Принцесса из одного места

На берегу я сняла сапоги, подвернула штаны выше колен и с упоением залезла в ледяную воду.

– Вы там недолго, Ваше Высочество! – окрикнул меня разбойник. – Не хватало еще, чтобы вы простудились.

– Я быстро! – пообещала я и, не торопясь, принялась прополаскивать волосы в проточной воде. – Гари, а как далеко отсюда до Неверии?

– Дней десять, наверное, – пожал плечами он. – Она за горами, вон там!

Он указал направление, и мое сердце возликовало, ведь найденная накануне звериная тропа вела как раз в ту сторону.

– Вам приходилось там бывать?

– Конечно, принцесса. Помните, я упоминал об участии в экспедиции? Тот чудик, что ее организовал, был родом из Неверии. Он много рассказывал о проходах через перевал. Кое-что я запомнил.

– И вам было не стыдно его грабить? – отфыркиваясь, как застоявшаяся лошадь, я вышла на берег, эффектно встряхнула волосами и принялась натягивать сапоги. – Похоже, он был добр к вам.

– Добро не золото, ценится не везде, – хмыкнул Гари. – И потом, я оставил ему кое-что…

– Неужели? – восхитилась я. Села на обломок камня и стала отжимать мокрые локоны. – И что же? Перочинный нож для защиты от хищников? Куропаткино крылышко на обед?

– Почему же крылышко? – оскорбился висельник. – Я оставил ему сумку с черепками от горшков и осколками мозаики. Правду сказать, сначала я ее прихватил, но когда заглянул внутрь, увидел там какой-то мусор, и бросил. Кстати, среди них был булыжник, очень похожий на тот, что вы прятали в сапоге. Видимо, чудик любил стекло, как и вы… Я его выкинул где-то в тех кустах…

Я оступилась и кубарем скатилась с камня. И слава богу – это помешало Гари разглядеть мое изумленное лицо.

Разбойник подбежал ко мне и помог подняться.

– Принцесса, вы не ушиблись?

– Нет, благодарю! Вы очень вовремя напомнили о кустиках. Мне срочно нужно туда!

И я заторопилась в вышеуказанном направлении примерно с той же скоростью, что и Навыч после принятия волшебного облегчающего средства.

– Не вздумайте сбежать! – пригрозил вслед разбойник. – Мы вас все равно найдем.

– Обязательно, – пообещала я и нырнула в заросли.

Стараясь не сильно шуршать травой, я шарила руками по земле. Конечно, столько лет прошло, но ведь у камней нет ног? Они не могут уйти оттуда, куда их положили?

Я уже почти потеряла надежду, когда вдруг увидела блеск в корнях одного из кустов. Грань драконьей слезы весело подмигнула под солнечным лучом, случайно пробившимся между листьями. Схватив артефакт, я прижала его к сердцу, как любимый веер. Слава богу! Теперь нужно подкинуть его Стичу, чтобы он доставил камень в Самыйсокс. Принц, конечно, будет в недоумении, но он умен – что-нибудь придумает, особенно, когда на приеме у моего отца шкатулка с подарком окажется пустой.

– Вы там живы? – с подозрением осведомился Гари.

– Частично, – придушенным от радости голосом ответила я, сунула артефакт в сапог, вылезла из кустов и совершенно искренне провозгласила: – Какое облегчение!

Разбойник неприлично заржал, а я поспешила к башне, кляня свой болтливый язык.

Мне полюбились прогулки под небом Норрофинда, поэтому я едва дождалась ночи. Когда до меня донесся дружный храп разбойников и сонное дыхание Стича, я вылезла в окно и застыла, вдыхая полный лесных ароматов воздух. В этот момент я чувствовала себя смиссой, выходящей на охоту.

Прошлой ночью существо с оранжевыми глазами сказало: «Найди меня!», и почему-то с того момента это казалось мне куда более важным, чем все остальное. Конечно, я догадалась, что в странном полусне-полуяви видела дракона: у кого еще могли быть такие огромные белоснежные зубы и глаза со змеиными зрачками? А где в Норрофинде следует искать драконов? Правильно – в драконариях!

Возможно, мне следовало поспешить с побегом, ведь отправившаяся в Самыйсокс Кошка уже должна была найти Онтарио. Вопрос был в том, сколько времени понадобится младшему Ананаксу на расшифровку послания, скрытого в сережках-черепушках. Я бы на его месте раздумывала несколько дней… Но загадка Валентайна захватила меня, и я не могла думать ни о чем другом. Вместо дальнейшей разведки, я решила тщательно осмотреть все драконарии. Нет, я не ожидала найти живого дракона. Подобным чудесам, увы, не осталось места в реальном мире. Я надеялась найти хоть что-то… И я не привыкла сидеть сложа руки, когда у меня просили помощи, а несмотря на свой грозный вид во сне, дракон явно в ней нуждался!

Я обошла один загон за другим и ничего не обнаружила. Лишь под ногами рассыпались в пыль какие-то железки… Господи, откуда здесь столько железа, и зачем оно было нужно?

В лесу негромко пересвистывались мелодичными голосами незнакомые птицы, Луна все выше карабкалась по небу, заливая развалины замка и башни таинственным призрачным светом.

Дойдя до последнего, самого углового драконария, я поневоле загляделась на ночное небо. Прошлая жизнь казалась сном. Все эти балы, приемы, реверансы… Природе Норрофинда не были нужны реверансы, ей и мое безмолвное восхищение не было нужно, но она была нужна мне! Меня будто осенило: да, я хочу побывать в Неверии, но эта суровая и брошенная земля неожиданно стала мне родной.

Однако что-то мешало, нарушая царящую в душе гармонию… Я огляделась. Луна жонглировала тенями, и я вдруг обратила внимание на одну из них. Странная, изломанная, она походила на змею, затаившуюся под емкостью для воды, но ставшую резко видимой на белом полу драконария.

Мое сердце неожиданно забилось так сильно, что я была вынуждена сделать несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться, а затем медленно двинуться в ту сторону.

Чем ближе я подходила, тем понятнее становился контрастный рисунок на камне – изогнутые рога, вытянутая морда, длинная шея, выпирающие отростки позвонков. Затаив дыхание, я смотрела на гигантский скелет, лежащий под не менее гигантской поилкой. Скелет существа, жившего восемьсот лет назад. Когда-то оно покоряло пространство, оглашая небо восторженным ревом, его мощные крылья с легкостью подминали воздух, а сейчас от них ничего не осталось, кроме тонких костей, почти разметанных ветром в прах… Живое, точнее, мертвое воплощение истории мира.

Я шагнула вперед и едва не упала, споткнувшись. Присела на корточки и разглядела толстенное звено цепи. Еще одно и еще… Я шла по железному следу, и на сердце уже было нехорошо, но калейдоскоп пока не сложился в единую картину.

Ближе к голове дракона цепь сохранилась лучше, здесь ее кольца еще держали друг друга в стальных объятиях, и я смогла проследить, где они заканчиваются.

Дракон лежал, засунув голову под поилку, куда свет не проникал. Поэтому я взялась за цепь и принялась перебирать звенья, поражаясь их толщине. А затем мои пальцы сомкнулись на обруче с шипами, расположенными внутри…

Остолбенев, я ощупывала острые конусы. Впиваясь в шеи драконов, они должны были причинять им невыносимую боль, принуждая к… покорности!

Опустившись на землю рядом с гладким вытянутым черепом, который был размером с мою карету, я закрыла лицо руками. Великая тайна Норрофинда полнилась болью и страданиями волшебных крылатых существ, повелителей неба. Будь рядом бабуля, она сообщила бы мне о том, что история любого государства полна боли и страдания, и не так уж и важно, какие именно существа страдают, ведь в конце концов пески времени затягивают всех, оставляя, как метко выразился Гари «только камни». Но бабушка осталась в Тессе, а мои пальцы все еще ощущали остроту шипов.

– Я не знаю, зовут ли тебя Валентайн или нет, – прошептала я, вытирая катившиеся по щекам слезы, – но мне бесконечно жаль, что так случилось и с тобой, и с твоим драконьим народом!

Шумел лес, ночные птицы пересвистывались с ветром, ворчала в развалинах замка река, но мне казалось, я слышу в ответ лишь гробовую тишину. Да и что мог сказать скелет существа, погибшего восемьсот лет назад?

Я встала, погладила костяные отростки на черепе и пошла прочь, не оглядываясь.

У окна в тюремную камеру мне захотелось задержаться и полюбоваться начинающимся рассветом. Норры наполнили эту землю болью, но она такого не заслуживала. Она заслуживала большего!

Его Светлость Ананакс любил ранние утра гораздо больше поздних вечеров. Ему нравились тишина и спокойствие сонных коридоров замка, первое робкое пение птиц, рассветные лучи, ласкавшие землю. Для того, чтобы в полной мере ощутить утреннюю прелесть, герцог часто прогуливался на открытой, всегда пустующей галерее. Слуги по ней не ходили – им было удобнее передвигаться по коридорам, свита боялась пронизывающего ветра, а стражники здесь не требовались.

Каково же было удивление Ананакса, когда, выйдя утром на галерею, он увидел неверийского мага с непроизносимым именем.

Раздосадованный тем, что свидание с рассветом отменяется, герцог хотел было незаметно удалиться, но маг кивнул ему.

– Доброе утро, – проглотив не выговариваемое имя, любезно поздоровался Его Светлость. – Как поживаете?

– Жить хорошо, – кивнул маг, – жить всегда хорошо, когда не плохо! Добр утр! Здеся красив вид! Очень красив… Эти поля с цветами… Как это будет по-кармодонски сказать?

– Цветники? Розарии?

– Розарии, ах, розарии! Как это прекрасно!

Любящий свою землю и свое хозяйство Ананакс расцвел от похвалы чужестранца.

– Иногда, когда ветер дует в сторону замка, запах роз долетает и сюда! – похвастался он. – Представляете?

Маг улыбнулся и сделал плавный жест ладонью. Жест был так затейлив, что Его Светлость невольно залюбовался движением.

Ветер неожиданно сменил направление, и спустя несколько минут до герцога донесся аромат роз.

– Вот так? – лукаво улыбаясь, спросил маг.

– Как вы это сделали? – изумился Ананакс, но сообразил и всплеснул руками. – Так это магия?

– Она, она, – кивнул пожилой волшебник. – Это заклинание очень просто. Раз – и готов!

На несколько минут оба замолчали, любуясь пейзажем и наслаждаясь запахами. А затем герцог с надеждой спросил:

– А вы не могли бы, уважаемый волшебник, применить магию для поиска Их Высочеств? Я, конечно, ничего не понимаю в магии, но вдруг это тоже очень простое заклинание? Нам бы всем оно сейчас очень пригодилось!

– О! – изумился маг. – А если Их Осочества не желать найтись, как же их найтить?

– Ну-у-у, я не знаю, – как мальчишка смутился Ананакс. – Какое-нибудь колдовство вроде третьего глаза или взгляда из-за угла… Понятия не имею, как они могут называться!

– Плюй-в-ухо!.. – неожиданно развеселился маг.

– Странное название для заклинания… – еще больше смутился герцог. – Боюсь даже подумать, для чего оно используется.

– Для всякого, для разного, – непонятно ответил невериец. – Как пойдет!

– Как пойдет… – грустно кивнул Его Светлость и пошел прочь с галереи – к своим каждодневным делам и надеждам.

После печального открытия я долго не могла уснуть, а когда уснула, проспала почти до полудня. Мне снились опустевшие драконарии, из которых призрачные души драконов рвались в небо, но не могли улететь. Кажется, я плакала во сне, а открыв глаза, поняла, что знаю причину падения Норрофинда. Драконов не косила неведомая болезнь. Они умирали от тоски по свободе! Норры не смогли понять этого вовремя и изменить отношение к тем, кому были обязаны многим. А, в результате, потеряли все.

– Альви, ты не заболела? – с волнением спросил Стич, когда я почти ничего не съела за завтраком.

– Со мной все в порядке, – отмахнулась я. – Просто надоело сидеть взаперти.

– У вас есть ваша гимнастика, – ехидно сообщил Лондо из-за угла. – Займитесь ею. Движение – жизнь!

Впервые я промолчала и послушалась, а именно, отошла к дальней стене камеры и принялась приседать и подпрыгивать.

Кажется, я, как и драконы, не переносила отсутствия свободы. Это следует исправить до того, как я начну чахнуть от тоски, а значит, побег состоится сегодня! Нужно все подготовить.

Повернувшись к Его Высочеству боком, я при очередном наклоне незаметно достала из сапога «Поцелуй правды» и переложила в карман охотничьей куртки. После чего набрала в пригоршню пыль из угла.

Когда зарядка была закончена, я прошла к окну мимо принца. Незаметное движение руки, и его плечи обсыпаны пылью, а я стою вся такая разгоряченная после гимнастики, подставляя лицо солнечному лучу и мысленно удаляясь в сторону Неверии.

– Я тут подумал насчет необходимости драконов при восстановлении Норрофинда, – сказал Стич. – Собственно, драконы нам не нужны. Они и норрам не понадобились бы, если бы… – Он замолчал, а потом пробормотал с досадой в голосе: – Да нет, это бред какой-то!..

– Что? – обернувшись, с интересом взглянула на неверийца. Слово «бред» всегда казалось мне ужасно привлекательным. – Что за бред? Говори!

– Понимаешь, – начал принц, – такая интересная штука выходит. Для перевозки грузов люди сначала использовали лошадей. Потом придумали повозки. Повозка ведь не лошадь? Но она едет? Едет! Груз везет? Везет. Вот бы нам такую повозку, которая могла бы везти груз по воздуху!

– Летучий корабль? – восхитилась я. – Было бы здорово! А кто его будет тащить? Драконов больше нет.

– А в этом и хитрость. Нужно, чтобы он сам себя тащил! – торжествующе воскликнул Стич и тут же поник: – Только я пока не придумал, как.

Я намеренно бросила взгляд на его плечо и запричитала:

– Ой-ой, Ваше Высочество, где же это вы так усвинячились?

– Кто? Я? – возмутился Стич, пытаясь оглядеть себя.

– Снимай камзол, – тоном, не терпящим возражений, приказала я.

Он послушно отдал камзол. Отойдя к окну и отвернувшись, я принялась старательно выбивать из него пыль, а заодно подбросила в карман артефакт. В рассеянности Его Высочества я уже не раз убеждалась. Авось и теперь не заметит, что карман потяжелел.

Стич улыбнулся мне с благодарностью и посмотрел в окно.

