Прогноз на любовь

Глава 8

Маргарет остановилась как вкопанная.

— О, Клайв, смотрите, какая прелесть, что за чудный вид!

— Да, исключительно.

— И здесь так божественно тихо, такой покой.

Клайв подумал, что с ней нельзя не согласиться. Умирающий свет дня отбрасывал все удлиняющиеся тени на долину, которая тянулась к подножиям далеких гор. Фуксии, которые при свете дня пламенели, теперь стали темными озерами густо-фиолетового цвета, свисая, подобно гроздьям спелого винограда, с хрупких ветвей. Золотистые кусты утесника уже не горели факелами вдоль дороги. Сейчас они бледно мерцали в быстро надвигающихся сумерках.

К ним подошел ирландский крестьянин, старик, с лицом коричневым от солнца, ветра и дождя. Его ослик, с тяжелой корзинкой, нагруженной свежесрезанной травой, плелся на несколько шагов впереди.

— Добрый вечер, ваша милость.

— Добрый вечер, — ответил Клайв.

— Уж денек-то выдался на славу, Божьей милостью.

— Это точно.

— Здесь все такие приветливые. И такие воспитанные, — сказала Маргарет, когда крестьянин прошел дальше.

— Да, правда. Надо будет сюда как-нибудь приехать в отпуск. Жалко, что у нас сейчас так много работы. Некогда даже вокруг себя оглянуться.

— Да, нам в любом случае придется сюда вернуться. По крайней мере, вам. — Маргарет вздохнула. — Хочется надеяться, что мистер Коннели и меня пригласит еще раз, но тогда уже я не смогу вырваться.

— Если только это не выпадет на Троицу.

Клайв тут же пожалел о сказанном. Он подумал, что поторопился. Еще неизвестно, чем обернется, что он оставил Фелисити одну на Пасху. Он даже думать не хотел, что будет, если он заявит, что на следующие праздники тоже уезжает.

— До нее еще полтора месяца, — заметила Маргарет. — Да, наверное, как раз к этому времени нам надо будет приехать сюда на повторный осмотр замка. Не знаю, надеюсь, мистеру Коннели понравятся наши разработки.

— Уверен в этом, — сказал Клайв. — Могу поспорить, что никто не мог бы придумать лучше.

— Причем заметьте, это было не так сложно. У нас прекрасный материал, с ним легко работать. — В ее голосе слышалась восторженная нотка. — Я никогда еще не работала с таким удовольствием.

— Мне кажется, я тоже.

— Кстати сказать — даже хорошо, что мистера Коннели здесь нет. Мне показалось, в тот вечер, когда мы ужинали в «Савое», что у него совершенно сумасшедшие мысли по поводу интерьера. Когда он в следующий раз увидит свой драгоценный замок, будет уже поздно, и его идеи останутся при нем.

Клайв усмехнулся. Он приехал в отель «Баллинахинч» со смешанными чувствами. Его ждала телеграмма от американца с извинениями. Он писал, что срочное дело не позволяет ему приехать, и подтверждал, что дает им полную свободу действий и не ограничивает в затратах. Вечером Коннели позвонил. Продолжительность разговора подтверждала, что они имеют дело с очень богатым человеком.

С точки зрения Клайва, отсутствие мистера Коннели было ощутимым преимуществом. Хотя он еще не решил, что ему сказать Фелисити. Если бы не прискорбная ссора в тот вечер, когда он сообщил ей, что уезжает в Эйре, он бы рассказал ей все как есть. Но в нынешних обстоятельствах…

Клайв услышал голос Маргарет. Она как будто слегка задыхалась — он уже знал, это признак того, что она глубоко тронута.

— Я никогда не забуду эту Пасху. Знаете, мне кажется, сейчас я впервые по-настоящему счастлива с тех пор, как умер мой муж.

Клайв посмотрел на нее с сочувствием.

— Наверное, вам было одиноко все эти годы без него?

Маргарет задумалась. Она не помнила, что говорила Клайву насчет своей семейной жизни. Видимо, она не стала уточнять, что они с Джоном жили как кошка с собакой. И хотя в свое время она слегка взгрустнула, узнав о его смерти, теперь полностью выкинула его из головы. Наверное, не стоит говорить ему это. Он еще решит, что она черствая и бессердечная.

— Да, мне очень, очень одиноко. Слава богу, у меня есть мой маленький Джонни. Хотя в эти выходные… — Она вздохнула. — Не знаю, может быть, это слишком дерзко с моей стороны, но я так счастлива здесь, потому что я с вами. Мы так хорошо ладим — в смысле, нам хорошо работается вместе, мы как одна команда.

