Притворись мной, я буду тобой

Глава 1

Пролог

Пятнадцать лет назад

Я забыла. Совсем забыла!

Да и как я могла помнить. Воспоминание – злое, острое как кинжал вонзается в мой мозг.

Мне было всего пять лет, когда в нашей размеренной жизни появились они. Приехали рано прохладным утром и остались на долгую неделю.

Как сейчас, вижу ее – маму – самую красивую женщину на свете. На ней яркое летнее платье с зелеными цветами. Подбегаю к ней, обнимаю радостно за ноги, крепко прижимаюсь.

Она никуда от меня не уйдет. Она же моя мама!

Мамуля треплет меня за волосики на макушке, сбивая бант, я дуюсь из-за ее неуклюжести, но безмерно счастлива. Её рука теплая и любимая. И пахнет от мамы вкусно – цитрусами.

Поднимаю преданные глаза и неприятно удивляюсь. Сегодня она не похожа на себя – одета в черное платье, на голове черная повязка. Лицо искажено гримасой боли.

– Мамочка? – шепчу с болью.

Мама знает, что я не люблю черный цвет. У меня на него аллергия! На молоко и на черный цвет.

В одной руке она держит мою любимую куклу Трикси. У Трикси нет желтого сапожка, а с головы слетела шляпа, но я всё равно ее люблю. А в другой руке мама сжимает руку Алисы.

Мою руку крепко держит тот самый дяденька, который ворвался в наш дом неделю назад, сказал, что он наш папа. А потом он ругался с мамой, и она долго плакала. Я слышала. Я всё слышала. Папа заставлял маму отдать ему Алису. Вот так просто! Как куклу, как игрушку требовал отдать ему Алису.

Мою Алису! Он хотела отнять у нас нашу Алису! Мою самую любимую подружку, мамину светлую радость и помощницу. Я знала, всегда знала, что Лисенок не сможет жить без мамочки, моя сестренка просто умрет вдали от дома. Поэтому я пришла к папе и той женщине и сказала:

– Заберите меня вместо Алисы. Пусть это буду я, но только не она! Пожалуйста.

И папа согласился на меня.

Сейчас мы стоим в холле нашего красивого дома, который я оставляю навсегда.

Алиса вцепляется в меня пухлой ручкой, плачет навзрыд, обращаясь к маме:

– Мамочка, любимая, не отдавай им Диану! Ма-моч-ка! – смотрит на нее сиротливо блестящими от слез глазками.

Но взрослые ее не слушают. Мама отворачивается, не выдерживая укорительного взгляда. Мужчина с женщиной заняты только мной – оттаскивают подальше от сестренки, нагло тащат к дверям.

Лисенок проворно вырывается руку из маминой, бежит за мной, топая маленькими ножками, обутыми в красные сандалии:

– Диана, пожалуйста, не бросай меня. Я не смогу без тебя! Не смогу! Я умру!

Мы успеваем обняться прежде, чем взрослые реагируют на нас.

Утыкаюсь носом в пушистые светлые волосики сестренки, плачу молча. Сцепляю губы, терплю. Никто не должен видеть горьких слез, особенно Лиса.

Мама бежит к нам, обнимает крепко нас обеих, прижимает к себе как самую большую драгоценность на свете. Наклоняется, чмокает нас по очереди в макушки, шепчет мне, не сдерживая слез:

– Дианочка, папа тебя любит. Тебе будет хорошо с ним. А когда ты вырастешь, то приедешь к нам?

Мои глазки намокают, и Алиса целует мои пушистые реснички. Мы всегда так делаем.

Меня выводят за дверь, оборачиваюсь, кидаю прощальный взгляд на Лису.

Она хлопает заплаканными глазами, и когда закрывается дверь, тихо шепчет: Диана, Дианочка.

Женщина по имени Вера, присаживается на корточки, обнимает меня за плечи:

– Доченька, обещаю, тебе будет хорошо с нами.

Пытаюсь вырвать, дергаюсь, но силенок явно не хватает. Крупные слезы катятся по щекам:

– Лисенок, мой лисенок.

Папа силой поднимает меня на руки, отдирая от земли. Пальчики случайно разжимаются, роняя Трикси на землю. Меня усаживают на заднее сидение автомобиля, дверцы которого тут же захлопываются.

– Моя Трикси, папочка, моя Трикси… – судорожно хватаю ртом воздух.

– Диана, я куплю тебе десять новых Трикси, а эта была старая и грязная.

– Я хочу эту!

– Не капризничай!

***

Настоящее

– Ди, принцесса моя, – любимый мужчина гладит меня по руке. А я стою перед ним в его же белоснежной рубашке, и в ужасе смотрю на помолвочное кольцо, надетое мне на палец два года назад.

