Принцесса на стажировке

Но когда СМОТРИШЬ чужую игру, то нет даже этого. Одна сплошная скука. Скука, которая, кажется, никогда не кончится. Мне и в голову не приходило, что когда Лилли просила меня не занимать субботу, она имела в виду, что мы с ней пойдем на школьное мероприятие. Спрашивается, с какой стати мне заниматься чем-то, связанным со школой (конечно, кроме домашней работы), в ВЫХОДНЫЕ? Но Лилли сказала, что очень важно, чтобы до понедельника, когда состоятся выборы, я появлялась на как можно большем количестве школьных мероприятий. Вот и сейчас она все время тычет меня в бок и повторяет: «Перестань писать дневник и пообщайся с народом» . Но я как-то не очень уверена, что общение с народом во время школьного футбольного матча принесет мне голоса избирателей. Знаете, почему? Потому что все, кто здесь собрался, почти наверняка будут голосовать за Лану.

Да и почему бы им за нее не голосовать? Посмотрите на нее, как она выполняет все эти акробатические прыжки. Она абсолютно БЕЗУПРЕЧНА. Во всяком случае внешне. Внутри-то, я точно знаю, ее сердце черно как печная сажа и все такое. Но снаружи – у нее идеальная улыбка, идеально ровные белые зубы без щели посередине, идеальной формы идеально загорелые ноги без порезов от бритвы, на губах у нее идеальный блеск, к которому волосы никогда не прилипают. Так с какой стати кому-то голосовать за меня, когда они могут голосовать за Лану?

Лилли говорит, что это глупости, что выборы президента студенческого совета – это не конкурс красоты и не соревнования в популярности. Но как ей вообще пришло в голову выдвинуть кандидатом МЕНЯ? И как я попала СЮДА? Смотреть эту игру пришли только другие спортсмены и болельщицы. Мало вероятно, чтобы кто-то из них стал голосовать за МЕНЯ.

Лилли говорит, что они не будут за меня голосовать, если я не перестану сидеть, уткнувшись в дневник, и не поговорю с ними. ПОГОВОРИТЬ С НИМИ! С БЕЗУПРЕЧНЫМИ ПОПУЛЯРНЫМИ РЕБЯТАМИ! Да им здорово повезет, если меня на них не СТОШНИТ.

12сентября, суббота, 15.00, кафе «Рейз пицца»

Ну и что, все это оказалось пустой тратой времени. Лилли говорит, что не пустой. Она говорит, что на самом деле день прошел очень познавательно. Что бы это ни значило. Не понимаю, как Лилли сделала такой вывод, ведь она почти всю игру провела за спинами доктора Московитца и миссис Уайнбергер – они сидели на трибуне, – подслушивая их разговор с родителями Триши Хейс. Насколько я могу судить, Лилли даже не следила за игрой. Это мне пришлось болтаться вокруг, подходить к людям, которые на меня и не взглянут лишний раз, если встретят в коридоре школы, и говорить что-нибудь типа: «Привет, мы не знакомы. Меня зовут Миа Термополис, я принцесса Дженовии и баллотируюсь в президенты студенческого совета школы».

Честное слово. В жизни не чувствовала себя большей идиоткой. На меня никто не обращал внимания. Игра, похоже, была ужасно захватывающей. Мы играли против мужской сборной «Тринити», которая чуть ли не каждый год, чуть ли не всю историю СШАЭ обыгрывала нас с треском. Но сегодня все было иначе, потому что сегодня СШАЭ пустила в ход свое секретное оружие, Рамона Ривераса. В общем и целом как только Рамон получал мяч, он его уже не терял до тех самых пор, пока не пошлет его в сетку ворот за спиной вратаря «Тринити». СШАЭ разгромила команду «Тринити» со сче shy;том 4:0.

Оказалось, что я была права насчет Рамона. Забив победный гол, он сорвал с себя футболку и стал размахивать ею над головой. Не хочу распускать сплетни и все такое, но я заметила, что когда это случилось, миссис Уайнбергер расправила плечи и села немного прямее.

Естественно, Лана выбежала на поле и бросилась Рамону на шею. Когда я видела ее в тот день в последний раз, Рамон носил ее на шее вроде как трофей или еще что-нибудь в этом роде. Кто ее знает, может у нее такой принцип: «Выиграл один матч за СШАЭ – получи одну болельщицу бесплатно!» Но неважно. Пусть Рамон ее забирает, мне все равно. Может, он сумеет так ее занять, что у нее не останется времени на МЕНЯ, и она оставит меня в покое. Меня и моего «парня из колледжа».

Это мне напомнило, что после игры я должна пойти к Майклу в общежитие, познакомиться с его соседом по комнате и «наверстать упущенное», поскольку мы не виделись целую неделю. Во всяком случае, именно этим мы собираемся заняться, по словам Майкла, – он это сказал сегодня утром, когда мы наконец сумели связаться друг с другом. Майкл смог до меня дозвониться, только когда я вспомнила, что нужно включить мобильный. Голос у него был какой-то раздраженный. Он сразу спросил:

– Что у тебя там творилось ночью, когда я позвонил?

– Ну-у… – сказала я.

Звонок Майкла застал меня в Центральном парке, я как раз покупала на лотке крендель. Многие этого не знают, но нью-йоркские крендели – я имею в виду те, которые можно купить у уличных торговцев – обладают целебными свойствами. Да-да, это правда. Уж не знаю, что в них есть такое, только когда у тебя болит голова или еще что-нибудь не так, стоит только купить такой крендель и откусить его, как голова сразу перестает болеть. А у меня тогда как раз ужасно болела голова, потому что ночью я вообще не спала.

– У меня были девчонки, – объяснила я Майклу, как только проглотила первый кусочек горячего соленого кренделя. – Они приходили с ночевкой. Только, как ты понимаешь, нам было не до сна. – Я рассказала, как мы прыгали на кровати и вопили «Сними штаны» и все такое.

Почему-то Майклу все это не показалось смешным. Я, естественно, не стала рассказывать, как после я сделала себе мини-платье, завернувшись в резиновый коврик для ванной, и стала петь песню «Молочный коктейль», а вместо микрофона у меня был пульт от телевизора. Я хочу сказать, мне же не нужно, чтобы Майкл решил, что я совсем спятила. Знаете, что он на это сказал?

– Значит, в твоем распоряжении был целый гостиничный номер, и ты пригласила мою сестру.

– А еще Шамику, Тину и Линг Су, – сказала я, вытирая с подбородка горчицу. Кажется, я забыла упомянуть, что целебные свойства кренделя не действуют, если его не помазать горчицей.

– Ну да, – сказал Майкл. – Ну, так ты придешь ко мне или нет?

Должна сказать, что многим его поведение показалось бы грубым. Но только не мне. Я вроде как облегчение испытала, узнав, что Майкл на меня сердится, и неважно, за что. Потому что если он на меня сердится, вероятнее всего, это означает, что сейчас все его мысли не заняты только тем, чтобы заняться Этим Делом. А мне не сказать чтобы очень хотелось заводить с ним разговор об Этом, хотя я и понимала, что Тина права и рано или поздно нам нужно поговорить об этом начистоту.

Итак, сейчас я сижу с Лилли в пиццерии, и до того, как собраться с духом, сесть вместе с Ларсом в лимузин и ехать в общежитие к Майклу, мне осталось только съесть ресторанную порцию обыкновенной пиццы с сыром. Оказывается после того, как всю ночь тусуешься, на следующий день довольно трудно жить нормальной жизнью. Не знаю, как только сестры Хилтон ухитряются постоянно существовать в таком режиме.

Лилли сейчас говорит, что с выборами теперь все схвачено. Понятия не имею, что она имеет в виду, потому что:

А) Прошлой ночью у нас так и не дошло до репетиции дебатов, так что у меня не было ни малейшей возможности отшлифовать свои понедельничные ответы.

Б) Большинство из тех, с кем я разговаривала на трибунах во время игры, смотрели на меня как на сумасшедшую и говорили: «Я буду голосовать за Лану».

Да и вообще, Лилли всю игру просидела на трибуне с чьими-то родителями, так откуда ей что-то знать?

Хотя я бы не прочь спросить ее насчет Этого Дела. Я хочу сказать, Лилли ведь тоже никогда Этим не занималась… во всяком случае я так думаю. Со своим последним парнем она дошла только до второй ступени. И все же мне почему-то кажется, что она могла бы рассказать мне что-нибудь ценное на эту тему. Но я же не могу говорить с Лилли о том, заниматься или не заниматься Этим Делом с ее БРАТОМ. Я хочу сказать, это же такая гадость! Если бы какая-нибудь девчонка решила поговорить со мной о том, как заниматься Этим с Рокки, я бы, наверное, ее поколотила. Хотя, конечно, это немного другое дело, Рокки – мой младший брат, и ему всего четыре месяца.

Кроме того, я, кажется, знаю, что бы сказала Лилли: возьми и сделай. Ей легко говорить, она чувствует себя в своем теле вполне уютно. В отличие от меня, она не старается до и после урока физкультуры переодеться из школьной формы в спортивную как можно быстрее, и желательно в темноте, и желательно в том углу, где как можно меньше народу. Иногда Лилли даже расхаживает по раздевалке совсем голая, громко спрашивая: «Может мне кто-нибудь одолжить дезодорант? » И что бы Лана и ее подружки ни говорили про фигуру Лилли, ее большой живот и целлюлит, ее это, кажется, нисколько не трогает.

Не то, чтобы я переживала, что Майкл станет что-нибудь говорить по поводу моего голого тела. Скорее, я боюсь, что мне будет неловко оттого, что он вообще увидит меня голой. Хотя увидеть его тело я, естественно, не прочь. Наверное, это значит, что я зажатая недотрога, предубежденная и еще что-нибудь в этом роде. Наверное, я не достойна быть президентом студенческого совета школы имени Альберта Эйнштейна даже несколько дней перед тем, как я сложу полномочия и уступлю место Лилли. И уж конечно, я не достойна быть принцессой страны, которую я ухитрилась довести до того, что ее вышвыривают из Евросоюза… если, конечно, дело до этого дойдет. Если честно, то я вообще мало чего достойна.

Кажется, пора ехать к Майклу.

Эй, кто-нибудь, пристрелите меня!

12 сентября, суббота, 17.00,

ванная комната Майкла в общежитии

Я-то думала, что Колумбийский университет – такое место, в которое трудно попасть. Я думала, что они проверяют тех, кто пытается к ним поступить. Если так, то почему они принимают в университет сумасшедших вроде Майклова соседа по комнате?

Пока не появился этот тип, все шло хорошо. Мы с Ларсом позвонили Майклу по домофону из вестибюля Ингл-холла – так называется дом, где находится его общежитие. Чтобы нас пропустили, Майклу пришлось спуститься и зарегистрировать нас, они там в Колумбийском университете очень серьезно относятся к безопасности студентов. (Жаль только, что их куда меньше волнует безопасность гостей их студентов!) Мне пришлось оставить на проходной свой ученический билет – это чтобы я не попыталась улизнуть, не выписавшись. Ларса заставили оставить разрешение на ношение оружия, хотя все-таки разрешили взять с собой пистолет, когда узнали, что я – принцесса Дженовии, а он – мой телохранитель.

Короче говоря, как только мы все зарегистрировались, Майкл проводил нас наверх. Я, конечно, уже была один раз в Ингл-холле, когда мы помогали Майклу устроиться, но теперь, когда не было толп родителей и грузовых тележек, все здесь выглядело совсем по-другому. По коридору то и дело пробегали парни в одних полотенцах, визжа, прямо как в сериале «Девушки Гилмор». Двери в некоторые комнаты были открыты, и из них неслась очень громкая музыка. Повсюду висели плакаты, приглашающие обитателей общежития пойти на какой-нибудь марш протеста, и приглашения на вечера поэзии в соседние кофейни. Все это выглядело очень по-университетски.

Майкл, кажется, больше на меня не сердился, потому что, здороваясь, он очень мило поцеловал меня, и я за это время успела вдохнуть запах его шеи, и у меня сразу повеселело на душе. Что касается целебных свойств, то шея Майкла в этом смысле почти так же хороша, как соленые крендели от уличных нью-йоркских торговцев.

Ларса нам удалось бросить в студенческом холле на том же этаже, где живет Майкл, – там стоял большой телевизор и показывали бейсбольный матч. Можно было бы подумать, что для одного дня Ларс и так уже достаточно насмотрелся спорта, ведь мы с ним провели, наверное, часа три на школьном матче. Но нет, стоило ему взглянуть на счет, который оказался ничейным, как он прилип к экрану вместе с другими зрителями, которые тоже сидели с раскрытыми ртами и не могли оторваться от телевизора.

Мы с Майклом пошли дальше и пришли в его комнату. Комната выглядела гораздо лучше, чем когда я заходила в нее в прошлый раз, в день, когда Майкл вселялся. Большую часть стены закрывала большая карта галактики, всякого компьютерного оборудования стало еще больше, наверное, даже в НОРАД[4] столько нет, потому что оно стояло на всех горизонтальных поверхностях, кроме кроватей. На потолке красовалась большущая табличка «Смотри, не вздумай здесь парковаться!». Майкл клянется, что не стащил ее с улицы.

На Майкловой половине комнаты очень чисто и полный порядок, кровать закрыта синим пледом, вместо тумбочки стоит маленький холодильник и повсюду книги и компакт-диски. На другой половине комнаты порядка поменьше, покрывало на кровати красное, вместо холодильника – микроволновая печь, и повсюду книги и DVD-диски. Не успела я еще спросить, где Ду Пак и когда я с ним познакомлюсь, как Майкл потянул меня на свою кровать. Мы очень мило знакомились заново после недельной разлуки, как вдруг дверь неожиданно распахнулась и в комнату вошел высокий кореец в очках.

– Привет, Ду Пак, – небрежно так сказал Майкл. – Это моя девушка, Миа. Миа, это Ду Пак.

Я протянула правую руку и одарила Ду Пака самой лучшей улыбкой из арсенала принцессы.

– Здравствуйте, Ду Пак, – сказала я. – Рада с вами познакомиться.

Но Ду Пак не пожал мне руку, как я ожидала. Вместо этого он быстро перевел взгляд с меня на Майкла и обратно, а потом вдруг засмеялся и говорит:

– Ха-ха, очень смешно! Сколько он вам заплатил, чтобы вы сыграли со мной эту шутку?

Совершенно сбитая с толку, я посмотрела на Майкла. Он сказал:

– Ду Пак, я не шучу, Миа правда моя девушка.

Ду Пак снова засмеялся и говорит:

– Ох уж эти американцы, вечно вы шутите! Ладно, ребята, заканчивайте.

Тогда попыталась я:

– Э-э, Ду Пак, – сказала я. – Я на самом деле девушка Майкла. Меня зовут Миа Термополис. Я очень много о вас слышала и рада, что наконец увидела вас живьем.

