Притворство

Глава 7

На обратном пути в Лондон Пол был странно молчалив. Движения на дороге было мало, и он мчался так, что, казалось, колеса едва касаются шоссе. Даже проезжая застроенные районы, он шел с превышением скорости, но только когда они проехали на красный свет, Энн запротестовала. Он немедленно сбросил скорость.

– Прости. Я не думал, что ты испугаешься.

– Я не испугалась, я ужаснулась. Он улыбнулся и снова стал смотреть на дорогу, но на этот раз вел машину помедленнее, и она успокоилась. Мягкое урчанье мотора убаюкало ее, и она открыла глаза, только когда машина остановилась. Открыла и увидела, что они в Хэмпстед Мьюз.

– Вы забыли завезти меня домой.

– А черт! Забыл! - Он растерянно поглядел на нее. - Но я тороплюсь. Может быть, подождете, пока я переоденусь? Я подброшу вас домой на пути в Вест-Энд.

Энн вылезла из машины и последовала за ним, оглядываясь вокруг с ощущением, что она дома.

Пол открыл дверь в кабинет и прежде, чем он успел сделать еще шаг, оттуда выскочила Сирина и бросилась к нему на шею.

– Дорогой! Как я рада, что ты вернулся.

– Разлука делает любовь горячее. - Пол небрежно поцеловал ее и слегка отодвинулся в сторону, перестав заслонять Энн.

Сирина раздраженно уставилась на нее.

– Ты мне не сказал, что берешь с собой секретаря.

– Я не знал, что должен перед тобой отчитываться.

– Пол! Это звучит гадко.

– Я так и хотел. - Он потянулся за сигаретой. - Как я понимаю, работу тебе не дали.

– А вот и ошибаешься! - Сирина победоносно закружилась по комнате, волосы облаком поднялись над ее головой. - Хайрам сказал, если хочу, то это роль моя.., большая, большая, интересная! Удивлен?

Он ответил вопросом на вопрос.

– Значит, как я понимаю, тебя теперь Мэри-Джейн не интересует?

Энн задержала дыхание, моля небо об отрицательном ответе.

Вместо этого Сирина рассмеялась:

– Ты точно сегодня в плохом настроении! Я никогда не собиралась принимать предложение Хайрама. Я хотела получить эту работу только, чтобы показать тебе, что мной интересуются и другие люди.

– Этого тебе доказывать не надо было.

– Неужели? - Сирина прижалась к нему. Энн отступила назад в холл и закрыла двери.

Пол слегка развернулся. Теперь он стоял прямо перед Сириной.

– Ты очень умна, моя дорогая. Ты меня запросто обводишь вокруг пальца.

– Ты можешь сам обвести меня, если захочешь.

Он поднял одну бровь.

– Как прикажешь это понимать?

– Как хочешь. Яснее я выразиться не могу. Как бы решив, что сейчас не время для решительного разговора и что ей еще следует подготовить Пола к нему, Сирина отошла и села на стул. Она сложила руки на коленях, а ноги ее, чуть-чуть не доставая до земли, болтались, как у маленькой девочки.

– Пол, я убежала от тебя четыре года назад, потому что была эгоистичной и глупой. Но я поплатилась не один, а много раз за то, что обидела тебя.

– Дорогая моя девочка, тебе нет никакой нужды извиняться.

– Нет, есть. Мы никогда раньше не говорили об этом, а это не правильно. Я вернулась, и ты принял меня.., более того, мы близки. Но этого недостаточно! Я не хочу, чтобы ты не просто занимался со мной любовью, но чтобы ты любил меня.

Он ничего не ответил, и она, прикрыв глаза и склонив голову, слушала, как он достал сигарету, зажег спичку, бросил ее в камин.

– Четыре года сильно изменили тебя, Сирина, - наконец проговорил он. - Ты не только поумнела, но и стала лучше как актриса.

Я не хочу, чтобы ты любил меня из-за Мэри-Джейн.

– Но ведь все это связано вместе. Эта пьеса, возможно, моя лебединая песня. Если она провалится, я больше никогда не напишу ни единого слова.

– Ты не можешь так говорить!

Могу. Видишь ли, я всегда рассматривал свою способность писать, как дар, и если он не приносит успеха, значит, я не умею им пользоваться. Сирина неуверенно рассмеялась.

– Это похоже на какую-то религию, мой дорогой!

– Нет, только не на религию. Это внутреннее убеждение. Если ты не можешь этого понять…

– Но я могу. - Одним порывистым движением она оказалась около него, ее руки обняли его за шею. - О, дорогой, я так тебя понимаю и пойму еще лучше, если ты будешь мне все рассказывать. Помоги мне вырасти, Пол. Помоги мне повзрослеть рядом с тобой.

– Я думаю, что, пожалуй, это нужно нам обоим, - он наклонился и нежно коснулся губами ее лба. - Моя маленькая Мэри-Джейн. Ты ведь знаешь, ты и есть Мэри-Джейн. Когда я послушал твою запись на пленке, я мгновенно понял, что не так в моей пьесе. Тебе было предназначено судьбой вернуться в мою жизнь, Сирина. Я уверен, что меня снова ждет успех.

