Генриетта Рейд Продается поместье с невестой

Глава 1


Миссис Дэвис открыла дверь детской и застыла на пороге, оценивающе рассматривая сидящую на полу девушку. Труди Прайор увлеченно строила замок из кубиков для малыша, восторженно наблюдающего за ней.

Труди почувствовала присутствие постороннего, обернулась, поймала на себе холодный взгляд хозяйки дома. Сердце девушки болезненно сжалось. Она была уверена: миссис Дэвис невзлюбила ее, но не имела ни малейшего представления почему.

— Боюсь, Труди, — безапелляционно заявила та, — у меня для вас плохие новости.

Миссис Дэвис почувствовала удовлетворение, увидев испуг, явно читающийся в широко раскрытых голубых глазах.

«Не понимаю, — подумала она, — почему юная Прайор раздражает меня. Не потому же, что мой сынишка привязан к своей гувернантке? Ничего, после ухода Труди все изменится: я сама стану центром его детского мирка!»

Миссис Дэвис вошла в комнату, отметила про себя, что испуг в глазах девушки сменился тревогой.

— Мой муж только что получил подтверждение от своего агента о продолжительном цикле лекций в Америке. Я настояла на том, чтобы сопровождать его. Родди, конечно, мы заберем с собой. Мы будем в отъезде долгое время. — Миссис Дэвис сделала паузу, чтобы Труди смогла в полной мере оценить значимость новостей.

— Да, конечно, — машинально произнесла девушка, поднимаясь на ноги. Осознав, что лишается небольшого жалованья, которое ей платил профессор Дэвис, она побледнела.

— Увы, мы вынуждены отказаться от ваших услуг, — продолжила миссис Дэвис с фальшивым сожалением в голосе, — но я уверена, вы быстро найдете новое место. В Маркет-Брэдбери многие семьи наверняка нуждаются именно в такой замечательной няне, умеющей ладить с детьми, — Она засмеялась, взглянув на своего сына. — Удалось же вам покорить сердце малыша Родди!

«Понимает ли миссис Дэвис, в каком затруднительном положении я оказалась? — думала Труди, накинув пальто и выбравшись на тропинку, соединяющую загородный дом профессора с главной дорогой Маркет-Брэдбери. Девушка четко решила для себя, что не хочет больше работать гувернанткой: ведь дети, находящиеся на попечении, незаметно завладевают самыми сокровенными чувствами. — Моя жизнь превратится в сплошную череду таких же болезненных расставаний, если я снова соглашусь на это!»

Местный адвокат Ричард Верлинг мечтал сделать из нее машинистку-стенографистку, но сможет ли она выдержать его настойчивый натиск в крошечном офисе? Труди нахмурилась. Миссис Дэвис сообщила, что они уезжают в Америку примерно через две недели, но что она будет делать, когда закончится ее скромное жалованье?

Вот если бы ее отец был бизнесменом, тогда, возможно, она сумела бы сохранить за собой их родовой дом, носивший название «Мыза», да еще открыть небольшую частную школу… В реальности все складывалось по-другому. Оправившись от потрясения после смерти отца, Труди нашла мужество с помощью Ричарда внимательно изучить состояние дел. Она ужаснулась, обнаружив, насколько бессистемно проводились финансовые операции. Выдвижные ящики стола были заполнены документами, не имеющими юридической силы. Даже названия предприятий подтверждали, каким неисправимым романтиком был отец Труди: общество с ограниченной ответственностью «Копи звездной пыли», корпорация «Монтесума». Он вложил деньги даже в маленькую австралийскую алмазную шахту с немыслимым названием «Тамборара». Труди невесело улыбнулась.

Именно Ричард мягко намекнул ей, что «Мызу» нужно продать. Кроме того, молодой человек сумел сохранить часть денег от сомнительных предприятий мистера Прайора, это позволило Труди арендовать небольшой коттедж в пригороде Маркет-Брэдбери. И все же она решительно отклонила его предложение о замужестве, инстинктивно почувствовав, что безграничное одиночество не может служить достаточным основанием для такого серьезного шага. Девушка убедила Ричарда позволить ей отложить окончательное решение до тех пор, пока она не урегулирует свою жизнь, и по этой же причине воздержалась от его предложения работать в его маленьком офисе. Но теперь семья Дэвис уезжала. Девушка вздохнула. Заманчиво было перестать бороться за существование и стать женой Ричарда Верлинга, перспективного молодого человека, имеющего большую юридическую практику, но ее всякий раз останавливало отсутствие нежных чувств к нему, хотя, возможно, это не являлось преградой для счастливого брака.

