Прости, малышка...

Глава 26

Максим

***

- Так где они?

Мужик смачно сплевывает кровавую слюну на бетонный пол.

Ухмыляется.

Должен признать, он – крепкий орешек. Несколько дней «поучительных бесед» от своих коллег по цеху явно плохо сказываются на его здоровье. Но он все равно молчит.

Упорно.

Глупо.

Даже сейчас.

Когда я знаю о нем всё.

Стандартный набор для охранника.

Бывший вояка с приличным послужным списком, отличился в горячих точках, вышел на пенсию, семья не сложилась. Есть дочь, которая особо не горит желанием общаться с отцом, однако покорно принимает от него материальную помощь.

Он нравился мне как работник.

Даже сейчас, положа руку на сердце, я ему симпатизирую.

Крепкий характер.

Стальная выдержка.

Люблю сильных людей.

- Зря артачишься. Давно бы уже разошлись полюбовно.

Останавливаю взмахом руки Бизона, который заносит тяжелый кулак для нового «аргумента».

Слава даже не дёргается. Видок у него тот ещё. Все лицо в кровоподтеках. Губы и брови разбиты. Одежда грязная и разорвана.

- Я озвучил свое условие. – Он хрипит, глядя на меня без страха.

- Не хочешь по-хорошему…

Мужик тихо смеётся. Если звуки, которые он издает, вообще можно назвать смехом.

Признаться, я думал, будет проще.

Но охранник не прост.

Этим своим «условием» не то, чтобы загоняет меня в угол, но нервы трепит внушительно.

- Десять минут с девчонкой. Наедине.

Сплевываю на пол и выхожу из затхлого помещения.

Этот подвал – моя вторая сторона.

Место, где решалась не одна сделка. Делался не один выбор.

Я пользуюсь им нечасто. И не очень охотно. Только в крайних случаях. Но все же, он существует. В моем большом элитном особняке, где все говорит о роскоши и достатке.

Десять минут…

Да, блять, щас!

Девочка и так на грани нервного срыва, да еще эта её анемия, будь она неладна…

После того, как Ася свалилась в обморок, я пригласил лучшего врача в нашем районе, чтобы тот её осмотрел. Он взял у неё кровь на анализ, предварительно поставив диагноз «анемия», уверив меня, что это лечится и нужно соблюдать режим питания и отдыха. А ещё, как можно меньше потрясений и эмоциональных всплесков, которые могут спровоцировать новые приступы и обмороки.

Мне и раньше её бледность казалась ненормальной. А теперь уж я точно собираюсь заняться здоровьем малышки вплотную.

Я уверен, Слава знает, где запонки. Но даже ради этого, не стану подвергать Асю новому шоку, потому как его вид вряд ли её обрадует.

Можно конечно спросить о запонках напрямую у самой Аси.

Но чёёрт, нельзя.

Нельзя спугнуть малышку.

Не хочу, чтобы она закрылась и думала, что нужна мне только за этим.

Хочу, чтобы была такой же податливой и открытой для моих ласк, как и вчера.

Хочу, ощущать её истинное желание и невероятные эмоции.

Хочу видеть её влюбленный взгляд.

Да. Я убогий эгоист. Последняя мразь и тварь.

Просто так хочется верить в то, что её слова не были уловкой. Что они были искренними и от души. Потому что тогда, в отцовском кабинете, я поверил ей безоговорочно.

Она сбежала не столько от меня, сколько от своих чувств. Ведь даже после нескольких часов в подвале, что было целиком и полностью идеей Бизона, и меня совсем не обрадовало, все равно дрожала, как осиновый лист, от моих прикосновений.

Не от страха.

От желания.

Она скучала, как и я. Хотела и текла рекой, гостеприимно принимая меня полностью.

Эта девочка моя с потрохами.

Но я не намерен испытывать судьбу.

Если позволю ей встретиться со Славой, то лишусь её и без того хрупкого доверия.

А она ведь ни разу даже не спросила о нем.

Голову разрывает от безысходности ситуации и тупикового положения.

Понятно, что Слава не расколется. Будет молчать до последнего.

Асю тоже трогать нельзя.

Ох… девочка.

Как же ты меня повязала…

Со всех сторон.

