Притворись влюбленной

Глава 1

– Ты пришла одна?

Меня охватывает неудержимое желание в изумлении оглядеться по сторонам и воскликнуть: «Как вы догадались? А ведь и правда!» – но я только что пришла, и, кажется, мне рановато строить из себя дуру.

Сперва надо бы выпить парочку «Мимоз», чтобы потом свалить ответственность за свои выходки на коктейли.

– Одна. – Я вежливо улыбаюсь матери Лены. Мы с ней виделись дважды: первый раз на выпускном, а второй раз несколько месяцев спустя, когда я навещала Лену после ее операции на сердце.

Видимо, она знает обо мне столько же, сколько и я о ней: информация по чьим-то рассказам или по фото на страничке Лены в соцсети. Я задумываюсь, что́ именно ей обо мне известно, и решаю, что, пожалуй, прощу ее за этот вопрос – одна ли я тут.

Но тут она с непрошеным сочувствием цокает языком и похлопывает меня по руке.

– Хелена говорила, что у тебя трудный период в личной жизни. Как жаль.

У меня дернулась щека, а губы застыли в натужной улыбке. «Трудный период в личной жизни»? Это моя подруга так сказала или это мать вынесла из их беседы? Сомневаюсь, что Лена именно так и выразилась: по правде говоря, она любит послушать истории о том, какую я творю дичь на свиданиях, а я их с удовольствием рассказываю.

– У моей Лены все иначе, – продолжает миссис Шелтон с улыбкой, которая словно говорит: «Я такая везучая мать, но, если я не покажу все тридцать два зуба, мы обе сможем притвориться, что меня не распирает от гордости». – Боже, как же ей повезло с Джонни, ты согласна? Знакомство в первый же день учебы в университете обернулось помолвкой! Замечательно, правда? Ой, а это и есть твой подарок?

Я еще не оправилась от первого унижения, а она уже разглядывает открытку у меня в руках. Очевидно, мать Лены принадлежит к той породе людей, которые Все Делают Правильно, и поэтому она слегка оскорблена тем, что я решила поздравить ее дочь простой открыткой, а не заявилась на праздник, волоча за собой уличную печь для приготовления пиццы, указанную в списке подарков.

(Нет, серьезно: список подарков на вечеринку по случаю помолвки! Это что, великий праздник? Неужели список составляла та самая Лена, которая на наш двадцать первый день рождения подарила нам два сертификата на опеку над осликами в зоопарке?)

Мать Лены недоуменно моргает, а затем окидывает очень неторопливым, очень критическим взглядом мой наряд, и на ее лице появляется гримаса пренебрежения. Я переминаюсь с ноги на ногу. Не успела я появиться на вечеринке, как уже совершила оплошность: моя зеленая юбка-миди из шуршащей ткани и белая футболка явно не к месту среди коктейльных платьев и костюмов в стиле кэжуал, в которые одеты собравшиеся. К тому же сегодня мои темные волосы до плеч лежат естественно, и меня беспокоит мысль, что это тоже было ошибкой. Наверное, стоило завить локоны или вообще сделать стильную прическу. Взгляд миссис Шелтон ненадолго приковывает потертость на носке моего ботильона, и я, кашлянув, пытаюсь срочно отвлечь ее внимание. Поскорее бы отдать подарок и покончить с этим.

С натянутой улыбкой я протягиваю ей открытку, чтобы она поставила ее на столик, специально предназначенный для подарков. Похоже, она стережет этот столик.

«Стережет» – это я сильно выразилась, но миссис Шелтон напоминает дракона, охраняющего свое гнездо, и не в последнюю очередь из-за ее кричащего бордового костюма-двойки из ткани «под крокодила».

– Это подарочный сертификат на маникюр. – Я внезапно начинаю оправдываться. – Подумала, он пригодится в день свадьбы. Или, знаете… Маникюром можно себя побаловать. Чтобы дизайн оттенил красоту обручального кольца.

– Ах вот оно что! – Ее лицо озаряет широкая улыбка. – Божечки, как предусмотрительно с твоей стороны! Отличный подарок! Ой, минутку, Софи, кажется, приехали двоюродные бабушка и дедушка Джонни, так что я…

И она удаляется, даже не закончив предложение, а я с облегчением вздыхаю и хватаю бокал «Мимозы» с подноса проходящего мимо официанта.

Как же хочется выхватить у него сразу весь поднос с коктейлями.

Вместо этого я делаю очень пристойный (но очень большой) глоток и оглядываю собравшихся.

Это чертовски хорошее место для вечеринки. Eden View Plaza – типичный модный бутик-отель в центре города, здесь прекрасный зимний сад. В зале несколько столиков и кресел, букеты расставлены со вкусом, а официанты с подносами канапе и коктейлями снуют между гостями. Все выглядит шикарно и очень красиво. Единственный (буквально) минус вечеринки – это дождь, из-за которого гости не могут выйти на открытую веранду.

Я ожидала меньшего размаха от этого мероприятия. Не то чтобы я часто бывала на помолвках – два раза или, может, три, – но сейчас мне кажется, что это перебор. И еще какой перебор. Когда моя сводная сестра Джессика отмечала помолвку в прошлом году, мы просто пошли всей семьей в наш любимый ресторан. И у нее уж точно не было никакого списка подарков.

Но, возможно, Лена и Джонни – одна из тех пар, которые во всем выкладываются на сто процентов. Джонни неожиданно организовал им с Леной путешествие на День святого Валентина, хотя раньше Лена считала этот праздник бессмысленным. Хотя, наверное, отношение к таким вещам меняется, если для возлюбленного это отличный повод сделать предложение.

Похоже, на вечеринку приглашена вся семья и все возможные друзья. В толпе мне удается опознать нескольких наших общих друзей и тех вроде бы незнакомцев, чьи лица мелькали на фото в соцсетях жениха и невесты.

Наконец я замечаю нашу счастливую пару.

Лена и Джонни уже заканчивают беседовать с гостями, которых я не знаю лично, а я следую к ним прямым курсом и машу свободной рукой, привлекая их внимание, пока еще кто-нибудь к ним не привязался.

– Лена! – окликаю я подругу.

Они с Джонни поворачиваются ко мне одновременно, а вместе с ними – еще несколько гостей. Лена улыбается своей щербатой улыбкой, приподнимается на носках и протягивает ко мне руки, чтобы обнять.

– Я так рада, что ты смогла приехать!

Я обнимаю и Джонни тоже.

– Поздравляю! – говорю я им обоим. – А я так рада за вас. Спасибо, что пригласили.