Эти слова разбудили эхо других слов. Когда-то они с Фелисити тоже считали, что работают очень слаженно, единой командой. И действительно, трудно было отрицать, что у Маргарет есть тот же талант, каким всегда отличалась Фелисити, — ловить его идеи буквально на лету, инстинктивно чувствуя, какого эффекта он хочет добиться.

Он взглянул на Маргарет, когда они входили в ворота своего отеля.

— Да, я согласен. Мне всегда казалось, что чрезвычайно важно, чтобы люди, работающие вместе, умели понимать друг друга.

И снова Клайву показалось, что его спутница словно слегка задыхается.

— Я очень рада, что вы так считаете.

И вдруг Клайв испытал укол совести. Все вроде было хорошо, но разговор пошел слишком откровенный. Лучше перейти на более абстрактные вещи. Он вдруг понял — это было внезапным откровением, — что Маргарет Диэринг невероятно красива. До поездки в Эйре он всегда смотрел на нее как на удачно найденную сотрудницу, которая сильно облегчила ему жизнь, когда Фелисити из-за болезни не смогла ходить на работу. Практически она была вдохновителем и серым кардиналом всех его проектов. Деловитая. Умная. Потрясающий энтузиазм и трудолюбие.

Но сейчас, впервые, он, к своему ужасу, понял, что стал смотреть на нее совсем по-другому. Она правда очень красива, — с черными волосами, блестящими, как эбеновое дерево, и серыми глазами с поволокой.

К тому же у Маргарет было еще одно достоинство. С ней ему всегда было спокойно и легко. Она никогда не говорила, когда ему хотелось помолчать. Клайв даже заметил с некоторой неловкостью, что сравнивает ее с Фелисити, которая в последнее время, видно, совсем перестала понимать, что ему тоже нужен отдых. Когда он возвращался домой, падал в кресло и хотел насладиться минуткой блаженного безделья после долгого утомительного рабочего дня, Фелисити непременно подходила и начинала тревожно выспрашивать, что стряслось. Когда он уверял ее, что все в порядке, жена надувала губы и говорила, что он грубиян и не умеет себя вести. То же самое во время их последней ссоры, когда она выхватила у него из рук газету и ехидно поинтересовалась, не собирается ли он весь вечер просидеть молча.

Клайв вздохнул, видимо, тяжелее, чем думал, потому что Маргарет с легкой тревогой взглянула на него:

— Устали?

— Не особенно.

— Как-то вы тяжело вздыхаете. Я подумала, может, вы устали. Мы ведь и в Лондоне много потрудились, и здесь уже который день.

— Знаю, но все-таки поездка приятная.

— Да, но вы же не хотите вернуться домой совсем измученным.

Клайв вдруг испугался. Он понял, что ему совсем не хочется возвращаться домой. Раньше, в тех редких случаях, когда он уезжал куда-нибудь без Фелисити, он всегда с нетерпением ждал возвращения. «Что же случилось между нами?» — спросил он себя, как нередко уже спрашивал последний год. Они пережили нелегкое время. Потеря ребенка. Эта трагедия далась Фелисити тяжелее, чем ему. Она долго болела и была наедине со своими грустными мыслями, к тому же расстраивалась, что не сможет вернуться в магазин. Но неужели поэтому она превратилась в невыносимую сварливую мегеру?

Если в ближайшее время ничего не изменится, ему даже страшно было думать, чем все закончится. Он знал только, что здесь, в Коннемаре, у него блаженная передышка. Рядом Маргарет, с которой ему легко и не надо суетиться, бояться сказать что-нибудь не то и тут же оказаться втянутым в словесную битву, из которой выйдешь измученным и опустошенным.

— Честно говоря, отсюда дом кажется таким далеким.

— Я как раз об этом думала. В Коннемаре есть что-то волшебное, чарующее. В Лондоне у меня в голове уйма всяких дел, обязательств, забот помимо работы, но как только я здесь очутилась, сразу обо всем забыла.

Они подходили к отелю.

— Давайте сходим в бар, — предложил Клайв, — выпьем что-нибудь перед ужином.

Официант принес сухой мартини, и они уселись в уютном тихом уголке.

— А эти многочисленные заботы очень вас гнетут?

— Да, достаточно. — Маргарет надеялась произвести впечатление храброй вдовы, в одиночку сражающейся с безжалостным миром.

Ей пришло в голову, что, наверное, он был бы поражен, узнав, о чем она на самом деле сейчас думает. На свою беду Маргарет не умела обращаться с деньгами и постоянно попадала в какие-нибудь запутанные финансовые ситуации. Жалованье Клайв платил ей щедрое. А ее комиссионные бывали порой поистине царскими. И тем не менее она никак не могла свести концы с концами.