– Ты только представь, – тихо сказал он, – как они полетят по небу когда-нибудь… Эти корабли!

Подойдя, я погладила его по плечу и положила рядом камзол.

– Ты все придумаешь, дай срок. А теперь не мешало бы и поесть.

– Ты же не хотела за завтраком? – удивился он.

– Поэтому хочу за обедом! – отрезала я и, подойдя к дверной решетке, принялась стучать по ней каблуком, вопя во все горло: – Эй, я хочу есть! Хочу есть! Немедленно!

Из-за стены выглянул Лондо с кислым выражением лица. Кажется, от моих воплей у него разболелись уши.

– Незачем так орать, Ваше Высочество! – рявкнул он. – Сейчас Гари вернется и будем обедать.

– Где он шляется, когда я хочу есть? – резонно спросила я. – Как он мог? Что он о себе думает?

Лондо заскрежетал зубами и скрылся за углом.

Впрочем, ему это не помогло, потому что я продолжала бузить до тех пор, пока не появился Гари, который, оказывается, ловил рыбу на мелководье. И поймал!

– Вам придется потерпеть, Ваше Высочество, – сказал он, остановившись у решетки. – Рыбу надо почистить, помыть и сварить. Заправлю суп пшеном, и у нас получится отличная уха!

– Когда? – заинтересовалась я. – Когда она получится? К вечеру?

– Часа через два, – прикинул Гари.

– Что вы себе позволяете? – возмутилась я. – Я умру с голода! Я отощаю, и золота вам достанется меньше, чем вы ожидаете!

– Ну хорошо, – сдался разбойник, – вы сейчас получите лепешку и вяленое мясо, а через два часа будет обед.

– Если я прожую это мясо, я согласна, – пробурчала я.

От предложенного мной куска лепешки Стич отказался, напомнив, что он, в отличие от меня, завтракал. Мне это было только на руку – я рассовала хлеб по карманам куртки. Пригодится, пока я буду прятаться. Голод не пугал. Меня вообще ничего не пугало, кроме необходимости выходить замуж против собственной воли и делать то, чего я не желаю.

Через обещанные два часа Гари торжественно внес две миски, от которых исходил пар и веяло ароматом вкуснющей ухи. Я подавила вздох сожаления: с удовольствием съела бы и свою порцию, и порцию Его Высочества, и, если бы влезли, порции обоих висельников, но для этой похлебки у меня другие планы.

Когда Стич увлеченно принялся есть, а надо сказать, аппетит у неверийского принца оставался прекрасным несмотря ни на что, я незаметно влила в свою порцию остатки слабительного средства из флакона. А затем, поднеся ложку ко рту, завопила и принялась плеваться во все стороны.

– Что случилось? – закричали прибежавшие на эти звуки разбойники.

– Ваш суп противный я есть не буду! – заявила я, стараясь не смотреть с тоской на прозрачный бульон, в котором плавали кусочки рыбки, пшено и какая-то зелень. – Им же отравиться можно! Отвратительная еда! Забирайте сейчас же!

Гари загремел замком, открывая дверь. Лицо у него было растерянное.

Сунув миску ему в руки, я ушла в дальний конец камеры и села, отвернувшись. Моя спина выражала предельную обиду, думаю, ничьи спины не выразительны так, как спины лиц королевской крови.

Судя по тому, как ложка тренькнула по тарелке, Гари немедленно попробовал уху.

– Вы, Ваше Высочество, маленькая, избалованная… – он не договорил, но смысл я поняла. И осталась довольна тем, как развиваются события.

– А вы совершенно не умеете готовить! – воскликнула я, не поворачиваясь. – Теперь ешьте это сами!

– Вот и съедим! – разозлился Гари, а Лондо поддакнул товарищу:

– Еще как съедим!

Они ушли.

Стич, который успел выхлебать почти все, спросил меня с крайним изумлением:

– Альви, почему ты отказалась? Супчик очень вкусный!

– Потому что тебе супчик попался из вкусной части котелка, а мне – нет, – отрезала я и легла, закинув руки за голову. – И вообще, я спать хочу!

– Как с вами сложно, с принцессами, – пробормотал невериец себе под нос, но у меня ведь слух, как у смиссы.

Я подумала, что понимаю Его Высочество. Мне с самой собой очень сложно, чего уж говорить о посторонних? Легко мне было с бабулей, с папой (когда он на меня не сердился), с… Онтарио Ананаксом.

Пришлось перевернуться на бок, чтобы Стич не увидел моего расстроенного лица. Только сейчас я сообразила, что собираюсь бежать не только от замужества, но и от новых встреч с блондином с волчьим взглядом, который глубоко запал в мое сердце. Да, я знала, как многие лицемерят, находясь в браке, естественно, знала об адюльтерах, ведь нравы при дворе были весьма свободны. Но для себя такого брака – с похождениями налево, – не представляла. Лучше уж никакого! Так что, увы, младший Ананакс в качестве любовника замужней принцессы Альвины Кармодонской даже не рассматривался. Кроме того, что-то подсказывало, что Онтарио принадлежит к тому типу мужчин, которые не делятся своей добычей ни с кем. До тех пор, покуда она им не наскучит.

Настроение окончательно испортилось. Я представила, как наши страстные отношения с младшим Ананаксом покрываются патиной обыденности, и он начинает смотреть в одну сторону, а я в другую. И вдруг поняла, что не готова делить его ни с кем. Даже покрытого патиной! Как, оказывается, интересно посмотреть на себя со стороны. Принцесса Альвина в Тессе рассуждала так, принцесса Альвина в Самыйсоксе – этак. А принцесса Альвина из Норрофинда думает о вещах, которые раньше вовсе не приходили ей в голову. Возможно, это и называется взрослением?

Судя по довольным голосам висельников, они сожрали всю уху, включая суп из моей тарелки. На моих губах затаилась коварная улыбка…

Прошло несколько минут, и кто-то из разбойников ломанулся к выходу, стеная и спотыкаясь о камни. Следом побежал второй. Моя улыбка расцвела, как роза Самыйсокса. Так-то, ребятки, не прислушиваться к словам коронованной особы! Прямым же текстом сказала – супом можно отравиться.

– Альви, позволь тебя спросить? – вдруг проговорил Стич. – Только обещай, что не обидишься.

– Смотря о чем будешь спрашивать, – честно ответила я.

– Ты принципиально против замужества? Или дело только… во мне.

Я чуть не обиделась, но передумала. Стич всегда был искренен со мной, так почему бы не ответить ему тем же?

– Если говорить о сегодняшней ситуации, то дело не в тебе, а в том, что я не готова к браку вообще, и к браку с тем, кто не нравится, в частности. Ой, прости… Обещай, что не обидишься!

Принц засмеялся.

– На тебя невозможно сердиться, Альви, а на правду обижаться нельзя. Но если бы ты встретила кого-то, кто пришелся тебе по сердцу? Ты задумалась бы о замужестве?

Я села и с подозрением уставилась на Его Высочество.

Что это еще за намеки? Не имеет ли он в виду кармодонского негодяя, о котором я иногда… мечтаю?

Под моим грозным взглядом щеки принца заалели не хуже, чем алели у Аманды от его поцелуев. Он отвел взгляд.

– Понятия не имею! – отчеканила я. – Во-первых, я такого еще не встретила. А во-вторых, при дворе многие уверены, что у меня нет сердца.

– Ну, с этим я не соглашусь… – пробормотал Стич.

Я снова улеглась и отвернулась. И только потом поняла, что не поняла, к чему относились последние слова Его Высочества: к тому, что я не встретила свою половинку, или к отсутствию у меня сердца?

Бедняги висельники бегали по кустикам целый день, проклиная местную рыбу, воду и зелень, испорченное кармодонское пшено и, за компанию, друг друга. Они так устали от соревнований по скорости, что едва стемнело, совершенно измученные рухнули спать, позабыв накормить нас ужином. Сомневаюсь, что они проснулись бы даже, если бы я начала визжать! Но на это и был расчет: действие зелья заканчивалось, а сон измученного собственным нездоровьем человека крепок и не требует пробуждения на рассвете. Это значило, что у меня будет больше времени, чтобы замести следы и спрятаться.

Принц быстро уснул. Перед тем, как покинуть тюремную камеру навсегда, я остановилась, вглядываясь в его лицо. Если побег удастся, я больше никогда не увижу тебя, Стич! Сожалею ли я об этом? И да, и нет. Ты умен, честен и добр, и был мне хорошим другом и советчиком. Но в роли мужа я тебя не представляю.

Я вылезла из окошка и застыла, заглядевшись на красоту ночного ландшафта. Ну почему мне нельзя остаться здесь навсегда? «Потому что тебе надо бежать!» – шепнул внутренний голос, и повинуясь ему, я отправилась к ранее обнаруженной, почти неприметной тропинке в лесу, ведущей к горам.

Пробегая по залитым лунным светом квадратам двора, я думала о Валентайне, к которому не могла относиться, как к праху. Для меня он был живым воплощением переставших существовать чудес древнего мира.

Я резко остановилась. Фигурально выражаясь, на моем пути к свободе лежала железная цепь, та самая, которой норры приковали дракона к каменным плитам. Так быть не должно!

Маршрут изменился. По пути я прихватила тяжеленный камень с заостренным краем, самый тяжелый, какой смогла поднять. Поэтому, добравшись до углового драконария, пыхтела, как конь-тяжеловоз, тянущий телегу с кирпичами.

Он лежал там, белея костями, гигант из прошлого, крылатый хищник, господин ветров. Ржавый ошейник был границей, которую Валентайн из Норрофинда не смог переступить.

Положив камень на землю, я присела на корточки рядом с огромной костяной головой дракона и заглянула в пустые глазницы.

– Прости нас, людей, – сказала я. В моем голосе больше не было слез, потому что я знала, что поступаю правильно. – Прости за все! И будь свободен!

Поднявшись, я взяла камень и со всего размаха обрушила на ошейник. Каменная плита под ногами с треском раскололась, ржавая пыль поднялась, закрыв все вокруг. Я стояла, пытаясь проморгаться, и ничего не видя, как вдруг окрестности потряс рев такой силы, что ночные птицы взмыли в воздух, отчаянно вопя.

– Ты освободила меня, дитя! – услышала я низкий рокочущий голос. – В благодарность я дарю тебе благословение на эти земли. Прощай!

Перед внутренним взором, будто алые паруса, разворачивались огромные кожистые крылья, расправлялись на ветру, делали первый взмах, поднимая в воздух оранжевое тулово. Оказавшись над лесом, призрачный дракон сделал прощальный круг и полетел к неровному контуру горных перевалов, приклеенному к горизонту.

Я едва не упала, попав каблуком в трещину в плите. Долго стояла, вытирая слезящиеся глаза, а когда, наконец, обрела способность видеть, заметила, что в разломе что-то белело. Присев на корточки, засунула руку в проем и вытащила… пергаментный свиток. Он был совершенно целый, не изъеденный плесенью и временем, и скорее всего, тут не обошлось без магии, иначе как он мог после стольких лет так хорошо сохраниться? Развернув свиток, я не сразу поняла, что на нем нарисовано, а когда поняла, издала восторженный вопль, совершенно позабыв об осторожности. Пергамент содержал подробную карту Норрофинда, на которой были нарисованы пути, соединяющие его и с Неверией, и с Кармодоном! Часть проходила в подземных тоннелях, лежащих под горами, часть – через перевалы, которые сейчас, летом, были проходимы. Я нашла на карте и этот замок, название которого не смогла прочитать, поскольку не знала письменности норров. Горы были совсем близко от него, а один из перевалов располагался как раз в том направлении. Возможно, именно им собирался воспользоваться Гари, чтобы провести нас в Неверию.

Я с восторгом разглядывала карту и думала о том, что Валентайн сделал мне поистине королевский подарок. Если я подарила ему свободу, пусть и после смерти, то он вернул мою свободу мне!

Убрав свиток в охотничью сумочку, я развернулась и побежала в сторону гор.

Я больше не оглядывалась и не испытывала сожалений. Меня ждала загадочная Неверия!

Дождь невесело стучал в окно королевской гостиной. Огонь в камине грустил – норовил спрятаться под одеялом золы, укладываясь на чернеющие уголья. Общее настроение уныния витало и над креслом, где сидела с вечным вязанием королева-мать, и над столом, за которым Его Высочество Отис Третий читал и перечитывал короткое письмо неверийского правителя.

– Как ты думаешь, мама, – спросил король, поднимая взгляд от письма на вдовствующую королеву, – он всерьез обвиняет нас в убийстве сына или сам не верит в то, что пишет?

– Панч надеется на лучшее, как и мы, – вздохнула Миневра, – но он должен был дать нам понять, что понимает серьезность положения. Мы слишком сильно стремились к совместному будущему с Неверией, поэтому ему сложно поверить в наше коварство. Однако на политической арене никому нельзя доверять, что он и учитывает. О чем еще он пишет?

Отис вздохнул и взялся за письмо.

«Мы с волнением следим за развернутыми вами поисками нашего сына. Список задействованных мер впечатляет, но достаточен ли он для обнаружения особы такого ранга? Мы настаиваем на доступе неверийских специалистов, в том числе магов, к делу о пропаже обоих наследников престолов. Мы не верим, что наши с вами дети мертвы, мы не желаем в это верить! Но без их возвращения дальнейший мир между государствами не просто невозможен – он обернется войной!»

Дочитав, король поднес письмо к одной из свечей, горящих на разлапистом канделябре на столе, и принялся задумчиво следить, как темнеет и сворачивается бумага с гербовыми вензелями.

– Войны не хотелось бы… – заметила вдовствующая королева, накидывая петли на спицу.

– Совсем не хотелось бы, – согласился король и неожиданно стукнул кулаком по столу. – Когда Альви вернется, я выдам ее замуж в ту же секунду, как она ступит на дворцовый порог! И если Стича не будет с ней – ему же хуже, потому что в таком случае она выйдет замуж не за него, а за первого, кто попадется мне под ноги!

Миневра кинула на него внимательный взгляд, пожевала губами и положила вязание на колени.

– Сын мой, а ты не думал, что она решила сбежать, когда случайно узнала о твоем хитроумном плане выдать ее замуж за неверийца? – спросила она. – Может быть, стоило все-таки поговорить с ней, а не пытаться устроить свадьбу без ее ведома?

– Она не должна была ничего заподозрить! – рявкнул Отис. – Мама, я слишком хорошо знаю свою дочь. Поставить ее перед фактом – значит заведомо обречь затею со свадьбой на провал. Надежда была только на случайность, на то, что Стич ей понравится. Ананаксу я дал совершенно четкие указания на этот счет!