– Ты и твой успех! Ты ведь богатый человек, Пол, а это достаточное мерило успеха для кого угодно.

Он ничего не ответил и прижался к ее губам. Когда Энн пришла на следующее утро на работу, Пол не спросил, почему накануне вечером она не подождала, чтобы он отвез ее домой. Она яростно печатала и злилась на него и на себя, что позволяет ему причинять ей боль. Она ничего для него не значила. Он взял ее к Коре на уик-энд только в пику Сирине, и ей это следовало хорошенько помнить.

За три дня Энн перепечатала всю пьесу, пораженная, как далеко отошел он от первоначального замысла. Когда в среду днем Пол вошел в кабинет, через руку у него был перекинут плащ.

– У вас, наверное, пальцы отваливаются, - сказал он с легкой улыбкой. - Почему бы вам не работать немного помедленнее.

– Я хотела закончить ее побыстрее. Если вы подождете буквально минуту, вы получите законченную рукопись.

Он присел на ручку кресла и, закурив сигарету, ждал, пока она кончит печатать, вытащит из машинки последний лист и, приложив его к остальной пачке, передаст ему напечатанные листы.

– Прошу. Пьеса, к вашим услугам!

– Благодаренье небесам, она закончена! - Он перелистал страницы. - Если я немедленно отвезу ее на Куин-Стрит, то смогу заставить Билла отпечатать для меня типографски дюжины две экземпляров. Тогда в пятницу можно будет начать репетиции.

– Так быстро?

– В театре так дела и делаются. Одна пьеса сходит, другая приходит. Надеюсь только, что эта будет счастливее, чем последняя, которую они ставили в "Маррис-театре".

– Я тоже надеюсь. - Она чихнула. - Вы над ней крепко поработали. - Она снова чихнула.

– Вы тоже поработали. - Он пристально посмотрел на нее. - Идите домой и поспите, а завтра возьмите выходной.

– Спасибо. - Голос ее через носовой платок звучал глухо. - Я весь день, как дурная, чувствую себя ужасно.

– Ради Бога, почему вы ничего не сказали? Вы, наверное, простудились в субботу. Она шмыгнула носом.

– Я не хотела вас подводить.

– Какое самопожертвование! Давайте берите пальто, и я отвезу вас домой.

Чувствуя себя слишком плохо, чтобы спорить, Энн повиновалась, и Пол бесцеремонно запихнул ее в машину. Через пять минут он подъехал к ее дому и выключил мотор.

– Есть кому позаботиться о вас?

– Да, спасибо. Хозяйка очень добрая.

– Поэтому я вас с самого начала сюда и отправил. Мисс Финк о ней очень высокого мнения. Энн зашевелилась.

– Кстати, а как ее здоровье?

– Ей лучше. Сегодня утром я получил от нее записку, она пишет, что надеется вернуться через месяц.

– Означает ли это, что вы предупреждаете меня об увольнении?

Он повернулся и стал пристально изучать ветровое стекло. Дождь забрызгал его, и он включил мотор, чтобы заработали дворники. Они задергались туда-сюда, перегоняя струйки воды с одного края на другой. Он открыл ящичек под панелью и достал пачку сигарет. Закурил - ив воздухе поплыл голубой дымок.

– У меня недостаточно работы для двух секретарей. А мисс Финк работает у меня дольше вас.

– Я понимаю. Спасибо, что предупредили заранее. Я смогу поискать что-нибудь еще.

– В качестве секретаря?

Она заколебалась, вспомнив, что обещала родителям рассказать ему правду, как только пьеса будет закончена.

– Я хочу вам кое-что объяснить. - Она глубоко вздохнула. - Относительно себя.

– Нет, не сейчас, вы слишком устали.

– Но я должна. - Она закашлялась, и он, выйдя из машины, открыл ей дверцу.

– Давайте, Энн, вы не можете сидеть здесь и сморкаться. Что бы вы ни хотели сказать, подождет до вашего выздоровления.

Он взял ее сумочку, достал оттуда ключ от входной двери и вставил в замок.

– Отправляйтесь прямо в постель, выпейте что-нибудь горячее с аспирином. Если утром не станет лучше, вызовите врача.

Энн смотрела, как он спустился по ступенькам, влез в машину и уехал. Потом она заперла дверь за собой и дошла до шоссе. Она знала, что в ближайшие дни, в крайнем случае недели, распрощается с ним, но сию минуту чувствовала себя слишком усталой, чтобы думать об этом расставании.

Уныло шмыгая носом, она остановила такси и назвала адрес родительской квартиры.

