Проклятие одиночества и тьмы

Глава 6 Харпер

Я планирую побег, но ничего не получается.

Спальня великолепна и так же роскошна, как и весь замок, но, по сути, является надежной тюрьмой. Здесь нет ничего, чем можно было бы вскрыть замок… Да если бы было, то я все равно не знаю, как это делается. Я была уверена, что «поиск острых металлических штук» был первым шагом, и уже здесь я потерпела неудачу. На туалетном столике нет шпилек, но если бы мне захотелось преобразиться, то косметики, лент и баночек с ароматными лосьонами предостаточно. Мне сейчас не до этого.

Кровать с балдахином застелена тяжелыми пуховыми одеялами и атласными простынями. Все розово-белое и вышито маленькими цветочками, а небольшие драгоценные камни складываются в лепестки по краю покрывала. Я пошарила за изголовьем, но не нашла ни одной электрической розетки. Свет в комнату проникает из окон, на стенах масляные лампы. В ванной, слава богу, есть проточная вода. Над полной ванной клубится пар, словно она была набрана только что, а не час назад. Либо это как-то связано с «проклятием», либо здесь где-то спрятан обогреватель.

Для любой другой девушки лучшей частью спальни оказался бы гардероб. Он настолько большой, что может сам служить спальней. В гардеробе сотни платьев от стены до стены. Шелк, тафта[2] и кружева, ткани всех цветов радуги. В дальнем углу гардероба под крошечным окном расположился комод с пятью ящиками. Я надеялась найти в нем шпильки или даже запасные ключи, но вместо этого нашла кучу драгоценностей.

Бриллианты, сапфиры и изумруды сияют в солнечном свете. Каждое украшение лежит на маленькой атласной подушечке, напоминающей мне об элитных ювелирных магазинах. Серьги, браслеты, ожерелья, кольца, выполненные в разном стиле, от массивных и безвкусных до простых и изящных. Все украшения выглядят настоящими и… дорогими.

Я вспоминаю о маме, заложившей свое обручальное кольцо, чтобы спасти отца от неприятностей, и в моей груди закипает гнев.

Рэн никак не связан с болезнью моей матери, с ошибками моего отца, с «партнерами по бизнесу», но все равно эта комната – как плевок в лицо.

Мне нужно справиться со злостью до того, как она помешает мне здраво рассуждать.

Не загоняйся, Харпер.

Во втором ящике я нахожу три диадемы, усыпанные драгоценными камнями, и тиары. Ну естественно.

Я вздыхаю и открываю третий ящик. В нем одежда, которая практичнее груды платьев: штаны для верховой езды из оленьей кожи, свитеры грубой вязки, тоненькие легкие майки.

Я рассматриваю свои поношенные джинсы и потертую толстовку. Если я хочу выбраться отсюда верхом, мне понадобится одежда получше.

Достаю штаны для верховой езды, вытаскиваю майку и тонкий темно-зеленый свитер. По бокам и краям рукавов свитера есть кожаные завязки, я тяну за них, чтобы подогнать одежду под себя.

В четвертом ящике лежат плотные шерстяные носки. Я натягиваю их на ноги, шнурую заимствованные ранее ботинки и потуже затягиваю на талии ремешок с кинжалом.

Кинжал! Еще один кусочек пазла, который никак не встанет на место. Если они хотят мне навредить, то почему оставили меня с оружием? А если не хотят, то почему они заперли меня в этой комнате?

Я ничего не понимаю, но в любом случае мне нужно выбираться отсюда.

Только вот единственный путь отсюда – через окно. Из него открывается удивительный вид на конюшню и залитый солнечным светом лес; земля двумя этажами ниже. Я могла бы связать платья в веревку и притвориться, что мое тело способно на подобные выходки.

Я игнорирую еду все утро, но запах меда и свежеиспеченного печенья пропитал всю комнату. Я не ела ничего с прошлой ночи, но меня останавливает страх того, что еда отравлена. Я лежу на кровати в одежде и ботинках и думаю. И все мысли возвращаются к еде.

В конце концов я осторожно кусаю печенье, и оно рассыпается у меня во рту. Теплый мягкий мед и сыр тают на языке. Несомненно, это лучшая еда из всей, что мне доводилось пробовать.

Ничего не происходит, поэтому я наедаюсь вдоволь.

Паника отступает, сменяясь ясной холодной решимостью. Как только я выберусь из этой комнаты, я смогу сбежать от тех двоих.

Я вынимаю телефон Джейка из кармана. Я проверяла наличие сигнала уже много раз, но он так и не появился.

Судя по экрану, сейчас полдень. Рэн сказал, что вернется в это время.

Мои мышцы напряжены и переутомлены, поэтому я вряд ли смогу быстро бежать, но я могу застать его врасплох. Я передвигаю кресло к двери и сажусь в него.