Ноги сами вывели Труди к высокой железной ограде «Мызы». Плотная живая изгородь лавра блестела в солнечных лучах. Поддавшись порыву, девушка открыла ворота. Заброшенный дом смотрел на нее пустыми глазами-окнами. Не так давно Ричард говорил, что появился новый клиент, желающий осмотреть дом, и мрачно добавлял, что, скорее всего, он, как и его предшественники, не заинтересуется недвижимостью. Множество потенциальных покупателей отпугнули неудобная сырая кухня, запутанные коридоры и количество денег, которое потребуется для модернизации дома. Боясь увидеть комнаты без мебели, девушка все же направилась к парадной двери.

С удовольствием посмотрела на высокую липу в цвету, росшую на лужайке. Вокруг дерева жужжали пчелы, так было еще в те времена, когда Труди жила на «Мызе». Много воды утекло с тех пор, как она стала вести хозяйство для своего отца-ученого. Иногда она с сожалением вспоминала их небогатую событиями жизнь, ей отчаянно не хватало чувства защищенности. Девушка завернула за угол дома, гадая, сохранились ли в фруктовом саду старые качели, или дети, которые имели обыкновение совершать набеги на сад, сняли их.

Ричард негодовал, сообщая ей, что дети обрывают плоды с персиковых деревьев, растущих под старыми кирпичными стенами. «Не то чтобы я считаю его высокопарным», — виновато подумала Труди. В конце концов, именно Ричард взял дела ее отца в свои руки и помог ей арендовать Мэриголд-коттедж. Но его неколебимая правильность сделала его нетерпимым к маленьким человеческим слабостям.

Она увидела качели на прежнем месте — между двумя яблонями. С детской непринужденностью Труди опустилась на деревянное сиденье и стала плавно раскачиваться, слушая хорошо знакомое t поскрипывание каната по стволу дерева. Легкий летний ветерок играл ее золотисто-каштановыми волосами. Отклоняясь назад, Труди мечтательно и созерцала белоснежные облака, проплывающие по голубому небу, и напевала немецкую песенку, выученную еще в детстве:


Как жаль, что я не соловей,

Порхающий в тени ветвей,

К тебе бы полетела,

К тебе бы полетела.

Увы, но я не соловей,

И горя в мире нет сильней,

Тоска мной овладела,

Тоска мной овладела.


Закрывая парадную дверь «Мызы», Клайв Рэнкин услышал какой-то слабый звук. Нахмурившись, остановился. Разозленный объемом реконструкционных работ, которые необходимо будет провести, прежде чем дом будет готов принять его и Люсиль, распалился еще больше при мысли о том, что кто-то вторгся в его владения. Молодой человек зашагал по узкой дорожке под фронтоном дома. Прокладывая дорогу в высокой сорной траве, пышно разросшейся вокруг яблонь, он заметил девушку, её лицо было обращено к небу, словно она пребывала в собственном мире, на губах ее играла чуть заметная улыбка.

— Что вы здесь делаете, юная леди? — резко спросил он.

Испугавшись, Труди перестала раскачиваться, виновато спрыгнула с качелей, но приземлилась неудачно и упала бы, если бы незнакомец не поддержал ее. В замешательстве она вглядывалась в его лицо: темно-карие глаза, четко очерченные нос и скулы, решительно сжатые губы. Этот человек не потерпит компромиссов! В ее собственных широко раскрытых голубых глазах читалось нелепое волнение.

Клайв подумал, что стоящая перед ним девушка напоминает пойманную испуганную птичку.

Она мягко отпрянула назад, приглаживая рукой растрепавшиеся волосы.

— Почему вы спрашиваете? Я Труди Прайор, владелица дома.

— Позвольте сообщить вам, что вы больше не являетесь ею.

Кровь прилила к лицу девушки.

— Ричард не говорил мне, что дом продан.

— Если под Ричардом вы подразумеваете напыщенного молодого адвоката, с которым я имел удовольствие общаться, то знайте: он — самонадеянный тип, который считает, что все сделанное им. — самое лучшее. Я не удивлен, что он не поставил вас в известность.

— Ричард Верлинг — мой добрый друг, — холодно ответила Труди. — Он взял на себя заботы и ответственность по продаже «Мызы»…

Клайв пристально вглядывался в лицо девушки.