Десять дней Энн была прикована к постели. Дрожа то от холода, то от жара, она отболела весь положенный простуде срок, но, выздоровев, оказалась в такой глубокой депрессии, что никак не могла выйти. Она знала, что пьесу начали репетировать, но радости ей это не доставляло, потому что понимала, что ей неизбежно придется выяснять отношения с Полом. Она страшилась его непонимания, опасалась, что расплата за обман будет слишком тяжелой.

Было унылое субботнее утро, когда Энн первый раз встала и на слабых, подгибающихся ногах прошла в гостиную. Родители сидели перед огнем, белокурая головка матери прислонилась к седой голове отца. Это была картина такого семейного счастья, что она почувствовала себя лишней. Хотя, как только они увидели ее, это ощущение рассеялось.

Анжела вскочила на ноги. - Дорогая, ты не должна вставать с постели.

Я собиралась принести тебе чая. Энн опустилась на; кушетку.

– Мне надоело быть в моей комнате. Она нагоняет на меня тоску.

– Это пройдет, когда тебе станет лучше.

– Наверное. - Она беспокойно посмотрела на отца. - Как идут репетиции?

– Разве Пол тебе не рассказывал?

– Он не знает, что я здесь. Я отправила ему записку, где написала, что побуду у своих друзей, пока мне не станет лучше.

Отец внимательно посмотрел на нее. Какая-то мысль мелькнула в его глазах, и он мгновенно преобразился:

– Что ж, надеюсь, ты чувствуешь себя лучше, чем выглядишь.

– Мне все равно, как я выгляжу, - равнодушно ответила она и замолчала, когда отец, поднявшись на ноги и двинувшись вперед, сгорбился, вытянул лицо и стал выглядеть усталым и понурым: одним словом - портрет неудачника.

– Знаешь, неважно, как ты выглядишь. Важно то, что у тебя на душе. Ты сказала, что не любишь меня, потому что меня зовут Фрэнк.

– Я буду ненавидеть тебя, как бы тебя ни звали!

С какой яркостью вспыхнули эти слова в ее памяти. Энн знала каждый жест, каждую улыбку, каждый поворот головы. Ее голос стал тише, зазвучал страстно.

– Ах, Фрэнк! Как ты мог врать мне? Я никому на свете не верила, пока не повстречалась с тобой…" В тишине часы пробили четыре, сноп искр рассыпался в камине. Лори отступил назад и оглядел свою дочь.

– Я вижу, ты знаешь ее наизусть.

– Каждое слово.

Он снова сел:

– Мне бы хотелось, чтобы ты пошла со мной и посмотрела на репетицию. Последняя сцена не очень идет.

Сердце Энн подпрыгнуло.

– Из-за Сирины?

– Да Но я больше не скажу ни слова, пока ты сама не посмотришь.

– Я поеду с тобой в понедельник.

– Но Энн слишком рано выходить на улицу, - вмешалась мать. - Нельзя ли подождать еще хоть несколько дней?

– К понедельнику мне будет лучше, мама. Не волнуйся.

В воскресенье Энн позвонила Полу сказать, что ей лучше, и спросить, должна ли она на следующий день быть прямо в "Маррис-театре". Его не было дома, и она поговорила со Смизи, передав, что, если он не против, она завтра поедет прямо в театр. Пол не перезвонил ей, и в десять утра в понедельник она шла по затемненному залу Маррис-театра. В полумраке тускло проблескивало потемневшее золото амуров и гениев, украшавших стены, и проглядывали ряды плюшевых кресел с поднятыми сиденьями.

Весь состав собрался на сцене. Сирина и Лори стояли в центре, слушая Эдмунда Рииса. Залитая светом театральных прожекторов, актриса выглядела потрясающее красивой, длинные рыжие волосы блестели при каждом движении головы, миниатюрную фигурку подчеркивал черный задник.

Энн медленно прошла по проходу, пока в конце партера не увидела Пола. Осторожно крадучись, она пробралась по ряду и села рядом с ним. Он повернулся и даже в полумраке она увидела, как он бледен и напряжен.

– Как вы? - прошептал он.

– Спасибо, лучше. Спасибо, что прислали мне этот цветок. Я нашла его, когда вчера вернулась к себе в комнату.

– Если бы вы написали в записке свой адрес, я прислал бы его прямо вам. Она покраснела.

– Я забыла. Но он еще цветет! - Она хотела добавить еще что-то, но он нахмурился, и она тоже повернулась к сцене.

– Снова пройдем последнюю сцену, - крикнул Эдмунд Риис. - Со слов Сирины "Мечты - это все, что у меня есть…". Я не буду вас прерывать, пока вы не закончите.

Лори отошел в сторону, а Сирина стала в центре сцены. Мэри-Джейн жила теперь в Кинг-Кроссе: ее выгнали с работы из-за ее вранья, и теперь она, перебиваясь на свои маленькие сбережения, искала работу. Она узнала, что Фрэнк по какому-то несчастному совпадению тоже живет в этом пансионе, и с горечью делилась с хозяйкой историей его любви.

"…Так что видите, я не могу тут оставаться, зная, что он рядом, на другом этаже.