Тут Ду Пак захохотал так, что прямо пополам сложился и повалился на кровать.

– Ой, не могу… – От смеха у него даже слезы на глазах выступили. – Нет, этого не может быть. Что бы вы, - он показал на меня, – и встречались с ним… - он показал на Майкла, – такого просто не может быть!

Майкла все это стало вроде как раздражать.

– Послушай, Ду Пак, – начал он угрожающим голосом.

Один раз слышала, как он обращался таким голосом к Лилли, это было когда она доставала его по поводу его любви к фильму «Стар Трек». Я попыталась помочь, хотя на самом деле я понятия не имело, что Ду Пака так рассмешило.

– Серьезно, – сказала я, – мы с Майклом встречаемся уже девять месяцев. Я учусь в средней школе имени Альберта Эйнштейна, это на этой же улице, только дальше, и живу с мамой и отчимом в Вил…

– Помолчите пожалуйста, – перебил меня Ду Пак.

Очень вежливо перебил, должна признать, но все равно как-то дико слышать, когда мне кто-то велит замолчать. Еще более странно было, что он повернулся ко мне спиной и заговорил с Майклом, понизив голос. В его голосе чувствовалась настойчивость, а Майкл отвечал ему так же тихо, но скорее раздраженно, чем настойчиво. Стоять в комнате и наблюдать, как два человека ведут между собой разговор в настойчивых и раздраженных тонах, который ты даже не можешь подслушать, было очень дико, поэтому я решила оставить их наедине и ушла сюда, в ванную. Мне и здесь слышно, как Ду Пак что-то возбужденно шепчет Майклу, который, к счастью, перестал говорить шепотом, так что, по крайней мере, ЕГО часть разговора мне слышна.

– Ду Пак, я же тебе говорил, кто она! – сказал Майкл. – Она моя девушка. Никто тебя не разыгрывает.

Как ни странно, в ванной у них оказалось довольно чисто – для мальчиков. Тут нет ничего такого, до чего мне было бы страшно дотронуться. Я вижу, что они заменили казенную резиновую занавеску для душа на другую, с картой мира. Наверное, это должно успокаивать Ду Пака, который, наверное, тоскует по родине. Теперь он может принимать душ и одновременно смотреть на свою страну на карте.

О-о-ох, Ду Пак тоже заговорил в полный голос. Наверное, они оба считают меня глухой.

– Но, Майк, я не понимаю, – говорит Ду Пак. МАЙК???? Почему он называет его Майком? – С какой стати ей встречаться с ТОБОЙ?

Я начинаю кое-что понимать. Видно, Ду Пак меня узнал. В последнее время моя фотография и правда довольно часто появлялась в разных газетах и журналах – из-за истории с улитками, школьных выборов и всего такого. Наверное, Ду Пак не может поверить, что Майкл правда встречается с принцессой.

Что ж, я его не виню. На свете нет ничего более идиотского, чем быть принцессой. Неудивительно, что Майкл не стал предупреждать Ду Пака заранее. Ему, наверное, ужасно неловко признаваться друзьям по колледжу, что он мало того, что встречается со школьницей, так эта школьница ко всему еще и принцесса. Бедный Майкл. Я и не знала, что его дразнят за то, что он встречается с особой королевской крови. А если учесть, что у этой особы к тому же есть телохранитель, почти нет грудей и что она младенцелизательница, остается только удивляться, что Майкл до сих пор мне предан.

Ой, они перестали говорить. Наверное, теперь мне уже можно выйти.

12 сентября, суббота, 19.00, кафе (212)

Приходится писать быстро, пока Майкл стоит в очереди, чтобы заплатить за еду. Очередь в кассу, слава богу, ужасно длинная – кафе набито битком – так что Майкл вернется не очень скоро.

Так вот, я выяснила, почему Ду Пак решил, что Майкл его разыгрывает насчет того, что я – его подружка. И то, что я принцесса, тут абсолютно не при чем. Дело в том, что Ду Пак считает, что я слишком КРАСИВАЯ для Майкла.

Кроме шуток! Ду Пак мне сам это сказал, когда я вышла из ванной. Вид у него был совершенно пристыженный. И он сказал это по собственной воле, Майкл его перед этим даже не побил или еще что-нибудь в этом роде.

– Я прошу прощения, что не поверил, когда вы сказали, что вы девушка Майкла, – сказал Ду Пак очень виноватым тоном. – Понимаете, вы слишком красивая, чтобы встречаться с Майклом. Он… как это у вас называется? Ах да, ботаник. Вроде меня. А у ботаников вроде нас никогда не бывает красивых подружек. Вот я и подумал, что он меня разыгрывает. Прошу вас, примите мои глубочайшие извинения за эту ошибку.

Я посмотрела на Майкла, потом снова на Ду Пака, пытаясь понять, не разыгрывают ли они меня, но по смущенной густо покрасневшей физиономии Ду Пака и еще более смущенному и еще более красному лицу Майкла поняла, что нет, меня не разыгрывают» Ду Пак говорил всерьез. Он правда считает, что я слишком красивая для того, чтобы встречаться с Майклом!!!!! СЕРЬЁЗНО!!!

Наверное, у них в Южной Корее совсем другие стандарты красоты, чем у нас, в США.

А еще, похоже, там, откуда Ду Пак приехал, у ребят, которые целыми днями возятся с компьютерами, просто не бывает подружек. Вообще. Может, поэтому они их вечно рисуют. Я имею в виду анимэ и манга. Но я объяснила Ду Паку, что у нас в Америке быть ботаником даже стильно, и что самые разумные девочки сами хотят встречаться с ботаниками, а не со спортсменами.

Судя по виду Ду Пака, он хотел мне поверить, но боялся. Тогда я напомнила ему, что Билл Гейтс, которого можно назвать королем ботаников, женат. Кажется, это его наконец убедило. Он пожал мне руку и стал взволнованно расспрашивать, есть ли у меня подруги, которых я могла бы когда-нибудь привести с собой, чтобы он и другие ребята с его этажа могли с ними познакомиться. Я сказала, что обязательно постараюсь кого-нибудь привести. Потом Ду Пак сказал, что ему надо сходить в компьютерный магазин за последней версией какой-то игры. После того, как он ушел, Майкл недовольно пробурчал, что университет мог бы поселить первокурсников по одному в комнате, а не заставлять их жить по двое. Это мне напомнило об одной вещи, которую я заметила в их ванной, когда уже собиралась выйти. Я только сейчас осознала до конца, что я нашла. И теперь мысль об этой вещи крепко засела у меня в мозгах и не дает мне покоя.

В ванной Майкла и Ду Пака, в аптечном шкафчике, лежит упаковка презервативов!!!!!!!

Честное слово. Я сама ее видела. О господи, Я сама это видела.

ЧТО ЭТО ЗНАЧИТ????? Я хочу сказать, ежу понятно, что Ду Пак ни с кем не занимается Этим Делом, он же практически ПРИЗНАЛСЯ, что у него никогда не было подружки. Тогда ЧЬИ это презервативы?????

Упс, Майкл вернулся…

13 сентября, Воскресенье, 13.00, по дороге в «Плазу»

ГОСПОДИ, ГОСПОДИ, ГОСПОДИ, ГОСПОДИ, ГОСПОДИ… Надо дышать. Серьезно, надо дышать, как учили на занятиях по йоге в тот раз, когда я там была. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох.

Ладно, я могу это сделать. Я могу это написать. Надо просто записать все это на бумаге, как я записываю все, даже самые мелкие события, которые со мной происходят, и тогда все будет хорошо. Все ДОЛЖНО быть хорошо. Просто обязано.

Мы это сделали. Я имею в виду, мы поговорили. ОКАЗЫВАЕТСЯ, МАЙКЛ РАССЧИТЫВАЕТ, ЧТО МЫ С НИМ БУДЕМ ЗАНИМАТЬСЯ СЕКСОМ… КОГДА-НИБУДЬ.

Ну вот, я это написала.

Ну, и почему же мне ни чуточки не полегчало?

Боже, что же мне делать??? Как могло получиться, что Лана оказалась права? Лана никогда ни в чем не была права!!! Помню, она нам рассказывала, что если зажать нос, когда чихаешь, то лопнут барабанные перепонки. А как вам такая «народная мудрость», которой она с нами поделилась: «Если принять душ во время месячных, то можно истечь кровью до смерти?» А в прошлом году она задурила некоторым головы идеей, что если выпить таблетку аспирина и запить его диетической колой, то дырка в желудке обеспечена. Суть в том, что все это оказалось враньем. Так почему именно в этот раз вышло так, что она сказала о чем-то правду???

Ребята из колледжа НА САМОМ ДЕЛЕ ожидают, что их девушки будут заниматься Этим Делом. По крайней мере, в конце концов. Я хочу сказать, Майкл был очень милым, проявил понимание и смутился почти так же сильно, как я. Сразу могу сказать, он не собирается меня бросить, если мы не займемся Этим прямо завтра. Но он определенно хотел бы Этим заняться.

Когда-нибудь.

ААААААААААААХХХХХХХХХХХХПШ!

Мне, конечно, следовало об этом догадаться. Потому что настоящие мужчины, такие, как Волверин из фильма «Люди Х» или Чудовище из «Красавицы и Чудовища», абсолютно все ходят делать Это. Они, конечно, ведут себя вежливо. Я хочу сказать, тот же Волверин занимал Джин Грей остроумной беседой. А Чудовище кружило Белль в вальсе так, как будто у него на уме ничего и не было, кроме танцев. Но как ни крути, никуда не деться от факта, что в конце концов в глубине души ВСЕ МУЖЧИНЫ ХОТЯТ ЗАНИМАТЬСЯ ЭТИМ.

Не знаю, почему я думала, что Майкл может быть другим. Я хочу сказать, я видела фильмы «Настоящий гений» и «Месть ботаников», и мне надо было усвоить, что даже самые умные ребята любят секс. Или во всяком случае они его полюбят, если найдут того, кто будет готов заниматься с ними сексом. Мы же не принадлежим к какой-нибудь религии, которая запрещает заниматься Этим Делом до свадьбы и все такое. Я хочу сказать, Майкл – иудей, но не ТАКОЙ иудей. Он, например, все время ест сэндвичи с беконом и салатом.

Но все равно. Я хочу сказать, СЕКС – это все-таки серьезный шаг.

Именно это я и сказала Майклу, когда мы с ним сегодня вечером после обеда обнимались в его комнате. Не подумайте, что он меня лапал и все такое. Майкл никогда этого не делал, хотя теперь я знаю, что ему ХОТЕЛОСЬ это сделать. Нет, просто поблизости всегда кто-нибудь околачивался. Кроме сегодняшнего вечера, потому что Ларс намертво прилип к телевизору в холле вместе с остальными фанатами спорта. А Ду Пак пошел в библиотеку в надежде, что, может, там ему встретится девушка, которая ищет ботаника на ночь.

Мы вернулись с обеда, Майкл поставил какую-то музыку в стиле «ретро» и потянул меня на кровать. Мы обнимались, целовались и все такое, но у меня в голове все время вертелась мысль: «В его аптечке лежат презервативы», и еще: « Ребята из колледжа рассчитывают, что их девушки будут заниматься Этим Делом», и еще: «Венделл Дженкинс», и еще: «Кукурузная принцесса». Поэтому я никак не могла сосредоточиться на поцелуях. В конце концов я отстранилась от него и говорю: «Я не готова заниматься сексом».

Должна сказать, Майкл очень удивился. То есть он удивился не тому, что я не готова, а тому, что я вообще об этом заговорила. Однако он, кажется, довольно быстро оправился от шока, потому что, моргнув несколько раз, он просто бросил «ладно» и снова стал меня целовать, как раньше. Меня это не очень успокоило, потому что я не была уверена, что он на самом деле понял, что я ему сказала. Кроме того, Тина сказала, что нам с Майклом обязательно нужно поговорить на эту тему, и я рассудила, что уж если она могла поговорить об этом с Борисом, то я с Майклом и подавно смогу. И вот я снова оттолкнула Майкла и сказала:

– Майкл, нам нужно поговорить.

Он посмотрела на меня так растерянно и спросил:

– О чем?

И – ХОТЯ ЭТО БЫЛО САМОЕ ТРУДНОЕ, ЧТО МНЕ КОГДА-ЛИБО ПРИХОДИЛОСЬ ДЕЛАТЬ, ДАЖЕ ТРУДНЕЕ, ЧЕМ ОБРАЩАТЬСЯ К ПАРЛАМЕНТУ ДЖЕНОВИИ ПО ПОВОДУ СЧЕТЧИКОВ ДЛЯ ПАРКОВКИ – я сказала:

– О презервативах в твоей аптечке.

– Что-что? – переспросил он. Взгляд у него был какой-то рассеянный, как будто он смотрит, но ничего перед собой не видит. Потом он вроде бы вспомнил, о чем речь, и ответил: – Ах это… Ну да, их всем раздали. Когда мы заселялись в общежитие, каждый студент получил пачку.

А потом его взгляд стал ОЧЕНЬ сосредоточенным, глаза стали похожими на два лазерных луча, он направил их на меня и сказал:

– Но даже если бы я сам их купил, что с того? Что плохого в том, что я о тебе беспокоюсь и хотел бы тебя защитить в случае, если мы займемся любовью?

От этого, естественно, я вся растаяла внутри и мне вдруг стало ОЧЕНЬ трудно вспомнить, что мы должны были серьезно поговорить, а не продолжать обниматься и целоваться. А особенно трудно мне стало об этом помнить, когда до меня вдруг дошло, что если от шеи Майкла так хорошо пахнет, то в остальных местах от него может пахнуть ЕЩЕ ЛУЧШЕ.

Тем больше причин поспешить с серьезным разговором.

Я отвела его руку от своей – я понимала, что пока Майкл ко мне прикасается, мне будет еще труднее сосредоточиться на серьезном разговоре.

– Я думаю, это хорошо. Просто дело в том… И тут меня как будто прорвало, я все выложила. И про то, что Лана сказала в очереди в кафе. И про Венделла Дженкинса. И про то, что Лана говорила под душем (правда не насчет того, что что-то накапливается, об этом уж больно противно говорить). И про кукурузную принцессу. Сказала я и о том, что я его люблю, но не уверена, что уже готова заниматься Этим Делом. (Я только сказала, что я не уверена, но на самом-то деле я уверена. Просто, понимаете, не хотелось быть слишком категоричной.) И о том, что презервативы иногда рвутся (если это случилось в сериале «Друзья», то может случиться и в реальной жизни). И про мамину повышенную плодовитость. Одним словом, я высказала ВСЕ. Потому что, я так понимаю, если уж заводить серьезный разговор, то надо все и высказать, а иначе какой смысл?

Ну, может быть, почти все. Я решила не слишком распространяться о том, что меня как-то не очень вдохновляет нагота. Вернее, МОЯ нагота. Если он разденется, то меня это вполне устроит. Кроме того, по телевизору секс выглядит… как бы это сказать, трудным. А вдруг я сделаю что-нибудь неправильно? Вдруг окажется, что я в этом деле не слишком хороша? Тогда Майкл может меня бросить.

