Глава 4

– Мы сто лет не баловались вместе всякими ведьмовскими штучками!

Виви стояла в спальне Гвин, испытывая странное чувство дежавю.

Не то чтобы она не была здесь кучу раз с той ночи, что случилась после расставания с Рисом. Была, конечно.

Но с тех пор это была первая осенняя ночь, когда, начертив на полу круг из соли, они собирались пустить в ход магию.

– Гвин, вся наша жизнь – ведьмовские штучки, – напомнила она своей кузине, пытаясь сесть на пол в юбке-карандаше, но Гвин на эти слова только покачала головой, приближаясь с занятыми руками. Виви заметила по меньшей мере три свечи, алтарную ткань, серебряную чашу и маленькую черную сумку с золотой застежкой.

– Нет, я имею в виду настоящее ведьмовское дерьмо, – сказала она, опускаясь на деревянный пол. – Что-то вроде Шабаша. Запускаем наш Корабль.

Улыбнувшись, Виви задрала юбку, скрестила ноги и сделала глоток вина.

– Ни разу не занималась этим с ночи расставания с Рисом, – сказала она, но Гвин отмахнулась от этих слов.

– То не в счет. Это не было настоящей магией. В последний раз мы занимались настоящей магией в…выпускном классе? Кажется, да. Белтейн.

Вспомнив, Виви кивнула.

– Хорошо, хорошо, до тех пор, пока мы случайно не вызовем демонов, я в деле.

– Это было всего однажды, и технически это был очень разозленный элементаль.

Виви бросила на Гвин взгляд поверх своего бокала.

– Помнишь, сколько времени потребовалось моим бровям, чтобы снова отрасти?

Уронив свою стопку припасов на маленький коврик посреди пола, Гвин тяжело вздохнула.

– Виви, если ты привнесешь в ритуал негативную энергию, ничего не выйдет.

– Похоже, ты это говоришь просто для того, чтобы уйти от «Разговора о бровях».

Не отвечая на колкость, Гвин открыла маленькую черную сумку и достала колоду карт Таро.

– О-о, – выдохнула Виви, потянувшись за колодой, но Гвин шлепнула ее по руке.

– Никаких прикосновений! Не раньше, чем я буду готова.

– Но такого рисунка я раньше не видела, – сказала Виви, и Гвин усмехнулась, раскладывая карты на полу. Даже в тусклом свете лампы их цвета практически светились, и Виви мельком увидела прозрачное белое платье Императрицы, ярко-желтое на солнце.

Гвин рисовала свои карты в течение многих лет, с тех пор как они были подростками, и не в первый раз Виви почувствовала легкую боль в сердце, глядя на работу своей кузины. Не только потому, что карты были красивы – а они определенно были, но и потому, что Гвин, похоже, чувствовала связь со своим ремеслом, а Виви такого никогда не ощущала. Конечно, ей нравилось время от времени творить заклинания, а в ее маленькой квартирке над магазином было больше свечей, чем, вероятно, было разумно, но такого у нее никогда не случалось. Никогда не было естественной для Гвин и Элейн легкости в обращении с магией. Они обе творили заклинания, крупные и маленькие, так же легко, как дышали, а каждый раз, когда Виви использовала магию, даже такую незначительную, как заклинание от списывания, что-то… останавливало ее.

Сдерживало.

Временами она жалела, что мама не говорила с ней о колдовстве чуть более открыто. Может быть, если бы она выросла, занимаясь магией, то сейчас чувствовала бы себя с ней более комфортно.

Покачав головой, Виви отогнала эту мысль.

Теперь это не имело значения. У нее было ровно столько магии, сколько ей хотелось, ни больше, ни меньше.

Гвин поставила на ковер серебряную чашу, в самый центр которой прилепила толстую свечу. Провела руками по своим картам и, тихо напевая, вытащила одну из колоды.

Волшебница была одета в ярко-красные одежды, на голове у нее белая хрустальная корона, и Виви улыбнулась, поняв, что фигура явно была создана по образу Элейн. Она даже заметила, что сэр Мурсиваль, сверкая зелеными глазами, обвился вокруг ее лодыжек.

– Итак, – сказала Гвин, прежде чем сделать глоток вина. – Перво-наперво мы выясним, есть ли у тебя какие-нибудь неудачи прямо сейчас. Неудача, если они послали Риса. Наша удача, если это будет один из его братьев или его отец. Может, горячий двоюродный братец.

– Такой расклад кажется гораздо более вероятным, – признала Виви, когда Гвин зажгла свечу в серебряной чаше. – Я имею в виду, Рис ненавидел заниматься семейными делами. Не могу представить, чтобы он захотел вернуться сюда.

Только не после того, как я швырнула в него джинсы и назвала вдогонку… нехорошим словом.

– Скоро все узнаем, – сказала Гвин, вытаскивая еще четыре карты из своей колоды Таро.

Она присовокупила к ним Волшебницу, ее длинные пальцы ловко тасовали пять карт, перекладывая их друг на друга, пока Гвин не затеряла Волшебницу среди них окончательно.

– Ладно. Самая простая часть. Переворачивай эти карты по одной за раз, – скомандовала Гвин, выложив карты лицевой стороной вниз на пол. – Если Волшебница откроется в первых трех, не повезло тебе.

Нахмурившись, Виви изучала карты перед собой. Гвин также разрисовала рубашки карт витиеватым узором из зеленых и фиолетовых спиралей, и Виви позволила пальцам немного потанцевать над ними, прежде чем перевернуть первую карту.

