Проклятие зеленоглазое, или Тьма ее побери!

Глава 10

На полном ходу я подрулила к библиотеке и, почти не тормозя, приложила к пропускному оракулу свой ученический жетон. Он что-то пробубнил и щелкнул замком, пропуская внутрь.

Благо, книги у нас были в свободном доступе всегда, в любое время. Поэтому ни боевая форма, ни взмокшая от бега спина, ни зачинающийся за окнами рассвет меня не остановили.

В виски колотилась мысль – странная, не оформившаяся. Что-то об ошибках в проклятиях… И, как истинный теоретик, я не могла проигнорировать кричащее чутье. Есть у нас такое правило: не проверишь гениальную идею сразу, потом непременно забудешь.

В ушах звучал голос Мюблиума, неделю назад поставившего мне высший балл по «Проклятиям». «Такой ошибки не совершит даже первокурсник… Поздравляю, мисс Ламберт, вы превзошли себя».

Я уже плохо помнила, что там наплела… Эта дисциплина одна из немногих мне давалась со скрипом. Не было у меня склонности к темным материям! А любая защита предполагает владение предметом, от которого надобно защищаться.

Я пошла мимо стеллажей. Второй курс, первый… Вот она, «Теория и практика простейших проклятий».

Вытащила из книжки магкарту и приложила к ней именной жетон, оформляя заказ. На карточке тут же проявились мое имя, номер комнаты и дата возврата.

Зажав книгу подмышкой, я собралась на выход, пока меня кто-нибудь в боевом обмундировании не застукал. Но застряла у следующего стеллажа с биографиями известным магов-экспериментаторов. Пробежалась пальцами по корешкам.

Измененное с учетом всех новшеств расписание нам еще не выдали… Свободных аудиторий на всех не хватало, половину кабинетов закрывали экраны. Так что вряд ли сегодня будут занятия. И я успею почитать.

Книги меня всегда успокаивали, так с детства повелось. Библиотекари и хозяйки книжных лавок легко опознавали во мне родственную душу и подпускали к закрытым разделам. Ветхие томики отвечали взаимностью. Открывались на нужных страницах и даже умудрялись сильно не запылиться, если я забывала положить их в шкаф.

Мама, когда брала меня в лабораторию, выдавала какой-нибудь трактат с картинками, чтобы я сидела тихонько. В тот день, когда грянул взрыв, мы с Фиджем листали «Основы работы с материей изнанки»…

С тех пор я никогда не мечтала оказаться в лаборатории. Не грезила практикой в Хитане. И очень не любила, когда что-нибудь взрывается.

Мне нравилась моя спокойная жизнь без сюрпризов и нервных потрясений. Когда все под контролем и все предсказуемо. Я недурно разбиралась в бытовых плетениях, и мои научные амбиции ими ограничивались. Кто-то должен заниматься и этой довольно скучной работой, зато полезной миллионам.

Вряд ли годы спустя будут помнить ту девушку, что изобрела действенный способ избавляться одним плетением от известкового налета в ванной… Зато им все будут пользоваться. А признание мне не нужно, я не настолько честолюбива.

Никогда не хотела оказаться в центре какого-нибудь скандала. И сказки про принцесс, похищенных демонами, меня не привлекали. Это Рисскина стезя, она у нас фантазерка. Несмотря на большую религиозность, она совсем не против, чтобы ее похитил какой-нибудь выходец из пламенного Керракта.

Тейка в мечтах летает поменьше, но предопределенность собственного будущего ее тяготит. Быть наследницей древнего магического рода – не сахар.

Что до меня, я сознательно предпочла предсказуемость и скуку. То неподконтрольное, что случилось за прошлую неделю, пока я спала… Оно нервировало. Выбивало из колеи. Я едва могла думать о чем-то, кроме дурацких снов с участием черноглазого «целителя»!

Лишнее доказательство, что все эти приключения и волнения – не в моей натуре. Плохо мне от них! Грудь печет, живот ноет, дыхание перехватывает. Этак я все экзамены завалю.

Выбрав себе еще пару книг и с трудом удерживая их под мышкой, я теперь точно направилась к выходу. И ушла бы, если бы жуткие звуки не услышала. За соседним стеллажом кто-то всхлипывал, самозабвенно сморкаясь в платок.

Я прильнула к книжной полке и аккуратно выдвинула толстый томик «Родовых проклятий». Сначала надо выяснить, кто ревет, а потом уже идти успокаивать. Может, этот тот самый случай, когда деликатнее пройти мимо?