Так вот, ни о чем таком я упоминать не стала.

Майкл выслушал мою длинную речь с очень серьезным видом. В какой-то момент он даже встал и приглушил музыку. Только когда я дошла до той части, где говорила, что не уверена, готова ли я заняться Этим, он наконец хоть что-то сказал. И сказал он вот что (очень сухо):

– Ну, Миа, это для меня не такой уж сюрприз.

Что оказалось сюрпризом лично для меня. Но когда я сказала:

– Правда? - Он ответил:

– Знаешь, ты ясно дала понять, как обстоит дело, когда, получив в свое распоряжение целый гостиничный номер на все выходные, пригласила не меня, а всех своих подружек.

Привет. Это неправда! Во-первых, Лилли и остальные САМИ себя пригласили. А во-вторых… Ну да, пожалуй, насчет этого Майкл прав. Я почувствовала себя просто ужасно.

– Майкл, – сказала я. – Мне так жаль, честное слово. Я никогда не думала, то есть я даже…

Мне было так неловко, что я даже не могла выразить это словами. Я чувствовала себя полной идиоткой. Вроде как за обедом, когда Майкл рассказывал о социологии в научной фантастике – они обсуждали эту тему на занятиях – и о том, что в романе Оруэлла «1984» лотерея используется как способ управления массами: им дают ложную надежду, что в один прекрасный день они смогут бросить проклятую работу, и о том, что в романе «451° по Фаренгейту» жена Монтага, абсолютно бесчувственная к его переживаниям из-за того, что приходится ради заработка жечь книги, только и делает, что обсуждает с подружками по телефону какой-то сериал под названием «Белый клоун». В этом месте я не могла не вспомнить, что мы с Лилли и Тиной если не все время, то уж половину времени только о том и говорим о сериале «Зачарованные». Но это такой классный сериал, что не понимаю, как о нем можно НЕ говорить? Хотя, возможно, так и было задумано правительством, чтобы отвлечь наше внимание от политики вырубания национальных лесов и принятия законов, которые не позволяют подросткам обращаться за помощью к специалистам по репродуктивному здоровью без согласия родителей. Кроме того, иногда мне кажется, что Майкл не перестает говорить о передачах, которые ему нравятся, например, «24», или в последнее время «60 минут». Одним словом я как могла старалась загладить вину за то, что не пригласила Майкла в отель. Я накрыла его руки своими, заглянула ему в глаза и сказала:

– Майкл, мне правда очень, очень жаль. Не только из-за этого, но… вообще из-за всего.

Но вместо того чтобы сказать, что уже простил меня, или еще что-нибудь в этом роде, Майкл просто бросил:

– Хорошо. Теперь вопрос в том, когда ты БУДЕШЬ готова?

Я спросила:

– К чему?

И тут он сказал:

– К этому.

Мне понадобилась, наверное, целая минута, чтобы осознать, что он имел в виду. И тогда, когда до меня наконец дошло, я стала ярко-красной.

– Э-э…

Я быстро подумала.

– Может, после ежегодных танцев? На двуспальной кровати с атласными простынями в «Четырех сезонах», в «люксе» с видом на Центральный парк, с шампанским и клубникой в шоколаде по случаю прибытия и с ароматической ванной после, и с вафлями на двоих в постель на следующее утро.

На это Майкл очень спокойно ответил:

– Во-первых, я никогда больше не приду на школьные танцы, и ты это знаешь. А во-вторых, я не могу себе позволить «люкс» в «Четырех сезонах», что ты тоже знаешь. Так что подумай и дай другой ответ.

Черт! Тине повезло, что у нее такой бойфренд, которым можно вертеть как угодно. Ну почему Майкл не такой покладистый, как Борис?

Я судорожно пыталась придумать хоть какой-нибудь выход из положения. Все пошло СОВСЕМ НЕ ТАК, как я себе мысленно представляла. Я представляла, что скажу Майклу, что я не готова делать Это, он скажет «О'кей», мы немного поиграем в «Боггль»[5] и этим дело кончится. Плохо, что на практике ничто никогда не происходит так, как я себе представляла. В конце концов я решила, что сейчас самая лучшая тактика – затягивание.

Я спросила:

– Я что, должна решить это прямо сейчас? Моя голова сейчас занята самыми разными мыслями. Например, вполне возможно, что в эту самую минуту мама подвергает Рокки какой-нибудь страшной опасности, например, танцует с ним местные народные танцы или кормит местным печеньем, которое жарится в раскаленном масле. А в понедельник у меня еще эти дурацкие дебаты… Я упоминала, что бабушка и Лилли занялись этим вместе? Так что, как видишь, я в ауте. Можно я отвечу как-нибудь в другой раз?

– Пожалуйста.

Майкл сказал это с такой милой улыбкой, что мне сразу захотелось придвинутся к нему и расцеловать… пока он не добавил:

– Но имей в виду, Миа, я не собираюсь ждать до бесконечности.

Это заставило меня притормозить как раз когда мои губы были на пути к его губам. Потому что Майкл вовсе не имел в виду, что не собирается ждать моего ответа до бесконечности. О, нет. Он имел в виду другое: он не собирается ждать до бесконечности, когда же мы займемся Этим Делом. Он сказал это не с угрозой в голосе – ничего подобного. Он сказал это легко, вроде как даже шутливо, но я-то чувствовала, что это не шутка. Потому что парни на самом деле рассчитывают, что девушки будут заниматься с ними Этим Делом. Когда-нибудь.

Я не знала, что сказать. Если честно, думаю, я и не смогла бы заговорить, даже если бы попыталась. К счастью, мне не пришлось ничего говорить, потому что в дверь постучали и из коридора донесся голос Ларса:

– Принцесса, игра кончилась. Уже первый час ночи, нам пора.

Конечно, мы с Майклом отскочили друг от друга как ошпаренные и разбежались по разным сторонам комнаты.

(Я только что спросила Ларса, как он ухитряется всегда так невовремя или, может быть, наоборот, очень вовремя, прерывать меня, когда я наедине с Майклом. И вот что он мне ответил: «Пока я слышу голоса, я не беспокоюсь. Но когда становится тихо, я начинаю задумываться, что там у вас происходит. Потому что, не в обиду вам будь сказано, Ваше Высочество, вы говорите очень много».)

Так что вот.

Лана была права.

Все ребята хотят заниматься Этим Делом.

И Майкл тоже.

Моя жизнь кончена.

Конец.

Взять на заметку: позвонить маме и напомнить, что она все еще кормит ребенка грудью, так что даже если ей там, рядом со своей мамочкой, захочется выпить немного джина с тоником, сейчас это может быть очень вредно для умственного развития Рокки.

13 сентября, воскресенье, полдень, мой номер в «Плазе»

Ну почему я не могу жить так, как живут дети в сериале «К»? Никто из них не принцесса. Никто не нарушает экологическое равновесие на своей родине, выпуская в местную бухту десять тысяч улиток. Ни у кого из них нет бойфренда, который рассчитывает, что его девушка когда-нибудь станет делать Это. Хотя, пожалуй, у некоторых есть. Но все равно. В сериалах все бывает по-другому.

13 сентября» воскресенье, 13.00, мой номер в «Плазе»

Ну почему они все не оставят меня в покое? Если я хочу упиваться своим горем, так это мое право. В конце концов, я же принцесса!

13 сентября, воскресенье, 14.00, мой номер в «Плазе»

Эх, если бы можно было прямо сейчас поговорить с Майклом! Он мне недавно звонил, но я не взяла трубку. Он передал через гостиничного оператора такое сообщение: «Привет, это я. Ты еще здесь или уже вернулась домой? Туда я тоже попытаюсь дозвониться. В любом случае, если получишь это сообщение, перезвони».

Ну да, перезвони. Чтобы он порвал со мной за то, что я не рвусь заняться с ним Этим Делом? Нет уж. Ни за что не дам ему такой возможности.

Я попыталась позвонить Лилли, но ее не оказалось дома. Доктор Московитц сказала, что понятия не имеет, где ее дочь, и попросила, если я ее найду, передать, что пора выгуливать Павлова.

Надеюсь, Лилли не пытается снова тайком вести съемки через окно монастыря Священного сердца. Она почему-то убеждена, что монахини держат нелегальную лабораторию по производству метамфетаминов, но в прошлый раз вышло как-то неловко: она послала видеозапись в местное полицейское управление, а оказалось, что на кассете записаны только монахини, играющие в «Бинго».

О-о, по телевизору идет «Сэйлор Мун»!

Везет Сэйлор Мун, что она мультяшный персонаж. Если бы я была мультяшной героиней, у меня бы точно не было ни одной из проблем, которые есть сейчас. А даже если бы и были, то они бы обязательно разрешились к концу очередной серии.

13 сентября, воскресенье, 15.00, мой номер в «Плазе»

Это самое настоящее нарушение моих личных прав. Я хочу сказать, если я хочу проваляться весь день в постели, мне надо дать такую возможность. Если бы ОНА сама хотела того же, а я бы ворвалась в ЕЕ номер и заявила бы ей, что хватит, дескать, жалеть себя, села бы рядом с ней и начала бы ее донимать, готова поспорить, она бы ни за что не поддалась. Наверное, она бы бросила в меня стаканом с «сайдкаром» или еще что-нибудь подобное выкинула. Но почему-то если ОНА ведет себя со мной таким манером, то это как бы нормально. Она беспрепятственно врывается в мой номер и приказывает мне перестать жалеть себя.

Вот сейчас она машет передо мной золотым ожерельем. Медальон на нем размером почти с голову Толстого Луи и весь усыпан драгоценными камнями. Такой медальон, наверное, подошел бы какому-нибудь крутому рэпперу.

– Амелия, ты знаешь, что у тебя перед глазами? – спрашивает бабушка.

– Бабушка, если ты пытаешься меня загипнотизировать, чтобы я больше никогда не обкусывала ногти, – сказала я, – то ничего не выйдет. Доктор Московитц уже пытался.

Но бабушка словно не услышала моих слов.

– То, что ты сейчас видишь, представляет собой бесценную историческую реликвию Дженовии. Ожерелье принадлежало твоей тезке, святой Амелии, покровительнице Дженовии.

– Извини, бабушка, – сказала я, – но меня назвали в честь Амелии Эрхарт, отважной летчицы.

Бабушка фыркнула.

– Ничего подобного. Тебя назвали в честь святой Амелии и никого иного.

– Извини, бабушка, – сказала я, – но мама мне точно сказала, что…

– Мне все равно, что тебе говорила твоя мать, – перебила бабушка. – Тебя просто-напросто назвали в честь святой покровительницы Дженовии. Святая Амелия родилась, в 1070 году, она была простой крестьянской девушкой, ее самым любимым делом было ухаживать за стадом дженовийских коз, принадлежащих ее семье. Когда она пасла отцовское стадо коз, она часто пела дженовийские народные песни, говорят, у нее был один из самых красивых, самых мелодичных голосов. Между прочим, гораздо красивее, чем голос этой ужасной Кристины Агилера, от которой ты, кажется, в восторге.

Привет. Откуда бабушка вообще это знает? Она что, жила в 1070 году? И вообще, у Кристины голос диапазоном в семь октав. Или около того.

– В один прекрасный день, когда Амелии было четырнадцать лет, – продолжала бабушка, – она пасла свое стадо неподалеку от границы Дженовии с Италией и случайно заметила, что к границам Дженовии приближается итальянский граф с войском наемников, которых он привел из ближайшего замка. Такая же быстроногая, как ее любимые козочки, Амелия подкралась поближе к злодеям и поняла, что они замыслили нападение на ее любимую родину. Граф собирался дождаться заката и под покровом ночи завладеть дженовийским замком и его обитателями, чтобы прибавить наши земли к своим и без того обширным владениям. Сообразительная Амелия поспешила обратно к стаду. Солнце уже клонилось к горизонту, и Амелия поняла, что ей не удастся вовремя вернуться в поселок и сообщить о коварных планах графа. К тому времени он будет уже в пути. Поэтому вместо того, чтобы бежать домой, она принялась петь одну из жалобных народных песен, делая вид, будто не замечает, что всего за несколько пригорков от нее стоят десятки закаленных в боях солдат.

И тут произошло чудо, – продолжала бабушка. – Презренные наемники один за другим стали засыпать, убаюканные мелодичным голосом Амелии. Когда, наконец, и сам граф погрузился в глубокий сон, Амелия поспешила к нему, прихватив топорик, который всегда носила при себе на всякий случай, чтобы обрубать ветки ежевики, цеплявшиеся за шерсть ее любимых овечек. Она отрубила итальянскому графу голову, высоко подняла ее и показала всем солдатам, которые внезапно проснулись.

– Пусть это послужит предупреждением любому, кто задумает завоевать мою любимую Дженовию! – закричала Амелия, размахивая мертвой головой графа.

И тут наемники пришли в ужас. Поняв, что эта маленькая бесстрашная девочка являет собой пример бойца, одного из тех, с кем им придется иметь дело, если они ступят на землю Дженовии, они поспешно собрали вещи и быстро поскакали туда, откуда пришли. А Амелия вернулась к своей семье, захватив в качестве доказательства правдивости своего удивительного рассказа голову графа, и была тут же объявлена спасительницей страны. Она жила долго и счастливо на своей родине до конца дней своих.

Тут бабушка нажала какую-то кнопку на медальоне, и он открылся.

– А это, – сказала бабушка театральным голосом, – все, что осталось сегодня от святой Амелии.

Я посмотрела на предмет, который лежал внутри медальона.

– Гм.

– Не бойся, Амелия, – сказала бабушка, – ты можешь до этого дотронуться. Это право дается только членам королевской семьи Ренальдо, можешь им воспользоваться.

Я протянула руку и потрогала то, что было внутри. На ощупь эта штука походила на камень.

– Гм, – снова сказала я. – Спасибо, бабушка, но я не знаю, как мне может помочь прикосновение к какому-то святому камню.

– Это не камень, – сказала бабушка высокомерно. – Это окаменевшее сердце святой Амелии!

Фи-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и!!!!!!!!!!!!!!!!!! И бабушка примчалась ко мне, чтобы показать ЭТО? Вот как она пытается поднять мне настроение? Заставив меня прикоснуться к окаменевшему сердцу какой-то давно умершей святой?

НУ ПОЧЕМУ У МЕНЯ НЕТ НОРМАЛЬНОЙ БАБУШКИ, КОТОРАЯ, КОГДА ВНУЧКА В ДЕПРЕССИИ, КУПИЛА БЫ ЕЙ ШОКОЛАДНОЕ МОРОЖЕНОЕ вместо того, чтобы заставлять прикасаться к окаменевшим частям чьего-то тела?