После того как месяц назад Джонни сделал Лене предложение, я уже с ними общалась, так что понятия не имею, что еще сказать. Неужели повторять то, что уже писала им в WhatsApp и в комментариях к постам в соцсетях?

Вместо лишних слов я беру Лену за руку.

– Ну-ка, дай заценить! – повторяю я фразу, которую когда-то слышала в кино.

Она хихикает, шевелит пальцами на левой руке и так и этак, демонстрируя, как играет на свету бриллиант обручального кольца. Это и правда очень красивое кольцо – Джонни хорошо знает ее вкус. Лена присылала нам фото, но они совершенно не передавали всего великолепия, и в жизни камень искрится очень ярко.

Джонни удаляется, чтобы поприветствовать своих друзей, а Лена принимается рассказывать мне все о кольце и о путешествии в День святого Валентина, многословно описывая, как ее удивило предложение, и снова крепко меня обнимает:

– Боже, как хорошо, что ты здесь, Софи! Надеюсь, тебе не пришлось вставать спозаранку, чтобы успеть на поезд?

– Да я бы всю ночь ехала, лишь бы успеть вовремя, – отшучиваюсь я.

Хотя, если честно, так оно и есть. С каких пор встреча с друзьями стала такой проблемой, что все приходится планировать загодя? Если мы хотим собраться небольшой компанией, честное слово, наше расписание приходится согласовывать заранее, месяцев за пять. Я скучаю по спонтанным совместным прогулкам по магазинам в наши университетские времена или по летним денечкам, когда можно было сказать: «Эй, я уже еду к тебе! Затусим?» Я так и сказала Лене.

– Надо чаще устраивать вечеринки по случаю помолвки. Отличный повод встретиться! – засмеялась она.

Я смеюсь вместе с ней над ее шуткой, я улыбаюсь, но по коже у меня пробегают мурашки, а на сердце ложится тяжесть. Не сразу до меня доходит, что здесь не так: это панический страх, что друзья вряд ли соизволят встретиться со мной без «отличного повода» вроде помолвки, а таковых в ближайшее время не предвидится.

Естественно, я не говорю это вслух: сегодня праздник Лены, и я не собираюсь быть той самой подружкой, которой грустно среди общего веселья и которая пытается испортить настроение остальным лишь потому, что у нее нет парня.

Кажется, Лена чувствует, что со мной что-то не так, и быстро меняет тему. Она мягко берет меня за руку и со смущенным видом наклоняется поближе.

– Я видела, как мама загнала тебя в угол. Я очень прошу ее не доставать разговорами всех, кто входит в дом, но… – Она закатывает глаза. – Ей не понравился твой наряд, да?

Я чувствую, что слова Лены меня задели.

Но я знаю, что моя лучшая подруга говорит это не со зла, – ей все равно, даже если я заявлюсь в нелепой старой пижаме: ведь я здесь, чтобы разделить с ней радость. Я беру Лену за руку и стискиваю ее пальцы своими.

– Тебе не о чем волноваться, честно. Она просто встречает гостей. Ты ведь не будешь делать ей замечание?

– Хм…

Она сжимает губы и, нахмурившись, смотрит на меня полным сомнения взглядом, но потом снова смеется и вся светится. На самом деле светится: она и без своего кольца вся такая веселая и сияющая. Она похожа на человека, который так явно счастлив, так сильно влюблен, так доволен тем, как складывается жизнь, что это видно невооруженным глазом.

Я тоже так хочу.

Во мне вспыхивает крохотный, но такой знакомый огонек зависти, как всякий раз, когда кто-нибудь пишет о повышении по службе или постит умопомрачительные, залитые солнцем фотографии из отпуска, пока я просиживаю штаны в офисе.

Мне отчаянно нужно то, что есть у тебя, думаю я. Я тоже хочу почувствовать, как это – получать все, что хочется.

Как же унизительно быть одинокой. Смотреть, как мои друзья устраивают свою жизнь, празднуют помолвки, берут ипотеку, задумываются о детях или о том, чтобы завести питомца со своей второй половинкой… Я за них рада, правда, но каждый раз, когда они делятся со мной хорошими новостями, чувствую себя все более и более чужой. Словно меня больше нет в их жизни, обо мне забыли, я уже не так много для них значу.

Мне так одиноко. Теперь я понимаю, почему все хотят отношений.

Как бы мне хотелось, чтобы у меня было то, что есть у них. Как бы мне хотелось завести парня – и, поверьте, его у меня нет не потому, что я плохо стараюсь. Я просто хочу, чтобы люди не глядели на меня с такой жалостью, когда спрашивают, как прошло мое очередное свидание, нашла я себе парня или нет…

Как будто я сама себя недостаточно жалею.

Джонни болтает с пожилыми членами своей семьи в другом конце комнаты, а Лена смотрит на него. Я тоже так хочу, думаю я. Хочу испытывать те же чувства, хочу, чтобы кто-то разделил их со мной. И неважно, что сейчас он занят и на время позабыл о Лене, – ведь он все равно принадлежит ей и она понимает, что он окажется рядом, как только ей понадобится, а их жизни настолько переплелись, что теперь они знают друг друга так же хорошо, как самих себя.

Ненавижу завидовать друзьям. И не хочу.

– Я так рада за тебя, – говорю я искренне.

Мы легонько чокаемся: у меня бокал с «Мимозой», у нее с шампанским.

– Спасибо, но…

Но? Есть какое-то «но»! Слава богу. Кажется, не всегда у соседа в саду трава зеленее и…

– Но не могла бы ты не называть меня «Лена»? Просто, понимаешь, семья у Джонни… чтит традиции, и им не очень нравятся уменьшительные имена.

Подавившись от удивления, я чуть не обдала ее «Мимозой».

Я успеваю зажать рот рукой, судорожно пытаясь проглотить остатки коктейля, но меня сотрясает такой сильный кашель, что несколько капель вытекают изо рта прямо на подбородок, и Лене приходится хлопать меня по спине, – а гости уже глазеют на устроенную мной сцену.

Отлично, Софи. Настоящий образец сдержанности и уважения к приличиям.

Лене удается раздобыть несколько салфеток (таких роскошных, что сначала мне кажется, будто они тканевые, но нет, они одноразовые, просто из плотной бумаги), и теперь она промокает мне подбородок и шею, как ребенку. Почему-то я чувствую себя еще более неловко, чем когда я помогала ей принимать ванну после операции: Джонни в то время на неделю уехал в командировку, а ее родители были на отдыхе. Щеки горят, а десятки гостей сверлят меня взглядом.

– Я тебя не закапала?