– А что, если Стич ей не понравился? – предположила вдовствующая королева.

– Тогда Альвине следовало держаться от него как можно дальше, а не пропадать вместе с ним, – поморщился Его Величество.

– На самом деле меня не волнует причина, по которой пропал принц, – вздохнула королева и снова взялась за вязание. – Меня волнует его обнаружение, ведь войны не хотелось бы!

– Очень не хотелось бы, – печально кивнул король и бросил на поднос остаток письма – догорать.

Найденная тропинка вела в направлении, указанном картой. Воспользовавшись ей, я скоро оказалась в самой гуще леса. Я бежала быстро, как могла, стараясь не споткнуться об узловатые корни деревьев, словно специально торчащие из земли. Кроме того, здесь ледниками в незапамятные времена были раскиданы огромные валуны, которые приходилось обходить, но мне не стоило останавливаться, чтобы передохнуть. Я понимала, что разбойники, проснувшись и обнаружив исчезновение пленницы, отправятся ее искать, правда, в противоположном направлении – в сторону Кармодона. Ведь логично было бы предположить, что в поисках помощи я поспешу именно туда.

Между верхушками деревьев уже проглядывала седая грива утеса, одного из первых на пути к горам, который мне следовало покорить. Как вдруг я услышала звук, невозможный в такой глуши, – восхищенный возглас. Представляя себя смиссой, бесшумной и ловкой, я прокралась в ту сторону. Не в силах противостоять собственному любопытству, тихонько раздвинула ветви густого кустарника, закрывающие обзор… И ощутила такую бурю эмоций, что едва не лишилась чувств, поскольку с вершины одного из валунов любовался лесными пейзажами никто иной как Онтарио Ананакс! Я разглядывала его, позабыв об всем. Не думая о том, что, возможно, вижу его в последний раз, любовалась горделивой осанкой, разворотом плеч, упрямой линией подбородка… Онтарио пришел за мной! Он понял тайное послание, он здесь, потому что мы думаем одинаково, и он – так же, как и я, – восхищен этими забытыми землями, этой суровой и величественной природой! Как я не понимала раньше – наши души поют в унисон? Почему я сопротивлялась этому, когда все так просто?

Не соображая, что делаю, я подалась к нему, но суровая реальность окатила холодом, будто воды горной реки. Ничего не просто! Нам никогда не быть вместе!

С болью в сердце отпрянула назад, но, увы, я не была смиссой, бесшумной и ловкой: под ногой хрустнула ветка.

Младший Ананакс резко обернулся, и наши взгляды встретились. В этот миг я еще могла сделать попытку скрыться… Но, словно бабочка в паутине, запуталась, поразившись выражению его лица.

Одним прыжком мужчина спрыгнул с камня, а я кинулась прочь. От себя и от него.

Но не тут-то было!

Ананакс преградил мне дорогу. Его пальцы впились в мои плечи, как клещи, и на мгновение он прижал меня к себе с такой силой, что я решила – он сломает мне ребра.

А затем Онтарио отступил на шаг и поклонился.

– Ваше Высочество, позвольте вас поприветствовать и поинтересоваться, что вы здесь делаете? Если убегаете, то вам нужно в другую сторону! – произнес он, распрямляясь, и я увидела уже знакомую ироничную улыбку на его пухлых губах.

– Уйдите с дороги! – приказала я. – Займитесь спасением Его Высочества Стича – разбойники, которые нас похитили, удерживают его в развалинах замка неподалеку отсюда.

– Ими уже занимаются, – усмехнулся Онтарио, – меня же больше интересуете вы. Куда вы направляетесь?

Я отвела взгляд. Вот она и наступила, минута откровенности.

– Туда, где меня не выдадут замуж против воли, – заговорила, не глядя на него. – Туда, где я буду вольна делать, что хочу и как хочу. Отправляйтесь в замок, молодой человек, это приказ!

– Вам так неприятен неверийский наследник? – последовал вопрос.

Я подняла глаза.

– Стич – хороший человек, но в роли мужа я его не представляю.

– А кого представляете? – прищурился Онтарио. – Такой мужчина вообще существует в природе?

Я начала терять терпение. Раз Онтарио был здесь, разбойников я могла больше не бояться, но с каждым сказанным словом надежда обрести свободу становилась все более призрачной.

– К чему этот разговор? – рявкнула я. – Уходите и не говорите никому, что видели меня!

Онтарио шагнул ближе, крепко взял меня за руку и произнес:

– Ваше Высочество, я не позволю вам бежать, прошу покорнейше простить! Думая о себе, вы забываете о людях, которые вас любят и за вас беспокоятся, и это не только ваши родные.

Попыталась вырваться из плена стальных пальцев, но поняв, что это безуспешно, процедила сквозь зубы:

– Отпустите!

В этот момент мне хотелось его убить!

– Отца ждет казнь, если я не верну вас в Самыйсокс, я не допущу этого, – нахмурился Онтарио, а затем подхватил меня, взвалил на плечо и понес в сторону, противоположную горам.

Такого я вынести не могла! Зашипев, как разъяренная смисса, я принялась осыпать его ударами по голове и плечам, брыкаться и царапаться. Но в ответ, вместо ярости, получила смех. Перехватив мои руки, Онтарио продолжал нести меня, как бревно, не обращая внимания на выходки. Лишь заметил:

– Из вас получится очень страстная супруга, принцесса!

От всего пережитого за последние несколько часов мои силы иссякли. Я знала, что продолжу бороться, но сейчас просто не хотелось двигаться. А кроме того, меня занимал вопрос: обнаружил Стич новый «Поцелуй правды» или нет? Если не обнаружил, есть шанс вернуть артефакт на место и не допустить международного скандала.

Когда Онтарио вынес меня из леса к замку, я увидела лежащих на земле связанных висельников, с одной стороны от которых сидел здоровенный угрюмый мужик, показавшийся знакомым, а с другой… лежала Кошка, время от времени зевая и показывая острейшие клыки.

Увидев нас, смисса навострила уши, вскочила и, в несколько прыжков оказавшись рядом, подсунула точеную голову под одну из моих безвольно свисающих рук.

– Хорошая Кошка! – восхитилась я и в последний раз пнула Онтарио мыском сапога в спину. – Отпустите меня, я пойду сама!

– Только в ту сторону, в которую нужно мне, Ваше Высочество, – усмехнулся он и скинул меня с плеча, словно мусор.

Одарив его ненавидящим взглядом, я пошла вперед.

Когда я приблизилась к разбойникам, узнала их могучего охранника. Им был никто иной, как Борок Симмонс, тот самый егерь Дальнего леса, который вырастил и воспитал жеребца по имени Зверь. Увидев меня так близко, мужчина вскочил и низко поклонился. Его грубо слепленное, почти уродливое лицо выражало глубочайшее почтение.

– Ваше Высочество! – пробормотал он.

Подойдя, я похлопала его плечу, повторяя жест папеньки, которым он хвалил отличившихся солдат, и сказала:

– Кармодон не забудет спасения вами Его Высочества Стича, я об это позабочусь! А, кстати, где он?

– Принц гуляет, – усмехнулся Онтарио, – разминает ноги перед дорогой назад.

– И вы отпустили его одного? – ужаснулась я. – Здесь, в этой глуши?

– Я отпустил его со смиссой, – пожал плечами он. – Если ваша Кошка с вами, значит, Его Высочество где-то неподалеку.

– Альви! – услышала я радостный возглас. К нам шел Стич, его волосы и рубашка были мокрыми, видимо, он решил освежиться в реке. Подойдя, принц взял меня за руки: – Альви, я так рад, что мы спасены! Я восхищен вашим мужеством, тем, как вы сбежали, не боясь последствий, чтобы привести помощь!

– Я?! – изумилась я, вытаскивая пальцы из его холодных мокрых ладоней. – Да что вы?

– Его Высочество очень переживал из-за вашей пропажи, и я был вынужден сказать ему правду, – пояснил Онтарио, спокойно ответив на мой разъяренный взгляд. – Думаю, король и королева Неверии обрадуются, когда узнают, какой подвиг вы совершили ради их сына.

– Ах… – от такой наглости все слова из моей головы куда-то исчезли и не вернулись бы еще долго, если бы Гари не пробормотал:

– Мы просим сострадания, Ваше Высочество! Разве мы плохо с вами обращались? На вас нет ни единой царапины, вы сыты и полны сил. Будьте милосердны к нам, спасите от смертной казни!

В синих глазах Онтарио зажглось яростное пламя, а его ладонь так сжалась на рукояти кинжала, торчащего из-за пояса, что я невольно встала между ним и висельниками, к которым виселица придвинулась вплотную.

– Вашу судьбу будет решать мой отец, – проговорила я, – но могу обещать, что все совершенное вами будет передано ему без искажений. Возможно, вы войдете в историю, как и желали.

– Принцесса слишком милосердна по отношению к вам! – рявкнул Онтарио, и ярость вновь взвилась в его глазах. – Я бросил бы вас здесь, на растерзание диким зверям, но вы должны предстать перед судом, чтобы неверийская сторона была полностью удовлетворена.

Гари отвернулся.

– Мы отправляемся обратно сейчас же, – тоном, не терпящим возражений, заявил младший Ананакс.

Егерь, не говоря ни слова, ушел, но вскоре вернулся, ведя в поводу пятерых коней, одним из которых был Зверь, а двое ранее принадлежали разбойникам.

– Лошадки! – по-детски обрадовался Стич. – Мне не терпится оказаться в Самыйсоксе.

Я покосилась на него и едва не поинтересовалась, что же такого интересного там ждет? Но промолчала, поскольку знала ответ.

– А где ваш камзол, Ваше Высочество? – вдруг поинтересовался Онтарио, а меня как громом поразило: ведь в кармане камзола я спрятала волшебный камень!

– Он остался в камере, да? – вмешалась я, и когда Стич кивнул, бросилась в башню, крича на ходу: – Я сейчас принесу!

Смисса заинтересованно проводила меня взглядом.

– Не вздумайте бежать, – донеслось сзади, – я все равно найду вас.

– Вот ведь репей… – пробормотала я, влетая в дверной проем.

Камзол нашелся в углу нашей тюремной камеры. Он лежал свернутый, видимо, Стич подкладывал его под голову, когда спал.

Переложив артефакт из кармана обратно в голенище сапога, я обыскала вещи разбойников и вернула драгоценности, которые у меня отобрали, в том числе золотой ключик от шкатулки. И только после этого кинула прощальный взгляд на помещение, в котором мы с принцем провели несколько самых захватывающих дней в жизни. Нас так и не связало чувство, но вины неверийца в этом не было.

– Вы не хотите уезжать? – послышался голос Онтарио. Он стоял в коридоре, наблюдая за мной. – Но здесь вы были пленницей!

Я бросила тоскливый взгляд на окно камеры, послужившее мне пропуском в мир, полный чудес, и нехотя призналась:

– Здесь я была куда более свободна, чем в Самыйсоксе, и уже тем более в Тессе… Вам никогда этого не понять!

– Похоже, вы влюбились в Норрофинд так же, как и я, – улыбнулся Онтарио, и мне захотелось улыбнуться в ответ.

– Вы знаете о Норрофинде? – изумилась я.

– Конечно, ведь я усердно учился в Неверии и много читал, – пожал плечами он. – С тех пор, как норры покинули свою страну, никому нет дела до несметных богатств, сокрытых в ее недрах.

– Вы думаете только о богатствах! – неожиданно разозлилась я. – А надо думать о красоте и величии этих земель!

– Их красотой я восхищен, покорен и пронзен в самое сердце, – без тени усмешки ответил Онтарио. – Если бы мне не нужно было возвращать домой одну взбалмошную принцессу, я бы непременно задержался.

– Можете не возвращать ее домой, – промурлыкала я, проглотив упоминание о взбалмошности. – Пусть она идет на все четыре стороны, зачем вам такая головная боль?

Младший Ананакс засмеялся и погрозил мне пальцем.

– Нет-нет, Ваше Высочество, мы это уже обсуждали. А теперь нам пора… Мне снова взять вас на руки?

– Я сама! – возмутилась я, и пошла мимо него с высоко поднятой головой.

Пока наш маленький кортеж двигался прочь от развалин замка, я оглядывалась так часто, что Онтарио не выдержал и предложил мне сесть в седле задом наперед. Я не удостоила его ответом, хотя идея мне понравилась. Не знаю, увижу ли я еще каменного исполина в глуши лесов, но то, что здесь произошло – запомню навсегда. Отныне и навеки это место связано для меня с существом с оранжевыми глазами, могучими крыльями и мелодичным именем Валентайн!

Обернувшись в последний раз, я едва не вскрикнула от удивления. Возможно, виной тому был горячий воздух, поднимавшийся от нагревшихся под полуденным солнцем камней, но мне показалось, что я увидела высокую и худую фигуру, стоящую на самом высоком сохранившемся зубце стены. Фигуру в цветастом халате и с посохом волшебника!

Когда я, зажмурившись, потрясла головой, и открыла глаза – видение исчезло, как и полагается мороку.

Надо признать, обратно мы ехали с куда меньшей скоростью, чем сюда. И хотя Его Высочество постоянно спрашивал младшего Ананакса, когда же мы приедем, тот отделывался ничего не значащими словами, а сам продолжал наслаждаться поездкой, как ни в чем не бывало. Незаметно наблюдая за ним, я видела, что он именно наслаждается. Иногда он прикрывал веки, и тогда его ноздри раздувались, как у дикого зверя, чувствующего неведомые человеку запахи, а на пухлых губах играла улыбка, которую мне хотелось… смять поцелуями. Моя сущность разделилась на половинки. Одна хотела огреть Онтарио чем-нибудь тяжелым по голове и сбежать. А другая – рассказать о том, что случилось в Норрофинде. Мне казалось, он, как никто, поймет меня.

Подобное раздвоение личности давалось тяжело, поэтому большую часть пути я молчала или отвечала односложно, смотрела по сторонам, играла с Кошкой, бросая ей птичек, которых она приносила мне уже дохлыми.

Как оказалось, припасы у Онтарио и егеря подходили к концу. Поэтому они по очереди уходили охотиться и всегда возвращались с добычей. Такой вкусной, приготовленной Симмонсом, дичи, я не ела даже во дворце, и через пару дней пути уже начала сомневаться, что у меня теперь получилось бы вылезти в окно нашей со Стичем камеры.