Ладно, я это усвоила. Я усвоила, что меня назвали в честь женщины, которая проявила невероятную храбрость и спасла свою страну. Я усвоила, что бабушка пытается сделать: до завтрашнего дня, когда состоятся дебаты с Ланой, бабушка срочно пытается вдолбить в меня немножко героизма святой Амелии.

Но боюсь, что ее план с треском провалился, потому что, если не считать хорошего отношения к козочкам, у меня нет ровным счетом ничего общего с той Амелией. Я хочу сказать, Рокки, конечно, успокаивается, когда я ему пою, но что-то не заметно, чтобы кто-нибудь торопился объявить меня святой.

Кроме того, я сильно сомневаюсь, что бойфренд святой Амелии так ей и говорил, что мол, «я не собираюсь ждать до бесконечности». Вряд ли – если у нее все еще был при себе тот топорик.

Все это как-то очень подавляет. Я хочу сказать, даже моя родная бабушка не верит, что я могу побить Лану Уайнбергер без божественного вмешательства. Очень мило, ничего не скажешь.

Здорово. Пора ехать домой.

13 сентября, воскресенье, 21.00, мансарда

Ох, кааааааааааааааак же я рада вернуться домой! Такое чувство, что меня не было не два дня, а намного дольше. Серьезно. Как будто целый год я не лежала на этой кровати с Толстым Луи, свернувшимся клубком у меня в ногах и мурлычущим так, что стены трясутся, слушая мою любимую музыку, потому что мне не нужно слушать скорбный плач Рокки, потому что мама излечила его от дурной привычки плакать, чтобы привлекать к себе внимание. Кажется, это случилось, когда она оставила его с бабушкой и дедушкой, пока сама пошла с мистером Дж. на шоу классических автомобилей, потому что из всего, что происходило в эти выходные в Версале, только это событие можно было хотя бы с натяжкой назвать культурным мероприятием.

К тому времени, когда мама и мистер Дж. вернулись, бабушка с дедушкой сидели на том же самом месте, где они сидели, когда мама и мистер Дж. уходили, то есть перед телевизором, и смотрели повторный, показ «Самых забавных домашних видео Америки», а Рокки крепко спал. Бабушка только и сказала:

– Ну и крепкие же у этого парня легкие.

Но неважно. Мама говорит, что мистер Дж. – настоящий боец, и если бы она раньше не была уверена, что он ее любит, то теперь бы точно убедилась, потому что только любящий мужчина способен добровольно вытерпеть столько нападок, сколько ему пришлось вытерпеть ради нее в эти выходные, он даже ездил на дедушкином тракторе (мистер Дж. говорит, что самым близким к трактору, что ему до сих пор доводилось видеть, была машина для выравнивания льда на хоккейной площадке). Мистер Дж. сказал, что особое впечатление на него произвели дорожные знаки вдоль шоссе, призывавшие покаяться в грехах и спасти свою душу. Но он с грустью добавил, что в Версальском окружном банке вынуждены были снять табличку, которая мне так нравилась: «Если банк закрыт, пожалуйста, подсуньте деньги под дверь».

Я была довольна, что они с мамой последовали моим советам и не подпускали Рокки к молотилкам, щитомордникам и бабушкиному козлу Хэзелу. Мама заикнулась, что мне необязательно было звонить им каждые три часа и сообщать, что по данным метеосводок в их районе циклон пока не предвидится, но признала, что ценит мою сестринскую заботу о Рокки.

Позже, воспользовавшись тем, что мистер Джанини занят (он пытался затолкать чемоданы на место), я спросила маму, не виделась ли она часом с Венделлом Дженкинсом.

Она даже удивилась:

– С какой стати?

– Ну как же, – сказала я, – ты ведь его любила.

– Конечно, – ответила мама, – только это было двадцать лет назад.

– Да, но папу ты любила пятнадцать лет назад, а видишься с ним до сих пор.

– Это потому, что у нас с ним ребенок, – сказала мама и посмотрела на меня как-то странно. – Поверь, Миа, если бы не ты, у нас с твоим отцом, вероятно, не было бы ничего общего. Мы бы с ним разошлись и пошли каждый своей дорогой, как с Венделлом. Мама немного помолчала и добавила: – Может быть, я бы и жалела, что порвала с Венделлом или с твоим отцом, если бы я не встретила Фрэнка. Но я вышла замуж за мужчину моей мечты, так что нет, в эти выходные я не пыталась увидеться с Венделлом Дженкинсом.

Вот это да. То есть… ну, не знаю, это так здорово.:. Я имею в виду, что мистер Дж. – мужчина маминой мечты. Я хочу сказать, надеюсь, он понимает, как ему повезло. Потому что я сильно подозреваю, что многие женщины скорее назвали бы мужчиной своей мечты моего папу, потому что он богат, он принц и все такое. Сомневаюсь, что найдется много леди, которые бы говорили: «О, я мечтаю встретить бедняка, который носит фланелевые рубашки, играет на барабане и преподает алгебру, и которого зовут Фрэнк Джанини».

Все равно это вроде как мило. Я имею в виду, что и мама, и я одновременно встретили мужчин своей мечты…

Вот только мой собирается со мной порвать. Но разве настоящий мужчина моей мечты мог бы мне сказать, что не собирается ждать до бесконечности? Разве мужчина моей мечты не должен быть готов ждать меня хоть целую ВЕЧНОСТЬ? Я хочу сказать, посмотрите на Тома Хэнкса в фильме «Изгой». Он ждал Хелен Хант, еще как ждал. Целых ЧЕТЫРЕ ГОДА. Ну ладно, положим, у него не было особого выбора, потому что на том острове никаких других девушек с ним не было, но все равно.

Когда я пришла домой, на автоответчике меня ждало сообщение от Майкла. Оно было почти такое же как то, с просьбой перезвонить, которое он оставил для меня в отеле. Когда я включила компьютер, меня ждало его письмо. В письме было примерно то же самое, что и в сообщениях: Майкл просил перезвонить.

Ооооооооооооооооо нееееееееееееееееееет! Мгновенное сообщение!

Только бы это был Майкл.

Нет, только бы это был не Майкл.

Только бы это был Майкл.

Нет, только бы это был не Майкл.

Только бы это был Майкл.

Нет, только бы это был не Майкл.

ЯлюРоманы: Привет, это я!

А, это Тина.

ТлстЛуи: Привет, Т.

ЯлюРоманы: Я только хотела еще раз сказать спасибо за совершенно ПОТРЯСНУЮ вечеринку. Было ОЧЕНЬ ЗДОРОВО.

ТлстЛуи: Ладно, пожалуйста.

ЯлюРоманы: Эй, что случилось?

ТлстЛуи: Ничего.

ЯлюРоманы: А я вижу, что что-то случилось. Ты до сих пор не написала ни единого восклицательного знака. В чем дело? Вы с Майклом поговорили серьезно?

Иногда мне кажется, что Тина ясновидящая.

ТлстЛуи: Да. И знаешь, Тина, это было просто ужасно. Мое предложение заняться Этим после танцев он отмел напрочь и сказал, что номер в «Четырех сезонах» ему не по карману. Он далеко не такой покладистый, как Борис. Он даже сказал, что не собирается ждать меня до бесконечности!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!

ЯлюРоманы: Нет! Не может быть, чтобы он такое сказал!!!

ТлстЛуи: Именно так и сказал!!! Тина, я просто не представляю, что мне делать. Мой мир рушится. Такое впечатление, что Лана была кругом права.

ЯлюРоманы: Этого просто не может быть. Ты, наверное, что-то не так поняла.

ТлстЛуи: Поверь, Тина, я ничего не путаю. Майкл хочет заниматься Этим Делом и не собирается ждать до бесконечности, пока я приму решение по этому вопросу. Мне просто не верится. И ведь все это время, представляешь, я считала его мужчиной моей мечты!!!

ЯлюРоманы: Миа, Майкл и ЕСТЬ мужчина твоей мечты. Но если ты уже встретила свою единственную великую любовь, это еще не значит, что в ваших отношениях всегда все будет идти гладко.

ТлстЛуи: Не значит?

ЯлюРоманы: Господи, да конечно нет! Дорога к романтическому блаженству трудна и терниста. Некоторые думают, что как только они встретят подходящего человека, дальше все пойдет гладко. Они бесконечно далеки от истины. Хорошие отношения могут остаться такими, только если над ними упорно работать и если обе стороны готовы иногда чем-то жертвовать.

ТлстЛуи: Тогда… что же мне делать?

ЯлюРоманы: Ну… не знаю. Как вы расстались?

ТлстЛуи: Ну, Ларс забарабанил в дверь и сказал, что мне пора домой. И с тех пор я с Майклом не разговаривала.

ЯлюРоманы: Так какого черта ты сидишь и переписываешься СО МНОЙ? Возьми телефон и сию же минуту звони Майклу!!!

ТлстЛуи: Ты правда думаешь, что стоит позвонить?

ЯлюРоманы: Я в этом уверена. Дай ему понять, как сильно ты его любишь и как тебе все это тяжело дается и как ты страдаешь в душе. А потом ПОГОВОРИ с ним. Миа, помни, что главное - общение.

ТлстЛуи: Ну, если ты правда думаешь, что это поможет, наверное, я могла бы…

ЖнскПрава: Привет, Миа. Значит, завтра решающий день. Ты готова?

ТлстЛуи: Лилли, где ты пропадала? Тебя искала твоя мама. Надеюсь, ты не крутилась опять вокруг тех монахинь? Ты же помнишь, что сержант Маклински велел тебе оставить их в покое.

ЖнскПрава: К вашему сведению, мадемуазель, я целый день только и делала, что вкалывала как Папа Карло для ТВОЕЙ пользы. Завтра ты выиграешь дебаты с моей подачи. Благодаря кое-какой информации, которую мне удалось подтвердить в независимых источниках. Хотя в один прекрасный день я все равно разоблачу этих монашек, можешь мне поверить, ничем хорошим они там не занимаются.

ТлстЛуи: Лилли, о чем ты говоришь? Какая информация? Твоя мама хочет, чтобы ты пришла погулять с Павловым.

ЖнскПрава: Я уже погуляла. Послушай, вы с моим братцем поссорились или как?

ТлстЛуи: А что???? ОН ЧТО, ОБО МНЕ СПРАШИВАЛ?

ЖнскПрава: Ну, на свой вопрос я ответ получила. Да, он спрашивал, нет ли у меня вестей от тебя. Но прямо сейчас я хочу, чтобы ты выбросила из головы все разногласия, какие у тебя только могут быть с моим братом. К завтрашним дебатам ты должна быть в наилучшей форме. Ложись сегодня спать пораньше, может, стоит прямо сейчас и лечь, а утром как следует позавтракай. И ДУМАЙ ПОЗИТИВНО. Завтра четвертый урок будет сокращен, собрание с дебатами состоится в спортзале. Голосование будет сразу после дебатов, в обеденный перерыв. НИКАКОГО ДАВЛЕНИЯ. Но имей в виду, если ты провалишь дебаты, то все остальное, что мы до сих пор сделали - плакаты, работа на футбольном матче и все такое - будет впустую.

ТлстЛуи: НИКАКОГО ДАВЛЕНИЯ? Лилли, ты издеваешься? Да на меня со всех сторон только и делают что давят! Страну, которой мне когда-нибудь предстоит править, исключают из ЕС. Моя бабушка заставила меня дотронуться до окаменевшего сердца мертвой святой. Мой парень хочет, чтобы я занималась Этим Делом. Моему братику больше не нужно петь…

ЖнскПрава: Что-что хочет мой брат?????

ТлстЛуи: Облом. Я не собиралась в этом признаваться, случайно вырвалось.

ЖнскПрава: ТЫ НЕ МОЖЕШЬ СДЕЛАТЬ ЭТО РАНЬШЕ, ЧЕМ Я СДЕЛАЮ!!! Я ТЕБЯ УБЬЮ!!!!!

ТлстЛуи: Я ЭТИМ ДЕЛОМ НЕ ЗАНИМАЮСЬ. ПОКА. Я имела в виду, что он ХОЧЕТ, чтобы мы Это делали. Когда-нибудь.

ЖнскПрава: О боже. Тогда в чем проблема? ВСЕ ребята хотят Этим заниматься, ты могла бы уже это понять. Просто вели ему придержать коней.

ТлстЛуи: Такому человеку, как твой брат, нельзя просто так сказать «придержи коней». Он мужественный парень, и у него настоящие мужские потребности. Ты бы, наверное, не стала советовать Брэду Питту придержать коней? Нет. Потому что Брэд Питт – мужественный мужчина. Как твой брат.

ЖнскПрава: Ох, Миа, это только ты можешь называть моего брата мужественным парнем. Но неважно. Сегодня вечером тебе не стоит об этом думать. Сегодня тебе нужно сосредоточиться на том, чтобы как следует выспаться, чтобы утром ты встала со свежей головой и была готова к дебатам. И не волнуйся. Ты их разгромишь по всем пунктам.

ТлстЛуи: ЛИЛЛИ!!! ПОДОЖДИ!!! Я НЕ МОГУ ЭТО СДЕЛАТЬ!!! Я ИМЕЮ В ВИДУ ДЕБАТЫ!!! ТЫ ДОЛЖНА ВЫСТУПИТЬ ВМЕСТО МЕНЯ!!! ВЕДЬ ЭТО ТЫ ХОЧЕШЬ СТАТЬ ПРЕЗИДЕНТОМ!!!!! ТЫ ЖЕ ЗНАЕШЬ, Я БОЮСЬ ВЫСТУПАТЬ ПЕРЕД ПУБЛИКОЙ, ФОБИЯ У МЕНЯ ТАКАЯ!!! НИ ОДНА ИЗ ВЕЛИКИХ ЖЕНЩИН ДЖЕНОВИИ НЕ УМЕЛА ДЕРЖАТЬСЯ ПЕРЕД ТОЛПОЙ!!! МЫ МАСТЕРА ТОЛЬКО ЗАХВАТЧИКОВ УБИВАТЬ!!! ЛИЛЛИ!!!!!!!!!!!!!!!!!!

ЖнскПрава: Связь прервана.

ЯлюРоманы: Миа, не знаю, станет ли тебе от этого легче, но лично я думаю, что ты завтра отлично справишься.

ТлстЛуи: Спасибо, Тина. Но мне надо идти, кажется, меня скоро вырвет.

14 сентября, понедельник 1 час ночи

Не могу я это сделать. Ну не могу и все Я выставлю себя полной идиоткой…

Ну зачем я вообще согласилась в этом участвовать?

14 сентября, понедельник 3 часа утра

Это несправедливо. По-моему я натерпелась столько, что хватит на всю жизнь, неужели этого мало? Ну зачем вдобавок ко всему мне еще окончательное унижение перед моими ровесниками – еще одно?

14 сентября, понедельник З часов утра

Ну почему Толстый Луи вечно спит у меня на голове?

14 сентября, понедельник 7 часов утра

Я сейчас умру.