Лена даже не смотрит на свое красивое белое платье, длинное такое, с коротким рукавом, и только отмахивается. Она подзывает официанта, кидает на поднос салфетки и передает мне стакан воды.

– Все нормально. Ты в порядке?

– Да, да, прости, просто ты… Ты вообще серьезно?

– Ты про что?

– Не называть тебя «Лена»? Потому что семье Джонни не нравятся уменьшительные имена?

Она удивленно моргает, будто потеряв от изумления дар речи.

– Семья Джонни, – повторяю я.

– Да.

– Джонни?

Она фыркает, и ее лицо выражает нечто среднее между смущением и досадой. Впрочем, я не уверена, к кому относится эта гамма чувств – к моей персоне или к будущим родственникам Лены.

– Ну, ты же знаешь. Они такие… пафосные.

Знаю-знаю. Богатство семьи Джонни копилось поколениями. Джонни учился в университете, и ему не нужно было следить за балансом на кредитке, потому что у его родителей была недвижимость. «Недвижимость» во множественном числе. Даже отели на ривьерах и те во множественном числе. Ходили слухи, что одна из тетушек Джонни знакома с принцем Уильямом и герцогиней Кейт. А еще у Джонни есть фамильный герб с латинским девизом.

Однако меня смущало другое.

– Это долбаное Джонни – тоже уменьшительное имя.

Она замерла.

– А… ну да.

Она же не всерьез, правда? Неужели эта мысль ни разу не приходила ей в голову?

Очевидно, не приходила – и, значит, мне не стоило этого говорить.

Но, раз уж я в ударе, могу добавить, что в ссылке на их список подарков прописано «HandJ» – так на сайтах для взрослых маркируют видео с онанизмом.

– «Лена» звучит, по-моему, слишком современно. – Ее тон становится колючим и оборонительным. – И на работе меня называют «Хелена». Далеко не все зовут меня «Лена».

– А, ладно. Ладно, понимаю. – Вот дерьмо. Где мои Сtrl+Z, чтобы вернуться в прошлое и все исправить? – Да, я поняла тебя, Хелена. Я запомню.

Хелена улыбается мне, но как-то натянуто, и становится ясно, что пора сворачивать разговор, пока я ненароком не оскорбила ее и жениха еще больше. Я снова ее обнимаю и снова поздравляю, потому что так, наверное, принято завершать разговор с невестой на вечеринке по случаю помолвки, – а она извиняется за то, что ей надо пойти и поговорить с кузенами, и меня все вполне устраивает.

А я не смогу уйти так же быстро.

Глава 2

Может быть, достопочтенная леди Хелена и вышла невредимой из инцидента с «Мимозой», а я, как это стало понятно в дамской комнате, – нет. Топ весь в пятнах апельсинового сока, а руки и шея липкие. Рукав, которым я прикрывала рот, когда подавилась, тоже весь мокрый.

Стоя над раковиной, я застирываю рукав с мылом, а затем просушиваю его под сушилкой. Хороший предлог ненадолго ото всех спрятаться.

В этом-то и проблема с моими друзьями: они достигают поставленных целей и проходят через все этапы, которые у нас считаются ступеньками к успеху. А я все время боюсь сказать что-нибудь не то или с ужасом думаю, что кто-то из моих друзей обзаведется ребенком, потому что в моем окружении ни у кого нет детей, – в общем, я ничего не знаю про так называемое комильфо. Я понятия не имею, сколько пить – или, может, не пить вовсе? – на чужих свадьбах, не знаю, общаться ли со всеми гостями или лучше держаться горстки знакомых. Если кто-то купил дом, надо ли дарить ему кружки и свечи на новоселье или нет, поскольку остальные тоже наверняка подарят то же самое, – и вообще, может ли быть слишком много подаренных кружек и свечей? Должна ли я напрашиваться в гости, чтобы посмотреть новый дом, или это будет невежливо? Может, еще невежливее не напрашиваться, поскольку хозяева подумают, что тебе абсолютно все равно и ты ужасный друг?

На собственном горьком опыте я уяснила: когда дело касается любовных отношений моих друзей, ни в коем случае нельзя говорить гадости про их возлюбленных. Или, по крайней мере, высказывать свое мнение напрямую. У Магды, моей лучшей подруги и коллеги по первой моей работе, куда я устроилась после университета, был кризис отношений с бойфрендом, так что я решила поддержать ее и обругать его, – но потом они помирились, и нашей дружбе пришел конец: Магда неожиданно решила, что ей неприятно со мной общаться, поскольку я о нем «такого низкого мнения».

Так и запишите в протоколе: Джонни мне очень нравится.

Но что за бред, это же ее имя! Если она хочет называться Леной, кому какое дело? И если его родственники уже вмешиваются в такие мелочи, то что же будет дальше? А Джонни – он что, позволит им над ней издеваться? Поддерживает ли он ее в том, что для нее важно? Он ведь, черт его дери, должен! А Лена и правда уверена в его поддержке?

Конечно, такое нельзя говорить даже лучшей подруге – и особенно на вечеринке по случаю ее помолвки.

Но, впрочем, это же просто имя, и если ее это не беспокоит, то зачем волноваться мне? Кто я такая, чтобы лезть со своими непрошеными советами?

Мне хочется отвлечься (или написать кому-нибудь из тех, кого нет на вечеринке, чтобы выпустить пар), и я достаю телефон. Возможность отвлечься побеждает, тем более что на экране высвечивается несколько уведомлений.

Судя по всему, в семейном чате еще недавно кипела жизнь. Мои сводные сестры Джессика и Надин сегодня были у флориста, но из-за того, что их мать – моя бывшая мачеха Камилла – не смогла к ним присоединиться, они завалили чат фотографиями и комментариями. Пару раз отписался папа, но в основном его ответы сводились к «это миленько». Я тихо фыркаю, представляя, как, должно быть, нервничает Джессика. Она уж очень ответственно готовится к свадьбе. По-моему, в последний раз я видела ее такой серьезной в день объявления результатов выпускных экзаменов… или в то утро, когда она пыталась купить билеты на концерт Jonas Brothers.

Сообщений так много, что я просто пролистываю уведомления. Обращаю внимание на одно из сообщений Камиллы – она предлагает устроить примерку платьев для подружек невесты в следующие выходные и спрашивает, все ли будут свободны.

А Надин отвечает, что она сама позвонит и запишет меня на примерку, поскольку, по ее мнению, я точно буду свободна.

Я нервно морщусь, глядя на уведомление.

В том смысле, что да, я свободна. Но не слишком ли много они на себя берут, решая за меня? Просто потому, что у меня нет парня, с которым я могу строить планы на выходные? Или потому, что свою свадьбу мне планировать незачем?