Вот если бы она не была одинокой женщиной… Если бы у нее был богатый и надежный муж… Который мог бы разобраться в ее запутанных денежных делах… Сердце ее словно подпрыгнуло от этой мысли. Маргарет вдруг подняла голову и встретилась взглядом с Клайвом. Она заметила в его глазах задумчивое выражение — или ей показалось? — которого раньше не видела. У нее появилось странное чувство, что он впервые взглянул на нее как на женщину, а не просто как на полезную подручную. Значит…

— Я почти ничего не знаю о вашей частной жизни, Маргарет. Вы не очень общительны.

Она невесело усмехнулась:

— Знать особо нечего. Моя жизнь вращается вокруг Джонни. Джонни и работа.

— Но, по-моему, это несправедливо. — Клайв допил свой мартини. — Давайте допивайте и возьмем еще. Меня сегодня тянет напиться.

— Отлично. Меня тоже.

Видимо, из-за этого бесшабашного настроения он заказал бутылку шампанского, а потом они выпили кофе с коньяком. Обычно Клайв пил очень мало, но сегодня вечером решил сделать исключение.

— Мой дорогой Клайв, все не так просто.

— Я так и думал. Вы молоды, привлекательны…

— Но в мире и без меня немало молодых привлекательных вдов.

— Но мир полон и молодых симпатичных мужчин. Хотя вряд ли вы вышли бы замуж за очень молодого мужчину, как мне кажется. — Он улыбнулся. — Скорее вам подошел бы человек лет тридцати пяти или около того.

Маргарет отрицательно покачала головой:

— Нет, старше. Скорее сорока с небольшим.

Клайв довольно усмехнулся:

— Значит, моего возраста.

— Да, вашего возраста, — рассеянно подтвердила Маргарет. Она знала, что в следующий день рождения ему исполнится сорок четыре — Клайв сам мимоходом сказал об этом несколько дней назад. Она подняла на него взгляд и вновь заметила в его глазах то странное задумчивое выражение, которое уже видела недавно. Ей хотелось знать, о чем он сейчас думает. И насколько смело она может воспользоваться ситуацией. В одном Маргарет была уверена — другого такого шанса у нее не будет. Они здесь вдвоем, в очаровательном романтическом краю, вдали от всего и от всех.

Она вздохнула:

— К сожалению, все лучшие мужчины женаты.

— Только назовите, кто вам нравится, и я ради вас пристрелю его жену, — вызвался в шутку Клайв.

Маргарет подавилась собственным вдохом.

— В таком случае вам придется застрелить свою.

Смысл ее слов не сразу дошел до него. Клайв недоверчиво уставился на свою спутницу:

— Вы серьезно?

— Вполне.

Клайв решил, что сухой мартини, шампанское да еще два бокала бренди после ужина — явный перебор. Однако Маргарет выглядела спокойной и невозмутимой, словно не пила вовсе.

— Неужели вы никогда не догадывались о моих чувствах к вам? — спросила она.

Клайв взволнованно провел рукой по волосам. Он чувствовал себя ужасно польщенным, страшно смущенным и совершенно растерялся, не зная, что сказать.

— Не надо так смущаться. Я не первая женщина, влюбленная в женатого мужчину, да еще счастливого в браке. — Ее голос стал едва слышен. — Вы ведь счастливы в браке, Клайв?

— Да. Ну конечно, счастлив.

Но, произнося эти слова, он вдруг задумался: а так ли это? Когда-то он действительно был очень, очень счастлив. Да нет, черт побери, он и сейчас счастлив. Или нет? А может быть, избыток выпитого, волшебство Коннемары, и то, что Фелисити далеко от него, да и холодное расставание — все это заставило его усомниться в том, что он счастливый супруг?

— Значит, все хорошо, — деловито подытожила Маргарет, от всей души надеясь, что это не так. — Забудьте о моих словах.

— Боюсь, все не так просто.

Ее сердце будто пустилось вскачь. Это было именно то, что она хотела от него услышать. Осмелиться ли ей на следующий шаг и еще туже затянуть узел? Сегодня вечером она инстинктивно чувствовала, что Клайв уязвим и податлив. Он не был официален, как обычно в магазине.

— Не кажется ли вам, — тихо спросила Маргарет, — что большинство из нас, рано или поздно, хотя бы раз в жизни встречают человека, которого могли бы полюбить, если бы… если бы обстоятельства сложились в нашу пользу? Вот такое чувство у меня всегда было к вам, с первого взгляда. — Женщина горько усмехнулась. — Иногда, наверное, напрасно я позволяю себе лелеять надежду, что вы… — Она покачала головой. — Нет, лучше не надо.

