Проблеск небес

Глава 17

– Кэтрин!

Берк успел подхватить ее прежде, чем она выпала из фаэтона. Другой рукой он сжимал вожжи, удерживая испуганных лошадей. Деревья и поля кружились перед его глазами, сливаясь в зелено-бурые пятна.

Он прижимал ее обмякшее тело к своей груди. Ее глаза были закрыты. Сбоку на платье зияло отверстие. Кровь расплывалась красным пятном на бледно-желтой ткани.

Выстрел. В нее стреляли.

Кровь застучала в висках. Только не это! Только не Кэтрин!

Подавив панику, Берк опустил Кэтрин на свои колени. Непослушными пальцами он сорвал шейный платок и прижал к ране. Одной рукой дернул вожжи, и фаэтон покатился по проселочной дороге.

Кэтрин лежала неподвижно. Как мертвая.

Страх перенес Берка в прошлое, на поле сражения Ватерлоо. Он слышал, как свистели пули. Чувствовал запах крови и дыма. Ощущал, как к горлу подступает тошнота. Видел агонию умирающих солдат.

Нет!

Думай! Откуда раздался выстрел? Он не заметил никакого охотника, который прятался бы среди деревьев. Было ли это нападение намеренным?

Гнев закипал в жилах. Но Гришем не мог вернуться и броситься в погоню за стрелком. Он должен отвезти Кэтрин в безопасное место, где ей помогут.

Ему хотелось встряхнуть ее, но он не решался.

– Кэтрин, ты слышишь меня?

Она не отвечала. С удивительной ясностью ее милое лицо запечатлелось в его памяти. Темные ресницы, изящный подбородок и скулы. Тонкий профиль камеи в обрамлении этой дурацкой шляпки.

Час назад они пережили сладостные минуты блаженства, неведомого ему раньше. Сейчас Берк был готов отказаться от этих бесценных воспоминаний, лишь бы Кэтрин открыла глаза. Он отдал бы за это свою жизнь.

Гришем чувствовал на своей руке ее горячую кровь. Не умирает ли она? Невольно Берк представил, как ее душа покидает тело, устремляясь к сияющему тоннелю, притягиваемая сиянием и блаженством покоя.

Потеряна для него.

Берк молился. Пусть она живет. Пожалуйста, Боже, позволь ей жить!

Казалось, прошла целая вечность, пока он не увидел в конце длинной извилистой аллеи каменную коробку Сноу-Мэнор. Как только они остановились, Берк прижал к себе Кэтрин и соскочил на землю. Он широкими шагами подошел к дверям и ударом ноги распахнул их.

– Хэмфри! – загремел его голос, эхом разносясь по холлу.

Из дальнего коридора важной походкой вышел мрачный дворецкий.

– Милорд? – Подобострастное выражение его лица сменилось испугом при виде Кэтрин. – Миссис Сноу? Что случилось?

– Пошли за доктором. Сейчас же!

– Сию минуту, милорд. – Забыв о чувстве собственного достоинства, Хэмфри вприпрыжку побежал назад по коридору.

Берк внес раненую в гостиную и дрожащими руками уложил на кушетку. Ее бледность пугала. Прижав ухо к груди Кэтрин, он с радостью услышал слабое биение сердца. Слава Богу, она жива.

– Мой дорогой лорд! Это вы так кричали? А это Кэтрин? Что это вы делаете?

Лорена влетела в комнату. Не обращая на нее внимания, Берк осторожно приподнял Кэтрин и расстегнул платье на спине. Затем освободил руки из рукавов и опустил лиф.

– Сейчас же прекратите это безобразие! – закричала Лорена. – Вы совсем утратили понятие о приличиях? О! – Она вскрикнула, подойдя ближе и увидев Кэтрин. Ее золотистая шаль соскользнула с плеч и упала на ковер. – Что случилось? Почему она в крови?

– В нее стреляли. – Берк замолчал, стараясь успокоиться и погасить гнев, пылавший, в его глазах. – Принесите мне полотенца. Побыстрее!

Лорена стояла, уставившись на Кэтрин.

– Вы говорите, стреляли? Вы уверены?

– Да, черт побери! Я там был. Это случилось на дороге из Уэст-Скрафтона.