14 сентября, понедельник, домашняя комната

Честное слово, если задуматься, я волнуюсь из-за ерунды. Я хочу сказать, если лет через десять или двадцать нас все равно ждет конец света из-за истощения запасов нефти, то человек имеет право задать себе вопрос: «Какая разница?

А как насчет таяния ледяных шапок на полюсах? Если это случится, Нью-Йорк вообще исчезнет с лица Земли.

А гигантский вулкан в Йелоустоне? А там – хлоп – и ядерная зима.

А как насчет ядовитых водорослей? Если мои улитки не работают, значит, все средиземноморское побережье будет уничтожено. А там и все дно мирового океана будет покрыто слоем Caulerpa taxifolia, это лишь вопрос времени. Жизнь в том виде, в каком мы ее знаем, перестанет существовать, потому не останется никаких морепродуктов – ни панированных креветок, ни рулетиков с лобстером, ни копченого лосося… поскольку не останется ни креветок, ни лобстеров, ни лосося. Как и ничего другого, что живет в океане. Кроме ядовитых водорослей.

Серьезно, если учесть все это, то какие-то дебаты между мной и Ланой – это просто мелочь.

14 сентября, понедельник, физкультура

Ну почему нам надо было начать изучать волейбол именно сегодня??? Я в волейболе – полный ноль. Говорят, надо бить по мячу внутренними сторонами запястий… но это же так больно! И у меня наверняка, просто на сто процентов, останутся синяки. А еще я не оценила шуточку миссис Поттс, когда она придумала назначить капитанами команд меня и Лану. Естественно, игра сразу превратилась в матч между командами Популярных и Непопулярных, потому что Лана набрала себе в команду Тришу и всех своих противных подружек, а я выбрала Лилли и всех остальных нескладных и непопулярных девчонок, потому что я же знала, что Лана их ни за что не выберет, и мне не хотелось, чтобы они из-за этого чувствовали себя отверженными, потому что кто-кто, а я-то знаю, каково это быть человеком, которого не хотят включать в команду. Стоять столбом и видеть, как тот, кто набирает команду, мельком бросает взгляд в твою сторону, а потом равнодушно проходит мимо так, как будто тебя тут и вовсе нет – это, я вам скажу, самое неприятное, что только может быть на свете!

Когда бросали жребий, кому первому делать подачу, выиграла, естественно, Лана, и мяч она послала ПРЯМО В МЕНЯ, клянусь вам. Хорошо, что я пригнулась, а то бы она в меня попала и остался бы синяк. А если миссис Поттс говорит, что в этом и состоит весь смысл, так мне плевать. Можно подумать, она не слышала, что каждый год бывает много травм, полученных во время игры в волейбол. Интересно, ей бы самой понравилось, если бы ей выбили мячом глаз?

Естественно, никто из моих товарищей по команде не бросился ударять по мячу, потому что они наверняка не хуже меня знают статистику глазных травм, связанных с волейболом. Нечего и говорить, что мы проигрывали каждый раунд. Теперь Лана разгуливает по раздевалке в футбольных трусах Рамона и распространяется о том, как они классно провели время в выходные после игры. Кажется, они с Рамоном отправились кататься вокруг Манхэттена на яхте ее отца. Вот уж чем ей точно не удастся заниматься, когда полярные льды растают, потому что тогда весь Манхэттен уйдет под воду, так что надеюсь, она это понимает и ценит счастливую возможность. Хотя я в этом не уверена, потому что Лана сказала, они развлекались тем, что бросали за борт крышки от бутылок и наблюдали, как чайки пытаются их съесть, не понимая, что это не что-то съедобное, а только крышки от бутылок,

Судя по всему, Лана не слишком заботится об охране окружающей среды, раз не понимает, что какая-нибудь глупая чайка или рыба может запросто проглотить такую крышку и задохнуться. Потом ее папа взял их с собой в Водный клуб – ресторан, в который я давно мечтаю попасть, но который по всей вероятности скоро закроется, если кто-нибудь не примет меры против ядовитых водорослей, которые распространяются по всему миру и душат другую подводную растительность. Хотя я очень сомневаюсь, что Лана хоть раз в жизни задумывалась о том, что происходит ПОД поверхностью океана. Ее интересует только то, что происходит НАД водой. Например, как она смотрится в бикини. Я видела ее в трусиках-стрингах и признаю честно, она должна смотреться в бикини просто потрясающе. Но это вовсе не делает ее хорошим человеком.

Господи, хоть бы меня кто-нибудь пристрелил!

14 сентября, понедельник, урок геометрии

Еще два урока до того, как я опозорюсь перед всей школой.

Косвенное доказательство = предположение, сделанное в начале, которое ведет к противоречию.

Противоречие указывает на то, что предположение неверно и что желаемое заключение верно.

Раз Лана красивая, она должна быть милой. Потому что все, что красивое – милое.

ЛОЖНОЕ УТВЕРЖДЕНИЕ, ЛОЖНОЕ, ЛОЖНОЕ, ЛОЖНОЕ.

Ядовитые водоросли тоже красивые, но при этом они смертельно опасны.

Постулат = утверждение, которое принимается верным без доказательства.

Я запросто могу постулировать, что сегодняшние дебаты с Ланой я проиграю.

Знаете что? Кажется, я начинаю разбираться во всей этой геометрии.

Боже, ну не странно ли, что именно сейчас, когда я думала, что у меня хорошо с одним и плохо с другим, вдруг оказывается, что с первым у меня плохо, зато со вторым хорошо???

Вот только… я не хочу быть математиком, когда вырасту. Я хочу стать ПИСАТЕЛЕМ. Я хочу уметь хорошо ПИСАТЬ, я не хочу хорошо разбираться в геометрии.

Ну ладно, я хочу разбираться в геометрии. Но только не ТАК хорошо, чтобы получать всякие призы по геометрии и чтобы все кричали: «Миа, Миа, докажи эту теорему!» Потому что это была бы такая тоска!

14 сентября, понедельник, урок английского

Еще один урок до того, как я опозорюсь перед всей школой.

Посмотрите на нее, вырядилась в шлепанцы от Саманты Чанг, да за кого она себя принимает? За крутую?

Я знаю, она себя такой и считает. По ней сразу видно.

Спорим, эти очки ей даже не нужны. Она, наверное, только для того их и носит, чтобы никто не заметил, что у нее ужасные маленькие глазки, как щелочки.

Точно. А эти брюки-карго? Привет.

Такое старье, прошлый год. Я так думаю.

МИА!!! ТЫ В ФОРМЕ????? По виду что-то не скажешь. На самом деле ты выглядишь так же хреново, как на уроке физкультуры. Признайся, ты этой ночью хоть сколько-нибудь спала?

Как, спрашивается, я могла спать, зная, что сегодня с меня живьем сдерут шкуру перед всеми ребятами нашей школы? Я чувствовала себя как тот парень в фильме про капитана Горацио Хорнблауэра.

Никто не собирается сдирать с тебя шкуру! Кроме разве что Ланы. Потому что ты ее с землей сравняешь.

ЛИЛЛИ! Никого я не сравняю! Ты же прекрасно знаешь, что я не умею выступать перед публикой! И если рассуждать с точки зрения эволюции, у Ланы есть целых два преимущества: внешность и тот факт, что она принадлежит к социально-политической группе, которой все остальные добровольно платят дань.

О чем ты толкуешь?

Неважно, просто поверь мне на слово. Я проиграю.

Не проиграешь, У меня есть секретное оружие.

КАК, ТЫ СОБИРАЕШЬСЯ ЕЕ ЗАСТРЕЛИТЬ?????

Нет, Тина, ты что, совсем дура? Я не собираюсь убивать Лану во время дебатов. Но у меня припрятана в рукаве козырная карта, так что если я увижу, что наши избиратели сомневаются, я пущу этот козырь в ход. Но только если я пойму по виду Миа, что она в этом нуждается.

НУЖДАЮСЬ, Я НУЖДАЮСЬ!!!!!

Терпение, моя юная падаван [Название, принятое в ордене джедаев для обозначения учеников («Звездные войны»)].

Лилли, умоляю, если ты что-то знаешь, расскажи мне, я просто умираю! Столько всего навалилось: твой брат, улитки, а теперь еще и это, я…

Миа, она хочет тебя видеть! Она в коридоре.

Дыши. Дыши спокойно, и все будет в порядке. Вспомни Дрю Бэрримор и «Истории вечной любви».

Тебе легко говорить, Лилли. Она же не ТВОИ мечты растоптала.

14 сентября, понедельник,

лестничная площадка третьего этажа

Да кем она себя воображает? Я хочу сказать, если серьезно? Она что, думает, что если я БЛОНДИНКА (ну ладно, блеклая крашеная блондинка) и к тому же ПРИНЦЕССА, то это сразу означает, что я еще и дура? Если так, то ей придется ПОТРУДИТЬСЯ НАД ЭТИМ ПОСТУЛАТОМ.

– Миа, – сказала она после того, как вытащила меня в коридор, чтобы мы могли «поговорить без свидетелей». – Я поговорила с твоим отцом. В пятницу он приходил поговорить со мной о твоей учебе. Миа, я не знала, что ты так сильно расстраиваешься из-за оценок на моих уроках. Тебе нужно было как-то дать мне понять…

Але, мне казалось, что я дала понять, и довольно ясно. Я же попросила разрешения переписать сочинение, или вы забыли, мисс Мартинез?

– Ты же знаешь, ты можешь говорить со мной о чем угодно. Приходи в любое время.

Ну да, конечно. Могу я поговорить с вами о том, что Джастину совершенно необходимо одуматься и вернуть Бритни, потому что их маленькая размолвка продолжается слишком долго? Вряд ли я могу об этом говорить, не так ли, мисс Мартинез, или вы не согласны? Потому что вы не одобряете отсылки к поверхностной массовой культуре.

– Миа, я знаю, что очень строго ставлю оценки, но, честное слово, на моих уроках четверка – очень хорошая оценка. В этом семестре я пока поставила всего одну пятерку…

Гм, я знаю, сама видела. За сочинение Лилли.

– Единственная причина, по которой я бы чувствовала неловкость, ставя тебе пятерки, состоит в том, что я по-прежнему считаю, что ты работаешь не в полную силу, не используешь весь свой потенциал. Миа, ты очень талантливый писатель, но тебе нужно сосредоточиваться и придерживаться чуть более глубоких тем, чем Бритни Спирс.

Вот что не так в этой школе. Что люди не понимают, что Бритни Спирс – серьезная тема! Она представляет собой человеческий барометр, по которому можно определить настроение страны. Когда Бритни выкидывает что-нибудь возмутительное, люди тянутся за свежими номерами журналов «Ю-Эс Уикли» и «Интач». Благодаря Бритни нам есть, чего ждать с нетерпением. Да, в новостях могут говорить об убийствах и природных катастрофах, но потом по Эм-Ти-Ви показывают, как Бритни целуется с Мадонной на церемонии вручения музыкальных наград, и сразу мир начинает казаться не таким плохим, каким он казался совсем недавно.

Наверное, мое возмущение было написано на моей физиономии, потому что мисс Мартинез вдруг спросила:

– Миа, с тобой все в порядке?

Но я ничего не сказала. Да и что я могла сказать?

Здорово. Только что прозвенел последний звонок на четвертый урок. Когда я наконец доползу до французского, меня ждет выговор за опоздание от мадемуазель Кляйн. Ну и пусть, мне параллельно. Что такое выговор за опоздание по сравнению с тем, что меня ждет ровно через сорок минут ПЕРЕД ВСЕЙ ШКОЛОЙ?

14 сентября, понедельник, урок французского

0 уроков до того, как я опозорюсь перед всей школой.

ГДЕ ТЫ БЫЛА?? ТЫ ВСЕ ПРОПУСТИЛА!!

Что пропустила? Шамика, о чем ты говоришь? Постой-ка, неужели все собрались вокруг Перин и стали скандировать «СНИМИ ШТАНЫ»???

Нет, конечно. Но мадемуазель Кляйн заставила нас прочитать наши истории вслух, и нам пришлось сначала назвать свои имена, ну понимаешь, типа «Mon histoire, par Shameeka». Так вот, когда очередь дошла до Перин и мадемуазель Кляйн услышала «Mon histoire, par Perinne», она исправила: «Ты хотел сказать Perin», а ей в ответ: «Нет, Perinne» . Мадемуазель Кляйн снова: «Неправильно, нужно говорить Perin, потому что это мужской род, а Perinne - имя женского рода». И тут Перин и говорит: «Я знаю, что Perinne – женского рода. Я ДЕВОЧКА».

ПЕРИН – ДЕВОЧКА??? О ГОСПОДИ! Бедная Перин! Как неловко! Я хочу сказать, мадемуазель Кляйн думала, что он – это он, то есть, я имею в виду, что он она – это он. Что же она сделала? Я имею в виду мадемуазель Кляйн?

Как что, естественно, извинилась. А что еще она могла сделать? Бедняжка Перин стала красной как рак. Мне было ее так жалко!

Ладно, Шамика, не переживай. Мы ему предложим, то есть, я хотела сказать, ей, сесть за ланчем за наш столик. Я видела, что всю прошлую неделю она сидела одна с парнем, который ненавидит, когда в чили кладут кукурузу. Думаю, мы ей нужны.

Ой, это классная идея! Ты так хорошо придумываешь всякие такие вещи. Ты знаешь, как сделать, чтобы человек почувствовал себя лучше. Ты как…

Как что?

Ну, я хотела сказать, что ты как будто принцесса или еще что-нибудь в этом роде. Но ведь ты и есть принцесса! Так что, конечно, ты и должна разбираться в таких вещах. Это же твоя работа.

Ну да, вроде того, правда?

14 сентября, понедельник,

Кабинет директрисы Гупты.

Знаете что? Мне все параллельно. Мне глубоко плевать, что я сижу в кабинете директора. Мне плевать, что Лана сидит рядом со мной и бросает в мою сторону злобные взгляды. Мне все равно, что нашивка с головой льва почти оторвана от моего форменного пиджака и болтается на нескольких ниточках.

Как она до такого дошла, вот что я хочу знать. Я имею в виду Лану. КАК ОНА ПОСМЕЛА??? Наезжать на меня – это одно дело, но нападать на совершенно беззащитное существо, которое к тому же в нашей школе новичок – это совсем другое.

Если она думает, что я собираюсь просто так стоять и смотреть, как она выставляет других на посмешище, то она глубоко ошибается. Правда, думаю, она это поняла, если учесть, что я до сих пор сжимаю в руке клок ее волос. Хотя на самом деле это не совсем ЕЕ волосы, оказалось, что это накладная коса, которую она заплела, чтобы продемонстрировать свой школьный патриотизм (видите ли вплела голубую ленточку!). Вот почему коса так легко оторвалась и осталась у меня в руке, когда я набросилась на Лану, собираясь оборвать с ее глупой башки все волосы до единого – после того, как она велела мне не лезть не в свое дело и оторвала с моего пиджака нашивку с головой льва, эмблему нашей школы.