– Он совсем не узнает меня. Совсем. После стольких лет работы, сир ректор! – шептала, хлюпая на всю библиотеку, мисс Донован. Это была ассистентка Мюблиума, только благодаря ей он помнил, в какой аудитории у него занятия. – Все про какой-то свет на маяке бормочет. И еще про яра…

– Яра? – между книг возник наморщенный лоб Керроу. Судя по синякам под глазами, он вообще не спал на этой неделе. – Какого еще яра?

– Да откуда же мне знать? Я пыталась выспросить, помнит ли он, где какие проклятия развесил… Может, хоть отметки делал, какие чары использовал… Простите, сир, я так помочь надеялась.

Плечи молодой женщины вздрагивали в такт шмыганью, и ректор успокаивающе по ним похлопывал.

– Здесь вы видели магистра той ночью? – сосредоточенно уточнил Керроу, кивая на раздел «Изнаночных материй», что располагался между стеллажами с «Доварховой литературой» и «Существами древнего мира». – В этом самом месте?

– Именно тут и стоял. Совсем один, как будто заблудился, – закивала уверенно мисс Донован, громко вздыхая. Даже в столь ранний час ее темные волосы были гладко зачесаны и собраны в тугой пучок на макушке. – Зачем он это все натворил?

– Одному Варху известно, – покачал головой ректор, устало опираясь на стеллаж. – Мастер Рэдхэйвен примется за двери сегодня же. Может, удастся что-нибудь выяснить.

Вновь чувствуя себя лишней, я попятилась к двери и тихонько вышла в коридор. Поправив форму и поудобнее перехватив книги, побежала в обратном направлении.

Добралась до кабинета «Защиты от проклятий», притормозила, разворачивая голову на ходу. Радужного экрана перед дверью больше не стояло. И мрачное проклятие, что просматривалось под ним получасом ранее, было аккуратно снято.

Хотя… Ну, как «аккуратно»? Посреди дверного полотна шла широкая, до сих пор тлеющая черная борозда. Похоже, мастер Рэдхэйвен решил первым делом очистить свою аудиторию. Пожав плечами, я опять припустила трусцой…

И подскочила от внезапного грохота, выронив все библиотечные книги. Опять испуганно покосилась на дверь, за которой кто-то негромко постанывал. Тьма! Да что там вообще происходит?

Первыми я увидела глаза. Охристо-золотые, искрящиеся, будто в них зажгли по лампочке. Как застывший мед, через который просвечивает яркое анжарское солнце. Они смотрели прямо перед собой, разгоняя сиянием сгущавшуюся вокруг черную бездну. Она-то, эта бездна, как раз и постанывала.

Я застыла, напоминая себе, что любопытство мое сугубо теоретическое. И ко всяким неспокойным вещам не тяготеет. И все равно засмотрелась на королевского проклятийника из-за приоткрытой двери. Наш свеженький магистр стоял посреди аудитории и выглядел… совсем не свеженьким.

Посеревшее лицо, напряженно сжатые губы, обострившиеся скулы, которые будто судорогой свело… Рэдхэйвена окутывал сладковатый туман – черный, дымный. То там, то здесь темную муть прорезали ярко-фиолетовые нити.

Мастер сосредоточенно, будто от этого зависела судьба мироздания, накручивал их на запястья. Медленно, но упрямо подтаскивал жуткий морок к себе. Так близко, что уже носом в его окунулся и чуть весь целиком в черноту не всунулся.

Показалось даже, что он умудряется впитывать отрывающиеся от исчадия мрака плотные сгустки. Будто в его рацион темная материя очень даже входит. Не то что у анжарцев.

Да нет, не может нормальный человек переносить столь тесный контакт с дитем изнанки! Я зажмурилась и потерла глаза. Явно ведь мне это все мерещится.

– Уходи отсюда! – прорычал шепотом. Сам же не отрывал цепкого взгляда от клубящегося по аудитории мрака.

Да я бы и рада была взбесившимся гхарром поскакать прочь. Куда угодно, хоть к Варху на кулички. Во всем мои беговые тапочки виноваты. Они словно примерзли к порогу!

И еще туман, бесстыдно вившийся вокруг мастера и хищным удавом оплетавший его тело, гипнотизировал. Они словно общались без слов, покачиваясь в невидимом танце.