– Вы видели… вы видели, кто стрелял?

– Нет. А теперь идите!

Лорена потрясла головой, как будто освобождаясь от оцепенения.

– Конечно.

Она дернула за шнур звонка, висевшего у камина, но, не дожидаясь слуги, выбежала из комнаты.

Берк осторожно опустил окровавленную сорочку Кэтрин и увидел ужасную рану на боку. Из нее сочилась небольшим ручейком кровь.

Глубокий вздох вырвался из его груди. Пуля прошла по касательной. Рана не смертельна. Здоровое молодое тело справится с этим. Однако она была намного слабее, чем закаленный в боях солдат.

Гришем сложил шаль Лорены и приложил ее к ране, чтобы остановить кровь. Кэтрин застонала. Он развязал ленту под ее подбородком и снял шляпку. Над ухом виднелась шишка размером с птичье яйцо.

Он пригладил спутанные шелковистые пряди.

– Кэтрин, – прошептал Берк, целуя ее побелевший лоб. Слова исходили из самой глубины души. – Кэтрин, любовь моя.

Она слышала его слова, как будто доносившиеся издалека. Его голос возвращал ее из мягких глубин мрака к свету, полному боли.

Ей было больно. Яркие искры кололи отяжелевшие веки. Левый бок пылал от жара, в то время как холод сковывал тело. Ей было холодно. Дрожь пробежала по телу, затем еще раз, пока ее не затрясло так, что застучали зубы.

Что-то теплое опустилось на нее. Одеяло. Она узнала этот мускусный запах, дрожь утихала.

– Берк? – тихим дрожащим голосом спросила Кэтрин.

Она ощущала его присутствие, чувствовала, как он гладит ее щеку, и слышала, как он шепчет ее имя.

Неужели Берк и в самом деле назвал ее своей любовью?

Нет, он не верил в любовь.

Кэтрин открыла глаза. Она была укрыта не только одеялом, но и сюртуком Берка. Перед глазами расплывалось его лицо.

Кэтрин заморгала. В глазах Берка была странная настороженность. Губы крепко сжаты. Когда она попыталась приподняться, голову пронзила острая боль. Кэтрин простонала:

– Моя голова.

На мгновение он прижал ее к себе.

– Слава Богу, с тобой все в порядке. – Затем поднес чашку к ее губам. – Выпей это.

Кэтрин инстинктивно сделала глоток. Жидкость обожгла горло. Она закашлялась.

– Бренди. Ненавижу этот напиток.

Гришем усмехнулся:

– Он обладает целительной силой. – Берк заставил ее снопа лечь.

Удары в голове становились слабее, приятное тепло разливалось по груди, боль в боку утихала.

– Что произошло? – спросила она.

Он заколебался.

– Когда ты упала, то ударилась головой о стенку экипажа.

– Экипажа?

Кэтрин смутно помнила, как они с Берком ехали по проселочной дороге. И как она услышала громкий звук.

Она снова посмотрела на него. Ржавые пятна виднелись на его белой рубашке. Кровь! Ее кровь?

И с удивительной ясностью вспомнила, как что-то острое вонзилось в ее тело, а затем она провалилась во мрак.

– В меня стреляли?

Желваки заходили по его скулам.

– Да.

– Но… кто бы?..

– Я не знаю. Но выясню это.

Кэтрин не задавала больше вопросов, ибо гостиная заполнилась людьми во главе с Мартой и миссис Эрншо. Они несли столько льняных полотенец, что их хватило бы на всю наполеоновскую армию.

– Бедное дитя! – воскликнула кухарка, и ее пухлое лицо сморщилось от огорчения, – Что с тобой случилось?

Лорена хлопнула в ладоши:

– Да не стойте вы там, подстелите что-нибудь под нее. Она пачкает кровью очень дорогую кушетку. А моя шаль… она погибла!

Берк вскочил на ноги.

– Да, давайте позаботимся об одежде и мебели! – резко сказал он. – А простой служанке всегда найдется замена.

Лорена опустила глаза.

– Простите меня, – сказала она. – Я не хотела оскорбить Кэтрин. Для меня, конечно, ее здоровье и удобства важнее всего.