– Не знаю, почему не можете, - зазвучал со сцены простонародный говор. - Вы тоже много понаврали. По тому, что вы рассказали, вам вроде было вместе очень хорошо".

Но никакие доводы не могли заставить Мэри-Джейн изменить свое решение. С чемоданом в руке она прошла через холл, помедлив лишь какое-то мгновение у двери Фрэнка. Когда она оказалась у входной двери, та внезапно открылась и вошел понурый Фрэнк. При виде любимой девушки он заколебался, но когда они поравнялись, то не сказали друг другу ни слова. И Мэри-Джейн, не оглянувшись, ушла.

Эдмунд влез на сцену и поглядел в сторону Пола.

– Что ты об этом думаешь? Пол, быстро вскочив, стал перед оркестровой ямой напротив режиссера.

– Не знаю, черт меня побери. А как ты считаешь?

– В этой последней сцене есть что-то такое, что корежит всю пьесу. Может быть, ты сможешь ее как-то переписать?..

– Я больше не трону ни единого слова!

– Но если это поможет всей вещи…

– Нет! Я сыт ею по горло. А ты что думаешь, Лори?

– Я вполне удовлетворен своей ролью.

– И я тоже, - сказала Сирина. - Я считаю, что Эдмунд волнуется напрасно.

– Хотел бы я с этим согласиться. - Пол задумчиво пнул барьер ногой. - К несчастью, здесь действительно что-то не так, но что именно, от меня ускользает.

Эдмунд отошел немного в сторону кулис и схватил Пола за руку.

– Мы начнем сейчас со второго акта… Обращение Сирины к Фрэнку.

Хотя Энн сидела далеко, она увидела, как актриса вся напряглась, и почувствовала внезапную напряженность всех остальных актеров. Она оперлась подбородком на руку и стала внимательно слушать начало второго акта. Это были те самые строки, которые она слышала, когда Сирина записывалась на магнитофон. Раздражение, которое она испытала тогда, ничуть не уменьшилось, когда она услышала их во второй раз.

"Нет, нет! - шептала она про себя. - Не то! Не правильно! Не так это надо говорить!"

– Стоп! - закричал Эдмунд. - Сколько раз я говорил тебе не превращать эти слова в анекдот? Сирина выпрямилась.

– Я не знала, что превращаю их в анекдот!

– Конечно, превращаешь! Разве ты себя не слышишь? В этих строках пафос.., а не юмор. Я полагаю, у тебя хватает интеллекта понять разницу. Начни сначала.

Сирина начала сначала, но когда дошла до этих слов, она запнулась, остановилась и, наконец, замолчала совсем.

– Ну вот, теперь ты меня совсем сбил, - слезливо проговорила она. - Мы сегодня ее повторяли восемь раз, и только Бог знает, сколько раз на прошлой неделе.

Она подошла к рампе и посмотрела в зал:

– Пол, неужели нельзя оставить так, как есть?

– Не спрашивай меня, - крикнул в ответ Пол, - пьесу ставит Эдмунд.

– Но ты ее написал.

Вперед вышел Лори.

– А мы ее играем. Будь хорошей девочкой и попробуй еще раз.

Снова они играли эту сцену, и Энн наблюдала, как отец пытается, как может, подыграть Сирине. Ему ничего не стоило переиграть ее, но он не делал этого. Более того, он отбросил многие свои реплики, чтобы помочь ей найти правильный тон. И все равно, это было сплошное мучение, а не игра. Когда сцена подошла к концу, Энн поняла, что имел в виду отец, когда говорил, что, хотя Сирина достаточно опытная актриса, для этой роли ей не хватает глубины.

– На утро все. - Эдмунд снова влез на сцену и снял с лысой головы берет. - После обеда мы начнем со старой леди и шофера.

– Давно пора, - протянул сзади музыкальный голос. - Я уже думал, что до меня никогда не дойдет.

Пораженная Энн с удивлением узнала идущего через сцену молодого мужчину.

– Десмонд Барклэй! - прошептала она. - Ради всего святого, что он здесь делает? Пол обернулся к ней.

– Вы его знаете?

Энн быстро сообразила.

– Я.., я жила в Боксфорде, а он работал там в труппе. - Она поднялась на ноги. - Если у вас перерыв на ланч, я тоже пойду поем.

– Куда спешить? - саркастически произнес он. - Пойдемте, познакомимся со всей труппой. Или вам не хочется, чтобы мистер Лэнгем присутствовал при вашей встрече с мистером Барклэем?

Энн раздраженно поглядела на него.

– Вам очень нравится делать на мой счет ложные догадки, да?

– Потому что вы меня бесите! Ее охватил странный подъем; злость улетучилась. Говорят ведь, что любовь и ненависть похожи.

– Пойдемте. - Он схватил ее за руку. - Вам будет очень приятно провести время со своим героем.., а может быть, с двумя героями!