Принц, в отличие от меня, прибывал в прекрасном настроении. Щебетал, как птичка, разбавляя тишину, царящую между мной и Онтарио. Неверийца восхищали прекрасные виды за каждым поворотом пути, ароматный лесной воздух, еда, вода… мое мужество, наконец. Теперь мне и его хотелось огреть чем-нибудь, и чем дальше, тем сильнее.

На привале, когда Онтарио ушел на охоту, а с нами остался егерь, которого больше интересовали привязанные к дереву разбойники, чем беседа, я не выдержала и призналась принцу, что бежала в другую сторону от Кармодона и вовсе не собиралась звать на помощь младшего Ананакса.

Пораженный Стич выслушал рассказ о том, как меня нашел Онтарио, и после долгого молчания спросил:

– Альви, ты так сильно страшишься замужества, что готова сгинуть в горах, но не выходить за… меня?

– Мне казалось, ты это уже понял, – горько усмехнулась я. – Я не люблю тебя и никогда не полюблю, Стич. А, как недавно выяснилось, брак без любви для меня не существует. Неожиданно, да?

– Неожиданно, – согласился он, и у меня на душе стало легче – в его голосе снова зазвучали вдумчивые нотки, которые я оценила в период совместного тюремного заключения. – Но ты полна неожиданностей, Альви, и это прекрасно!

– Да? – удивилась я. – А меня всегда считали чудовищем.

Стич засмеялся. А потом вдруг совершенно серьезно произнес:

– Хочешь, я дам слово, что не женюсь на тебе?

Я посмотрела на него, открыв рот, и пролепетала:

– Но… как же… международные отношения?

– Мы что-нибудь придумаем, – легкомысленно отмахнулся принц и встал: – Принцесса Альвина Кармодонская, – торжественно сказал он, – я даю слово чести, что не женюсь на тебе!

– Какое облегчение! – засмеялась я. – Спасибо, Стич, ты настоящий друг. Да, садись уже!

Вернувшийся с охоты Онтарио с подозрением оглядел наши довольные лица, но ничего не сказал и занялся приготовлением подстреленного фазана. А у меня на душе пели птички свободы. Отец из кожи вон вылезет, чтобы заставить меня выйти за неверийца, однако мои шансы на успех повысились, раз в аргументах не только собственный отказ, но и слово принца.

Я поднялась и повернулась в ту сторону, откуда меня увозили. Перед глазами вставали башни Норрофинда. Не те, старые, возведенные при помощи драконов, томящихся в жестокой неволе. Другие – великолепные, белоснежные, воздвигнутые не на крови и костях, а с помощью доброй воли построивших их людей.

– О чем вы думаете, Ваше Высочество? – услышала я и обернулась.

Онтарио, отвлекшись от фазана, внимательно смотрел на меня.

– Любуюсь видами, – улыбнулась я. – А что?

– Мне слишком хорошо известно это ваше выражение лица, – буркнул младший Ананакс и принялся насаживать тушку на вертел. – Вы что-то задумали. Побег – не советую. Если вас не найду я, это сделает добрейший Симмонс – он читает следы на земле, как открытую книгу.

– Вы приземленно думаете, юноша, – фыркнула я. – Я мечтаю не о побеге, а о городе, который когда-нибудь вырастет здесь по моему приказу.

– Город? – изумился Онтарио. – Откуда такие мысли?

Я пожала плечами и ничего не ответила. Пусть мучается!

Спустя несколько дней пути нас неожиданно окружили.

Они возникли из лесной чащи, как духи, солдаты отца, ведомые дядюшкой Кевинсом, который наблюдал за операцией немигающим кошачьим взглядом и при этом не казался ни довольным, ни разочарованным.

Подойдя к нам, он поклонился и повернулся к Онтарио.

– Мы двинулись по следам сразу, едва обнаружили ваше отсутствие и узнали о том, как вы расспрашивали в окружающих деревнях про чужаков, желающих купить лошадей и провиант. Но вы сильно обогнали нас!

– Мы ехали налегке, – улыбнулся Онтарио. – Как видите, Их Высочества в целости, сохранности и даже пребывают в хорошем настроении.

Кевинс пожал плечами и направился в сторону разбойников, которых в это самое мгновение мне стало очень жаль. Не знаю, что он им сказал, по обыкновению своему, тихо и лаконично, но они сделались белее снега, лежащего на вершинах Неверийских гор.

– Нам надо как можно быстрее прибыть в Самыйсокс, – заявил он, вернувшись. – Поэтому теперь мы будем двигаться без привалов.

– Как это, без привалов? – изумился Стич. – А покушать?

– Ваше Высочество покушает в седле, – холодно улыбнулся Кевинс, – и поспит там же. День рождения Его Величества Отиса Третьего через четыре дня, вам обоим необходимо быть в столице. Погнали!

И мы погнали. Последующие дни слились для меня в один. Я больше не могла любоваться окрестностями – они пролетали мимо со скоростью вспугнутых птиц. Я дремала в седле, привалившись спиной к сидящему позади Кевинсу, который, казалось, был выплавлен из стали, потому что не знал ни сна, ни голода. А когда на закате впереди показались, наконец, стены Самыйсокса, я их попросту не успела заметить, потому что кавалькада с грохотом и факельными огнями, распугивая поздних прохожих, проскакала прямиком к герцогскому замку.

Видимо, Ананакс уже был предупрежден. Он сбежал с длинной лестницы с такой скоростью, будто за ним гнался демон.

– О, Ваше Высочество! – закричал он, схватился за сердце и поклонился мне. – О, Ваше Высочество! – Герцог перехватил сердце другой рукой и отвесил поклон Стичу. – О, сын мой, Онтарио!

Я разглядела, как побелели виски Его Светлости, и была чрезвычайно удивлена этим фактом. Но еще больше я удивилась, когда рыдающая тетушка Селеста показалась в дверях замка, издала дикий вопль, увидев нас, и бросилась мне на шею, обильно омывая меня слезами, чем напугала смиссу. Кошка моментально округлила спину и раздулась, став в несколько раз больше самой себя.

– Ну что вы, что вы, – бормотала я, одной рукой поглаживая тетушку по вздрагивающей спине, а другой – смиссу по такому же загривку, – ну вот же я, со мной все в порядке, посмотрите!

– Дитя мое, дитя мое… – рыдала тетя. – Я места себе не находила, я ужасно за вас переживала…

Она плакала так горько, что я впервые посмотрела на эту немолодую, некрасивую и не очень умную даму с другой точки зрения. Оказывается, несмотря на злые шутки и подколы, на невыносимый характер и непослушание, она действительно любила меня и искренне горевала обо мне!

– Я сейчас же прикажу подать ужин, – воскликнул Ананакс, все еще держась за грудь.

– Никакого ужина, – отрезал Кевинс. – По приказу короля Их Высочества немедленно направляются в Тессу. И вы тоже!

Его Светлость едва успел обменяться коротким взглядом с сыном, как за его спиной выросли королевские гвардейцы. Герцог понурил голову.

– Я поеду с тобой, отец, только переоденусь, – коротко сказал Онтарио и быстро взбежал по лестнице.

Продолжая обнимать тетю, овившуюся вокруг меня виноградной лозой, я лихорадочно соображала, как бы вернуть артефакт на место. Воля моего отца – закон. Но отец в Тессе, а здесь я – полновластная властительница по праву и крови. А значит, здесь закон – мое слово! Только для начала я стряхну с себя Бабайку…

– Вы едете со мной, тетушка, – грозно рявкнула я.

– Что? – переспросила она, щурясь от слез.

– Я не обойдусь без вашей помощи, дорогая Селеста, – более мягко произнесла я. – Поэтому сейчас же отправляйтесь к себе, соберите мои и свои вещи, и возвращайтесь сюда. Кевинс, – я повернулась к поверенному, – пока тетя не вернется, я никуда не поеду. В дороге понадобится уйма всего. Кроме того, мне нужно отдохнуть, поскольку сидеть я больше не могу, передайте спасибо седлу вашей лошади. Вначале я приму ванну и поужинаю.

Несколько мгновений мы меряли друг друга взглядами. Он – своим, похожим на кошачий, я – папенькиным за секунду до того, как король начинал в ярости крушить все вокруг.

– А как же я? – вмешался принц. – А моя свита?

Кевинс моргнул и потерял инициативу.

Подойдя к герцогу, я замахала на гвардейцев, как на назойливых мух.

– Идите прочь, ребята, прочь! Ваша Светлость, ужин перед дальней дорогой нам не помешает, так же, как и ванна. Вы же понимаете, что в лесу с ваннами беда?

Гвардейцы дружно скосили глаза на Кевинса, но все же отступили, ведь это я была наследной принцессой Кармодона, а не он.

– Ах, Ваше Высочество, вы так добры, – невесело усмехнулся герцог и повел меня в замок.

Я оглянулась на растерянного неверийского принца.

– Ваше Высочество, вы с нами? Давайте разбудим вашу свиту и прикажем им собираться, идет?

– Благодарю!

Он догнал нас в несколько шагов и пошел рядом.

А я предвкушала, какой переполох поднимется в замке, и как в этом переполохе будет трудно уследить за кем-то, например, за мной.

Онтарио встретил нас в дверях. Он казался готовым сейчас же вскочить в седло и продолжать путь. Пожалуй, стали в нем было не меньше, чем в Кевинсе, который с недовольной рожей тащился за нами.

– Мне нужны покои с купальней, – сказала я герцогу, – много горячей воды и никаких служанок! Не хочу, чтобы они видели, какой грязной может быть наследная принцесса.

– Вы абсолютно правы, Ваше Высочество, – кивнул Ананакс.

– И подальше от любопытных глаз, – приказала я, – кажется, в подобном крыле замка вы разместили неверийского мага?

– Вы правы, – снова кивнул герцог.

– Мне нужны покои там же, – заявила я.

– Но покои с купальней только одни, – растерянно сказал Ананакс. – Это покои мага!

– Ваше Высочество, – я повернулась к Стичу, – как вы думаете, ваш маг уступит мне свою купальню на время?

– Конечно, конечно, – поспешно закивал принц. – Я лично попрошу его об этом.

– Тогда идем, – улыбнулась я. – Скоро явится тетушка с чистым бельем и одеждой, мне не терпится искупаться.

Его Светлость, понимая, что ждать я не намерена, отправил сына будить неверийцев, радовать поваров известием о срочном незапланированном ужине и собирать свои и его вещи для поездки в столицу.

Дядюшка Кевинс не отставал, все так же буравя мою спину немигающим взглядом, словно боялся, что я растворюсь прямо в воздухе. За ним шли гвардейцы. Грохот каблуков в опустевших вечерних коридорах замка производил эффект разорвавшейся бомбы. Придворные дружно распахивали двери и выглядывали с испуганным видом. Спустя несколько минут замок гудел, как растревоженный улей. Встрепанная прислуга носилась по коридорам, сшибая друг друга, со двора раздавались ржание лошадей и крики конюших, выкатывающих экипажи неверийского кортежа.

Я вздохнула с облегчением, когда мы свернули в знакомый коридор. Здесь было тихо и пусто, но маг уже ждал нас, стоя в проеме двери. Облаченный в темно-фиолетовый халат, расшитый серебряными раками, он выглядел очень представительно, а на его худом, изборожденном морщинами лице сияла улыбка, полная счастья.

– Ваши Осочества, я рад лицезреть! – произнес он и низко поклонился.

Стич что-то сказал по-неверийски, и маг тут же вышел в коридор.

– Моя комната теперя ваша, – он снова поклонился мне. – Прошу.

Мы дружно ввалились в покои.

Первым делом нашла взглядом шкатулку. Я очень надеялась, что никому за прошедшее время не пришло в голову заглянуть внутрь.

Прибежавшие служанки принесли чистые полотенца, занялись купальней и вскоре сообщили, что вода набрана.

– Вот и прекрасно, – мрачно ответил Кевинс. – Ваше Высочество, мы подождем здесь.

– Вы с ума сошли? – возмутилась я. – Ждите в коридоре, если уж вам так хочется!

Он бросил на меня ненавидящий взгляд, но махнул рукой гвардейцам, уводя их за собой.

Я окинула взглядом оставшихся: герцога, мага и Его Высочество Стича.

Последний покраснел и поторопился покинуть комнату. Остальные двое последовали за ним.

С моей совести почти упал камень размером с норрофиндский утес, однако в последний момент маг, смешно извиняясь, вернулся, прихватил шкатулку и унес с собой.

Когда дверь за ними закрылась, я переглянулась со смиссой, устроившейся на кушетке, и шепотом вспомнила всех своих предков до двадцать третьего колена, после чего прибавила еще несколько витиеватых фраз на хорошем кармодонском.

Несмотря на неудачу, горячая вода и ароматная пена, коими полнилась ванна, привели меня в дикий восторг. Я бухнулась в воду, вызывая обильные волны. Заглянувшая в купальню Кошка сморщила нос, чихнула и демонстративно удалилась, брезгливо дрыгая лапами. Ну и пожалуйста!

Настроение потихоньку приходило в норму. Стич не женится на мне. С артефактом я что-нибудь придумаю. Гнев отца переживу… не впервой! С этими мыслями я смыла дорожную грязь, закуталась в принесенный служанками халат и покинула купальню, слыша за дверью пронзительный голос Бабайки.

Тетя проскользнула в комнату, неся кипу одежды и улыбаясь с таким счастьем, что мне в очередной раз стало стыдно за свое отношение к ней.

– Вот, моя дорогая племянница, я принесла несколько предметов туалета, – сообщила Селеста, раскладывая вещи на кушетку рядом со смиссой. – Зная вас, я решила, что правильнее будет, если вы сами выберете, что надеть.

– Очень вам благодарна, – ласково улыбнулась я и погладила ее по плечу. – Помогите мне.

Тетушкины брови поползли вверх. К такому обращению с моей стороны она не привыкла.

Я выбрала легкое платье, коричневое, как шишки с норрофиндских елей, золотые дорожные сапожки и цветастую шаль с бахромой – вполне подходящий костюм для ночного путешествия. Волосы не стала собирать в прическу, поскольку они еще не высохли. Когда я показалась на пороге, стоящие в коридоре мужчины дружно замолчали и посмотрели на меня.

– Да простит меня господин Кевинс, – проговорил герцог Ананакс, – Вашему Высочеству приключения к лицу. Вы выглядите великолепно!

Взгляд Кевинса не предвещал Его Светлости ничего хорошего.

– Мне нужна Аманда Кивис, – заявила я. – Вместе с тетушкой она поедет в столицу в качестве моей фрейлины. Ваша Светлость, пригласите ее, пока я ужинаю. Пусть она будет готова к поездке.

