Профессорская дочка

Глава 10

– Эй, спокойней! – Глеб аж вскакивает, увидев меня. Наверное, видок имею ещё тот. Марина переводит с меня на него удивленный взгляд. – Марина позвонила, сказала, что у неё обновление заказа, нужно обсудить, очень просила сейчас.

– Ага, я так и поняла, – улыбаюсь другу, – приехала вашу маму поздравить, а она говорит, у вас работа. Вот и подумала, как же это вы тут без меня? И что за обновление?

– Папа согласился обставить всю квартиру, – Марина сидит, глядя на меня исподлобья. Наверное, я веду себя слишком агрессивно, стремясь унять пыл парней. – Вот я и хотела все обсудить.

– Давайте обсудим, – беру стул и усаживаюсь напротив этой троицы.

Парни ведут себя прилично, не жмутся, но я все равно мысленно показываю им кулаки. Уверена, они это понимают.

Честно сказать, слушаю в пол уха, больше думая о том, что это нашло на Романа Андреевича, что он уступил дочери, несмотря на такое противостояние до. Разрешил и свою комнату обставить по ее вкусу. Неужели мои слова подействовали? Вот ни в жизнь не поверю. Но любопытно капец как!

Наверное, потому ближе к концу беседы спрашиваю:

– А почему твой отец вдруг согласился? Он же был категорически против.

Марина фыркает.

– Вот уж не знаю. Может, наконец расслабился, переспал с какой-то бабой и попустило, – она так бесцеремонно говорит, что я теряюсь. – В Москве-то он их имел пачками, дома почти не ночевал. У него табу – левых баб приводить в своё жилище нельзя. А тут не до того было, вот он, видать, и шатался в плохом настроении. Пока не склеил кого-то.

– Забавный у тебя отец, – хмыкает Глеб.

– Очень, – Марина встаёт, – ладно, я поеду. Спасибо, что уделили время.

Парни тут же начинают разливаться соловьями и провожают ее к выходу, чуть ли не руки целуя.

Возвращаются на диван, правда, уже серьезными.

– Даже не начинай, – заявляет Савва.

– Вы не прекратили спор на неё? – спрашиваю сурово.

– Аль, ну что мы, по-твоему, совсем дебилы? – он даже как будто обижается. – Да мы больше в шутку. Поверь, терять такой заказ себе дороже. Ты видела сумму? – он подталкивает мне листок, на котором очень приятные глазу цифры. – Думаешь, мы будем рисковать такими деньгами ради дурацкого спора?

– Хорошо, что головы ещё соображают, – отвечаю язвительно, но все же с облегчением.

– И все-таки обхаживать её придётся, – замечает Глеб. – Ну ты же видишь, как ей нравится внимание. Если мы резко затухнем, она будет злиться. Это нам тоже не нужно.

– В пределах разумного, – выставляю я вперёд палец.

– Есть, шеф! – Глеб прикладывает руку к голове, отдавая честь. – И в кого ты такая правильная, а?

Я только фыркаю, вставая.

К ребятам домой уже не еду, прошу ещё раз поздравить тетю Свету и отправляюсь пешком к себе. Все-таки хорошо, что мы с ними так ладим. В любой другой ситуации мог бы быть конфликт. Но только не с этими ребятами.

Вечером начинаю новый дипломник на заказ, работаю до предела, а потом сразу засыпаю.

Пары идут быстро, мне вообще нравится учиться, тем более филфак я выбрала осознанно, с детства люблю читать, и даже сама немного пишу, но об этом никто не знает. Мама была врачом, предпочитала точные науки и всегда повторяла, что любовь к литературе у меня от отца. Но в укор не ставила, не виновата же я в этом, правда? И что с отцом у них не сложилось, тоже не виновата.

Но мой выбор ее удивил. Думала, я в Москву подамся, и точно не в учителя. А я осталась в родном городе и пошла в местный пед на филфак.