У меня могли бы быть свои планы.

Я проглатываю обиду и сокрушенно вздыхаю. Что ж, полагаю, теперь мои выходные распланированы.

А вот и сообщение от Дункана. Дункан – мой лучший друг, с которым мы вместе работаем в местной газете, мой товарищ по несчастью, такой же вечный жалкий одиночка. Он прислал скриншоты восторженных комментариев к моей анонимной (и, по общему признанию, язвительной) статье про День святого Валентина и со словами «Я же говорил!» поздравил меня с повышением: теперь мои статьи будут выходить в газете не как придется, а на постоянной основе. Я закатываю глаза, но не могу сдержать улыбку. Я жутко боялась, что статью ожидает полный провал, и никому, кроме коллег, о ней не рассказывала.

А теперь я боюсь, что статья получилась чересчур откровенной. Если члены семьи или друзья узнают, что автор – я, в следующих материалах мне придется следить за языком и за тем, что я пишу, но нашему редактору нужно прямо противоположное. Это всего лишь моя первая статья в статусе постоянного колумниста, и я не имею права споткнуться о первое же препятствие.

Я провела в дамской комнате достаточно времени, чтобы понять: никакое дорогущее гостиничное мыло не отмоет пятна с моей одежды. Просто она пропитается запахом пионов.

Когда я вернулась, вечеринка была уже в полном разгаре. Мать Лены покинула свой пост у заваленного подарками столика, напитки текут рекой, а отец Джонни собирается произнести тост и призывает всех к тишине. Даже дождь, что еще недавно барабанил по стеклянной крыше, немного стих.

Гости стягиваются полукругом поближе к центру зимнего сада, чтобы послушать речь, и сейчас не время протискиваться сквозь толпу в поисках друзей. Потом найду. Никуда они отсюда не денутся.

Я неловко топчусь в задних рядах. Мне приходится вытягивать шею, чтобы разглядеть мистера Ричардса, но его голос отчетливо разносится по залу: он рассказывает, как это восхитительно, что Хелена станет членом их семьи, хотя, конечно, это уже давно произошло, ведь они с Джонни (ха-ха!) встречаются целых семь лет. И когда несколько месяцев назад Джонни пришел к нему за благословением…

Прямо у меня над ухом кто-то прокашлялся.

Подскочив, я бью локтем кого-то справа. Открываю рот, чтобы прошептать торопливые извинения очередному чьему-то родственнику, но обнаруживаю рядом с собой брюнета в отутюженном костюме. Пострадавший сует мне бокал шампанского.

– Ты какая-то потерянная. Не знаю, может, ты перепутала и пришла не на ту вечеринку, но если так, то уходить уже поздно. В любом случае тост не бывает без напитка, – негромко сказал он, приподнимая свой собственный бокал.

– Спасибо.

Я напрягаю память, пытаясь вспомнить, кто это. На вид – мой ровесник, но он точно не из наших университетских друзей. Они с Джонни знакомы по работе? Может, это его кузен? Вроде я видела его пару раз в соцсетях… Хоть убейте, не могу вспомнить.

– Ты со стороны жениха или невесты? – шепчу я ему.

– Со стороны невесты. Я друг Хель. Друг семьи, еще со школьной скамьи. Простите, я хотел сказать…

– «Хелены», – исправились мы хором, да так громко, что впереди стоящая пожилая пара одарила нас неодобрительным взглядом.

Я пытаюсь не хихикать, а парень закатывает глаза, явно разделяя мое отношение ко всей этой чепухе с уменьшительными именами.

Наконец хоть кто-то адекватный на этой вечеринке.

– А ты?

– Тоже со стороны невесты, – отвечаю я. – Мы вместе снимали жилье, когда учились в университете.

– Ах да, я вроде видел тебя в соцсетях. Ты…

– Софи.

– Софи, точно.

От его улыбки у меня внутри все переворачивается, а это обычно не к добру. На нем очень уж дорогой костюм, и с прической он явно возился неприлично долго, – но все же выглядит он вполне симпатично. Чуть пониже меня; впрочем, я на каблуках. Пиджак, похоже, сшит на заказ, потому что отлично подчеркивает подтянутое тело, и мне кажется, он частенько захаживает в тренажерный зал. Вдобавок улыбка у него особенная – вроде есть, а вроде и нет ее: уголок рта приподнят, и вокруг глаз разбегаются веселые морщинки, но выражение лица при этом остается немного отчужденным и очень будничным. И, черт возьми, ему это идет.

– Митч, – тихо представился он.

Толпа шумит, отвечая взрывом хохота на какой-то анекдот, рассказанный отцом Джонни.

При всем уважении к мистеру Ричардсу и его, я уверена, прекрасной речи, сейчас я поглощена сексуальным Митчем и нашими перешептываниями.

Отец Джонни закругляется, все хлопают, и мы с Митчем прерываемся, чтобы поднять бокалы за Джонни и Хелену, но тут же возвращаемся к нашему разговору, как только слово берет отец Лены.

– Боже, этому конца не будет, да? – шепчет Митч, почти касаясь губами моего уха. Я трепещу. А он смелый, но я не в претензии. – Ее сестра тоже речь приготовила.

– Вот черт, – сетую я.

Хотя, если честно, сестру я бы послушала – не сомневаюсь, она хоть немного, но смутит Лену перед всеми, и у меня будет шанс посмеяться.

Мы немного помолчали, пока Митч вдруг не шепнул вполне буднично:

– Хочешь по-быстрому перепихнуться в туалете?

Прекрасный принц, наконец-то я тебя встретила.

Глава 3

А теперь о хорошем: вечеринка Лены стала куда веселее и беззаботнее, когда принесли легкие закуски и заиграла музыка – приятное сочетание веселенькой попсы и хитов восьмидесятых: гости принялись кивать в такт, а многие даже вышли танцевать.

Митч (без глубокого прискорбия сообщаю) был вынужден покинуть нас до того, как принесли закуски.

Ну и кто так предлагает быстрый перепихон в туалете?

Если бы не мысль о том, что это будет отличная история для моей колонки, я отшила бы его еще более жестко. Теперь я сижу за столом и делаю заметки в телефоне, вполуха слушая какого-то выпускника нашего университета.

Заиграл новый трек, и несколько женщин взвизгивают от смеха.

Интересно, в чем дело?

Но вот ко мне несется Лена, щеки у нее горят и глаза сияют.

– Софи! Софи, а ну вставай! – кричит она.

И тут я понимаю, что за трек сейчас играет. Это Бейонсе.