Я скосила голову набок, прищуриваясь. Субстанция, сотканная из черной тени, явно была разумной. Тело ее, непривычно кривое, прозрачное и изменчивое, все же имело подобие головы и конечностей. А когда существо обернулось в мою сторону, то и глаза нашлись. Черные, с узким желтым зрачком. Истинно демонические.

Я тонко вскрикнула, когда черное облачко вдруг шевельнулось. Неспешно вытянуло ко мне изменчивый «хоботок», удлинившийся до безобразия, и почти коснулось им онемевшего лица. Оно издавало эти странные подвывающие звуки, с которыми ветер гуляет по пустому дому. И как будто принюхивалось изучающе.

– Пошла вон! Быстро! – прорычал мастер и резко сбросил с пальцев длинную фиолетовую нить.

Петлей накинул на туманную длань, тянувшуюся к моей шее. Заарканил вархову пятерню, собравшуюся сдавить мое горло, и оттащил негодника обратно.

– Вон!

Я пришла в чувство, отпрыгнула назад и захлопнула дверь. Уткнулась ошарашенным взглядом в поврежденное полотно. Мое любопытство абсолютно и бесповоротно уступило место страху, и я, забыв на полу книги, понеслась вперед по коридору.

Нет, к гхаррам такие развлечения. Оно же меня… Ко мне… Почти притронулось!

И что это вообще за «оно» такое, глазастое?

Сбивчиво дыша, я завернула за угол, и только тут вспомнила про библиотечные книги. Пробитое гхаррово копыто! Придется вернуться. Осторожно и не привлекая к себе внимание.

Обреченно прибежала обратно, присела, сгребла рассыпавшиеся томики. Прижала к груди, требуя от книг немедленного успокоения. Я не трусливая, нет… Просто это все слишком для меня, тяготеющей к покою и предсказуемости.

С той стороны двери раздался новый подозрительный звук. Такой, с каким падает на пол тяжелое человеческое тело. Мужское, загорелое, самодовольное. И упакованное в парадный мундир.

Имира Сиятельная, Торум Гномо… Громовержец… За что ж вы так со мной? Видит Варх, я себе завтра затычки куплю, чтобы ничего жуткого не слышать!

Сложив книги у стены аккуратной кучкой, я робко дотронулась до проклятой (во всех варховых смыслах) двери. И, пугливо жмурясь, потянула за ручку.

Потому как падать там мог только некто очень конкретный, а не абстрактный. Едва ли пойманный мастером туман мог наделать столько шума! А значит, наделать его мог лишь сам Рэдхэйвен. И, кроме меня, в гхарровом коридоре в этот ранний час никого нет.

Просунулась в кабинет на одну пятую и оглядела поле боя. Надменное тело столичного сноба, валявшееся на полу без чувств, умудрялось даже лежа задирать небритый подбородок!

Вокруг отключившегося мага клубился все тот же черный дым. Только вел он себя, ей Варху, странно. Окутывал мужчину пушистым одеялом, облизывал «хоботком» заросшие щеки.

Будь я необразованной простачкой, понятия не имеющей об опасностях, что таят в себе «дети Тьмы», решила бы, что морок сожалеет о содеянном. И заботливо пытается привести Рэдхэйвена в чувство. Серьезно, этот черный дымок выглядел виноватым!

Впитывая изумленно удивительную картину, я приблизилась осторожно к телу. Подтянув узкие штаны в коленях, присела, пригляделась. Морок был увлечен лобызаниями и на меня внимания не обращал.

Столичный квахар в «сияющих доспехах» был совсем плох и бледен. Даже загар сполз. Похоже, поединок с темной сущностью его прилично вымотал. Или не он, а другое что-то.

Почему-то пятую точку закололо чувством вины. Но в отличие от черного облачка с хоботком я лобызать магистра не собиралась.

– Эй… сир, – прошептала, подбираясь на коленях ближе. «Мистером» его сейчас назвать язык не повернулся.

Сир не шелохнулся, продолжая хранить на высокомерном лице выражение холодной учтивости. Очень, надо признаться, раздражающее. И я, окончательно спятив, принялась ладонями отмахивать черную жуть от бездыханного тела.

– Брысь! – шикнула на исчадие, перенимая хамоватые интонации хитанца. Должно же это хоть с кем-то работать? – Пошел прочь!

Морок оказался тягучим, вязким. Тут же прилип к пальцам, и пришлось стряхивать его, как какую-то слизь. Брр! Дымчатые комья полетели в стены, что-то шлепнулось на пол.