– Я мог бы надеяться, что в таком случае…

– Милорд, – сказал, появляясь в дверях, Хэмфри. – К вам кто-то пришел.

Берк рассеянно оглянулся:

– Доктор? Уже?

– Нет, милорд. Какой-то человек хочет вас видеть.

– Только не сейчас.

Дворецкий не уходил.

– Прошу прощения, но он настаивает, что должен вас увидеть немедленно.

– Черт, да будь это сам регент! Скажи, я занят. Он может зайти позднее.

Незваный гость прошел мимо дворецкого и вошел в гостиную.

– Ты примешь меня сейчас.

От повелительного тона толпа слуг расступилась. Даже Лорена отступила назад, не спуская глаз с незнакомца.

Это был высокий человек с прямой осанкой, в синем сюртуке военного покроя, в темных панталонах и блестящих сапогах. В черных волосах светились седые пряди. В резких чертах лица были решительность и энергия, делавшие лицо мужчины скорее необычным, чем красивым. Пронзительные серые глаза смотрели холодно.

Он перевел взгляд с запачканной кровью рубашки Берка на Кэтрин, лежащую на кушетке. Его презрительный взгляд напомнил ей, что она полуодета. В смущении Кэтрин повыше натянула одеяло.

Затем он снова взглянул на Берка, оглядывая его с головы до ног жадным взглядом.

– Так. – В этом единственном слове слышались и осуждение и приговор. – Я вижу, ты, как обычно, попал в беду. Что здесь случилось?

Берк побледнел.

– Это вас не касается, отец.

Сердце Кэтрин тревожно забилось. Теперь она заметила сходство в их глазах и высоких скулах. Незнакомец с каменным лицом был Родерик Гришем, маркиз Уэстхейвен. Человек, обвинивший Берка в смерти своего старшего сына. Человек, лишивший младшего сына любви и поддержки, которых заслуживает каждый ребенок. Человек, превративший Берка в распутника, который презирал себя и насмехался над любовью.

Почему он оказался здесь?

Лорена присела в глубоком реверансе.

– Какой приятный сюрприз, милорд. Позвольте мне представиться. Я хозяйка этого дома, миссис Лорена Сноу. – Расплываясь в улыбке, она выставила слуг за дверь. – Вы, должно быть, проделали большой путь. Могу я что-нибудь предложить вам? Чай и печенье может быть? В другой комнате, подальше от этого беспорядка.

Не обращая на нее внимания, Уэстхейвен подошел к Берку. Будучи одного роста, они стояли лицом к лицу, словно в комнате, кроме них двоих, никого не было.

– Ответь мне. Почему твоя рубашка в крови? Что ты сделал с этой женщиной?

– Что я сделал? – с мрачной иронией рассмеялся Берк. – Нет, сначала я задам свои вопросы. Прошло десять лет. Чему я обязан оказанной мне честью?

Гришем-старший ответил не сразу.

– Я хотел прекратить слухи, что мой сын собирается вступить в весьма неподходящий брак.

– Вы слушаете сплетни? Не верю! У вас, должно быть, более надежный источник информации. – Берк повернулся к Лорен: – Догадываюсь. Вы ему написали.

– Я… – Она опустила глаза и заломила руки. – Я смиренно прошу у вас прощения, милорд. Я просто подумала, что милорд, возможно, пожелает поговорить с вами. Пока вас не сбили с пути истинного.

– Сбили с пути? Тогда вы опоздали. Оба.

Кэтрин в смятении прижала одеяло к груди и попыталась сесть, Чтобы высказать возмущение этим бесцеремонным вмешательством в ее жизнь и помешать Берку сделать заявление, от которого он потом будет вынужден отказаться.

– Подождите, – сказала она.

Но никто не услышал ее слабого голоса. Горячая волна боли прокатилась по левому боку.

Уэстхейвен сурово смотрел на сына.

– Это та самая женщина?

Его ледяной взгляд заставил Кэтрин содрогнуться. Откуда-то издалека она услышала ответ Берка:

– Эту леди зовут Кэтрин. Скоро она станет графиней Торнуолд.

Она открыла рот, чтобы возразить. Но вдруг комната покачнулась. В глазах стало темно. Кэтрин потеряла сознание.

– Как она? – спросил Родерик Гришем.