Если есть на свете женщина, которая может свести с ума любого мужчину, то эта женщина Маргарет Диэринг. Но, к своему удивлению, Клайв почувствовал, что ему это нравится. Так что он в свою очередь тоже позволил себе предположить, что было бы, сложись обстоятельства иначе…

К Маргарет подошел официант:

— Миссис Диэринг?

— Да.

— Вас просят к телефону, мадам. Звонят из Лондона.

Маргарет вскочила на ноги:

— Сейчас вернусь. Наверное, моя сестра. Господи, надеюсь, с Джонни ничего не случилось.

После ее ухода Клайв подумал, не заказать ли себе третью порцию бренди, но решил, что, пожалуй, не стоит. Вместо этого он вышел в вестибюль подождать Маргарет. Он с легкой тревогой подумал, зачем ей позвонила сестра. Скорее всего, что-то с ребенком — заболел или попал в неприятную историю.

— Маргарет, я здесь, — позвал он, когда она наконец вышла из телефонной будки.

Она резко обернулась. По ее лицу он сразу понял: серьезные неприятности.

— В чем дело, дорогая?

— Джонни попал в больницу с острым аппендицитом. Господи, Клайв, я боюсь. Сегодня вечером ему будут делать срочную операцию. Мне надо быть там…

— С ним все будет в порядке. Аппендицит — это не страшно… — На самом деле он почти ничего об этом не знал, только слышал от друзей, что им когда-то вырезали аппендицит, и с ними все было в порядке.

— Да, я знаю. Я надеюсь. Но… — Голос у Маргарет дрогнул. — А я как раз уехала. Какой ужас! Мне надо срочно к нему. Простите, что оставляю вас одного, но…

— О чем речь. К черту работу. Приедем потом еще раз, когда мальчик поправится.

Несмотря на панический страх за Джонни, Маргарет отметила про себя это «мы приедем». Но сейчас ей было не до того. В настоящий момент все ее мысли были о Джонни. По крайней мере, она старалась сосредоточиться на этом.

— Какой вы добрый, Клайв. Надо узнать, когда ближайший самолет до Лондона. Боже, подумать только, а я еще так радовалась, что мы забрались сюда, почти на край света, а теперь мне бы поскорее отсюда выбраться!

После долгого ожидания им удалось выяснить, что есть самолет на завтра на двенадцать дня. Она еще может успеть на него. Раньше этого времени она все равно не успеет доехать до аэропорта Дублина. Вечер успел перейти в ночь, пора ложиться спать.

Маргарет с тревогой спросила:

— Как вы думаете, если сесть в Голвее на поезд, я успею к самолету?

— Глупости, вы не поедете на поезде, мы поедем на машине. Все равно надо было выезжать во вторник, так что теперь никакой разницы нет.

— Но я не хочу, чтобы из-за меня вы прервали поездку.

— Моя дорогая девочка, я не позволю ехать одной в таком состоянии.

— О, Клайв… — Глаза ее наполнились слезами, голос задрожал. — Вы правда поедете со мной?

— Ну конечно.

— Я сразу не могла в это поверить. Я уже отвыкла, чтобы кто-то обо мне заботился.

Клайв подумал, что у некоторых жен есть для этого мужья, только они их не ценят. Он был уверен, что, например, Фелисити в грош не ставит его заботу о ней. Его накрыла волна сочувствия к Маргарет. Как, должно быть, нелегко женщине жить одной, да еще с ребенком, которого приходится растить и учить без отца. Как он сказал ей за ужином, она просто обязана снова выйти замуж. Стоит ей найти подходящего мужчину, и жизнь сразу станет легче и счастливее. Подходящего мужчину…

Клайв с волнением вспомнил их разговор за ужином. Неужели Маргарет говорила искренне и всерьез? Он не мог в это поверить.

Клайв посмотрел на часы. Уже четверть десятого.

— Может быть, вам лечь спать пораньше? Завтра нам надо быть на ногах с рассветом.

В голосе Маргарет послышались истерические нотки:

— Нет, мне страшно ложиться спать, я не могу. Я знаю, что не смогу уснуть. Но я знаю, что мне сейчас поможет.

— Что?

— Прогулка. Уверена, глоток свежего воздуха приведет меня в чувство. Сейчас мне кажется, что я вот-вот упаду в обморок. Весь этот ужас, это известие про Джонни…

Маргарет повернулась, чтобы уйти, но Клайв быстро схватил ее за руку.