Лена хватает меня за руки вспотевшими ладонями. Она кладет мой телефон на стол и вытягивает меня с насиженного места.

– Вставай же! Это твоя песня!

Вы угадали: это «Single Ladies»! Приз ваш.

Твою-то мать.

Мне плевать, что это вечеринка по случаю ее помолвки. Будь она хоть английской королевой, мне все равно, я не обязана ей повиноваться.

Но, божечки, я и забыла, какая же она сильная.

Лене нет дела до моих неистовых протестов, высказанных сдавленным шепотом, ей все равно, что я упрямо упираюсь каблуками в пол. Другая моя лучшая подруга, Талли, с которой я за весь этот сумасшедший день, кажется, не успела пообщаться, тоже является откуда ни возьмись – но не затем, чтобы меня спасти, а чтобы ухватить меня за талию и вытолкать на импровизированный танцпол, хохоча вместе с Леной и не обращая внимания на мой ужас.

В паре метров от меня уже образовался круг из семи или восьми танцующих женщин. Некоторые из них выглядят довольно подавленно, а натянутые улыбки словно говорят: «Ха-ха, отличный прикол! Да-да, это и моя история тоже! Как весело!» А вот и прабабушка Лены – пляшет так, словно завтра конец света, размахивает в воздухе палкой и вовсю наслаждается жизнью. Две девочки, лица которых не выражают ничего, кроме равнодушия, тем не менее решили выпендриться, ужасно синхронно повторяя движения, судя по всему подсмотренные в TikTok.

Меня не должны были застать врасплох.

В смысле, я прекрасно знала, что произойдет что-то такое. Всем нравится «Single Ladies», да и что за вечеринка без Бейонсе? Нет, я слышала, что нечто подобное происходит на свадьбах и прочих мероприятиях, но…

Честно говоря, я не думала, что мои друзья так со мной поступят. Но они поступили.

Они вталкивают меня в этот новый круг ада и заставляют танцевать среди других «одиночек», пока сами вполсилы пляшут чуть поодаль. Все хором подпевают, поднимают руки вверх, хлопают и веселятся.

Рядом со мной танцует одна из кузин Лены. Танцует так себе, да и энтузиазма у нее немного: она просто качает бедрами из стороны в сторону, трясет волосами и делает губки бантиком. Один из приятелей Джонни, стоящий поблизости, жадно ее разглядывает, так что, думаю, она вполне успешно демонстрирует свою сексуальность.

Я извиваюсь в танце и приближаюсь к прабабушке Лены, чтобы составить ей компанию. Модные движения, подсмотренные в TikTok, чередуются у меня с теми, которые были в ходу на танцполах в мои университетские времена: выгляжу я, наверное, глупо, но зато вполне уверенно. Широко улыбаясь, бабуля пытается повторить мои па, а к нам уже спешат подростки с явным намерением показать нам, как правильно двигать руками, – и прежде, чем я успеваю что-то понять, диджей уже ставит «Макарену», над танцполом вздымается частокол из рук, гости прыгают, поворачиваясь боком вправо… и все, наконец-то я отстрелялась.

Я даю бабуле пять и, оставив ее разучивать новые танцевальные движения с подростками, устремляюсь на поиски своих подруг, которые «макаренятся» как не в себя. Они обе лучисто мне улыбаются и смеются, не прерывая танца.

– Потрясающе! – кричит Талли. – О боже, обожаю.

– Так классно, – эхом откликается Лена.

Я кидаю на нее самый беспощадный, самый убийственный взгляд из всех возможных, беру ее за плечи и клятвенно обещаю:

– Поставишь «Single Ladies» у себя на свадьбе – придушу тебя собственными руками.

Наконец я дома, на дворе ночь, я еще прокручиваю в голове сделанное мне на вечеринке предложение, вспоминаю, как мой статус «одиночки» выставили напоказ перед всеми гостями, и к тому же (поверить не могу) объясняю друзьям в групповом чате, что нет, я исчезла во время мероприятия вовсе не для того, чтобы заняться в туалете сексом с одним из школьных друзей Лены.

«Да, я точно этого не делала. Я не виновата, что никто меня не видел, когда родственники толкали речь, я там была».

Ну хоть Лена веселится по этому поводу. Она знает, что все это неправда и что подслушанный кем-то обрывок разговора явно заставил наших друзей сделать неверные выводы, – но в чате она пишет, что, даже если бы все так и было, она бы не стала меня винить.

Ага, ха-ха-ха, обхохочешься.

Если только благодаря мне ты сможешь жить «добропорядочно», может, тебе не стоит выходить замуж? Как тебе такое, Лена?

Но в групповой чат я просто кидаю фото из серии «как я провела воскресный вечер»: в полинялой флисовой пижаме и теплых носочках, свернувшись на диване за просмотром очередной серии «Вызовите акушерку»: это один из моих любимых сериалов, он меня успокаивает.

«Значит, мне и скучать придется за нас обеих?» – шучу я, поскольку слишком устала, чтобы затевать ссору. Я тут же перечитываю написанное и морщусь: фраза звучит так, словно я нарываюсь.

Я увещеваю себя, что не злюсь на Лену, просто… Короче, не знаю, как объяснить. Она выйдет замуж, и все будет иначе, обязательно будет: они с Джонни задумаются о пополнении, и это тоже все изменит, – а я просто скучаю по тем временам, когда наша дружба была такой легкой и беззаботной. Не то чтобы я расстроилась из-за ее помолвки – я расстроилась потому, что мы стали взрослыми. И стали такими далекими.

Да, вот так и должны рассуждать взрослые.

А может, и не должны, но я убеждаю себя, что рассуждаю как взрослая.

Вот и вишенка на торте сегодняшнего вечера: мне приходит уведомление, что Митч… добавил меня в контакты в LinkedIn.

Что?

Серьезно? Он только что нашел меня в соцсети для деловых контактов, словно я (очень тихим и спокойным тоном) пару часов назад не угрожала вылить шампанское прямо на его замшевые лоферы и не советовала ему отвалить ко всем чертям, чтобы я могла спокойно послушать выступление сестры Лены?

Ну и придурок.

Пока на экране разворачивается уже известная мне драма в сериале «Вызовите акушерку», я перебираю мессенджеры в телефоне. Ни одного нового сообщения…

Бездумно скроллить соцсети и переключаться между приложениями вошло у меня в привычку, которая, как известно, вторая натура. Приложения для знакомств я добавила в общий котел тоже по привычке. Сегодня пришло время для моего любимого – новенького Hookd. Я нажимаю на иконку с красной удочкой, подцепившей сердце на крючок, и приложение на экране оживает.