– Я предпочитаю съесть свой ланч в одиночестве. - Она ускользнула от него и быстро пошла по узкому проходу между креслами. Но судьба явно была против нее: когда она почти дошла до бокового выхода, один из прожекторов, направленных на сцену, слегка качнулся и ярко осветил ее лицо и белокурые волосы.

– Энн! Что ты здесь делаешь?

Понимая, что попалась, Энн круто обернулась и увидела Десмонда, который быстро шел от кулисы к ней.

– Неужели ты тоже здесь занята? - Он схватил ее руки в свои. - А ты хороша: не ответила мне ни на одно письмо. Я думал ты…

Энн обвила его руками за шею, прекратив поток слов.

– Как чудесно видеть тебя, Десмонд! Сколько же мы не виделись? Вечность! Как поживает кузина Мод? - Прижавшись губами к его уху, она прошептала:

– Я секретарь Моллинсона. Не выдавай, что я актриса.

Десмонд Барклэй напрягся, но когда отодвинулся от нее, лицо его ничего не выражало.

– С кузиной Мод все хорошо, хотя она злится, что ты давно с ней не виделась. Она сегодня в городе, так что если ты пойдешь со мной, то ты сможешь с ней увидеться.

Энн заколебалась. Она боялась, что ей придется объясняться с Десмондом и рассказать ему не только о том, почему она работает секретарем, но и о том, что она дочь Лоренса Лэнгема. То, что он узнает об этом раньше Пола, показалось ей предательством, и она покачала головой.

– Сегодня днем я не смогу.., я занята.

– Тогда сегодня вечером?

– Энн обедает со мной. - Незаметно для них к ним подошел Лори. - Моя жена уехала на несколько дней в наш коттедж в Сассексе, и я одинок.

Пол присоединился к их компании. Руки в карманах, брови насуплены.

– Кажется, моя секретарша становится очень популярной.

– Не надо было брать секретарем такую красавицу! - сказал Лори.

– Мне нужна не внешность, - возразил Пол. - А компетентность.

Они пошли к выходу, и в полумраке Энн моргнула несколько раз, чтобы незаметно для других смахнуть внезапные слезы. Если Пол сейчас терпеть ее не может, что же он почувствует, когда узнает, кто она и почему стала у него работать? В фойе она повернулась к троим мужчинам с неуверенной улыбкой.

– Если не возражаете, я вас здесь покину. У меня другая встреча.

Не заботясь о том, что они подумают, она выскочила сквозь вращающиеся двери на улицу и, не глядя по сторонам, зашагала по Стрэнду. На улице было ветрено, и чтобы укрыться от пронизывающих порывов вихря, она забежала в ближайший кафетерий. Там она тянула с едой, сколько позволяло приличие. Наконец, оставив почти все нетронутым, она вернулась в театр, чтобы найти Пола.

Когда она шла через зрительный зал, служитель передал ей записку.

– Это вам оставил мистер Лэнгем, а мистер Моллинсон велел передать, чтобы вы ехали к нему и занялись корреспонденцией. Он сказал, что вы знаете, что делать.

– Он не сказал, приедет ли позднее?

– Об этом ничего не сказал. Только то, что я передал.

Только сев на автобус к Чэринг Кроссу, она открыла записку отца и узнала, что он приглашает ее вечером пообедать.

"Я встречу тебя в "Рице" в 7.30, - писал он. - Надень лучшие тряпки. Я возьму с собой Десмонда!"

Энн со вздохом откинулась на сиденье. Как это похоже на отца, устроить парочку препятствий на пути истинной любви!

В Хэмпстед Мьюз она приехала около четырех часов и сразу начала работать с грудой писем, громоздившейся на письменном столе. Приятно было сидеть в солнечной комнате вдали от театральных неурядиц. Неурядиц, которые, как видно было из сегодняшних репетиций, могли в будущем только возрастать.

В шесть часов Пол еще не вернулся, и она, оставив ему аккуратную пачку писем, направилась в свое жилище. Она выбирала платье на вечер очень обдуманно. Решив пожертвовать простотой ради изысканности, она остановилась на зеленом шелковом кафтане.

Ее вдумчивые усилия не пропали даром и были вознаграждены взглядом, полным удивления и восторга, которым ее окинул Десмонд, когда она вошла в бар "Рицо. Она почувствовала легкое удовлетворение от достигнутой цели. Да, она может легко вызывать восхищение мужчины, пусть и не того, кого ей надо!

– Ты изумительно выглядишь. - Он взял ее за руку. - Я никогда раньше не видел тебя в зеленом.

– Это новое платье. Свидание сразу с двумя такими мужчинами заставило меня показать, на что я способна!

Десмонд наклонился к ее уху, шепча свои комплименты, а отец благодушно улыбнулся из-за кофейного столика.

– Ну, ну, вы двое! Не заставляйте меня чувствовать себя третьим лишним!

Десмонд мгновенно выпрямился на стуле, а Энн отвернулась, чтобы скрыть улыбку. Кажется, отец решил играть роль тщеславного любимца публики. Вечер обещал быть забавным!