Краем глаза я увидела, как расцвел неверийский принц: будто роза, умирающая от жажды, на которую пролился живительный водный поток. Что ж… Он не женится на мне, а значит, его любовницы меня волновать не будут. А Аманда пусть сама разбирается, кто ей важнее – заморский принц с нежными чувствами или лживый жених из Самыйсокса, тем более что ее желание попасть ко двору, наконец-то сбудется.

Мое сердце екнуло. Онтарио не обещал невесте, что не женится на ней, как сделал это Стич, как раз наоборот. Но что такое сердце наследной принцессы против счастья ее подданных? Я всерьез увлеклась возрождением Норрофинда, а значит, у меня не останется времени собирать осколки разбитых надежд.

Я вошла в малую столовую, щурясь от блеска посуды из серебра. В диких лесах о роскоши забываешь, знаете ли. Господи, неужели это я собиралась ночевать в пещерах, под лесными кронами, пить родниковую воду и питаться тем, что принесет смисса?

Ужин собирали поспешно, но я этого не заметила, поскольку проголодалась. Бабуля сейчас порадовалась бы моему аппетиту!

Вскоре прибежала донельзя взволнованная Аманда с дорожным саквояжем. Подозреваю, что ей пришлось оставить у входа в замок еще сундуков десять… Она несколько мгновений выбирала, кому первому броситься на шею – мне или Онтарио, но выбрала меня.

– Я так рада, что с Вашим Высочеством все хорошо! – воскликнула она и, покосившись на принца, поправилась: – С Вашими Высочествами.

Краем глаза я заметила, что Онтарио не сдержал ухмылки.

Стич смотрел на блондинку, позабыв о еде. Пришлось напомнить, предложив салатик.

– Ты тоже поешь, – приказала я Аманде, – потому что ехать придется всю ночь без остановок в придорожных трактирах, так ведь, дядюшка Кевинс?

Поверенный моего отца с кислой миной ковырялся вилкой в тарелке с жарким. Можно подумать, мясо принадлежало не курице, а таракану!

Кевинс кивнул. Кажется, он жалел о невозможности доставить меня к отцу в кандалах, с кляпом во рту и немедленно.

Я мило улыбнулась ему и вернулась к еде. Кошка по традиции устроилась под столом, и я развлекалась тем, что скармливала ей лакомые кусочки под осуждающими взглядами тети Селесты.

Топот каблуков мечущихся по замку придворных, как местных, так и заезжих, был прекрасно слышен в столовой. Бедолаги не успевали принять ванну и перекусить перед дорогой, как я.

Когда я почувствовала, что больше не способна есть, едва сдержала вздох сожаления. Совсем не так мне представлялся последний ужин в Самыйсоксе! Но вмешалась судьба и нарушила все планы. Впрочем, я была ей благодарна. Не попади я в этот городок, не узнала бы о драконах и Норрофинде. И об Онтарио…

Я покосилась на младшего Ананакса и подумала, что для меня он как был загадкой, так и остался. Ведь он видит, как реагирует Стич на Аманду, но его, кажется, это совершенно не заботит. Или в нем говорит карьерист, который мечтает оказаться при дворе любыми способами? Ведь интерес особы королевской крови к его невесте – несомненный плюс для подобных устремлений.

– Пора ехать, – возвестил Кевинс, спутав мои рассуждения. – Ваши Высочества, прошу!

Лично Мое Высочество едва не показало ему язык, но сдержалось.

Я уходила, не глядя по сторонам и с каменным выражением лица. Чувство искреннего сожаления, которое я испытывала, покидая Самыйсокс, было запрятано в самую глубину моего сердца.

Утомленная предыдущим днем, я проспала в карете до полудня. Тетя Селеста мужественно изображала подушку, поскольку моя голова все время падала ей на плечо. Не знаю, спала ли сидевшая напротив Аманда? Когда я невольно приоткрывала глаза от подскакивания экипажа на ухабах, она таращилась окно, и выражение лица у нее было, как у человека, нашедшего клад.

Завидовала ли я ей? Если только чуть-чуть. Момент душевной слабости, случившейся однажды в Самыйсоксе, давно прошел. Я снова была принцессой Кармодона, циничной и капризной, но что-то во мне изменилось. Я научилась видеть в людях хорошее и поняла, что могу сделать нечто большее, чем портить настроение отцу и изводить придворных.

Разбудило меня щекотание по щеке и легкий аромат полевых цветов.

– Ваше Высочество Альвина, дорогая Аманда, – услышала я голос Онтарио, – Его Высочество Стич посылает эти цветы с пожеланием доброго утра и хорошего дня!

– Ох, как мило с его стороны! – воскликнула Аманда, а тетя пробормотала что-то невразумительно-неодобрительное.

Я открыла глаза и обнаружила у себя на коленях восхитительный букет, состоящий из ромашек, колокольчиков и васильков. Такой же, но чуть поменьше, держала Аманда, а в окно кареты заглядывал младший Ананакс, сидящий в седле Зверя. Смиссы в карете не было.

– Выгулял сразу двоих, – сообщил Онтарио на мой вопросительный взгляд, – коня и вашу Кошку. Кстати, ее можно не кормить, она славно поохотилась.

– Благодарю, – пробормотала я, едва не зевнув.

И только тут вспомнила, что не умыта, не причесана и, наверное, похожа на сову в дупле, на которую случайно попал солнечный луч.

– Передайте Кевинсу, пусть остановятся у водоема, – приказала я, – хочу умыться и размять ноги.

– Будет сделано! – кивнул Онтарио, пришпорил жеребца и исчез.

А в открытое окно кареты ввинтилось длинное пятнистое тело, заставив тетушку вскрикнуть от ужаса, а Аманду уронить букет.

Довольная произведенным эффектом Кошка боднула меня головой в колено и легла, положив морду на туфли Селесты.

– Ой! – не выдержала тетя и посмотрела на меня. – Дорогая моя, может быть, ей не удобно? Давайте, вы скажете ей перелечь?

Мы с Амандой переглянулись и захихикали, как девчонки, разгадав намерение Бабайки избавиться от пугающего соседства.

– Мы сделаем проще – почешем ей пузо, – сказала я и, наклонившись, принялась чесать смиссе бока и живот.

Смисса оглушающе замурлыкала и перевернулась на спину, освободив тетушкины ноги и подставив мне явно сытое пузико.

– Я запомню этот способ, – серьезно кивнула Селеста, – думаю, он мне пригодится.

Карета остановилась. Дверь распахнулась, и я увидела Кевинса.

– Неподалеку источник, Ваше Высочество, – недовольно сообщил он. – Позвольте, я провожу.

– Думаю, Его Высочество Стич не откажется это сделать, – улыбнулась я. – Позовите его.

Спустя несколько минут сияющий принц протягивал мне руку, чтобы помочь спуститься со ступенек кареты, но смотрел на Аманду.

– Как ты провел ночь? – поинтересовалась я, когда мы, в окружении гвардейцев, двинулись к роднику. – Выспался?

– Совсем не спал, – признался принц.

– Почему? – удивилась я.

Он порылся за пазухой и достал исписанные листы бумаги.

– Что это? – удивилась я.

– Я тут набросал план, – смущенно сообщил он. – Ну… примерный план строительства того города, о котором мы мечтали. Самая серьезная проблема – доставка материалов на место стройки. Но если камень и древесину брать прямо оттуда…

– Отличная мысль, которая заметно удешевит строительство! – перебила я.

– Это идея Онтарио, – признался Стич.

– Ты рассказал ему о нашей выдумке? – возмутилась я.

Почему-то мне не хотелось делиться мыслью о возрождении древней страны ни с кем. Я бы и с Его Высочеством не делилась, если бы он не был в этом замешан, как и я.

– О Норрофинде он и так знает, – пожал плечами принц. – А идея построить город его привела в восторг.

– Да-а? – изумленно протянула я.

Неужели Стич говорит о человеке, которого совсем недавно не интересовало ничего, кроме винных погребов и хорошеньких служанок?

Принц кивнул и продолжил:

– Но есть проблема. Как быть с инструментом, провиантом и людьми? Все это требуется доставить на место, организовать регулярное сообщение со стройкой. Нужны дороги!

– Дай посмотреть, – я протянула руку, и принц отдал записи.

У него был мелкий аккуратный почерк, который говорил о нем, как о человеке последовательном и внимательном. Но несколько добавлений к основному тексту были сделаны почерком другим – резким, с острыми углами и вдавленными в бумагу буквами.

– А это кто писал? – уточнила я, хотя уже догадалась.

– Это Онтарио Ананакс.

Я покосилась на принца и задумалась. Онтарио как-то упомянул, что собирается найти могущественного покровителя при дворе. Может ли им стать принц Неверии, гостящий в Кармодоне? Почему нет? Я знаю, что Онтарио склонен к оригинальным решениям и равнодушен к чужому мнению, а значит, его не будут волновать пересуды придворных. А если это так, значит, однажды я увижу на принце драконий зуб, тот самый, в обрамлении сапфиров и черненого серебра, который, – увы! – не достался мне в Самыйсоксе.

Пока мы шли до источника, я читала заметки Его Высочества с примечаниями младшего Ананакса. Мечта возродить Норрофинд обретала реальные перспективы. Сердилась ли я на Стича за то, что он рассказал об этом Онтарио? Да, сердилась. Но чем дальше читала написанное резким почерком, тем сильнее понимала, как будет полезен сын Его Светлости.

Дороги, действительно, превращались для будущего строительства в самую серьезную проблему. Но у меня был козырь в рукаве – доставшаяся волшебным образом старинная карта Норрофинда с обозначением тайных проходов как со стороны Неверии, так и Кармодона. Хотя, пока статус нового города был далек от определения, делиться с кем-либо этой информацией я не собиралась.

Источник, к которому мы пришли, стекал в маленькое озерцо, полное спокойствия и прелести. В прозрачной воде мелькали шустрые темные рыбки, плети водорослей с круглыми листьями стелились по дну, медленно танцуя под напором воды. Умывшись и напившись, я присела на берегу, продолжая читать заметки, как вдруг услышала негромкое:

– Что вы об этом думаете, Ваше Высочество?

Подняв голову, увидела стоящего рядом Онтарио. Вопрос звучал нейтрально, но я почувствовала, что мужчину волнует ответ.

– Вы дали Его Высочеству дельные советы, – честно ответила я.

Лицо Онтарио ничего не выражало, но я знала, что похвала не осталась незамеченной.

– Его Высочество очень умен, – кивнул он, – с ним приятно иметь дело.

Я приподняла брови. Ему, видите ли, приятно иметь дело с лицом королевской крови!

– Если вы всерьез решили строить город, я мог бы пригодиться, – произнес младший Ананакс. – Подумайте над этим.

Я разглядывала его во все глаза, потому что он не просил. Его слова звучали как… приказ?

– Вам стоит научиться соответствующе вести себя, юноша, – чувствуя, что закипаю, процедила я. – Тесса – не провинциальный городишко, а дворец – не амбар! Если вы разговариваете с тем, кто выше вас по положению, для начала научитесь использовать просительный тон.

В глазах Онтарио что-то сверкнуло. Будто зарница далекого небесного огня, беснующегося за грозовым перевалом.

– Простой вежливости недостаточно? – осведомился он. – Ах да! Я, кажется, забыл сказать «пожалуйста». Ваше Высочество, пожалуйста, подумайте над этим!

Он захохотал, развернулся и пошел прочь – к Стичу и Аманде, которые о чем-то мило ворковали неподалеку. А я вдруг вспомнила, как тетушка однажды сказала о нем: «Похоже, мальчик совсем сбрендил за границей». Неужели это правда?

Тесса встретила нас туманным утром. Дома сонно перемигивались окнами, коты неторопливо возвращались после ночных приключений, птицы уже подавали голоса, с каждой минутой распеваясь все громче, а городские дворники деловито подметали тротуары. Мне было и грустно, и радостно одновременно. Произошедшее в Норрофинде казалось сном: лесная чаща и развалины замка, узкое окно тюремной камеры и каменное крошево под пальцами, я, стоящая на коленях рядом со скелетом дракона, луна в небесах над пиками гор, мое отречение от близких и всего, что было для меня по-настоящему дорого, но тогда казалось таким ненужным. Что было для меня большим благом – побег или возвращение? Если возвращение, отчего мне так грустно? Если побег – почему так радостно?

– Ваше Высочество, это дворец? Вон там, это он, правда?

Аманда отвлекла меня от мыслей. В последнюю ночь перед прибытием в столицу ей вовсе не спалось, в отличие от тетушки Селесты.

Я выглянула в окно. Перед глазами еще простирались долины и перевалы, но воочию я видела свой дом, точнее, замок кармодонских королей.

– Ну конечно, Аманда, это он, – ворчливо заметила пробудившаяся Бабайка. – Какое еще здание, по-вашему, может так возвышаться над городом?

Аманда ничего не ответила. Она смотрела на дворец, как ребенок, впервые увидевший блестящую елочную игрушку. В этот момент я ей даже позавидовала. У нее столько открытий впереди, столько мишуры и праздничных оберток, которые так увлекательно разворачивать! К сожалению, в этот раз Аманде не удалось как следует разглядеть столицу, потому что лошади пустились в галоп, и мы домчались до замка в мгновение ока, по пути распугав и котов, и птичек, и дворников.

Не успела тетушка протянуть руку к дверце кареты, как она распахнулась, и я увидела отца. Точнее, Его Величество Отиса Третьего во всей красе королевского гнева. У меня даже мелькнула мысль о том, что сейчас меня на самом деле сошлют в монастырь, как я и просила в одном из писем. Однако отец молча вытащил меня наружу и прижал к груди так крепко, что мои бедные ребра затрещали. В глазах отчего-то защипало, но я мужественно укусила себя за щеку.

– С тобой все в порядке, доченька? – спросил он.

Я впервые услышала, как дрожит его зычный голос.

– Да, папа, все хорошо, – тихо ответила я, разглядывая его во все глаза, ведь с тех пор, как я выросла, он никогда не был так ласков со мной.

– Где моя внучка? – раздался грозный окрик. – Я хочу ее видеть! Сейчас же!

– Да, мама, – тут же откликнулся Его Величество и, взяв меня за руку, повел по длинной лестнице к парадному входу во дворец.

На миг я ощутила себя маленькой девочкой, которая часто гуляла по дворцовому парку за руку с папой, и мне стало так грустно и гадко на душе, что я чуть не расплакалась. Ведь это его и бабулю я собиралась бросить, ударившись в бега и забыв об ощущении маленькой ладошки в большой, сильной, теплой отцовской руке.