— Такое вот положение вещей, — многозначительно произнес он.

— Я вас не понимаю, — высокомерно заявила Труди, признавая при этом, что ей не удалось смутить этого ужасного незнакомца.

Клайв мимоходом отметил про себя, что девушка довольно привлекательна, хоть и напоминает воробья с распушенными перьями, готового взлететь и клюнуть любого, защищая надоедливого адвоката, который подобострастно заискивал перед ним, едва узнав, что его клиент — Клайв Рэнкин, директор компании «Рэнкин энтерпрайзис», финансист, имеющий деловые связи по всему миру. Молодой человек вздохнул.

— Я имел в виду, — произнес он привычно грубым голосом, — что вы, скорее всего, влюблены в этого молодого человека, поэтому не можете объективно оценить черты его характера.

Возмущенная Труди не нашлась что ответить. Она страстно желала опровергнуть эти слова, но сообразила, что, сделав подобное признание, лишь раздразнит незнакомца…

Словно прочитав ее мысли, он произнес с улыбкой:

— Я Клайв Рэнкин, бизнесмен.

Слова не произвели на девушку никакого впечатления, Клайв почувствовал, что его самолюбие уязвлено. Обычно люди реагировали на его имя по-другому. Он протянул руку для рукопожатия:

— Давайте станем друзьями, мисс Прайор. Мне неприятно думать, что вы затаите на меня зло за то, что я приобрел ваш дом.

Ее большие голубые глаза с недоверием воззрились на Клайва.

— Неужели вас действительно волнуют мои чувства?

Он рассмеялся.

— А вы более проницательны, чем кажетесь на первый взгляд. Нет, мисс Прайор, меня действительно не заботит, какие чувства я вызываю в других людях. Ваша неприязнь не заставит меня изменить планы касательно «Мызы».

— Планы? — переспросила девушка, пораженная мгновенной догадкой. — Хотите сказать, что вы будете здесь что-то менять?

Молодой человек пожал плечами:

— Ну разумеется! Дом довольно несовременный. Нужно усовершенствовать кухню. Теплицу придется разобрать, ее отопительная система устарела. Еще я намерен объединить все эти тесные бесполезные комнатушки в задней части дома, которые только пыль собирают, в одну большую библиотеку.

— Разве для этой цели не подойдет папин кабинет? Он, конечно, невелик, но папа его любил. Он был ужасно рассеянным и часто повторял, что в такой небольшой комнате нельзя потерять что-то на долгое время… — Труди замолчала, прикусив губу. Ей не следовало рассказывать этому недружелюбно настроенному человеку подробности их жизни в доме.

Клайв Рэнкин спрятал руки в карманы и нетерпеливо воскликнул:

— Неужели вы думаете, что, продав «Мызу», сумеете сохранить ее неприкосновенной?

Внезапно Труди почувствовала ненависть к этому жестокому равнодушному человеку. Даже вежливое сожаление о переменах, которые он собирался произвести в доме ее родителей, утешило бы сломленный дух девушки.

— Разве вам нужны пустые словоизлияния? — спросил он. — Неужели вы ожидаете, что я начну раскаиваться, что приобрел «Мызу» и, невзирая на абсурдно крупную сумму, выданную за эту развалюху, сохраню ее в первозданном состоянии? Знаете ли, юная леди, во что мне обойдется содержание теплицы с устаревшей системой отопления?

— Да, мы ей никогда не пользовались, так как не могли себе этого позволить, — быстро ответила Труди.. — Но дикий виноград вырастал в ней каждый год, отцу нравились растения, о которых не нужно заботиться.

— Хотя я люблю тепличные растения и быстрое хорошее обслуживание, обязательно ли считать меня своим врагом?

— Я слишком мало знаю о вас, — вынуждена была признать Труди. — Ричард говорил мне, что потенциальный покупатель — бизнесмен, который ищет уединенный большой дом в окрестностях нашего городка, но он полагал, что вы откажетесь, поближе познакомившись с состоянием «Мызы», — продолжала девушка с подкупающей откровенностью.

— Ричард менее проницателен, чем я думал, — сухо произнес Клайв, — но он ошибался. — Молодой человек молча повернулся к ветхому дому и, прищурившись, стал внимательно его рассматривать. — Довольно странно, но в «Мызе» есть некое очарование: поколения людей приходили и уходили, оставляя на этих старых стенах историю своей жизни, как новые слои краски, и пропитывая дом неповторимой атмосферой былого. — Он пожал плечами и посмотрел на Труди. — Но это слова. Я деловой человек, мисс Прайор, а не юная впечатлительная девушка, погруженная в сентиментальные воспоминания.