Когда спустя два часа Берк вошел в библиотеку, отец подошел к нему той же уверенной походкой, которой Берк в детстве пытался подражать. Мало что изменилось в его отце. Тот же холодный взгляд, те же уверенные манеры, тот же суровый вид. Но все же он изменился за эти десять лет. Глубокие складки пролегли вдоль носа, а волосы и брови поседели. Берк не позволил себе признаться, что был потрясен. Его когда-то несгибаемый отец постарел.

Нет, конечно, Берк не остался равнодушным. Он подошел к буфету, налил, себе бренди и сделал, большой глоток. Он сменил рубашку и освежился, но еще не избавился от потрясения, которое испытал при виде крови Кэтрин.

– Сейчас ею занимается доктор. Повреждены только мягкие ткани, к вашему сожалению.

– Не говори глупости! Я не желаю смерти этой женщины.

Берк резко обернулся:

– Раз уж вы упомянули, об этом, как странно, что подъехали к этому дому так скоро после того, как была ранена Кэтрин. Скажите, отец, как далеко вы можете зайти в желании помешать мне жениться на ней?

Лицо Родерика стало землисто-серым.

– Ты смеешь предполагать, что я прятался в кустах и пытался убить женщину?

Даже сейчас отец умел вызывать в Берке чувство стыда. Он с трудом выдержал его взгляд.

– У вас была веская причина.

– Это грязное обвинение, даже если и исходит от тебя. А я уж начинал надеяться, что ты изменился.

– Изменился? – Берк заставил себя непринужденно рассмеяться. – Что навело вас на эту мысль?

– Ты провел в Корнуолле целый год, занимаясь имением. После твоего удивительного поступка в Ватерлоо ты, кажется, бросил играть, распутничать и пьянствовать…

Так, значит, Родерик пристально следил за ним. Берк почувствовал странную теплоту в сердце, но тут же обругал себя за то, что все еще цепляется за детские мечты. Интерес отца не имел ничего общего, с любовью или заботой. Он даже не потрудился навестить в больнице раненого сына.

– Так кому же вы платили, кто же шпионил за мной? Троттер? Или, скорее, Дайбелл?

При упоминании старого слуги Родерик слегка поджал губы.

– Ему я никогда не платил. Он присылал, мне сведения, потому что тоже беспокоился о тебе.

– Вас беспокоит только честь семьи. – Берк поднял бокал, залпом опорожнил его и поставил на буфет.

– Да, – подтвердил Родерик. – Я беспокоюсь. Особенно когда вхожу сюда и вижу твою нареченную лежащей с пулевой раной. Что, черт побери, сегодня произошло? Кто в нее стрелял?

Берк подошел к окну и уперся руками в подоконник. У него возникло подозрение, но он не мог его высказать, пока не узнает больше.

– Это был несчастный случай. Это все, что вам надо знать.

– Я только уповаю на Бога, что ты не ввязался в какой-то грязный скандал. Кто такая эта Кэтрин Сноу? Что ты знаешь о ее происхождении? Кто ее родители?

– Мне, черт побери, наплевать на ее родословную. – Скрестив на груди руки, Берк повернулся к отцу. – Не сомневайтесь, я такой же неисправимый, каким был всегда. Ничто из того, что вы скажете или сделаете, не помешает мне жениться на этой женщине.

– Так ты женишься, чтобы насолить мне?

– Не обольщайтесь. Я женюсь ради собственного удовольствия, а не чьего-то другого. Меньше всего вашего. – Если Кэтрин примет его предложение.

Берк все еще видел возмущение в ее глазах, когда он чуть не солгал об их помолвке. Но его переполняла как любовь, так и ненависть к человеку, который дал ему жизнь, а затем лишил своей любви и доброты.

Заложив руки за спину, Гришем-старший ходил по комнате.

– Я думал, что ты наконец готов встретить меня как взрослый. Кажется, я ошибся.

Берк изобразил на лице наплевательскую усмешку:

– Упаси Боже, чтобы я стал таким, как вы! Поэтому возвращайтесь в свой кабинет, в вашу палату лордов, в круг ваших высокорожденных снобов.