Будет хорошо, если мой новый (и, надеюсь, одобренный админами) профиль тоже подцепит несколько мэтчей. Я не особенно часто пользовалась приложениями для знакомств с тех пор, как рассталась с парнем прямо перед Рождеством, так что несколько недель назад мы с Талли решили немного улучшить мою анкету. Поменять местами некоторые фотографии, переписать графу «О себе», добавить завлекательных фишек.

Без парня, готова к новым отношениям и все такое.

Не то чтобы мое сердце было разбито вдребезги – расставания случаются. Мы просто встречались пару недель и были еще на этапе «давай получше узнаем друг друга». Но, сами понимаете, не очень-то приятно расставаться накануне Рождества, когда уже готовишься к праздничному обмену подарками.

Несмотря на эту неприятность – и несмотря на галантное предложение Митча перепихнуться в сортире, – я снова в строю, если речь о свиданиях.

Хотя, если честно, я никогда и не покидала строй.

Привет, меня зовут Софи, и я ни с кем не встречаюсь уже несколько… в общем, вечность.

Вступает хор из античной трагедии: «Привет, Софи…» Если честно, моя личная жизнь – вполне себе «трагедия», хоть в книгу вставляй.

В том смысле, что я была одинока почти всю жизнь. Не считая «парня», с которым мы встречались, когда мне было тринадцать: пик наших отношений – подержаться за руки в кино, куда мы ходили вместе с друзьями. С тех пор – никаких… серьезных отношений.

Уверена, отчасти это и моя вина, иначе я не была бы до сих пор одинока.

Но отчасти и не моя. Все эти парни, которые два с лишним месяца водят тебя за нос, а потом такие: «Мы же просто болтаем. Мы не обязаны общаться только друг с другом, верно?» Или мое любимое: «Я не готов к серьезным отношениям» – а на следующий день ты видишь в соцсети пост о том, что у них с бывшей скоро будет ребенок… или что-то подобное.

(Такое было один раз. Но для такого даже один раз – это перебор, правда?)

Сейчас это просто забавная история, которую можно рассказать друзьям, – и, ясное дело, поскольку большинство из них в отношениях, они получают удовольствие от таких историй. Или говорят, что получают, – как только что Лена в общем чате.

Но давайте начистоту: это задалбывает.

Почему у меня все так непросто? Познакомиться с парнем, начать встречаться, ходить с ним на свидания и, возможно, когда-нибудь выйти за него замуж. Кажется, у моих подруг все именно так.

Иногда – ладно, признаюсь, почти всегда – я хочу быть такой же, как они. Хочу, чтобы у меня было все то же, что и у них. Чтобы у меня был не просто тот, кого можно поцеловать поутру и с кем пойти на свидание, а Тот Самый. Он – мой человечек, я – его девочка, а вместе мы «мы», и это… Это так мило, хорошо, приятно – и на всю оставшуюся жизнь.

Был бы у меня тот, с кем я могла бы строить совместное будущее, как делают все люди, – тогда я не паниковала бы из-за своего одиночества и не думала, что я наверняка просто неудачница. И что у меня не будет масштабных вечеринок, куда я смогу позвать всех друзей, и что я никогда не куплю дом, чтобы жить в нем со своей семьей, и… И что мне даже будет не с кем откупорить бутылочку вина в пятницу вечером!

Очень не хочется вечно чувствовать себя одинокой и брошенной.

Я быстро беру себя в руки: это не те мысли, в которых хочется погрязнуть. Сегодня уж точно не хочется. Господи, это же воскресный вечер. Мне завтра на работу. Сейчас не время себя жалеть и впадать в экзистенциальный кризис на тему «Почему у меня нет парня».

Экран загорается, словно мой телефон знает, что мыслями я где-то далеко и мне отчаянно нужно отвлечься.

Всего четыре слова – и у меня по телу проходит дрожь возбуждения. Обожаю это чувство. Может, мне пишет кто-то классный, может, тот, чью анкету я свайпнула вправо просто потому, что мне было тоскливо и/или я напилась, – все это неважно: я кому-то понравилась! Кто-то решил, что я симпатичная! Я привлекла чье-то внимание!

Я знаю, что это мелочи.

Я открываю приложение, чтобы взглянуть на мэтч. Парня зовут Джозеф. У него три сестры, и он любит путешествовать. На первой фотографии он – с великолепным загаром и в плавках с радужными узорами – позирует на груде камней возле какого-то экзотического водопада. Еще есть групповое фото с друзьями на мальчишнике возле паба, а на третьем снимке он, судя по всему, с сестрами – на свадьбе одной из них.

Он мало написал о себе в профиле, так что мне не придется вникать во всякую нудятину, но выглядит он мило, и я польщена, что я ему тоже понравилась. Решаю написать ему сообщение.

Он почти тут же отвечает, а у меня происходит очередной выброс дофамина.

Хм.

Может, Джозеф не самый разговорчивый парень на свете? Или он немного застенчивый, и ему нужно пообщаться подольше, чтобы вылезти из своей раковины…

Ладно. Он выглядит симпатичным и милым, я ему тоже понравилась, так что, пожалуй, стоит посмотреть, к чему все это приведет.

Битый час я переписываюсь с Джозефом: выпытываю подробности о его работе (инженер-технолог в какой-то компании, о которой я раньше не слышала), про его хобби (тяжелая атлетика, путешествия, ужастики), обдумываю сообщения, прежде чем начать печатать, – у него рубленые фразы, и я стараюсь отвечать ему тоже коротко, чтобы диалог выглядел более гармонично.

А вот и момент истины. Три точечки появляются и исчезают в диалоговом окошке, появляются и исчезают – пока он, судя по всему, тщательно подбирает слова. Я смотрю на точки: у меня замирает сердце и сводит живот.

Он оставляет мне свой номер.

Глава 4

– Как там парень, с которым ты общалась? – неделю спустя спрашивает Талли.

Она придирчиво изучает меню в Costa Coffee, хотя мы обе знаем, что она закажет средний карамельный мокко на обезжиренном молоке, как делает всегда, если в кофейне нет сезонного меню. (В середине лета она берет карамельный обезжиренный фраппе. Ей нравится мешать полезное для фигуры молоко с калорийными напитками.)

Я поднимаю взгляд от экрана телефона:

– Разноцветный Джо? Мы сегодня опять идем в бар.

– Что? Да нет, этот… Как его? Ну ты знаешь, о ком я. Который Чарли Уизли.