– Как вы смотрите на то, чтобы отправиться поесть, - предложила она. - Не знаю, как вы, но я умираю с голоду.

Когда они вошли в зал ресторана, все взгляды обратились к ним, провожая их до столика. Сердце Энн просто распирало от гордости: она знала, общее внимание было вызвано ее отцом. А он, словно ничего не замечая, провел их к уединенному столику на почтительном расстоянии от оркестра. Точно из-под земли мгновенно появился официант с меню и винной карточкой. После тщательного обсуждения обед бы заказан, и Десмонд посмотрел в сторону танцевальной площадки, а потом на Лори.

– Вы простите нас, если мы немного потанцуем?

– Разумеется. Не забудьте только поторопиться, когда подадут еду. Не выношу есть холодный суп!

С некоторым опасением Энн прошла впереди Десмонда к танцевальной площадке. Там было лишь несколько пар, и она знала, что он воспользуется моментом, чтобы расспросить ее. Они прошли два круга, а когда начался третий, он притянул ее поближе к себе и тихо зашептал ей на ухо, его теплое дыханье коснулось ее кожи.

– Как изумительно, Энн, держать тебя так близко. Я даже не подозревал, насколько мне тебя не хватало, пока не увидел тебя сегодня днем. Почему ты не написала мне?

– Я была занята.

– Это я видел. В чем собственно дело? - Она посмотрела на него, широко открыв свои зеленые глаза, но он слегка тряхнул ее. - Я не дурак, Энн. Если ты попробуешь отговориться от меня каким-нибудь враньем, я начну расспрашивать всех вокруг и тебе станет очень неловко.

– Ты ничего не узнаешь.

– Не ручайся! - ухмыльнулся он. - Почему ты не хочешь, чтобы Моллинсон знал, что ты актриса? И при чем тут Лэнгем? Если я не ошибаюсь, между вами что-то происходит.

– Какой ты наблюдательный, - не удержалась она. - Между прочим, он - мой отец.

– А Моллинсон, полагаю, твоя тетушка Фанни? Она нервозно засмеялась.

– Нет, он мой наниматель. Он выгонит меня, если узнает, что я актриса.

– Почему?

– У него какая-то мания, что все женщины хотят роли в его пьесах.

– А ты не хочешь?

– Нет. По крайней мере, работать к нему я пошла не из-за этого. Теперь я в этом не так уверена.

– Тогда ты очень рискуешь. Моллинсон может оказаться очень плохим врагом. - Он провел ее через несколько сложных па. - По-моему, из тебя выйдет хорошая Мэри-Джейн От неожиданности она споткнулась, но, извинившись, выпрямилась.

– Я отдала бы все на свете, чтобы сыграть ее.

– У тебя нет никакой надежды: Сирина никогда не откажется от этой роли. Вспомни о черте, и он появится. Сирина здесь.., с Моллинсоном. Ни больше, ни меньше!

Он закружил ее, и Энн лишь мельком могла увидеть, как Пол и Сирина пробирались между столиками.

– Красивый парень! - сказал Десмонд ей на ухо. - Они вообще красивая пара. Как по-твоему?

– Она для него слишком мала ростом. - Энн опустила руку. - Обед подали, пойдем, не следует заставлять ждать.

Торопливо вернувшись к столику, она села, очень довольная, что Лори невозмутимо поглядел на нее и кивнул:

– Видели, кто только что пришел сюда?

– Да.

Она взялась за вилку, и, уважая ее желание поменять тему разговора, отец начал рассказывать о своих испытаниях в пустыне. Хотя Энн знала эту историю наизусть, она все равно бесконечно ее трогала, а Десмонд слышал ее впервые и просто забыл обо всем на свете. Они обсуждали обычаи бедуинов, когда на скатерть упала тень.

– Вы все так поглощены разговором, - протянула Сирина, - что мы просто должны были выяснить, о чем он.

– О жизни среди арабов. - Лори зажег сигару. - Не хотите ли присоединиться к нам за кофе?

– Нет, спасибо. Мы собираемся в "Клуб Перьев".

– Как интересно! Мы тоже. Наступила неловкая пауза, и, увидев, что Пол насупился, Энн почувствовала, что краснеет.

– Так, может, присоединитесь к нам? - медленно произнес он.

– Прекрасная мысль! - Лори поднялся на ноги и помахал рукой, чтобы дали счет. - Хотя, если вспомнить, что завтра ранняя репетиция, то я лучше отправлюсь домой. Десмонд, почему бы тебе самому не повести туда Энн?

Молодой актер расплылся в улыбке.

– Ничего не может быть лучше.

– Тогда решено. Я исчезаю и оставляю молодежь наслаждаться радостями жизни.

Энн с сомнением восприняла это предложение, но, увидев раздраженное лицо Сирины, несколько приободрилась.

– Пожалуй, нам пора двигаться, - недоброжелательно проговорил Пол. - Мы заказали столик только на двоих.

Энн напряглась.