– Я остаюсь. Мой долг позаботиться о том, чтобы ты не искалечил свою жизнь в угоду охотнице за деньгами. Если я смогу предотвратить этот неравный брак, я сделаю это.

– Ваше вмешательство ничего не изменит. Если вы посмеете обидеть Кэтрин, вы за это ответите. – Целая буря чувств бушевала в душе Берка, и самое тяжелое из них – страх, что, может быть, отцу это удастся.

– Это тот самый разбойник вчера и стрелял в Кэтрин, – с широко раскрытыми голубыми глазами говорила Пруденс. – Это должен быть именно он. Он украл драгоценности леди Боуфорт.

Присцилла, хлопая ресницами, посматривала на сидевшего напротив нее лорда Уэстхейвена.

– Это было очень странно. Вор опустошил ее сейф и оставил в нем медный фартинг.

Родерик Гришем не донес чашку до рта.

– Вы сказали «медный фартинг»?

– Да, мы знаем, потому что леди Боуфорт – мамина лучшая подруга. Она рассказала это в письме.

Лорена налила себе сливок из серебряного кувшинчика.

– Это случилось несколько недель назад. Я уверена, его сиятельство не интересуют соседские сплетни.

– Напротив, – задумчиво сказал маркиз. – Кажется, я вспоминаю одного вора драгоценностей в Лондоне, это было лет тридцать назад, он точно так же оставлял монету.

Чашка в руках Лорены звякнула о блюдце и перевернулась. Темная жидкость разлилась по белому кружеву скатерти.

– О, какая я неловкая! Оуэн, – прикрикнула она на лакея, – убери это.

Берк поднял свою чашку, как бы произнося шутливый тост.

– Таков мой отец. Все крепко держит в памяти, как кролика в силке. Никогда не забывает ни малейшей детали.

Маркиз сердито взглянул на сына:

– А ты все еще такой же дерзкий, каким был всегда.

У Кэтрин, наблюдавшей за ними из-за двери гостиной, замерло сердце. Никто не заметил, как она появилась в дверях. Никто не мог предположить, что она встанет с постели. Но несмотря на боль, Кэтрин просто больше не могла лежать.

Она должна была сама увидеть, как ведут себя друг с другом Берк и его отец.

До сих пор в их отношениях не появилось ничего обнадеживающего.

Она плохо помнила предыдущую ночь. Только то, как наклонялся к ней доктор, как она словно плыла куда-то от настойки опия и как, проснувшись среди ночи, увидела Берка, дремавшего в кресле подле кровати. Она спала крепко и долго, пока солнце не осветило комнату. В кресле уже сидела миссис Эрншо и вязала. В голове у Кэтрин прояснилось, и к ней вернулась способность размышлять. Часами она раздумывала над чередой событий и главным образом о неожиданном приезде лорда Уэстхейвена.

Невзирая на протесты кухарки, Кэтрин надела широкое зеленое муслиновое платье и накинула янтарного цвета шаль в тон своим глазам. Не в силах сдержать тревогу, она пощипала бледные щеки и отправилась на поиски Берка.

И вот, вздохнув, собрав все силы, она направилась к группе, сидевшей у камина.

– Добрый день.

Все глаза устремились на Кэтрин. Сидевшие рядышком близнецы в нарядных платьях – красном, как вино, и коричневом, как поджаренный хлебец, – раскрыли рты. Лорена прижала руку к пышной груди. Родерик Гришем невозмутимо восседал на позолоченном диване, всем своим видом олицетворяя тирана на троне.

Берк небрежно отшвырнул чашку и бросился к Кэтрин, предоставляя Оуэну убрать оставленный им беспорядок.

– Какого черта ты встала с постели? Хочешь получить еще опия? Я велел миссис Эрншо не спускать с тебя глаз.

– Она не виновата. Я чувствую себя намного лучше..

– Ты белая, как привидение. Я отнесу тебя обратно наверх.

Берк сделал движение, чтобы подхватить ее, но Кэтрин отступила. Его забота вызвала у нее улыбку. Ей вдруг захотелось поцеловать Берка прямо здесь, на глазах у всех собравшихся.

– Не суетись. Мне будет совсем хорошо, когда я сяду.

Всем своим видом выражая неодобрение, Родерик Гришем встал с места:

– Позвольте мне.