«Чарли Уизли» – это не тот парень из «Гарри Поттера», который изучал драконов в Румынии, а тридцатилетний рыжий смотритель зоопарка. У него еще дома живет ящерица. На самом деле его зовут Дэниел. Это был мой первый мэтч после обновления профиля, а пару недель назад мы один раз пообедали вместе.

– Просто пшик. – Я качаю головой.

Талли смотрит на меня поверх меню, и взгляд ее темно-зеленых глаз слишком похож на сочувственный.

– Он тебя игнорил?

Если бы она не была моей лучшей подругой, я постаралась бы не закатывать глаза. Но я закатываю и для пущей убедительности фыркаю.

– Нет. Пшик, говорю же. Взаимный.

– Я думала, он тебе нравился!

– Ну… наверное, да, но…

Нет, она права, он меня игнорил. Ладно, Талли, твоя взяла. Обидно это признавать. Ненавижу перебирать в памяти каждое сказанное слово, каждый свой поступок, чтобы понять, где я так облажалась и почему человек даже не может сказать мне напрямую, что больше не хочет со мной общаться.

Выражение лица Талли становится еще более сочувствующим, а я терпеть не могу, когда меня жалеют из-за моего одиночества, – почти так же сильно, как ненавижу игнор.

– Наверное, я не та девушка, которую он ищет. Он был очень сдержанным и каким-то зажатым, и у нас разное чувство юмора. Ну и ладно. Мы хотя бы попробовали.

– Ему же хуже, – уверенно заявляет она, и сочувственное выражение тут же исчезает. – Так что там насчет Разноцветного Джо? Прости, я обещала прочитать твои сообщения, но я просто…

В оправдание Талли могу сказать, что она не виновата. Она работает над каким-то важным проектом, и дедлайн уже не за горами, а компания объявила о скором массовом сокращении, к тому же они с ее парнем Сэмом хотят купить квартиру, – так что на нее навалилось все и сразу. Это она предложила встретиться в заведении на полпути между нашими офисами и спокойно поболтать за чашкой кофе. На вечеринке по случаю помолвки Лены мы так и не смогли нормально пообщаться.

Мы заказываем кофе, и я рассказываю ей про Разноцветного Джо – того самого Джозефа в плавательных шортах с радужными узорами. Пишет он всегда очень коротко и никогда не отправляет два сообщения подряд: иногда мне кажется, что общение у нас какое-то натянутое, и у меня отпадает желание отправлять ему развернутые послания про свою жизнь или расспрашивать, как у него дела.

Хотя, думаю, он не специально пишет так односложно.

Моя мудрая Талли согласно кивает:

– Просто он мужчина. Да, понимаю тебя.

Я рассказываю ей, как замечательно мы с ним пообщались в прошлый четверг вечером, когда после нескольких дней переписки пошли выпить в бар. Он интересовался моей жизнью – вроде бы вполне искренне – и попросил посмотреть сделанные мной фотографии, когда я упомянула, что это мое хобби. Он шутит с каменным лицом, а на прощание, проводив меня до такси, поцеловал меня в щечку.

Талли кривится:

– У-у-у…

– Что?

– Просто поцеловал в щечку?

– У него не так давно закончились продолжительные отношения. Думаю, он не хочет спешить. Ну, если я правильно поняла его настрой.

– А «не так давно» – это сколько?

– Месяца три назад.

– М-да. – Она снова скептически морщится, но тут же улыбается мне. – И все же хорошо, что сегодня вы снова увидитесь! Идете ужинать?

– Нет, просто выпьем. Не будем усложнять. Потом по домам, завтра обоим на работу.

– М-да, – повторяет она.

– Да что такое-то?

– Ничего.

– Что?

Теребя салфетку, она вздохнула:

– Просто мне это кажется… Ну, каким-то несерьезным. Не знаю. Что плохого в том, чтобы вместе поужинать? Почему надо обязательно идти в бар?

– Ты слишком заморачиваешься, – говорю я, потому что так надо.

Нет, я и сама об этом думала, но если я погрязну в подозрениях, то так загонюсь, что все испорчу еще до того, как у Джозефа появится шанс себя проявить.

Пойти в бар – это мило и неформально. Слишком неформально? Середина рабочей недели, мы выпьем по два, ну, пусть по три коктейля, а потом разбежимся по домам? Хм. Времени на посиделки у нас будет немного, к тому же обстановка не такая интимная, как за ужином. Хотя встреча в баре больше располагает к общению, чем кинотеатр или клуб, и это, конечно, плюс. Интересно, он предложил выпить, решив, что я этого хочу? Ведь я сама сказала – как здорово мы посидели на прошлой неделе… Или это потому, что он пытается сэкономить деньги и силы для выходных, чтобы поужинать с какой-нибудь девушкой, которая нравится ему больше? А я так, просто для поднятия самооценки по будням и способ убить время вечером?

Видите? Вот я и загналась.

Если Джозеф хочет вместе выпить в четверг вечером, пусть так. Я рада, что он вообще решил встретиться со мной еще раз.

– Я просто не хочу, чтобы тебе снова было больно, – говорит Талли.

На ее лице сердечком снова появляется та самая гримаса, а пухлые губки поджимаются.

Я чувствую болезненный укол, и мне трудно объяснить словами, что это: то ли паника (ведь она отчасти права), то ли обида, то ли досада. Но я знаю наверняка, что это плохое чувство, поэтому загоняю его поглубже и презрительно фыркаю:

– Вряд ли я когда-нибудь смогу так долго встречаться с парнем, чтобы мне стало действительно больно.

– Может, слово «больно» и не подходит. Но ты разочаровываешься каждый раз, когда ничего не выходит. И ты же хотела взять паузу, – вдруг вспоминает она. – Ну, после Гарета-похитителя-Рождества.

Гарет-похититель-Рождества – кодовое имя для одного старого доброго Гарета, который бросил меня в канун праздника.

– Ты пришла ко мне с бутылкой «Бейлиса» и рыдала по нему. Даже выкурила две сигареты из заначки на черный день.

– Да потому что это канун Рождества! День исполнения желаний! Кто же бросает в праздник? Это, я не знаю, один из пяти худших дней для расставания. Даже хуже, чем разойтись в День святого Валентина или на день рождения.

– Ты тогда сказала: «Все, Талли, больше никаких отношений. Я не могу тратить свою жизнь на лузеров, которые только морочат мне голову».

– Это я тогда так сказала. А теперь передумала.

– Ты уже не первый раз так говоришь, Софи.

– И?..