Отец вспомнил, что является не только отцом, но и королем страны, в которую с визитом приехали чужеземные гости, спохватился и приказал:

– Иди к бабушке, Альви, а мне надо приветствовать принца Стича…

Я взбежала по лестнице, слыша за собой стук каблучков моей небольшой свиты из двух человек. Обняла бабушку и увидела, как подозрительно заблестели ее глаза, когда она обняла меня в ответ и пробормотала, пытаясь сделать вид, что ничего особенного не происходит:

– Альви, дорогая, что это за прическа и в каком состоянии твой маникюр? Для наследной принцессы недопустимо появляться на людях в таком виде!

– Бабуля, я все исправлю, – пообещала я. – Позволь представить тебе мою новую фрейлину Аманду Кивис.

Вдовствующая королева Миневра одарила изрядно испугавшуюся блондинку испытующим взглядом, после чего благосклонно кивнула и посмотрела на родственницу моего отца. Бабайка неуклюже присела в глубоком реверансе. Настолько глубоком, что мне пришлось подать ей руку, чтобы помочь подняться.

– Графиня Бабакса будет моей новой статс-дамой, – жизнерадостно сообщила я.

Бабуля взглянула на меня, подняв брови, и уточнила:

– Ты решила, наконец, заняться собственным двором?

– Я решила, наконец, заняться делом, – с удовольствием разглядывая дворец, ответила я. – А для этого мне нужны верноподданные.

– Альвина, ты меня пугаешь, – бабушка крепко взяла меня за руку и потащила в замок. – Ты все расскажешь, а потом мы займемся твоей безобразной внешностью.

– Так уж и безобразной, – хихикнула я, ощущая, как ко мне возвращается хорошее настроение, – ты меня еще в наряде прекрасной гусятницы не видела!

– Мы читали твои письма, поэтому я вполне могу себе представить, – отрезала бабуля.

Конечно, я рассказала ей все… Ну почти все! Насчет дракона, сияния и странного голоса из пустоты я не промолвила ни слова – она все равно не поверила бы, даже покажи я старинную карту. Умолчала я и про Онтарио. Бабуля все-таки была дамой из прошлого века, и легкомыслия в отношениях молодых людей не допускала. Зато я сообщила ей, что мы с принцем Стичем стали добрыми друзьями. Поняли, что совершенно не подходим друг другу, в связи с чем он дал слово никогда не жениться на мне.

Услышав об этом, бабушка долго молчала, а потом уронила:

– Надеюсь, твой отец сможет это пережить, как и отец Его Высочества.

Я только плечами пожала.

Больше бабушка не сказала ни слова. Вместо этого она всерьез взялась за мою, цитирую: «одичавшую в ссылке внешность», и день пролетел в один миг. Официальное представление принца было объявлено завтра в полдень – неверийцам требовалось время разместиться в предоставленных покоях, привести себя в порядок и перевести дух от мгновенной смены обстановки.

Я ждала, что отец вызовет меня для серьезного разговора, но посыльный так и не появился. Это было скорее плохо, чем хорошо, однако я привыкла решать проблемы по мере их поступления, и с наслаждением упала в кровать. Гибкая тень с усталым «Мряу» запрыгнула в ноги, чтобы тоже упасть. Утром, едва мы прибыли во дворец, Кошка отправилась его исследовать и вернулась только к вечеру. Судя по крикам ужаса, которые раздавались то из одного крыла замка, то из другого, она обошла его весь, поэтому, естественно, утомилась. Уперев озябшие ступни в горячий смиссов бок, я приготовилась было уснуть, как вдруг сообразила, что заветную шкатулку преподнесут отцу уже завтра… А ведь она до сих пор пуста! Сон как рукой сняло. Я вскочила и принялась лихорадочно бродить по комнате, пытаясь придумать хоть какой-то план. Но то ли усталость брала свое, то ли событий за последние дни было слишком много, план, как назло, никак не придумывался. Мне явно требовалась помощь.

Я послала за Амандой, и когда она пришла, – заспанная, наспех одетая и сильно удивленная, – сообщила, что хочу сейчас же посетить неверийского мага, дабы предупредить скандал, который может случиться завтра, когда принц Стич объявит, что не будет на мне жениться.

– А он не будет? – округлила глаза Аманда.

– Я решила, что не будет, и он дал мне слово, – ответила я и усмехнулась, заметив, как опасно зарозовели ее щеки.

– Но почему к магу? – воскликнула блондинка. – Почему не к господину Распорядителю делегации?

– Потому что господину Распорядителю гнев короля Кармодона не по зубам, – рассудительно ответила я. – Волшебник же стар и умудрен опытом. Конфликт между нашими государствами не нужен ни мне, ни ему, а значит, он что-нибудь придумает. Помоги мне одеться.

– Но какое платье принести?

– Бери первое попавшееся!

Пока моя новая фрейлина ходила за платьем, я умудрилась спрятать артефакт за вырезом корсета. Этот камень не был точной копией предыдущего, но кто их знает, загадочные артефакты прошлого, вдруг они способны менять обличье с течением времени?

Аманда, действительно, принесла из гардеробной то, что первым попалось под руку. Им оказалось бальное платье из парчи винного цвета, отделанное золотыми кружевами. Думаю, никому, кроме меня, не пришло бы в голову, надеть такое в полночь – обычно в полночь такое снимали, – но я была настолько поглощена мыслями, что молча позволила Аманде одеть себя.

Уставшая Кошка продолжила дрыхнуть и даже ухом не повела, когда мы вышли из комнаты.

Мы двинулись по коридору, как вдруг из оконной ниши в стене появилась знакомая широкоплечая фигура.

– Онти! – радостно воскликнула Аманда.

Онтарио Ананакс, не глядя на нее, поклонился мне и застыл с непонятным выражением на лице.

– Что вы здесь забыли, юноша? – прошипела я – лишний свидетель тому, что я собиралась сделать, нам с Амандой был не нужен.

– Я искал невесту, хотел удостовериться, что ей выделили достойные покои, – спокойно ответил Онтарио, но что-то в его глазах заставило меня усомниться в его правдивости.

– Онти… – с придыханием произнесла блондинка. – Как это мило!

– Ваша забота выше всяких похвал, – процедила я и пошла вперед.

– Куда вы направляетесь? – поинтересовался младший Ананакс.

– Разве это ваше дело? – резонно спросила я.

– Не мое, – все так же спокойно ответил он, – но мне интересно. Кроме того, я обязан вас проводить, мало ли что?

– Но что может случиться во дворце? – изумилась Аманда.

– Ее Высочество умеет находить приключения, – усмехнулся Онтарио, и блондинка не нашла, что ответить.

Весь последующий путь мы молчали. А когда, наконец, добрались до покоев мага, я коротко взглянула на Онтарио, желая узнать, удивлен ли он. К моему сожалению, удивленным он не выглядел, скорее сосредоточенным.

Я решительно постучала в дверь и сказала ему:

– Вы подождете нас здесь.

– Как пожелает Ваше Высочество, – кивнул он.

Такая, не свойственная ему, покорность настораживала.

Дверь распахнулась и на пороге появился Навыч. На его белоснежном халате были нарисованы… смиссы.

От восторга я позабыла зачем пришла, и пока маг кланялся и отступал в сторону, чтобы пропустить нас в комнату, разглядывала рисунки на ткани, будто выполненные простыми черными чернилами. Кажется, теперь я знаю, какие платья закажу на следующий сезон!

– Ваше Осочество, обязан чем? – спросил, наконец, маг, так и не дождавшись моих слов.

С трудом отведя глаза от полчища смисс, я улыбнулась как можно более ослепительно:

– Мне нужен ваш совет… Дело серьезное.

– Правда? – удивился Навыч. – Ваше Осочество могить решать все сами и очень эффектно.

Я посмотрела на него с подозрением. Уж не на пропажу артефакта ли он намекает?

– Вы хотели сказать – эффективно? – вмешалась Аманда.

Маг благодарно кивнул ей и продолжил, развеивая мои сомнения:

– Каждому нужен совет – так бывать. Я его дам от всех сердец! Но прежде я должен спросить – вы желать медведовое вино?

Услышав это предложение, я чуть не захлопала в ладоши, и вовсе не от перспективы вновь вкусить неверийского нектара.

– Конечно, дорогой волшебник! – воскликнула я. – Аманда поможет вам разлить его по бокалам.

Фрейлина захлопала глазами, но, слава богу, ничего не сказала.

– Вы помочь выбрать бокалов, достойных Ее Осочества, – улыбнулся ей маг и увел в другую комнату.

Дрожащими пальцами я выковыряла артефакт из выреза платья, открыла стоящую на письменном столе шкатулку, бросила туда камень и заперла замок. После чего отошла к окну, ощущая, как бешено бьется сердце. Уф, одним скандалом на международной арене меньше! Теперь бы со вторым разобраться. Пожалуй, не такая плохая идея спросить совета у Навыча.

В соседней комнате слышался перезвон посуды – должно быть, маг показывал Аманде «достойные» бокалы.

За окном давно стемнело, смотреть в него было скучно, и я вновь вернулась к столу. На нем лежало несколько бумаг, в которых я с удивлением узнала план Его Высочества по возрождению Норрофинда. Вот это да! Он уже и мага успел подключить? Этак всю славу история припишет не принцессе Кармодона Альвине, а неверийцу… Этому не бывать! Я не выдержала, и показала бумагам язык. Уже завтра, после официального приема принца, я объявлю состав рабочей группы, и себя – ее председателем. Если отец разозлится на меня за отказ Стичу – тем лучше, не будет мешать, поскольку просто перестанет со мной разговаривать.

Волшебник вернулся, держа в руках поднос с великолепными бокалами зеленого стекла. За ним следовала Аманда, неся тарелочку с маленькими, украшенными ягодами, пирожными. После перенесенных мной нескольких минут сильнейшего волнения это было как нельзя кстати.

– Прошу, Ваше Осочество, – Навыч заметил, что я смотрю на бумаги, и подал бокал, улыбаясь как кот, объевшийся сметаны. – Первый тост – ваш!

– За дружбу между народами! – не задумываясь, воскликнула я и залпом выпила напиток. После чего заметила: – Дружбу, которая может быстро сойти на нет.

Маг поперхнулся вином. Мне пришлось постучать его по спине, а заодно я ощупала материал, из которого был сшит халатик.

– Почему же это? – изумленно спросил он, отдышавшись.

– Потому что Его Высочество Стич не планирует жениться на мне, и я поддерживаю его в этом решении, – как можно любезнее пояснила я.

– О-о-о! – простонал маг. – Как быть недальновидно вы! Но вы правы – принц не планировать, однако планировать его родители.

– Тогда все еще хуже, чем я предполагала, – мрачно сообщила я. – Он дал мне слово, что не женится, и точка. А мне совершенно напле… не интересны планы горячо уважаемых неверийских правителей.

– Все совсем плохо, – грустно кивнул Навыч. – Но я что-нибудь придумать, обещаю! Дайте мне время до завтра, Ваше Осочество.

– Времени-то у нас и нет, – пожала я плечами, – завтра в полдень Его Высочество Стич будет принят при дворе, а насколько я знаю нежно любимого папеньку, вопрос о женитьбе прозвучит сразу и безапелляционно. Даже не представляю, что случится, когда принц прилюдно скажет «нет», а я его за это прилюдно расцелую!

Несмотря на всю серьезность ситуации, Аманда не сдержала смешок.

– Не надо беспокойства, – маг снова разлил вино по бокалам. – Давайте лучше выпивать.

– Давайте, – беспрекословно согласилась я.

От всего происходящего шла кругом голова, хотелось просто лечь и забыться, не думая о будущем. Медведовое должно было прекрасно подойти в качестве снотворного.

– Я видеть, как вы видеть план нового город, – заметил маг после нескольких бокалов, которые мы выпили молча. Похоже, он раздумывал над тем, как будет действовать завтра, а мы с Амандой просто наслаждались вкусом напитка. – Я понять, что это ваша идея. И она – великолепна!

– Благодарю, – я скромно затрепетала ресницами. – Но вы наверняка знаете про Норрофинд больше меня и Стича вместе взятых.

– Я там бывать, – улыбнулся Навыч, – давно-давно. Я быть молод и полон… как это сказать? Угля юности?

Мы с Амандой прыснули.

– Огня, наверное? – уточнила я. – Вы любили путешествовать?

– О, очень! Прямо сильно!

– Я тоже люблю, – вздохнула я. – Но мне не разрешают.

– Все быть хорошо, – кивнул маг, серьезно глядя на меня, и мне захотелось ему поверить.

– Хотите войти в состав рабочей группы по возрождению Норрофинда? – повинуясь внезапному порыву сказала я. – Завтра я собираюсь объявить о ее создании.

– А мой принц? – уточнил волшебник.

– Будет моим заместителем, я полагаю, – пожала я плечами. – Если вы читали его записи, то знаете, что ему интереснее организация стройки, нежели сама идея. Займется материально-технической частью.

В глазах Навыча промелькнула какая-то эмоция, но я не успела понять, какая. Отставив бокал, он подошел к столу, поднял записи Стича и вернулся.

– Здеся два почерка, – он сунул бумагу мне под нос, – вы о каком?

Я ткнула в мелкие аккуратные буковки.

– Ну вот же. Его Высочество признался, что по пути в Тессу совсем не спал, записывал мысли о будущем строительстве.

– О! – глубокомысленно сказал маг и вдруг подбросил листы в воздух, смеясь.

Открыв рты, мы с Амандой смотрели, как веселится волшебник, и как белые листы бумаги, кружась, опускаются на ковер, украшенный традиционным орнаментом.

– Все быть хорошо, – отсмеявшись, снова повторил Навыч и щелкнул пальцами. Листы послушно поднялись с пола, отлетели на стол и легли ровной стопкой. – Выпьем за это!

– Выпьем, – кивнула я, сожалея, что этот бокал будет последним – если вино так действует на неверийского мага, что же будет с кармодонской принцессой? – И, пожалуй, нам уже пора. Завтра сложный день.

– Нет, – снова засмеялся маг. – Все быть предельно просто. Я обещать! Если это быть не так – вы не включать меня в рабочий груп!

– Договорились, – мило улыбнулась я, хотя мне уже хотелось сбежать от сбрендившего старика. – До завтра!

Мы с Амандой выскочили из покоев с такой скоростью, что Онтарио, подпирающий спиной стену, посмотрел на нас с изумлением:

– Что случилось?