Он подвел ее к дивану, усадил и затем принес стул для себя. Его джентльменский поступок удивил Кэтрин. Пруденс, надув губы, сказала:

– Мы тут удивлялись, кто же стрелял в тебя.

Этот вопрос волновал и саму Кэтрин. Она могла сделать лишь одно предположение.

– Это был несчастный случай. Шальная пуля какого-то охотника. Возможно, он даже не знает, что я пострадала.

– Именно так я и думаю. – С сочувственной улыбкой Лорена налила чашку чаю и поднесла Кэтрин. – Вот, моя дорогая. Ужасная ошибка, не более. Даже приходской констебль так думает.

– Однако, может быть, и нет, – с убийственным спокойствием заметил Берк.

Мрачное выражение его глаз испугало Кэтрин.

– Что ты хочешь сказать? Разве может быть другое объяснение?

– Сегодня утром я был на том месте, откуда стреляли. Это выгодное место, откуда видна вся дорога. Позади ствола большого дерева я нашел остатки чьего-то завтрака. И льняной лоскут, которым пользуются при зарядке ружья.

Родерик Гришем не мигая смотрел на сына.

– Ты говоришь, что кто-то действительно лежал в засаде, ожидая миссис Сноу?

– Да, говорю.

Его слова, словно падающие камни, нарушили тишину. Кэтрин сделала глоток, не ощущая вкуса чая. Предположение было невероятным. Чудовищным. У нее не было врагов, никто не желал ее смерти.

– Видите, я оказалась права, – сказала Пруденс. – Это был грабитель. Он поджидал ничего не подозревающего путника.

– На дороге могли бы оказаться и мы, – добавила Присцилла, деликатно вздрогнув. – Мы с сестрой весь день делали визиты.

– А что с Фабианом? – спросил Берк. – Кто-нибудь знает, где он был вчера?

Кэтрин, превозмогая боль в боку, подалась вперед.

– Уж его ты не можешь обвинить в преступлении.

Берк пристально посмотрел на нее. Сердце у Кэтрин сжалось: наверное, он думает о том, в какое неистовство впал Фабиан, получив ее отказ.

– Он никогда не причинил бы мне боль. Никогда!

Стоявший у стены Оуэн переступил с ноги на ногу.

– Простите, мадам. Вчера мистер Сноу ходил на охоту. Принес связку фазанов к сегодняшнему столу. Казалось, он очень торопился. Сказал, у него есть другие дела.

– Вот видите, – сказала Лорена, кладя на свою тарелку большой кусок сливового пирога. – Тайна и раскрыта. Бедный Фабиан случайно выстрелил в Кэтрин и не хочет в этом признаться.

– Это вздор, – горячо возразила Кэтрин. – Фабиан навестил меня сегодня, и он был более чем озабочен моим состоянием.

– Может быть, и так. – Берк постучал пальцами по пустой чашке и посмотрел Лорене в глаза. – Вероятно и другое: это мог сделать Эзикиел Ньюберри.

Кэтрин словно ударили. Она слишком хорошо помнила, как всего несколько дней назад он напал на нее. Не мог ли этот выстрел быть каким-то образом связан с тайной Альфреда? Но если даже Альфред и был сыном Ньюберри, она не имела к этому никакого отношения.

Лорена вонзила серебряную вилку в остатки пирога.

– Вы имеете в виду того мерзавца, который незваным явился на мой бал?

Берк улыбнулся, но в его глазах оставалась суровость.

– Да. Два дня назад Ньюберри покинул гостиницу «Лиса и гончая». С тех пор его никто не видел. Я подумал, может быть, вам известно его местонахождение.

– Мне? – Лорена поджала губы. Затем обернулась к дочерям и хлопнула в ладоши. – Бегите в музыкальную комнату, девочки. Поупражняйтесь на фортепиано.

– Я хочу услышать, что вы будете говорить о мистере Ньюберри, – сказана Пруденс. – Он красивый джентльмен и прекрасно танцует.

– А почему Кэтрин можно остаться? – сердито спросила Присцилла. – У нее не должно быть особых прав только потому, что его сиятельство заинтересовался ею.

Значит, они знали, с тревогой подумала Кэтрин. Она хотела отрицать помолвку, но не могла. Пока не поговорит с Берком наедине.