Талли вздыхает. Мы дружим уже десять лет, и я прекрасно знаю, что значит этот вздох. Она не единственная моя одноклассница, с которой я до сих пор общаюсь, но только ее я пригласила бы на свою свадьбу (если когда-нибудь встречу парня, с которым дело дойдет до брака). Она моя самая старая подруга и самая близкая – и эмоционально, и территориально. В общем, именно так она вздыхает, когда что-то кажется ей ослепительно очевидным и она не знает, как донести это и до меня. Она частенько так вздыхала, когда помогала мне готовиться к экзаменам по математике в старшей школе или когда пыталась объяснить секреты приготовления спаржи.

– Погоди-ка, – неожиданно говорит она, роясь в телефоне. – Смотри, тебе надо кое-что прочитать… Я вроде это лайкала… А, вот! – Она нажимает на ссылку и дает мне телефон.

Моя статья о том, как грустно быть одинокой, смотрит на меня с экрана, и я даже не знаю, плакать мне или смеяться.

Колонка получилась по чистой случайности. Работая в отделе маркетинга, я брала на себя дополнительные обязанности и несколько раз писала коротенькие рекламные статьи: рекламодатели хотели, чтобы их товары или услуги были органично вписаны в текст газетной публикации, а не выглядели как проплаченная реклама.

Обычно местные новости не такие уж и захватывающие. Дни открытых дверей в собачьих приютах, школьные праздники, безработный отец семейства, чей онлайн-магазин вязаных изделий завирусился в интернете… Однажды мы, правда, делали репортаж о настоящей спецоперации отдела по борьбе с наркотиками – снайперы на крышах и все такое, – но это было два года назад.

В отделе маркетинга у нас чуть интереснее, чем в новостном, – мы принадлежим медиахолдингу, который выпускает еще кучу местных газет по всей стране, так что у нас достойный список рекламодателей.

Взять, например, прошлый декабрь, канун новогодних праздников. Нам предложили полностью оплаченный двухдневный промотур в спа-отель, и я умоляла моего босса Дженни позволить мне написать рекламную статью. Подразумевалось, что мы рекламируем романтический уик-энд для пар, и меня вынудили взять с собой парня. Гарет только что меня бросил, а Фрэнки, мой друг, никогда еще меня не подводивший, заявил, что его девушка вряд ли одобрит эту идею, и я в итоге поехала с Дунканом, к которому я отношусь как к брату, не более того. Подаренное организаторами промотура шампанское ударило нам в голову. Дункан вырубился в роскошной ванне с ножками в виде когтистых звериных лап и наутро заявил, что никогда в своей жизни так хорошо не спал.

Но поскольку наше путешествие задумывалось как романтическое, отель подарил нам шампанское, парный массаж, нам дали дегустационное меню и много чего еще, – я описала все так, словно романтика у нас была. Публике необязательно было знать, что мы просто друзья, а меня только что бросил парень, – и ничего страшного, что в концовке я описала романтический поцелуй со своим неназванным парнем, а мы с Дунканом ржали над этой сценой, когда я прислала ему черновик статьи. Маленькая невинная ложь ради сюжета. Я же не наврала про сам отель.

Статья неожиданно выстрелила. Как сказал Энди, редактор и босс Дункана, публикация на сайте привлекла столько внимания, что мной заинтересовались владельцы нашего издательского холдинга: внезапно мне предложили вести ежемесячную колонку об отношениях, а я согласилась, пообещав Дженни, что это никак не скажется на моей работе в отделе маркетинга.

Моим единственным условием была анонимность. И Энди, и сотрудники юридического отдела советовали мне изменять имена, даты… словом, всю личную информацию, а меня это вполне устраивало: я не хотела, чтобы мои друзья и семья знали, кто за всем этим стоит.

Стоит ли рассказать Талли, тем более теперь, когда она дала мне мою же статью?

В глубине души я хочу признаться, чтобы доказать, что я стараюсь чего-то добиться в жизни и делаю нечто стоящее и успешное, – особенно с тех пор, как на моей основной работе дела пошли наперекосяк.

Прежде чем я принимаю решение, Талли вновь подает голос.

– Думаю, – говорит она, – ты слишком давишь на…

Раздается телефонный звонок. Это не обычная мелодия, а специальная, которую Талли ставит на звонки по работе.

Она сдавленно ругается и тянется ко мне, чтобы отобрать у меня свой телефон. Хватает его обеими руками и нервно прикладывает к уху, задевая очки, которые съезжают набок.

– Алло? Что… нет, еще не видела… Что за нахрен? Серьезно? Чушь собачья. Ладно, ничего, все в порядке, я… Он что? Ладно. Ладно, нет. Ага. Скоро буду. Ок.

– Так о чем ты?

– Да так, просто… – Она кладет телефон, берет стакан с кофе и залпом его выпивает, как студенты-первокурсники одним глотком приканчивают бокал пива. Она громко вздыхает и проводит тыльной стороной ладони по губам, размазав помаду. Я хватаю ее сумочку и роюсь в поисках помады, а потом держу для нее зеркальце, пока она поправляет макияж. – Кое-кто подписался на подвиги, которые мы не обязаны совершать. И сегодня мне придется с этим разбираться: высокое начальство в последнюю минуту требует от нас подробную презентацию, чтобы посмотреть, как продвигается проект. Как будто у нас есть на это время. В общем, все как всегда. Ф-фух.

– Нет, я имела в виду, что ты говорила обо мне. Я слишком давлю на что?

Но разум Талли скачет галопом по другим просторам, и она уже думает о работе. Она мысленно рассылает письма и спорит с коллегами. Она с трудом переключается на наш разговор, и по взгляду ее широко раскрытых глаз мне ясно, что она уже забыла, о чем мы беседовали.

– Ладно, неважно, – говорю я, хотя это не так. – Не волнуйся.

– Напишешь мне попозже? Расскажешь, как все прошло с Разноцветным Джо.

– Будет сделано.

Закрыв помаду и кинув ее в сумку, Талли теперь пытается попасть руками в рукава пальто.

– Зависнем где-нибудь в выходные? – спрашиваю я.

– А? Думаю, мы поедем к родителям Сэма, и у нас еще несколько просмотров квартир… Прости, дорогая, я знаю, что я та еще зараза…

– Нет, ну что ты, все в порядке! Я понимаю, что ты занята. Придумаем что-нибудь в другой раз.

Она посылает воздушный поцелуй и сжимает мне пальцы, бросает «Пока!» через плечо, а я остаюсь допивать свой чай в одиночестве.

Ничего страшного. С большинством моих друзей все то же самое: у них много дел, много встреч, они выбирают, какой дом купить, и так далее. Зачастую их трудно перехватить, чтобы встретиться.

Что ж, я открываю Hookd – нет ли других мэтчей?