– Это все медведовое вино, – пояснила я. – Оно сладкое и вызывает ужасную жажду! Мне срочно нужно выпить воды.

– Как-то не замечал… – пробормотал младший Ананакс и вдруг застыл, будто к чему-то прислушивался.

Аманда ничего не заметила – алкоголь украсил ее щеки розами лихорадочного румянца, придал взгляду мечтательное выражение, но лишил внимательности. А вот меня выражение его лица удивило.

– Моя невеста проводит вас, Ваше Высочество, – сказал Онтарио. – Прошу простить, но я вынужден вас покинуть.

– А как же ваши слова о том, что «Ее Высочество умеет находить приключения»? – возмутилась я. – А если мы заблудимся, свернем не туда, подвергнемся нападению заговорщиков?

Аманда пьяно захихикала.

– Что-то мне подсказывает, что им же будет хуже, – пожал плечами младший Ананакс.

В другое время мне было бы лестно такое высказывание, но сейчас я сердито фыркнула, схватила Аманду за руку и потащила за собой.

Сворачивая за угол, не выдержала – оглянулась. Онтарио в коридоре не было. Интересно, куда он делся с учетом того, что коридор заканчивался тупиком?

Пришлось мне довести подругу до покоев Бабайки и сдать ей на руки – медведовое оказалось слишком коварным, поскольку действовало не сразу. К концу нашего пути распоясавшаяся фрейлина вовсю распевала гимн Кармодона и клялась мне в верности сердцем, почками и другими органами. Следует признать, что я ужасно хотела ей подпеть, причем громко, но я держалась из последних сил, памятуя о том, что отец пока не простил мне приключения с висельниками.

Добравшись, наконец, до своей спальни, я без сил упала рядом со смиссой, обняла ее за шею и сладко зевнула. В моей голове сладко шумели волны медведового вина, изгоняя мысли о завтра, обо мне, о Норрофинде. И об Онтарио…

«Если тебе что-то нужно, Альвина, твоего терпения хватит на всю мою армию!» – так говорил отец, и был прав. Я сидела, закрыв глаза и не шевелясь, уже двадцать минут, напоминая самой себе змею в засаде, и ждала, когда же вокруг перестанут, наконец, хлопотать новая статс-дама графиня Бабакса, фрейлины и куча горничных, наряжавших Мое Высочество для официального приема неверийских гостей.

Я не просто собиралась на прием, я готовилась к сражению за свое будущее. Сражению с собственным отцом, Его Величеством Отисом Третьим. Да, на моей стороне был союзник в лице принца Стича, однако я не была уверена в том, что он проявит достаточно смелости отказаться от брака на глазах у моего отца, бабули и огромной толпы придворных, как с кармодонской, так и с неверийской сторон. Поэтому собиралась высказаться первой и не оставить Его Высочеству шанса поскромничать. На мнение придворных мне было наплевать. Бабуля оказалась в курсе происходящего с того момента, как я вернулась во дворец. А вот отец…

Я сдержала вздох, открыла глаза и увидела в зеркале напротив бледное холодное лицо наследной принцессы, высокую прическу, украшенную драгоценной диадемой, темно-красный шелк пышного платья.

Такой в гробу хорошо лежать, а не мечтать о возведении городов в далеких северных землях!

Лобастая голова боднула меня под руку – смисса выпрашивала ласку, и я невольно улыбнулась. Вот и еще один союзник! Она не оставит, даже если отец сошлет меня в монастырь. Наверное, и Стич будет письма писать…

Я представила, как Его Высочество, покусывая верхушку пера, раздумывает, чего бы такого интересного рассказать мне в сообщении, и развеселилась.

Ссылка в Самыйсокс привела к неожиданным результатам – я повзрослела, обзавелась преданными сторонниками и, кажется, нашла на загадочном Севере дело всей своей жизни. Остальное – мелочи. Пожалуй, прикажу сегодня выдать борову Паксусу двойную порцию отрубей. Ведь это он во всем виноват.

Покидая свою комнату, мне казалось, я делаю первый шаг к возвращению в дремучие леса, окружающие Норрофинд. Идя мимо застывших в почтительных поклонах придворных, я думала о том, что раньше непременно сказала бы какую-нибудь гадость некоторым из них, а то и каждому. Но теперь передо мной стояли более важные цели.

Король уже был в тронном зале, когда я вошла. От впившихся в мою фигуру множества взглядов зачесалось между лопатками, и я едва не передернула плечами.

Смисса шла рядом, горделиво подняв голову и не глядя по сторонам. Пожалуй, она тоже выглядела, как наследная принцесса, только диадемы не хватало. Я скосила на нее глаза и подумала, что идея с диадемой хороша, но вряд ли Кошка позволит напялить на себя даже самую невесомую корону.

Сидящий на троне отец холодно кивнул. Интересно, бабуля рассказала ему о нежелании принца Стича брать в жены кармодонскую принцессу, или он злится до сих пор?

Занимая место рядом с королем, я разглядывала тех, кто стоял в первых рядах. Дядюшки Кевинса среди них не было. Он спрятался за расшитой гербами Кармодона занавесью, украшающей подиум с тронами. Его, я, естественно, заметила сразу – сказалась привычка вычислять шпионов, посланных по мою душу. От моего взгляда поверенный попятился, будто крыса, пытающаяся скрыться в водостоке. Наверное, если бы он знал, о чем я раздумывала, пустился бы бежать со всех ног! А думала я о том, что как бы Кевинс мне не нравился, отцу он служил честно и яростно. И как принцесса я это одобряла. А значит, быть ему однажды в Норрофинде, где его умения наверняка пригодятся.

В толпе справа я увидела Ананаксов, старшего и младшего. За спиной Его Светлости застыли королевские гвардейцы, давая понять, что судьба герцога решена. У стоящего рядом с ним сына, пожалуй, впервые на моей памяти, было напряженное выражение лица. Негодяй и подлец Онтарио искренне любил отца и переживал за его судьбу. Это я тоже одобряла. И как принцесса, и как любящая дочь.

Рядом с ними переминалась с каблучка на каблучок и переливалась всеми цветами радуги моя свита с неожиданно коричневым пятном в центре. Я поймала себя на том, что смотреть на Бабайку в строгом платье с высоким белым воротничком и белыми манжетами мне приятно даже как принцессе, славящейся любовью к безумным нарядам. Пожалуй, немного строгости моим фрейлинам не помешает, даже Аманде, которая с достоинством ловила восхищенные взгляды дворцовых ловеласов, хотя делала вид, что совершенно их не замечает.

Когда я опустилась на трон, стоящий на ступеньку ниже отцовского, смисса улеглась у моих ног, словно отгораживая от толпы.

Отец задумчиво посмотрел на Кошку, а ко мне неожиданно пришло понимание: он не сердится на меня! Он столько натерпелся из-за непутевой дочери, что теперь не знает, как себя вести. Протянув руку, я вложила пальцы в его широкую теплую ладонь и тихо произнесла, вспомнив слова Навыча, сказанные накануне ночью:

– Все будет хорошо, папа, вот увидишь.

В глазах короля промелькнуло изумление, но он не успел ничего сказать, поскольку горны бравурно заиграли гимн Неверии. Двери залы распахнулись, впуская чужеземную делегацию, во главе которой шел Стич.

Я вспомнила нашу первую встречу и усмехнулась. Отец имел вид гораздо более грозный, чем Его Светлость Ананакс, а эта толпа была куда больше той, что встречала Стича в Самыйсоксе. Придется все-таки помочь Его Высочеству преодолеть собственную скромность!

– Ты знаешь, папа, – прошептала я, – принц не женится на мне, к сожалению. Ты ведь не расстроишься сильно, правда?

Его Величество улыбнулся неверийским гостям. Одними губами – от такого усилия они даже побелели. И сипло спросил:

– ЧТО?!

– Мы не сошлись характерами, – не моргнув глазом, заявила я, и тоже улыбнулась приближающейся делегации. – Поэтому жить вместе не сможем. Хотя, как наследная принцесса, я понимаю твое желание в будущем объединить Кармодон и Неверию…

Отец вырвал руку из моих пальцев, вскочил и сбежал по ступеням.

– Ваше Величество Отис Третий, приветствую вас от имени дружественной славному Кармодону Неверийской державы и передаю наилучшие пожелания и поздравления от отца, короля Панча Первого, и матери, королевы Алары, – радостно возвестил Стич. – Позвольте преподнести наши скромные дары!

Он повернулся в сторону следовавшего за ним Распорядителя делегации, но король придержал его за рукав.

– Мы рады визиту, принц, и просим передать благодарности вашим венценосным родителям, – очень вежливо ответил отец. Так вежливо, что мне захотелось удрать через одно из окон тронного зала. Немедленно! – Мы также рады подаркам и принимаем их с удовольствием! Вы не хотите жениться на моей дочери?

Челюсть принца с грохотом обрушилась на пол. Эхом отозвались остальные челюсти, как кармодонские, так и неверийские.

– Как? – переспросил Стич, бледнея. – Как вы сказали?

– Почему вы отказываетесь от брака с моей дочерью? – взревел король так, что звякнули оконные щеколды и хрустальные подвески люстр. – Что вы себе позволяете?

Смисса вскочила и задергала ушами, и я успокаивающе опустила ладонь ей на холку.

В полной тишине, наступившей после слов отца, кто-то закашлялся. Да так сильно, что все невольно посмотрели в ту сторону.

Старый маг, держа в одной руке шкатулку, другой пытался вежливо прикрыть рот, однако кашель не проходил.

– Ой! – воскликнул принц. – Ему нужна помощь! Кто-нибудь, ударьте его по спине!

Я увидела, как рядом с Навычем оказался Онтарио, но новый рык отца меня отвлек:

– Отвечайте на мой вопрос, принц! Моя дочь из-за вас подверглась смертельной опасности, а вы не желаете на ней жениться?

– Из-за меня? – Стич так изумился, что сменил цвет с бледного на алый. – Но все было совсем не так! Это я…

– Папа, это неважно! – не выдержала я, вскакивая и сбегая вниз по ступеням. – Мы оба не хотим этого брака. Мы не любим друг друга.

– К сожалению, это так, Ваше Величество, – подтвердил принц, и в этот момент я действительно была готова расцеловать его на глазах у толпы.

По залу пронесся единый вздох – то ли вздох ужаса, то ли восхищения. Придворные, стоящие на первой линии, дружно отшатнулись – от отца можно было ожидать чего угодно.

– Ваше Величество, Ваше Величество, – послышался хриплый голос наконец откашлявшегося Навыча. – Позвольтить сначала смотреть подарок? Молодежь не мудра, она легко отвлекаться от дел и говорить глупости. Давайте не скандалить?

Я восхитилась его мужеству. Он был чужаком, но ясно дал понять королю, что наше со Стичем решение может привести к худшим последствиям, чем нарушение протокола.

Отец сделал несколько глубоких вдохов и выдохов. Кажется, Навыч только что спас жизнь своему принцу. И чужестранной принцессе, то есть, мне.

– Мы не скандалим, – буркнул Его Величество, – мы конструктивно общаемся. Но вы правы, уважаемый маг, давайте сначала подарки, а потом…

Он не договорил и посмотрел на меня так, что я обмерла. Мне явно не светил «отдаленный монастырь», скорее уж, пожизненное заточение. Интересно, смогу я отстроить город, сидя за решеткой?

– Ваше Осочество Стич, подойтить, – маг поклонился и протянул шкатулку. – Подарок Его Величеству!

Принц поспешил отойти от отца.

Коротко взглянув на меня, король приказал:

– Иди на место.

Я подобрала юбки и с достоинством поднялась на возвышение. Наверняка бабуля похвалит мою идеальную осанку в это мгновение!

– Ваше Высочество, пожалуйста, вернитесь, – вдруг услышала я голос Стича, и что-то в нем заставило меня оглянуться.

Принц уже стоял рядом с отцом, держа в руках шкатулку с артефактом.

– Прошу, спуститесь к нам, – повторил он и поклонился мне.

Легкий поклон выглядел, как танцевальное па. Да он издевается, что ли?

Чувствуя, что закипаю, я спустилась по ступенькам, стараясь не терять ни лица, ни достоинства, ни осанки.

– Ваше Величество, Неверия дарит Кармодону величайшую магическую ценность – волшебный кристалл, носящий название «Поцелуй правды», – раскатисто произнес Стич и сунул шкатулку моему, слегка растерявшемуся отцу, а мне… протянул раскрытую ладонь.

Я физически ощутила, как все собравшиеся затаили дыхание, но поскольку происходило что-то для меня не понятное, не обратила на это внимания.

– Вашу руку, принцесса, – блеснув темными глазами, сказал принц, и когда я все-таки вложила свои пальцы в его, добавил: – Ваше сердце мне тоже нужно!

Я не успела осознать, что происходит, как Стич притянул меня к себе и поцеловал.

Его губы были узкими и твердыми. Не мягкими и пухлыми губами Онтарио Ананакса, чужими, но сам поцелуй показался знакомым! Почудилось, что мир истончается, превращается в ничто, оставляя меня наедине с тем, кто умел так целовать!..

Еще немного, и я бы догадалась, однако охватившее меня смятение сыграло злую шутку. Оттолкнув Стича, я залепила ему пощечину на глазах у обеих толп – кармордонской и неверийской. Новый единый вздох толпы уж точно был полон исключительно ужаса!

Шкатулка выпала из рук отца. Проклятый артефакт глухо застучал о ее стенки, словно мое сердце, сейчас бешено бившееся в груди.

Принц улыбнулся, наклонился, поднял шкатулку и протянул королю.

– Вы случайно уронили, Ваше Величество.

– Что происходит? – спросил папенька. – Что все это значит?

– Да! – раздался взволнованный голос бабули. Покинув свиту, вдовствующая королева Миневра встала рядом со мной, словно желая защитить. – Мне тоже хотелось бы знать, что здесь происходит!

Я смотрела на Стича, а он – на меня, и в его глазах не было ни скромности, ни покорности, на растерянности, то есть всего того, что я привыкла ранее в них видеть. В них пылало пламя страстной натуры, сдерживаемое стальной волей.

Отец разглядывал нас обоих, словно висельников, вломившихся во дворец с целью украсть трон и застигнутых на месте преступления.

– Простите… Позвольте мне сказать! – вдруг раздался голос, который я меньше всего ожидала услышать.

Онтарио пытался выйти из толпы, но герцог повис на его плече, как бульдог, не пуская.

Никто не успел опомниться, когда бабушка грозным тоном приказала:

– Говорите, юноша! Ананакс, отпустите его!

