне предстоит стать главой Клана, поимка убийцы моего кузена должна быть в приоритете.

Отец молча выходит, и я встаю, ожидая, пока за ним закроется дверь.

— Может, расскажешь, что за хуйня тут творится? — спрашивает Шей, и я, конечно, поделюсь с ним новостями, но не сейчас.

ГЛАВА 35

МЕЙВ

Часы тикают, но кажется, будто для меня время в последние три дня остановилось. Я в оцепенении и не хочу из него выходить. Мне пришлось побывать на поминках в доме родителей Киана. Джек изо всех сил старался оградить меня от его скорбящей родни, но я всё равно пожала руки членам семьи Киана и выразила свои соболезнования.

Когда мы остались наедине, Джек напомнил мне, что убил Киана Шей, а не я. Он бы остался в живых, если бы Шей не нажал на курок. Часть меня цеплялась за его слова и молилась, чтобы они оказались правдой.

Отпевание в церкви прошло как в тумане, и вот я стою на кладбище, чувствуя на себе чей-то взгляд. Я не хочу смотреть, вдруг это Лиам. Он единственный, кого я старательно избегала. Подняв голову, обнаруживаю, что это Шей смотрит на меня.

Прошло три дня с тех пор, как мы с ним виделись. С тех пор как Джек отправился к коронеру, а меня оставил на попечение Шея. Он кивает мне, и я из вежливости киваю в ответ, понимая, что наверняка кто-нибудь из присутствующих наблюдает за ним. Засунув руки поглубже в карманы длинного чёрного пальто, я смотрю вперёд, пока священник произносит речь, посвящённую Киану.

Никто не плачет кроме Уны. Шейн обнимает свою жену, и это уже совсем не тот человек, которого я видела несколько дней назад. Он сильный и собранный. Постороннему может показаться, что ему всё равно. Джек с отцом стоят впереди. Мне не хочется стоять с ними рядом. Дана оглядывается и через силу улыбается мне. От чувства вины всё внутри меня сжимается. Дана — ещё один человек, которого я избегаю. Столько лжи мне пришлось ей наговорить. И ещё столько же, уверена, придётся сказать. Дружба с ней никогда ещё не доставалась так тяжело. Она говорила о скором возвращении в Италию, и я знаю, что Светлана поощряет её к этому. Она не хочет вовлекать Дану в дела семьи, но я считаю, что это лишь вопрос времени.

— Покойся с миром, — эти слова вырывают меня из размышлений, когда Уна стонет на подкосившихся ногах и Шейн поддерживает её, а гроб опускают в землю. Я отвожу глаза от душераздирающей сцены и сосредотачиваюсь на небе. Тёмные тучи, собравшиеся над головой, грозят разверзнуть небеса и залить нас слезами. Я цепляюсь за те слова, что сказал мне Джек. Все считают, что Киана застрелил тот же снайпер, что стрелял в двух родственников Джека. Он говорил, что никто никогда не станет копаться в этом деле. Мне нужно цепляться за этот факт, держаться за него, как будто от этого зависит моя жизнь. Наверное, в каком-то смысле так оно и есть. От этого зависит мой рассудок.

И снова к горлу подкатывает чувство вины, потому что я испытываю облегчение, понимая, что мне всё сойдет с рук. Толпа начинает расходиться, а я стою, уставившись в землю, не желая встречаться с чьими-либо скорбными взглядами.