Немного сложно вклиниться обратно в учебу, да и ни с кем пока не общаюсь, здесь уже свой коллектив. Есть и «звезды», и ботаны, и разгильдяи, и серая масса. К ней я, скорее всего, и прильну. Выделяться мне нечем.

Я сажусь одна за стол у окна, смотрю на площадку перед институтом и трамвайные рельсы. Странно все, как теперь жизнь идёт. Неужели так и будет всегда?

Гордеев заходит в кабинет вместе со звонком, вырывая меня из грустных мыслей. Все встают, по аудитории тут же бежит шёпот. Невольно усмехаюсь, глядя на Романа Андреевича. Он как обычно выглядит с иголочки, хотя и несколько фривольно, на мой взгляд: на нем светлые джинсы и светло-голубая рубашка без галстука. Верхняя пуговица кокетливо расстегнута.

– Садитесь, – кивает мужчина, проходя к кафедре, – меня зовут Гордеев Роман Андреевич, я буду вести у вас курс литературы конца двадцатого века. Да, слушаю вас? – обращается он к красотке нашего потока, поднявшей руку.

– А вы точно преподаватель? Больше походите на актера.

Все начинают хихикать, я мысленно закатываю глаза.

– Конечно, я актёр, – Роман Андреевич продолжает невозмутимо, – только деканату не говорите, а то меня выгонят, а в театре сейчас мало платят.

По аудиторию проходит новая волна смешков, я тоже улыбаюсь.

– Если этот вопрос уладили, давайте по теме. У нас будут лекционные занятия и семинары. Знания своих лекций я не требую. Мне нужно, чтобы вы читали и понимали, что читаете. Имели своё личное суждение. Опираться на критику не возбраняется. Тот, кто будет посещать занятия и проявлять активность, получит оценку автоматом. Ну что ж, приступим.

Держать внимание Роман Андреевич умеет, уверена, его лекции будет посещать если не весь поток, то восемьдесят процентов точно. Получить автомат – это вообще замечательно, всего-то надо заниматься предметом. Шикарно. Следует признать, умеет Роман Андреевич мотивировать.

Хотя вот некоторые девицы пялятся в основном только на него, особенно не вслушиваясь. Гордеев скользит взглядом по залу и вдруг тормозит им на мне. От неожиданности я теряюсь, словно меня застали на месте преступления, и быстро опускаю глаза. Ну вот, тоже, выходит, сижу пялюсь? А ещё на других говорила.

Роман Андреевич отпускает нас за пять минут до звонка. Желает всем хорошего дня и добавляет:

– Завьялова, задержитесь.

Я осязаемо чувствую, как попадаю под прицелы взглядов, пока Гордеев спокойно что-то смотрит в своём телефоне. Некоторые переговариваются. Ну отлично, теперь будут считать, что я какая-то особенная. Надо ненавязчиво рассказать, как меня запрягли разбирать дипломные работы. Черт, а если они начнут просить что-нибудь стырить? Ой, как же сложно налаживать отношения в новом коллективе…

Когда дверь за последней студенткой прикрывается, я подхожу к преподавательскому столу. Роман Андреевич что-то быстро пишет, отложив телефон, поднимает на меня взгляд.

– Хотел спросить, когда вы планируете вернуться к раскопкам?

Поправляю лямки на рюкзаке.

– Сейчас.

Он откладывает телефон и медленно скользит по мне взглядом снизу вверх. Я знаю, что одета более чем цивильно: та же юбка почти до колена, кофта с рукавами и поверх неё вязаная майка. И все равно чувствую себя так, словно стою тут голая. Хотя, наверное, на голую меня Гордеев все-таки не таким бы непроницаемым взглядом смотрел? Боже, о чем я вообще думаю?

Роман Андреевич поднимается, собирая свои вещи, и говорит:

– Идемте, Завьялова, я вам помогу.

Чеееееерт.