Простая магия любви

Глава 3 Печальный демон, дух изгнанья...

Тетя Саша была на два года старше своей двоюродной сестры, Аниной матери. Детей у них с дядей Игорем не было, и они часто и с охотой звали к себе на дачу Аню. Дядя Игорь, похоже, страдал от отсутствия сына и пытался частично возместить это, постоянно стараясь научить Аню всяким мелким работам – то приладить скворечник, то починить что-то в сарае. «Держишь гвоздь вот так и осторожненько начинаешь приколачивать», – объяснял он.

Ане даже нравилось такое отношение. До определенного времени. Наверное, в перемене виноват дурацкий подростковый возраст, но однажды Аня вдруг поняла, что устала: и одних-то родителей бывает много! С двенадцати лет она не была на даче у тети Саши и, наверное, смогла бы отмахиваться от нее еще какое-то время, но сама виновата, не надо было нервировать родителей внезапно проснувшейся любовью к черному цвету. Они ведь у Ани пуганые, чуть что – впадают в истерику. И начинается... «Ты что, теперь готом стала? По кладбищам еще не ходишь?» И все принюхиваются: не пахнет ли ненароком абсентом. Вот что бывает, если судить о жизни по страницам газет.

Машина затормозила у сетчатой ограды участка с небольшим, но довольно уютным деревянным домиком.

– Приехали! Вылезай! Небось уже все здесь забыла, – бодрым голосом скомандовал дядя Игорь, оглядываясь на устроившуюся на заднем сиденье Аню. – Саша там уже обед приготовила праздничный. Не всякий раз к нам такие гости жалуют!

Аня открыла дверцу и вылезла наружу. Через всю деревню тянулась длинная улица, вся в колдобинах. У ограды копошились наглые куры, зачем-то измазанные зеленой краской. Пахло сиренью – ее здесь были целые заросли. Все выглядело настолько убого и скучно, что Аня поежилась.

Прожить здесь целых два месяца, или на сколько там ее сослали родители, показалось девушке чудовищным.

– Анечка! Ну наконец! – К ней уже спешила тетя. – Пойдем, обед готов. Наверное, устала с дороги!

– Спасибо, тетя Саша, я пока не голодна, – ответила Аня, чувствуя, что нужно с первых же минут задать верный тон: она уже не та малявка, и нечего ее опекать и играть с нею в куклы. Взяли бы хоть из детдома ребенка, с ним бы и играли.

Тетя Саша вопросительно оглянулась на мужа, не зная, чем объяснить причуды племянницы, но тот лишь безнадежно махнул рукой, подхватил сумку с Аниными вещами и пошел в дом: кто, мол, вас, женщин, разберет.

– Ну хорошо, потом поешь, – примирительно согласилась тетя Саша, – иди пока погуляй. Здесь Танечка, помнишь, вы с ней каждое лето вместе ходили. Только переоденься, тебе в черном жарко будет, – но, увидев выражение Аниного лица, осеклась, догадавшись, что опять села в лужу.

– Спасибо, я лучше так, – ответила Аня.

Солнце и вправду припекало, и Ане казалось, что оно вот-вот прожжет на спине дырку. Возможно, тетя права, но черный наряд был, прежде всего, показателем статуса и нынешней социальной роли. Девушка осторожно шла по улице, словно разведчик, заброшенный далеко в тыл врага. Раз уж придется провести в этом гадюшнике уйму времени, нужно сразу поставить себя на должное место. Аня прекрасно знала, как важно самое первое впечатление. Она не приезжала сюда три года, после стольких лет прошлое знакомство можно не считать, так что оценивать ее будут заново и по одежке.

Смутно помня, что на другой стороне поселка находится озеро, Аня направлялась к нему.