— Пойдем прогуляемся вместе. — Он осторожно потянул ее за руку и усадил в кресло. — Посидите здесь, подождите меня, а я пойду расплачусь и закажу на утро машину. Думаю, нам надо выехать не позже восьми.

Маргарет смотрела, как он шел к стойке приема. В голове у нее крутился вихрь бессвязных мыслей. Маргарет-мать была охвачена паникой при мысли о том, что ее маленький сын в Лондоне в больнице, ему сейчас делают операцию. Маргарет, влюбленная в Клайва, чувствовала, как скачет у нее пульс при мысли о том, что они идут гулять вечером по залитой лунным светом романтической местности.

Он вернулся быстро:

— Идем?

— Да, конечно.

— Может, вам лучше накинуть пальто?

— Нет, нет, у меня платье довольно теплое. Я не замерзну. — Она грустно улыбнулась. — Но приятно, что кто-то обо мне так заботится.

— Вам нужен муж, который бы о вас заботился, моя дорогая. — Клайв тут же пожалел, что снова вступил на опасную тропу.

— Да, я знаю, вы говорили это за ужином. Напомнить вам, что я ответила?

— Нет, лучше не надо.

Она вздохнула:

— Я боялась, что вы это скажете.

Они молча шли по узкой дорожке. Все вокруг них утопало в тишине и покое весенней ночи, омытой бледным лунным светом. Коннемара, восхитительная днем, ночью, как казалось Клайву, приобретала магическое очарование.

Помимо воли он чувствовал, как его захлестывает желание, вытесняя все мысли о Фелисити из головы.

— Клайв?

— Да?

— Я хотела сказать спасибо за поддержку. Я так тронута, что вы вместе со мной возвращаетесь домой.

— Не за что благодарить. Главное — чтобы вы не впадали в панику, и все обойдется.

— Да, я тоже на это надеюсь. Но… ну, вы ведь знаете, что для меня значит Джонни.

И вдруг Клайв поймал себя на мысли, что отчаянно завидует тому, что у Маргарет есть Джонни. Если бы у него был сын… Он боялся говорить об этом с Фелисити, чтобы не обидеть ее, но на самом деле приговор врачей, что она не сможет больше иметь детей, оказался для него более серьезным ударом, чем он думал. Ребенок наверняка скрепил бы их брак. Между ними не было бы бесконечных скандалов. Наоборот, они сплотились бы крепче, вместо того чтобы отдаляться друг от друга все дальше.

— Вам тоже надо завести сына, Клайв. — Маргарет не знала, какую больную тему задевает.

— Это невозможно. Фелисити потеряла ребенка, вы же знаете. И больше она не может иметь детей.

— О, Клайв, простите. Какое это должно быть горе для вас обоих.

— Да.

— Я даже не знаю, как бы я пережила эти трудные годы, если бы не Джонни. Он значит для меня все.

— Я понимаю.

— Джонни и ты, — мягко добавила Маргарет.

Потом Клайв задавался вопросом, действительно ли она в тот момент споткнулась на неровной дороге. Но даже если это вышло случайно, время было выбрано лучше некуда. Он только успел понять, что женщина падает, подхватил ее и крепко прижал к себе. Ее руки тут же обвили его шею. Он посмотрел в ее лицо, такое бледное в лунном свете, увидел ее рот, манящий и мучительно желанный.

— Клайв… милый… — прошептала она.

Клайв вступил в короткую и совершенно безуспешную схватку с совестью. Черт побери, что ему еще остается делать? И он поцеловал ее — так, как давно уже не целовал Фелисити. Слишком давно, промелькнуло у него в голове, вот потому и…

Наконец он отпустил Маргарет. Они пошли молча, и Клайв, глядя в залитую лунным светом ночь, мечтал, чтобы они сейчас очутились на шумной Оксфорд-стрит, чтобы толпа толкала их со всех сторон — так было бы спокойнее. Но здесь, на этой тихой деревенской дороге…

— Я рада, что это случилось, — услышал он голос Маргарет.

Клайв вздохнул. А он совсем не рад. Особенно после того, как, взглянув на нее, ему снова с мучительной жаждой захотелось прильнуть к ее губам. А тогда…

— Думаю, нам пора возвращаться, — сказал он.

Теперь она вздохнула:

— По-моему, еще рано. Но если хочешь… — Маргарет подняла к нему лицо и протянула руки. Он взял ее за руки, и она притянула его к себе. — Давай еще погуляем. Может быть, мы больше никогда не окажемся здесь вдвоем. Ведь не страшно, — она мгновение поколебалась, — не страшно, если мы побудем здесь еще немного.