Но все равно. Надеюсь, ей больно. Самое грустное в этой истории то, что Лана даже не понимает, как ей повезло. Ей бы досталось куда больше, если бы меня не удержали Ларс и Перин. Хотя Перин и оказалась девочкой, она на удивление сильная. А еще она очень хорошо воспитана. Когда директриса Гупта тащила меня в свой кабинет, я слышала, как Перин крикнула мне вслед:

– Спасибо, Миа!

И еще мне показалось, что несколько человек зааплодировали, хотя на этот счет я могу и ошибаться – я еще была вне себя от возмущения.

Естественно, директрисе Гупте и в голову прийти не могло, что Лана могла сделать что-то нехорошее. Я вас умоляю! Она считает, что я набросилась на Лану только потому, что, видите ли, чересчур разнервничалась перед дебатами. Как же, миссис Гупта, щас. Это были нервы. И тот факт, что когда мы возвращались с урока французского, Лана, проходя мимо, наклонилась к Перин и бросила: «Гермафродит», конечно, тут абсолютно НИ ПРИ ЧЕМ. Так же как то, что в ответ я посоветовала Лане заткнуться. Тогда Лана в свою очередь схватилась за эмблему с головой льва на моем пиджаке и оторвала ее.

Директриса Гупта знает эту историю только с того места, когда я чисто инстинктивно схватилась за Ланину накладную косу. Директриса говорит, что мне повезло, что она сходу не отстранила меня от занятий, и что она не сделала этого по одной-единственной причине: потому что знает, что у меня сейчас и без того полно проблем. (АЛЕ, О ЧЕМ ЭТО ОНА????? ОБ УЛИТКАХ? ИЛИ, МОЖЕТ, О ТОМ, ЧТО Я МЛАДЕНЦЕЛИЗАТЕЛЬНИЦА? ИЛИ ЧТО МОЙ БОЙФРЕНД ХОЧЕТ, ЧТОБЫ Я КОГДА-НИБУДЬ ЗАНЯЛАСЬ С НИМ ЭТИМ ДЕЛОМ? ТАК О ЧЕМ?????)

Она сказала, что и для меня, и для Ланы будет лучше, если мы станем выражать наше несогласие друг с другом в более цивилизованных формах, а не устраивать драки в коридоре второго этажа. Все-таки она заставляет нас пройти через дебаты. Она говорит: «Миа, не будешь ли так любезна отложить свой дневник и послушать, что я говорю? »

Ха! Как будто я и так ее не слушаю! А о чем же тогда я по ее мнению пишу? «Звездные войны», что ли, пересказываю?

Лана, естественно, засмеялась. Сомневаюсь, что ей было бы сейчас весело, знай она, что меня назвали в честь женщины, которая топором отрубила голову своему врагу.

14 сентября, понедельник, спортзал

Боже, как меня угораздило ввязаться в эту историю? В зале собрались ВСЕ. ВСЯ ТЫСЯЧА УЧЕНИКОВ средней школы имени Альберта Эйнштейна с девятого по двенадцатый класс сидит передо мной на трибунах и смотрит на меня, точнее сказать, ПЯЛИТСЯ, потому что больше пялиться не на что, кроме как на меня и Лану и на две трибуны и еще на эту пальму в горшке, которую притащили, чтобы создать более уютную обстановку – или, может, чтобы повысить содержание кислорода в воздухе на случай, если я отключусь и потеряю сознание. Между нашими двумя складными стульями стоит директриса Гупта, как рефери на финальном бое двух боксеров.

Все-таки вырвет меня прямо в кадку с пальмой!

Директриса Гупта рассказывает, что это всего лишь дружественные дебаты, которые позволят мне и Лане объяснить избирателям наши взгляды на разные вопросы.

Ну да, как же, дружественные. Вот почему я до сих пор держу в руке Ланину накладную косичку.

Але, какие вопросы? Мы так не договаривались! МНЕ НИКТО НЕ ГОВОРИЛ, ЧТО БУДУТ КАКИЕ-ТО ВОПРОСЫ!!!

Я вижу Лилли, она сидит в первом ряду и уже приготовила видеокамеру. С ней сидят Тина с Борисом, Шамика и Линг Су… и, ой, смотрите, как мило, с ними Перин – она подает мне знаки. Что Лилли пытается мне сказать? Не может быть, чтобы она уже готовилась пустить в ход свое секретное оружие. Еще рано, дебаты даже не начались. Но что она делает руками??? Как понять это складывающееся движение?

А, поняла! Она хочет, чтобы я села прямо и перестала писать дневник. Не рассчитывай, на это, Лилли, я…

О БОЖЕ, ЭТОТ ЗАПАХ! Я его узнаю, это «Шанель № 5». Я знаю только одну женщину на свете, которая пользуется духами «Шанель № 5», или во всяком случае льет их на себя так щедро, что можно почувствовать запах за милю, еще до того, как она войдет в комнату…

ЧТО ОНА ЗДЕСЬ ДЕЛАЕТ???

Боже, ну почему Я? Честное слово. Это неправильно, что администрация разрешает родственникам учеников свободно шляться по территории школы. Если бы в этой школе была нормальная служба безопасности, которая не пускала бы внутрь родителей и бабушек, у меня не было бы и половины проблем, которые есть сейчас.

О, нет, только не это! Мой отец тоже здесь!

И Роммель.

Да-да, моя бабушка притащила на дебаты свою СОБАКУ. И целую толпу репортеров.

Господи боже, неужели это ЛАРРИ КИНГ???

Здорово. Теперь только не хватает, чтобы появились мама и Рокки, тогда все это превратится в семейное воссоединение Термополис-Джанини-Ренальдо…

А вот и она. Машет мне с трибуны маленькой ручонкой Рокки. Привет, Рокки, очень рада, что ты пришел! Страшно рада, что ты пришел посмотреть, как твоя сестра будет полностью и методично уничтожена ее смертельным врагом…

О, нет! Начинается.

ГДЕ МАЙКЛ, ИМЕННО ТОГДА, КОГДА ОН МНЕ БОЛЬШЕ ВСЕГО НУЖЕН???

14 сентября, понедельник, женский туалет

Ну вот, я здесь. В женском туалете. Это что-то новенькое.

Думаю, я нескоро отсюда выйду. Очень, очень нескоро. Если вообще когда-нибудь выйду. Все это было как-то нереально. Я хочу сказать, я видела, как директриса Гупта взяла микрофон и постучала по нему, я слышала, что шепот на трибунах вдруг разом прекратился. Все, кто был в зале, дружно посмотрели на нас. Тогда директриса поприветствовала всех, кто пришел на дебаты, отдельно поблагодарив Ларри Кинга за то, что он пришел со своими операторами, и стала объяснять, как важен этот студенческий совет и какую важную роль играет в его управлении президент. Потом она сказала:

– Сегодня на должность президента у нас баллотируются две очень разные юные леди, каждая по-своему уникальна и каждая является… гм, сильной личностью. Сейчас наши кандидатки расскажут, почему каждая из них считает себя подходящей па должность президента и что она собирается сделать, чтобы средняя школа имени Альберта Эйнштейна стала еще лучше. Надеюсь, вы уделите им должное внимание.

А потом директриса Гупта предоставила первое слово Лане – наверное, таким образом она решила наказать меня за эту историю с оторванной косой. Пока Лана шла к трибуне, ее сопровождали аплодисменты, которые иначе как оглушительными не назовешь. Слышались свистки, выкрики, кто-то скандировал: «Ла-на, Ла-на!», все это вместе почти оглушало, еще учтите, что дело происходило в спортивном зале, где звуки очень сильно отдаются от стен и металлических стропил.

И вот Лана вышла на трибуну и начала говорить. Выглядела она так, как будто ее нисколько не волнует, что она обращается к тысяче своих сверстников и еще примерно к семидесяти пяти или около того штатным и нештатным работникам нашей школы (если считать и работников кафе), а еще ко всей моей семье, и корреспондентам Си-Эн-Эн. Достаточно упомянуть, что Лана сказала именно то, что вся эта тысяча наших сверстников (ну, во всяком случае, большая часть из них) и хотели услышать. Ничего удивительного, что Лана решительно высказалась за такие изменения: повысить качество питания в нашем кафетерии, удлинить обеденный перерыв, повесить в женском туалете зеркала большего размера, сократить количество домашних заданий и увеличить количество спортивных занятий, консультативному совету гарантировать поступление в те колледжи Лиги плюща, в которые выпускники СШАЭ пожелают поступить, увеличить выбор диетических и низкоуглеводных напитков в автоматах с газированной водой. Лана выступила против камер наружного наблюдения и пообещала их убрать. Она пообещала радостно приветствующим ее избирателям, что если ее изберут президентом, она все это выполнит.

Хотя я точно знаю, что она не сможет это сделать. Потому что хотя камеры наружного наблюдения и ущемляют некоторые права тех, кто хочет курить перед школой и замусоривать лестницу мерзкими окурками, но в основном задача этих камер заключается в том, чтобы уберечь школу от вандализма и взлома.

Что касается поставщика продуктов в школьный кафетерий, так это та же компания, что обслуживает все школы и больницы в нашем районе, и которая предлагает самые низкие цены при самом высоком качестве продуктов, какие только удалось найти в трех окрестных штатах. А если попечительский фонд одобрит удлинение обеденного перерыва, то им придется сократить уроки, которые и так уже продолжаются всего пятьдесят минут.

А откуда, интересно, Лана собирается взять деньги на покупку новых, больших зеркал для женского туалета? И ей не приходило в голову, что:

• Если нам будут меньше задавать на дом, это будет означать, что мы будем хуже подготовлены к учебе в колледжах, в которые, возможно, некоторые из нас собираются пойти после школы.

• Больше спортивных занятий – это значит меньше денег на творческие образовательные программы.

• Никто никому не может гарантировать поступление в университеты Лиги плюща, даже тем, чьи родители там учились.

• Выбор напитков в автоматах с газированной водой ограничен тем, что может предложить продавец.

Судя по всему, не приходило. Но, наверное, для нее и ее сторонников это не имело значения, поскольку после того, как Лана закончила выступление, они принялись визжать во все горло и топать ногами, выражая свое одобрение. А Рамон Риверас встал с места и стал махать над головой форменным пиджаком, чтобы разогреть толпу еще сильнее. Директриса Гупта посматривала на это дело несколько неодобрительно. Она подошла к микрофону и сказала:

– Э-э… м-м… спасибо, Лана. Миа, твое ответное выступление.

Я думала, меня вырвет. Честное слово, думала, хотя не знаю, чем бы меня могло вырвать, поскольку на завтрак я не смогла проглотить ни кусочка и только съела штук пять горошков «старберстс», которые мне дала Лилли, половинку сладкого батончика, которую стрельнула у Бориса, три горошка «тик-так», которые подкинул Ларс, и выпила банку «кока-колы». Но пока я шла к трибуне (коленки у меня дрожали так, что оставалось только удивляться, как я вообще могу идти) произошло нечто странное. Не знаю точно, что. И почему. Может, на меня подействовали свистки, которые раздавались то тут, то там. А может, то, что Триша Хейс фыркнула, выразительно посмотрев на мои десантные ботинки. Или то, что Рамон Риверас сложил ладони рупором и выкрикнул пару раз в далеко не лестной манере: «ПД! ПД!» Как бы там ни было, но когда я посмотрела на раскинувшееся передо мной людское море и увидела, как в нем покачивается сияющее лицо Перин, которая хлопала мне изо всех сил, то я вдруг словно почувствовала, что в меня вселяется дух моей далекой прародительницы, Розагунды – первой принцессы Дженовии.

Одно из двух: или это действительно произошло, или моя покровительница, святая Амелия, слегка поколдовала на небесах и одолжила мне немного своего боевого задора. В любом случае, даже хотя меня по-прежнему подташнивало и все такое, когда я подошла к трибуне и вспомнила бабушкины наставления насчет того, что нельзя опираться на трибуну локтями, я сделала нечто совершенно невиданное в истории выборов президента студенческого совета в средней школе имени Альберта Эйнштейна. Я сняла микрофон с подставки и, держа его в руке, вышла вперед и остановилась ПЕРЕД трибуной.

Да-да, перед! Так, что мне не за что было спрятаться.

Некуда было скрыться.

Ничто не разделяло меня и моих слушателей.

И тогда, когда зал впал в оцепенение, пораженный моим неожиданным ходом, я сказала (понятия не имею, откуда вдруг взялась эта волна слов, которая из меня хлынула):

– «Посылайте мне своих угнетенных, бедных, утомленных, жаждущих обрести свободу, оказавшихся лишними на ваших изобильных берегах». Эти слова написаны на статуе Свободы. Это первое, что видели миллионы иммигрантов, впервые ступая на землю этой страны. Это декларация заверяет их, что в гигантском плавильном котле наций все нации одинаково желанны, независимо от социально-экономического статуса, независимо от цвета ее волос, независимо от того, с кем она встречается, независимо от того, делает ли она эпиляцию, бреется или ходит как есть, независимо от того, занимается ли она спортом или нет. Но не является ли таким же плавильным котлом наша школа? Разве мы – не группа людей, которых судьба свела вместе на восемь часов в день, предоставив нам заботиться о себе кто как сможет?

Но несмотря на тот факт, что здесь, в школе имени Альберта Эйнштейна, мы образуем некую отдельную нацию, я не вижу, чтобы мы действовали как нация. Вместо этого я вижу кучку людей, которые разделились на группировки для защиты друг от друга и которые панически боятся принять в свою узкую группку избранных кого-то нового, любого из «угнетенных, бедных, утомленных, жаждущих вздохнуть свободно».

Что просто отвратительно.

Я выдержала паузу и увидела, как по рядам слушателей прошел ропот удивления. Ларри Кинг прошептал что-то на ухо бабушке. Но меня это вроде как даже не особенно волновало, Я хочу сказать, мне по-прежнему казалось, что меня может вырвать прямо на спортсменов, которые сидели в первых рядах. Но меня не вырвало. Я просто взяла и продолжила говорить. Как… Ну да, как святая Амелия.

– История знает немало попыток найти идеальную форму управления. Многие формы были испробованы и отвергнуты. Одной из таких форм было управление на основании божественного права – форма, которую эта страна отвергла сотни лет назад.

Однако по какой-то непонятной причине в этой школе божественное право, похоже, действует до сих пор. Есть целый ряд людей, которые, кажется, уверены, что обладают врожденным правом управлять, потому что они более привлекательны, чем остальные, или лучшие спортсмены, или их чаще приглашают на вечеринки, чем остальных.

