Проданная сводным братьям

3. Боль и восторг

Нейт

Когда мы с Килианом выходим из соседней комнаты и возвращаемся в двадцать восьмую, я не уверен, что ожидаю найти. Может быть, плачущую на полу девушку? Но, прищурившись сквозь маску, я вижу, что она сидит в кресле в углу. Лайл стоит у барной стойки, потягивая напиток. Он выглядит самодовольным, и его брюки расстёгнуты.

Наш воробей поднимает взгляд, когда за нами закрывается дверь. Возможно, она думает, что наступила своего рода отсрочка? Но она опускает глаза, когда видит, что мы направляемся к ней.

— Вам, детишки, было весело? — спрашивает Килиан, приподняв бровь.

Лайл просто ухмыляется и поднимает свой бокал.

Девушка выглядит измученной, как будто она только что отсосала десять членов, но я подозреваю, что большая часть этого скорее эмоциональная, чем физическая. То, что она делает, требует мужества. Я признаю это, даже если мои братья этого не понимают.

Я подхожу к ней и глажу её по волосам. Они гладкие и шелковистые, и мне интересно, каково было бы обхватить им мой член. Но сегодня в наши планы это не входит.

Взяв её за руку, я поднимаю её на ноги. Она выглядит ошеломлённой, а её губы припухли. Она делает шаг к кровати, но я удерживаю её на месте. Рано или поздно мы доберёмся до этого, но не сейчас.

Вместо этого я сажусь в кресло, широко раздвигая ноги. Я опускаю её вниз, устраивая её тело у себя на бедре, её ноги между моими. Она устраивается там, что очень похоже на её прозвище, как птица, готовая взлететь.

За исключением того, что она никуда не денется. Мы заплатили за неё хорошие деньги, и я намерен получить то, за чем пришёл.

Весь день, каждый божий день, я — голос разума. Миротворец, который обуздывает самые жестокие порывы Килиана. И кто удерживает Лайла от того, чтобы позволить его горячей голове управлять собой, но сегодня вечером я не терпеливый средний брат. Я даю волю чувствам, и единственный, кого можно контролировать, — это она.

Она дрожит, хотя всё ещё полностью одета. Её платье действительно выглядит немного помятым сверху из-за стараний Лайла. Но я хочу, чтобы она успокоилась, поэтому глажу её по волосам, успокаивая. Когда птичка больше не выглядит так, будто собирается взлететь, я лезу в карман и достаю отрез чёрного шелка.

Лайл открывает рот, чтобы что-то сказать, когда я закрываю ей глаза, но я пристально смотрю на него, и он молчит. Я завязываю повязку на её глазах позади волос, на мгновение оставляя их распущенными. Когда я касаюсь пальцами её маски, её собственные руки взлетают вверх, боясь, что её опознают.

— Всё в порядке, — говорю я своим самым спокойным голосом. — Я просто надену повязку на глаза под маску.

Она кивает, и я так и делаю. Хотя я могу видеть только нижнюю половину её лица, я знаю, что она смирилась с этим и многими другими унижениями сегодня вечером. Но я надеюсь, что она больше не будет воспринимать это таким образом, когда вечер закончится.

Мой член дёргается, когда я отвожу от неё взгляд. Мои братья молчат, сидя на кровати напротив нас, так что всё, что знает наш Маленький Воробышек, — это я. Мои руки в её волосах. Моё бедро под её сладкой маленькой попкой. Моё дыхание ласкает её кожу, когда я убираю волосы с её лица, заправляя их ей за уши.

Её тело расслабляется, и мои губы изгибаются в улыбке. Моя рука на её спине, исследуя то место, где шелковистая ткань переходит в теплую кожу. Интересно, она такая же раскрасневшаяся, как и её лицо.

Притянув её к себе, я прижимаюсь щекой к её макушке, баюкая её. Моя рука гладит вверх и вниз, и она кажется почти загипнотизированной, пока я не нахожу молнию на её платье и не тяну её вниз.

Она задыхается, но я крепко держу её, подавляя сопротивление. Когда я продолжаю поглаживать обнажённую кожу её спины, девушка снова замирает. Я целую её в лоб и опускаю руки к её плечам. Осторожно надавливая, я опускаю полоски ткани, которые натягиваются на её руки. По мере того, как я опускаю бретельки, обнажается всё больше и больше кремовой ложбинки. Она дрожит в моих объятиях, и я знаю почему. Платье едва облегает её сладкую грудь. Ещё одно прикосновение, и оно спадёт до талии.

Но я этого не делаю — пока.

Мои братья теряют терпение, но речь не о них.