Вот последний заброшенный дом, показавшийся девушке весьма таинственным – развалившиеся стены, поросшие колючим непокорным кустарником, здоровенные, словно деревья, сухие стебли борщевика, глядя на который невольно вспоминался какой-нибудь волшебный лес из старой сказки. «Здесь наверняка есть эманации умерших», – сказала бы Астарот. «Надо будет прийти сюда ночью», – решила Аня и повернула к озеру. Еще несколько шагов – и на горизонте, меж сочно-зеленых холмов, блеснула яркая лазурь воды. Озеро лежало в низине уютно, как в чаше, драгоценностью блестя и переливаясь на солнце. Над ним простиралось небо, едва тронутое легкой облачной дымкой, такое же синее, как и вода, только на несколько тонов светлее. И все это было так прекрасно, что Аня замерла, боясь даже пошевелиться, чтобы не спугнуть удивительное ощущение сказки. Как будто именно здесь, в серой, ничем не примечательной глубинке, находятся волшебные двери в чудесную страну. Только лишь шаг... Аня даже слышала музыку – ту самую, что часто сопровождает чудо...

Где-то засмеялись, нарушая древнюю магию, и Аня увидела, как дивный мир выцветает – волшебные холмы вдруг превращаются в простые, совершенно обычные, а таинственное сапфировое озеро оборачивается грязной лужей. Ну что же, добро пожаловать в реальный мир!

Девушка тряхнула головой, разгоняя остатки видения, и двинулась по тропинке.

На берегу, у старой ивы, свесившей к самой воде зеленые гибкие плети, собралась небольшая пестрая компания. Аня окинула их быстрым взглядом. Все были примерно ее возраста или, может быть, немного постарше. Две девушки – одна полная, с красным от прыщей лицом, вторая, с длинными светлыми волосами, ухоженная и, в целом, симпатичная, была Ане смутно знакома. Мальчишек оказалось четверо: рыжий, с невыразительным лицом, белесыми ресницами и светлыми водянистыми глазами; невысокий очень полный блондин в кошмарных шортах, как нельзя лучше подчеркивающих недостатки его фигуры, и два брюнета, один из них – высоченный красавец с немного слащавым лицом как раз того типажа, который Аня терпеть не могла, а вот второй показался ей интереснее. Роста скорее среднего, худощавый. У него были длинные, до плеч, волосы. Одежду составляли черная, без всяких эмблем и рисунков футболка и светло-голубые вылинявшие джинсы. Что-то неуловимо-притягательное было то ли в его чуть прищуренных теплых карих глазах, то ли в повороте головы. Вроде бы совершенно обычный, не то чтобы красавец, но все-таки... Притягивает.

Его Аня точно не знала. Скорее всего, его родители купили или построили дачу в этих местах как раз в то время, когда девушка здесь не бывала. Один из мальчишек показался знакомым. Возможно, они виделись когда-то в далеком детстве.

Аня с некоторым усилием отвела взгляд от заинтересовавшего ее парня и, приняв самый независимый вид, двинулась дальше. Мимо компании она прошла нарочито равнодушно и вместе с тем, не торопясь, рассчитывая, что ее окликнут. Проявлять интерес самой было не с руки. За спиной кто-то отпустил какую-то шутку, компания засмеялась. Аня шла, чувствуя между лопатками ледяной холод. Спина ее была особенно пряма, а подбородок – высоко поднят. «Пусть думают что хотят. Я просто прогуливаюсь», – сказала она себе.

Пройдя еще дальше, девушка остановилась там, где поросший жесткой травой берег высоко нависал над водой, и встала у обрыва, задумчиво глядя на горизонт. Она отлично осознавала, что с места, где расположилась тусовка, ее прекрасно видно, а поэтому постаралась принять небрежную и вместе с тем эффектную позу. В ту сторону она даже не смотрела. Зато Аня буквально физически ощущала любопытное ожидание. Ну конечно, они сейчас пытаются понять, кто она и откуда взялась. «Не подойду. Пусть первые подходят», – решила девушка, следя глазами за легким облачком, лениво скользящим по небу. Иногда до нее долетали обрывки разговоров, но из-за громкой музыки и удаленности нельзя было ничего разобрать. «Вот сейчас подойдут... Вот сейчас...» Но никто не подходил. Стараясь не выдавать своего интереса, Аня нагнулась, будто подбирая что-то с земли, и из-под руки взглянула.

Вся компания уходила прочь.

«Ну и скатертью дорога!» – отчего-то разозлилась девушка.

Еще недавно волшебное озеро окончательно потеряло свою прелесть. Теперь взгляд отмечал только недостатки: вон под ногами валяется пустая сигаретная пачка, а на противоположном берегу, поросшем густым камышом, видно, образовалось болото, и оттуда заливисто квакают лягушки.