Сказав это, я очень выразительно посмотрела на Лану, а потом заодно уж и на Рамона, и на Тришу. Затем я снова посмотрела на слушателей. Большинство из них смотрели на меня, разинув рты, и вовсе не потому, что у них, как у Бориса, искривленная носовая перегородка. – Это люди, которые находятся на вершине эволюционной лестницы, – продолжала я. – У них самый красивый цвет лица. Их фигуры похожи на фигуры моделей, которых мы видим в журналах. У этих людей всегда раньше всех появляются самые модные рюкзаки или темные очки. Это популярные ребята. Это ребята, которые хотят, чтобы вы мечтали быть чуть больше похожими на них.

Но я, стоя здесь сегодня перед вами, могу вам сказать: я побывала среди них. Да-да, я тоже побыла среди популярных. И знаете что? Это все жульничество. Эти люди, которые ведут себя так, будто имеют право управлять вами и мной, на самом деле совершенно не пригодны для этой работы. И знаете, почему? По той простой причине, что они не верят в самые фундаментальные принципы нашей нации, которые гласят: ВСЕ ЛЮДИ СОЗДАНЫ РАВНЫМИ. Ни один из нас не лучше других, сидящих в этом зале. И это относится к любым принцессам, которые могут здесь оказаться.

Моя последняя фраза вызвала смех, хотя, по правде говоря, я не пыталась острить. И все-таки этот смех меня немного подбодрил. Я хочу сказать… я сумела заставить людей смеяться. И они смеялись не надо мной, а над тем, что я сказала. И смеялись без издевки. Не знаю, как сказать, но это было… в общем, это было круто. А потом вдруг, хотя мои ладони все еще были мокрыми от пота и пальцы у меня до сих пор дрожали, я почувствовала себя как… короче, мне стало хорошо.

– Послушайте, – сказала я. – Я не собираюсь обещать вам золотые горы, которые, как вы знаете не хуже меня, я все равно не могу обеспечить. – Я посмотрела на Лану. Она сидела со скрещенными руками и, когда я посмотрела, состроила мне гримасу. Я снова повернулась к слушателям. – Более длинный перерыв на ланч? Вы же понимаете, что совет попечителей никогда это не одобрит. Больше спорта? Если тут есть люди, которые на самом деле чувствуют, что их потребности в спорте не удовлетворяются?

Несколько человек подняли руки.

– А есть ли в зале такие, кто чувствует, что не удовлетворяются его или ее творческие или образовательные потребности? Есть ли такие, кто считает, что нашей школе нужен литературный журнал или что фотокружку нужны новые цифровые технологии для обработки фотографий и видеозаписей, или что драмкружку не помешает новая осветительная система для сцены, или кружку искусств нужна новая печь для обжига керамики, и что все это нужнее, чем очередной кубок, полученный на окружном чемпионате по футболу?

На этот раз поднялось гораздо больше рук.

– Ну вот, – сказала я, – так я и думала. В нашей школе существует реальная проблема, существование которой слишком долго игнорировалось, а именно: меньшинство принимает решение за большинство. И это совершенно неправильно.

Кто-то издал одобрительный вопль. Причем я даже не думаю, что это была Лилли, Эта поддержка прибавила мне храбрости и я продолжала:

– На самом деле это не просто неправильно. Это – полное нарушение принципов, на которых строилась наша нация. Как говорил философ Джон Локк, «правительство легитимно лишь в той степени, в какой оно опирается на согласие людей на то, чтобы ими управляли». Вы уверены, что согласны, чтобы привилегированное меньшинство управляло вами и принимало за вас решения? Или вы предпочитаете дать право принятия решения тому, кто действительно вас понимает, кто разделяет ваши убеждения, ваши надежды, ваши мечты? Тому, кто сделает все от него зависящее, чтобы был услышан ВАШ голос, а не голос так называемого популярного меньшинства?

Послышался еще один вопль восторга, и этот раздался даже не в рядах моих друзей, а совсем в другой части трибун. За ним раздался третий, а потом послышались отдельные хлопки. Кто-то крикнул: «Давай, Миа!»

Вот это да.

– Э-э… спасибо, Миа. – Краем глаза я заметила, что директриса Гупта сделала шаг в мою сторону. – Из твоего выступления мы узнали много нового.

Но я сделала вид, что не слышала. Директриса давала мне знак, чтобы я села, сошла со сцены и снова съежилась на своем стуле. А я не обращала на нее внимания. Потому что я сказала еще не все, что хотела.

– Но это еще не все, что в этой школе неправильно, – сказала я в микрофон.

Мой голос гремел над залом, отдаваясь от стен, и мне это очень нравилось.

– Что вы скажете о людях, работающих в этой самой школе и называющих себя учителями, которые, по-видимому, считают, что только их собственная форма выражения имеет право на существование. Собираемся ли мы и дальше терпеть, когда наши наставники в довольно субъективных областях, например… скажем, в английском, говорят нам, что тема наших сочинений никуда не годится, потому ее можно считать – кто-нибудь может посчитать – ее недостаточно серьезной и актуальной? Если, к примеру, я решу написать сочинение об историческом значении японского анимэ или манга, означает ли это, что мое сочинение будет менее ценным, чем чье-нибудь другое, посвященное, например, вулкану в Йеллоустонском парке, который может в один прекрасный день взорваться и уничтожить десятки тысяч людей?

Все стали перешептываться, потому что они не знали, что Йеллоустонский парк – это не просто резервуар из застывшей магмы, а многие наверняка по незнанию даже проводили там каникулы.

– Или, – продолжала я, – что мое сочинение о японском анимэ или манга точно так же важно, как и сочинение о вулкане в Йеллоустоне, потому что, узнав о существовании этого вулкана – а мы теперь о нем знаем, – мы нуждаемся в чем-нибудь занимательном, что помогло бы нам отвлечься от мыслей о вулкане, и таким занимательным предметом как раз и могут быть японские анимэ или манга.

На мгновение в зале повисло ошеломленное молчание. Потом кто-то из середины трибуны крикнул: «Финальная фантазия!» Кто-то другой выкрикнул: «Драгонболл!» Еще один голос откуда-то сверху подсказал: «Покемон!», и все засмеялись.

– Не спорю, возможно, такие вещи, как лотерея и телевидение и были изобретены для того, чтобы продавать товары, выманивать у трудового народа добытые нелегким трудом деньги, внушать всем нам ложное ощущение безмятежности, отвлекать нас от истинных ужасов окружающего мира. Но кто знает, возможно, нам необходимо что-то, что может нас отвлечь, чтобы в свободное время мы могли отдохнуть и получить удовольствие, – продолжала я. – Разве это плохо, сделав все дела, устроиться перед телевизором и посмотреть интересный сериал? Или, к примеру, попеть под караоке? Или почитать комиксы? Неужели культура обязательно должна быть сложной и трудной для понимания? Лет через сто, когда мы все уже умрем от извержения Йеллоустонского вулкана или из-за таяния полярных льдов или потому что кончится нефть или потому что планетой завладеют ядовитые водоросли, и когда те, кто останется от человечества, захотят заглянуть в человеческую цивилизацию начала двадцать первого века, как вы думаете, что лучше опишет жизнь, которую мы вели на самом деле – эссе о способах эксплуатации человека средствами массовой информации или одна единственная серия «Сэйлор Мун»? Извините, но по мне анимэ лучше.

И тут зал как будто взорвался. Не потому, что ребята из компьютерного клуба наконец сумели построить робота-убийцу и выпустили его в ряды болельщиц, а из-за моих слов. Честное слово. Из-за того, что сказала я, Миа Термополис. Но дело в том, что я еще не закончила. Мне пришлось кричать, чтобы перекрыть гром аплодисментов.

– Итак, сегодня, когда вы будете отдавать свой голос на выборах президента студенческого совета, задайте себе вопрос: «Что означает слово «народ» во фразе «власть народа, власть для народа»? Означает ли это слово небольшую группку привилегированных граждан? Или обширное большинство простых граждан, тех, кто не родился с серебряной ложкой во рту? И после этого отдайте свой голос тому кандидату, который, по вашему мнению, лучше всего представляет ваши интересы, интересы народа.

После этого я с бешено бьющимся сердцем повернулась к директрисе Гупте, бросила ей микрофон и выбежала из зала. Под гром аплодисментов.

Я сбежала в туалет и закрылась в кабинке. Суть в том, что я чувствовала себя очень странно. Я хочу сказать, никогда в жизни я вот так не выходила перед публикой и не делала ничего подобного. Я, правда, выступала по поводу счетчиков для парковки, но это было совсем другое дело. Я не просила людей поддержать меня лично. Я агитировала их в поддержку меньшего ущерба для инфраструктуры и более высоких поступлений в бюджет. А это, можно сказать, совсем плевое дело.

Но сегодня – совсем другое дело. Сегодня я просила людей довериться мне и отдать мне свои голоса. И это вам не Дженовия, где поддержка мне, можно сказать, обеспечена автоматически, потому что у них все равно нет никакой другой принцессы. Только я. И что бы я ни сказала, все проходит. Точнее, будет проходить, когда я взойду на трон.

Ой, в коридоре слышны голоса. Должно быть, дебаты закончились. Интересно, что Лана сказала в своем опровержении? Наверное, мне стоило остаться, чтобы выступить с опровержением на ее опровержение. Но я не смогла, просто не смогла.

О, нет, только не это! Сюда идет Лилли…

14 сентября, понедельник, ТО

Ну, это было занятно. Я имею в виду ланч. Все считали своим долгом остановиться возле моего столика, поздравить меня и сказать, что я завоевала их голоса. Это было даже круто. Я хочу сказать, ко мне подходили не только ребята из нашей группировки – группировки ботаников, но и скутербои, и панки, и члены драмкружка и даже несколько спортсменов. Было так странно разговаривать с ними, ведь обычно, когда мы встречались в коридоре, они меня просто не замечали.

И тут вдруг все как будто резко захотели сесть за мой столик – для разнообразия. Только сесть они не могли, потому что к нашей обычной компашке присоединилась Перин, и свободных мест не осталось.

Сегодня за нашим столом была особенно праздничная атмосфера – а все из-за парочки хороших новостей, по крайней мере, я лично считала их хорошими. Одна из новостей такая: после того, как я выбежала из зала, Лана попыталась выступить с ответным словом, ее освистали и она даже не смогла вставить ни словечка. Директрисе пришлось прибавить звук в динамиках, она прибавляла его до тех пор, пока шум в зале не стал невыносимым, и тогда все наконец стали успокаиваться. Потом Лана в слезах покинула зал. (Так ей и надо. Я не представляю, как мне теперь прикрепить обратно школьную эмблему, которую она оторвала. Мама шить не умеет. Наверное, придется попросить бабушкину горничную.)

Но это не единственная хорошая новость. После того как Лилли все-таки сумела вытащить меня из туалета, я наткнулась в коридоре на маму, папу и бабушку. Мама меня обняла – Рокки мне улыбался – и сказала, что гордится мной.

Но самая потрясающая новость была у папы. С ним связался командир отряда аквалангистов Королевских военно-морских сил Дженовии и сообщил, что мои улитки Aplysia depilans наконец-то начали поедать ядовитые водоросли! Честное слово! За одну ночь они уже практически очистили площадь в тридцать семь акров и наверняка успеют уничтожить их до октября, когда вода в Средиземном море станет слишком холодной для них и они умрут.

– Но насчет этого не волнуйся, – сказал папа, улыбаясь. – Я уже представил парламенту законопроект, по которому в случае, если кто-либо из наших соседей допустит проникновение на нашу территорию ядовитых водорослей, будущей весной в залив будет доставлено еще десять тысяч улиток. Я просто ушам своим не верила.

– Значит, нас не исключат из Евросоюза?

Папа был в шоке.

– Миа, – сказал он, – об этом не могло быть и речи. То есть, я хочу сказать, несколько стран были бы не против вытолкнуть нас из Евросоюза, но, думаю, это были те самые страны, которые ответственны за возникновение этой экологической катастрофы. Так что никто не воспринял всерьез их призывы нас исключить.

И он говорит мне об этом только сейчас! Очень мило, папа. Как будто это не я не смыкала глаз всю ночь, переживая из-за этих улиток. Ну, может, не только из-за них, из-за разного другого тоже.

Примерно в то же время я заметила, что неподалеку стоит мисс Мартинез. Она выглядела… я бы сказала робко, по-другому ее вид не опишешь.

– Миа, – сказала она, когда я закончила обниматься с папой (я бросилась ему на шею от радости, что мои улитки спасли залив). – Я только хотела сказать, что ты произнесла замечательную речь. И ты права. Популярная культура не обязательно пустая и лишена каких бы то ни было достоинств. У нее есть свое место в мире, так же как и у высокой культуры. Мне очень жаль, если у тебя сложилось впечатление, что вещи, о которых тебе нравится писать, менее ценны, чем более серьезные предметы. Это не так.

Вот это да!!!!!

Правда, радость от моей победы была несколько омрачена тем, что все это время папа на нее вроде как пялился. Но все равно. Думаю, вряд ли папа станет встречаться с женщиной, которая на самом деле знает, что такое герундий. Его предыдущая подружка думала, что герундии – это такие злобные вонючие грызуны.

Кстати, сразу после этого ко мне подошла бабушка, она взяла меня под руку и отвела в сторонку.

– Вот видишь, Амелия, – прошептала она своим скрипучим шепотом, отдающим «сайдкаром». – Я тебе говорила, что ты справишься. На тебя снизошло вдохновение, это совершенно точно, я почти чувствовала, как между нами витает дух святой Амелии.

Самое странное, что я тоже вроде как чувствовала то же самое. Но я не стала об этом говорить. Вместо этого я сказала:

– И что же, бабушка, где то секретное оружие, о котором вы с Лилли говорили? И когда вы собираетесь пустить его в ход?

Вместо ответа бабушка взяла двумя пальцами мою почти оторванную эмблему СШАЭ и спросила:

– Что с твоим пиджаком? Честное слово, Амелия, тебе бы следовало получше заботиться о своих вещах. Принцесса не должна выглядеть как оборванка.

Но все равно. Все это было здорово. Особенно мне понравилась та часть, когда бабушка сказала, что вынуждена отменить мои уроки принцессы на один день, потому что ей нужно побывать у косметолога. Наверное, от перенесенного стресса, когда она помогала Лилли с выборами, у нее расширились поры.

Короче говоря, всего этого почти хватило, чтобы я решила, что в жизни наконец-то хоть что-то получается по-моему. Но тут я вспомнила про Майкла, который, кстати, сегодня ни разу не позвонил, даже сообщение не прислал, чтобы пожелать мне удачи в дебатах, не поинтересовался, как я себя чувствую, – ничего. Если разобраться, после нашего разговора насчет Этого Дела я с ним больше ни разу не пообщалась.

А тот разговор, должна признать, прошел не совсем так, как я надеялась. Но все равно, Майкл мог бы и позвонить. Даже если я не отвечаю на его звонки или письма по электронной почте.