— Встань, — шепчу я Воробышку на ухо. Она делает это, и, к её чести, она не делает ни единого движения, чтобы остановить падение платья на пол. Однако её дрожь усиливается. Я вижу это по её безупречной коже.

Я обхватываю её за талию и сажаю обратно к себе на колени, но на этот раз мои ноги сомкнуты, а её — нет. Она смотрит перед собой, её бёдра раздвинуты и оседлали мои. Её сладкая попка, одетая только в маленькие кружевные трусики, прижимается к моей эрекции.

— Поиграй со своими сосками. Сделай их твердыми.

Я вижу сквозь кружево её лифчика, что её розовые бутоны увенчаны тугими бусинами, но я хочу, чтобы она прикоснулась к себе. Она делает это нерешительно, водя указательными пальцами кругами по лифчику. Она ахает, когда я расстёгиваю молнию сзади. Теперь её пальцы приподнимают тонкую ткань вместо того, чтобы теребить эти маленькие твёрдые соски.

— Просунь пальцы под трусики.

Я чувствую, как она сглатывает, но она скользит рукой вниз по животу. Лифчик спадает, и Килиан с Лайлом любуются её безупречными сиськами.

Рука девушки замирает на низком поясе трусиков. Она слегка поворачивает голову в мою сторону.

— Это просто… а остальные…

— Это только мы? — я заканчиваю её вопрос. — Может быть. Только ты и я одни в этой комнате. Или другие могут быть здесь. Наблюдать за каждым твоим движением. Тебе бы этого хотелось, Маленький Воробышек?

Она стонет и извивается одновременно, что звучит и как «да», и как «нет».

— Потрогай свой клитор.

После недолгого колебания её пальцы скользят по плоскому животу и проникают под мягкий материал. Она напрягается, и я знаю, что она касается своего самого чувствительного места.

— Вот так, доставь себе удовольствие. Прикасайся к себе так, как ты делаешь, когда остаёшься одна, — мой голос низкий и рокочущий в её ухе.

Она кивает, её шелковистые светлые волосы прижимаются к моей щеке. Её спина выгибается, когда она гладит себя.

— Какая женщина трогает себя в присутствии незнакомого мужчины? — шиплю я ей на ухо, и она снова стонет. Я раздвигаю бёдра, заставляя её ноги раскрыться ещё больше. — Какая женщина демонстрирует себя таким распутным образом? Почти голая перед тремя мужчинами?

У неё перехватывает дыхание, когда я произношу слово «три», и я киваю своим братьям. Их глаза блестят, они оба протягивают руки, каждый кладёт руку на одно из её раздвинутых бёдер. Она подпрыгивает, когда они дотрагиваются до неё.

— Продолжай играть с собой, — приказываю я.

Килиан хочет рассмотреть получше. Он наклоняется вперёд, в его руке сверкает серебро. Затем её трусики оказываются на полу, разрезанные с обеих сторон, в то время как девушка визжит от удивления.

Господи, хорошо, что я завязал ей глаза. Даже у меня был момент тревоги, когда я увидел нож в руке моего брата. Но Килиан злой ублюдок, хотя и не полный ублюдок. Обычно ему удаётся оставаться на правильной стороне линии.

Обычно.

Теперь, когда наша Воробышек знает, что за ней наблюдают, Лайл хочет шоу.

— Засунь пальцы в свою киску, — говорит он.

— Нет, — резко отвечаю я. — Туда войдёт только мой член.

Лайл ухмыляется. Он думает, что я имею в виду прямо здесь и сейчас, но это не так. В этой ситуации нет ничего нормального, но всё равно это её первый раз, и он будет в постели.

Я обхватываю её сладкие груди, которые представляют собой идеальную горстку, пока она играет сама с собой. Её дыхание учащается, а бёдра двигаются, прижимаясь к моему твёрдому как камень члену через штаны.

Когда кажется, что она совсем близко, я подхватываю её и кладу на кровать. Я сажусь на неё верхом, мои руки прижимают её запястья к матрасу по обе стороны от её головы. Мой рот опускается, и я целую её долго и крепко, пока её стоны не наполняют комнату.

— Держите её за запястья.

Лайл и Килиан забираются на кровать рядом с ней, удерживая её руки в плену, как только что сделал я. Её великолепное тело извивается, и я не могу дождаться, когда заполню её. Я расстегиваю штаны и высвобождаю свою неистовую эрекцию. Я дважды сжимаю член в кулаке, прежде чем натянуть презерватив. Затем я беру её гладкие бёдра и раздвигаю их. Её кожа выглядит такой нежной. Я не могу удержаться, чтобы не провести пальцем по её девственной щелке. Она мягкая и влажная. Готовая для меня. Невинная, пока я не вжимаюсь в неё.