– Если вы не хотите, чтобы мы…

Нет, что вы. - Ему стало стыдно. - Я уверен, что там всегда смогут найти еще пару стульев.

В "Клубе Перьев" Энн оказалась впервые и, пройдя через обитую позолоченной латунью дверь, была заинтригована его необыкновенным убранством. Потолок и крыша были из черного стекла, отражавшего толпы гостей, а стены.., хотя их плохо было видно из-за спин, были темно-синими с хитрым узором из настоящих белых перьев.

– У кого аллергия на пыль, лучше сюда не ходить! - усмехнулся Десмонд. - Интересно, как они эти перья чистят?

Энн рассмеялась и приняла его руку. Он повел ее танцевать.

Когда они отошли так, чтобы их не слышали Пол и Сирина, Энн несколько обмякла.

– Я предпочла бы отправиться домой, а не сюда.

– А я нет, - пробормотал он ей на ухо. - Я получаю несказанное удовольствие, глядя, как злится Сирина.

– Она действительно выглядит взбешенной, - с улыбкой заметила Энн. - Спасибо, что напомнил мне об этом!

Они вернулись к столу в отличном настроении, и Энн стала искать глазами в толпе танцующих Пола. Наконец, она увидела его: Сирина прижалась щекой к его плечу. Заметив ее взгляд, он кивнул ей головой. Энн резко обернулась к Десмонду.

– У тебя есть сигареты?

Он дал ей закурить и наклонился, поднося зажигалку.

– До сих пор не могу поверить, что наконец я нашел тебя. Я столько о тебе думал.

– Я тоже думала о тебе.

– Не так, как я. Знаешь, я не мог избавиться от мыслей о тебе.

– Десмонд, не надо. - Она коснулась его руки, но тут же убрала свою руку, когда увидела, что Пол возвращается.

Десмонд встал, когда Сирина поравнялась с ним:

– Потанцуете со мной?

Сирина заколебалась, потом пожала плечами.

– Только недолго.., я устала. Пол наблюдал за ними, пока они не растворились в толпе.

– Полагаю, мы тоже могли бы…

– Если не хотите, не надо.

– Пойдемте, - грубовато проговорил он. - Мы только поссоримся, если останемся здесь сидеть.

Энн отодвинула стул и пошла к танцевальной площадке. Когда руки Пола обняли ее, она не смогла удержаться от дрожи, которая тут же, точно электрический ток, передалась ему; он привлек ее к себе. Толпа танцоров была такой плотной, что по необходимости танец сводился к тому, что они просто стояли рядом, ритмично покачиваясь, опьяненные музыкой.

– Вы с Десмондом хорошо поладили, - сказал он ей на ухо.

– Я его давно знаю.

Я так и понял. Он вроде очень увлечен вами. - В его голосе прозвучала издевка. - Почему вы не выйдете за него замуж?

– А почему вы не женитесь на всех женщинах, которые сходят по вас с ума?

– Тогда я буду стократным многоженцем! И одним из самых тщеславных…

Она посмотрела ему в глаза и не смогла не улыбнуться.

– Право, Пол, нам надо заключить пакт о том, чтобы не ссориться в нерабочее время.

– Не думаю, чтобы это сработало. Прежде чем она успела ответить, музыка кончилась, и он подвел ее к столику. Больше он не приглашал ее танцевать, и в половине третьего они с Десмондом ушли из клуба. Усаживаясь поудобнее в такси, она устало вздохнула и сняла туфли.

– Это был чудесный вечер, Десмонд.

– Благодари не меня, благодари Лори. Это была его идея. - В тесноте такси он повернулся к ней. - Хотя, если подумать, можешь поблагодарить меня тоже. Энн, дорогая, иди сюда.

– Нет, Десмонд! Я не могу… - Остальная фраза была прервана его губами. Какое-то мгновение она сопротивлялась, а потом со вздохом расслабилась в его объятьях. Она закрыла глаза и постаралась представить себе, что это Пол. Десмонд отодвинулся:

– В чем дело?

– Ни в чем. - Она подняла отяжелевшие веки и снова опустила. - Поцелуй меня, Десмонд.

– Нет! - Он оттолкнул ее от себя. - Не тогда, когда ты так меня просишь.

Его слова пробудили ее сознание, и дрожащими руками она стала приглаживать волосы.

– Прости. Я не хотела тебя задеть.

– Не вини меня, что я не хочу целовать девушку, которая старается вообразить, что ее целует другой мужчина.

– Это было так очевидно?

– Для меня, да. Это Пол, не так ли?

– Да.

– Он знает об этом?

– Конечно, нет.

Такси замедлило движение у светофора, остановилось, потом снова рванулось вперед.

– Что ты собираешься делать? Ты никогда не выбросишь его из головы, если будешь продолжать работать у него.

– Мне не хочется говорить об этом, - она смягчила свои слова улыбкой. - Все дают мне советы, которые я не хочу принимать!