– Делайте, что я сказала, – обратилась к дочерям Лорена, – и в четверг я отвезу вас к модистке.

– О, спасибо! – дружно воскликнули девицы, поцеловали мать в щеку и, перешептываясь, вышли из гостиной.

– А теперь, – сказал Берк, – ответьте на мой вопрос. Где Ньюберри?

– Ну, это для меня тайна. И я должна упрекнуть вас за то, что упомянули этого невежу в присутствии моих дочерей. Они так невинны и неопытны.

– Кто этот Ньюберри? – ставя на стол чашку, спросил Родерик. – Зачем ему стрелять в миссис Сноу?

– Это не ваше дело, – проворчал Берк. – Вам бы тоже следовало покинуть комнату.

Гришем-старший, прищурившись, посмотрел на сына:

– А ты уверен, что пуля не предназначалась тебе?

Берк только рассмеялся:

– Какой вздор!

– Вздор? – Родерик встал и, заложив руки за спину, заходил по гостиной. – Разве угроза тебе кажется более странной, чем чье-то желание избавиться от женщины? Стрелять мог муж одной из твоих бывших любовниц или тот, кто проиграл тебе в карточной игре.

Лорена раскрыла рот.

– Вот это мысль! Неужели это правда?

Не обращая на нее внимания, Берк посмотрел на Родерика:

– Или тот, кого нанял отец, чтобы избежать неприятного положения, в которое его поставил сын?

– Очень жаль, что ты не остановил карету, – бросив на Берка пронзительный взгляд, резко ответил Родерик. – Ты мог бы поймать негодяя на месте преступления.

Берк небрежно закинул ногу на ногу.

– Кто? Я? Да никогда!

Кэтрин понимала, что за этой позой скрывается страдающий маленький мальчик, который убежал, когда ранили его старшего брата. Мальчик, которого презирал и осуждал отец.

Она сидела, пораженная их отчуждением. Вся атмосфера в комнате была пропитана враждебностью. Прошло столько лет, а призрак Колина по-прежнему стоял между отцом и сыном.

Кэтрин прижала ладонь к болевшей ране.

– Берк никогда бы не допустил, чтобы я истекла кровью, пока он гоняется по лесу за преступником. У него хватило ума сначала позаботиться обо мне.

– Как бы там ни было, – сказал Родерик, – факт остается фактом: мы не знаем, кого хотел убить стрелявший – моего сына или вас. – От его ледяного взгляда она похолодела. – Так расскажите мне побольше об этом Ньюберри. Вы с ним были любовниками?

Словно черная молния Берк вскочил и уперся кулаком в грудь Родерика:

– Еще одно оскорбление – и я отправлю вас ко всем чертям!

– Прекратите! Вы оба. – Опершись на кушетку, Кэтрин встала. От их стычки у нее невыносимо болела голова. – Я не могу исправить то, что произошло между вами, но могу запретить вам пользоваться мною как своим оружием.

Поджав от гнева губы, Родерик Гришем посмотрел на девушку:

– Упаси меня Боже от женщин, вмешивающихся не в свои дела. Я могу сам разобраться с собственным сыном.

– Но я больше не потерплю ваших грубостей.

Кэтрин повернулась к Берку, который казался рассерженным не менее отца. Надо признаться, что отец и сын были удивительно похожи, начиная от холодных серых глаз и упрямых скул до воинственной позы.

– А что касается вас, милорд, вам пора бы знать, что я не нуждаюсь, чтобы из-за меня угрожали кому-то. И менее всего своему собственному отцу.

– Кэтрин, этот выстрел, должно быть, повредил твой рассудок, – сказала Лорена, прижимая к груди салфетку. – Сейчас же извинись перед нашими гостями.

– Разрешаю вам извиниться вместо меня! Вы умеете это делать гораздо лучше.

Грудь Лорены заколыхалась, как птичий зоб.

Кэтрин бросила последний взгляд на Берка – одновременно смущенный и злой. Подавив не вовремя возникшее влечение к нему, она сказала:

– Вы разочаровали меня. Не думайте, что я и дальше буду участвовать в ваших семейных ссорах.

Повернувшись, она вышла из гостиной.