— Ты готова к этому? — спрашиваю её я. Она должна быть готова. Это была её идея. Она планировала это. Она договорилась, чтобы ей за это заплатили. Но я не это имею в виду. Она ждала этого с тех пор, как впервые почувствовала возбуждение между ног, с тех пор, как впервые влюбилась. Это важная веха в жизни любого человека, но особенно для молодой женщины, и я намерен сделать это особенным для неё.

Её дыхание учащается, но она кивает. Я располагаюсь между её ног, головка моего члена ударяется о её великолепные розовые складочки. Я прижимаю кончик к её чувствительному клитору, и она ахает. Всё её тело дрожит. Ожидание. Воробышек снова ахает, когда я подтягиваю её колени к груди. Лайл хватает одну ногу, поглаживая её гладкую кожу, а Килиан берётся за другую. Он ухмыляется, раздвигая её ещё больше.

Я прижимаю головку своего члена к её отверстию, и она напрягается. Моё сердце учащенно бьётся, пока я борюсь за контроль, сопоставляя её потребности со своими. Затем она делает глубокий вдох и прикусывает нижнюю губу, поворачивая ко мне лицо, как будто ищет связи через повязку на глазах. Она готова.

Наклонившись вперёд, я лишаю её девственности одним долгим толчком. Воробышек вскрикивает и вырывается из крепких объятий моих братьев. Я удерживаю себя внутри неё, наслаждаясь тем, как она сжимается вокруг меня.

— Она тугая? — спрашивает Лайл.

— Невероятно тугая. — Я отстраняюсь и снова вхожу в неё, наблюдая, как подпрыгивают её розовые соски, когда её тело раскачивается. Моя рука скользит по её кремовому бедру. — Это похоже на то, чего ты ожидала, Воробышек?

Она пытается отдышаться, когда я вхожу в неё длинными, плавными движениями.

— Это больше, — отвечает она, затаив дыхание, и мы с братьями смеёмся.

— Ты когда-нибудь думала, что потеряешь девственность, когда двое мужчин наблюдают за тобой и прижимают тебя? — я не могу удержаться, чтобы не подразнить её, желая заставить извиваться ещё сильнее.

Она качает головой, а затем вскрикивает, когда я снова глубоко проникаю в неё.

— Ты когда-нибудь думала, что даже не узнаешь имени мужчины, который забрал твою вишенку?

Она снова качает головой, на её щеках появляется слабый румянец. В мои намерения не входит стыдить её.

Мой палец находит её клитор, и она стонет.

— Ты собираешься кончить, когда мой член будет глубоко внутри тебя?

Она приближается. Интересно, насколько это связано с ситуацией. Если за ней перестанут наблюдать, то это будет чертовски интересный месяц. Я меняю свои толчки, некоторые жёсткие и быстрые, некоторые длинные и плавные. Мой палец ласкает её клитор, пока её грудь не вздымается, а хриплые всхлипы не наполняют комнату. Мои яйца сжимаются, когда приближается оргазм, сильный, как приливная волна, но я жду, пока она кончит. Затем я щиплю её за клитор и вхожу в неё до упора.

Крики девушки наполняют комнату, когда она сжимает мой член.

— Блядь, — шиплю я, когда волны удовольствия захлёстывают меня. Ощущения потрясающие. Она такая чертовски тугая, и теперь она доит мой член как профи. Может быть, чувство самодовольства из-за того, что я лишил её девственности при таких обстоятельствах, делает меня засранцем, но меня это не волнует.

Она извивается на кровати, как будто пытаясь вырваться, но её продолжающиеся стоны говорят об обратном. Кроме того, Лайл и Килиан крепко держат Воробышка, наблюдая за ней голодными глазами. Я продолжаю потирать её клитор даже после того, как мой член перестал пульсировать внутри неё. Она извивается, когда удовольствие становится слишком сильным, и я продолжаю двигать пальцем.

Я вытаскиваю член и вижу маленькую струйку крови у неё между ног. Кожа на её груди покраснела, а дыхание всё ещё тяжелое. Но я сосредотачиваюсь на её раскрасневшемся лице. Затем я вижу это, как раз перед тем, как она прикусывает губу — быстрая улыбка.

Это говорит мне всё, что мне нужно знать.

Лайл развязывает повязку на глазах, осторожно вытаскивая ее из-под маски, пока я застёгиваю молнию.

Затем мы все смотрим на Килиана. Он улыбается, глядя на тяжело дышащую девушку на кровати. Кто-то может счесть это очаровательной улыбкой, хотя и немного развязной. Но это мнение изменилось бы, если бы они посмотрели ему в глаза. Даже сквозь маску его взгляд голоден.

Хищный.

Опасный.