Всю сознательную жизнь мечтала о таком кольце, мужчине и союзе! «Принцесса» – огромный бесцветный бриллиант отражается всеми гранями моего желания стать женой Баринова Ярослава Александровича, главного холостяка нашего небольшого сибирского городка.

Больше всего на свете мечтаю, чтобы именно этот импозантный мужчина стал моим мужем. Еще недавно меня гордость распирала от одной мысли, что нас видят вместе – в ресторане, на светском приёме.

А сегодня я стыжусь его.

– Яр, – набравшись мужества, поднимаю глаза на ненавистного мужчину. – Я знаю, что ты изменяешь…

Мой голос тонет в громком хохоте любимого. Насмеявшись вдоволь, Ярослав кидает на меня зеленовато-серый взгляд, и я тону в его ярости.

О! В такие моменты ему больше подходит имя Ярый, как его зовет моя сокурсница Лерка.

– Диана, это какое-то недоразумение, – огромные руки, покрытые светлой редкой растительностью, сгребают меня в охапку. – С того самого дня, как я принял решение жениться на тебе, у меня не было интима на стороне.

Вздрагиваю всем телом. Будто пощёчину дали.

Нервно сглотнув, интересуюсь:

– Ты принял решение жениться после позавчерашнего банкета в Коллегии адвокатов? – Из глаз катятся непрошенные слезы.

– Что за глупости, малыш? Прекрати, – ласковые пальцы гладят меня по скуле, двигаются к расстегнутому вороту рубашки.

– Не надо, – кричу я, вырываясь из рук любимого еще вчера мужчины. – Я не выйду за тебя замуж! – выпаливаю самые жуткие слова.

Ярослав откидывается назад. На этот раз ему кажется, что я его ударила в грудь. У него перехватывает дыхание, он еле дышит. Мощная грудная клетка вздымается урывками. Кажется, я больно ударила его по самолюбию. А его гордыню так вообще испинал мой отказ.

Кусаю губы, истерично пытаюсь содрать с пальца кольцо, но оно как заколдованное, не поддается моей истерике, так и остается сидеть на пальце как влитое.

– У нас свадьба через неделю! Мы ждали этого два года! – нежно воркует Яр. Он не кричит, не давит, а нежно пытается обвести меня вокруг пальца, обмотав ложью.

Стараюсь не смотреть в зеленовато-серые глаза, чтобы не сбиться с намеченного курса.

– Всё изменилось… – шепчу одними губами.

– У тебя есть какие-то неоспоримые доказательства моей измены? – Левая бровь Ярого нахально ползет вверх.

– Да, – упрямо заявляю, протягивая любимому мобильный телефон. Сама включаю видео, чтобы он не мучился, не тратил время.

– А-а-а, – пищит темноволосая адвокатесса, зажатая Ярославом в углу туалета. Горячие объятия, долгий французский поцелуй. Руки Яра обнимают ягодицы чужой красивой женщины.

– Кто снимал? – тупо интересуется мужчина, сдвигая брови. Его лицо сурово и неприступно, а мощный подбородок дрожит.

– Ты забыл, что я учусь на юридическом факультете и у меня есть много друзей?

Ярослав гладит себя по мощной прокаченной груди, хмуро улыбается уголками губ:

– Кажется, я знаю, эту залетную бабочку. Твоя подруга Валерия?

Прижатая правдой к стенке, нервно вздрагиваю.

Знала же, что нужно врать! (Но как всегда не смогла). Яр слишком серьезный человек в адвокатском деле, может испортить Лере карьеру. Считай, я ее подставила под него.

– Нет, не она, – выдыхаю поспешно. – Пожалуйста, не делай из нее терпилу!

– Мне решать, – глаза Ярого горят недобрым светом. Кажется, мои увещевания здесь не помогут.

– Ярослав, при чём здесь мои подруги? Проблема в тебе. В нас. В моем отношении к твоему вечному вранью. – Вскидываю на бывшего жениха пустые глаза, цежу: – Я больше не верю тебе!

– Вот те нате! Два года верила, – цедит Яр. – Пудра, что же случилось сейчас? Именно перед свадьбой?

– Ты сам виноват! – отодвигаюсь на расстояние вытянутой руки, – Тебе тридцать два года. Ты клялся мне в том, что нагулялся, встретил свою судьбу в моем лице, – мой голос дрожит.

– Нагулялся. Клянусь, – настаивает на своем Ярослав.

Но я его уже не слушаю. Знаю, что по долгу службы, мой мужчина слишком хорош в нападении, вранье, словесной атаке, поэтому он продолжит гнуть свою линию, даже если свора лучших московских адвокатов пришпилит его к стенке.