– Не знаю, кого ты имеешь в виду, говоря "все", - неуступчиво заметил Десмонд. - Но я отношусь к тебе по-особому. И не хочу, Энн, чтобы тебе причинили боль.

– Знаю. Но все равно, я должна сама разобраться со всем этим.

Такси остановилось около ее дома, она торопливо открыла дверцу и выскочила.

– Спокойной ночи, Десмонд. Не беспокойся обо мне. Я уже взрослая!

Когда на следующий день Энн прибыла в Хэмпстед Мьюз, она удивилась, увидев, что холл украшен гирляндами из ветвей, а уйма рабочих сооружают во дворе беседку-шатер. Она поспешила на кухню спросить Смизи, что происходит.

– Вечеринка для труппы. Мистер Моллинсон делает это при постановке каждой своей пьесы.

– Почему он не сказал мне об этом?

– Он только вчера решил. Не знаю, как ему удается все так быстро организовать, но как только он принимает решение, его ничто не может остановить.

Заинтригованная Энн отправилась разыскивать Пола. В легких шерстяных брюках и спортивной рубашке он громоздился на верхушке лестницы, прикрепляя к одной из стоек шатра лиственную гирлянду.

Остановившись у подножия лестницы, она подняла голову к нему.

– Что-то уж очень неожиданно.

– Самый лучший способ устраивать вечеринки. На репетициях слишком много напряжения, добрая старая попойка все это снимет.

"Или взорвет", - подумала она про себя, передавая ему несколько гвоздей, и поинтересовалась:

– Кто придет?

– Все, кто связан с пьесой, включая вашего доброго друга Десмонда Барклая.

– Ревнуете? - спросила она и сразу же пожалела об этом, увидев выражение его лица.

– Почему я должен вас ревновать? По-моему, Барклай хороший парень.

Она проигнорировала его слова.

– Пол, я хочу поговорить с вами.., где-нибудь наедине. Это очень важно.

– У меня нет времени сейчас. Если хотите мне что-нибудь сказать, говорите здесь. И пока говорите, передавайте мне еще гвозди.

Она взяла горсть гвоздей и подала ему, он положил их около себя на ступеньку лестницы и стал по одному приколачивать.

– Продолжайте, я слушаю.

– Я не могу говорить в этом грохоте, - крикнула она. - Не могли бы вы по крайней мере спуститься вниз?

– Только когда все кончу.

– Тогда мне придется подождать. Она почти вышла из шатра, когда он окликнул ее:

– Вы мне так и не сказали, что вы думаете о вчерашней репетиции.

Энн повернулась и посмотрела на него. Ответ на его вопрос был настолько очевиден, что казалось непонятным, что ему надо об этом спрашивать.

– Ну, чего вы ждете? - Он положил молоток и перегнулся через верх лестницы. - Судя по выражению вашего лица, вы, как я понимаю, согласны с Эдмундом?

– Я не вижу, как кто бы то ни был может с ним не согласиться. Совершенно же ясно, что в пьесе что-то не так.

– И полагаю, вам известно, что именно?

– Да, известно. - Глаза ее смотрели на него прямо и бескомпромиссно. - Я много раз говорила вам об этом раньше. Вы слегка переделали пьесу, но не нашли в себе мужества изменить ее в достаточной степени.

– Только не надо снова об этом! - закричал он. - Не повторяйте мне этого снова!

– Прошу прощения, но вы сами меня спросили. Мэри-Джейн и Фрэнк не должны в конце последней сцены расставаться. Они должны бежать навстречу друг другу, когда занавес начнет падать.

– Полагаю, вы хотите сказать, надо "простить и забыть"? - Пол потер лоб рукой, его лицо было таким бледным, что, казалось, приобрело зеленоватый оттенок от листьев, украшавших шатер. - Я не собираюсь это переделывать. Единственно закономерный финал - грустный.

– Грусть не закономерна, Пол. Разве вы это не понимаете?

На его лице появилось выражение загадочной замкнутости.

– Вам бы быть проповедником, Энн, и обращать в свою веру безбожников! Боюсь, на меня ваше красноречие не действует.

– Только потому, что вы не хотите ничего понимать.

Он повернулся к ней спиной.

– Жду вас сегодня на моей вечеринке.

– Я лучше не приду.

– Боюсь, придется прийти. Считайте это своей сверхурочной работой.

У нее перехватило дыхание, но она не успела ответить ему, потому что вошли несколько рабочих и стали сколачивать столы для буфета. Полотняные стены так усилили грохот, что она закрыла уши руками.

– Пол, мне так хочется, чтобы вы спустились вниз, хоть на минутку, - с отчаянием проговорила она. - Мне необходимо поговорить с вами.

– Придется подождать до завтра. Там у меня на столе список людей, которых я прошу вас обзвонить. Скажите им, что я сегодня устраиваю вечер и приглашаю их прийти после восьми в любое время.

– Вы им немного даете времени на сборы.

– Ко мне они придут, - самодовольно ответил он.

– А если нет? - Она повернулась на каблуках и вышла.