Подняв с земли камешек, Аня запустила туда, однако зеленые певцы приняли этот признак зрительского неудовольствия совершенно равнодушно, и концерт продолжился.

«Хватит с меня сельской экзотики! Пора домой!» – решила Аня.

О, в этот жаркий летний день она как нельзя лучше чувствовала собственное одиночество и исключительность. Такие, как она, никогда не вписывались в общество. Их гнали и отправляли в ссылки, но они лишь смеялись над своими преследователями. И торжествовали в веках.

Девушка спустилась к воде – так, что в озеро осыпался целый град мелких камешков, и черной тенью заскользила по берегу, направляясь к дому.

Обед тетя Саша приготовила действительно щедрый. Тут был и борщ, и тушеное мясо, и пирожки с картошкой и грибами, уже немного остывшие, но тем не менее аппетитно-румяные и пахнущие так соблазнительно, что Аня едва удержалась от того, чтобы наброситься на них. Мучное, как известно, катастрофически вредно для фигуры. Нет, Аня-то вовсе не была полной, но как знать, во что превратишься, если станешь злоупотреблять пирожками и булочками. Это только в школе говорят, будто самое важное в человеке – духовная красота. А на деле все совершенно по-другому. Кто станет разглядывать твою прекрасную душу, если ты сама выглядишь, как булочка, или на лице постыдно алеют прыщи? Тот же Ромео ни за что не взглянул бы второй раз в сторону Джульетты, будь та на несколько размеров крупнее. Вон и подруга Ленка – слишком незаметная и невыразительная, бледная, никак не может найти себе кавалера. Мальчишки ее в упор не замечают. Хочешь производить впечатление – так изволь быть яркой или соответствовать общепринятым стандартам красоты. А лучше – и то, и другое сразу. Аня с трепетом относилась к собственному имиджу и просто не могла позволить себе поправиться.

– Совсем ничего не ешь, – вздохнула тетя Саша, пока Аня уныло сидела над борщом, вылавливая из него кусочки мяса и переливая жижу ложкой. – Стала тощая, как кошка на крыше.

Сравнение неожиданно польстило Ане. Она так и представила черную кошку на сверкающей серебром крыше: грациозную, медленно переступающую длинными бархатистыми лапками.

– А может, я была кошкой в прошлой жизни, – предположила девушка. Она хорошо знала: кошки – как раз подходящие животные для ведьм, не то что глупые вздорные собаки.

– Какая же ты выдумщица! – улыбнулась тетя. – Хорошо, если кошкой. А то вдруг дождевым червем или, скажем, улиткой.

Аня передернулась и отодвинула от себя полупустую тарелку.

– Это исключено, – ответила она быстро. – Такими тварями становятся только те, у кого испорчена карма.

– Что-что испорчено?

– Карма... Ну... нечто наподобие судьбы. Если человек совершал всякие неправедные поступки, то при перерождении может воплотиться во что-нибудь ужасное, – объяснила девушка, сглатывая слюну (пирожки все-таки пахли, так и соблазняя на один из абсолютно неправедных поступков).

– Ага! – обрадовалась тетя. – Это как в песне Высоцкого: «А если глуп, как дерево, родишься баобабом...» Так вот, доедай свой обед, который я, заметим, сделала специально для тебя, иначе будешь в следующей жизни голубем или воробьем – уж они-то ценят каждую брошенную им крошку, – нелогично завершила она и ушла в комнату.

Доковыряв обед и все-таки не удержавшись от пирожка (один-единственный – разве с этого потолстеешь?!), Аня взяла книгу и вышла во двор.

Там, в тени густого дерева, висели качели. Девушка села на них и приступила к чтению.

Правда, читалось сегодня не очень. Ее все время что-то отвлекало: то курица, пролезшая во двор в прорытый под сеткой лаз и с любопытством выклевывавшая что-то из земли, то солнечный лучик, игриво скользящий по щеке или, и того хуже, слепящий солнечным зайчиком, брошенным от блестящей водопроводной трубы. И пока Аня так сидела – то заглядывая в книгу, то вновь отводя от нее глаза, у калитки появилась светловолосая девушка. Та самая, которую Аня видела сегодня у озера.