Полное одиночество не доставляет мне ничего, кроме беспокойства. Если Джейк покончил с работой и сейчас находится в безопасности, то к этому моменту он наверняка уже знает, что со мной случилось что-то неладное.

Но если Джейк в опасности…

– О Джейк, – шепчу я, глядя на экран телефона. – Как же мне хочется тебя увидеть.

Телефон ничего мне на это не отвечает.

Что ж, на самом деле, есть один способ увидеть брата. Я захожу в галерею с фотографиями. Джейк не часто делает селфи, да и аккаунты в социальных сетях у него вряд ли имеются, но он время от времени фотографируется вместе с мамой, когда она просит.

«Я хочу, чтобы ты меня помнил», – всегда говорит она, и ей невозможно отказать.

Естественно, на большинстве недавних фотографий запечатлены Джейк и мама. Она не часто встает с кровати, поэтому на фото брат лежит рядом с ней и по-дурацки целует ее в щеку. Темные вьющиеся волосы Джейка сильно отросли и лезут ему в глаза. Хрупкая рука мамы держит его за подбородок. Ее глаза смотрят в камеру, а тонкие редкие волосы разметались по подушке.

Как же мне хочется убедиться, что с ними все в порядке. Я с трудом сглатываю комок в горле и переключаюсь на следующее фото. Еще один снимок с мамой, и еще один. Затем фотография со мной и мамой, где я обнимаю ее, прижавшись к ее плечу. Мы смотрим телевизор, и наши лица в розоватых отсветах. Я даже не помню, когда Джейк успел нас сфотографировать.

Я листаю дальше и вижу нас с Джейком, строящими рожицы в камеру. Тогда я хотела поднять брату настроение после работы.

А вот Джейк показывает средний палец в объектив. Классический старший брат.

На следующем фото Джейк с закрытыми глазами уткнулся носом в шею какого-то парня. Губы брата приоткрыты, и мне достаточно легко понять, что этот поцелуй не просто знак дружеской симпатии.

Мои пальцы застывают на экране. У незнакомого парня темная кожа и коротко стриженные волосы. Он лениво и довольно улыбается в камеру, у него добрый взгляд. По углу съемки видно, что именно он делал селфи.

Я точно не встречала его раньше.

Медленно листаю. Они снова вместе, в той же одежде. На Джейке бейсболка козырьком назад, а рука обнимает того же незнакомца за шею. Джейк выглядит счастливым. Не могу вспомнить последний раз, когда я видела его таким.

Нажимаю на фотографию, чтобы увидеть дату съемки. Это было на прошлой неделе. Джейк ни о ком не говорил, так что, возможно, это было увлечение на одну ночь. Я не виню брата за то, что ему захотелось немного развлечься. Ему наверняка ведь нужно хоть как-нибудь снимать стресс.

Странно, конечно, что Джейк мне вообще ничего не сказал.

Я листаю дальше. Еще одно совместное фото, но в другой день. Мой брат смеется, прикрывая глаза рукой, а парень улыбается. Я продолжаю листать и нахожу еще больше их фотографий в разные месяцы.

Мое сердце бьется чаще. Джейк никогда не упоминал, что встречается с кем-то. Ни разу такого не было.

Я не понимаю, что все это значит. Я даже не уверена, что это вообще важно.

Я все еще заперта в этой комнате, а Джейк может быть ранен. Джейк может быть… У меня перехватывает дыхание. Мне нужно перестать думать об этом. Нужно отвлечься.

Дыхание становится прерывистым, я захожу в сообщения. Я ни разу так не любопытствовала, но сейчас мне просто нечем больше заняться.

На экране появляется четыре диалога: Лоуренс – «начальник» Джейка, мама, я и Ноа.

Ноа. Мне не следует открывать переписку.

Я открываю ее.

Последний раз они обменивались сообщениями за час до работы.

Я люблю тебя. Джейк кого-то любит? Мой брат влюблен?

Как жаль, что я ничего не знаю. Мне бы очень хотелось знать, что все это значит. Мы ведь всегда делились всем друг с другом. По крайней мере, я Джейку рассказывала все. Заводить друзей стало невозможно с тех пор, как папа связался с Лоуренсом, а мама проводила практически все время во сне. Очень долгое время мы с Джейком могли полагаться только друг на друга.

В замке заворочался ключ.

У меня перехватывает дыхание. Он вернулся.

Замок щелкает. Дверь открывается.

Я выхватываю кинжал и бросаюсь вперед. Мой план несложен: нанести удар и бежать. Тем не менее я не успеваю перейти к его осуществлению. Мою руку отбивает чужая ладонь, а чья-то нога ставит мне подножку. Я теряю равновесие и падаю на жесткий деревянный пол. Кинжал отлетает в одну сторону, а телефон Джейка – в другую.

Я смотрю вверх и вместо Рэна вижу Грея.

Перекатываюсь, чтобы схватить кинжал и выставить его перед собой. Грей не бросается на меня. Он все так же стоит на пороге.