Мужчина стоял на краю обрыва с приподнятой ногой, будто собираясь прыгнуть в любой миг, его голубые глаза сияли поверх оправы солнцезащитных очков, из расстегнутой рубашки выглядывала грудная клетка.

Сердце Виви слегка подпрыгнуло в груди, потому что это лицо было ей знакомо.

Затем она посмотрела название карты.

– Шут? – спросила она, поднимая глаза на Гвин.

Гвин пожала плечами, откинувшись на руки.

– Я черпаю вдохновение отовсюду, и когда пришло время нарисовать эту фигуру, он просто… пришел мне на ум. Я ошибаюсь?

Шут символизировал риск и шанс, он прыгал не глядя, так что нет, Рис был не худшей моделью для этой карты. И все же…

– Так это плохо? – спросила Виви. Слегка встряхнув карту, она подняла ее, сжав между большим и указательным пальцами. – Значит ли это, что это он?

– Нет, – твердо сказала Гвин, качая головой. – То есть, наверно, нет. Я не знаю. Давай посмотрим, какая карта выпадет следующей.

Виви перевернула следующую карту.

Волшебница, изображенная на карте, снова смотрела на нее спокойными тетиными глазами.

– Сиськи Рианнон, – сказала Гвин, садясь так быстро, что ее колено чуть не задело стакан. – Они посылают его.

Виви пожалела, что ее пульс внезапно ускорился при этом, пожалела, что ее руки почти дрожали, когда она потянулась, чтобы перевернуть последние три карты.

Звезда, которая явно была Виви, стояла на столе в классе в платье в горошек, с яблоком в одной руке и светящимся шаром в другой; Башня, хижина Элейн, но с массивной трещиной в центре, половина дома соскользнула со скалы; и, наконец, Луна, которая означала…

– Оборотень? – спросила Виви, протягивая карточку Гвин, которая закатила глаза и выхватила ее из пальцев Виви.

– Не подвергай сомнению мое художественное видение, Вивьен, – сказала она, убирая Луну вместе с остальными четырьмя картами обратно в колоду.

Они вдвоем сидели на полу, уставившись на свечи, и наконец Виви сказала:

– Это так глупо.

Гвин подняла глаза.

– Что именно? Он прибудет? Мы узнали, что он прибудет? Ты чувствуешь себя странно из-за его прибытия? Я слишком часто повторяю «прибытие»?

– Все вышеперечисленное, – откликнулась Виви, поднимаясь на ноги и поправляя юбку. – Послушай, этому суждено было случиться. Его семья основала этот город и колледж, колледж, в котором, позволь заметить, мне довелось работать. Он часть этого места. Я знала это, когда связалась с ним. И! – Она подняла палец в воздух. – У меня было много парней после него!

– Честно говоря, у тебя их было три.

– А это больше, чем двое, то есть «пара», так что, следовательно, их много. Гвин, на чьей ты стороне?

– Твоей, – поспешно признала Гвин. – На сто процентов.

– Это не имеет большого значения, – продолжала Виви, ища обувь возле кровати Гвин. – Он придет, проведет День основателя в стиле «О, посмотрите на меня, я классный», и все вернется на круги своя. Я могу продолжать жить жизнью, свободной от Пенхоллоу.

– За исключением моментов, когда будешь проходить через центральную часть города, где стоит статуя, воздвигнутая в честь его предков, а также рабочих часов, проведенных в месте, буквально названном в честь его дома.

– Да, за исключением этого.

– Помнишь, как мы притворялись, что проклинаем его? – спросила Гвин, ухмыляясь и тасуя карты, и Виви фыркнула в ответ.

– Что-то о его ямочках на щеках и о том, что он никогда больше не сможет найти клитор.

– Что, – заметила Гвин, склонив голову набок, – теперь, когда я думаю об этом, на самом деле это было скорее проклятием для всех женщин, с которыми он встречался, и я отчасти сожалею об этом. О наших сестрах.

Смеясь, Виви покачала головой.

– В любом случае это не имеет значения. Я время от времени наблюдала за ним в социальных сетях, и жизнь у него, похоже… нормальная.

На самом деле даже лучше, чем нормальная. Он все еще был красив, очевидно, управлял каким-то супер-шикарным туристическим бизнесом, который собирал группы по всему миру, чтобы делать различные гламурные вещи, и, вероятно, все еще точно знал, где находится клитор. Они с Гвин были просто двумя глупыми пьяными ведьмами, шутили и радовались, что не применили никакой настоящей магии. Что бы ни случилось тогда с той свечой, это явно была случайность.

Виви как раз наклонилась, чтобы надеть обувь, когда дверь спальни распахнулась.

– Мама! – взвизгнула Гвин, вскакивая на ноги. – Неужели случай с Дэниелом Спенсером ничему тебя не научил?

Элейн только махнула на это рукой, даже когда в комнату, со злобным мяуканьем, обращенным ко всем присутствующим, вошел сэр Мурсиваль.

– Ну? – спросила она, и Виви подошла к столу Гвин, чтобы опереться на него.

– Карты говорят «да», – сказала она, и Элейн быстро посмотрела на потолок, что-то бормоча себе под нос.

– Но, – продолжала Виви, дирижируя пустым бокалом, – как я только что сказала Гвин, на самом деле это не так уж и важно. Мы все взрослые люди, и вряд ли он задержится надолго. Говорю же вам, зуб даю, я его даже не увижу.


Загрузка...