Да еще эта моя семейка…

Амалия, томно вздыхающая над душой, явно ждущая подробностей нашей с малышкой «истории».

Антон, осмелевший до степени «охуевшего» настолько, что предложил мне забыть неприятный «инцидент» и сотрудничать с его фирмой.

Знаю, что его мать немало этому поспособствовала.

Это целиком и полностью её заслуга, что я не прикончил его тогда, я даже был готов на самом деле не вспоминать больше о его существовании.

Но, твою мать, это уже слишком…

Хорошо, что хоть Олеся то ли внезапно включила мозг, то ли просто была под впечатлением от моего неконтролируемого приступа ярости, подхватила своего холеного стручка и свалила с ним в закат. Молча.

Если бы не Амалия, ей богу, выволок бы Лиманского «мордой об асфальт», но, в который раз поддался её теплому неравнодушному взгляду и просто выставил обоих за дверь без лишних объяснений.

Мои мысли были заняты только одним. Как и сейчас.

Ася.

Моя девочка.

Глупенькая малышка.

Руки зудят от того, как сильно хочу сжать её в своих объятиях.

Прямо сейчас.

Ася

***

Почему я молчу?

Когда дверь открывается, и комната буквально наполняется его присутствием.

Когда кровать немного продавливается под его весом.

Когда горячая рука скользит по моему предплечью и сжимает ладонь.

Я лежу с открытыми глазами и молчу.

Не смотрю на него.

Стараюсь дышать ровно.

Он знает, что я не сплю. И тоже молчит.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Прижимает мою руку к своим губам. Потом ко лбу.

Шумно выдыхает.

Он устал.

Немного растрепан. Морщинки на лбу будто углубились.

Сердце сжимается предательской болью.

Мне хочется поцеловать каждую его морщинку, чтобы разгладить их.

Хочется сказать, что я рядом и никуда не уйду.

Что он может довериться мне, как бы глупо это не звучало.

Я долго думала об этом.

Вчера. Сегодня. Три месяца назад.

Я так боялась своих чувств, врала себе, что могу с этим совладать.

Врала, что справлюсь с этой болью в груди от разлуки.

Что забуду его невероятные глаза и руки, ни с чем несравнимый запах.

Больше не вру.

Сейчас. Сегодня.

Как бы мне не хотелось высказать все, что наболело за последнее время.

Молчу.

Только так я могу сохранить зыбкую иллюзию того, что мы вместе.

Что он мой.

Медленно, словно по натянутой струне, поднимаюсь, двигаюсь ближе к сидящему на краю кровати мужчине.

На свой страх и риск поглаживаю массивные плечи дрожащими ладонями и обхватываю его, прижимаясь губами к шее сзади.

Замираю.

Сердце отбивает чечетку.

Несколько напряженных секунд и мягкая горячая ладонь ложится на мои руки.

Поглаживает нежно, не спеша.

Молчим.

В этот тяжелый безмолвный момент мы настолько близки, что, кажется, вросли друг в друга.

Я и мой монстр.

Сильный. Огромный. Порочный.

Проявляя свою слабость передо мной, подпускает ближе, как никогда.

Если мы все же расстанемся, и мне придется привыкать жить заново без него, я навсегда запомню этот самый момент.

Его могучую шею, со склоненной вперед головой, и сильные руки, которые держат мои.

Невероятно долго.

Необъяснимо тяжело.

Непоправимо больно.

Я так люблю его, что все это не умещается во мне.

Я слабая.

Не выдерживаю.

Как ни стараюсь.

Слышу собственный всхлип.

Громче, чем грозовой раскат в мае.

Чем выстрел в звенящей тишине.

Он убивает меня.

Я сама себя убиваю.

Не дышу.

Не живу.

Подвешена в ожидании.

Приговора.

Мягкая ладонь разжимается.

Отпускает.

Нет! Не верю!

Не сейчас!

Еще немного!

Но огромный силуэт поднимается.

Не сбрасывает меня. Просто оставляет.

Это больно.

Будто оторвали кожу.

Выходит не оборачиваясь.

Пальцы мои жжет и слёзы разъедают щеки.

Ничего.

Нас.

Не спасет.

Мы обречены.

Я и он.

На веки вечные.