— Я не такая, — принялась горячо возражать она. — Переехав в Мэриголд-коттедж, я распрощалась с прошлым. И даже нашла работу, — горделиво добавила девушка. — И конечно, я смогу получить новое место.

— Новое? — улыбнулся Клайв. — Так вы потеряли вашу восхитительную работу?

— Она вовсе не казалась мне восхитительной, — дерзко ответила Труди. — Я была гувернанткой у маленького сына археолога.

— То есть теперь вы снова можете жить в свое удовольствие? Не станете ли вы терпимее относиться к изменениям, которые я совершу в доме, учитывая, что я спас вас от дальнейшего пребывания в рабской зависимости от других людей?

Она изумленно воззрилась на Клайва, и он почувствовал раздражение при мысли, что ей безразличны грядущие перемены в ее жизни, ведь он cогласился заплатить за ветхий домишко непомерно высокую цену!

— Разве вы не понимаете, что станете вполне независимой женщиной, когда бумаги будут подписаны и скреплены печатью? Вы сможете безбедно жить в своем коттедже, не заботясь больше о чужих детях.

Труди покачала головой и поворошила туфелькой в траве.

— Отец оставил кучу долгов, и мне отлично известно о его желании расплатиться с кредиторами до последнего пенни. Теперь это моя обязанность.

— Понятно, — сухо заметил молодой человек. — Неужели вы действительно считаете, что отец хотел, чтобы вы взвалили на свои плечи это тяжкое бремя?

— О да! — Девушка гордо посмотрела на него. — Папа не выносил быть обязанным кому-либо. Он ужасно страдал бы, если бы узнал, что я не выполнила свои обязательства.

«Однако его не мучили угрызения совести от осознания того, что он взвалил непосильную ношу на хрупкие плечи девушки, в глазах которой светится фанатичная решимость крестоносца, — цинично подумал Клайв. — Теперь она собирается растратить свою юность, разбивая крылья о прутья решетки, воздвигнутой эгоизмом отца!»

К удивлению молодого человека, осознание этого привело его в ярость.

— Не слишком ли самонадеянно с вашей стороны было взять на себя роль спасителя семейной чести? В конце концов, возможно, ваш отец не воспринимал свои обязательства по отношению к кредиторам столь серьезно, как вам кажется? — Проговорив это, Клайв вдруг осознал, что сейчас между ними опустится завеса отчужденности.

Глаза Труди словно потухли, она нахмурилась и отстранений произнесла:

— Мистер Рэнкин, моими финансовыми делами занимается Ричард Верлинг.

Клайв усмехнулся:

— Итак, я получил отпор, правильно?

— Боюсь, что не понимаю вас, — подчеркнуто вежливым тоном ответила девушка. — Теперь вы новый владелец «Мызы», и нет смысла продолжать нашу бесплодную дискуссию!

Он сердито сдвинул брови и в замешательстве посмотрел на девушку, ощущая непреодолимое желание схватить ее за плечи и как следует встряхнуть.

— Могу ли я в качестве компенсации отвезти вас домой, мисс Прайор? — решительно предложил он.

— Нет, благодарю вас, я собираюсь побыть здесь еще некоторое время.

«Скорее всего, это мой последний визит на «Мызу», — подумала она.

— Ясно. — Немного поколебавшись, он добавил: — Не оставайтесь здесь надолго, воспоминания иногда оказываются слишком горькими. — С этими словами он развернулся и быстро зашагал прочь из фруктового сада, приминая траву.

Когда рев автомобиля затих, Труди бросилась на землю, зарылась лицом в холодную траву и зарыдала от горя. Она не позволяла себе проронить ни слезинки со дня смерти отца. Запах сырой, погруженной в дремоту земли был умиротворяюще приятным, и постепенно девушка успокоилась. Она легла на спину, устремила невидящий взор в небо. Легкий ветерок колыхал траву над ее головой, а в сердце Труди пылал костер ярости и негодования по отношению к человеку, вторгшемуся в сокровенные уголки ее души.

Девушка смутно припомнила, что бумаги необходимо подписать. Сам Клайв Рэнкин говорил ей об этом. Возможно, у нее еще есть шанс предотвратить продажу дома, если не все формальности соблюдены. Она вскочила на ноги и побежала к воротам.


Загрузка...