Герцог поник и отступил. На миг я увидела, как блеснула седина на макушке Его Светлости, и мне стало его искренне жаль. Он любил сына и был готов ради него на все.

Онтарио подошел к нам, в волнении сжимая руки. Впервые на моей памяти он выглядел таким… потерянным?

– Ваши Величества, Ваши Высочества, в произошедшем недоразумении виноват только я, – грустно сказал он. – И я готов понести наказание…

В толпе раздалось два вскрика – это Аманда упала в обморок и повалила стоящую рядом тетушку Селесту.

– Помолчи, друг мой, – неожиданно произнес Стич.

И таким властным голосом он это произнес, что Онтарио тут же закрыл рот.

– Все произошедшее, действительно, недоразумение, Ваши Величества и Ваше Высочество, – продолжил неверийский принц. – Если вы позволите, я расскажу историю, больше похожую на сказку.

– Только сказок нам не хватало, – фыркнул отец.

Он в ярости прижимал к груди шкатулку, и делал это с такой силой, что я всерьез опасалась и за шкатулку, и за его кости.

– Говорите, Ваше Высочество, я люблю сказки, – не обращая на сына внимания, произнесла бабуля.

– А вы, принцесса, любите сказки? – поинтересовался Стич.

До поездки в Самыйсокс я бы ответила, что сказки – глупость. В них не умирают хорошие люди и добро всегда побеждает зло. Но заглянув в глаза мифического существа, я сама на мгновенье попала в сказку. Пусть даже это была история далекого прошлого.

Я кивнула. Стыдно признаться, мне хотелось немедленно повторить поцелуй! Потому что именно в нем скрывалась разгадка тайны происходящего.

– Прекрасно, – констатировал принц. – Но прежде я попрошу прощения у своего друга, Онтарио Ананакса, за то, что втянул его в авантюру с волшебным артефактом, не подозревая, чем все это кончится.

– У друга? – воскликнул герцог.

– Да, Ваша Светлость, – повернулся к нему Стич. – Мы с вашим сыном подружились на первом курсе академии. Однажды он возразил учителю, тот вспылил… Учитель допустил ошибку, а Онтарио со свойственной ему скрупулезностью указал на это. Я принял сторону Ананакса – так мы познакомились. Годы обучения мы провели бок о бок, вместе осваивали нелегкую науку международных отношений и проводили свободное время…

– Но почему ты ни в одном письме не написал о знакомстве с Его Высочеством, сын? – воскликнул герцог.

Онтарио покраснел.

– Я не хотел, чтобы ты думал, будто своими успехами в учебе я обязан дружбе с таким высокопоставленным лицом, – виновато ответил он.

Стич снова повернулся к нам и продолжил:

– В тот день мы отмечали окончание академии и так хорошо повеселились, что сами не поняли, как оказались в дворцовой библиотеке и почему наткнулись на сундук со старинными свитками. Боюсь, не вспомню, кому принадлежала идея познакомиться с ними поближе, но, полагаю, что мне… На самом дне мы нашли древний свиток. Казалось, он прямо в наших руках рассыплется в прах. С него все и началось. Известно, что Неверия славится волшебниками. У меня нет способностей к магии, но, как наследник престола, я изучал древненеверийский, поэтому смог прочесть написанное…

Принц замолчал, загадочно поблескивая глазами. Мне ужасно хотелось услышать продолжение, но Стич не торопился раскрывать свои тайны.

– Но что же дальше? – не выдержав, первой поинтересовалась бабуля.

– В чтении магических свитков есть неоспоримое правило, – вновь заговорил принц, – их надо читать верно, а это довольно сложно, поскольку имеют значение и ударения, и интонация. Я никогда не читал свитки правильно, но в ту ночь был слишком пьян… Это вышло случайно, и когда это произошло, я стал Онтарио Ананаксом, а мой друг – мной.

– А… – только и сказала я и мысленно постучала себя по голове.

Как же я сразу не догадалась, что Онтарио, о котором рассказывали, какой он милый и скромный, ведет себя отнюдь не скромно? Как же не узнала властные нотки в голосе, которыми в полной мере обладала и я, наследная принцесса Кармодона? И эти поцелуи…Мне стало жарко, едва я вспомнила их.

– Мы так сильно удивились, что протрезвели, – продолжал рассказ Стич. – Начали дурачиться, в шутку изображая друг друга. И в какой-то миг поняли, как было бы интересно примерить на себя чужую жизнь. План родился мгновенно. Я подозревал, что отец придумает повод для отправки меня вместо себя в Кармодон для знакомства с Ее Высочеством, и хотел по возможности отсрочить поездку. Онтарио, напротив, не терпелось вернуться на родину, однако он опасался, что его возлюбленная Аманда Кивис, первая красавица Самыйсокса, за прошедшие годы позабыла о своем обещании выйти за него замуж.

– Онти! – раздался возмущенный возглас.

Пришедшая в себя Аманда смотрела на младшего Ананакса с негодованием, что делало ее еще прекраснее.

– Но, дорогая… – попытался успокоить ее Онтарио, однако она фыркнула, как разъяренная смисса, и отвернулась.

Стич коротко глянул на них и продолжил:

– Мы поняли, что это наш шанс, и провели необходимую процедуру для завершения заклинания, а именно отрезали у себя по локону, обменялись ими и разошлись.

Так вот чей локон носил Онтарио, то есть Стич, в медальоне! Локон был светлый, и я подумала, что это локон Аманды, а на самом деле это были волосы настоящего Онтарио Ананакса.

– Я отправился в студенческое общежитие, собирать вещи для возвращения в Кармодон, а он – в мои покои. Мы собирались спустя несколько дней покинуть Неверию, чтобы примерно в одно и то же время прибыть в Тессу, на празднование Дня рождения Вашего Величества.

Судя по выражению лица, папенька никак не мог решить, вытолкать неверийского гостя взашей из дворца или огреть шкатулкой с артефактом. Стич понимающе улыбнулся.

– Перед отъездом мы с Онтарио договорились по прибытии в Самыйсокс, где должна была остановиться на отдых неверийская делегация, в обратном порядке прочитать заклинание, чтобы вернуть себе собственную внешность. Мне не терпелось ощутить вкус свободы, поэтому я выехал первым. Наконец-то я путешествовал без свиты, мог останавливаться там, где захочу, и делать, что пожелаю. Я прибыл в Самыйсокс на несколько дней раньше кортежа, и был тронут любовью и заботой, которыми меня окружил Его Светлость Ананакс. А затем я встретил Ваше Высочество…

Стич замолчал. Я смотрела на него во все глаза, и все тяжелее было сопротивляться притяжению, возникшему между нами с первой секунды знакомства. Хотя, если говорить откровенно, вазу притянуло к принцу быстрее!

– Мы с вами похожи, принцесса, – признался Стич. – Вы умны и отважны, вы как смисса боретесь за свою свободу. Впервые я встретил человека, который переживал то же, что и я, и понимал меня. Точнее… Я ведь особенно ничего не рассказывал о себе, чтобы наш с Онтарио обман не раскрылся, но вы – говорили. И в ваших словах я узнавал себя самого. В первую встречу вы заинтриговали меня. Вы вели себя со мной так, как никто не позволял себе, вы остроумно дерзили и прелестно сердились. С бала я ушел очарованный, хотя еще не понимал, что влюбился по самые уши. Я понял это позже – в тот день, когда разбойники напали на вас в первый раз…

– Что значит «в первый раз»? – нехорошим тоном осведомился отец.

Завороженная рассказом, я махнула на папеньку рукой и воскликнула:

– Неважно! Принц, продолжайте.

– Тогда я понял, Альвина, что сделаю ради вас все – украду, убью, лишь бы вы были в безопасности! – не отрывая от меня взгляда, сказал Стич. – Обеспечить вашу безопасность я мог лишь одним способом – женившись на вас. И я принял окончательное решение, хотя до этого момента изо всех сил сопротивлялся браку, который навязывал отец. Но именно в тот вечер Его Светлость поставил вопрос о браке с барышней Кивис ребром. Мне пришлось, в качестве Онтарио, пообещать жениться. Я выдвинул условие не назначать дату свадьбы, после чего сделал Аманде предложение. Я думал, мы вот-вот снимем заклинание…

Принц замолк, покосился на Онтарио и неожиданно сменил тему:

– Когда в лесу на вас напал медведь, я был вне себя от ярости. На вас, за вашу опрометчивость, на Онтарио – за то, что не защитил вас, и, самое главное, на себя, за то, что меня не оказалось рядом! Мне хотелось все время видеть вас, Альвина, поэтому ночи я проводил под вашими окнами. И однажды узнал, что вы умеете не только язвить, но и печалиться. Вы стояли у окна, обнимая игрушку, и смотрели вдаль. Хотел бы я знать, о чем вы думали в тот момент!

Я в волнении прикусила губу, потому что прекрасно помнила ту ночь. Одну из тех ночей, что заставляют человека взрослеть.

Стич шагнул вперед и взял мои руки в свои. Его пальцы были сильными и жесткими. Мужчина с такими пальцами никогда не выпустит из рук свою судьбу и судьбу тех, кто с ним связан!

– Я прошу прощения у вас, принцесса, что доставил вам столько неприятных мгновений своим поведением. Я ясно видел, как поначалу вы были растеряны и недоумевали, а затем – разгневаны, поскольку посчитали меня обманщиком и ловеласом. Пожалуй, я таким и был – до встречи с вами! Когда вас похитили, я винил во всем себя. Ведь не будь этого свитка, именно я оказался бы рядом с вами в саду в тот вечер, и план разбойников не удался бы. Впервые в жизни я ощутил страх – страх за кого-то другого, за вас! Я искал денно и нощно, пока не вышел на след разбойников, укравших лошадей и провиант. Зная, что два человека будут двигаться быстрее, чем целая армия, нанял егеря Симмонса, который прекрасно ориентировался в незнакомой мне местности. Когда смисса нас нашла, я уже шел по вашему следу на север, зная, что мое единственное желание – видеть вас рядом с собой на протяжении всей жизни. Вы ответите мне «да»?

– Что? – прошептала я пересохшими губами.

Все сказанное казалось не реальностью, а авантюрным романом, прочитанным на ночь. Таким, в которым «любовь» рифмовалась с «кровь», и вечные бабочки порхали в животах у героев. Вот только я прекрасно помнила, как под действием «плюй-в-ухо» принц признался, что любит меня и будет любить до самой смерти. И как я испугалась признания, потому что поняла, – он говорит правду!

– Вы выйдете за меня, Альвина? – спросил Стич. И совершенно серьезно добавил: – Ответа «нет» я не переживу!

– Правда, не переживете? – не удержалась я.

– Правда, – шепнул он, склоняясь ко мне, и его горячее дыхание опалило мои губы. – Клянусь Неверией!

Я замешкалась. Да, я злилась на обман, но признание и близость Стича были ужасно приятны. Может, помучить его, заставляя дожидаться ответа?

Из-за спины раздалось сердитое покашливание, и я оглянулась. Бабуля нервно теребила кружевной, расшитый золотом платочек, и в ее взгляде я прочла: «Даже не думай!»

– Э-э-э… – промямлила я. – Пожалуй…

– Пожалуй, что? – еще ниже склонился Стич.

Зря он это сделал! Позабыв об ответе, я потянулась к нему всем телом и приникла губами к его губам.

Мы целовались, и это было самым лучшим «да» из всех непроизнесенных! А когда, наконец, оторвались друг от друга, я увидела, как бабушка прикладывает платочек к повлажневшим глазам.

– Альви, я не расслышал! – рявкнул отец.

– Да, – тихо сказала я, глядя в темные глаза неверийского принца, в которых я тонула, как розовый лепесток в сахарном сиропе.

Принц прижал мою руку к губам. После чего разыскал взглядом в толпе Аманду:

– Прежде чем мы продолжим, я хочу сказать еще несколько слов. Я прошу прощения у вас, дорогая Аманда, за то, что присвоил себе минуты, принадлежащие Онтарио. Но я лелею надежду, что обращался с вами максимально бережно, говорил правильные слова и старался вас не расстраивать и не компрометировать. Кольцо, что я преподнес, когда делал предложение, Онтарио приобрел в Неверии специально для вас. Считайте, что в данном случае я выступал, как его поверенный. Вы не в обиде на меня?

Порозовевшая Аманда присела в глубоком реверансе. Кажется, до нее только что начало доходить, что украдкой целовалась она с собственным женихом, а не с неверийским принцем!

– Онтарио, подойди, – приказал Стич, и когда младший Ананакс подошел, положил ему руку на плечо: – Я прошу прощения и у тебя, мой друг, за дурацкую идею с волшебным свитком, которая привела к путанице, чуть было не сделавшей несчастными стольких прекрасных людей! Простишь ли ты меня?..

– Но ведь это я должен просить у тебя… у вас прощения за то, что забыл свиток в Неверии, Ваше Высочество! – воскликнул Онтарио. – Если бы этого не случилось, мы смогли бы обменяться внешностями еще в Самыйсоксе.

Я посмотрела на него. На широкоплечего, светловолосого, симпатичного и смущенного молодого человека, с такими знакомыми повадками, на своего самого настоящего друга, и спросила:

– Ты правда забыл чертов свиток?

Он кротко вздохнул и ответил:

– Правда.

– И как вы вышли из положения?

– Нас вытащили, – засмеялся Стич, указав на Навыча. – Вчера, после визита Вашего Высочества, я обратился к нему за помощью, но он каким-то образом уже обо всем догадался…

Я вспомнила, как маг расспрашивал о плане строительства города, и с каким волнением переспросил: «Здеся два почерка. Вы о каком?»

– Иногда я бываю ужасно рассеянным – вздохнул Онтарио. – Я даже не помню, куда засунул «чертов» свиток…

– Уважаемый маг всю ночь готовил зелье, которое мы выпили сегодня рано утром, – пояснил Стич. – Но для того, чтобы оно подействовало, требовалось время. Так что в тронный зал вместо меня входил Онтарио Ананакс. А затем…

– Маг кашлял неспроста? – догадалась я.

– Да, – кивнул принц, – я стоял рядом с ним, Онти подошел вплотную, а все взгляды были обращены на Его Величество и Ваше Высочество… И никто ничего не заметил.

Я с благодарностью посмотрела на Навыча. Он поклонился. На его морщинистом лице улыбка расцветала как дивный экзотический цветок. Тем сильнее был контраст с печальным образом Его Светлости, за спиной которого маячили королевские гвардейцы.