Притворись нашей мамой. Дочери

Глава 8

Злата

– Дорогой, родители Славы одолжили нам крупную сумму денег. Я внесла их сегодня за дом, – сообщаю любимому вечером.

– Серьёзно? Вот это щедрость. Когда отдавать долг?

– Как только продам квартиру, верну.

– Хорошо, – целует меня в щеку. – Безумно устал. Можно полежать, посмотреть футбол?

Бросаю на мужа тоскливый взгляд. Иногда, кажется, что он отдаляется от меня как от женщины.

Как только в нашем доме стало многолюдно, и женский коллектив превзошел мужской многократно, Демид начал защищаться. Сбегать от нас, проводить свободные часы с телевизором, компьютером. Обидно немного. Мне тоже бывает тяжело. Чувствую потребность в одиночестве и покое, но потом вспоминаю, что я ответственна за трех девочек.

И баста! Желания исчезают в тот же миг. Не могу позволить себе лежать на диване, смотреть сериалы.

Слава Богу, есть няня Таня, которая не бросает нас, пока мы живем рядом.

Спустя два месяца переезжаем в новый дом.

Переезд – это нескончаемый кошмар. Переезд с тремя детьми – это кошмарище! На нервах все домочадцы, даже Алёнка. Напряженность не снимают даже помощники, нанятые для перевозки мебели, сборки и разборки вещей.

Правильно говорят, один переезд равен двум пожарам.

С криками, визгами, потеряв пачки нервов, всё-таки переезжаем в новый красивый дом.

В двухэтажном доме места хватает всем. Наши комнаты расположены на втором этаже.

– Девочки, ваши хоромы, – показываю Лере и Нате общую большую комнату.

– Как же я? Меня забыли? – Алёнушка вцепляется в мой локоть.

– Детка, у тебя отдельная детская комната. Своя, собственная!

– Не хочу! Я буду жить здесь, – бежит занимать кровать Наташи.

– Так не пойдет. У сестер другой режим, они – школьницы!

– Мам, да ладно, пусть первое время поживет в нашей комнате, – ставит точку на споре Наташа.

Мне не нравится, что она для Алёны стала главнее, чем я. Но конфликта избегаю, соглашаюсь: – Пусть поживет…

Направляюсь на выход. Оборачиваюсь.

– Наташа, у меня для тебя подарок, – зову дочь за собой.

Встряхивает рыжей копной и грациозно следует по моим пятам. Сестры как тени бредут за ней.

– Открывай, – показываю глазами на дверь в тайную комнату на первом этаже.

– Что там? – яркие искры заинтересованности вспыхивают в карих глазах.

Не выдерживаю напряжения, толкаю дверь рукой сама.

Яркий свет, льющийся из окон, освещает огромный танцевальный зал.

– Это для меня?! – дочь делает несколько невесомых шагов. Вылетает в центр зала, крутится вокруг своей оси, любуясь собой в зеркалах. – Ау! – кричит, и эхо разносится повсюду. – Идите ко мне! – зовет сестер. Бегут.

Фотографирую любимое трио.

– Мамочка, иди к нам.

– Куда я такая? – не хочу маячить во всех зеркалах разом, но покорно следую в центр зала.

Неведомая рука разворачивает меня к зеркалу. Сначала смотрю на свою смешную пузатенькую фигуру, затянутую в красное трикотажное платье. Затем мой взгляд перемещается на дочерей.

– Мы такие красивые! Рыжее трио и блондинка!

– Я тоже хочу быть рыжей, – кричит Алёнка, и мы хохочем.

Снимаю наше веселье на видео.

Девчонки дурачатся, убегают из танцевального зала.

А я остаюсь одна. Сползаю обреченно на пол, обнимаю колени руками и плачу.

***

Знала бы хоть одна живая душа, каких сил мне стоило пойти на то, чтобы собственными руками снова отдать свою дочь… лишиться возможности видеть ее каждый день.

Заставляю думать себя о Наташе, видеть в ней, прежде всего, человека, а не дочь…

У девочки есть мечта – стать профессиональной балериной. Хореографы в один голос твердят, что ребенок талантлив.

Считаю своим долгом привести ее к пьедесталу почета.

Грезит ли дочь исполнять партию Одетты из «Лебединого озера» или Жизели из балета «Жизель» я должна пожертвовать своим общением с ней. Должна оторвать малышку от себя снова, отдать ее в хореографическое училище.

Я уже горжусь, представляя рыжую изящную красавицу на сцене Большого. Моя девочка будет воплощать в жизнь трепетные, прекрасные истории любви, наполненные препятствиями, подстерегающими влюбленных.

Сердце неприятно ёкает.

Хочется верить, что у моей нежной малышки в жизни всё сложится по-другому. Ее любовь не будет иметь ничего общего с историей любви наивной Жизель, которую предал Альберт. И она не превратится в мстительную, жестокую женщину.

– Мама, – теплая рука касается моих ладоней.

Убираю руки с заплаканного лица.

– Ну что ты! Я могу не уезжать в училище. Чёрт с ним! Не стану балериной. Ну и что? Стану кем-нибудь еще, – карие глаза с черными чаинками глядят на меня с бесконечной любовью.

– Моя жемчужинка, ты обязательно станешь второй Майей Плисецкой!

С трудом поднимаюсь на ноги, хватаюсь за поясницу.

– Я бы полежала немного…

***

Спустя четыре месяца

– Воды отошли, – сообщаю своим прямо за завтраком.

– Воды! – для них как сигнал к действию. Бегают по дому как роботы, собирают маму в больницу.

– Вы мне только не звоните, я сама. Как только рожу, наберу. – Целую детей по очереди в озадаченные макушки.

Демид отвозит меня в ближайший роддом.

– Может, я здесь подожду? – спрашивает на полном серьёзе.

– Езжай на работу! Нам деньги нужны. Неприлично много, – округляю глаза. – Когда твои родители приедут? Няню накладно содержать, а поддержка очень нужна.

С помощью мужа, еле выбираюсь из машины.

Я неповоротливая как медведица, и такая же сварливая.

– Завтра прилетают, – оправдывается Дем. Напряженно смотрит на меня.

– Расслабься, я уже рожала. В этот раз тоже справлюсь.

Продолжает глядеть с недоверием.

– Сейчас обижусь!

– Прости! – встряхивается. Натягивает на лицо безразличную улыбку.

– Твои мальчишки в сохранности! – широко улыбаюсь, и ту же складываюсь с криками: – А-А-А!

Вцепляюсь мужу в руку мертвой хваткой.

Забыла немного, какими неприятными и болезненными бывают схватки.