– Оказывается, всё ложь! – с горечью констатирую я, едва сдерживаясь от бессилия, чтобы не закричать, не показать ему свою слабость… – Твои слова – пустой звук. Пшик…

– Ты еще поплачь, – стебется Ярослав зло. – Нужно же оплакать потерю мною совести с честностью!

Он еще не знает, что я не готова плакать. Мне всего двадцать, у меня впереди вся жизнь. Любовь пройдет, а жить с лжецом?

Нет! Дудки!

Господи, неужели, ради этого богатого красивого супер мужчины с лживой душонкой, я пожертвовала самым главным в жизни – отцом!

А Ярослав не оценил, растоптал все мои усилия.

Стягиваю с пальца обручальное кольцо, бережно кладу его в ладонь любимого мужчины.

– Ты делаешь большую ошибку. Диана, одумайся! Где ты еще найдёшь такого как я? – рычит бессильно Яр.

Кажется, он наконец-то понял всю серьезность ситуации.

Поздно милый. Слишком поздно!

В недоумении смотрю на мощную атлетичную фигуру, затем перевожу взгляд на высеченное, будто, из камня лицо. Тонкие линии профиля еле видны из-за выступающих слез, расплываются пятнами. Точеный нос был бы изящен, если бы не раздувающиеся от гнева крылья носа. Красивая линия губ искажена яростью. Серо-зеленые глаза блестят от бешенства, готовы метать в меня молнии. В обрамлении мелких мимических морщинок вижу продумывание очередного хитроумного плана. Четкая морщина, пересекающая лоб говорит о том же – Яр стремительно продумывает план нападения по варианту В.

Жалко его! Вся жизнь для него – нескончаемый суд, на котором он должен обязательно покрасоваться и победить. Ведь Ярослав Баринов – стратег, которого никто не обойдет.

Смотрю на льва на его мощной груди, и понимаю, что сейчас он просто маленький беспомощный тщедушный котенок.

Сейчас Яр бесится вдвойне – его сделала его же ученица, Пигалица.

– Милый, не собираюсь никого искать, – успокаиваю мужчину. – Я перевелась с доплатой на юридический в МГУ. С понедельника приступаю к учёбе. Я уезжаю!

– Ди, ты не можешь так поступить со мной, – голос Яра впервые дрожит, теряя привычные нотки решимости. Уже весь город знает о нашей помолвке. Ты не можешь так поступить со мной!

– Ты же опозорил меня на весь город! Все в курсе! Теперь решай свои проблемы сам. Позови в жены адвокатессу. Думаю, мадам согласится. Тогда свадьбу не придется отменять!

– Ди, клянусь, у нас с ней не было секса. А поцелуй – это так, для дела. Поверь!

– Для какого дела?

– Тебе лучше не знать.

– А-а… Понятно. Яр, между нами всё кончено! – подвожу черту, ставлю точку.

Медленно пячусь к двери, но Яр преследует. Его огромная фигура настигает меня на выходе, впечатывает в стену коридора. Две мощные руки обнимают крепко мою тонкую талию, грозясь навредить ей мощным захватом.

Влажные губы целуют мое лицо сантиметр за сантиметром, ложатся на мои губы.

Еще пару секунд сладкого ада, и я сдамся под натиском мокрого поцелуя.

– Яр, прекрати, пожалуйста, – выпаливаю я, стремительно уворачиваясь.

– Не уходи. Ди, обещаю исправиться.

– Ты нарушил главное условие. Я ведь просила тебя об одном – никогда не лгать!

– Диана, ты еще молодая. Не понимаешь, что бывают в жизни обстоятельства, когда ты не лжешь, а просто молчишь, хранишь чужую, чтобы не причинить зло любимому человеку, от которого скрываешь ее.

– Ярослав, – тяну как раненный зверь, – только не предательство. Если бы ты изменил и признался, я бы простила. Но ты лгал, изворачивался. Ты предал! И сейчас продолжаешь говорить загадками, изворачиваться. Ты не на суде! Я не прокурор, и это не перекрестный допрос!

– Диана, откуда в твоей красивой маленькой головке этот пункт о предательстве?! – Яр бьет кулаком в стену.

Кровь сочится по загорелой коже.

Но мне впервые не жалко любимого. Он причинил мне такую боль, что его боль не идет ни в какое в сравнение с моей.

– Прощай! – кидаю за спину, быстро покидая родной подъезд.

…

Я не поверила его оправданиям. Ушла, хлопнув дверью.

Конечно, я надеялась, что Яр меня разубедит, объяснит, зачем он целовал ту самую Малиновскую, которая всегда защищала клиентов, против которых вёл дела мой отец.

Но в глубине души я знала, что уже не прощу Баринова, потому что

ненавижу предательство!

Откуда в моей головке засел этот пунктик?

Честно? Не знаю…Это работает на уровне подсознания.

Но моя боль разъедает меня изнутри уже много лет.