Кровь пульсирует в ушах, а у стражника едва ли сбилось дыхание.

– Попробуйте направить на меня оружие еще раз, – говорит он, – и я более чем уверен, что последствия вас не порадуют.

Я сильнее сжимаю кинжал.

– Я неплохо справилась ломом.

– А, точно. Та железка. – Грей обводит рукой комнату. – Скажите, вы довольны такого рода последствиями?

– Чего ты хочешь? Где Рэн?

– Ему нездоровится.

Взгляд Грея скользит мимо меня и останавливается на телефоне Джейка, лежащем в паре метров от меня.

Мое сердце останавливается. Телефон – единственная ниточка, связывающая меня с Джейком и мамой. В каком-то смысле.

Я бросаюсь к телефону, но Грей гораздо ближе к нему, чем я. Можно было даже не пытаться. Стражник хмурится, глядя на экран, еще до того, как я преодолеваю половину расстояния.

Встав на ноги перед Греем, направляю на него острие.

– Отдай его мне. Немедленно.

Мой голос полон ярости и страха, и я не могу это контролировать. Взгляд Грея встречается с моим. С такого близкого расстояния я вижу, что следы от моих ногтей на его шее стали ярко-красными. Они выглядят намного хуже, чем раньше. Замечательно. Надеюсь, у него еще и заражение крови.

Грей косится на лезвие между нами и вскидывает брови:

– Вы готовы драться со мной из-за этого?

Его голос холоден как лед, и в нем слышны стальные нотки. Рэн кажется благородным и расчетливым. Грей совсем не такой. Он полон жестокости.

Я сильнее сжимаю кинжал руками.

– Да, готова.

Без какого-либо предупреждения Грей выбрасывает руку вперед и хватает меня за запястье. Я задыхаюсь от ужаса и рвусь назад. Но его хватка слишком сильна.

– Теперь я знаю, что вас не стоит недооценивать.

Сопротивляюсь, словно рыба на крючке, но Грей неподвижен. Собственное дыхание отдается эхом у меня в ушах. Какая же я глупая. Я изворачиваюсь и поднимаю коленку, чтобы можно было ударить противника в промежность.

Грей вклинивается в мой маневр, не позволяя ничего сделать, а затем поднимает мою руку так, чтобы удержать меня на месте. Я почти уверена, что он сейчас двинет мне в лицо или отсечет голову.

– Спокойно. В этом нет необходимости. Вот, возьмите, – говорит стражник.

Его голос звучит спокойно, что очень странно, учитывая наши позиции.

Пульс стучит в голове, поэтому мне требуется секунда, чтобы понять, что Грей протягивает мне телефон.

Я хватаю его свободной рукой и кидаю в карман. Мне хочется плакать от облегчения. Еще мне хочется плакать от того, как сильно Грей держит мою руку у меня над головой.

Стражник медленно опускает руку, но хватку на запястье не ослабляет.

– Эти изобретения здесь не работают.

– Мне все равно. Отпусти меня!

Грей не отпускает. Вместо этого он начинает разжимать мои пальцы, вцепившиеся в рукояткь клинка.

– Прекрати! – Я пытаюсь схватить его за запястье и освободиться. – Тебе нельзя его забирать!

– Я и не забираю. – Грей высвобождает кинжал из моих пальцев, переворачивает его и вкладывает в мою ладонь острием вниз. – Так лучше.

– Что? – спрашиваю я, глядя на него в полном изумлении.

– Если продолжите махать им, как мечом, то вскоре останетесь без руки.

– Я… Что?

Грей разговаривает так, словно мы ведем обычную беседу, а не так, словно я болтаюсь в его руке, как мешок.

– Вы без промедления лезете в драку, вот я и подумал, что владение некоторыми приемами может быть полезным.

Он меня убивать не собирается. Мое сердцебиение постепенно начинает замедляться.

Грей поворачивает мое запястье, и кинжал оказывается на уровне моей груди, нацеленный в его собственную.

– Видите? Теперь вы защищены на случай, если оппонент захочет вас схватить. Если повезет, вы даже сможете насадить меня прямиком на лезвие.

Мои губы шевелятся, но я не могу произнести ни звука. Так же я не могу решить, злиться мне или удивляться.

– Могу ли я попробовать сделать это сейчас?

Грей улыбается, и его глаза выражают неподдельное веселье.

– Как-нибудь в другой раз.

Стражник делает шаг назад и отпускает меня. У меня перехватывает дыхание: я на грани ужаса и восторга. Просто удивительно, что не выронила кинжал.

Грей кивком указывает на окно, откуда в комнату проникает яркий лунный свет.

– Ужин будет подан, когда полностью стемнеет. Его Высочество за вами придет.

Я заставляю себя кивнуть.

– Ладно. Понятно, – с трудом отвечаю я, сглатывая комок в горле.

Затем Грей уходит, и дверь снова запирается на ключ.