На ладонях остались темные разводы, и я брезгливо вытерла их о парадный мундир королевского мастера. Надеюсь, у него еще есть. Он ведь говорил что-то про багаж.

Туман смотрел на меня со снисходительным любопытством. Как на слабоумную, точно. Решившую голыми руками без всяких фиолетовых ниточек его прогнать.

Но я и не надеялась от него совсем избавиться. Хотела только с самодовольной физиономии сдвинуть. Мое теоретическое чутье подсказывало, что эти лобызания только усугубляют ситуацию. И чем усерднее морок будет вылизывать пострадавшего, тем дольше тот пробудет в отключке. А мне одной тут сидеть совсем не нравится.

– Мастер Рэдхэйвен… Давайте уже просыпайтесь, хорош дрыхнуть!

Ценное пространство над побледневшим хитанцем освободилось, и я с невиданным усердием похлопала его по колючим щекам. Ему полезно.

Мужчина приоткрыл глаза, плывущим взглядом сфокусировался на мне и выдавил нечто, сильно напоминающее проклятье. Но раз у меня не отросли лоснящиеся метровые рога, оно было «понарошку».

На меня снова глядели черные агаты вместо желтых джантариков, но я решила не удивляться. После тесного общения с мраком галлюцинации вполне нормальны.

Я замахнулась, и мастер резко поймал мою руку, настроившуюся на новый удар. Немного отвел от своего лица. Сглотнул, карябая мутноватым взглядом прикушенные губы.

– Опять дерешься? – прохрипел бархатно.

– Что значит «опять»? – резонно удивилась, пытаясь выпутаться из захвата.

Не для того, чтобы ударить снова. Просто хотелось свободы: ощущать кожей его жаркое прикосновение было в высшей мере неловко. Очень. И шея опять саднить начинала. И пятая точка предательски заныла.

Но он крепко держал. Пялился на нависшую над ним меня. И щекотно, волнующе поглаживал пальцем запястье.

– Эйвелин…

– Ум? – теперь уже я сглотнула.

Нельзя так на людей смотреть! Обычных, неподготовленных. Прожигая глазами до самых внутренностей.

– Пошла вон… отсюда… – прохрипел мастер защиты.

Я даже не сразу его поняла. Потому как цепкий, магнитящий, арканом хватающий взгляд очень расходился со словами. И явно меня никуда не отпускал.

– Все-таки вы невозможный хам, – покачала головой удрученно. И чему я удивляюсь? Он же хитанец. Там все такие. – Я тут вас спасаю, между прочим.

– Превращая мое лицо в отбивную? Уходите, мисс Ламберт, – вспомнил столичный квахар про любезности. – Здесь неспокойно. Морок Кхи-Гарда успел прорваться.

– Ах, во-о-от как его зовут…

– Кого? – удивился мастер, соскальзывая взглядом с моих губ на шею.

– Того, с хоботком.

Я поискала глазами виновника происшествия, но гаденыш успел улизнуть за шкаф и как раз в этот миг подтянул за собой волочащийся «хоботок». Но, может, это у него хвост был.

– Он местами размазался по стенам. Не знаю, как это убрать, – призналась, украдкой вытирая об мастера свободную руку, на которой еще остались темные ошметки.

Рэдхэйвен приподнялся на локте и недоуменно заозирался. А потом с тяжелым выдохом упал обратно на лопатки.

– А он вас тут, кстати, вовсю облизывал, – осуждающе покачала головой. – Как преданный пес. Выглядело гадко. Что вообще случилось?

– Слом проклятия привел к разрыву, – проворчал маг. – Хаотический морок прорвался и вышел из-под контроля.

– А-а-а… – протянула, придавая лицу понимающее выражение.

Что-то сломалось, где-то разорвалось, кто-то прорвался… Что тут непонятного?

– Обычно мы ладим, и он слушается… Как правило, – хрипло рассказывал Рэдхэйвен, перехватывая мою грязную ладошку и принимаясь старательно оттирать пятна своими шершавыми пальцами. Настолько старательно, что я до кончиков ушей мурашками покрылась. – Но случаются кризисы в общении. И мы… повздорили.

– Огхарреть, – выдохнула, глядя на ошметки черного тумана, уползавшие в щели между стен. – А у вас опять глаза золотом светились.

– Вам виднее, Эйвелин, – ухмыльнулся проклятый мастер, не торопясь выпускать мои ладони из теплых рук.