Борис играет на скрипке «Боже, храни королеву» в честь меня. Голосование состоялось во время ланча, но голоса все еще подсчитывают. На последнем уроке директриса Гупта должна объявить результаты по школьному радио. Только что подошла Лилли и мягко так говорит:

– А когда ты выиграешь, на следующей неделе можешь сама сделать заявление. Ну, ты знаешь, насчет того, что ты уходишь с поста и передаешь президентские полномочия мне.

Ха. Это, наверное, смешно, но до этой минуты я вроде как забыла про эту часть нашего плана.

14 сентября, понедельник, управление США

Миссис Холланд поздравила меня с удачной речью и сказала, что гордится мной. ГОРДИТСЯ!!! МНОЙ!!! Мной гордится учитель!!!

МНОЙ!!!!!

14 сентября, понедельник наука о Земле

Только что Кенни сказал мне нечто очень странное. Просто взял и выпалил напрямик, когда мы строили диаграммы поясов радиации Ван Аллена.

– Миа, – сказал он, – я хочу тебе кое-что сказать. Помнишь мою девушку, Хидер?

– Ну, помню, – ответила я нехотя. Понимаете, я подумала, что он собирается поведать мне очередной длинный скучный рассказ о необыкновенных способностях Хидер к гимнастике. Кении покраснел, как пояс радиации, который я как раз раскрашивала.

– Понимаешь, – пробормотал он, – я ее выдумал.

!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!

Да-да. Последние пять дней Кенни только и делал, что рассказывал мне ПРИДУМАННЫЕ истории о его ПРИДУМАННОЙ подружке Хидер. О подружке, которая, честно говоря, стала меня немного пугать. А все потому, что слишком уж она совершенная. Вы понимаете, блондинка, спортсменка и к тому же учится на одни пятерки. На самом деле сейчас, когда я об этом думаю, я понимаю, что мне надо радоваться, что эта Хидер оказалась не настоящей. А то по сравнению с ней я чувствовала себя какой-то недоделанной.

Короче, я посмотрела на Кенни и говорю:

– Кенни, зачем ты это делал?

И он признался, весь такой пристыженный:

– Знаешь, я просто не мог это вынести. У тебя все так замечательно, ты принцесса, у тебя есть Майкл, твой прекрасный принц… Ну, не знаю, короче, меня это достало.

Ну да, конечно. Моя замечательная жизнь. Идеальная жизнь принцессы. И Майкл – мой прекрасный принц. Я бы тебе сказала, Кенни. Хочешь знать, НАСКОЛЬКО в моей жизни все далеко от совершенства? Мой прекрасный принц готов меня бросить, потому что я не хочу заниматься Этим Делом. Ну что, Кенни, это похоже на совершенство?

Но, естественно, я не могла это сказать, потому что Кенни это не касается, не его это дело. А еще потому, что мне не очень-то хотелось, чтобы слухи о том, что Майкл хочет заниматься Этим Делом, распространились по всей школе. Благодаря фильмам, которые сняли про мою жизнь (хотя в этих фильмах обходятся с фактами очень вольно), и без того наберется достаточно людей, которые считают, что знают обо мне абсолютно все. Мне вовсе ни к чему, чтобы просочилась ЕЩЕ какая-то информация.

Короче говоря, я просто заверила Кении, что моя жизнь не так безупречна, как ему могло показаться. Что на самом деле у меня ПОЛНО проблем, в их числе тот факт что я – младенцелизательница и что мою страну чуть было не вышвырнули из Евросоюза. Как ни странно, от моих слов у Кенни заметно улучшилось настроение. Это было так заметно, что мне даже стало неприятно.

Что…

О, нет! В классе затрещал громкоговоритель. Директриса Гупта собирается объявлять результаты голосования.

О господи, о господи, о господи!

Вот они, результаты:

Лана Уайнбергер набрала триста пятьдесят девять голосов.

Миа Термополис шестьсот сорок один голос.

О господи.

О ГОСПОДИ!

МЕНЯ ИЗБРАЛИ НОВЫМ ПРЕЗИДЕНТОМ СТУДЕНЧЕСКОГО СОВЕТА СРЕДНЕЙ ШКОЛЫ ИМЕНИ АЛЬБЕРТА ЭЙНШТЕЙНА!

14 сентября, понедельник, 17.00,

«Рейз пицца»

Все это было как-то… это было абсолютно нереально.

Даже не знаю, как еще описать. Я в полном тумане. До сих пор. А ведь с тех пор, как директриса Гупта объявила меня победительницей, прошло два часа. И с тех пор я съела половину сырной пиццы и выпила три «кока-колы».

И все-таки я до сих пор в шоке.

Может быть, дело не столько в выборах, сколько в том, что произошло ПОСЛЕ того, как я узнала про свою победу. А произошло… много чего.

Во-первых, на науке о Земле все, включая Кенни, стали прыгать по всему классу, поздравлять меня и спрашивать, могу ли я попросить попечителей, чтобы они купили для биологической лаборатории набор для электрофореза, о котором они безуспешно просили предыдущего президента. Так что я и глазом моргнуть не успела, как мне пришлось осознать всю полноту ответственности, которую накладывает на меня должность президента. И, знаете что… мне это понравилось.

Я знаю. Я ЗНАЮ.

Я хочу сказать, можно подумать, мне мало того, что я:

• принцесса Дженовии,

• сестра беззащитного младенца, чьи мать и отец не слишком хорошо знают, в чем состоят их родительские обязанности, если вы понимаете, что я имею в виду.

• начинающий писатель, которому еще предстоит выдержать годовой экзамен по геометрии.

• подросток со всеми вытекающими последствиями, например, перепадами настроения, неуверенностью и время от времени выскакивающими прыщами.

• влюблена в парня из колледжа.

И я всерьез подумываю о том, что я могу быть всем этим, а кроме того еще президентом студенческого совета школы???

Тем не менее. Ну-у… Да.

Да, подумываю. Потому что я же как-никак победила на выборах Лану? Это просто потрясающе. Но это еще не все, пока я рассказала только про самое первое, что случилось. А дальше было вот что. Когда прозвенел звонок, и мы все могли идти по домам, я стала спускаться в раздевалку. Я шла медленно, даже очень медленно, потому что меня то и дело кто-нибудь останавливал, чтобы поздравить с победой. По дороге я наткнулась на Лилли, она прыгнула прямо мне в руки. Она тяжелее меня, даже при том, что я ее намного выше, так что ей повезло, что я ее не уронила. Но у меня, наверное, был повышенный уровень адреналина или как еще называется то, что бывает, когда твой ребенок застрял под машиной или ты выиграл выборы президента студенческого совета или еще что-нибудь в этом роде, потому что я смогла удержать ее до тех пор, пока она не слезла обратно.

Короче говоря, Лилли затараторила: «МЫ ЭТО СДЕЛАЛИ!!! МЫ ЭТО СДЕЛАЛИ!!!» Тут появились Тина с Борисом, Шамика, Линг Су и Перин и начали вокруг нас скакать. Потом мы все пошли к моему шкафчику, распевая по дороге песню «Мы – чемпионы». Потом, пока все остальные возбужденно болтали, а я открывала кодовый замок на своем шкафчике, я заметила, что возле соседнего шкафчика происходит нечто очень странное. А происходило вот что: Рамон Риверас в сопровождении директрисы Гупты и, представьте себе, не кого-нибудь, а отца Ланы Уайнбергер забирал из шкафчика все свои вещи. Серьезно, абсолютно все вещи. Забирал и с мрачным видом убирал их в спортивную сумку. А немного позади них стояла Лана, она была вся в слезах и то и дело топала ногой, повторяя:

– Папа, ну почему? Ну почему, папа, почему?

Только доктор Уайнбергер ей не отвечал. Он просто стоял с очень серьезным видом и ждал, пока Рамон не заберет из шкафчика последние вещи. Когда он все забрал, директриса Гупта сказала:

– Очень хорошо, пойдемте.

И все четверо – директриса, Рамон, доктор Уайнбергер и Лана пошли в сторону директорского кабинета. Но перед тем, как уйти, Лана оглянулась, бросила на меня через плечо злобный взгляд и прошипела:

– Ты еще об этом пожалеешь! Я тебе за это отплачу, даже если это будет последним, что я сделаю!

Я думала, она говорит про мою победу на президентских выборах, но потом Шамика спросила:

– Эй, куда это они повели Рамона?

А Лилли улыбнулась со зловещим видом и сказала:

– Наверное, в аэропорт.

Тут мы все одновременно стали спрашивать, что она хочет этим сказать, и она ответила:

– Это и есть мое секретное оружие. Только, Миа, ты произнесла такую речь, что я поняла, что оно нам не понадобится. Но, видно, твоя бабушка все равно настучала на Уайнбергеров, хотя в этом и не было необходимости. Надо отдать Клариссе должное, она хотя и старая дама, но из тех, кого лучше не иметь своим врагом.

Поскольку слова Лилли абсолютно ничего не прояснили, во всяком случае, мне, я так прямо и спросила Лилли, что она имеет в виду. И она объяснила. Оказывается, в тот день, когда во время футбольного матча Лилли сидела позади Ланиных родителей, она подслушала весь их разговор, и узнала, что Рамон – мошенник. Да-да! Оказывается, он уже получил образование! Он окончил школу в прошлом году, в своей родной Бразилии, где благодаря ему команда его школы участвовала в национальном чемпионате. У доктора Уайнбергера и пары других попечителей возникла блестящая идея ЗАПЛАТИТЬ Рамону, чтобы он приехал из Бразилии и записался в СШАЭ, чтобы у нас появился шанс для разнообразия выиграть хотя бы несколько игр.

Лилли и бабушка задумали использовать эту информацию, чтобы опорочить Лану, если после дебатов возникнет опасность, что она может победить. Но я удачно ввернула про «Сэйлор Мун», а потом еще и процитировала Джона Локка, и это их убедило, что победа на выборах уже у меня в кармане. Так что бабушка в конце концов решила не звонить директрисе и не рассказывать ей про Рамона до объявления результатов выборов и позвонила после.

Должна сказать, эта история заставила меня взглянуть на Лилли по-новому. Я имею в виду, я всегда догадывалась, что Лилли способна сделать что-нибудь исподтишка. И я вовсе не хочу сказать, что Уайнбергеры имели право использовать беднягу Рамона в своих интересах и обманывать других попечителей. Но, честное слово, я бы тоже не хотела иметь своим врагом Лилли, а тем более бабушку.

Пока все подходили, хлопали Лилли по спине и говорили, какая она молодец и как классно она все это провернула, она стояла с уверенным видом, явно очень довольная собой. Наверное, в каком-то смысле это и было круто, если вы согласны (а я-то точно с этим согласна), что все, что заставит Лану заплакать, хорошо.

– Ну, – сказала Лилли, когда я собрала все свои вещи и была готова уходить, – поскольку Кларисса на сегодняшний день освободила тебя от этих чертовых уроков принцессы, может, сходим куда-нибудь отпраздновать НАШУ победу?

Она так явно подчеркнула голосом слово «нашу», что подтекста не поняла бы только полная идиотка. Я, естественно, поняла. И у меня засосало под ложечкой.

– Э-э, – сказала я. – Да, Лилли, насчет этого… сегодня, когда я произносила речь, кое-что произошло…

– Это ты мне говоришь, что что-то произошло? – перебила Лилли, похлопывая меня по спине. – Да ты разгромила популярных по всем пунктам и отомстила за непопулярных! Вот что произошло, когда ты произносила речь.

– Ну да, я знаю, – сказала я. – Насчет этого… я сама не понимаю, как я теперь к этому отношусь. Я хочу сказать, Лилли, тебе не кажется, что в твоем плане есть что-то несправедливое? Все эти ребята голосовали за МЕНЯ. Это МЕНЯ они рассчитывают видеть своим…

Лилли вытаращила глаза, как будто увидела за моей спиной что-то страшное.

– А ОН что здесь делает? – вскричала она. Потом добавила, обращаясь к тому, кто стоял за моей спиной. – Если ты забыл, напоминаю, ты уже ОКОНЧИЛ эту школу.

От этих слов Лилли мое сердце словно что-то сжало. Потому что я сразу поняла – просто поняла и все тут – с кем она говорит. С тем, кого именно сейчас я МЕНЬШЕ ВСЕГО НА СВЕТЕ хотела бы видеть. Или, может быть, кого я БОЛЬШЕ ВСЕГО НА СВЕТЕ хотела бы сейчас видеть. Все зависит от того, что он собирается мне сказать.

Я очень медленно повернулась.

Позади меня стоял Майкл.

Наверное, это прозвучит слишком театрально, если я скажу, что мне показалось, что все куда-то исчезли и в коридоре остались только я и Майкл, и мы стояли и смотрели друг другу в глаза. Если бы я написала это в рассказе, мисс Мартинез наверное черкнула бы красным на полях «КЛИШЕ» или еще что-нибудь в этом роде. Но это было не клише, я на самом деле именно так себя и почувствовала. Как будто в целом мире не осталось никого, кроме нас двоих.

– Нам надо поговорить, – сказал мне Майкл.

Не «привет», не «почему ты мне не перезвонила», не «где ты была». И уж конечно, никакого поцелуя. Он сказал просто: «Нам надо поговорить». Этих трех слов хватило, чтобы мое сердце съежилось и стало таким же твердым, как сердце святой Амелии.

– Ладно, – сказала я, хотя у меня совершенно пересохло в горле.

Потом Майкл повернулся, чтобы идти к выходу, и я пошла за ним, но только перед этим обернулась к Ларсу и взглядом сказала ему, чтобы он держался позади на ПОРЯДОЧНОМ расстоянии, и еще посмотрела на Лилли, чтобы она поняла, что никакого празднования не будет.

Во всяком случае пока не будет.

Ларс схватил все на лету, как настоящий профессионал. Лилли повела себя не так благородно, я слышала, как она крикнула мне вслед:

– Ну и отлично, ну и иди со своим БОЙФРЕНДОМ, нам все равно!

Но Лилли понятия не имела, что происходит. Она не знала, каким маленьким и сморщенным вдруг сделалось мое сердце. Лилли не знала, что моя жизнь – безупречная жизнь принцессы – вот-вот разлетится на пятьдесят миллионов кусочков. Что там гигантский вулкан под Йеллоустоном! Когда он наконец взорвется, то его взрыв будет просто ничто по сравнению с моим.

Я вышла вслед за Майклом из школы и спустилась по лестнице – прямо под всевидящим оком камеры наружного наблюдения. Мы прошли мимо толп, которые вечно тусуются вокруг Джо, и отошли дальше. Я перешла за ним через две улицы, и за все это время ни один из нас не проронил ни слова. Я-то уж точно не собиралась заговаривать первой. Потому что теперь все стало по-другому. Если Майкл собирается со мной порвать из-за того, что я отказываюсь заниматься Этим Делом – что ж, пускай, мне все равно. А что? Я, между прочим, принцесса Дженовии. Я – избранный президент студенческого совета СШАЭ. И никто, НИКТО, даже Майкл, не смеет мне указывать, когда мне заниматься Этим Делом.